Текст книги "40 часов в Аду (СИ)"

Автор книги: Jane Люта SkyWalker

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

Парна мешкает, внимательно вглядываясь в одну точку вдалеке. Взгляд её рассеянный, задумчивый и пустой одновременно. Затем она возвращает глаза обратно, расположившись поудобнее.

– Смешно вспоминать, как я хотела первая напасть на их след. Когда тебя увезли на лодке, я, невзирая на ранение… Спешу сказать, со мной всё в порядке. Остался шрам, но пока не будем об этом. Адреналин, пелена ярости, одержимость… они поддерживали меня в сознании. Я исследовала тела убитых азиатов, если ты их помнишь, вернулась в ту треклятую хижину, чтобы уничтожить вирус, которым хвастался мудозвон. Знаешь, а он был прав. Сцапал остатки в шприце у полковника, пока мы разбирались с ним. Представляешь?! А мы не заметили, – интонирует она с обидой. – На него стоило наставить пистолет прямо там. Уайт хотел убить его. Жаль, я не смогла быть достаточно безэмоциональной, проницательной, чтобы догадаться о рве, каньоне грязи, находящимся в Хароне вместо его доброжелательной души. Тогда бы… – Парна отворачивается, кладёт ладони на щёки и принимается растирать лицо. – Я вынула образец и растоптала ботинками. Стучала ногами просто без остановки, прямо перед его мёртвым телом. Я давным-давно доказала своё превосходство над ним, но мне этого было мало. На моём платье осталась его «ядовитая» кровь, и я испытала какое-то глубокое дикое, первобытное, непонятное мне самой до конца, возбуждение перед поверженным противником. Мне хотелось удостовериться, что совершенно точно победила… Не помогло… Сэмюэль. Сэм остановил этот цирк. Взял мягко за плечи и отвёл к убежищу в подвале школы. Он теперь всегда мил и обходителен. В его речах нет этой праздной пылкости и раздражительности. Знаю, звучит невероятно, но ты бы удивился. Точно говорю. – Парна складывает ногу на ногу и едва улыбается краями губ. – В убежище, пока меня перевязывали и пытались успокоить, я рассматривала людей. Знаешь, а там были укушенные. У меня кровь кипела. Я горела, взрывалась, не знаю, как получше описать. Помню хитрую лисью и едкую ухмылку этого гандона, когда он сказал, что вирус излечим. Он врал? Вдруг это была капля правды в ванне лжи, что он выливал из своего поганого рта?.. Понимаю, мне, вероятно, не стоит по этому поводу волноваться. Момент давно упущен, но меня не покидает чувство, что я… обязана была спросить его. Я испугала его, и он мог ответить же, правда?.. Тогда бы я попыталась спасти тех людей, сказать, что они будут жить, утешить их. Но… Я такая дура, Логан… – Расстроенная прижимает к себе колени и отряхивает малиновые капри. – Организм, уставший и обессилевший долго ненавидеть мне не позволил: вырубилась на матрасе, а привидевшийся сон я бы точно отправила в банку отборнейшего паскудного бреда на свете. Мне приснилась эта хижина и этот идиот. С той же ухмыляющейся рожей, с тем же оружием, с теми же намерениями. Он убил всех до одного. Всех, кроме меня. Воткнул нож мне под рёбра и пустился со мной в пляс. – Парна вспоминая это снова застывает телом и взглядом, содрогается. – Да, Логан, я танцевала с ним во сне, кажется, что часами. Медленно кружились в обнимку. Нелепо, да? Все девять – или сколько я там спала? – часов видела этот сон. То ли он снова и снова повторялся, то ли длился столько времени. Меня не успокаивает ни один из сценариев. В сновидении менялись декорации, словно в театре: задняя, передняя и боковые стенки одного помещения с глухим грохотом падали и становились другим, вычурным, ярким, пёстрым. И везде его рожа прямо перед глазами. Казалось, что это он управлял показным беспорядком. Когда я привстала со спального места, Сэм смотрел на меня не отрываясь. Он, очевидно, понял, как эти сны тревожили меня. Я не могла отделаться от мыслей, что это была его весточка из другого мира. Что он нанёс непоправимый урон, всегда будет рядом. Со мной, во мне… Пеленой гнева и слепой одержимостью, которые управляли мной в Веваке. Я страстно хотела разделаться с ним и, выходит, плевала на всё на свете. Чёрт, прости меня, прости, что подвела тебя…

Женщина пряча слёзы смотрит вдаль, вслушиваясь в прекрасное пение соловьёв в округе, уместившихся на здешних цветущих мимозах и можжевельниках. Слишком хорошая погода, чтобы находиться здесь. Ветер ласкающе касается верхних крон невысоких деревьев и проносится рядом с Парной, колыхая короткие чёрные локоны. Она неосознанно поправляет их.

– Затем я занялась следствием, намеревалась выяснить, кем были эти парни. Хоть я уже давно не служила в полиции из-за того паскудного увольнения, какое меня до сих пор грызёт и воротит, но… это было необходимо. Для успокоения. И знаешь что? Наверное, догадываешься. Они – никто. В Международных гражданских реестрах и уголовной полиции о них нет записей ни по ДНК, ни по отпечаткам пальцев, их будто не существует, словно ещё вчера они плавали в стеклянной колбе в лаборатории безумных учёных! Я уверена, там они и вербуют рабочую силу. Их вооружение, пистолеты-пулемёты, указывает на китайское производство, что довольно гармонично сочетается с их национальностью. Но такая маленькая зацепка, как ты понимаешь, не заставит ни одного здравомыслящего последовать в громадную страну с населением в пару миллиардов человек выяснить подробности. Даже такую упёртую личность, как я. – Она чешет плечо и делает несколько глубоких последовательных вдохов-выдохов. – Заводов, производящих такой тип вооружения и фирм, продающих его, – что почти одно и то же – очень много. Это тупик, Логан! При них не было ничего, что способно сойти хоть за мало-мальскую улику, а яхта уплыла сразу, когда запахло чем-то серьёзным. К тому моменту, как по моим описаниям составят портрет Йеремы, она уже будет на другом конце земного шара. Ух, как же я жажду трусливую задницу того капитана засадить за решётку. В тёмную подвальную одиночку самой защищённой тюрьмы. Я буду бороться. Обязательно. Не сдамся ни под каким предлогом.

Парна потирает подбородок, снова тяжело вздохнув, и меняет положение затёкших ног.

– Затем, после чуткого вмешательства в работу местной полиции, – спасибо им за предоставленные полномочия и информацию – мы с Сэмом отправились к тебе, Мэй и… – делает долгую паузу, – Йереме. Не знаю как, но я угадала с кораблём, а на палубе меня уже ждала цветастая красно-белая фигура подруги. Она была в относительном порядке и много-много обнималась. Радовалась, что всё закончилось, что мы уцелели, спаслись, но её тяготило твоё состояние. Мы стали единым организмом ещё на Баное, Логан, неудивительно, что угроза потери одного из важных «органов» подорвало наш уклад жизни и самообладание. К тебе не пускали, отмалчивались «соблюдением стерильности», но я на всякий случай накричала на каждого из них, чтобы они ни за что не подходили к тебе со своими вивисекторскими замашками и попытками изучить внутренности. Тебя кусали, вот почему они изолировали тебя. Под предлогом своенравного поведения меня тоже изолировали, пока Мэй и Сэм пытались достучаться до капитанов, генералов, полковников и ещё хреновой горы высшего командования и воззвать к их разумности, убедить спасти уцелевших. Мы были готовы по памяти указать места лагерей и убежищ даже на топографической карте! В конце концов, когда меня выпустили, то лично вызвалась вернуться туда, лишь бы помочь многим сотням, – ах, если бы это число всё ещё было таким или большим! – оставшимся на том кровавом проклятом острове. Поспрашивала, кто имеет потенциальный иммунитет к вирусу. Даже пара-тройка добровольцев сгодилась бы, чтоб с успехом провести спасательную операцию. Но нет. Нас, как гражданских, попросили не вмешиваться. Однако пометки на карте приняли, смутно пообещав разобраться. Ситуация на Баное их беспокоила не меньше нашего, но вполне вероятно, что они ждали очередного приказа взорвать там всё к херам. Не зря же рядом следовал авианосец с грозными острыми штурмовиками.

Парна смотрит по сторонам, сглатывает и делает передышку, разглядывая вдалеке людей в несветлой одежде.

– Я проведала Йерему. Обречённая на безрадостное будущее, привлекательная папуаска. Создавалось впечатление, что она была печальнее всех нас вместе взятых. Я понимала её как никто другой. Её семья обезумела и упрятала в пещеру высоко в горах, деревенских жителей вытеснили людоеды, а город охватило запустение и разбои. А ещё этот пустоголовый выродок, что издевался над ней, держал в заложниках. Если не упоминать подозрительное поведение учёных… Она, я в большей степени убеждена, потеряла всё на свете, если не преуменьшить её тяготы. Вот уж точно самый несчастный человек на целой Земле. Я уверила, что дам всё, чего она ни захочет, смогу приютить её. Не только Йереме в тот момент нужна была поддержка. Я хотела залатать «дыру» и в своей душе. Убедила состав флота отпустить её без утомительных медицинских процедур, которым подвергли нас: очень помогла в этом деле её «сохранность». На ней были только царапины! Забрала бедняжку сразу же перед тем, как передала контакты Сэму и Мэй, на ближайший остров, чтобы переночевать в тишине и спокойствии. Вдвоём. Не знаю что на меня нашло, но тоска зацепилась за меня в тот миг, когда увидела твоё состояние, и продолжала душить. Можно миллионами способов сравнивать это ощущение с капканом, железной хваткой замораживающим внутренности… Но вывод один: его достаточно ощутить лишь раз, чтобы понять, как он обременительно и паскудно. Я разревелась как девчонка, не сдержала себя. И она заплакала вместе со мной. Представляешь? Как это было жалко, должно быть, видеть двух коренных океаниек, лежащих и рыдающих на кровати! Я именно так себя и ощущала. Жалкой. Мне хотелось успокоения, я была слишком раздавлена прошедшими днями, и душа излила переживания наружу. Я ощущала себя такой растроганной, глупой. Не уверена, стоит ли тебя посвящать в произошедшее после, но… Я поцеловала её… – Парна жмурит глаза. – Сомневаюсь, что Йерема поняла мои мотивы, так как почти сразу же сбежала прочь из спальни. Это можно назвать самым беспечным моим поступком: я позволила ей уйти. Да, именно так, Логан. Она исчезла. Не знаю, зачем прятала от тебя этот факт столь долго. Мы отдали так много сил и энергии, чтобы спасти её, а она пропала. Возможно, вышла на улицу – и там её схватили. Не знаю, как иначе могло это произойти. – Женщина закрывает лицо ладонями и мотает головой. – Склонна утверждать, блядская харонская шайка постаралась, так что наши трудности только начинаются. И пока её похищали, жёстко и насильно – иначе эти бесчеловечные выблядки не умеют – я лежала и размышляла над тем, какую татуировку мне набить следующей. Рядом со шрамом. Твоё имя… или хера, который забрал твою жизнь. – Парна водит по выпуклому месту на плече. Ей одновременно приятно и спокойно от знания, что оставивший его мужчина умер от её руки, но и паскудно, что судьба потребовала жизнь другого – кто ей нравился. – Своим безрассудством я напоминала мебель, потому наверное и валялась всю ночь и плакала на жёсткой бамбуковой кровати. Выбрала себе наказание за все глупости и ошибки по безрассудству допущенные, за всё, что закончилось не так, как должно.

Парна садится в позу лотоса, прибирая к рукам морковного цвета мяч из дублёной кожи в форме дыни, который лежит рядом на траве. Она мнёт его с двух сторон изо всех сил, высвобождая негативную энергию.

– Не знаю, твой ли это был мяч или просто фирменный из магазина, лицом которой ты теперь являешься. Да, они будут толкать спортивный инвентарь под красивым лозунгом и твоей мордашкой. Это в память о тебе и всё такое. Людям полезно узнать о почившем герое. Особенно о жившем в их родном городе. Думаю, тебе бы понравилось. Это и есть тот самый повод снова окунуться в бассейн славы и обожания, о котором ты так распалённо вспоминал. – Женщина, чьё лицо теперь украшает улыбка без единого намёка на радость, вновь отвлекается на мелодичные звуки соловьиных песен и задерживает взгляд на высоком строении. – Это вроде Башня Двух Америк. С её вершины «видно как Северную, так и Южную», как зазывает плакат. Очень высокая, её хорошо видно даже отсюда, а я довольно далеко от города. Возможно, ты бы устроил мне экскурсию по Сан-Антонио. Приятно побывать здесь и убедиться, что это не захудалая дыра. Да, мне понравилось, и я не стану критиковать. – Широко улыбается Парна. – Об Америке слухи разные ходят. Сама я знаю только общие детали. Так что мне бы пригодился гид. – Она выдыхает воздух, отнявший, по ощущениям, все силы. – Мне было бы важно твоё общество…

Она облизывает губы, в молчании гладит чистую после недавнего дождя травку, щекочет об неё ладонь. Хмыкает.

– Я заметила здесь много коренного населения. Близость к индейским прериям отразилась на жизни приезжих и жителях вашего дружелюбного Техаса. Праздники, оформления улочек и зданий, блюда… То, что успела заметить. Уверена, что ты, парень с причёской пауни[3] и специфическими тату, проникся их духом. Мне нравится, когда в человеке есть что-то такое же родовое, дикое. Вряд ли твоими предками были индейцы, но я могу ошибаться. Мы можем быть не такими разными, «грязный, праздный завоеватель». – Женщина с яркими племенными татуировками, подчёркивающие её близость к «колыбельным обществам», кладёт мяч перед собой, водя по нему пальцем. – Ты мне совсем не снишься. Только пидорский преступник с располагающими чертами лица. А мне бы хотелось ещё раз тебя увидеть. Нам дали слишком мало времени друг на друга, но его его хватило, чтобы сказать о своих чувствах. Я часто возвращаюсь к тому мгновению, который поставил точку в твоих мечтах. Те три слова прозвучали робко, но так убедительно. Я не смогла ответить тебе тогда. Не могу ответить и сейчас. Что не подразумевает мою бесчувственность, ты мне не безразличен. Совсем нет. Для сохранения твоей самоуверенности ты должен кое-что узнать. Ты мой первый мужчина за… примерно год. Ты забавно шутишь. – Парна загибает пальцы левой руки. – Чудесно целуешься, прекрасно изображаешь «сексуальное бревно». – Она смеётся, на неё оборачиваются омрачённые люди поблизости. – Ну, и пылко любишь, – почти неслышно и несмело произносит она. – Довольно необычно, когда за два дня испытываешь столь широкий спектр ощущений. Думаю, у нас это взаимно. Опасность породила страсть. – Парна облизывает губы и затем кусает их. – Но самое необычное в тебе, пожалуй, то, что ты стал первым на моей памяти мужчиной, который не раздумывая отдал за меня жизнь. – Она загибает последний палец на руке и всматривается в образовавшийся кулачок. Затем разжимает его. – Как минимум, я планировала оторваться на вечеринке, и ты бы понял, что я умею быть не только сдержанной и морозной машиной для убийств, но ещё и расслабляться. Жаль, твоя вечеринка так и не состоялась…

Парна возвращается взглядом к мячу для американского футбола.

– Если бы мне позволили написать на нём что-нибудь, я бы определённо предложила такую надпись: «Люди не запомнят как ты играл. Люди запомнят как ты выиграл». А ты выиграл, Логан. Благодаря тебе мы одержали победу. Благодаря твоей жертве мы спаслись и лишили мир троих опасных недотёп-террористов. Отомстила ли за тебя? Не уверена. Я постараюсь разделаться со всеми, пока моё сердце бьётся в ярости. Им точно несдобровать. Они ответят за тебя по всей строгости. – Возвращает мяч на место. – Ладно, мне пора идти. Сомневаюсь, что смогла надолго запутать «своего охотника». После девятичасового перелёта я прибежала сюда быстрее ветра: он бы не смог догнать меня, только если не воспользовался сверхскоростным истребителем. Но лишний раз не хочу подставляться под объектив видеокамер, бинокля или, тем более, прицела. Вдруг приказ о моей ликвидации уже поступил, а я прилипла тут на одном открытом месте, где меня видно со всех сторон, и подвергаю свою жизнь опасности. Как обычно. Но на этот раз у меня есть план. Они думают, я безмозглая жертва, а я тем временем приведу их в ловушку. Пожелай мне удачи.

Парна привстаёт с постриженной травы, последний раз всматриваясь в серую маленькую каменную плиту, рядом с которой разложено великое разнообразие цветов. Перед тем, как отвернуться и уйти, она роняет:

– Прощай, Логан.

***

Телефонная трель звучит сигнализацией для вора – пугает до паники крайней неожиданностью и заставляет ждать худшее за худшим. Парна отодвигает мясной салат и нехотя берёт трубку, готовясь положить в первые секунды, пока не отследят сигнал, а внушающий спокойствие располагающий голос на другой линии только усиливает желание:

– Парна, выслушай меня внимательно. Я знаю, что ты в разъездах и избегаешь общения с кем-либо, меняешь то телефон, то РМРА[4], даже одежду, надеясь потеряться для возможных преследователей и служб. Во многом по перечисленным причинам было сложно отследить тебя и твоё положение. К счастью, у нас есть передовое оборудование и специалисты. – Только Парна тянет большой палец, чтобы отменить звонок, как следующие слова заставляют прислушиваться, нет, не снизить бдительность, заострить внимание на всём вокруг: на своём дыхании, сердцебиении, голосах и звуках. На мираже покоя и людях, миражу поддавшихся. Мужчина в трубке точно знает её положение и состояние. – И благодаря им удалось понять, что ты ведёшь войну с противником, намного превосходящим тебя по численности и оснащённости, и ты неизбежно проиграешь, если не послушаешь меня. Я знаю, через что тебе пришлось пройти, знаю что и кого ты потеряла, но ты потеряешь намного больше в ближайшее время, если продолжишь. Я молю тебя остановиться. Сложи свои мечи, Парна, сложи свой щит на землю, они тебе не понадобятся. По крайней мере, пока. Позабудь о войне, что ты ведёшь в одиночку, – слушая тихие наставления, не замечая за собой она складывает на землю незримые грозное и острое оружие, что тотчас применит по назначению при мало-мальской опасности, и щит, смягчающие и отражающие боль, злость и сожаления. – Я не могу оставаться безучастным к твоей судьбе, поэтому предложу всю возможную в рамках моей должности помощь.

Если бы он следующим словом не представился, Парна бы так и не поменяла подозрительного своего отношения к звонившему, чей характер речи подходил только одному типу – маньяку. И если это очередная проклятая шутка от Организации, с них станется, она незамедлительно сменит тактику во вред маскировке и в пользу обнаружения шпионов, которые, как Парна убеждена, окружают её в любой обстановке, прячутся в любой тени. Если не наблюдают за её беспокойным сном, то слушают за стенкой.

– Это Аркадиус. – Сухость в горле не мешает Парне сглотнуть. – И я твой самый лучший друг и помощник сейчас. – Поначалу голос казался совершенно незнакомым, но по мере разговора всё больше обращался к ускользающей мысли, маячащей где-то далеко и блёкло чтобы прислушаться. И мысль эта служит ещё одним подтверждением, что сметливость уступила безрассудному гневу. Недогадливости в отношении человека, с которым провела несколько лет службы и личной жизни. Прошлого, какому отдала крайне ограниченную циничную роль опыта, только и всего. И звонок от олицетворения прошлого опыта некоторое время не давал свыкнуться, не разрешал внутренние противоречия между безусловным доверием в условиях недоверия ко всему и всем и одновременно жаждой покоя, какому поддались окружающие, почему-то не ведающие о пакостях Организации или не признавшие их серьёзности. – Я помогу тебе, только приезжай домой, в Сидней. Я обеспечу тебе безопасность. И обещаю, дам возможность поквитаться с теми, кто отнял у тебя столь много.

Если раньше и были сомнения, прислушиваться ли к собеседнику – и речи не идёт о том, чтобы ценить его усердия и увещевания, – то шанс отомстить, вершить справедливость, ложится на языке воздушным тортом Павловой.

– Я напишу номер и время прибытия рейса.

Аркадиус не смог не улыбнуться.

​_____________________________________________________________________________

[1] Также Оззи (сокращ. от Aussie) жаргонное название Австралии коренными жителями.

[2] Подробности истории освещены в новелле Марка Морриса «Dead Island».

[3] Больше известная как ирокез, названная в честь племени Ирокезов, на самом деле не соответствует действительности, так как те выщипывали себе волосы, оставляя либо маленький вихор, либо косу на затылке. Племя Пауни, напротив, вздымали скальповую прядь в высокий и узкий гребень наподобие той, что сегодня носят «панки».

[4] Расширенный модуль распознавания абонента, применяемый в сотовой сети.

Комментарий к Горесть победы

Кому интересно, за историей про миллионера-отморозка, упоминаемой Парной, прошу в переведённую мной новеллу (https://ficbook.net/readfic/5941867) в главе “безопасное место”.

География рассказа для тех, кто прочитал, и кому любопытно: https://pp.userapi.com/c841223/v841223641/a619/s_FdrH6a69o.jpg

Идеи, что терзали меня больше пяти лет, нашли своё написательное отражение. Как же я счастливо-несчастна!.. И продолжила рисовать иную концовку, размышляя над ней всё время. После того, как знатно повредила восприятие после прохождения самой новой игры в серии, подзадержалась с написанием; надо было всё обдумать. Хорошо, что победа на моей стороне оказалась. Шведские разрабы, вы намутили из сюжета чухню.

========== Разрешение раздора. Мнимый выбор (концовка вторая) ==========

Комментарий к Разрешение раздора. Мнимый выбор (концовка вторая)

Для честности множественности концовок выкладываю другую.

– Будь любезна, подыграй мне, – шепчет Харон на ухо Йереме перед тем, как взять со стола добытое ранее оружие. Заняв позицию позади вставшей пленницы, он приставляет правой рукой грязный нож плашмя к её шее, а левой – сжимает пистолет. Глубоко вдыхает и считает про себя. Страх сдавливает лёгкие, царапает словно когтистой лапой.

Смягчающим фактором выступает великое число пережитых стрессовых ситуаций, в последнее время в заключении уж точно, так что они с Кевином, с позволения сказать, «заклятые друзья». Главным всегда было и актуально сейчас держать себя в руках и обороняться словом. Как известно, им можно убить и спасти, и людей за собой повести. Словом можно предать и продать, и купить. Словом, всё, в чём способен ты убедить. Ввязываться в малоосмысленное кровопролитие, за которое велик шанс его не только отсчитают и лишат премии, мягко говоря, он не рассчитывал и потому постарается заболтать неприятных посетителей всеми возможными силами в затянувшемся ожидании спасительной лодки, и очень вряд ли у него снова есть право на ошибку. Один раз, можно сказать, он уже воспользовался им, когда оставил четвёрке жизнь.

Замечаю краем глаз присутствие людей в комнате, но не успеваю разглядеть, как звучит грохочущий выстрел. Правее и выше меня в ярде или двух. В крыше повреждений не замечаю: только несколько капель стылой воды залетают внутрь. В моей же душе поселяется ураган ужаса, унося в свой вихрь всё то, что поддерживает жизнедеятельность. Даже стук сердца не слышен из-за многократно проигрываемого в ушах выстрела. Прятаться некуда – враг прямо спереди! И я в его власти. Внутри разрастается пустота, из-за какой я наверняка стал походить на заурядную оболочку из кожи и костей.

– Бросай оружие на пол, – слышу сухой поставленный голос и невольно подчиняюсь. Ловко перехватывает инициативу и пугает до состояния «выпрыгивания из собственных штанов», умник!

Его бледно-голубые глаза бегают по комнате, как у плотоядного животного.

Кевин… Это действительно ты? Ну, какого чёрта?! Нет, правда, по всем вероятиям, было сверхнаивно полагать, что пропажа заключённого, вирусный устракт[1] и похищение некой «неоднозначной» бабёнки будет не взаимосвязана. Но… ты же был приветлив, ты спас нас, отвёз в Вевак. Мужик, ты подарил мне Вевак! И ты же сделал всё возможное, чтобы отнять его! Выродок! Почему бы тебе было просто не убраться по-тихому, захватив с собой эту замарашку? Зачем всё это?

Стук шагов за хижиной наводит на размышления о том, что остальные члены квартета «борющихся несмотря ни на что» появятся через мгновение.

– Логан, что у тебя?.. – громким шёпотом интересуется Сэмюэль, взяв поудобнее хромающую Мэй. Я хочу предупредить друзей не соваться внутрь, но вооружённый – теперь точно – бывший дружок мотает головой. Направленный на меня пистолет вынуждает замереть. Чувствую, скорее всего из-за паники, как замедляется кровоток. – Помощь нужна? – Появившись вслед за Картером без огнестрельного оружия, они изначально соглашаются на роль послушных марионеток, заложников ситуации.

Йерема вынужденно загораживает своим телом преступника. Неподвижна, апатична. Только влага в глазах, которая, однако, может означатьчто угодно. Женщины меня поражали не раз загадочными настроем и поведением, и я не собираюсь гадать о её самочувствии. Главное, вот она, живая. Парна будет довольна тем фактом, что мы проделали такой… очередной сложный путь ради пострадавшей девушки не зря.

– Ну, ты и мудила, кусок говна! – ругается Сэм, узнав бывшего приятеля. Харон, впрочем, реагирует на это флегматично.

– И рукопашное оружие тоже. Я хорошо видел, что вы с ним вытворяли на Баное. Мистер Картер, вас попрошу в особенности. – Указывает дулом пистолета на затянутый пояс с ножами. Какая честь! Во избежание новых враждебных действий незамедлительно расстаюсь с недавно обретённым комплектом. Шипя Сэмюэль небрежно отпускает молоток рядом с собой; хмурящаяся Сянь Мэй кидает заляпанное кровью вакидзаси поближе к ногам Йеремы. – Мистер Битти, советую вам поступить также, как и …

– Что за вонючий официоз ты устроил? Думаешь, мы фильмов не видели? Да ты вылитый стандартный плохой парень, от которого уже всех тошнит. И от таких сценок тоже, в которых мы знаем, что произойдёт в следующий…

– Оставим эти нелепости…

– Да пошёл ты! – непреклонен Сэм. – Чтобы мы тут дрожали как запуганные щенки, слушали твою псевдофилософские херопланы по захвату мира и боялись хмурого взгляда?! Не быть та…

– Замолчи! В этом пистолете хватит патронов, чтобы убить всех вас, и ещё половина останется, так что я бы вам порекомендовал остыть… – слегка вышедший из себя преступник напускает умиротворённый вид почти сразу. – А где же четвёртая, мисс Джексон? – Находчивость, натренированная годами в самых различных, в том числе напряжённых ситуациях, как известно, неблагоприятно влияющих на скорость мышления, подсказала Кевину лишить оппонента преимущества в атаке веским: – Покажись, иначе твоим друзьям придётся плохо!

Создав внешнее впечатление того, что она театральная актриса, Парна показывается в входном проёме, как только слышит угрозы. Движениями резкими и стремительными, как будто отрепетированными, сперва выбрасывает на пол винтовку, затем становится рядом с Мэй. Озвучивают мысли Харон и Парна почти одновременно:

– А, вот и вы, мои «ангелы смерти»…

– Ах ты, грёбаный очк… – обрывает она гневный поток нецензурщины, сосредоточивая взгляд и замечая внешне изменившегося Харона. Конкретно в данном случае, отсутствие аксессуара, послужившего причиной сыпать бранью; – очковтиральский обмудок! – выкручивается она. – Отдавай нам Йерему, живо, иначе лишишься головы!

Хрипящий нервный смех вырывается из горла человека, развеселённого угрозами в свой адрес. Пока он отвлечён, Парна рыщет рукой под полицейской курткой и хватается за оружие в кобуре.

– С какой это стати, мисс Джексон? Вы под моим прицелом.

– Ошибаешься. Может, и наоборот, потому что я очень хорошо стреляю, – предупреждающе заявляет Парна и делает шаг вперёд, вытаскивая и направляя пистолет на Харона в ответ. – И меткость моя возрастает рядом с ублюдками, которым нравится беззаконие. Особенно, с такими мудаками мужского пола, как ты! – злостью пропитано каждое её слово. Искренняя, неиссякаемая, страстная. Мне боязно находиться с ней в одном помещении сейчас.

Кевин глубоко втягивает свежий воздух, чувствуя, как учащается сердцебиение. Как вся храбрость и стойкость выветриваются, оставив сознание с паническими мыслями сбежать, провалиться, или, на худой конец, договориться, если остальные замыслы потерпят крах. Порыв ветра, ворвавшийся в помещение, только ещё неутешительнее воздействует на и так неустойчивую твёрдость духа. Пол цепкими холодными лапами морозит кожу ног, поднимаясь всё выше. Прямо сейчас он понимает бестолковость мыслей о собственной неуязвимости, лелеянных самолично наречённой божественной сущностью, потому что ощущает неподалёку присутствие Мороса[2], подводящего смертных к их гибельной судьбе. Харон прячется за папуаской, пропадая из поля зрения тренированного стрелка. Хватит ли у него настойчивости убедить её не применять своё оружие?

– Йерема, слышишь меня, мы спасём тебя от этого ссыкуна. Он тебе больше никогда не навредит. – Замечает Парна лилово-синюю область на правом плече девушки, причина появления которой фактически кроется в её неловкости, но никак не в насильственной природе Кевина. – Не делай резких движений, я во всём разберусь! – Пленная бросает ей всё тот же плаксивый взгляд. Выражение лица нашего бывшего спасителя претерпевает различные эмоции.

Она во всём разберётся? Не мы? Кажется, я улавливаю некий посыл в данной обстановке. Оказавшись внутри этой хижины, мы с Парной стали преследовать разные задачи. Каждый свою. Как бы это соперничество не вылилось в печальное русло. Я хочу оставаться среди живых. Она же жаждет разобраться с Кевином любой ценой. Я бы тоже с ним разобрался, брось он пистолет. О, мы бы разобрались как мужчины, и я бы его живо уделал, как уделывал сотни подобных ему хлюпиков на поле!

– Храбро, но и опрометчиво, мисс Джексон! Прошу вас, бросьте на пол пистолет, или я буду вынужден ранить вашу миловидную подругу, – дрожащий голос его почти незаметен, правой рукой он показательно монотонно водит плотно прижатым лезвием ножа по шее Йеремы. Она закрывает глаза, но веки дрожат. Парна заметно нервничает.

– Не будешь! Лживая сволочь! – упрямая смелая реплика не иначе как шокирует каждого, –кажется, даже того, к кому обращена – вынуждая чуть ли не открыть рты в изумлении. Короткий пистолетный ствол, раздобытый у трусливого полицейского, всё ещё обвиняющее тычет в похитителя. – Она нужна тебе.

– Брехня! – неожиданно уверенно заявляет в ответ Харон. – У меня уже есть образцы заразы, а она мой «золотой билет» отсюда, шанс беспрепятственно покинуть остров.

– Ты не стал бы так рисковать ради обычной девушки. Вызволять её из лаборатории, если бы она была просто запасным вариантом, обузой в твоём идиотском проекте.

– Да, ты изначально вёль себя подозрительно. Пробрался в зякрытое научное крило черезь охрянную систему…

– Ох, это оказалось не затруднительно, – вмешивается он в чужую реплику, не позволяя договорить. – Наивно задаваться мыслью, что я не просчитал все ходы наперёд. Вы же непобедимые убийцы и расчленители, прямо «мясники» с острова Баной…