Текст книги "Держи крепче (СИ)"

Автор книги: Извращённый отшельник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

– Договор можем подписать прямо сейчас?

– Конечно! У вас залог с собой?

Казума достал конверт с деньгами и протянул арендодателю. Тот быстро пересчитал сумму и кивнул, доставая бумаги.

– Вот договор. Посмотрите, если всё устраивает, можете подписывать.

Казума сел за стол, пробежал глазами текст. Всё было стандартно: месячная оплата, правила проживания, штрафы за нарушение.

Он взял ручку и поставил подпись.

– Отлично, – произнёс мужчина, забирая бумаги. – Ключи вот. Добро пожаловать в ваш новый дом, Ямагути-сан. Если что-то нужно, вы знаете, где меня найти.

– Спасибо, – коротко ответил Казума, приняв ключи.

Арендодатель ушёл, а юноша остался в пустой квартире. Просто стоял в центре комнаты, глядя в окно.

«Новая жизнь, да? Если что-то в ней и изменится, так только если изменюсь я сам. Точнее, сброшу маску… Что ж, мир, встречай плохого Казуму, я иду.»

Глава 16

БОЛЬШАЯ ГЛАВА-ИНТЕРЛЮДИЯ

Мияко стояла перед школьными воротами, облокотившись на кирпичный столбик. Розовые волосы мягко колыхались на утреннем ветру, в глазах отражались лучи восходящего солнца. Она улыбалась, как обычно, приветливо. Только вот те, кто знал её ближе, могли бы заметить: это была неискренняя улыбка, не от сердца.

В груди неприятно щемило. Уже пятый день подряд.

Каждое утро Мияко приходила раньше остальных, надеясь увидеть знакомый силуэт. Ямагути Казуму, с его неизменным хмурым взглядом, вечно взлохмаченными волосами и острыми саркастическими замечаниями, который всегда был как часы – пунктуален и предсказуем. До этого.

До дня, как всё рухнуло.

Она выжидала его у ворот, старательно изображая просто слишком пунктуальную ученицу. Иногда здоровалась с проходящими одноклассниками, временами делала вид, что проверяет сообщения в телефоне. Но её взгляд снова и снова обращался к дороге.

«Он не придёт,» – твердила она себе каждый день, но не могла заставить себя перестать ждать.

Мияко знала о нём и Рин. Узнала раньше других, почти случайно – просто заметила, как его взгляд теплел, когда та проходила мимо, как он подмечал каждую мелочь в её движениях, каждый оттенок её настроения.

«Я думала, что это просто его очередная игра. А оказалось, что он действительно любил её. По-настоящему.»

Но вот уже пятый день подряд Казума не появлялся. Пятый день после того, как Рин исчезла из их школы.

«Как он сейчас? Что чувствует? Почему я не смогла найти способ помочь ему?»

– Мияко, ты что тут стоишь одна? – прозвучал знакомый голос.

Она обернулась. Харука стояла перед ней, пытаясь улыбнуться, но в янтарных глазах тоже читалась усталость.

– Наслаждаюсь утренним солнцем, – ответила Мияко, прикрывая глаза и стараясь вернуть себе привычную лёгкость. – Иногда полезно подышать свежим воздухом перед началом дня.

– Понятно, – Харука посмотрела на неё чуть пристальнее. – Ты его ждёшь?

Мияко напряглась, но улыбка осталась приклеенной к лицу.

– Кого? О чём ты?

– Казуму. Ты каждый день стоишь тут, высматривая кого-то. Его, да?

Мияко тихо выдохнула, опуская взгляд.

– Пусть так. А что ещё делать? Просто зайти в школу, притворяясь, что всё в порядке? Мы обе знаем, что это неправда.

Харука кивнула, взгляд смягчился.

– Если он не появится сегодня, может, стоит навестить его дома?

Мияко задумалась:

– Может и стоит…

…

Школьный коридор гудел привычной суетой – смехом спешащих к шкафчикам учеников, шорохом учебников, звяканьем замков. Харука шла, глядя прямо перед собой, но её мысли витали совсем в другом месте.

Её шаги были тихими, почти беззвучными, как будто боялась потревожить душевную тишину. Остановившись у своего шкафчика, она открыла дверцу, но так и застыла с рукой на металлической ручке.

Взгляд невольно скользнул вбок. Там, через несколько шкафчиков от её собственного, стоял тот, что принадлежал Казуме.

Пять дней.

Пять дней пустоты.

Его шкафчик выглядел точно так же, как и всегда – закрытый, нетронутый, будто законсервированный во времени. Просто металлическая капсула, хранящая обувь и учебники.

«Казума… где же ты?»

Харука прикрыла глаза, чувствуя, как внутри поднимается странная тяжесть. Она не понимала, почему её так тревожит его отсутствие. Казалось бы, всего-то пять дней. Разве это долго? Но почему-то с каждым днём становилось только тяжелее.

«Кто знал, что будет так сложно не видеть его? Слушать его насмешки, ощущать его колкий юмор, пытаться понять, где заканчиваются его шутки и начинаются настоящие чувства.»

Она вздохнула и снова посмотрела на шкафчик.

«Когда уже пройдёт эта его простуда?»

Харука закрыла свой шкафчик и направилась к лестнице.

«Может, сегодня он всё-таки придёт? Может, я просто увижу его в классе, сидящего на своём месте. И скажу ему, что он ведёт себя как слабак, раз столько болеет. Он отпустит какую-нибудь колкую шутку в ответ. И всё станет как прежде.»

Но в глубине души она знала, что это вряд ли. Она чувствовала это. Что-то изменилось. И это беспокоило её сильнее, чем она могла признаться даже самой себе.

Когда Харука вошла в класс, её взгляд автоматически метнулся к пустому месту Казумы. Сердце болезненно сжалось, но она заставила себя отвернуться, сосредоточившись на предстоящем дне – ещё одном скучном школьном дне без него.

…

Акане шла по школьному коридору с высоко поднятой головой. Длинные чёрные волосы струились по плечам безупречным водопадом, а осанка могла бы служить иллюстрацией в учебнике этикета. Она кожей чувствовала направленные на себя взгляды – её образ безупречной красоты и холодной уверенности всегда притягивал внимание, и никак иначе.

Рядом семенил Кенджи, услужливо неся её сумку и пытаясь рассмешить какой-то историей. Его голос сливался с общим гулом коридора, превращаясь в белый шум, который та легко умела игнорировать.

«Почему Казума не появляется в школе уже пятый день?»

Лёгкая морщинка пролегла между её идеально очерченными бровями, но тут же исчезла, сменившись привычной маской легкой отстранённости.

«После соревнований он выглядел совершенно обычно. Уставший, как все мы, но всё тот же – язвительный, холодный, готовый парировать любую колкость. Что могло случиться, чтобы выбить его из колеи настолько, что он не приходит в школу?»

Кенджи рассмеялся от собственной шутки, а Акане, не оборачиваясь, бросила короткое:

– Ты такой остроумный, Кенджи.

Это, казалось, только воодушевило его, и он заговорил ещё громче. Акане, однако, по-прежнему была мыслями далеко.

«Не может быть, чтобы он просто заболел. Казума никогда не болел дольше пары дней. Если бы это было что-то простое, он бы уже давно был здесь. У него слишком сильный дух, чтобы из-за какой-то простуды сидеть дома. Что-то случилось. Но что?»

Она вспомнила, как он стоял позади всех на соревнованиях, сжимая канат, сосредоточенный, с этим своим характерным взглядом, который всегда говорил, что он видит больше, чем нужно.

«Может быть, я что-то упустила? Но что?»

Голос Кенджи снова отвлёк её от мыслей:

– Акане, ты меня вообще слушаешь?

Она посмотрела на него, одарив своей привычной холодной улыбкой.

– Конечно, Кенджи. Ты всегда такой интересный, – её голос был ровным, как поверхность замёрзшего озера, но под этим льдом бурлило раздражение.

Её шаг стал чуть быстрее, каблуки отбивали по полу нервный ритм.

– Поторопись, Кенджи, – бросила она, не оглядываясь. – Я не хочу опаздывать.

Кенджи что-то пробормотал в ответ, но Акане уже не слушала.

Они дошли до класса «2-Б», и она сказала:

– Иди к своим, дальше я сама, – и забрала у него свою сумку.

– Хорошего дня, Акане-чан! – тот кивнул, довольный своим очередным выполненным «поручением», и скрылся в толпе учеников.

Акане же закатила глаза и направилась в сторону класса 2-А.

«Казума… если не вернёшься, ты даже не узнаешь, что это всё. Всё, что я делаю, это…»

Её взгляд невольно скользнул в сторону – и она замерла.

По лестнице на второй этаж медленно поднимался Казума. Его походка была всё такой же небрежной, немного ленивой, руки в карманах, но во взгляде что-то было… другое.

Её сердце пропустило удар, а потом заколотилось вдвое быстрее.

«Он здесь.»

Ноги будто приросли к полу, но, почувствовав прилив стыда за свою трусость, она быстро отступила за угол. Спина прижалась к прохладной стене, дыхание сбилось.

«Что со мной? Почему я…»

Она крепко зажмурилась, разозлившись на себя.

«Чёрт возьми, соберись, трусиха!»

Медленно выдохнув и восстановив самообладание, она вышла из-за угла, напустив на себя привычное выражение холодного безразличия.

– А, Ямагути-кун, – произнесла она тем особенным тоном, который всегда использовала как щит.

Казума даже не замедлил шаг. Его безразличный взгляд скользнул по ней, как по пустому месту, и он прошёл мимо.

Акане застыла, губы слегка приоткрылись от шока.

– Эй, что с тобой, Казума? – её голос дрогнул.

Казума остановился. Медленно повернулся к ней.

И тут она увидела это.

Тот взгляд.

Холодный, тёмный, как бездна. Это был тот самый взгляд, который она видела когда-то в прошлом. Тот, который он всегда прятал от окружающих.

Её дыхание замерло, слова застряли в горле.

– Акане, милая, – тихо произнёс он, в его голосе была странная, ледяная мягкость. – Моё бывшее ядерное солнце. Прекращай свою игру.

Она сглотнула, чувствуя, как кровь приливает к щекам, окрашивая их предательским румянцем.

– Или что? – её голос был тихим, почти уверенным.

Казума медленно подошёл ближе. Его пальцы мягко, но уверенно обхватили её лицо. Он наклонился, так близко, что она почувствовала его дыхание на своих губах. И от этого по коже побежали мурашки.

– Или я начну свою, – прошептал он ледяным тоном, обжигающим её изнутри.

После чего чмокнул её в лоб, почти насмешливо, и развернулся, уходя прочь.

Акане осталась стоять на месте, чувствуя, как сердце стучит в ушах. Руки слегка дрожали, а лицо пылало.

«Что это было?.. Казума, что ты…»

Но он уже ушёл, оставив её с вопросами, которые она боялась задать даже себе.

…

Дверь класса открылась с лёгким скрипом, и, словно по команде, все разговоры стихли. В проёме стоял Казума, и что-то в его облике было не так.

Нет, он всё ещё выглядел как Ямагути Казума – та же школьная форма, тот же ленивый взгляд, те же слегка взлохмаченные волосы. Но в его походке появилась уверенность, которой раньше не было. Он даже не шагнул – скорее, вошёл, заявляя всей своей аурой, что теперь всё здесь его. Будто ему принадлежал весь этот чёртов класс.

Юкино подняла глаза от учебника. Брови сдвинулись.

– Казума? – произнесла она, явно пытаясь скрыть дрожь в голосе.

Он скользнул по ней взглядом. И ухмыльнулся:

– Что такое, соседка? Забыла, как я выгляжу? – и наклонился к ней, уперевшись ладонями в парту, после тише добавил: – Или соскучилась?

Её всегда ледяное лицо покрылось румянцем, и она сглотнула, пытаясь сохранить самообладание.

– Прекрати говорить глупости, – бросила она, но в голосе явно проскользнуло замешательство.

Казума усмехнулся, оттолкнулся от парты и двинулся дальше.

Он пересёкся взглядом с Харукой, которая смотрела на него с лёгким изумлением, будто пыталась понять, что с ним не так.

– Ямагути-кун… ты точно выздоровел? – спросила она осторожно.

Казума остановился, чуть склонив голову набок.

– Полностью, Сато-сан, – протянул он с нарочитой медлительностью. – Теперь здоровее некуда. Хочешь, проверь.

Харука залилась краской, пытаясь переварить его слова, но он уже двинулся дальше, даже не дожидаясь её ответа.

На этот раз его внимание привлекла Азуми. Она сидела, как всегда, с вызывающей усмешкой на губах, но теперь в её взгляде появилось что-то новое – смесь любопытства и настороженности.

– Ого, наш Ямагути решил поиграть в плохого парня? – бросила она с привычной дерзостью, но в голосе проскользнула нотка неуверенности.

Казума усмехнулся и, подойдя ближе, опёрся на её парту, наклоняясь к ней.

– А разве тебе не нравятся плохие парни, Азуми?

На мгновение рыжая даже растерялась, но быстро взяла себя в руки и фыркнула:

– Осторожнее, Ямагути, а то могу воспринять это как вызов.

Он поднял руки в притворной капитуляции.

– Как страшно. Но я не против. Только скажи, где и когда, – и с усмешкой, не дожидаясь ответа, опустился на своё место.

Как раз в класс зашёл учитель математики. Как всегда, старик Ямада был строг и сосредоточен, его безупречный костюм времён 2000-х сидел так идеально, что, казалось, был только-только пошит.

– Доброе утро, класс, – хрипло произнёс он, стоя у доски и обводя всех взглядом за толстенными очками.

Ученики притихли, чувствуя, что сегодня будет что-то серьёзное.

– Сегодня мы перейдём к теме, которая вызвала наибольшее количество вопросов на прошлогодних экзаменах: дифференциальные уравнения.

Едва он произнёс это, в классе раздались тихие стоны отчаяния. Кто-то зашептался, а кто-то тихо постучал лбом по парте, будто заранее предчувствуя свою гибель в этой неравной математической битве.

– Тишина, – отрезал учитель, взмахнув мелом. – Я дам вам легендарный шанс, как и каждому предыдущему классу. Посмотрим, сможете ли вы им воспользоваться.

И после этой пафосной речи быстро написал уравнение на доске, которое выглядело как нечто, способное свести с ума даже продвинутого студента университета. Затем отступил в сторону и обвёл класс взглядом.

– Решите это уравнение, и я автоматически поставлю вам высший балл за итоговую оценку. Без необходимости сдавать экзамен.

Тишина стала почти гробовой. Даже самые уверенные в себе ученики выглядели так, будто предпочли бы взяться за уборку школьных туалетов, чем пытаться решить это уравнение.

– Выглядит как шифр древней цивилизации… – пробормотал кто-то.

Казума, сидя в своём углу, слегка прищурился, разглядывая уравнение. Он не поднимал руку, не шевелился, просто лениво изучал.

Учитель нетерпеливо постучал мелом по доске.

– Ну что, есть желающие? Или все решили сдаться?

Класс продолжал молчать, пока Азуми, сидевшая позади Казумы, не прошептала с явной провокацией в голосе:

– Ямагути, а ты чего застыл? Где твоя утренняя бравада?

Казума едва заметно повернул голову, бросив на неё взгляд через плечо.

– Просто размышляю, стоит ли мне становиться героем дня, – протянул он с особой усмешкой, что появилась у него сегодня.

– Герой? Скорее, дурачок, если облажаешься, – парировала она, но в хитрых глазах рыжули читался неприкрытый вызов.

Казума хмыкнул, поднял руку и, не дожидаясь разрешения, встал из-за парты.

– Я попробую, сенсей.

По классу прокатился удивлённый вздох. Учитель, казалось, тоже был застигнут врасплох, но быстро спрятал эмоции за маской профессионального безразличия.

– Что ж, Ямагути, вперёд. Покажи нам, на что ты способен.

Казума спокойно вышел к доске, взял мел и начал писать.

– Первый шаг: приведём уравнение к стандартному виду…

Голос звучал уверенно, почти гипнотически, движения – чёткие. По мере того как он продвигался в решении, в классе возрастало перешёптывание.

– Теперь интегрируем фактор производной, чтобы упростить выражение…

Его объяснения звучали так, будто он был не школьником, а опытным преподавателем. Даже учитель математики нахмурился, пристально наблюдая за каждым движением мела, за каждой появляющейся на доске формулой.

– Готово, – Казума поставил жирную точку и отложил мел.

Стояла оглушительная тишина. Все ждали вердикта.

Ямада-сенсей подошёл к доске, изучая решение с неожиданным интересом. Его строгие черты лица слегка смягчились, а седые брови приподнялись, когда он проследил последовательность действий.

«Хм… неординарный подход. Даже я бы не додумался решить это уравнение таким способом. Этот парень… всегда был загадкой, и сейчас он подтвердил, что не так прост, как кажется.»

Учитель повернулся к классу, расправив плечи.

– Похвально, Ямагути-кун. Высший балл за итоговую оценку твой. На экзамен можешь не приходить.

Снова тишина, а затем перешёптывания усилились. Глаза одноклассников сверлили Казуму, но он, казалось, совсем не замечал этого.

– Благодарю, сенсей.

Он развернулся и, не торопясь, направился к своему месту.

Юкино украдкой посмотрела на него, затем быстро отвела глаза. Харука сидела, не отрывая взгляда, и машинально покусывала карандаш. Азуми, опираясь локтем о парту, смотрела с прищуром, пытаясь понять, что же случилось с Ямагути?

Казума сел за свою парту. Лицо оставалось невозмутимым, будто решение легендарного школьного уравнения было для него не сложнее, чем завязывание шнурков.

Вскоре прозвенел звонок. Ямада-сенсей, бросив последний взгляд на Ямагути, вышел из класса, и ученики, наконец, шумно выдохнули.

Дверь снова открылась, и на пороге появилась розоволосая Мияко. Она шагнула внутрь с привычной лёгкостью, но тут же замерла, будто врезавшись в стену, увидев Казуму.

Тот сидел у окна, его тёмные глаза смотрели прямо на неё, но без обычной ленивой мягкости. Это был взгляд хищника, оценивающего добычу, просчитывающего каждое движение.

– Привет, Мияко, – негромко сказал он, но его голос, глубокий и спокойный, пронзил её, как молния.

– Привет, – ответила она, и её собственный голос показался ей чужим, слишком тихим, слишком неуверенным.

Её взгляд, привыкший замечать детали, которые другие пропускали, невольно скользнул по его лицу, и она заметила то, от чего сердце пропустило удар. Под правым глазом виднелась припухлость – небольшая ссадина, почти незаметная, если не знать, куда смотреть. Но для Мияко это было всё равно что красная сигнальная ракета в ночном небе.

«Казума… дрался? Когда? Почему? Он же никогда не ввязывается в драки…»

Потом её взгляд упал на его руку. На костяшках – мелкие потертости, следы, которые невозможно было спутать ни с чем другим. Следы ударов.

«Чем ты занимался эти пять дней, Казума? Действительно болел? Или… что-то произошло? С кем ты дрался? Это совершенно на тебя не похоже…»

Мияко нахмурилась, но промолчала. Слова застряли где-то в горле, превратившись в комок тревоги. Она не знала, как начать этот разговор, как пробиться через эту новую, пугающую версию Казумы. Просто решила вести себя, как обычно, и подошла к Харуке, которая сидела за своей партой, задумчиво глядя в окно.

– Не скучаешь, Хару-чан?

Сато отвлеклась от своих мыслей и повернулась к подруге, губы изобразили лёгкую улыбку.

– О, Мияко. Что-то хотела?

Та покачала головой, розовые волосы мягко колыхнулись.

– Просто поболтать. Слышала про поездку в горы?

Харука кивнула, уже чуть оживлённее.

– Да, староста объявила вчера. Трёхдневная поездка для второгодок и третьегодок. Сказали, что это и учебный выезд, и отдых. Звучит здорово, правда?

– Угу, особенно учитывая, как всех измотала учёба в последнее время, – Мияко улыбнулась, но затем наклонилась ближе и добавила почти шёпотом: – Как думаешь, Казума поедет?

Харука отвела взгляд, слегка кусая нижнюю губу.

– Не знаю. Он только вернулся, и… – она замялась. – Ведёт себя странно. И обычно он отказывается от поездок.

– Ну, надеюсь, в этот раз не откажется. Это может быть шансом…

– Шансом? – переспросила Сато, нахмурившись.

Мияко пожала плечами, но глаза были серьёзными.

– Ты же знаешь, Харука. Школьная поездка – это всегда нечто большее, чем просто поход в горы. Кто-то находит там себя, – она сделала многозначительную паузу, – кто-то решается на важные разговоры… а кто-то просто учится видеть мир и людей по-новому.

Сато взглянула на неё внимательнее, будто пытаясь понять, что именно имела в виду подруга.

– Говоришь так, будто у тебя есть план, Мияко.

Розоволосая хмыкнула с улыбочкой.

– Может быть. В любом случае, будет интересно. Надеюсь, Казума поедет. И что ты решишься наконец поговорить с ним, – мягко поддела её Мияко, поднимаясь со стула.

Харука заалела, но ничего не ответила. Мияко направилась к выходу, бросив взгляд на Ямагути и подумав о том, как эта поездка может всё изменить…

…

День продолжался, затягивая всех в привычный круговорот учебы. После математики пришло время для японского языка и литературы. Учительница, строгая женщина в очках, вошла в класс, элегантно помахивая веером, будто пытаясь отогнать не то духоту, не то собственное недовольство мирозданием.

– Откройте учебники на странице 84, – объявила она тоном, не терпящим возражений. – Сегодня разберём поэзию Басё.

Класс зашелестел страницами. Казума молча листал учебник, вникая в строки старинных хайку. Несмотря на всю свою холодность, внутри он всегда уважал поэзию. Особенно ту, что скрывала горы эмоций за короткими фразами.

"Весна уходит.

Плачут птицы.

Глаза у рыб п олны слезами"

«Басё, старик, ты точно понимал, каково это,» – подумал он, скользнув взглядом по строкам.

Урок тянулся медленно, загустело, оставляя всех в странном состоянии полудрёмы.

Далее по расписанию была химия.

К предпоследнему уроку – истории – ученики выглядели измотанными, как после изнурительной тренировки.

– Сегодня говорим о периоде Эдо. – Учитель истории говорил с таким энтузиазмом, будто сам лично общался с Токугава Иэясу. – Этот период – одно из самых удивительных времён в истории Японии.

Казума слушал вполуха, наблюдая за тем, как ветер играет листвой деревьев за окном. И думал, как странно, что история может быть одновременно такой далёкой и до боли близкой.

«Борьба за власть, предательство, бесконечные циклы… Токугава, наверное, тоже разочаровывался в людях, как и я.»

Сквозь поток мыслей и лекцию учителя время пролетело быстрее, чем ожидалось. Звонок возвестил о конце урока, и ученики потянулись к выходу на обеденную перемену.

…

Последний урок дня был физкультурой, и погода словно специально решила подыграть занятию на свежем воздухе, а не в спортзале. Яркое солнце освещало школьный стадион, зелёная трава переливалась под лёгким ветерком, а чистое синее небо создавало иллюзию идеального весеннего дня.

Ученики класса 2-Б вышли на поле уже переодетыми в спортивную форму. Парни поправляли футболки и проверяли шнуровку кроссовок, девчонки собирали волосы в высокие хвосты. Всё выглядело обыденно – до тех пор, пока не появилась Годзилла-сенсей.

– НУ ЧТО, СТАДО СОННЫХ УЛИТОК, ГОТОВЫ СЖИГАТЬ КАЛОРИИ ОТ МАМКИНЫХ ПИРОЖКОВ⁈ – её громовой голос прокатился по стадиону, заставив нескольких учеников невольно вздрогнуть.

Кто-то из парней шепнул соседу:

– А она точно не служила в армии?

Казума стоял чуть в стороне, глядя на своих одноклассников. У него не было привычки шутить в таких ситуациях, но даже он внутренне усмехнулся.

«Если кто-то и может заставить человека бежать до полного изнеможения, так это Годзилла-сенсей. В этом ей нет равных.»

Все начали выстраиваться в ровную линию, пока учительница обходила их медленным, почти хищным шагом, словно тигрица, выбирающая жертву. Её взгляд остановился на Казуме.

– Эй, Ямагути! – выкрикнула она, уставившись на него. – Что за кислая мина⁈ Боишься, что простая пробежка отправит тебя на тот свет⁈

Он посмотрел ей в глаза, и уголок его губ дрогнул в опасной полуулыбке.

– Сенсей, если я и умру, то только от скуки, – ответил он с ледяным спокойствием.

Годзилла-сенсей прищурилась, заметив его припухлость под глазом, взглянула на руки. И, естественно, всё поняла.

– Дерзишь, пацан. Ещё и в таком виде? Ты что, на ринге тренировался вместо школы?

Шёпот и смешки прокатились по рядам. Казума невозмутимо ответил:

– Нет, сенсей. Просто немного неудачно столкнулся с жизнью.

Годзилла сузила прищур ещё сильнее.

– С жизнью, значит? Что ж, давай проверим, как ты справишься с ней на моём уроке.

И не оборачиваясь, указала пальцем на беговую дорожку стадиона.

– Круги, Ямагути. Будешь бежать весь урок. И не вздумай халтурить! – её голос прозвучал как приговор. – Каждый круг – на результат. А остальные, – она повернулась к шеренге, – давайте разомнёмся, пока наш «гладиатор» демонстрирует свою форму!

Казума лишь коротко кивнул и направился к старту.

«Бег, так бег. Мне даже в радость.»

Первые несколько кругов он бежал ровно, не форсируя темп. Ноги двигались почти механически, а в голове всё ещё крутились воспоминания о событиях последних дней.

«Бегать круги вокруг стадиона – разве это не идеальная метафора моей жизни? Пытаюсь вырваться из прошлого, но всё равно двигаюсь по замкнутому кругу.»

Когда он завершал десятый круг, Юкино, наблюдая за ним, тихо усмехнулась:

– Смотри, какой упорный. Думаешь, он продержится до конца урока?

Харука, стоявшая рядом, пожала плечами:

– С таким быстрым темпом… не знаю.

Годзилла-сенсей тем временем тоже продолжала поглядывать за Казумой, отмечая его технику и дыхание.

– Ты там не умер, Ямагути⁈ – крикнула она, когда он начал одиннадцатый круг.

– Не сегодня, сенсей! – бросил он через плечо, ускоряясь.

Казума чувствовал, как ноги начинали наливаться тяжестью, но не останавливался. Лицо было сосредоточенным, взгляд – отстранённым.

«Если остановлюсь, значит, они победили. Все: Рин, Акане, этот мир, даже моё собственное прошлое.»

К двадцать пятому кругу его дыхание стало глубоким, футболка промокла от пота. Тем не менее он продолжал бежать, не обращая внимания на разговорчики и взгляды одноклассников.

…

Звонок, возвестивший об окончании урока, прозвучал для большинства учеников как долгожданное спасение. Разгорячённые, уставшие, но довольные, они начали собирать вещи, обмениваясь шутками и планами на вечер.

– Хватит! – наконец скомандовала Годзилла-сенсей, взмахнув рукой. – Сорок кругов достаточно, Ямагути. Подойди сюда.

Казума замедлил бег, остановился перед ней и вытер пот со лба тыльной стороной ладони. Несмотря на изнурительную пробежку, в его осанке всё ещё чувствовалась какая-то несгибаемая сила.

– Всё? А я только начал входить во вкус, сенсей, – усмехнулся он, прерывисто дыша, но сохраняя в голосе что-то странное. Может готовность продолжить?

Годзилла-сенсей прищурилась.

– Ты всегда был таким упрямым, Ямагути? – начала она, рассматривая его ссадины под глазом и у губы.

– Скорее, принципиальным, – ответил он, глядя куда-то в сторону.

– Принципиальным… С кем успел сцепиться?

Казума ответил совершенно спокойно:

– Разве это имеет значение?

Она кивнула с неожиданной серьёзностью:

– Имеет. Не хочу, чтобы кто-то из моих учеников оказался в больнице или… – и сделала значительную паузу, – в тюрьме.

Её голос прозвучал резко, но не злорадно.

– Не волнуйтесь, сенсей. Всё в порядке, – Казума хотел уйти, но её следующий вопрос заставил его остановиться.

– Тогда почему выглядишь так, будто теряешь контроль над собой?

Казума повернулся к ней, и в его взгляде мелькнула тень того самого холодного, почти чудовищного выражения, что пугало окружающих.

– Вы ведь учитель физкультуры, а не психолог, верно? Давайте оставим анализ другим специалистам.

Годзилла-сенсей молча смотрела на него несколько долгих секунд, потом неожиданно хмыкнула:

– Я учитель, Ямагути, и моя работа – заботиться о своих учениках, даже если они такие упёртые, как ты. Не важно, что у тебя на душе. Важно, чтобы это не разрушило тебя. Понял?

Он не ответил, но его взгляд смягчился.

– И ещё одно, – добавила она, и в её голосе появилась неожиданная теплота. – В следующий раз, когда решишь драться, подумай, стоит ли оно того. Сейрин не может потерять такого, как ты.

– Такого, как я? – Казума приподнял бровь.

– Сильного, но слишком глупого, чтобы это понять, – бросила она, уже отворачиваясь. – Ладно, проваливай, упрямец. И не забудь: иногда лучше просто поговорить, чем ломать стены лбом.

Казума смотрел ей вслед, и впервые за долгое время на его губах появилась тень настоящей улыбки.

«Ломать стены… Может, она и права. Но иногда разговоры только усложняют всё.»

Он развернулся и направился в раздевалку, чувствуя, как внутри что-то едва заметно, но меняется.

…

Пустая раздевалка встретила его мягким светом и тишиной. Оставшись последним, он наслаждался редкой возможностью побыть в школе наедине с собой.

Скинув пропитанную потом спортивную форму, зашёл в душ. Горячие струи обрушились на плечи, смывая усталость. На мгновение Казума закрыл глаза, позволяя воде унести с собой все мысли и заботы.

Через десять минут выключив воду, он обмотался полотенцем, откинул мокрые волосы назад и прошёл к своей скамейке. Ритмичные движения – переодеться, застегнуть пуговицы, завязать шнурки. Всё это помогало держать мысли в узде. Убедившись, что рубашка сидит идеально, подхватил сумку и направился к выходу, избегая взгляда в зеркало. Не хотел видеть собственное отражение. Ведь сам не понимал, какой он теперь? Маска хикки-задрота сброшена. Что до его худшей версии, то она почти открылась миру. Всего капля, и он не сможет контролировать «плохого» Казуму.

Главный корпус школы встретил привычной суетой. Ученики сновали туда-сюда между шкафчиками, переобувались, делились последними новостями и строили планы на выходные.

Казума, как всегда, двигался через толпу, будто тень. Никто его не останавливал, и он никого не замечал.

Подойдя к своему шкафу, он открыл его и взглянул на записку. Белый клочок бумаги лежал прямо на кроссовках, чтобы его точно приметили.

«Ненавижу тебя.»

Всего три слова, написанные наспех, неровным почерком. Он поднял записку, держа за уголок, словно та могла испачкать пальцы. И бросил на пол.

«Ненавидишь? Присоединяйся к очереди.»

Сняв сменные туфли, Казума переобулся в свои кроссовки. Завязав шнурки, захлопнул дверцу шкафчика и покинул здание школы.

Солнце уже клонилось к закату, окрашивая небо в теплые оттенки оранжевого и розового.

Он поправил лямку сумки на плече, в очередной раз убеждая себя, что всё под контролем. В голове пульсировала только одна мысль: «Просто добраться домой. Не останавливаться. Не думать.»

Но план был нарушен.

На школьной площадке, у самых ворот, стояла знакомая фигура. Розовые волосы, слегка растрёпанные от лёгкого вечернего ветра, казались особенно яркими в лучах заходящего солнца. Мияко.

Казума остановился на секунду, встретив её взгляд.

– Ямагути-кун… – начала она, стараясь сохранить на лице улыбку, но взгляд выдавал её волнение.

– Мияко, – он кивнул и продолжил идти на выход.

– Подожди!

Её голос прозвучал громче обычного, с нотками отчаяния, которые не удалось скрыть. Это остановило его.

Казума обернулся, чуть нахмурив брови.

– Что-то случилось?

Она сделала шаг к нему, сжав пальцами юбку.

– С тобой что-то не так.

– И?

– Ты думаешь, я не замечаю? Ты думаешь, я не знаю, почему ты пропустил столько дней?

Казума хмыкнул.

– И почему же, мисс всезнайка?

Мияко слегка поморщилась от его холодного тона, но не отвела взгляд.

– Из-за Накамуры-сенсей.

Взгляд Казумы остался невозмутимым:

– Ты такая наблюдательная, Мияко. Должен признать, это впечатляет.

Она шагнула ближе.

– Хватит, Казума. Не пытайся сделать вид, что тебе всё равно. Мне не всё равно. Ты… ты был важен ей. А теперь её нет. Я понимаю, как это больно.

– Ещё и в психотерапевты подалась? Мияко, ты удивляешь меня всё больше и больше.