Текст книги "Последняя Надежда (СИ)"

Автор книги: Jane Люта SkyWalker

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

Вспышка, а затем взрыв, который мы все наблюдали и слышали ранее, прогремел прямо перед носом и ослепил. Я, наверняка и мои близкие, потеряли сознание, без малейшего понимания, остались мы живы или нет.

========== Глава 14: Последнее решение ==========

Следующим утром, смутно осознавал, где нахожусь. Не впервые. Проснулся от запаха гари и понял, что лежал на трупах сражённых вчера мутантов, буквально пропитавшись их кровью или… это была моя кровь?! Тело не поддавалось: металлическое и неподъёмное оно пригвоздило меня к земле. Болела голова и ныла грудь, но я не мог опознать характер и опасность имевшихся ран. От смесей запахов из подожжённых, подстреленных и разорванных тел ужасно тянуло рвать. Еле-еле, с величайшим трудом поднявшись на локтях, смутно понимал, что же произошло. Наш бывший грузовик, ещё вчера полыхавший огнём от вражеского снаряда почти полностью сгорел. Большая часть попавших в поле зрения людей в камуфляже лежала без движения, и лишь немногие стали приходить в себя. Вокруг маячили остальные живчики и горстка солдат, оказывающих первую помощь всем пострадавшим. Монстров рядом не наблюдалось и это было хорошим знаком, несмотря на минувшую трагедию. Неужели мы расправились со всеми?! Неужели мы отстояли свои позиции и не дали всей туче мутантов сломить нас?! Не верилось.

А где же Валерия с Алексеем?

– Лера! Лёша! Вы где, отзовитесь! – взывал к друзьям непривычно сипло и тихо, но в ответ слышал только стоны приходивших в себя и пытавшихся встать.

Неужели я их потерял? В ту минуту я сильно напугался, думая, что их больше нет. Мы же были рядом, когда… когда зажглась эта вспышка? Как сильно они пострадали? Попытался подняться, а заодно и рассмотреть грудную клетку: под обгоревшей одеждой виднелась тёмная, уже запёкшаяся кровь, смешанная с чёрной копотью. В левой руке, на которой не хватало половины мизинца и фаланги безымянного пальца, торчали металлические осколки, ровно как и по всему телу. Боли не чувствовал, – из-за шока это или адреналина? – но это было только на руку, потому что я сорвался с места сразу же и стал бегать из стороны в сторону, осматривая трупы людей и боясь найти среди них мою девушку и друга. Некоторых было тяжело распознать: монстры их изувечили до неузнаваемости.

Тревога и волнение читались в моих глазах ясно и доходчиво, но не за свою жизнь. Во что бы то ни стало я стремился найти друзей: в смятении звал и тормошил всех в попытках узнать судьбу Валерии или Захарова. Кто-то, будучи взволнованным моим внешним видом, одёрнул и попросил проследовать к оставшемуся грузовику, где развернули «полевой госпиталь». Этот кто-то – даже не рассмотрел лица – сообщил, что похожую по моим описаниям девушку-блондинку держали там. Решив лично убедиться в том, что это Лерочка, быстрым шагом проследовал к ЗИЛу. Внутри и неподалёку, на расстеленных пледах и тряпках лежали полумёртвые с различным характером ран: пулевыми, колотыми и резаными с глубокими царапинами странного вида, рваные от взрывов гранат. Сердце замедлило ход, а то и вовсе останавливалось в страхе за жизнь Валерии, которая заботливо лежала в грузовике, окружённая знающими медицину людьми хотя бы поверхностно. Увы, обстоятельства снова безутешно давили и показывали жизнь людей хрупкой и ломкой настолько, насколько это было непозволительно перед лицом мутантской угрозы. Сейчас было не совсем верное время для того, чтобы проведать её.

Понуро я отправился искать Лёшу, что, вопреки нашему близкому друг к другу расположению перед взрывом, оказался в канаве поодаль. Подсказкой его нахождения стал автомат, висевший за лямку на ветке щуплого деревца, едва не пострадавшего от разорвавшихся рядом снарядов. Лежал Алексей, не шевелясь, бездыханно, боком рядом с парой монстров и мёртвым мужчиной, который когда-то завороженно слушал его истории. Сердце замерло: мой добрый приятель лишился ног, рваными тёмными краями на которых оседала уже знакомая чёрная копоть с кровью.

– Кто-нибудь, – отчаянно голосил я сипло, – помогите мне! – На зов тут же подбежало трое солдат, вполне здоровые для того, чтобы помогать другим, а не себе. – Давайте спустимся вниз, нужно узнать, жив ли он! И помочь! – тревожно объяснял ситуацию новоприбывшим помощникам, а голос мой робко дрожал.

Вчетвером мы аккуратно спустились в овраг. Подбежав к Лёше, я перевернул его на спину, приложил ухо к груди. Я не просто надеялся, я хотел услышать биение его сердца. Через несколько секунд почувствовал облегчение: он был ещё жив! Как же я тогда был рад. Хоть бы они остались живы, вот чего я всегда просил.

– Он дышит? – поинтересовался один из военных. Я кивнул , и мы принялись бережно брать его и уносить к медикам.

– Да уж, досталось парню, ничего не скажешь, – подметил один из вояк, пытаясь изобразить на лице скорбь.

– Как и многим здесь, – ответил ему другой солдат РОСН, не получивший внешне никаких повреждений.

– Самому бы не мешало подойти к врачам: тебя тоже прилично задело гранатой, – с укором взглянул на меня третий помощник, принадлежащий к обычным гражданским, чудом выжившим после вчерашней резни.

– Я справлюсь, спасибо за совет. – Мне надо было убедиться, что ими займутся и вылечат. Моё здоровье не так важно, если учесть мою причастность к этому инциденту.

Алексея отнесли в сторону, положили на раскладной стол и стали накладывать шины, оказывать всю возможную помощь. На отдалении заметил Леру, которая всё также безмятежно лежала, не подавая признаков прихода в сознание.

– Он жив, но тяжело ранен, у него оторваны обе ноги и, похоже, что сломаны пара рёбер!

– Несите этого с порезами ко мне, я обработаю ему раны!

Повсюду раздавались либо всхлипывания потерпевших, либо безрадостный галдёж старающихся им помощь. Мою радость за спасение друзей тут же перебивал страх, страх за то, что они не выкарабкаются. Я молился, чтобы только с ними всё было хорошо.

В Валерии, как во мне и Лёхе, торчало великое множество мелких осколков гранаты, некоторые засели глубоко рядом с внутренними органами. Извлечение их сулило внутреннее кровотечение, которое невозможно было остановить действующим запасом медикаментов и инструментов. Алексею взрывом оторвало ноги, и я не знал насколько запоздалой сейчас может быть ему оказана помощь. Я верил в то, что они выживут. Я хотел, чтобы они поправились, ведь они переживали и не такое. Я мечтал поделиться с ними своей удачей, своим здоровьем и никогда более не присутствовать в их жизнях, чтобы дать им спокойно и безопасно продолжить свой путь. Все полученные ранения ничто по сравнению с пережитой ночью бойней с беспощадными мутантами, которым только и нужно, что убивать всё живое. Ничто в сравнении с тем, как одерживали победу над опасными мутантами одну за одной, день за днём весь проклятый май. Как бы донести это до них? Как сказать им, чтобы тоже в это поверили?

Чтобы отвлечься от поганых мыслей, прокрадывающихся из подсознания в виде возможной неизбежности их страданий и смерти, я осматривался в поисках тех, кому могла понадобиться простая помощь. По прошествии получаса, во время которых я переносил и вытаскивал пострадавших под завалами других тел, насчитал двадцать семь живых человек, среди которых в полевом госпитале было девять. Остальные шестнадцать, как мне сказали, пали во вчерашней трагедии. За это время я ни разу не встретил главного – майора этой части. Куда же он подевался, неужели погиб?

Поспрашивал у оставшихся солдат, но так и не узнал где он. Мы нашли тела всех, кто числился среди военной колонны, лишь его местонахождение осталось неизвестным. А если среди погибших или живых он не отметился, то куда пропал? Обежав лагерь и пространство вокруг, я решил осмотреться за жилыми домами, расположенных дальше от дороги. К моему изумлению, я наткнулся на него, сидящим в канаве на выжженной траве, образованной тем единственным оглушающим выстрелом из танка по самым опасным целям. Когда я спустился к нему, то разглядел в его руках пистолет и какойто предмет.

– Здравствуйте, майор. Я вас искал, – с переживанием в голосе окликаю его, но он не ответил. Молча уставившись ввысь, он держал в руках фотографию. По всей видимости, он желал побыть один, и я решил оставить его, развернулся и начал уходить. – Возвращайтесь поскорее в лагерь, вы там понадобитесь, – бросил на прощание. За него волноваться не придётся: монстров нигде не было видно, да и у него есть оружие. Так что он постоял бы за себя, раз выжил в этой ночной бойне. Едва я сделал шаг, как он откликнулся:

– Они уже, наверное, погибли, а я ничего не смог предпринять, ничтожество, я не забрал их с собой и не спас от страшной гибели, – всхлипнул он и продолжил: – Я должен был сегодня умереть, тогда я бы встретился с ними там, на небесах, – гнусаво мямлил он и затем грозно добавил: – Почему Господь не забрал мою жизнь, а их! Почему они умерли от рук безбожных тварей, а я остался жив среди их полчищ трупов?

После заставившего загрустить кого угодно монолога он склонился головой к фотографии и заплакал. Заплакал прямо как младенец. Я прекрасно понимал его: в текущее время жить было нелегко, а терять родных – ещё труднее. Я совершенно не был осведомлён, как судьба распорядилась с моими родными, от которых я был отрезан внезапно начавшейся войной с мутантами, и не знал что с ними и теперь. Мысли об этом разрывали сердце на части, но я держался. Обернувшись, я ответил майору:

– Мы не можем управлять своей судьбой, тем более судьбой других людей. Даже тех, кто нам дорог. Но мы в силах постараться изменить ход вещей в желанную для нас сторону. Плыть по течению жизни и надеяться на чудо – не вариант, – начал я печально, но быстро понял, что поддержать его в позитивном настрое сейчас будет гораздо лучше. – Сколько раз я попадал в передряги и подставлял свою жизнь под угрозу, но только благодаря вере в себя и упорству я смог выкарабкаться, а заодно и подхватить своих близких. Мне жаль, что вы не оказались рядом с ними и не защитили в момент опасности, зато вам удалось спасти здесь множество человек в той ситуации, в которой все остальные бы сдались! Вы дали этим людям надежду, показали себя храбро и удержали оборону против стольких тварей, что вами надо гордиться! – На время я забылся о главной теме разговора и углубился в расписывания его достоинств. Помолчав, я добавил: – Возможно, та жизнь для них будет лучше нынешней, в которой выживаем мы. Теперь вы знаете, что им не предстоит испытать повторно все ужасы катастрофы, и они будут ждать вас. Но не сейчас. Поймите, не стоит кончать с собой прямо сейчас или когда-либо. Есть люди, что положились на вас и верят вам. Не оставляйте их на растерзание судьбы, а доведите до безопасного места, где они смогут спокойно жить. Я уверен, этим бы ваша семья гордилась. А не тем, что вы сдались.

Я позволил себе спуститься к нему и в знак поддержки похлопать по плечу. Теперь я чувствовал, что стоит оставить его наедине с собой, но был ещё и уверен в том, что натолкнул его на правильные мысли.

– Майор – не моё имя. Меня зовут Иннокентий Градов. Спасибо за напутствие, – бережно выронил он эти слова и чуть улыбнулся.

Я ответно мягко улыбнулся и направился проведать Алексея с Леруней. В очередной раз, пока майор Градов остался сидеть там, на обгорелой траве, по-прежнему держа потрёпанную фотографию семьи в руке.

– Как там Алексей, с ним всё в порядке? – спросил одного прихрамывающего солдата с перебинтованной рукой. Похоже, ему здорово досталось.

– Да он ещё держится, сильный мужик, после того как ему оказали первую помощь, он ни разу не скулил и не терял сознание, – уверенно произнёс он.

Утвердившись в провале своих беспокойных опасений, направился в грузовик, где уже поубавилось народу, и я мог спокойно посидеть с девушкой и узнать, не пришла ли она в себя. Когда-то в округе творилась полная неразбериха: все бегали, помогали друг другу, крики и стоны раненых пронзали воздух насквозь. Повсюду лежали трупы, кровь и тысячи гильз, трещавшие под ногами. В настоящее же время громкие звуки исчезли, уступая благоприятной тишине: паника утряслась и люди успокаивались.

– Ты уже очнулась, ну, как ты милая, как ты себя чувствуешь? – смяв её руку в своей, шептал я.

– Всё болит, и я плохо помню происходящее, помню только… помню только…

– Ты в порядке, это главное, неважно, что…

– Помню только…. что мы все погибли…

– Что? – в тревоге опешил я, не понимая, из-за жара это всё или ранений. Или антибиотиков, что ей дали?

– Мы погибли. Их было слишком много. Мы с тобой остались одни, забрались под танк, но меня кто-то схватил за ногу и потащил. Мы крепко взялись за руки, но нас разняли. Тебя заживо сожгли на моих глазах, а затем мне, – всхлипнула она, – мне…

– Леруня, прелесть моя, ты о чём? Ты жива, и я живой. Алексей тоже, как и большинство людей. Всё с нами хорошо, – осознав радужность своей реплики, я добавил уже с сомнением: – В какойто степени.

– А? – Непонимающе посмотрела Рязанова мне в глаза. – Что, я что-то сказала?

Я не в силах был понять, что с ней. Она бредила или ей приснился ужасный сон, вроде моих, как все мы погибли? А главное, не признак ли это ухудшения состояния? Её слова заставили задуматься над всем. Если уж мои сны такие реалистичные и несли в себе какойто потаённый смысл, то и её сон, быть может, видение иной нашей судьбы?! Неужели мы и в правду могли погибнуть?! Просто кошмар!

Обняв её, и уверив в том, что всё происходящее сейчас правда, и оно более радужное её выдумок, я хотел быть всё ещё уверен в том, что они проживут счастливую жизнь. Оставил её отдыхать, а сам не загадывал даже, доеду ли до безопасного места или смогу вот так нежно обняться с любимой ещё раз.

В это время рядом с танком на раскладном столе Алексей уже лежал весь перебинтованный. Он задремал, чтобы сэкономить силы и энергию или из-за лекарств. Часть уцелевших отдыхала после в панике производимых спасательных действий, другая – горевала, третья – копала могилы для павших. Если мой мираж по имени Володя Горький и был реальным, то он всё равно сейчас залёг на дно братской ямы, что не отозвалось во мне ни каким-либо тревожным, ни – радушным из чувств. На погорелом грузовике, высящийся над всеми, младший лейтенант Князев медленно читал по именам погибших и называл их профессии или звание. Вокруг образовалась мрачная траурная обстановка, хотя небо было неподходяще ярким и солнечным, а пролетавшие по округе птицы, несведущие о земном горе, увлечённо щебетали.

С танка, на котором я разместился, было видно весь лагерь и всех оставшихся живчиков после сражения с целой толпой монстров, сравнимой по масштабам с военной баталией. Я не знал никого из них, но тяжесть собственного бремени убийцы их возможных родных была невыносимой. Жгла, тлела. Нужно было покончить с собой, вдали ото всех, чтобы никто не заметил, как только смогу убедиться в безопасности всех и каждого из этих людей. Рука тем временем слабыми неуверенными движениями потирала рукоятку пистолета в кожухе. Надо же! Только-только устраивал психотерапевтический сеанс майору Градову, убеждая в ценности жизни как самого главного счастья, и спустя время стремлюсь сам уйти во тьму! Какой из меня советчик, если не прислушивался к собственным советам?! Или у меня всё же внештатная ситуация, и мой поступок – благо, раз не склонял к этому других? Вполне возможно. Убеди я других покончить с собой из-за наличия “бомбы замедленного действия” в их лагере, при этом не сообщив кто именно, стал бы кем-то похуже дьявола. Впрочем, вряд ли бы кто-то послушал меня…

– Ну как вы, ребята? – спросил знакомый голос.

Это был майор Иннокентий Градов. Я был рад, что он не оборвал свою нелёгкую, что он всё взвешенно обдумал и решил идти по верному пути, ведя измученных войной граждан к укреплённой базе. Я спрыгнул с танка, подошёл к нему и пожал руку.

– Как вы, всё нормально?

– Да. Сергей, верно? – Я кивнул. – Спасибо, что поддержал в трудную меня минуту, уберёг от поспешного решения. Понимаю, что от такого сурового человека ты не ожидал подобного рода поведения, но я и сам не мог предположить что расклеюсь. Жестокие, давящие времена. – Помедлив и заглянув мне пристально в глаза, он добавил: – Ты на меня можешь положиться. Проси, что хочешь, и я постараюсь помочь тебе.

– Когда мы вновь двинемся в путь? – улыбнувшись ему, спросил я, на будущее смекнув об этой его услуге.

– Думаю, что уже скоро. Полчаса-час, возможно, как погребём оставшихся солдат и расположимся в транспорте. С ранеными будет тяжело, но на базе им окажут медицинскую помощь получше.

Узнав о сроках, я помог остальным совершить последние приготовления к началу пути: собрал боеприпасы и оружие, что остались во время нападения, сложил вещи, сопроводил раненых на места. Справившись примерно за час и переодевшись в более чистую форму, я заметил у себя на плече нашивку в форме прицела. Переливаясь золотым на дневном солнышке, она будто бы просила узнать о её значении, тем более что рядом находился человек, осведомлённый в данном вопросе. К тому же времени у меня осталось немного. Любопытство привело меня к майору, и я спросил:

– А что значит эта нашивка золотого цвета, что у меня на плече?

– Эта нашивка говорит о том, что человек, носящий её, стреляет метко. На высшем уровне. К этому человеку, да и ко всем, кто носит “золото” обозначения, особое отношение. У меня вот, – указал он замазанным в грязи пальцем руки на своё плечо, на котором была изображена звезда с подпирающими её верхними уголками; – автоматчик. Я его получил ещё в первый год службы в этом отряде.

Теперь на вопрос, что мучил меня с самого начала пути, нашёлся ответ. В мирное время я даже не задумывался об армии и не интересовался их наградами и значками, хоть меня всё же немного смутил внешний вид этих золотых нашивок. Я верил этим храбрым ребятам. Теперь, когда я увидел насколько отточенными навыками они обладали и как бесстрашно вступали в бой за рядовых граждан, то восхитился ими, а внезапное детское желание пересилило всю серьёзность на моём лице. Меня увлекала сама мысль оказаться среди членов отряда элитного подразделения и стать его частью. Не знаю, бредил ли я тогда или был на полном серьезе, но со временем наверняка у меня помутился рассудок, иначе как объяснить этот внезапный порыв сделать одолжению будущему мертвецу?! Мне более не выпадет шанса, и я рискнул, так как верхний сосуд с содержимым на моих часах уже почти опустел. Моя жизнь истекала. Когда я одёрнул майора, он с интересом отозвался.

– Что-то не так? – Улыбнулся он краешками губ.

– Извините за подобную дерзость, но я бы хотел воспользоваться вашей услугой, – с волнением просил я. – Нет, даже двумя.

– Уже? К чему спешка?

– Разруха, товарищ майор, толкнула меня на мысль, что хочу быть как вы, как ваши солдаты. Они вдохновили меня, восхитили своей отвагой и решительностью. Разрешите быть частью вашего отряда. – Он с одобрением помолчал, и я подчеркнул: – неофициально, конечно. Хотя бы на время.

Градов думал долго, не меняя выражение своего каменного лица.

– Только-то? Конечно, солдат. Такое я могу устроить, – к моему облегчению согласился он и отдал честь. Я поступил также. – Зачисляю тебя в отряд специального назначения, рядовой…

– Остапенко, майор!

– Рядовой Остапенко! – Убрал он стремительным движением ладонь и изрёк на выдохе: – Вольно. – Гордость и щепотка страха переполняли меня, но в конце концов мимолётное, но важное желание было исполнено. – А что за вторая твоя просьба?

– Когда настанет момент, я скажу, – прикрытое туманной неопределённостью реплика оказалась воспринята флегматично. Мне и не нужно лишнего внимания. Чем меньше людей догадывалось – ни в коем случае не допускать, чтобы знали! – о том, что я собираюсь сделать, тем быстрее осуществлю намеченные планы.

Полностью собравшись и отдав минуту молчания погибшим, мы расселись по местам и снова двинулись в путь. Даже погоревший грузовик ЗИЛ, на котором ехали, завёлся, несмотря на полученные пожаром повреждения. От прежней военной транспортной колонны её отличало лишь меньше количество перевозимых беженцев.

С городской дороги мы съехали почти сразу и свернули во всю ту же необъятную область, только по тропам которой возможно добраться до убежища. Окружали нас небольшие лески и огромные поля, порывистый ветер свободно гулял и обдувал моё лицо: становилось холодно. То, что солнце пробилось сквозь тучевые облака только сегодня, да и холод оставался в течение уже месяца, а также то, что наблюдать за подобными монотонными пейзажами мне было уже невыносимо, “ноздрям судьбы” было начихать. Однако следовало быть снисходительнее: я наблюдал здешние красоты и вдыхал свежий воздух возможно в последний раз в своём бренном существовании. Вздохнул, пытаясь пересмотреть своё пессимистичное видение.

– Май выдался слишком морозным и начало лета в этом году – просто ненормальное, – произнёс самому себе, подняв капюшон куртки надетой поверх формы.

Я сидел один на корпусе замыкающего танка и смотрел по сторонам. Спереди на меня таращились пассажиры горелого грузовика с проглядывающими грязными лицами, среди которых числилась и та ворчливая даосистка средних лет. Её вера, сперва воспринимаемая нами в штыки и представившаяся смехотворной, оказалась в итоге самой правильной в этом новом обществе. Восприятие мира таким, каков он есть и принятие его чудом уберегло её от смерти и лишних переживаний. Только вот она однозначно не пережила бы столько, сколько мы с друзьями, без помощи вооружённых сил. Одна бы она давно смиренно приняла плачевный рок всех павших.

Дав согласие военным на сопровождение к безопасному прибежищу, мы слепо последовали за ними, не подозревая о конечном пункте, убежище. Оно называлось «Белая точка», – я подслушал это в разговоре между капралами – смогло ли оно выстоять? Нам осталось несколько часов пути, но они казались вечностью.

Многие погибли вчера по моей вине, из-за моего проклятия, но ещё больше осталось в живых. Эти люди давно жили надеждой на спасение и ни за что не должны терять её из-за одной никчёмной личности. Мой долг сейчас – позволить этим людям встречать тихий и спокойный день, и следующий, и все последующие, пока с ними не разберётся сама старушка-злодейка. Не я. Им незачем подвергаться риску в компании со мной. Скоро, уже очень скоро вы окажетесь в безопасности, а я незаметно соскользну с этого танка и пропаду среди ветвей листьев. Вы больше обо мне не услышите.

Разум был холоден, а вот грудь кололо: душа плакала. Я уже размышлял об этом, но от осознания отчаяния и безнадёжности навернулись слёзы. Кто по мне будет скучать? Кому будет не всё равно? Алексею и Лере, как наверняка и родителям, если они сейчас вообще живы. С момента нашего последнего контакта прошло более полутора месяцев. Похоже, последствия выбора жить отдельно от них нашли свой горький итог только сейчас. Всем сердцем надеялся, что они переживут мою потерю. А пока надо хотя бы ненадолго погасить в себе чувства, иначе это скажется на осуществлении плана, а это являло собой ключ к спасению людей. К победе над мутантами. Это самое важное решение, которое я принимал во всей свой жизни.

Где-то вдалеке послышались шумы и звуки, характер которых я был не в силах опознать ввиду погружения в далёкую глубь себя. Из танка вылез один из солдат отряда с рацией в руке.

– Через пару километров будет мёртвый город, туда опасно заезжать, но нам придётся это сделать. Там у нас в тайнике есть припасы, горючее, и мы его подберём, иначе не достигнем базы, – говорил серьёзный голос из приёмника. – Надеюсь, там нас не ожидает сюрпризов. Градов, конец связи.

Изменение планов? Я боялся этого и внутри верил, что ничего такого не произойдёт. Но когда это судьба поступала иначе?

Даже ещё не доехав до предполагаемого тайника, я уже догадался куда мы приедем. В высящихся впереди зданиях делового центра, пыльных и заброшенных, вынужденных стать мрачными подобиями себя, и в покрытом коррозией раскуроченном мосту, взорванном с целью преградить наступление нахлынувших толп врагов в крупные населённые пункты, – что на деле их совсем не остановило – угадывался тот самый город. Виденный мною с ограждённых стен базы «Последней надежды». Значит, и она должна быть где-то неподалёку, за этим сосновым леском.

Назначенное место находилось на небольшом травянистом поле, в пределах города, но вдали от его основных дорог. Вокруг было столь тихо, что даже моё предчувствие молчало. Стоило ли ждать подвоха? Четыре широкие тёмные казармы, казалось, вмещали в себя все необходимое горючее, имели боеприпасы и продовольствие, были оборудованы койками и чистыми вещами для всех нуждающихся, готовые принять и укрыть множество людей, оказавшихся в трудной ситуации. Раньше. Сейчас это место выглядело опустошённым: копоть от пожаров и снятые листы железа со стен с острыми краями были открыты всем на обозрение. В немом ужасе и расстройстве лицо майора вызывало сочувствие, но он тем не менее раздал поручения. Из танков и грузовиков незамедлительно выскочили пять человек с автоматами, среди которых было две девушки. Все они выглядели здоровыми, не тронутыми вчерашним конфликтом. Одна группа из двух людей проверила первый склад, другая группа – осторожно проследовала ко второму, пятый член отряда сторожил периметр, равно как и все получившие увечья бойцы, которые оставались на своих местах, в транспорте.

Не смотря на тщедушную вероятность успеха, читающуюся в глазах солдат и майора, я не отрицал положительного исхода вещей. Со стороны это выглядело как намеренная порча, уничтожение имущества и важного военного объекта. Чего ещё можно ожидать от наделённых умом кровожадных сверхсолдат-мутантов, основная цель которых – устранение людей?! Не встречало ещё человечество врага более опасного.

Спрыгнув с танка, я стал свидетелем того, как под одобрительные возгласы и смех бойцы выносили канистры и ящики. Выжившие случайного отбора из грузовиков улыбались и округляли рот, радуясь той маленькой победе, приближающей их к завершающему романтическому предложению в их последней драматической главе. Они доберутся, теперь они сделают это. Как только озвучил эту мысль в голове, реакция столь стремительная заставила меня бежать очертя голову в лесок, продираясь сквозь ветки и кусты.

– Куда ты? Стой! Подожди! – раздавались далеко за моей спиной непонимающие возгласы.

– С тебя был должок, – кричу я, запыхавшийся, на выдохе, осознавая, что они всё равно это не услышат.

Острые сучья царапали одежду и кожу, мокрая трава промокала одежду, когда я, споткнувшись, упал с небольшой канавы вниз. С лица не сходила улыбка: мышцы занемели. Я успешно двигался к своему концу. За мной нет погони, на что я не рассчитывал, но был рад тому, что нашёл момент покинуть группу, спасти её. Привести в движение давно заржавевший механизм, что закончит кошмар. И не только для меня. Для всего человечества в целом.

– Сумасшедший, – вырывалось из сухих губ Иннокентия Градова, уставившегося туда, где последний раз меня видел. – Надеюсь, он понимает, что делает.

А, быть может, я просто представил себе его слова именно такими. Уже неважно.

Внизу мне пришлось пройти всего-то несколько сот метров до крупного комплекса. За стонущими приоткрытыми дверями базы «Последней Надежды» было тихо. Я осмотрел комнаты, служебные помещения, кухню – внутри никого. В гараже – пусто. Они всё-таки собрали группу и уехали на втором автобусе, встретили свою смерть вдали от убежища в поисках тех, кто даже не стремился их искать. Ещё и их кровь на моей совести?! Я просто чудовище. Подвёл их.

Присел напротив столовой, некогда подвергшейся массированной атаке страшных чёрных пауков-переростков, которых призвал, и только я повинен в смерти парня в тот день. Вспоминал Владимира, признавшегося мне, что спас меня от мясника, заблудшего в опасных городских улицах; детально разбирал в памяти образ Валерии и наш первый поцелуй; с удовольствием припоминал общение с Алексеем и его задорный нрав. Мне было здесь хорошо. Наверное, я бы и остался здесь, если бы не этот дар приманивать опасных мутантов. Как бы сложилась моя судьба, не будь этой непонятной огрехи в моём организме?

– Ну что, кто как будет отмечать победу?

– Постойте-ка! В нас что-то летит!

– Ребят, нас подбили, мы падаем…

– Хочешь присоединиться ко мне?

– Что ты такое?

– Не соглашайся на его условия, он дьявол! Он использует тебя и прикончит!

– Кому ты веришь? Ему или мне? Я обещаю тебе избавление и жизнь, а он просто жалкий выскочка!

Эти сны. Закрыл глаза и видел их наяву. Это уже не сновидения, а сообщения, сигналы действовать из той жизни, которую не помнил. Они цикличны, уже который раз убедился в том, что они повторяли один и тот же сюжет, раз за разом, круг за кругом: мы с группой незнакомых мне людей в вертолёте возвращались с успешного задания по подрыву стратегически важных точек врага. Мы праздновали, ликовали, но это состояние мимолётно: в корпус летел огненный снаряд одного из мутантов, а, возможно, это снаряд главного из них. Голос, будто принадлежащий дьяволу, звучал на протяжении всего видения, но я так не сообразил кому он принадлежал. Патлатый, испещрённый шрамами и кровавыми отёками, он высился надо мной или героем моих снов. Он предчувствовал победу над небоеспособным противником, раненым и отчаявшимся; главный торжествовал, рьянее нас, хотел сделать последнее смертоносное движение и одновременно звал за собой, обещая раскрытие всех тайн и избавление от боли путём превращения в них. Он разрывался от желания отомстить и восхищения своим противником, которого намеревался посвятить в секреты их существования. Он тоже был человеком? Неважно, потому что, притупляя все свои сомнения или героя сна, появлялся человек, подверженный этой инфекции, и он же единственный чёткий персонаж знакомый мне. Он говорил, что этот процесс мучителен и не щадил человеческую сущность, за что жуткий великан убил его без промедления. Какой выбор сделал в конце мой герой – не вызвало даже толики сомнений. Он покончил с собой, как это сделаю я из соображений безопасности не отдельных людей, а целого социума.

Поднёс пистолет левой рукой к виску и выстрелил. Никаких прощальных слов. Я уже всё сказал.

========== Эпилог ==========

– О! Что происходит с показателями испытуемого? Что это такое? Профессор, срочно вызовите его сюда! Пусть он подойдёт сюда сейчас же! Есть новые данные об испытуемом, – разнервничался один из руководителей проекта, обращаясь к команде исследователей.