Текст книги "Собрание речей"

Автор книги: Исократ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

Вспомним и Геракла. Все без конца воспевают его мужество и перечисляют подвиги: что же касается остальных прекрасных качеств, присущих его душе, то не найти ни одного поэта или писателя, который бы упомянул что – нибудь. Я же нахожу эту тему оригинальной и совершенно неразработанной, не мелкой и не пустой, а дающей богатые возможности для обильных восхвалений и описаний прекрасных деяний, – темой, ждущей только того, кто сможет достойным образом рассказать обо всем этом. Если бы я приступил к этой теме, когда был помоложе, я бы с легкостью показал, что предок ваш выделялся среди всех людей прежних поколений более своим разумом, честолюбием и справедливостью, чем физической силой. Но приступив к ней сейчас и увидев, как много о ней нужно сказаться и в силах своих усомнился, и понял, что такая речь оказалась бы вдвое больше той, которая получилась теперь. По этим причинам я и отказался от всего остального и выбрал только один подвиг, который тесно связан со всем, о чем было сказано выше, а рассказ о нем будет более всего способствовать данному месту речи.

Геракл, видя как Элладу обуревают войны, раздоры и многие другие бедствия, покончил со всем этим, примирив государства между собой, и показал потомкам, в союзе с кем и против кого следует вести войны. Отправившись походом на Трою, которая была тогда самой могущественной силой в Азии, он настолько превзошел своим полководческим искусством тех, которые воевали против Трои после него, что, в то время как они с войском эллинов за 10 лет осады с трудом завоевали город, он за меньшее или за такое же количество дней, выступив в поход с немногими соратниками, без труда взял его штурмом[98]98
  Согласно легенде, Геракл предпринял поход на Трою только с шестью кораблями и небольшим количеством войск. У Сенеки в «Агамемноне» мы находим сообщение, что Геракл потратил на осаду Трои столько же дней, сколько Агамемнон – лет.


[Закрыть]. А после этого он перебил всех царей тех народов, которые жили вдоль побережья обоих материков[99]99
  Имеются в виду вожди варварских племен, например Мигдон, Сарпедон, Бусирис, Антей – мифические герои, выступавшие в цикле мифов, связанных с Гераклом.


[Закрыть], – а царей он никогда бы не уничтожил, если бы не одолел их войск. Совершив это, он установил так называемые Геракловы столбы – знак победы над варварами, памятник своей доблести и перенесенных испытаний, – как пограничные столбы эллинской земли.

Я рассказал тебе об этом с той целью, чтобы ты понял, что этой речью я призываю тебя к таким делам, которым твои предки явно отдали предпочтение в своей деятельности, признавая самыми прекрасными. Всякому разумному человеку следует брать себе за образец самого лучшего из предков и стараться стать таким, а особенно это относится к тебе. В самом деле, если тебе нет надобности обращаться за примерами к чужим предкам, но такой есть в твоем роду, разве не естественно, чтобы он побуждал тебя к стремлению сравняться со своим предком? Я не говорю, что ты сможешь повторить все подвиги Геракла (даже некоторые боги, пожалуй, не смогли бы этого), но, во всяком случае, по духовным качествам, по человечности, по его благожелательности к эллинам ты мог бы сравняться с ним в стремлениях. Последовав моим советам, ты можешь добиться такой славы, какой сам пожелаешь. Ведь при твоем теперешнем положении тебе легче приобрести высшую славу, чем при том состоянии дел, которые ты застал, вступив на престол, – достигнуть нынешней славы. Заметь, что я убеждаю тебя, прибегая к помощи таких» примеров, следуя которым ты станешь совершать походы не в союзе с варварами против таких людей, война с которыми не является справедливой, а в союзе с эллинами против тех, с кем и следует воевать потомку Геракла.

Не удивляйся, что на протяжении всей этой речи я пытался склонить тебя к оказанию услуг эллинам, к кротости и человеколюбию. Я вижу, что жестокость тягостна и для тех, кто применяет ее, и для тех, кто подвергается ей, а кротость не только людей, но и всех остальных живых существ ценится высоко. Ведь даже среди богов те, которые являются источником наших благ, называются олимпийскими, а ведающие несчастьями и наказаниями имеют очень неприятные имена: одним частные лица и государства воздвигают храмы и алтари, других же не почитают ни молитвами, ни жертвоприношениями – мы отвращаем их от себя заклинаниями. Имея это в виду, ты должен постоянно заботиться о том, чтобы еще в большей степени, чем теперь, у всех людей утвердилось такое мнение о тебе. А тот, кто сильнее других добивается все большей и большей славы, должен устремляться всем своим существом подвигам, хотя и выполнимым, но по замыслу приближающимся к мечте.

Ты мог бы убедиться на многих примерах в необходимости поступать именно таким образом, а особенно на примере с Ясоном[100]100
  Ясон – тиран фессалийского города Фер в 70–х годах IV в. до н. э. Ко времени похода спартанского царя Клеомброта, посланного для защиты союзников Спарты от посягательств фиванцев и Ясона (ок. 374 г. до н. э., как полагает Штелин), Ясон подчинил себе большую часть Фессалии и стал ее главой – тагом. Ясон, опираясь на большое войско наемников, приступил к строительству большого флота и носился с планами покорения Малой Азии.


[Закрыть]. Он, не совершив ничего такого, что могло бы сравниться с твоими деяниями, достиг огромной славы не делами своими, а словами: он распространял слухи, будто собирается переправиться на материк и воевать с царем. Если Ясон только с помощью слова сумел так возвеличиться, какова же будет твоя слава, если ты осуществишь это на деле и главным образцом попытаешься полностью сокрушить это царство или по крайней мере захватить как можно больше земли и занять Азию, как говорят, от Киликии до Синопы: кроме того, основать города на этой территории и поселить там тех, кто скитается теперь за неимением необходимых средств к жизни и вредит всем встречным. И если мы не остановим роста их численности (а это мы можем сделать, предоставив им достаточные средства к жизни), то их незаметно для нас станет так много, что они будут нисколько не менее опасны для эллинов, чем для варваров. А мы на это не обращаем никакого внимания и не видим, как растет общая угроза и опасность для всех нас. Совершив это, ты не только их сделаешь счастливыми, но и обеспечишь безопасность для всех нас. А если ты и этого не достигнешь, то другого, во всяком случае, добьешься легко – ты освоишь те города, которые находятся в Азии. Какое бы ты из этих деяний не совершил, или хотя бы только попытался совершить, ты непременно прославишься больше других – и с полным правом: если ты только и сам устремишься к этому, и эллинов увлечешь. Ведь кто теперь – и по праву – не станет удивляться создавшемуся положению и презирать нас, когда у варваров, которых мы всегда считали изнеженными, неопытными в военном деле, испорченными роскошью, появились люди, претендующие на господство над Элладой, а из эллинов никто и не думает о том, чтобы попытаться сделать нас господами Азии. Мы оказались настолько ниже их, что они не побоялись первыми проявить вражду к эллинам, а мы не осмеливаемся отомстить им даже за причиненное зло. В то время как они признают, что во всех войнах у них не находится ни воинов, ни полководцев, и вообще никаких средств, пригодных для отражения опасностей, но получают они все это от нас, мы в своем стремлении причинять себе зло дошли до того, что, несмотря на возможность безбоязненно владеть их достоянием, воюем между собой из – за мелочей, помогаем покорять тех, кто отпадает от власти царя, и сами не замечаем, как иногда вместе с нашими наследственными врагами мы готовы погубить и своих сородичей.

Поэтому я считаю, что тебе полезно возглавить войну против него, в то время как остальные так малодушны. Все другие потомки Геракла, скованные государственными законами, обязаны подчиняться тому государству, в котором они живут, а ты, оказавшись как бы вольным человеком, должен считать своей отчизной всю Элладу, как и ваш прародитель, и подвергать себя за нее опасностям так же, как и за самое важное для тебя самого дело.

Может быть, некоторые осмелятся порицать меня – те, которые только и умеют заниматься этим, – за то, что я предпочел обратиться с призывом к походу против варваров и заботе об эллинах к тебе, обойдя свое государство. Я мог бы согласиться, что ошибаюсь, только в том случае, если бы раньше обращался с речами по этому поводу к кому – нибудь другому, а не к своей родине, трижды освободившей эллинов: два раза от варваров и один раз от господства лакедемонян. Но на самом деле ясно, что именно ее прежде всего призывал я к этому со всей возможной для меня энергией. Когда же я почувствовал, что она на мои слова обращает меньше внимания, чем на речи ораторов, беснующихся на трибуне перед народом, я отступился от нее, не отказавшись, однако, от своей цели. Поэтому я заслуживаю одобрения всех за то, что со всей присущей мне силой я все время борюсь с варварами, обвиняю тех, кто придерживается другого мнения, чем я, пытаюсь склонить к деятельности тех, кто, по моему мнению, более всего способен сотворить какое – нибудь благо для эллинов, а варваров лишить того благоденствия, которым они наслаждаются сейчас. По этой причине я и обращаюсь теперь к тебе с речью, хорошо зная, что хотя к планам, предлагаемым мною, многие будут относиться недружелюбно, но, когда ты их осуществишь, рады будут все. Ведь к предложениям моим никто здесь не причастен, а от выгод, которые отсюда будут проистекать, ни один человек не захочет отказаться.

Обрати внимание на то, как позорно допускать, чтобы Азия пользовалась большим благополучием, чем Европа, чтобы варвары были богаче эллинов, чтобы те, кто унаследовал власть от Кира, – которого мать подбросила на дороге, – назывались великими царями, а потомки Геракла, которого отец его за доблесть причислил к богам, именовались менее почетно[101]101
  Македонские цари, так же как спартанские, именовались просто царями, тогда как персидский царь назывался «великим царем».


[Закрыть]. Этого больше допускать нельзя, но все это надо изменить и переделать.

Будь уверен, что я не стал бы давать тебе ни одного совета, если от них можно было ожидать только могущества и богатства. Я думаю, таких по крайней мере благ у тебя и сейчас больше чем достаточно, и слишком ненасытен тот, кто решает подвергнуться опасности с тем, чтобы или добиться успеха, или лишиться жизни. Нет, не приобретение благ имел я в виду, обращаясь с речью к тебе: но полагал, что благодаря им ты будешь обладать величайшей и прекраснейшей славой. Ты подумай о том, что все мы смертны, но благодаря доброй славе, похвалам, известности и памяти в веках мы получаем бессмертие, которое стоит того, чтобы к нему стремиться, претерпевая, насколько это в наших силах, любые испытания. Ты можешь заметить, что даже из обычных людей самые лучшие ни на что другое не променяли бы своей жизни, но, чтобы добиться доброй славы, готовы погибнуть на войне; и вообще тех людей, которые стремятся ко все большей и большей славе, все хвалят, а тех, которые ненасытны в чем – нибудь другом, считают весьма невоздержанными и дурными. А самое главное заключается в том, что богатство и могущество часто попадают во власть врагов, в то время как благожелательность со стороны сограждан и все другое, о чем говорилось выше, мы оставляем в наследство только нашим потомкам. Поэтому мне следовало бы стыдиться, если бы не ради этого я советовал тебе предпринимать этот поход, воевать, подвергаться опасностям.

Ты примешь самое лучшее решение по этому поводу в том случае, если поймешь, что не только эта речь призывает тебя, но и твои предки, и трусость варваров, и те, которые стали известными и прослыли полубогами благодаря походу против варваров; а более всего призывает тебя настоящее время, так как ты сейчас достиг такого могущества, какого не достигал никто в Европе, а того, с кем ты будешь воевать, все настолько ненавидят и презирают, как никого и никогда из царей, правивших до него.

Я бы высоко оценил возможность собрать воедино все, что я говорил в своих речах по этим вопросам: тогда такую речь признали бы более соответствующей данной теме. Тем не менее ты должен сам изучить из всех приводимых мною доводов те, которые усиленно побуждают тебя к этой войне: только таким образом ты сможешь принять лучшее решение.

Мне хорошо известно, что многие эллины считают могущество царя неодолимым. Но достойно удивления, если они думают, что эллин, обладающий большим опытом в военном деле, не сумеет разрушить во имя свободы это могущество, завоеванное и организованное для рабства каким – то варваром, к тому же плохо воспитанным: а ведь эти люди должны знать и то, что создавать все трудно, а разрушать легко.

Прими во внимание и то, что все более всего почитают и восхищаются теми людьми, кто одновременно умеет и заниматься государственными делами, и предводительствовать на войне. И если ты видишь, как люди, обладающие такими качествами и живущие в одном определенном государстве, пользуются почетом, каких же нужно ожидать похвал тебе, которые будут высказаны, когда ты окажешься вследствие оказанных тобою услуг государственным деятелем среди всех эллинов, а благодаря своему военному искусству – победителем варваров? Я, со своей стороны, считаю, что это будет пределом славы, потому что никто в будущем не сможет добиться большего: ведь у эллинов не будет уже такой задачи, которая заключается в том, чтобы от бесконечных войн привести всех нас к соглашению, и невероятно, чтобы варвары восстановили такое могущество, если ты уничтожишь то, которое у них сейчас имеется. Поэтому из последующих поколений никто, даже если он будет выдающимся человеком по своим качествам, не сможет совершить ничего подобного. Что же касается подвигов предков, то подвиги, уже совершенные тобой, я могу поставить выше – искренне и без всякой натяжки. Ведь если ты покорил столько народов, сколько никогда ни один из эллинов не захватывал городов, разве не смог бы я, сопоставляя тебя с каждым из них, легко показать, что ты совершил нечто большее, чем они? Но я предпочел воздержаться от такого рассмотрения по двум причинам: во – первых, потому что некоторые пользуются им некстати, во – вторых, потому что не хочу ставить тех, кого считают полубогами, ниже людей, живущих сейчас.

Обрати внимание и на то – вспомни кое – что и о древних, – что богатство Тантала, власть Пелопа, могущество Еврисфея не стал бы восхвалять никто: ни изобретательный оратор, ни поэт – но все готовы восхвалять участников похода на Трою и тех, кто сравнялся с ними, правда, только после великого Геракла и доблестного Тесея. А между тем мы знаем, что самые известные и самые доблестные из них правили крохотными городками и островками, и все же они оставили по себе божественную и громкую славу, потому что все люди любят не тех, кто приобрел могущество для самого себя, а тех, кто стал причиной самых больших благ для всех эллинов.

Но ты увидишь, что не только о них у людей такое мнение, но оно возникает и во всех подобных случаях, потому что и наш город никто не стал бы хвалить за то, что он захватил власть на море, и за то, что собрав такую огромную сумму денег с союзников, переправил их на Акрополь. Конечно, никто не стал бы его хвалить и за то, что он захватил в свои руки право из многочисленных существующих государств одни разрушить, другие возвеличить, третьи устраивать по своему усмотрению: делать все это было во власти нашего города. По причине всего этого было выдвинуто много обвинений против него. Но за Марафонское сражение, за морскую битву при Саламине и особенно за то, что афиняне покинули свой город ради спасения всех эллинов, все прославляют его. Того же мнения придерживаются и о лакедемонянах: ими восторгаются скорее из – за поражения, которое они потерпели при Фермопилах, чем за все одержанные ими победы, и на памятник, воздвигнутый варварами[102]102
  По – видимому, Исократ здесь имеет в виду место в Фермопильской долине, где персы воздвигли свой трофей; позднее это место было отмечено колоннами, которые поставили греки.


[Закрыть] в знак победы над ними, смотрят с любовью. Памятники же, воздвигнутые лакедемонянами в знак победы над другими эллинами, не одобряют и смотрят на них с неудовольствием, так как упомянутый выше считают выражением доблести, а эти – символ стремлений к господству над другими.

Так вот, продумав и взвесив все это, обвини мой возраст, если что – нибудь из сказанного мною окажется слишком слабым или имеющим недостатки, – возраст; которому все люди простили бы, имея для этого все основания. Но если содержание окажется таким же, как в опубликованных мною прежде речах, то надо полагать, что это не старость моя нашла, но божество подсказало, не обо мне думая, но заботясь об Элладе, желая и ее избавить от нынешних бед, и тебя окружить еще большей славой, чем ныне. Тебе, я думаю, небезызвестно, каким образом боги управляют делами людей. Они не сами непосредственно причиняют добро и зло, выпадающие на долю людей, но вселяют в душу каждого такой образ мыслей, что то и другое мы сами причиняем друг другу. Может быть, и теперь дар красноречия они уделили нам, а для дел предназначают тебя, считая, что последними лучше всего, пожалуй, сможешь управлять ты, а моя речь, вероятно, менее всего способна доставить неприятность слушателям. И я полагаю, что и содеянное тобой до этого времени едва ли могло достигнуть таких размеров, если бы этому не способствовал кто – нибудь из богов – не для того, чтобы ты всегда воевал только с живущими в Европе варварами, но с той целью, чтобы ты, закалившись в борьбе с ними, приобретя опыт и осознав свои силы, устремился против тех варваров, выступить против которых я и советую. Ведь стыдно отставать, когда судьба благоприятствует тебе, и не предоставлять себя в ее распоряжение для той цели, к которой она хочет тебя повести.

Я считаю, что ты должен ценить всех, кто отзывается добрым словом о совершенных тобою делах, однако ты должен признать, что лучше всего прославляют тебя те, кто считает тебя способным свершить еще более великие дела, а также те, кто не только в настоящий момент говорит тебе приятное, но заставит и последующие поколения восхищаться твоими делами так, как ничьими другими из предшествующих поколений. Хотя я хочу сказать по этому поводу еще многое, но не могу этого сделать, а по какой причине – об этом я говорил более чем достаточно.

Итак, остается подвести итог всему сказанному выше, чтобы ты познакомился в наиболее сжатом виде с моими советами. Я утверждаю, что ты должен быть благодетелем эллинов, царем македонян, повелителем возможно большего числа варваров. Если ты будешь это делать, все будут тебе благодарны: эллины – за услуги, македоняне – если ты будешь править ими как царь[103]103
  Ср. неравноправие македонян по сравнению с эллинами. Исократ ясно дает понять здесь, как и в других местах этой речи, что считает македонян (кроме, разумеется, самого Филиппа) варварами или, во всяком случае, неполноценными эллинами.


[Закрыть], а не как тиран, другие народы – если избавятся благодаря тебе от варварской деспотии и окажутся под покровительством Эллады. Насколько все это написано своевременно и тщательно, справедливо узнать от вас, слушателей. Однако то, что никто не дал бы тебе советов лучше этих и более пригодных для сложившихся обстоятельств, это я знаю точно.

Письма

К Демонику

Во многом, Демоник, мы можем обнаружить, как сильно отличаются друг от друга настроения порядочных людей и помыслы дурных, но наибольшее различие между ними проявляется в общениях с другими: одни чтут друзей, только когда они присутствуют, другие же любят их и тогда, когда они находятся далеко. Привязанности дурных разрушает короткое время, тогда как дружбу порядочных не могла бы стереть и целая вечность. Так вот, считая, что стремящимся к славе и претендующим на то, чтобы называться воспитанными людьми, пристало быть подражателями порядочных, а не дурных, я отправил тебе в качестве дара вот эту речь – как свидетельство любви к вам, как знак привязанности к Гиппонику, ибо детям надлежит наследовать как имущество, так и дружеские отношения своих отцов. К тому же я вижу, что и судьба нам содействует, и настоящий момент благоприятствует: ибо ты стремишься получить образование, а я берусь воспитывать других; к тому же тебе сейчас самое время заняться философией[104]104
  Термины φιλοσοφία, φιλοσοφείν употребляются Исократом по – разному: или в самом общем смысле для обозначения глубокого рассмотрения какого – либо предмета (σκοπεῖν και φίλοσοφεῖν τοῦτον τόν λόγον); или, как здесь, для обозначения занятий науками вообще, причем под этим понимается главным образом моральное и политическое воспитание, соединенное с риторическим образованием, иными словами то, что составляет предмет практического воспитания (παιδεία), ставящего целью дать «хорошо воспитанного (πόπαιδεομευος) человека»; наконец, поскольку в этом воспитании риторическое образование играет первостепенную роль, слова φιλοσοφία, φιλοσοφείν могут означать просто серьезное занятие красноречием, его изучение или преподавание (этот случай наиболее част). Употребление этих слов у Исократа отражает его полемику как с представителями «высокой науки» (натурфилософы, старшие софисты, школа Сократа), так и с современными ему софистами – преподавателями риторики.


[Закрыть], а я обучаю тех, кто ею занимается. Конечно, люди, которые составляют речи, обращенные с увещаниями к собственным друзьям, предпринимают хорошее дело, однако они занимаются еще не самым главным в философии. Напротив, все, кто обучает молодых людей не приемам, благодаря которым они смогут выработать мастерство в речах, а способу приобрести репутацию людей порядочных по своему нравственному облику, – эти приносят слушателям несравненно большую пользу, чем первые: те призывают только к занятию красноречием, эти же исправляют их характер.

Вот почему мы занялись не изысканием призывов, а записью наставлений, намереваясь посоветовать тебе, к чему следует стремиться молодым людям, от каких дел воздерживаться, с какими людьми общаться и как вообще устроить свою жизнь. Ведь только те, кто прошел свой жизненный путь таким образом, – только они и смогли по-настоящему достичь добродетели – достояния, величественнее и прочнее которого нет ничего на свете. Ведь красоту или время стирает, или болезнь иссушает; богатство служит скорее низости, чем благородству, предоставляя возможность быть нерадивым и призывая юношей к удовольствиям; сила также всегда приносила пользу вместе с разумом, тогда как без него она скорее вредила тем, кто ею обладал: тела упражняющихся она украшала, но зато мешала заботе о душе. Обладание же добродетелью, когда она развивается закономерно, вместе с духовными силами, – единственное, что не покидает человека даже в старости. Оно лучше богатства и полезнее знатности, ибо оно делает возможным то, что невозможно для других, и дает силы на перенесение того, что внушает страх массе людей, с порицанием заставляет относиться к бездействию и с похвалою – · к труду. В этом легко убедиться на примере подвигов Геракла и трудов Тезея, на чьи дела нравственная доблесть наложила такой отпечаток доброй славы, что никакое время не сможет привести к забвению содеянного ими.

Впрочем, если ты вспомнишь о нравственных правилах своего отца, то ты тоже будешь иметь близкий и прекрасный пример того, о чем я говорю тебе. Ведь твой отец провел жизнь не пренебрегая добродетелью и не предаваясь беспечности; нет, он тело свое закалял трудами, душою же отважно противостоял опасности. К богатству он не пылал чрезмерной любовью, но вкушал от имеющихся благ как человек, которому все равно суждено умереть, заботился же о своем достоянии, как если бы рассчитывал на бессмертие. Он отнюдь не придерживался низменных правил в своей жизни: умел ценить красоту, был щедрым и общительным с друзьями, При этом тех, кто радел о его интересах, он ценил больше, чем кровных родственников, ибо он считал, что в делах дружбы природные симпатии гораздо важнее, чем закон, характер – чем происхождение, свободный выбор – чем принуждение. Нам не хватило бы никакого времени, если бы мы стали перечислять все его поступки. Подробное описание их мы дадим как-нибудь в другой раз[105]105
  Намерение Исократа дать жизнеописание Гиппоника осталось невыполненным.


[Закрыть], а пока мы представили в общих чертах характер Гиппоника, который ты должен взять за образец в своей жизни, положив для себя законом его образ поведения, став подражателем и ревнителем отцовской добродетели. Ведь будет стыдно, если в противоположность художникам, которые стремятся воспроизвести прекрасный облик живых существ, дети не станут подражать хорошим родителям. Знай, что никому из атлетов не следует так готовиться к встрече с противниками, как надлежит тебе заботиться о том, чтобы в поступках своих оказаться достойным соперником своего отца. Однако невозможно проникнуться такого рода мыслями тому, кто не наслушался множества полезных советов. Ведь от природы устроено так, что тела развиваются соответствующими возрасту трудами, души же серьезными речами. Вот почему я постараюсь кратко показать тебе, благодаря каким поступкам ты сможешь, по моему мнению, более всего успеть в добродетели и приобрести добрую славу у всех людей.

Прежде всего будь благочестивым во всем, что касается богов, не только совершая жертвоприношения, но и соблюдая клятвы, ибо одно есть признак материального достатка, другое же – свидетельство духовного благородства. Почитай божество всегда, особенно же вместе со всеми гражданами: таким образом люди увидят, что ты и богам приносишь жертвы и законы соблюдаешь. Будь по отношению к родителям таким, какими ты хотел бы видеть по отношению к себе собственных детей. Занимайся не теми физическими упражнениями, которые развивают силу, а теми, которые способствуют здоровью. Желаемого результата ты достигнешь, если будешь прекращать занятия, оставаясь в состоянии еще заниматься. Ни смеха не терпи неумеренного, ни слова не одобряй сказанного дерзко: одно – глупо, другое же – безрассудно. Что делать постыдно, то, считай, и говорить нехорошо. Приучайся быть не угрюмым, а сосредоточенным, ибо угрюмость создаст тебе репутацию надменного человека, сосредоточенность же – рассудительного. Верь, что более всего тебе к лицу – стыдливость, справедливость и скромность, ибо считается, что все это украшает нравственный облик молодого человека. Никогда не надейся остаться незамеченным, совершив какой-либо постыдный поступок; Ведь даже если ты укроешься от других, сам ты все равно будешь сознавать это за собою. Страшись богов, почитай родителей, совестись друзей, повинуйся законам. Ищи удовольствий, согласных с добрым именем, ибо наслаждение, сообразное с понятием о прекрасном, – самое лучшее, не сообразное же – самое худшее. Остерегайся клеветы, даже если она лжива, ибо большинство людей истины не знает, в своих суждениях же следует за молвой. Во всех своих поступках руководствуйся тем соображением, что они не укроются ни от кого. Ведь если даже ты утаишь их в настоящее время, все равно они вскроются позднее. Более всего будешь пользоваться уважением, если будет видно, что ты не делаешь того, что сам стал бы порицать в других. Если будешь любознательным, будешь много знать. Что знаешь, то сохраняй упражнением, а чему не научился, то стремись присоединить к своим знаниям, ибо так же стыдно не поучиться, слушая полезную речь, как не принять от друзей какой-либо подарок. Используй досуг в своей жизни на прилежное слушание речей. Ведь так тебе с легкостью удастся узнать то, чего другие достигли с трудом. Верь, что множество выслушанных наставлений полезнее множества денег. Деньги быстро иссякают, тогда как наставления остаются на всю жизнь, ибо мудрость – единственное из всех достояний, которое бессмертно. Не колеблись совершить большое путешествие ради тех, кто обещает научить чему-либо полезному. Ведь стыдно будет, если в противоположность купцам, которые пересекают столь обширные моря, чтобы увеличить своё состояние, молодые люди не решатся на сухопутные путешествия, чтобы обогатить свой разум.

Будь по характеру приветливым, в речах– любезным. Приветливость проявляется в радушном обращении со встречными, любезность – в дружеской беседе с ними. Будь обходительным со всеми, близкие же отношения устанавливай с лучшими. Так ты не навлечешь на себя вражду одних и завяжешь дружбу о другими. Не веди бесед ни слишком частых с одни ми и теми, ни слишком продолжительных об одном и том же, ибо пресыщение бывает во всем. Упражняй себя добровольными трудами, чтобы при случае быть в состоянии переносить и вынужденные. Чему постыдно покоряться душою, во всем этом вырабатывай твердость характера – в стремлении к прибыли, в проявлениях гнева, в наслаждении, в печали. Ты добьешься этого, если прибылью будешь считать то, что принесет тебе доброе имя, а не то, что создаст тебе богатство; если в гневе ты будешь относиться к провинившимся так же, как ты хотел бы, чтобы и другие относились к тебе в подобном случае; если среди наслаждений ты будешь пом нить, что постыдно человеку, умеющему властвовать над рабами, быть рабом своих удовольствий; если в трудных обстоятельствах ты вспомнишь о неудачах других и напомнишь себе, что ты тоже смертный. Доверенный секрет сохраняй еще больше, чем доверенные деньги: порядочные люди должны вести. себя так, чтобы их поведение являлось лучшей пору кой, чем клятва. Знай, что дурным надлежит не доверять в такой же степени, как честным – доверять. О своих тайнах не рассказывай никому, разве что твои собеседники будут заинтересованы в сохранении тайны не меньше, чем ты сам. На клятву решайся лишь в двух случаях: или себя освобождая от позорного обвинения, или друзей спасая от великой опасности. По поводу же денег не призывай в свидетели никого из богов, даже в подтверждение правды, ибо одним ты покажешься клятвопреступником, другим же – корыстолюбцем.

Никого не делай своим другом, прежде чем не выяснишь, какие отношения у него были с прежними друзьями, ибо ты должен ожидать, что он и по отношению к тебе окажется таким, каким был по отношению к ним. Дружбу завязывай неторопливо, но, раз став чьим-либо другом, старайся остаться им, ибо одинаково зазорно и не иметь друзей вовсе, и часто менять своих товарищей. Не испытывай своих друзей с ущербом для них, но и не оставляй своих товарищей неиспытанными. Ты достигнешь этого, если, не нуждаясь, притворишься нуждающимся. О том, что можно рассказать, сообщай, как о тайне: просчитавшись, ты не получишь никакого вреда; если же твои расчеты оправдаются, ты лучше узнаешь их характер. Проверяй друзей во время жизненных неудач и в совместных опасностях, ибо золото мы испытываем в огне, друзей же распознаем в несчастьях. Лучшие отношения с друзьями у тебя будут в том случае, если ты не станешь дожидаться просьб с их стороны, а сам по собственному побуждению будешь приходить к ним на помощь в нужный момент. Считай одинаково постыдным уступать врагам в причинении зла и отставать от друзей в добрых делах. Из товарищей своих почитай не только тех, кто сокрушается по поводу твоих бед, но и тех, кто не завидует твоим удачам. Ведь многие сочувствуют своим друзьям в их несчастье, в счастье же – завидуют. Вспоминай об отсутствующих друзьях перед присутствующими, чтобы было видно, что ты и ими не пренебрегаешь, когда их нет. В одежде своей стремись к красоте, а не к щегольству. Человеку со вкусом присуще великолепие, щеголю же – фатовство. Высоко цени не чрезмерное приобретение имущества, а надлежащее использование его. Презирай тех, кто ревностно стремится к богатству, не умея пользоваться уже имеющимся состоянием. С такими людьми случается примерно то же самое, как если. бы кто-нибудь приобрел прекрасного коня, не умея хорошо ездить верхом. Старайся относиться к богатству как к ценности и собственности: ценностью оно является для тех, кто умеет им пользоваться, собственностью же – для тех, кто способен приобретать. Дорожи имеющимся состоянием по двум причинам: чтобы быть в состоянии выплатить большой штраф или помочь в беде хорошему другу. Во всем остальном не питай к нему чрезмерной любви, но относись сдержанно. Будь доволен тем, что есть, однако стремись к лучшему. Никого не попрекай неудачей, ибо судьба распоряжается всеми, и будущее не известно. Делай добро хорошим людям, ибо сущий клад – признательность порядочного человека. Делая же добро плохим, испытаешь то же, что случается с людьми, кормящими чужих собак: те все равно лают на людей, дающих им пищу, как на чужих; точно так же негодяи благодетелям своим причиняют обиды все равно, что врагам. К льстецам относись с такой же ненавистью, как к обманщикам: и те и другие, когда им верят, причиняют поверившим зло. Если будешь признавать друзьями лишь тех, кто согласен угождать самому дурному, не будет у тебя в жизни друга, который рискнул бы навлечь на себя ненависть, лишь бы только обратить тебя к лучшему. С теми, кто общается с тобой, будь обходительным, а не надменным. Ведь спесивость тех, кто преисполнен презрения с трудом смогут выносить даже рабы, характер же людей обходительных одинаково приятен всем. Обходительным же ты станешь, если не будешь ни сварливым, ни привередливым, ни упрямым спорщиком; если на гнев близких тебе людей не будешь отвечать сурово, даже если они гневаются несправедливо, а наоборот, будешь уступать им, когда они в запальчивости, обращаясь с упреками лишь тогда, когда они перестанут сердиться; если во время веселья не будешь напускать на себя серьезный вид, а в серьезных делах не станешь предаваться шуткам, ибо неуместное поведение всегда неприятно; если любезность не будешь оказывать с нелюбезным видом, как это случается с большинством людей, когда они оказывают услуги друзьям, но делают это заведомо неохотно; если не будешь ни приставать с порицаниями, поскольку это неприятно, ни донимать упреками, поскольку это раздражает. Пьяных сборищ остерегайся более всего; если же когда-нибудь тебе случится присутствовать на таком собрании, встань и уйди, не дожидаясь опьянения. Ведь когда рассудок затуманится вином, с ним случается то же самое, что с колесницами, потерявшими возничих: как те несутся в беспорядке, лишившись людей, которые ими управляли, так и душа часто сбивается с правильного пути, когда рассудок помутится. Стремись к бессмертию величием своей души; не забывай, однако, о смертных делах, надлежащим образом используя имеющиеся блага. Будь уверен, что воспитание является тем большим благом по сравнению с невоспитанностью, что в отличие от других пороков, которым все могут предаваться с выгодою для себя, этот один всегда таит в себе наказание для тех, кому он присущ. Ибо часто, задев кого– нибудь словами, люди расплачивались за это делами. С кем хочешь подружиться, о тех отзывайся с похвалою перед людьми, которые могут передать о твоих словах. Ведь похвала – начало дружбы, поношение же – вражды.