Автор книги: Irokez
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)
Кушина визжала, брыкалась и возмущалась, но больше для вида, чтобы не выглядеть слишком бледно. Распаленная ласками, она сама уже не могла дождаться, когда же он ею овладеет. Такого бурного восторга с ним она еще не испытывала. Минато старался изо всех сил. Он быстро поймал нужный ритм и вбивался в нее до полного умопомрачения. С ним случилась в этот раз просто удивительная вещь: едва он успел кончить, еще не покинув лоно партнерши, как не полностью спавшая эрекция быстро усилилась вновь и стала просто твердокаменной после пары толчков. В этот раз он не мог кончить гораздо дольше, и Кушина, тоже не ожидавшая такого затяжного соития, вдруг начала сладко постанывать, прося еще.
На их дружные сладострастные вздохи заглянул в щелку Джирайя. «Вот молодежь развлекается, — подумал он. — А мне всю работу одному делать. Ну да ладно, им хоть будет потом, что вспомнить».
В эту ночь они резвились без устали до самого утра. Кушина укатала Минато до полного изнеможения и вырубилась сама. В конце концов, ей надоели все интриги, выкрутасы с ее «обучением» и мерзкие, похотливые старперы, которым доставалось ее безнаказанно лапать. Сейчас она наконец-то начала получать удовольствие от секса с этим вполне симпатичным парнишкой и просто хотела оторваться на полную катушку, пока есть такая возможность.
Так продолжалось еще некоторое время. Джирайя делал свое дело, а Минато и Кушина все больше увлекались друг другом. Они совершенно не думали о том, что час расплаты уже близок.
***
Пока Узумаки переживала сложные эротические приключения в борделе, куда попала по собственной глупости и неосторожности, жизнь в большом мире шла своим чередом. Кушина была сиротой, так что в поселке, где она проживала, никто ее не хватился. Что касается подруги Микото, так той овладело беспокойство еще прежде, чем она повесила трубку в тот самый роковой день ее приезда. Когда же Узумаки не объявилась ни в положенное время, ни к концу дня, та начала ее разыскивать, но сделать это в столь огромном городе было занятием бесперспективным. На следующее утро подруга пошла в полицию, но заявления у нее так и не приняли, ведь у той даже не было фотографии пропавшей, а саму ее она, по сути, никогда и не видела.
Не придумав ничего лучше, девушка направилась в местную газету, дать объявление. Как нарочно, решила срезать путь через тихий, но довольно подозрительный переулок, где на нее напали окрестные отморозки. Мерзавцы отняли у нее сумочку, хлестали по лицу и рвали на ней одежду, собираясь по очереди надругаться. Всегда спокойная и рассудительная, Микото впала в истерику, отчаянно отбивалась, но все было тщетно. И вот, когда той казалось, что спасения нет, она сквозь весь жуткий хаос услышала вой сирен, чьи-то громкие голоса и даже пару выстрелов, напоминавших хлопки. Началась кутерьма, а потом ее подняли чьи-то сильные руки, на плечи опустился тяжелый, из грубой ткани, согретый чужим теплом китель. Спасший ее мужчина выглядел мрачным, но в его взгляде читалось неподдельное беспокойство.
Потом он навестил ее в больнице, куда ее положили на денек, чтобы удостовериться, что все в порядке. И она рассказала ему про то, как у нее пропала подруга и как не приняли заявление в полиции. Он спокойно все обдумал и сказал, чтобы она ни о чем не волновалась.
Фугаку Учиха, так звали спасшего подругу офицера полиции, внезапно сраженный в самое сердце прелестью спасенной им девушки, не знал лучшего способа выразить свои чувства к ней иначе как сделать что-то хорошее. Однако ему предстояла нелегкая задача. Надо отдать ему должное — он закинул удочки во все доступные ему концы и проверил сведения о приезжих, которые только смог раздобыть, но ни одной девушки по имени Узумаки Кушина нигде не обозначилось. Всем известно, что если пропавший человек не был найден по горячим следам, шансы отыскать его резко уменьшаются. В конце концов, он вынужден был огорчить Микото тем, что единственная возможность отыскать ее подругу, если та, конечно, еще жива, появится у них только в том случае, если та сама с ними свяжется. В тот судьбоносный вечер Микото долго плакала от расстройства, хоть и не собиралась терять надежду до последнего, а Фугаку, подставив ей плечо, чтобы выплакаться, окончательно убедился в серьезности своих намерений.
***
В ту ночь, когда Кушина мирно спала обнявшись с Минато, Микото долго ворочалась, думая о том, как там ее подруга и где она… а еще об этом симпатичном полицейском… Он, конечно, старше ее, но разве это так важно? Ее мысли витали где-то под потолком и плавно уплывали в форточку, уносясь все выше и выше, пока она, наконец, не заснула. А в это время там, где уже в недалеком будущем будет возвышаться торгово-жилой комплекс «Новая Коноха» царила тишина, которую нарушали только скрип подъемных кранов на стройке по соседству с борделем да мяуканье бродящих по окрестностям котов.
Комментарий к Часть 11
========== Часть 12 ==========
Джирайя долго выпытывал у Минато, как прошла их последняя встреча с Кушиной. Тот ответствовал, что просто прекрасно, но был вынужден признаться, что полностью отдал инициативу в руки девицы, а еще… еще он поначалу опозорился, быстро кончив. Джирайя, со вздохом заключив, что большего успеха они в плане укрощения строптивой в ближайшее время все равно не добьются, решил сконцентрироваться на более насущной и конкретной проблеме: скорострельности ученика.
— Знаешь, — растолковывал Джирайя Минато, когда они направились в комнату, где по словам того им будет удобно поупражняться, — Мастеру приходится иметь дело не только с женщинами, но и с мужчинами. Впрочем, не совсем об этом речь, — он почесал в затылке. — Если хочешь укротить свою девушку, ты должен дать ей возможность сполна насладиться любовным процессом, а для этого тебе самому надо научиться себя хорошо контролировать. — Джи зашел в помещение и сразу же полез доставать из шкафа какие-то штуковины.
— Это же… — Минато уже видел их раньше. — Приспособления для сдерживания эрекции?
— Угадал, — кивнул семпай. Он повернулся к ученику и неожиданно для того спросил: — Ты часто мастурбируешь?
— Э… э… Ну… я…
— Попробуй сделать это при мне, — огорошил вдогонку семпай.
— Ты серьезно? — не понял Минато.
— Мастер не должен стесняться. Это твоя будущая работа. Если придется, то ты должен суметь спокойно подрочить хоть перед целым стадионом.
— Да ну тебя… — покраснел Намикадзе.
— Здесь только я. Давай, смелее. Ну чего я там не видел?
— Но делать это, когда кто-то смотрит, это как-то дико.
— И это говорит парень, уже имевший опыт бурной групповушки, не говоря об остальном, — усмехнулся Жаб. — А перед учителем вынуть стручок стесняется.
— Там только девушки были… — пробормотал Минато.
— Вот, смотри, — Джирайя расстегнул штаны, достал член и начал массировать прямо у него на глазах. Минато почувствовал себя как-то странно: ему вдруг тоже захотелось это сделать. — Смелее, — подбадривал Жаб, — пока у тебя не будет стояка, мы не сможем начать занятие.
Минато вздохнул, спустил брюки вместе с бельем начал себя возбуждать.
— Эх, молодежь! — крякнул Джи. — Даже рукоблудить как надо не умеют! Ну кто так делает? — Он подошел к ученику и взял его за руку: — Вот так и вот так тоже, и второй рукой яички покатывай.
«Ну и ну, — иронично думал Минато, — я еще и всю жизнь, оказывается, «неправильно» это делал».
— Вот, хорошо, — подбадривал Джирайя и помогал ему своей рукой, показывая как надо. Минато был в полном ступоре — он быстро и сильно возбудился оттого, что его лапал учитель. Тот же в это время уже поглаживал его по попке. — Чем крепче стояк, тем труднее будет сдерживаться, — приговаривал Жаб. — Но, что поделаешь, — он взял приспособление и нацепил ученику, — придется потерпеть. Теперь постарайся сосредоточиться на своей цели, дыши ровно. — Джи водрузил на себя такую же штуку и, прежде чем Минато успел уточнить какая же у него цель, к его огромному удивлению, тот достал из кармана новенькую колоду: — Ну что, в картишки?
Первую же партию Минато еле доиграл, к концу кона он чувствовал, что член у него вот-вот отвалится, становилось уже больно.
— Слушай, а это точно не вредно? — спросил он наставника, с опаской глядя на побагровевший орган.
— Вообще-то даже опасно, если не снимать долго, — беззаботно пояснил Джирайя. Намикадзе ошарашено на него посмотрел. — А теперь спокойно и не торопясь продолжай то, что начал, — сказал Жаб, снимая с него приспособление. Минато поморщился — в члене неприятно пульсировало.
Минато попытался продолжить мастурбировать, чтобы снять напряжение и наконец кончить, но получалось не очень — то ли настрой был сбит, то ли кровообращение нарушено, а может, и то, и другое.
— Помочь? — заботливо предложил сенсей.
— Нет, я сам, — тут же на автомате попытался отбрыкнуться Минато, которого почему-то очень смущала перспектива снова быть облапанным им в интимных местах.
— Только попроси, — улыбался Джи, глядя на неуклюжие попытки ученика довести себя до оргазма.
— Ладно, прошу, — сдался вскоре тот.
Джирайя неожиданно подался вперед, повалил его и приник к его промежности, начав энергично работать ртом. Такой феерии Минато еще не испытывал. Да уж, учитель был мужчиной и определенно знал, как это лучше делать, делая это так, как не смогла бы и самая искусная в любовных делах женщина. Когда Намикадзе немного пришел в себя, он увидел, как тот ловко доводит себя до нужной кондиции и с громким криком кончает.
— Не бери в голову, — сказал Жаб чуть погодя, — на наших чисто мужских, приятельских отношениях это никак не скажется, — и весело подмигнул. Он хоть и был намного старше, но всегда разговаривал с Минато как с равным. — Просто есть вещи, которые я иначе никак не смогу объяснить или показать, чтобы дать тебе прочувствовать. А еще так тебе будет быстрее усвоить необходимое. — Джи понизил голос: — Сказать по правде, времени у нас уже не остается на такие вот «развлечения».
***
Хирузен заявился в свой офис рано и в приподнятом, во всех смыслах этого слова, настроении. Его дела по прокладыванию пути в политику шли как нельзя лучше. Он долго перетирал дела с Джирайей, пока разговор не зашел о младшем помощнике и его успехах. Тут-то Сарутоби и «вспомнил», что пора бы представить ему результат.
Как раз накануне между Кушиной и Минато состоялся душевный разговор, во время которого Хабанеро выяснила, насколько она обожаема этим парнишкой. Это, как всегда, ей польстило, однако она и не думала даже словом обмолвиться о том, что также к нему неравнодушна. А то, что она с ним спит, еще ничего не значит. Намикадзе, в свою очередь, радовался тому, что наконец-то у них стали налаживаться отношения. «Только бы ничего не испортить», — напрасно надеялся он.
И вот, по роковому стечению обстоятельств, выяснилось, что их едва начавшие налаживаться отношения испортятся скорее, чем он думал: к нему пришел Джирайя и «обрадовал» тем, что начальство требует отчитаться, то есть показать, насколько хорошо им удалось натаскать Кушину в качестве шлюхи. «За что мне это…» — пробурчал младший помощник, уже представляя трагическую картину того, как сообщит своей буйной красноволосой бестии о том, что той придется потрудиться, доказывая директору борделя, что достойна звания проститутки. Джирайя редко видел его в таком настроении, но молчал, понимая, что тут уж ничего не попишешь. Все, чем он может сейчас помочь парню — снарядить Хабанеро и помочь ее усмирить перед «личной директорской проверкой».
***
Кушина стояла, скрестив руки на груди и грозно зыркала исподлобья, выражая всем своим видом крайнюю степень несогласия. Джирайя легким движением подхватил ее под локотки и начал подталкивать вперед, наставляя:
— Ты будешь хорошей девочкой и дашь ему, куда он захочет.
— Совсем оборзел?! — рявкнула Кушина.
— Ты должна показывать покорность и ублажить клиента — это твой путь на свободу.
— Врешь…
— Я понимаю, что прошу слишком многого, — вмешался Минато. — Такое даже просить нельзя. — Он смутился: — И я не хочу просить тебя о таком. Мне тоже от этого мерзко.
— Ладно, — вдруг сказала она. — Я изображу покорность. Постараюсь его не убить. — После чего помедлила и спросила: — Ты тоже там будешь?
— Я буду тебя связывать, если понадобится, и помогать… в технических деталях.
— Тогда я согласна, раз уж ты там будешь. — Она сделала паузу, язвительно прищурилась и процедила: — Тебе придется на это посмотреть. Мы будем страдать оба!
— Я разделю с тобой эту ношу, — с готовностью отозвался Минато.
— Тогда наслаждайся, — злобно ответила Кушина. — Наблюдай, как меня имеют другие, извращенец.
Минато только тяжело вздохнул и отправился вперед, сообщить клиенту, что девушка скоро явится. О том, что клиентом будет сам директор борделя, Кушина не знала, — это требовалось для чистоты эксперимента, так сказать. Минато об этом знал, но как-то даже не догадывался, что истинной целью Хирузена было оценить не ее умения, а его.
***
Кушину привели в комнату, где ее ждали Мастер и Минато, а затем насильно стащили с нее всю немногочисленную одежду. Раздетую, ее поставили на четвереньки.
— Давай, разогрей ее для меня, — велел Мастер, обращаясь к Минато. — Ты ведь хочешь стать моим преемником?
— Да, хозяин, — ответил тот.
— Тогда ты сам должен многое уметь. Быть Мастером — это не только руководство и работа с бумажками. Это образ жизни и умение владеть ситуацией, особенно в сексе.
Минато решительно вышел вперед. С тех самых пор как он встретил эту девушку, он желал стать Мастером еще сильнее, чем прежде, но не из-за карьерных амбиций, нет. Он понимал, что все, что происходит в этом месте и местах подобных ему, полностью зависит от местного руководства. И то, насколько хорошо обращаются в заведении с женщинами, тоже зависит от хозяина. Став им, он никогда не допустит того, что произошло с Кушиной. Но сейчас, чтобы начать воплощать этот план, ему самому же придется ей навредить. И вряд ли она сможет простить его за такое. А еще до Намикадзе стала потихоньку доходить истинная суть происходящего. С одной стороны, он испытал некоторое облегчение — судить строго будут не Кушину, но вот с другой выходило, что это, главным образом, испытание для него, и облажаться он не имеет права.
— Что мне сделать? — уточнил он.
— А что ты хочешь? — спросил, усмехаясь, Мастер. — Ты уже, смотрю, завелся по полной. Никакой выдержки, молодой человек! — с этими словами он указал на оттопыренность у того в области ширинки. Обтягивающие кожаные брюки, увы, не скрывали ничего. Минато даже сделалось стыдно. Но какой молодой человек не возбудился бы столь стремительно, видя любимую девушку совершенно голой да еще и в такой развратной позе?
Кушина зыркнула на него зло и презрительно. Сделалось еще более неловко. Но Минато тут же собрался с духом, приблизился к ней и попросил:
— Будь добра, сделай для меня кое-что, — он расстегнул ставшие слишком тесными брюки и достал налившийся член. — Только не кусайся, ладно?
— Извращенец… — прошипела Хабанеро.
— Хорошо, как скажешь, — согласился он, ласково поглаживая ее по щеке, нежно проводя пальцами по губам, словно бы прося открыть ротик. Кому другому она бы уже давно все откусила, причем под корень, но тут, почувствовав его пальцы у себя в волосах, так приятно и успокаивающе поглаживающие затылок, и в следующий момент узнав на вкус его крайнюю плоть, бережно вложенную ей в губы, к своему удивлению поняла, что не хочет ничего откусывать. Она неохотно взяла предложенный член и неумело начала его посасывать, вскоре услышав сверху сладостные стоны его владельца. «Неужели ему так приятно?» — думала она. А он стонал все громче, глубже зарываясь пальцами в ее волосы и умоляя не останавливаться. От нее и только от нее сейчас зависело достигнет ли он пика наслаждения или нет. Смутно она уже начинала понимать, что она — не только пленница, но и, как это ни странно, хозяйка положения. Это приободрило ее настолько, что, желая проверить свои возможности, она довела парня до оргазма и закашлялась, поперхнувшись спермой. В это время Мастер, возбужденный такой откровенной сценой, подошел к ней сзади и потрогал между ног.
— Отлично, она уже мокрая, — кивнул он, распахивая плащик.
— Нет! Не надо! — опомнилась Кушина и попыталась вырваться, но ей не давали этого сделать на удивление цепкие руки директора.
— А ну, стой смирно! — велел Мастер. — Чего так ломаешься, чай, не целка уже, — он подал знак Минато.
Намикадзе кивнул Мастеру, опустился на колени перед девушкой, нежно взял ее личико в ладони и, осторожно касаясь губами, поцеловал, чувствуя на них неприятный привкус собственного семени.
