Текст книги "Пожалей меня, Голубоглазка (СИ)"
Автор книги: Иллюзия
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)
« Глава 20
– Ра-а-а-я-а! Тебе посылка!
Спустя десять минут Ая вошла в торговую зону и кивнула на большой фирменный пакет, чем-то доверху наполненный. Её лицо было испачкано в муке, а руки ещё пахли ванилью.
– Что это такое?
– А леший его знает! – Михалыч уже который день суетился возле прилавка, теряя терпение из-за стекла, которое никак не хотело оставаться целиковым. – Сдаётся мне, надо покупать новое.
Ая вздохнула. Траты, казалось, будут бесконечными. Подошла к пакету и заглянула.
– Вау! Михалыч, есть хочешь?
– Смеёшься? Я уже на выпечку смотреть не могу.
– А ты и не смотри. Ты ешь. И вообще я не её тебе предлагаю.
– Что тогда?
– Полноценный обед из местного и, думаю, хорошего ресторана.
– Как называется?
– Обед?
– Ресторан твой.
– «Короб».
– Не слыхивал.
– Раньше было другое название, но это не важно. Давай, поедим, а? Так вкусно выглядит…
Ая вытащила из пакета всё, что было, и разложила на столе множество одноразовых герметичных контейнеров с наклейками. Некоторые из них были прозрачными, и у девушки рот наполнился слюной от вида салатов, заливного и нарезок.
– А где Манник? – поинтересовался Михалыч, подходя ближе. – Надо позвать, а то больно тощая стала.
– Это любовь.
– Какая у неё может быть любовь, когда учиться надо?! О, дай мне вот это, пожалуйста, – мужчина протянул руку за контейнером, на котором было написано: «Харчо» с датой и временем изготовления. – Ах какой горячий! И как ты спокойно можешь держать?
– Привыкла, в горячем цеху же работаю, – засмеялась Ая. – А Маняша уже подойти должна, успеет.
– Недавно вроде ещё здесь была.
– Народ схлынул – побежала в магазин, за какой-то очень крутой помадой.
– Это поворот должен быть крутой, а помада – качественной.
– Ой, Михалыч, насмешишь тоже, – засмеялась Ая. – А вот, и она!
Хлопнула дверь и вбежала раскрасневшаяся помощница.
– О! А вы чего здесь расселись? А если покупатель какой? А чем так вкусно пахнет?
– Так хлеб будет только через час, успеем. Обедом пахнет.
– Каким таким обедом? Вы что, заказывали? Где? – Маша быстро помыла руки и подбежала к столу. – Та-а-ак… это – нет, это – хочу, и это тоже, и это…
– Садись и ешь спокойно, хватит на всех. В отдельном контейнере ложки и вилки, видишь? – Ая подвинула контейнер. – Кстати, а кто всё это богатство принёс?
Михалыч, доедая суп, прервался и хлопнул себя по лбу:
– Старый пень! Забыл совсем! Вот, держи, – вернулся к прилавку и принёс конверт, – просили тебе передать.
Ая отложила ложку и вскрыла послание.
«Если ты не идёшь на обед, обед идёт к тебе. Надеюсь, хватит на всех, и кухня будет оценена по достоинству. Приятного аппетита.
P.S.: Ты обещала позвонить».
– Поклонник? – Маша, заметив, как изменилось лицо подруги, подняла брови.
– Партнер.
– Э-э… По бизнесу?
– По сексу.
Михалыч подавился, не успев проглотить кусок буженины.
– Который? – выдавил, прокашлявшись.
– Михалыч, что значит который? – возмутилась Маша. У Раи Константиновны их много, что ли?
– А поди вас, разбери… У тебя вон, то один, то другой…
– Так то у меня, – довольно улыбнулась девушка.
– Вот и бери пример со старших и, давай, лопай, – вышел из-за стола, – трещотка. Пойду чайник ставить, а ты, – посмотрел на Аю, – от меня благодари, вкусно поел.
– «Плюс умный» будет доволен.
*****
Костя сидел у себя в кабинете и стучал по столу позолоченной ручкой. Был уже поздний вечер, а Голубоглазка так и не позвонила. Обещала, а не позвонила. Или она думает, что смс-ки с одним «спасибо» достаточно?
Вспомнил, как распаренная, разомлевшая после душа Ая сидела у него на кухне, пила чай, и внутри всё скрутило. Не мог спокойно реагировать – хотел сильно. В тот вечер видел, что она действительно устала, что еле держит чашку, ещё чуть-чуть – и клюнет в неё носом, и только поэтому заставил свою похоть убраться вон, но от волнения за девушку, от злости даже, сдержаться не смог. В наиболее опасный момент отобрал чай, игнорируя слабый протест, и заявил, что от ожогов у него нет ни единой мази. Поднял на руки совсем ослабевшую упрямицу и понес в спальню, а пока нёс, Ая, уткнувшись ему в грудь, пробормотала:
– Ожоги нужно спиртом. Или водкой. У тебя же есть водка? Должна быть.
От её дыхания мурашами весь покрылся, будто замёрз, а внутри – пекло, горячо невыносимо.
Положил осторожно на одеяло и завернул, как конфету. Ая спала уже, не сопротивлялась и вообще никак не реагировала, а он смотрел на неё и поверить не мог, что такие простые, оказывается, моменты заставляют тебя иначе смотреть на жизнь и хотеть совсем не то, что хотел раньше. А потом выключил в квартире свет, лёг рядом, обнял, прошептав: «Только не дерись» и тоже уснул. В одну секунду.
*****
Она ни разу не заговорила о прошлом. Ни малейшего намека, что часть того времени – их, общая, а ему покоя не давали ни та записка, ни рассказ соседки, ни разговор с отчимом. Почему она сбежала и живет далеко от дома? Почему именно пекарня? Почему документы липовые? И самое главное, откуда взялись долги?
*****
– Пригласи меня на свидание.
Костя, вернувшись из командировки, куда уезжал для встречи с новым шеф-поваром, прошёл на кухню, не снимая обуви и расстегивая на ходу рубашку. Открыл холодильник и уставился на пустые полки.
– С какой стати?
Ая держала телефон между щекой и плечом, украшая «корзиночки». Не виделись несколько дней, но Костя звонил ежедневно и так часто, как только мог. Она не всегда могла ответить, поэтому разговоры хоть и были ежедневными, но короткими и, как правило, разовыми.
– Соскучился.
– Эмоции? Как мило…
Ей надо было думать о расширении. И техника нужна, и работники, но пока – никак, хоть разорвись. Скопленные деньги ушли на покупку нового жарочного шкафа и среднетемпературной витрины, а также на квартальную премию работников действующих. Как бы Ая не нуждалась, простимулировать их было решением правильным. Заплатила не много, но неожиданный бонус – это ведь так приятно всегда. Да и заслужили.
– Я живой человек.
– С приездом тебя, живой человек.
– Спасибо. Ты заходила ко мне?
Сам не знал, почему задал вопрос, ведь видел: не заходила. Но спросил всё равно. Наверное, хотел ошибиться.
– Нет.
– Почему? Я же просил зайти, просил купить что-нибудь к моему приезду.
– Я не смогла и потом, у тебя же ресторан… съезди или закажи – доставят.
Костя зло захлопнул дверцу, уперся в неё лбом и сильнее сжал телефон.
– Так что на счет свидания?
– Ничего.
– Ответ неверный.
– Слушай, Константин Романович, – Ая начала терять терпение. – У нас не может быть никакого свидания и тем более при таком раскладе. Придуманный тобой договор ясно выражает степень наших отношений, и, если мне не изменяет память, ты согласился на секс по моему желанию. Только на секс. Никакого желания на него у меня сейчас нет и я не знаю, когда оно появится. Ты уже большой мальчик, а в городе полно мест, где можно перекусить, если ты голоден. Купи пельменей, в конце концов, только не трать моё время на бесполезное его провождение.
– Всё сказала?
Вопрос был задан таким уничижительным тоном… ледяным, презрительным и насмешливым одновременно. Ая узнала его – таким тоном Костя разговаривал тогда, когда ему что-то не нравилось. Очень сильно не нравилось. Но Ае было плевать.
– Всё!
Она отключила телефон и убрала в карман рабочего комбинезона. Всю трясло от возмущения, но велела себе отвлечься, сосредоточиться на работе и забыть дурацкий разговор. Приехал, видите ли… не ждали. Романович, видимо, думает, что она слепая и ничего не замечает? Замечает, но от этого уже ничего не изменится! Дважды в одну реку не входят, и она – не исключение из правил совершенно точно.
Ая взяла специальный соусник с растворённым и ещё теплым желатином, быстро и аккуратно стала заливать ягоды. Движения уже были отточены и понадобилось совсем немного времени, чтобы пирожные оказались готовы. Всё, теперь – в холодильник и можно наводить порядок. Она всегда старалась работать с минимальным ущербом, но если спешила, то, порой, уборки оставалось много. Вот и сегодня…
*****
Костя даже не стал принимать душ с дороги. После того, как несколько минут пялился на экран мобильника, на котором сначала высвечивалась её фотография, а потом наступила темнота, после того, как дошло, наконец, что его просто-напросто кинули, обломали, продинамили… начал действовать.
Переоделся в рекордно короткое время, схватил портмоне, телефон, ключи от машины и вылетел за дверь, словно спешил на пожар.
Будут тебе пельмени, родная. Будут такие пельмени…
« Глава 21
Ехал к ней в пекарню и понимал, что никогда не был злым таким. Нет, оно, конечно, может и было раньше, такое состояние, но чтоб из-за бабы…
По дороге в местном супермаркете купил муку, яйца, молоко, мясо, приправы – всё, что надо было для пельменей и даже больше. «Затр*хал» продавцов вопросами и советами, то и дело посматривая на часы. Должен был успеть, не так уж далеко находился от её работы, но если и не успеет – ерунда, найдет все равно.
Понимала Ая или нет, что никуда ей теперь от него не деться, дела не меняло. Абсолютно.
Подъехал, резко затормозив, открывая дверцу ещё на ходу. Вывалился из машины, словно кислорода не хватало. Кровь бурлила от желания увидеть девушку, схватить и сжать до хруста. Чтобы поморщилась, разозлилась, показала хоть какие-то эмоции. Он готов был терпеть сутками её злую, только не равнодушную. Не искусственно деланную. Руки аж зудели, до того велика была жажда тактильных ощущений.
Вытащил пакет и, закрыв машину, постоял, стараясь привести дыхание в норму. Дышал глубоко, тяжело как-то, с напряжением вытесняя из груди воздух и с болью его вдыхая. В пекарне горел свет. Единственное окошко, в котором мелькала тень, говорило, что внутри кто-то есть. Костя подумал, что Ае повезёт, если там окажется не она, но тогда может не повезти самой пекарне. Впрочем, к черту всё!
– Ну что, Климова? Доставка продуктов, встречай, – пробормотал себе под нос и двинулся ко входу.
*****
– Кто?
Спрашивать не было никакого смысла, но все равно спросила. Час довольно поздний, мало ли…
– Свинья.
Ая замерла. Ждала, знала, думала, что готова, а пальцы сжали торчащий в замке ключ, сразу онемев. Закрыла глаза, считая до пяти и понимая, что ничего изменить не сможет. Если Романович приехал – не уедет, пока не выяснит отношения или не сделает, что задумал. Отношения… хорошее слово, подходящее. Кому-то другому.
– Я не дружу со свиньями.
– А дружбу никто и не предлагает, предлагают мясо.
– Что тебе надо?
Костя ухмыльнулся. Невесело и жёстко. Оказывается, забыл, как с ней это бывает: один невинный вопрос – и выть хочется. От необходимости тратить время, подбирая правильные слова и доказывая очевидное. Что ему надо? Что ему, бл*дь, надо?!
– Открой.
– Нет, пока не ответишь.
– Открой или вышибу дверь.
Начал заводиться. У него никогда не хватало терпения, и на смену тлеющей злости приходила бушующая ярость. Затопляла до ноздрей. Он старался прекратить тот огонь, что разгорался в венах всё ярче, от усилия чуть ли зубами не скрипел, но понимал: проиграет. Бурлило внутри всё. Кипело так, что сосуды, казалось, вот-вот лопнут. В глазах черти плясали, да и сам – словно чертом был. Раньше она бежала навстречу, стремилась к нему до одышки, а сейчас…
– Звоню в полицию.
А сейчас ментов звать готова, лишь бы его не видеть.
– Звони, милая, звони. Я что-нибудь для стражей порядка придумаю. Например, что внутри раздавались крики о помощи, и я, как настоящий герой, не стал ждать монтажа съёмки и бросился спасать принцессу в прямом эфире, или ещё что… Ты лучше от двери отойди, с телефоном-то… могу задеть ненароком.
– Костя!
– Считаю до одного. Раз.
Замок щёлкнул, и Костя толкнул дверь. Вошёл, заполнив собой почти всю ширину дверного проема, не сводя с Аи глаз. Она стояла, приземляя его вызовом, чуть вздёрнув подбородок и перебросив через плечо полотенце. На щеке – полоса от ягод в форме перевёрнутой запятой, словно ежевичная ракета оставила след, на губах – ванильная пыль, на груди – пуговка расстёгнута. Ох уж эта пуговка…
– Ты грязная, – весело заключил он, бросив пакет на пол и ощутив, как стихает бурление в крови, будто шторм в океане. Тепло сразу стало отчего-то, тепло и мирно.
– А ты наглый.
– Знаю, – оперся о косяк, скрестив на груди руки, и улыбнулся. Нет, не стала бы она звонить в полицию, врала всё.
– Прекрати улыбаться, это не комплимент.
– Знаю.
– Зачем приехал?
– За едой. Вот, – указал глазами на пакет, – хочу раскрутить тебя на пельмени. В точности следую твоему совету.
– Я не хочу есть.
– Не ешь. Но слепить-то их можешь?
– Слепить могу, но не буду.
– Тогда научи меня, я буду.
– Не мог готовых купить?
– Не доверяю я готовым, хрен знает, что туда кладут.
– Мясо.
– Чьё?
Ая закатила глаза.
– Ты поэтому берёшь нового шеф-повара? Старому доверять перестал?
– Нет. Новый готовит лучше.
– А-а…
– Не съезжай с темы.
– Значит, пельмени? – Ая строго на него посмотрела, сдёрнув с плеча полотенце. – Только пельмени?
– Со сметаной и сливочным маслом.
– Еда и ничего больше?
– Слово скаута, – он показал два пальца. – Но если ты ещё раз спросишь, расценю, как намек.
– Закрой дверь и иди мыть руки.
*****
Ая месила тесто, а он никак не мог отвести взгляда от её рук. От сильных, точных, быстрых и красивых движений. Смотрел, и в памяти короткими огнями вспыхивали воспоминания.
*****
– Научи меня пить. Как ты, одним глотком. Научи.
– Отстань, маленькая ещё.
– Научи, мне уже можно. Ты же знаешь, что можно!
– Мне некогда.
– У тебя никогда нет времени, а я, между прочим, блинов нажарила.
– Так вот чем так вкусно пахнет…
Она тогда замахнулась на него, лукаво улыбнувшись, а он глянул ей в глаза и потерялся. В них плескались голубые волны предвкушения, бились о его решение не трогать их обладательницу, смывая твердость правил и грозя унести с собой, в открытое море, синюю даль. И оставить там навсегда. Он в который раз почувствовал себя беспомощным кроликом, не в силах которого было бороться.
– Ладно, – сдался. – Покажу тебе, но только раз, поняла?
– Ладно.
Улыбка на её лице сразу же расцвела, а в глазах появились солнечные блики. Чумовые глазищи, самые потрясающие в мире. Он тогда практически убежал из квартиры, ища спасение на улице и в винно-водочном отделе ближайшего магазина. Дурень.
– Чем ты занимаешься? – она читала книгу или делала вид, что читала.
– Разным. В основном, покупаю дешевле, продаю подороже.
– А что именно?
– Не твоё дело.
– Моё. Мы же вместе.
– Мы – случайность, и у всего есть срок давности.
– Разве может быть давность у настоящего?
– Глупая ты ещё, не понимаешь.
Он тогда подумал, что Ая спрашивает про время. Глупой была не она.
*****
Сейчас Костя смотрел на её руки с чётким осознанием своей самой большой ошибки. Огромной пропасти, над которой он болтался без страховки несколько лет. Болтался в бесполезных попытках зацепиться, ухватиться за край, почувствовать под собой твердую землю. Оказаться в безопасности.
Он уронил голову на стол, прижавшись щекой к холодной столешнице, и заглянул Ае в лицо. Раньше её глаза не могли скрыть ни единой мысли. Она ещё не сказала ни слова, а он уже знал, какими они будут, эти слова. Раньше её глаза напоминали чистые, прозрачные озёра, а теперь… словно два омута были, скрывая за тёмной синевой всё, о чем она думала, что чувствовала. Каждую мысль хранила в тайне, каждое желание. Разве что иногда, в самой глубине, показывался огонек, намекая о своей возможной силе. Будто на дне морском Нептун костёр разжигал, раскаляя трезубец, чтобы, всплыв на поверхность, поразить им Костю. Три точки: голова, сердце, пах. Три, обжигающих до смерти, проникания в тело. Хватило бы и одного, если честно. Хватило бы и одного.
Не выдержал – положил ладонь на тонкое запястье, останавливая процесс.
– Почему ты уехала?
Взгляд опустил, смотрел на свою руку, крепко держащую её. На этом вопросе её рука дёрнулась.
– Отпусти, теряем время.
– Не страшно.
– Тебе – возможно, а тесту надо ещё постоять минут тридцать.
– Постоит, никуда не денется.
– Я хотела сегодня пораньше лечь спать, твои пельмени в мой план не входили.
– А я? Я входил?
При этом вопросе его всего окатило горячей волной, и в брюках сразу же стало тесно. Костя поднялся со стула, не выпуская её руки, потянул за неё, разворачивая Аю лицом к себе.
– Отпусти.
Она смотрела спокойно, устало даже. На голову повязала платок перед готовкой, став удивительно родной. До боли знакомой.
– Нет. Так почему?
– Захотела и уехала, что в этом такого?
– Ты знала, что я здесь?
Она уставилась на него, как на придурка, которым он себя и почувствовал, спросив это.
– Ну ты и…
– Значит, не знала, – попытался обнять, но она в миг разозлилась.
– Да отвали ты! – вырвала руку и толкнула его в грудь, оставляя мучные отпечатки на темной рубашке. – Почему… знала-не знала… какая разница? Ты просил пельменей – будут тебе пельмени! Не душевный разговор, не прием психоаналитика, не слёзные воспоминания, а именно пельмени! Пель-ме-ни!
От толчка Костя сделал шаг назад, но тут же снова приблизился и закрыл её рот своим, поэтому последнее слово прозвучало сдавленно и глухо, остановившись где-то у Кости в горле. Боже, какая она всё-таки… крышу сносит от одного запаха, что уж о вкусе говорить…
Он целовал её жадно. Сорвал платок, обхватил руками голову и пил. Святой источник, Иисусе…
Ая пыталась отстраниться, пыталась сопротивляться, но он застал её врасплох, и никак не удавалось сосредоточиться, найти достаточно сил. А потом захлестнуло желание. Дикое, неудержимое желание почувствовать опять этого мужчину в себе, быть оттр*ханной по полной, разложенной на части, на частицы. Она хотела не нежности, не липкой романтики и долгой слащавой прелюдии, она хотела жесткого спарринга, ненасытного обладания, немного грязного, но такого настоящего секса.
Его язык хозяйничал у неё во рту, и Ая прикусила наглеца. Костя отстранился и мутным взглядом задал вопрос.
– Не шали.
– И не думал.
Губы обжигали губы, слова растворялись в совместном дыхании, тоже горячем.
– Ты что, против?
– Я же девочка.
– Ты леденец.
– Девочка.
– Ты леденец какая девочка.
– То-то же.
И, наконец, поцелуй. Страсть, потребность, искушение – дремучий коктейль чувств чуть не убил его. Единственное, что стало важным – она. Быть внутри неё. Кончить в неё. В ней. Его.
Толкнул на стол, сметая тесто в сторону, на пол. Разорвал комбинезон, дернув за расстегнутый ворот. Пуговицы побежали по кафелю, стуком своим прощаясь с одеждой, как и Ая.
– Могла бы и одеться поинтересней, – прошептал Костя, поедая её трусики горящими глазами.
– Комбинезон – очень интересная вещь.
– Меня интересует не он, – подцепил пальцем хлопок и стянул по длинным ногам, – а она. – два пальца оказались в горячей тесноте.
Ая застонала, отвернулась и вцепилась в края стола. Все волосы в муке, как и щека – та самая, с которой улетела ежевичная ракета, и след от неё теперь не тёмный, а белый, припорошенный. Закрыла глаза в наслаждении от движений его пальцев, не представляя как выглядит, до чего красивой сейчас лежит перед ним.
Вжикнула молния, и вот уже не пальцы внутри её тела, влажные пальцы рисуют круги на одной груди, задевают соски и чертят дорожку к другой. Обхватывают, сдавливают мягкое полушарие, причиняя боль, а ей – хорошо. Ей так хорошо… Мужская рука обхватывает ягодицу, приподнимая, и проникновение становится не просто глубоким, оно – полное, она становится полной им. До самого основания.
Толчки: мощные, напористые. Звуки. Дрожь стола. Её дрожь.
– Я уже сейчас, – хрипит. – Сейчас… я… уже…
Пожалуй, она никогда ещё так не кричала.
« Глава 22
– Пойдёшь со мной?
Он интересовался формально, наперёд зная, что Ая пойдет. Нет, уверенности в этом не было, но твердо был настроен на результат и результат – положительный. Если сейчас она откажет ему, приедет и увезёт насильно. Не проблема.
– Нет.
– Даже не спросишь, куда?
– Куда?
– Хочу познакомить тебя с моими друзьями поближе. Будут пары.
– Нет.
– Они единственные люди в моей жизни, что дОроги.
– Я не понимаю своей роли.
– Нет у тебя никакой роли, просто посмотришь, выпьешь, поболтаешь.
– Зачем?
– Сделай мне приятное.
– Недавно сделала.
– Ая…
– Нет.
– Пожалуйста.
– Не могу.
– Заеду через час.
– Слушай…
– И мне плевать, в чем ты будешь и какая.
Нажал «отбой» и запустил телефоном в диван. Господи, до чего же упертая баба!
*****
Встреча была назначена на семь, у Сопли дома. По случаю крестин малышки, чьё присутствие в этом мире сделало из её папаши полного маразматика. По десятибалльной шкале. И Ая… она была жизненно необходима. Все припрутся с жёнами, детьми, а он, как дурак, будет один? Нет, он не дурак.
*****
Она изменила решение в последнюю минуту, с удивлением заметив, что успела сделать все намеченные дела. Мария с Серафимой разгрузили её с готовкой, предоставив Ае разобраться, наконец, с документами. Она захотела развеяться, освободить голову от цифр и не утешающих подсчётов. Да и друзья Кости ей понравились, Василий – особенно. Любила она людей без лишних заморочек, без показушности и снобизма. Отдыхала с такими, расслаблялась. Интересно, какие у них окажутся жёны?
*****
Она ждала его. В скромном черном платье простого покроя, а Косте казалось, что платье чересчур показывает всем то, что показывать надо ему одному. Настроение от вида девушки сделало скачок вверх и тут же упало обратно.
– Встреча с друзьями, а не вечеринка с кобелями.
– И это вместо благодарности?
– Вырез слишком глубокий.
– Тебе же все равно, в чем я и какая.
– И что за прозрачная вставка? Кто придумал?
– Модельер.
– Чертов гомик.
– Кружевная полоса. Середина бедер. По-моему, отличное решение.
– Чушь. Твои ноги будто распилены.
– К твоему поганому самочувствию имеет отношение моё платье или мои ноги?
– Смотри, как бы в этом платье не поимели тебя.
– Твои друзья?
– Я. Многократно.
– Судя по всему, уже начал.
– Другой тряпки не нашлось?
– Комбинезон разорван.
– Накинь покрывало.
– Пошел нахр*н.
Ая развернулась, намереваясь уйти, а он поймал её руку и притянул к себе. Обнял крепко и зашептал в волосы, схваченные черной лентой на затылке:
– Прости. Не знаю, что нашло. Красивое платье. Ты красивая. Прости. Я больше не буду.
– Я держусь из последних сил.
– Держись, родная. Лучше за меня.
– Лучше кому?
– Всем.
Поцеловал висок, где вилась тонкая извилистая венка, обхватил руками голову и большими пальцами стал рисовать месяцы на её щеках. Смотрел в глаза и невольно на рот, приоткрытый, манящий… Она, наверное, не замечала, но каждый раз, стоило только Косте вплотную приблизиться, её губы реагировали, разлипаясь, словно в молчаливом недоумении.
– Мир?
– Поехали, пока совсем не передумала.
*****
Малышка оказалась сущим ангелом, крепко спящим, несмотря на шум и скопление людей. Темные волосики лохматились ежиком, длинные и пушистые, носик – пуговка, губки – бантиком. Ручки были сжаты в кулачки, а ножки в розовых носочках, с оборками, раскинуты в стороны.
– Она такая… чудо, – Ая, склонившись над кроваткой, осторожно погладила крохотные сморщенные пальчики, выглядывавшие из широкого рукава распашонки.
– Не думала, что когда-нибудь дождусь, – Виктория улыбнулась, глядя на дочь. – Последние месяцы не видела своих ног, уткой ходила, чувствовала себя развалиной, толстой, уродливой и несчастной.
– Представляю. Но это того стоило.
Девушки находились в детской одни, позволяя мужчинам обсуждать работу и хобби, а Стреле командовать мужчинами и детьми. Василиса задерживалась на очередном приёме с трудным подростком, поэтому решили начать без неё, пообещав не съесть самое вкусное.
– Теперь вот, борьба предстоит с лишним весом.
– Я знаю неплохой метод.
– Заклеить рот?
– Нет, что ты! Кушать можно и нужно, с небольшими ограничениями только.
– Рассказывай.
Они принялись горячо обсуждать плюсы и минусы предложенного Аей рецепта похудения, не заметив мужчин, замерших в дверях.
– Больные, – шепотом.
– Куда им худеть?
– Ну… лично я – подниму свою на руки с трудом.
– Тюфяк. Тренажерный зал тебе в помощь.
– А твою – с лёгкостью.
– «Грабли» давно не ломали?
– Тростинка просто. А глаза какие…
– Язык оторвать?
– А голос…
– И яйца?
– Отпад.
– Викуля, – терпение у Кости закончилось, как и шепот, – тут твой благоверный на другую засматривается, ты бы проконтролировала недержание.
Разговор девушек вмиг прекратился, и злые глаза жены Соплева уставились на мужа.
– Несдержанный? – процедила. – Ещё и подслушивает?
– Любимая, Константин просто завидует, – Евгений метнулся вперёд, задев плечом друга. – Кроме тебя – никого!
– А дочь?
– Кроме вас.
– Чем докажешь?
– Хочешь, на руки подниму? Покружу снежинкой.
*****
За столом царило оживление. Мужчины, включая детей, объединились, предоставляя женщинам поговорить о своем, о женском, но Костя сел рядом с Аей и хозяйским жестом положил руку на спинку её стула. Вика, увидев, хмыкнула, а Стрела сразу «взяла быка за рога».
– У вас серьёзно или поиграть решили?
– Ещё не решили, – Костя взял вилку и начал крутить её, уткнув в стол.
– У нас контракт, – уточнила Ая и сморщилась от боли, получив пинок.
– Брачный?
– Брючный. Я регулярно расстёгиваю.
– А ты чего ершистый такой? Не нравится – не влезай.
– Если я перестану – ты вцепишься в мою девушку.
– Я и так в неё вцеплюсь, не переживай. Должны же мы знать, ради кого твои брюки подвергаются регулярному снятию. Ая… необычное имя. По правде говоря, когда нас представляли друг другу, я подумала, что оно сокращенное. Я права?
– В некотором смысле, – ответил Костя, неловко крутанув вилку и уронив её на пол.
– Не понимаю.
– По паспорту Ая – Раиса.
– А-а… А по жизни, значит, нет?
– Значит.
– Ви, подай мне, пожалуйста, салат, – попросила Стрела. – И что это у тебя в бокале?
– Смахивает на вино.
– Тебе нельзя, ты же грудью кормишь.
– А кто сказал, что я буду?
– Это ты ей налил? – отдала салатницу и с укором глянула на Костю. – Любитель спаивать женщин.
– Согласна, – вставила свое слово Ая и, заметив удивлённые взгляды, добавила: – Исключительно по личному опыту.
Костя переместил свою руку со стула ей на плечи, но она передернула, сбрасывая.
– А я что говорю? – Стрела попробовала салат. – Жаль, что вышел горьким.
– Салат?! – ужаснулась Вика.
– Опыт.
– Язва, – прокомментировал Костя, возвращая руку на место, но Стрела не повелась.
– Ая, а чем вы занимаетесь?
– Она певица.
– Нет, я…
– Прекрасная, талантливая певица.
– Прекрати молоть ерунду.
– Ты что, не понимаешь? – зашептал, наклонившись, будто бы за упавшей вилкой. – Скажешь, что печёшь, и я – труп.
– Так все-таки чем?
– Я пеку.
– Она поёт, – сел прямо и принялся испепелять её своими черными глазами.
– А что печёте?
– Хлебобулочные изделия. У меня своя пекарня.
– Скажи, Константин, а твоя девушка имеет какое-то отношение к тем пакетам, что приносил нам ты? К тем вкусностям, что интересуют меня вот уже энное время?
– Нет, это совпадение. Те булки я специально заказывал, точно уже и не помню, у кого. Адрес потерял, и они издалека, не достать их, в общем.
– Ая, вы выпекаете булочки с корицей?
– Она упекает. Меня. В гроб.
Никто из женщин и глазом не моргнул.
– Конечно. Вы про те, что с орехами, шоколадом или кленовым сиропом?
– Я знала! Знала, что обязательно найду! А ты, – в лицо Косте ткнули указательным пальцем, – врун и обманщик! Не желаю больше с тобой разговаривать!
– Блин, мне так захотелось этих булочек, – Вика умоляюще посмотрела на Аю. – Почему я ещё их не пробовала?
– А ты попробуй доказать людям, которые приходят к тебе лишь затем, чтоб пожрать этих булок, что их больше не будет! Такие, как ты, готовы последнюю рубаху забрать, – кипятился Костя. – А говорила, что переживаешь за меня…
– Не передёргивай. Не думаю, что если я иногда буду покупать пару-тройку штук, твой ресторан захиреет.
– Пару-тройку? Ха! Ха-ха-ха! Ты килограммы штуками стала звать?
– Ая, какой у вас норматив?
– Три десятка песен, выбирай. Колыбельную? – он никак не хотел успокоиться.
– Смотря чего. Булочки – не единственные изделия.
– Я понимаю, но раз есть спрос, то не думали о возможности роста?
– Думала. На рост нужен капитал, а у меня пока вся прибыль уходит на долги.
– Пожалуй, я знаю, чем могу вам помочь, – протянула Стрела, задумчиво глядя на Аю. – Я хочу вам помочь. Вы позволите?
– Вы же меня совсем не знаете…
– Знаю. Человек, умеющий так работать с продуктами, с хлебом, – настоящий. Такой человек не может, просто не может быть плохим. И потом, Костя же… Если что – возместит ущерб, он теперь у нас богатый. Удивляюсь, как это вы до сих пор не раскрутили его на спонсорскую.
– Может, потому, что я хороший человек? – улыбнулась Ая.
– Или он жадный, – подмигнула Стрела.
– Или тупой, – вставила Вика.
– Всё, с меня хватит! – Костя встал из-за стола и направился к мужчинам, но последний вопрос заставил его остановиться, разом вышибив весь дух.
– Вы предохраняетесь?
