Текст книги "Умейте властвовать собой, или Беседы о здоровой и больной личности"

Автор книги: Istime

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

Робинзон среди людей

Того не приобресть, что сердцем не дано.

Е. А. Баратынский

Речь идет о сборной группе шизоидных характеров, внешне существенно отличающихся друг от друга: робкие, застенчивые, мимозоподобные натуры – на одном полюсе и равнодушные, эмоционально тупые – на другом. Мелочным, язвительным, сухим педантам, отрешенным от окружающей действительности чудакам и мечтателям противостоят суровые, упорные в достижении поставленной цели натуры. Однако при всем многообразии такого шизоидного склада личности выступает основное их качество – выраженная отгороженность от реального мира, направленность не на внешний мир, а внутрь собственных переживаний (аутизм). Причудливой парадоксальностью своей эмоциональной жизни и поведения они производят впечатление людей странных и непонятных, от которых не знаешь, что ждать. Да и для самих шизоидных натур общение с окружающими сопряжено с усиливающимся чувством неловкости, напряжения: поэтому внешняя сухость, сдержанность манер, чопорность представляют собой потребность держать людей на расстоянии. Мир как бы отделен от них «стеклянной преградой» (по выражению Э. Кречмера), не позволяющей им смешиваться с обществом – человек привыкает жить в одиночку, робинзоном, среди бурлящих людских страстей.

Весь облик шизоида несет на себе налет причудливости и дисгармоничности: движения часто лишены пластичности, плавности, мимика и жесты вычурны, неожиданны, интонация голоса бесцветная, речь немодулированная и маловыразительная. Отсутствие эмоционального резонанса, сопереживания с окружающими существенно затрудняют межчеловеческие отношения. В отличие от психастенических натур, болезненно переживающих свою некоммуникабельность, шизоид не тяготится своим одиночеством: его замкнутость и скрытность определяются не робостью и застенчивостью, а желанием вступать в более теплые, Доверительные отношения. Складывающийся годами жизненный стереотип определяет их тягу к уединению, многочасовым раздумьям наедине с собой, сознательное ограничение от новых знакомств, избегание шумных мероприятий и увеселений. Отсюда проистекает очевидная предпочтительность увлечений и времяпрепровождения с тягой «на лоно природы», периодически возникающее стремление к уходу из городского шума и гама «в тайгу, к зверям» (как выразился один из наблюдаемых нами пациентов, который любил часами лежать на земле и следить за движением облаков, за полетом падающих с деревьев листьев и т. п.). Объективная значимость их знаний и увлечений бывает различной: иногда это одностороннее, неоправданное коллекционирование, другие демонстрируют упорную энергию в отстаивании оригинальных концепции и взглядов. Однако в любом случае характерно совершенное равнодушие к обыденным запросам, неприятие реальной жизни, желаний близких и родных. Несогласие с очевидностью мало волнует шизоида, и он без всякого смущения называет черное белым, если этого требуют его схематические логические построения.

Для него типична фраза Гегеля, сказанная в ответ на указание некоторого несоответствия его философской теории с действительностью: «Тем хуже для действительности».

Односторонняя направленность интересов связана со своеобразным внутренним миром шизоидной личности. Ее внимание привлекают, как правило, отвлеченные, сложные проблемы (о жизни и смерти, о происхождении мира, о природе человеческого сознания), причем даже простые вопросы в их изложении приобретают необычное и неожиданное освещение. В решении же обыденных, житейских вопросов они оказываются беспомощными и неподготовленными. Причудливость мыслительной деятельности сказывается в витиеватых, резонерских рассуждениях, склонности к символике, паралогическом обобщении полученных фактических данных, субъективном отражении реального мира, который воспринимается как в «кривом зеркале». Бедность внешних выразительных движений при одновременном наличии богатой мыслительной деятельности позволило Э. Кречмеру сравнить шизоидные натуры с лишенными украшений римскими виллами, ставни которых закрыты от яркого солнца, однако «в сумерках их внутренних покоев справляются пиры». Иногда они испытывают намерение поделиться с окружающими своей радостью или горем, но отсутствие отклика и понимания их переживаний в еще большей мере заставляет их уйти в себя.

В основе шизоидного темперамента лежит сочетание признаков повышенной чувствительности (гиперестезии) и эмоциональной холодности (анестезии): преобладание отдельных компонентов этой пропорции позволяет выделить два крайних варианта шизоидной психопатии – сензитивный (мимозоподобный, с астенической формой реагирования) и экспансивный (внутренне холодные, с преобладанием напористости, стеничности).

Сензитивным шизоидам присущи легкая ранимость, выраженная чувствительность даже к мелким обидам и малейшим соприкосновениям с суровой действительностью, склонность к утонченному самобичеванию и самоанализу. Обращают на себя внимание чрезмерная настороженность, подозрительность, стремление относить происходящее вокруг на свой счет. Даже повседневные тяготы для них труднопереносимы: в этих условиях обычно усиливается подавленность, вялость, отгороженность, уход в мир фантазий и домыслов. Часто они настолько вживаются в искуссно разукрашенные фантазии, что теряют грань с реальной жизнью. Робкие, необщительные, замкнутые, они избегают бурных проявлений чувств, демонстрируя в эмоциональных проявлениях «сплав стекла и резины».

Экспансивные шизоиды отличаются высокомерностью, холодностью, безразличием к мнению и запросам окружающих. Чувство симпатии, любви и долга для них мало знакомо, а иногда полностью отсутствует. Эта бессердечность, жестокость, безразличие вызывают невольный протест у здоровых людей. Вспомним поэтическое заклинание Ф. И. Тютчева:

 
О господи, дай жгучего страданья
И мертвенность души моей рассей.
 

Ему созвучны строки из стихотворения другого русского писателя и поэта – К. С. Аксакова:

 
Пошли мне бури и ненастья,
Даруй мучительные дни,—
Но от преступного бесстрастья,
Но от покоя сохрани.
 

«Преступное бесстрастье» порой достигает колоссальных размеров, производя впечатление изощренного бесстыдства, эмоциональной тупости, отсутствия моральных принципов и устоев, малейшего проявления совести и стыда («нравственные метисы», по выражению старых авторов). Духовные запросы у них весьма скудные, отмечается тяга к чувственным наслаждениям, при этом они мало считаются с материальным положением семьи.

Формирование шизоидной психопатии происходит уже в детские годы, когда ребенок обнаруживает тягу к уединенным играм и занятиям, не проявляет стойких привязанностей к родителям, избегает общения со сверстниками. Постепенно замкнутость и отгороженность становятся привычными, окружающие как бы привыкают к нелюдимости подростка, для которого вся последующая жизнь протекает без «Пятницы», в одиночестве. Компенсация этих патологических черт может обеспечивать достижение успехов в определенной деятельности: чаще всего, это связано с расцветом математических способностей, увлечением абстрактными видами творчества.

«Синдром Отелло», или Паранойяльные личности

Сильна, как смерть, любовь, и жестока, как ад, ревность, стрелы ее – стрелы огненные.

Песнь песней

У каждого человека на протяжении жизни может возникнуть страсть, доминирующая идея, глубоко затрагивающая его личность, на какое-то время отодвигающая все остальные планы и увлечения. Однако, как правило, он дает трезвый отчет своим намерениям, соразмеряя их с реальными силами и возможностями. Совсем иной характер носит деятельность так называемых паранойяльных психопатов (напомним, что этот термин означает «около ума», «вблизи ума»). Для них свойственна частая склонность к образованию сверхценных идей, оказывающих решающее влияние на их аномальное поведение.

Для параноиков типичны настойчивость, упрямство и упорство в отстаивании и реализации одолевающей идеи. Их не останавливают никакие преграды и неудачи, напротив, встречаясь с ними, они чувствуют себя более активными и энергичными. Для образования таких сверхценных мыслей иногда достаточно незначительного толчка, пустячного повода: срабатывает механизм «снежного кома», когда возникшая идея начинает обрастать подробностями, деталями, односторонне подмеченными фактами. Медленно и постепенно вызревает непоколебимая убежденность в своей правоте, желание претворить задуманное в жизнь.

Содержание таких сверхценных переживаний может быть самым разнообразным. Иногда имеет место переоценка своей личности, способности к выдающемуся творчеству (патологические изобретатели и реформаторы), нередко – чрезмерное опасение по поводу своего здоровья (патологические ипохондрики), часто – представление о якобы существующей социальной несправедливости (так называемые сутяги и кверулянты), в отдельных случаях – увлеченность религиозным учением (патологические фанатики). Наиболее частой и клинически яркой является патологическая ревность, получившая определение «синдрома Отелло».

Надо сказать, что ревность составляет характерологическое качество, общее у нас с животными. Однако у человека феномен ревности обнаруживает такую изменчивость, такую зависимость от социально-культурных влияний, что всякие поспешные аналогии сразу же отпадают: диапазон ее весьма обширен – от проявлений психологически понятной, ситуационно обусловленной или, как иногда ее определяют, физиологической (нормальной) ревности до безусловно болезненной, бредовой, не поддающейся никаким убеждениям. В каждом отдельном случае речь идет о сильных душевных потрясениях, глубоко затрагивающих эмоциональную жизнь личности, на какой-то момент блокирующих все доводы разума. Об этом хорошо сказано поэтом В. Солоухиным:

 
Но все оттенки бред и бренность,
И ничего не слышит рот,
Когда стоградусная ревность
Стаканом спирта оплеснет.
 

Мужской перевес в ревности социологи объясняют социальной организацией взаимоотношений полов, тем, что женщина веками рассматривалась как собственность, а за мужем оставалась относительная свобода, Великолепный анализ психологии ревности дан; Ф. М. Достоевским в «Братьях Карамазовых»: он замечает, что ревнивцы скорее других прощают, но никогда не успокаиваются, причем люди с самыми «высокими сердцами» падают наиболее низко в грязь подозрительности и выслеживания (вспомним Арбенина в «Маскараде» М. Ю. Лермонтова, мавра Отелло в одноименной трагедии В. Шекспира и много других примеров из литературы). Отсюда и мост к объяснению поведения Отелло: по точному замечанию А. С. Пушкина, он вовсе не ревнив – он доверчив, и его трагедия состоит в том, что погиб его идеал. Известие об «измене» Дездемоны мутит его разум, так как рушатся его представления о мире: «Высокое неприложимо в жизни. Все благородное обречено». Перед гибелью он просит об одном: «Не изображайте меня не тем, что есть. Не надо класть густых теней, смягчать не надо красок».

В последнее время допускается несколько иная трактовка трагедии Шекспира. Оказывается, главный ревнивец в пьесе – Яго: в ревности к Отелло проявляется вся зависть низкого человека к высокому. Он произносит весьма примечательную фразу: «Допущенье, что дьявол обнимал мою жену, мне внутренности ядом разъедает». Его ревность низка, расчетлива, сопряжена с коварством и подлостью – порочное чувство подтачивает его внутренности, но в еще большей мере лишает человеческих черт (отныне «повсюду в жизни чудятся мне козни»).

Человеческая ревность почти полностью «социализирована», она опирается на оценку в плане «я для других»: ревность зрелой личности обнаруживает связь с чувством неполноценности (физической, интеллектуальной или социальной), ибо человек не станет ревновать к другому, которого считает по всем показателям ниже себя. Люди с высокой самооценкой бывают ревнивцами в исключительных случаях. Стратегия соперничества в ходе дальнейшего развития человечества должна уступить место стратегии благородства (эта мысль великолепно развита Н. Г. Чернышевским в романе «Что делать?»).

У паранойяльных психопатов с их повышенной эгоистичностью, мнительностью, подозрительностью ревнивость находит свою благодатную «почву»: достаточно незначительного повода (легкого кокетства супруги, шутливого намека или подтрунивания со стороны сослуживцев), чтобы разгорелся пожар ревнивых подозрений. Основываясь на случайных, но реально существующих событиях, мысли о возможной измене супруги (или супруга) становятся преобладающими, подавляя все остальные переживания. Развивается болезненная линия поведения: оскорбительные слежки, контрольные проверки нижнего белья с попыткой обнаружения «следов прелюбодеяния», бесконечные допросы по вечерам и в ночное время, угрозы физической расправы, требования «признания» вины делают супружескую жизнь тягостной и невыносимой.

Иногда в своих стремлениях разоблачить жену в неверности ревнивец прибегает к изощренным приемам: один наш пациент посыпал на ночь пол песком, а утром тщательно выискивал следы мужской обуви; другой, уже пожилой человек заворачивал перед сном жену в простынь, которую зашивал – если при пробуждении швы оказывались распоротыми, это свидетельствовало, по его мнению, о преступной связи жены с соседом. Некоторые ревнивцы-психопаты в ходе детального выявления факта измены все более распаляются, испытывая мучительное, сладострастное чувство удовлетворения (так называемый садо-мазохистический комплекс).

Такие человеческие драмы вполне можно предупредить, особенно если обратить внимание на болезненный характер ревности в самом ее начале. Однако чаще всего супруги по разным причинам стараются держать свои отношения в тайне. Некоторые женщины долгое время считают проявления патологической ревности вполне обычными (существует даже представление, что если не ревнует, значит не любит), и лишь когда возникает реальная угроза их жизни, обращаются за помощью к врачу.

Среди других сверхценных идей, которые с большой легкостью возникают у паранойяльных натур, весьма часты идеи о серьезной опасности для своего здоровья или о уже существующей тяжелой, неизлечимой болезни. Об этом писал еще Дж. Свифт: «Кроме действительных болезней, мы подвержены множеству болезней мнимых». Достаточно появиться незначительным признакам физического неблагополучия (случайная сыпь на теле, легкие покалывания в сердце или задержка стула), как такие «мнимобольные» начинают настойчиво одолевать врачей различных специальностей своими жалобами, требуют тщательного и всестороннего обследования, а в случае отказа прибегают к угрозам расправы, обращаются «с разоблачениями» в медицинские инстанции, в печать и т. п. Лишь чуткое, доброжелательное участие врача, обстоятельное разъяснение природы неприятных, болезненных ощущений, успокаивающее лечение способствуют постепенному преодолению болезненной установки и активному возвращению больного к полнокровной жизни и деятельности.

Завершая этот раздел, следует сказать, что круг психопатий не ограничивается описанными вариантами – их значительно больше.

Борьба с нервностью

Исполни сам на себе прежде, чем других заставлять, – вот в чем вся тайна первого шага.

Ф. М. Достоевский

В лечении и предупреждении неврозов, патологических формирований личности помимо специальных медикаментозных средств (так называемых психотропных препаратов) большое значение имеют психоортопедические мероприятия – коррекция неправильных жизненных установок, сложившегося стереотипа поведения. Независимо от клинических особенностей важно изменить ритм и темп жизни, труда, отдыха. Самая тяжелая война – война с самим собой, а самая счастливая и радостная победа – победа над самим собой.

Неврозы и психопатий затрагивают само ядро личности. Поэтому так важно уметь своевременно и глубоко разрешать внутренние конфликты, устранять мучительные душевные переживания, помочь больному освободиться от бремени накопившихся отрицательных эмоций и дать ему возможность спокойно смотреть в будущее. В результате осознанного отношения к своей болезни появляется понимание ее содержания и причин возникновения. Через сложный процесс научения, познания и овладения необходимыми знаниями и навыками, через внутреннюю активность самого пациента он освобождается от того, что сковывало его инициативу, омрачало его судьбу, препятствовало радостному и полнокровному восприятию окружающей жизни.

Законов воспитания и перевоспитания личности – бесчисленное множество, большинство из них еще не познано, но от этого они не перестают существовать. Более того, мы находимся уже на пути их раскрытия и научного применения. В последние годы клиницисты все чаще обращаются к творческому наследию К. С. Станиславского и А. С. Макаренко, используя его в комплексе лечебно-педагогических воздействий. Создаются центры групповой психотерапии в различных странах: госпиталь Бельмонт в Лондоне, центр реабилитации пограничных больных в Лобче под Прагой, у нас в стране – клиника неврозов на базе больницы им. Соловьева в Москве, в Научно-исследовательском психоневрологическом институте им. В. М. Бехтерева в Ленинграде, клиника пограничных состояний Научно-исследовательского института психического здоровья Томского научного центра АМН СССР.

Разработка мероприятий по сохранению и укреплению психического здоровья, предупреждению возникновения и развития пограничных нервно-психических, расстройств имеет важное народно-хозяйственное значение. Особо важной она представляется для восточного (сибирского и дальневосточного) региона нашей страны, приобретая огромную роль в решении проблемы воспроизводства рабочей силы и увеличения активного трудоспособного периода жизни человека. «Здоровье человека составляет неотъемлемую часть общественного богатства, и от общества зависит, как распределяется это богатство, как оно сохраняется, используется и воспроизводится», – пишет известный советский гигиенист Ю. П. Лисицин.

Внушение на службе здоровья

Сердце имеет доводы, которых не знает разум.

Паскаль

Очевидна истина, что лечить болезнь гораздо труднее, чем ее предупредить. В силу этого профилактические мероприятия значительно продуктивней, не говоря уже о том, что они поистине гуманны, предотвращая душевные страдания. Возможны два варианта подхода к борьбе с изнуряющей повышенной нервностью, устранение внешних причин болезни (как мы отмечали, при неврозах – это различной степени выраженности и продолжительности микросоциальные конфликты) и укрепление сопротивляемости против многообразных стрессовых воздействий.

В основе лечения неврозов лежат психотерапия (воздействие на сознание больного словом – разъяснение, убеждение, внушение), направленная на изменение отношения больного к конфликтной ситуации, приведшей его к невротическому срыву, и укрепление уверенности в выздоровлении. Вполне понятно, что форма и содержание психотерапевтической работы должны учитывать доболезненные особенности личности, клиническую картину невроза, тип его течения, а также микросоциальную (чаще всего семейную) среду, в которой пребывает больной.

В созданном по нашей инициативе более 10 лет назад Алтайском центре пограничных состояний разработаны основные принципы лечения и предупреждения разнообразных нервно-психических расстройств (неврозов, психопатий, неврозоподобных и психопатоподобных состояний инфекционной, интоксикационной, соматогенной и эндогенной природы). В структурном отношении центр представлен четырьмя комплексами: амбулаторно-поликлиническим (с секторами психотерапевтической, суицидологической, логопедической, сексологической и детско-подростковой пограничной службы), полустационарным (включающим дневной и ночной стационары), стационарным (для подострых и затяжных форм пограничных нарушений) и лабораторно-диагностическим (с биохимической, электрофизиологической, экспериментально-психологической и гормональной лабораториями). Такой комплексный подход позволяет не только своевременно и эффективно устранять имеющиеся нервно-психические расстройства, но и осуществлять адекватные профилактические мероприятия. Правота выработанной стратегии нашла подтверждение и в деятельности организованного в 1981 г. клинического отделения по изучению пограничных состояний Сибирского филиала Всесоюзного научного центра психического здоровья АМН СССР, Рассмотрим более подробно главные принципы лечебного воздействия на пограничные нервно-психические нарушения.

Еще в древние времена утвердилось мнение, что врач должен владеть тремя орудиями – «словом, растением, ножом». «Растение» олицетворяет современную лекарственную терапию, «нож» – искусство хирургического вмешательства, «слово» – умение воздействовать на защитные силы организма с помощью внушения (называемое психотерапией). Классик отечественной медицины М. Мудров указывал, что есть «психические лекарства, которые врачуют тело». Поэтому психотерапия вполне справедливо стоит на первом месте в арсенале современных медиков – не только при пограничных состояниях, но и при других заболеваниях (в том числе, хирургических). Это «специфически человеческая» (в отличие от ветеринарии) часть лечения болезней.

Лечить человека – значит воздействовать на личность больного. Отсюда один из основных принципов лечения невротических и психопатических состояний – строгая индивидуализация проводимых мероприятий с обязательным учетом характерологических особенностей человека, его позиции по отношению к возникшему заболеванию и социального окружения больного. Проблема межчеловеческих «совместимостей» настолько важна, что без сомнения требует незамедлительного решения. Врачам-психотерапевтам приходится все чаще заниматься сугубо интимным, конкретным анализом семейных отношений, осуществлять «семейную психотерапию». В молодых семьях, у людей, бесспорно любящих друг друга, нередко зарождаются подспудные «трудные» вопросы, непонимание, обиды, скандалы со слезами и взаимными упреками. Задача врача – научить молодых супругов тактике взаимного уважения и уступок, без которых мир в семье будет неполным, а значит, сохранится «почва» для грядущих невротических конфликтов.

Другим важным принципом лечения неврозов и психопатических декомпенсаций является этапность осуществления психотерапевтических приемов: одно дело, когда врач сталкивается с начальными (преневротическими) состояниями, другое – когда болезнь приобретает затяжное, длительное течение. В последнем случае оправдано и необходимо последовательное воздействие на микросоциальную среду (оздоровление взаимоотношений в семье, о родственниками, сослуживцами), на конституционально-биологическую основу личности (медикаментозное изменение реактивности организма, подавление чрезмерной эмоциональности и нервной слабости) для преобразования отношения невротика к болезни и своей позиции в обществе.

Имеется определенная этапность и в личностной реконструкции при психопатиях. На первой стадии такой «ювелирной» работы психотерапевт добивается постепенного «разрыхления» сложившегося патологического стереотипа поведения и его «развенчания» в глазах больного (показывает ему «невыгодность» прежних форм взаимоотношений с родными, близкими, сослуживцами и преимущество новых моделей отношений). На более отдаленных стадиях усиленно тренируются резервные волевые ресурсы и нивелируются имеющиеся патохарактерологические качества. На завершающем этапе сложной психотерапевтической работы достигаются закрепление выработанных, при активном участии личности, компенсаторных механизмов, установление новых, позитивных межличностных отношений, создание «насыщенной идеалами установки к жизни» (С. И. Консторум).

Многолетний опыт работы с пограничными больными убеждает нас в необходимости соблюдения еще одного важного принципа терапии «болезней личности» – комплексного психотерапевтического влияния на возникшую патологию. В последние годы обнаруживается отчетливая тенденция к хронизации невротических и неврозоподобных состояний: в большинстве своем они приобретают подострое и затяжное течение. Это диктует необходимость одномоментного применения нескольких психотерапевтических методик (в том числе разработанного нами психотерапевтического комплекса – ПТК), общеукрепляющего, медикаментозного, а в ряде случаев и санаторно-курортного лечения.

К группе психотерапевтических воздействий следует отнести рациональную психотерапию (убеждение), внушение в бодрствующем и сонном (гипносуггестия) состоянии, аутогенную тренировку (метод самовнушения). Рассмотрим их более подробно.