Текст книги "Екатерина Вторая и Г. А. Потемкин. Личная переписка (1769-1791)"

Автор книги: Императрица Екатерина II

Соавторы: Григорий Потемкин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 107 страниц)

1020. Екатерина II – Г.А. Потемкину

Друг мой любезный Князь Григорий Александрович. Чрез Василья Степановича Попова посылаю тебе аптеку целую моих лекарств и желаю от всего сердца, чтоб тебе в оной никакой нужды не было. Я, кроме наружных лекарств, все прочие давно кинула, но узнав, что желаешь их иметь при себе, посылаю. Вторая посылка есть лисья шуба да соболья шапка, чтоб тебе холод не вредил. Носи на здоровье.

Лавровый венец еще недели чрез две поспеет. Пожалуй, пришли ко мне скорее репортиции Финляндской армии с назначением Генерал-Майоров, в чем нужда крайняя. У шведов умножается дезерция ныне. Еще, мой друг, прошу тебя в досужий час вспомнить приказать Сартию зделать хоры для «Олега» ¹. Один его хор у нас есть и очень хорош, а здесь не умеют так хорошо компоновать. Пожалуй, не забудь.

Когда Король Шведский услышал о сдаче Бендер, тогда остановил, сказывают дезертиры, свою поездку в Швецию, и, сказывают, будто Сейм собирает в Абове. У Короля Аглинского в Ганновере поднялся бунт противу капитации ². Правительство требовало от генералитета, чтоб собрали войски и оные ввели в города Ганновер и Целлу. Но оне отказались того учинить, говоря, что на войски свои не надежны, а опасаются, чтоб не пристали к народу. С сим посланы курьеры в Англию. Что будет, не ведаю, но сия зараза по немецкой земле распространяется.

Прощай, мой любезный друг, Дай Боже тебе успех такой же в мире, как в войне.

Дек[абря] 3 ч., 1789

1021. Г. А. Потемкин – Екатерине II

[5 декабря 1789]

Матушка родная, Всемилостивейшая Государыня! При всех Ваших милостях совет, чтоб я не заспесивился, меня удивляет ¹. Когда я подал сумнение о себе в сем случае. Какой резон ожидать от меня того, что сродно подлецам. И отчего мне возгордиться. Ревность и усердие с неограниченным к Вам долгом движут меня на службу. А успехи подает Бог. Естли я чем горд, то тем счастливым разположением моей души, чтоб всех благ ожидать от Бога. Я християнин, то и слава моя в служении. Сколько наших братии, любящих хвастовство и наполняющих донесения личностью, затевая на себя, что все предвидят, и выводят нечаянные события последствиями своих планов, которых никогда не бывало. Есть ли подобное кичение в реляциях моих? Я торжественно и с радостию исповедую, что все доброе подает мне Бог, и еще больше скажу, что я один внутренне чувствую, что Он мне внушает способы к предприятиям: сколько раз я себя видел изъята из среды бедствий, не ожидая человеческих возможностей. То же, что от меня зависит, я даю не скупою рукой, пекусь о пользе Вашей и сердцем, и душею. Не уподобляюсь тем начальникам, которые довольствуются только для очищения себя – лишь приказать, а делается или нет, о том и не думают. Все свидетели моих забот и что я ночи не сплю от оных. Хранение людей Ваших крепко у меня лежит на сердце, и Бог мне свидетель, что не потерял ни одного, ради снискания себе славы. Не получили от меня газетчики ни рубля.

Ежели бы я мог поднять на рамена тягости всех, охотно б я себя навьючил, и Вы бы увидели нового Атланта. Сколько наших братии, которые ради себя жертвуют армиями. Но я, конечно, скорей себя положу за всех. И ныне, когда на неприятеля не пущено ни одного ядра из Ваших орудий, когда почти не пропал никто, смерть была очень близка ко мне. Спесь личную я оставляю тем подлецам, которые наполнены ко мне завистью и за добро платят пакостьми, а буду всегда в моих правилах, то есть: превосходить всех в усердии к Вам, служить потом и кровию, отдавать всем справедливость выше, нежели бы они сами признавали; беречь вверенных мне людей паче себя, посвящать успехи Богу и ожидать одобрений от неприятеля.

Сколь бы я ни трудился и что бы ни делал, я никогда не заслужу милостей Ваших. Сии мысли в душе моей крепко основаны, сими я хочу гордиться.

Посыланный от меня в Вену с донесением к Императору предупрежден был двумя часами: въезжая в город, нашел до тридцати тысяч народу, вышедших ему на встречу. Все кричали обо мне. В театре, когда актер кстате упомянул, что я прислал известие о Бендерах, весь театр захлопал. Курьер посажен был в первое место, и замучили его, таскавши по ложам в шесть дней его пребывания. Появились пояса у дам и перс[т]ни с моим названием. Здесь подношу перстень, который курьеру с руки отдала Princesse Esterhasy [416]416
  Княгиня Эстергази (фр.).


[Закрыть] ². Живописцы написали картину аллегорическую. Кому я сим обязан, естли не Вам, и почему такие отличности мне приятны, коли не потому, что Ваши милости подали мне способы доказать усердие Вам же, как истинной моей матери. Как я твой, то и успехи мои принадлежат прямо тебе.

Матушка, Вы охраняете меня от спеси и в то же время увенчиваете лаврами – un ornement pareil appartient aux Heros et je ne suis qu'un Zele serviteur, ce luxe militaire n'est pas du tout pour ma tete, agisses en veritable mere, prepares moi une bonne mitre Episcopale et un couvert bien situe. [417]417
  украшением несравненным, принадлежащим героям, а я служу лишь рвением. Это воинское великолепие совсем не для моей головы. Будьте родной матерью: приготовьте мне епископскую митру и тихую обитель (фр.).


[Закрыть]

Готов я был еще третьего дни отправить мои донесения, но известясь, что едет турок, посланный ко мне от Мавроения, ожидал его. Сей привез седьмое уже одно за одним письмо – все о перемирии ³, но я ему наотрез скажу, что не с ним трактовать мне следует: он великий бездельник. От Гассан-паши нету еще известия, чтобы он был визирь. Печать еще не пришла, и я думаю, что поостановится по получении известия об Аккермане, а еще больше о Бендерах. Я думаю, есть в Конст[антинополе] замешательство.

О Польше нужно думать и предупредить, как я прежде писал. Я все силы употребляю их усыпить, но, матушка, не верю Г[рафу] Штакельберху ⁴. Расписывает он свои ложные донесения, а вдруг выдет что ни есть неожидаемое. Воля Ваша, Король Польский плутишка и весь пруссак ⁵.

Подношу здесь письмо Императорово в копии ⁶. Кампания будущая требует заранее быть предположена, и войски удобно на виды поставить должно. Но, не имея повеления о Кубанских и Кавказских войсках, как требовал, не могу даже и своих расположить.

По локале действий флот будет близок к сухопутным силам, и флотилия совсем в Дунае, то уже под моим флагом оный будет. Коли Бог поможет, недалеко стану от них и что увижу, то бой.

Прости, матушка. Что приедет от Вас курьер, то поскачу в Херсон готовить к раннему выходу флот и флотилию, на которую поездку употреблю 12 дней, чем ничего не потеряю ради переписки с визирем, ибо ежели он подлинно визирь, то уже не в Измаиле, но в Шумне будет.

По смерть вернейший Ваш питомец

и вернейший и благодарнейший

подданный

Князь Потемкин Таврический

P.S. Министр польский, находящийся в Стокгольме, уведомляет Короля и Республику, что у нас будет в России скоро революция.

1022. Екатерина II – Г.А. Потемкину

Друг мой любезный Князь Григорий Александрович. Из письма твоего от 22 ноября вижу я, что ты уже прибыл в Яссы и что рано наставшая зима причинила тебе новые заботы, что люди сбережены, но скота спасти нельзя было. Я уверена, что ты трудов не щадишь, но что же делать? С погодою бороться нельзя. Из писем Гассан-паши еще не видно, чтоб турки тогда весьма заботились о мире. Но естьли с ними негоциация откроется, то ты отнюдь не связан трактовать обще с цесарцами. У нас давно договоренность в сем деле – всякому стараться о себе и мириться, как луче может. Я бы того и желала, чтоб не чрез французов и не чрез кого сие дело происходило, но безпосредственно ¹. Кауницова куча советников пускай остается у Кобурга, а до нас и до тебя им дела нет. Касательно Молдавских пунктов, кои еще у цесарцев, перепишись с Кобургом, чтоб вывел войски в Валахию и оные оставил.

За поздравление со днем моего ангела благодарствую, также за прекрасные турецкие чашечки. Что ты устал, о том жалею и желаю, чтоб Бог подкрепил твои силы душевные и телесные. Прости, мой друг, я здорова и весела.

Дек[абря] 7, 1789 г.

Вчерась мы воспоминали штурм Очаковский, и я была у молебна. Платону Алекс[андровичу] даю самый лучий аттестат.

1023. Екатерина II – Г.А. Потемкину

Друг мой сердечный Князь Григорий Александрович. Письмы твои от 5 декабря я сегодня получила и спешу на оные ответствовать с едущим к тебе курьером. Ты дивишься моему совету, чтоб ты не заспесивел – вот каково писать за тысячи верст. Естьли б я с тобою говорила в ту минуту на словах, то б ты, поцаловав руку у меня, разстался бы со мною со слезами радости. Как мне тебе не сказать – не заспесивься, видя тебя покрытым успехами, коими тебя Бог благословил? Mon ame, remplie de joye, n'a fait rien autre chose que de Vous avertir un instant, qu'elle souhaitait que Vous evities la seule chose qui pouvoit nuire a toute la grandeur de la Votre, lises у mon amitie vraiment maternelle pour Vous, et puis c'est tout; qui a mieux merite cette couronne de Lauriers que je Vous envoye aujourd'hui que Vous? La voila; puissies-Vous la porter cent ans. De mitre Episcopate assurement Vous n'en aures jamais de moi; et un couvent ne sauroit etre habite par celui dont de nom retentit dans l'Asie et dans l'Europe, il est trop petit pour lui. [418]418
  Исполненная радостию душа моя хочет только одного – выразить желание, чтобы вы избегнули единственной вещи, которая могла бы повредить величию вашей души. Узнайте в этом только одно материнское к вам чувство. Кто лучше вас заслужил сегодня посылаемый вам лавровый венец? Примите его и носите, если возможно, сто лет. Епископской митры вы, разумеется, никогда от меня не получите, и монастырь никогда не будет жилищем человека, которого имя раздается в Азии и Европе – это слишком мало для него (фр.).


[Закрыть]

По твоим цареградским известиям видно, что тамо унынья великие. Булгакова они заподлинно выпустили, и он, как ты уже о том ведаешь, я чаю, из Вены, приехал 3 дек[абря] в Триест. Я писала, кой час сведала о сем, к нему, чтоб ехал к тебе, а в Вену, чтоб укротили ему карантин. Странно, что поныне неизвестно, кто визирем? О Польше я писала к тебе чрез Попова и жду твои ответные письмы о сем. О Кубанских и Кавказских войсках также чрез него к тебе писано. Дай Бог, чтоб на мир враги наши податливы были, но естьли мири не будет, то, конечно, стараться должно о будущей кампании. Что из Швеции польский министр пишет, будто здесь революция вскоре будет, сия весть и к нам пришла из Финляндии, где Король Шведский оную основал на том, будто для того и боясь оной, я сюда велела идти шести баталионам гвардии зимовать, из чего он заключил, что сие страха ради революции, и сказал, что шести полкам велено уже для того идти к Петербургу. Однако, слава Богу, мы здесь в добром здоровье.

Дамы венские умнее выдумывают поясы и перстни, нежели наши барыни. Благодарствую за присланный перстень Княгини Эстергази, je fais de bon coeur chorus avec elle. Adieu, mon cher Ami, portes Vous bien. [419]419
  от души повторяю вместе с ней. Прощайте, мой дорогой друг, будьте здоровы (фр.).


[Закрыть]

Декабря 20, 1789 г.

Князь Василий Вас[ильевич] Долгорукой довез ко мне твое письмо от 27 ноября.

1024. Екатерина II – Г.А. Потемкину

Друг мой сердечный Князь Григорий Александрович. Прочтя в другой раз твое письмо от 5 дек[абря], я тронута была до слезы изъявлением души и сердца и чувствами твоими. Да благословит сам Господь Бог все деяния твои. Что я для тебя ни делала, ты всему тому достоин. Прости, умница, будь здоров и благополучен.

Дек[абря] 21 ч. 1789

1025. Екатерина II – Г.А. Потемкину

[26 декабря 1789]

Полк твой Кирасирский я велела назвать твоим именем ¹. Но буде в сем находишь что-нибудь с нашим обычаем неловким или тебе неугодным, то удержи приказание и отпиши ко мне.

Шубку к тебе посылаю да чарку и фляшку для водки, буде поспеет.

1026. Г. А. Потемкин – Екатерине II

26 декабря [1789]. Яссы

Матушка родная Всемилостивейшая Государыня. Попов приехал. Я теперь сокращаюсь принесением чувствительнейшей благодарности за безсчетные Ваши ко мне милости. При сих случаях у меня от преизбытка сердца изходит признание. Ты едина моя мать, ты от первого степени офицера возвела меня на вышний, ты подала мне и способы оказаться достойным. Ежели всякого в звании моем служба зависит от распорядка главных частей, но я должен везде и во всяком случае прежде жертвовать собой для примеру, ибо моя обязанность не равная с другими. Таков я есть и таким буду до издыхания.

Ты – источник всех для меня благ, от тебя истекают ко мне маслины и лавры, но никогда не доходили тернии. Сии признания и чувствования благодарности идут из избытка сердца и, ей, не на словах. Позволь, матушка, сказать: милостям твоим я даю цену тем, которые Вы делаете охотно.

Теперь я здоров, но по приезде в Яссы продолжался сильный ревматизм в правой руке так, что не смог писать. Мыльный спирт в аптечке прекрасной, от Вас ко мне присланной, очень мне нужен. Шуба кстати – у меня уже не было никакой.

Последние известия из Вены гласят, что Император болен очень. Стороною знаю я, что из Лаудоновой армии до двадцати тысяч пошло в Галицию: там начинались безпокойства ¹. В Венгрии ропщут громко ².

Матушка, не смогу, право, писать много, рука моя худа еще. По смерть нелицемерно и непоколебимо

вернейший и благодарнейший

Ваш подданный

Князь Потемкин Таврический

Свидетельствы Ваши о моем кавалергардском корнете столь сильны, что обязывают меня просить Вас об отличении его прикрасой ³.

1027. Г. А. Потемкин – Екатерине II

Всемилостивейшая Государыня!

Ожидал я отправленных от меня к Гассан-паше и тем замедлил моими донесениями. Ни один еще и по сие время не возвратился. Он, получа Верховного визиря степень, из Измаила отправился в Шумну. От сего все замедлилось. Посланные от меня к Журже должны возвратиться, конечно, чрез четыре дни. Получа от них подробности, не умедлю донесть обо всем обстоятельно. На сей же случай донесу о том, что от выходцев и от приезжих к Загналы-паше ¹Каушанскому с деньгами и с протчими вещами. Тайфур ²трехбунчужный паша, в Аккермане бывший, по приезде в Измаил стоял горою за нас, сколь с ними обходятся наши милосердно, и что в противном случае нельзя им стоять противу нас. Говорил он сие громко, открыл тем глаза в народе и произвел почти общую наклонность к миру во что б ни стало. Гассан-паша струсил, потребовал от Султана его головы, которую по переправе его за Дунай с него сняли с некоторыми из лутчих чиновников. Турки, говоря мне о сем, сказали, что голова снята, но слова не пропали.

Я могу, Всемилостивейшая Государыня, Вас уверить, что Бог мне дал такую доверенность в турках, что они оказывают более ко мне привязанности, нежели к своим начальникам. Я за сим пространно обо всем донесу и не более, как чрез четыре дни, ибо тогда прибудут посланные мои и Булгаков.

Вашего Императорского Величества

вернейший и благодарнейший

подданный

Князь Потемкин Таврический

28 декабря [1789]

1790

1028. Екатерина II – Г.А. Потемкину

Друг мой сердечный Князь Григорий Александрович. Сего утра получила я твое письмо от 26 декабря. Ты меня благодаришь с таким чувствием, что до слезы тронута была. Дай Боже тебе здоровья и всякого благополучия и соединить к победам имя миротворца. В сем теперь нам главнейшая нужда, ибо не осталося почти никакого сумнения, что Король Прусский не имел в намерении обще с поляками весною напасть на наши владения, как ты то усмотришь из предлинного рескрипта ¹, с сим курьером отправленным, в котором я нарочно велела прописать всю гисторию, чтоб осталась в архиве comme une piece authentique. [420]420
  как подлинное свидетельство (фр.).


[Закрыть]

Игельстром уже здесь, и Иван Петр[ович] Салтыков приехал сегодни. Сей говорит, будто с Кубани тысяч десять взять можно, не испортив дела ². Но сие ты полутче его смыслишь. И так полагаюсь на тебя с полной доверенностию. С сегодняшним из Вены приехавшим курьером Импер[атор] сам ко мне пишет, что он очень болен и печален по причине потери Нидерландии. Естьли в чем его оправдать нельзя, то в сем деле: сколько тут перемен было; то он от них все отнимал, то возвращал, то паки отнимал и паки отдавал. Dieu sait ce qu'il faissait, mais I'evenement a montre qu'il ne faisait rien qui vaille. [421]421
  Бог знает, что он делал, но события показали, что он не сделал ничего путного (фр.).


[Закрыть]

Жалею весьма, друг мой, что рука у тебя так сильно болит. Я чаю, есть в аптечке твоей камфарная мазь, или масло, или состав. Прикажи лекарю отыскать, которая для ревматизма действительнее еще мыльного спирта. Но прошу ее без лекаря не употребить. Помнится, я об ней сказала Попову.

Твой Кавалергардский корнет, о котором просишь прикрасу и который оной, право, достоин, шестой день, как лежит в постели. Думали – горячка. И теперь слаб и худ, таков, что на себя не похож; сущая простуда, и за ушами жилы опухли. Ну, мой друг, добра только и ждать от Вас и с Вашей стороны. С нетерпением желаю скорого приезда твоего обещанного курьера. Как тебе Бог даст заключить мир, то ты будешь благословен в мужах.

Adieu, mon cher et precieux Ami. [422]422
  Прощайте, мой дорогой и драгоценный друг (фр.).


[Закрыть]

Янв[аря] 10 ч., 1790 г.

1029. Г. А. Потемкин – Екатерине II

Всемилостивейшая Государыня!

Лавровый венец – высочайший дар Божией Помазанницы – я получил с преисполненным благодарности сердцем, возложил его на алтарь Господень и привнес теплые молитвы.

Милосерднейшая мать! Ты уже излила на меня все щедроты, а я еще жив! Но верь, Августейшая Монархиня, что сия жизнь будет тебе жертвою всегда и везде против врагов твоих.

Вашего Императорского Величества

вернейший и благодарнейший подданный

Князь Потемкин Таврический

23 генваря [1790]. Яссы

1030. Г. А. Потемкин – Екатерине II

Яссы. 23 генваря [1790]

Матушка родная, Всемилостивейшая Государыня. Покажется невероятно, что у нас здесь продолжались почти две недели пресильные морозы. И как домы здешние все летние, то по стуже, право, не было способу писать.

Что турки делают попытку ради выиграния времени, сие несумненно, как и то, что, новому визирю дана полная власть для заключения мира. Земля их в крайней разстройке, и Богу угодно меня поставить в кредите большом у их народа. То и есть надежда при первом будущем поражении добиться миру ¹, который и никогда иначе не может зделаться, как наступя на горло. Польские дела требуют скорого изворота. Терпеть их вооружение, самим ничего не делавши, похоже на троянского коня, которого трояне впустили к себе. С холодным духом предлагаемое мною нужно. Сие умножит у поляков и забот, и страху. Ресурс неожидаемый всегда поразит. План будет секретный ². Откроется в свое время, а к названию привязки зделать нельзя. Я тут себе ничего не хочу; ежели б не польза Ваша требовала, принял ли бы в моем степени фантом, больше смешной, нежели отличающий ³. Но он есть средством, и могу сказать одним, как ни оборачивать, но неможно оставить Польшу. Так нужно, конечно, ослабить или, лутче сказать, уничтожить. Из прилагаемых здесь писем посла Щтакельберха изволите увидеть его тревогу, тем худшую, что он всюду бьет в набат. Естли б он не подписал своего имя[ни], то я бы мог его письмо принять за луккезиниево. Я тебе усерден, Всемилостивейшая мать, и для того говорю откровенно: воля твоя, а Штакельберх сумнителен. Как это зделалась конфедерация, меня удивляет.

С названием моим примутся меры умножать войски казацкие у себя, не касаясь еще Польши, устроить сию силу на основании полезном. Не те уже они, как были. Я нечувствительно на сухом пути ввел им нужный строй и склонил большую часть жениться. На воде они все делают по сигналам и стреляют весьма живо, истинно любо смотреть. Конница их на щегольских лошадях.

Теперь скажу о союзнике нашем, как он, по несчастию, чрез сущие безделицы навлек сумнение на себя в своих землях. По случаю наряда войск новых в Венгрии Штаты Ему зделали ответ, что Короля у них нет, ибо он еще не короновался. Страх, истинно, слушать, как они все раздражены и говорят так смело, что уши вянут.

Матушка моя родная, Богу известно, сколько я чувствителен милостьми Вашими, que puis je Vous offrir – mes services, mon Zele et le peu de succes receves comme une obole de ma reconnaissance. Je porterai ma couronne de lauriers au jour de St. Andre sur le chapeau et sur le casque a la tete de mon beau Regiment de cuirassier, Vous verres, ma tres chere mere, comme ce Regiment combattra pour Vous. [423]423
  что же еще могу я вам поднесть – мои услуги, мою ревность и слабые успехи примите, как лепту моей признательности. Я одену мой лавровый венок в день Св. Андрея на шляпу и на каску моего славного кирасирского полка. Вы узрите, моя дражайшая мать, как этот полк будет сражаться за вас (фр.).


[Закрыть]

Главное мое упражнение о снаряде флота. Теперь, имея весь берег от устья Дуная до наших берегов, весь в своих руках, нет уже им опоры. Время флотом их пугнуть. Я так соглашу разположение на сухом пути, что вся будет удобность мне самому дать флотскую баталию в полной надежде на милость Божию, которого помощию мы на море стали уже посильнее неприятеля, а в августе и гораздо сильнее будем.

Прошу Вас, матушка, в разговорах, да и чрез других, разглашать, что Вы не намерены на Черном море флотом действовать наступательно, а держаться у своего берега оборонительно. Сие дойдет до турков, и они выдут, понадеясь, из канала, а то иначе их не выманить.

Другой курьер поехал чрез Польшу на Киев. С тем писал я о боярах, желающих к нам со всем имуществом переходить. А естли б Молдавия и вольна осталась, то и тогда в Крыму хотят иметь земли ⁴. Пошлется лист их степеней, по которым буду просить соразмерных чинов. Послано с ним также положение войскам Малороссийским, и надеюсь, что не худо то же и другим, полезным для конницы установлениям.

Посылаю Вам, моя кормилица, здешние простыни, чем украшают они бани или комнаты. Рад буду, коли Вам пригодятся для Царского Села. Я по смерть

вернейший и благодарнейший

подданный

Князь Потемкин Таврический