Текст книги "Пожалей меня, Голубоглазка (СИ)"
Автор книги: Иллюзия
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)
« Глава 9
Прошлое.
– Виктор Владимирович, здравствуйте.
Мужской голос казался знакомым, но владелец сети гостиниц и отелей не мог понять, откуда он знал звонившего.
– С кем имею честь?
– Я хотел бы назначить встречу.
– Представьтесь, пожалуйста. У меня не так много времени, чтобы разгадывать шарады.
– Константин.
– Вы удивитесь, но я знаю многих Константинов.
– Да? Я действительно удивлен. Думал, что вы сохранили мой номер.
– Нет. Я удаляю номер телефона человека, если не общался с ним больше года. Так как ваша фамилия, Константин?
– Я – знакомый вашей дочери и я хочу её найти.
Виктор Владимирович замолчал. Звонивший прекрасно представлял, что творилось сейчас с отчимом девушки, которая перестала давать ему покой вот уже много месяцев. Он знал, что Виктор Владимирович борется с желанием повесить трубку, но знал также и то, что тот этого не сделает.
– Значит, вот какой Константин…
– Да. Я.
– Очень жаль, но я не смогу помочь тебе. Я не знаю, где сейчас Ая.
– Вы же отец, я ни за что не поверю, чтобы вы упустили её из виду.
– Однако, это так.
– Что случилось?
– Ты хотел назначить встречу – назначай.
– Сегодня, в семь. Вас устроит?
– В восемь, в ресторане "У Кузьмича".
– Буду.
*****
В ресторане было очень темно. Тусклые настенные лампы отбрасывали тени вверх, на серые стены и деревянный потолок, усиливая мрачность помещения. Охотничий антураж и картины с изображением лесных жителей, в ужасе убегающих от своих преследователей, не помогали посетителю чувствовать здесь себя легко и расслабленно.
Горящие свечи на столах были в таких массивных и уродливых подсвечниках, что их не то, чтоб уронить нельзя было – даже подвинуть слегка. Белые скатерти от всей этой обстановки казались такими же серыми, как и стены, и Константин, придя первым, надеялся, что хотя бы посуда и еда окажутся приличными, радующими глаз и желудок.
Ему стало понятно, почему Виктор Владимирович выбрал это место. Хотел оказать давление. Но Костя давно уже не был тем молодым сопляком, который верил более могущественным и сильным, стараясь пробиться у них в люди. Да и кто из них сейчас более могущественен – спорный вопрос.
Он сразу увидел отца Аи и отметил уставшее, постаревшее лицо и глубокие морщины, которых раньше не было. Видимо, дела у старика шли не так хорошо, как ожидалось, но Костя знал, что тот ещё очень крепко стоит на ногах. Бизнес, пусть и мелкими шагами, но процветал, здоровье вроде не подводило, отдыхать на курорты ездил регулярно, как и регулярно менял молодых любовниц. Видимо, дело было в дочери.
Видимо, Костя задел больную тему.
При приближении Виктора Владимировича Константин поднялся и протянул для приветствия руку.
– Здравствуйте, ещё раз.
Виктор Владимирович внимательно смотрел на него, норовя цепким взглядом вытащить тайные мысли, но Костя только усмехнулся про себя. Кое-что в этом мире совсем не менялось. Он опустил руку и сделал жест, приглашающий сесть.
– С вашего позволения, я сделал заказ. Вы за рулем?
– Нет. Я с водителем, – Виктор Владимирович сел, сцепил руки в замок и снова уставился на Костю. – А ты возмужал.
– Время меняет людей.
– Не всех.
– Внешне – всех, до единого.
– Зачем она тебе?
– Поговорить хочу.
– Она не станет с тобой разговаривать.
– Я умею уговаривать.
– С ней это не сработает.
– Откуда вам знать, если вы её не видели уже… Сколько, кстати?
Принесли заказ, и Виктор Владимирович не успел с ответом. Официант расставил перед ними стопки, столовые приборы и тарелки, в центр стола водрузил запотевший штоф с водкой. Посмотрев на Костю и получив согласие, разлил спиртное и, поклонившись, удалился.
– За встречу?
– Выпьем.
Мужчины выпили, не чокаясь, проглотив холодную «Царскую» одним махом. Синхронно выдохнули и посмотрели друг на друга.
– Ты научился пить, – заметил старший из них.
– Давно.
– Я не видел её несколько лет.
– Что так?
– Сбежала ото всех. Бросила мать, меня, работу.
– Та работа ей никогда не нравилась.
– Та работа могла прославить её.
– Та работа вредила её голосу, и если бы не сильный и молодой организм – болезнь добила бы связки окончательно.
– Раньше ты был на моей стороне.
– Раньше я дураком был, а на вашей стороне я никогда не был.
– Что ж тогда деньги брал?
– По-вашему, я мог обеспечить жизнь молодой и красивой девушки, не входившей в мои планы? Оплатить лекарства, врачей и много чего ещё? Это – забота родителей, вот и брал от вас деньги.
Официант принес холодные закуски и нарезанный толстыми ломтями хлеб в корзинке.
– Приятного аппетита.
– Да пошел ты, – огрызнулся Костя.
– Ты брал намного больше того, что мог потратить на Аю.
– Я все оставил ей. Она заслужила.
Виктор Владимирович неприятно рассмеялся.
– Ей? Какое благородство! Ты оставил ей одни долги.
– В смысле?
– После того, как ты, поджав хвост, слинял с той квартиры, она осталась там жить. Ждала тебя, дура малолетняя. И встречала дружков твоих по делишкам темным. Все, что ты ей оставил – это свои долги и угрозу для жизни. Это она заслужила, по-твоему? Хорошо хоть, не поимел ещё.
Костя вздрогнул.
– Какие долги? У меня были закрыты все дела.
– А ты съезди туда, проверь. Может, найдешь чего. Может, и её там найдешь.
– Она что, до сих пор там?!
– Я удивлен, что ты не с этого начал.
– Я думал, она вернулась в семью.
– Думал он… Вернулась, да только спустя время и ненадолго. В общем, не знаю я, где она.
– Как такое возможно?
– Налей по полной.
Костя налил и сразу выпил свою. Хотел закусить, но, подцепив кусок буженины, понял, что не сможет проглотить. Бросил вилку на тарелку и обхватил голову руками.
– Почему вы не ищете её? Раньше готовы были носом землю рыть.
– Ты приехал к нам по делам или…
– Или.
– Что так? Зачем она тебе понадобилась?
– Я же объяснил уже.
– Хр*ново ты объяснил. Поговорить – это отмазка для бабушек в доме престарелых.
– Не знаю. Увидеть хочу, узнать, как живет.
– Нормально она живет.
– Откуда вы…
– Матери присылает открытку. Одну в год, на Рождество.
– Адрес?
– Адрес всегда разный. Из заморских берегов. Дает понять, что жива-здорова.
– Чем вы могли обидеть её?
– Ты помолчи-ка лучше, – Виктор Владимирович зыркнул из-под бровей. – Ты сам-то как, с чистой душой?
Костя не ответил. Хотел думать, что так, но уверен не был, как и не знал, почему. Он снова налил по полной и поднял свою стопку выше головы.
– В этой жизни каждый обоср*лся.
Виктор Владимирович поднял тоже и задумчиво посмотрел в дно.
– Только не она, – сказал тихо.
– Да. Только не она.
Выпили.
– Найдешь её – оставь в покое.
– Почему?
– Не хочет она ворошить прошлое. Имеет право.
– Что случилось после моего отъезда?
– Оставь.
« Глава 10
– Машунь, сходи, пожалуйста, ко мне домой, а? – взъерошенная Ая стояла у раковины и наливала воду в кувшин. – Я сама не успею, надо подготовить столы к выпечке – заготовки кейзера почти готовы.
– Вы опять ночевали тут? – вошедшая девушка строго посмотрела на хозяйку и притопнула ножкой. – Если не отдохнете хотя бы пару дней – уволюсь!
– Знаешь, чем мужчина отличается от женщины? – Ая отнесла полный кувшин на подоконник и сдвинула горшки с геранью, ставя его рядом.
– Органами.
– Если мужчине сказать, что, не похудев, он умрет – мужчина похудеет, а женщине – она ответит: «Отлично! Умру – тогда и похудею».
– В чем фишка?
– Отдохну на том свете.
– А-а-а… поняла, – кивнула Маша. – Верите в загробную жизнь.
– Это улучшенная версия нынешней, кто же верить не рад?
– Вы же там ни фига не будете чувствовать.
– Вот потому – то там и худеют, – засмеялась Ая. – Так как? Сходишь?
– Сменную одежду принести?
– Не угадала. Паспорт.
– Я свой всегда ношу в сумочке, – назидательно сказала девушка, приподнимая черный багет. (Прим. «Багет (baguette)». Небольшая дамская сумка. Названа так за свою узкую, продолговатую форму с округленными углами, которая действительно напоминает французский батон, то есть багет.)
– И я, но вчера, как назло, выложила, а сегодня после работы мне срочно надо в банк, не хочется нарезать лишний круг и терять время.
– Чего только не сделаешь ради денег, – притворно тяжело вздохнула Маша, поворачиваясь к двери. – И ради бесплатных калорий.
– Не горюй, до тридцати пяти кожа имеет свойство подтягиваться, успеешь снова стать красивой.
*****
В квартире Аи Маша уже была. Они с Людкой засветились здесь, обмывая оплаченную аренду будущей пекарни аж на полгода вперед и веселясь так, что соседи снизу вызвали ментов. Приехавшие на «устраиваемые бл*дями беспорядки» серьезные парни из полиции сначала осмотрели квартиру, потом познакомились с девушками, а потом остались на чай. Один из них до сих пор дружил с Машей, периодически угощая мороженым и водя в кино.
В пекарню она попала случайно: искала подработку, которую можно было совместить с учебой, наткнулась и откликнулась на объявление «Требуется уборщица производственных помещений», и обнаружила себя в компании совершенно потрясающей хозяйки тех самых помещений, в которых пришлось не убираться, а продавать.
Нет, сначала они, как водится, все вместе наводили порядок после ремонта и установки старой техники для выпечки, стеллажей разных, мебели, но потом Ая наняла Михалыча, а Машу поставила за прилавок.
Михалыч был мастером на все руки. Он не только работал за сантехника, электрика и столяра, но и мог рассказывать разные истории так, что впору было открывать кружок или даже отдельный канал на телевидении, а убирать вызвалась жена Михалыча, Серафима.
Немолодая уже пара помогала Ае, как могла, а та, в свою очередь, бесплатно снабжала их хлебобулочными и кондитерскими изделиями. Последних было не много и каждое – на вес золота.
Маша была младше своей начальницы всего на пять лет, но уважительно обращалась на «Вы», хотя в отсутствие лишних свидетелей Ая настаивала «не париться» по этому поводу.
И ещё: девушки не могли называть друг друга полными именами. Ая считала Машу слишком простой, напоминающей квашню, Марию – чересчур официальной, что совсем той не шло, а Маше не давалась Раиса Константиновна. В таком «формате» Ая напоминала занудную училку или черствый сухарь.
Совместно было решено следующее: Ая – это Рая Константиновна на людях и просто Ая, когда людей нет, а Маша – это Маняша, Машуня или Манник, как звал её Михалыч.
*****
– Ага, вот ты где, – девушка, открыв верхний ящик комода, вытащила документ, лежавший сверху стопки маек, и победно им помахала. – Я тебя нашла!
Закрыв ящик, направилась к выходу, мысленно обдумывая что именно сможет получить за проявленную сноровку и четкое выполнение инструкций, но остановилась, как вкопанная, увидев открытую дверь. Маша не страдала амнезией и точно помнила, что дверь за собой закрывала. Может, сквозняк? Ая любила свежий воздух. После жара печей не могла надышаться. Маша посмотрела по сторонам, отмечая открытые форточки. «Трусливая дура», – подумала про себя и решительно шагнула за порог.
*****
Он стоял напротив её дома, не сводя глаз с окон квартиры, которую она снимала. Жилье было старым, и квартиры здесь сдавались за небольшую плату, несмотря на вполне приличный, с развитой инфраструктурой, район.
Как только Костя узнал адрес, сразу его «пробил» через знакомого Сопли, некоего Сергея. Друг, конечно, вызвался помочь сам, но Костя был категорически против. Хватит, помогли уже.
Приятель Соплева согласился без лишних вопросов, тем более положение позволяло получить доступ как к телу, так и к личным подробностям. Костя не хотел, чтобы посторонние знали больше, чем нужно, поэтому попросил лишь убедиться, что девушка, живущая здесь, – та самая.
Они договорились встретиться утром, и когда Костя подходил к дому, увидел, что Сергей был уже на стреме, допрашивая какую-то цыпочку.
*****
– Документы!
– С какой стати? Я что-то нарушила?
– Девушка, предъявите документы. Мы должны составить протокол.
– Да что я сделала-то?
– В этом подъезде обкрадена квартира, мы проверяем всех жильцов, а также гостей.
– Номер квартиры?
– Девушка, предъявите документы, иначе мне придется вас задержать.
– Да сейчас! – дернулась от руки полицейского. – Сейчас, сказала же! Что за народ…
– Раиса Константиновна Климова?
– Нет.
Полицейский недоуменно посмотрел на Машу.
– Э-э-э… Да.
Вот черт! С перепугу дала не свой паспорт, а доставать другой – вопросов не оберёшься.
– Что-то не похожа.
– Ха-ха. Вы что, не знаете женщин? Сегодня одна, завтра – другая.
– Ну да, ну да…
– А почему я, кроме вас, никого больше не видела?
– Потому что мои коллеги опрашивают жильцов в их квартирах.
– А вы, значит, здесь?
– Именно так.
– Провинились?
– Отличился. Работаете?
– Работаю.
– Где?
– Пекарня. Тут, недалеко. – Маша махнула рукой, показывая направление.
– Ясно.
– Проверили? Верните паспорт.
– Назовите дату вашего рождения, – вдруг попросил полицейский.
– Не верите, что я могу так хорошо сохраниться?
– Выполняйте.
– Это домашнее задание выполняют, а возраст свой озвучивать женщине – плохая примета.
– Это почему же?
– Вернете паспорт – скажу.
Полицейский протянул документ, и Маша, убрав его в сумочку, отошла на несколько шагов.
– Так почему? – повторил мужчина.
– Потому что, если я его озвучу, майор Громов надерет вам задницу!
С этими словами девушка гордо развернулась и зашагала в противоположном, от дома, направлении.
– Ах ты, пигалица, – присвистнул полицейский. – Уже и Громова знает!
*****
Она?
– Она.
– Куда отправилась?
– На работу.
– Куда?
– Мини пекарня, минут двадцать ходьбы.
– Спасибо, брат. – Костя хлопнул Сергея по плечу и пожал руку.
– Тоже мне родственник… И будь осторожен!
« Глава 11. Часть 1
Прошлое.
Пальцы замерзли и напоминали деревянные обрубки. Словно сучки диковинного дерева, не чувствовали ничего и выглядели как-то странно, будто не живые были, не свои. Не слушались, а ведь всю обратную дорогу до машины прятались в карманах пальто.
Костя неуклюже достал ключи, вытащив их вместе с письмом. Железное колечко зацепило бумагу, и, если бы не реакция Кости, письмо могло бы улететь, растворившись в больших белых хлопьях, падающих с неба, подгоняемое сильным ветром так быстро, что он не успел бы даже сказать «пока».
Пальцы схватили конверт на лету, смяв его намертво в кулаке так, что боль прострелила предплечье, но Косте было все равно. Главное, сохранить строчки, что ждали внутри и – он готов был отдать свое левое яйцо – могли дать повод для ярости. Он не знал, кому она писала: ему или может, кому-то другому, но вскрыть и прочитать стало делом жизненно важным. Костя, наконец, забрался в машину и бросил конверт на соседнее сиденье.
Машина успела стать ледяной, и та уютная, расслабляющая теплота в салоне, что провожала его, испарилась без остатка. Он завел двигатель и включил печку, растирая ладони, разгоняя кровь с огромным желанием оказаться дома и выпить. Снял пальто и бросил его, не глядя, назад, не в силах повесить или просто аккуратно положить. Плевать. Проще было купить новое. Сейчас вообще на очень многое было Косте плевать. На очень многое.
Он скосил глаза на белое пятно, выносящее крышу этим своим цветом. Ярко выделялось оно на темном фоне сидений и слепило до зубовного скрежета. Мать её невинность в черной пасти дракона. «Чтоб тебя!»
Костя чертыхнулся и отвел взгляд. Руки начинали оживать: подушечки покалывало, и обжигающие тепловые волны добирались до костей. Слава Богу.
Все-таки прав оказался её отец, только вот не понятно насколько. Костя ушел, не оставив за собой ни одного нерешенного дела. Погасил все долги и закрыл все окна. Хоть и торопился, но постарался, чтобы ни одна его проблема не коснулась её хрупких плеч.
Она не должна была задавать вопросы кроме разве что двух: почему он ушел и куда. И Костя прекрасно понимал, что она сразу же на них найдет ответы. Должна была найти.
Он снова бросил взгляд на письмо. Что же там? Засохший кусок дерьма или засушенный цветок? Усмехнулся. Ни то, ни другое его бы не устроило, разве что девушка – живая, непрерывно болтающая, отвлекающая его и напевающая очередную услышанную где-то песню. И неважно было, на русском или английском та языке.
Н-да… Кто бы знал.
*****
– Здравствуйте, чем я могу вам помочь?
– Добрый день. Хочу купить у вас кое-что.
– Что именно?
– Вон те зеленые пирожные, – подошел к прилавку и указал пальцем на красивого нежно-салатового цвета кругляши, разделённые посередине белым слоем и увенчанные цветами, тоже белыми. В центре каждого цветочка краснели гранатовые зернышки, а лепестки были до того тонкими, что не верилось в дело рук человека. – Четыре штуки.
– Отличный выбор.
– Вкусные хоть? – засомневался вдруг.
– Пальчики оближете. Наша продукция – лучшая в городе.
– Только лучших почему-то ещё мало кто знает.
– Дело наживное.
Девушка открыла новую картонную коробку и положила в неё четыре выбранных им пирожных. Закрыла, перевязала тонкой зеленой лентой и вложила под неё визитку.
– Приятного аппетита. Приходите к нам ещё, – улыбнулась Косте, отдавая покупку.
– А вы?
– Я?
– Да, вы. Не хотите попробовать их вместе со мной?
– Я?!
– Разве здесь есть ещё кто-нибудь кроме вас и меня? Разве не понятно, к кому я обращаюсь?
– Я… Ну, я… Не знаю, это неожиданно как-то, – девушка покраснела и стала теребить ворот рубашки.
– Во сколько у вас перерыв? – он посмотрел на часы, висевшие как раз над её головой. – В двенадцать? В час?
– В час.
– Тогда я буду ждать в кафе на противоположной стороне улицы, неподалеку от вашей пекарни, знаете, где это?
– Да, оно называется "Яблочное".
– Тогда до "Яблочного", в час.
До встречи оставалось совсем немного времени, и Костя, предвкушая её, шёл и насвистывал, довольно щурясь от яркого света дня, а в пекарне, откуда он только что вышел, громко смеялась её хозяйка.
*****
– Что смешного? – Мария, подбоченившись, хмуро смотрела на Аю, не одобряя смеха хозяйки.
– Да так…
– Я серьезно.
– Меня веселит уверенность этого… человека. – Ая постаралась успокоиться и провела ладонью по губам, показывая, что «застегнула» рот на молнию.
– Так мне пойти?
– Конечно, пойти! С одним условием.
– О да! Бесплатный сыр только в мышеловке.
– Не ворчи. Отнесёшь ему записку.
– Прощальную?
– Любовную.
– Э-э…
– Признаешься, что ты – не я.
– В жизни так не веселилась!
– Будет что вспомнить в старости.
– В старости меня разобьет склероз, забуду даже, как себя зовут.
– Хорошая болезнь: ничего не болит и каждый день новости, а чего это ты схудоумилась?
– Что сделала?
– Расстроилась.
– Мне он понравился.
– Это было до того, как я тебе все рассказала?
– И сейчас нравится.
– Ты заражена вирусом. Могу помочь, кстати.
– Не хочу выздоравливать, но только ради любопытства…
– Он опасен, милая. Не заметишь, как будешь раздавлена и выброшена на улицу. Будешь, ползая на коленях, собирать осколки разбитого сердца и размазывать по щекам соленые разочарования, смешанные с любимой тушью.
– На мне будут хотя бы туфли?
– Это единственное, что, возможно, будет на тебе.
– Все настолько плохо?
– Умножь на тысячу.
– Зараза!
– То, что для гусеницы конец света, для бабочки – день рождения. – философски успокоила Ая.
Маша только закатила глаза и пошла встречать очередного посетителя.
*****
Прошлое.
Разорванный конверт вылетел в окно автомобиля, лихо проезжающего километры. Костя не хотел открывать письмо раньше времени, но терпение имеет свойство заканчиваться, а его у него изначально никогда много не было.
Внутри оказался обычный тетрадный лист, вырванный зло или второпях. Ая любила порядок и никогда бы не оставила записку, не обрезав ровно края, но эта мысль исчезла, стоило Косте лист развернуть.
Завизжали тормоза, и машина пошла юзом. Если бы кто-нибудь летел по встречке – авария была бы неизбежна, а так… отделался легким испугом. Внутри листа была крашеная верёвочка, вернее, небольшой её кусок, и человеку не знавшему это могло показаться странным, но Костя сразу все понял. Фрагмент из прошлой жизни встал перед глазами так красочно, что прибил к сиденью.
Он узнал эту бечевку, но сердце пропустило несколько ударов, когда до Кости дошел весь смысл послания. Бечевка была разорвана, и ему досталась только половина. Только половина.
Лист соскользнул на пол, и написанное на нём «Чтоб ты сдох!» «поцеловало» мокрый коврик под ногами, но это уже не имело никакого значения. Все, что нужно было знать Косте, он уже знал и так.
Письмо адресовано ему. Без вариантов.
Лист был вырван зло. Без вариантов.
Жирная точка от неё оказалась такой жирной, что грозила запачкать всё его бельё.
Что ж, он примет это. Примет её решение и позволит себе все забыть.
Но черт возьми, как же в груди жгло!
