Текст книги "Пожалей меня, Голубоглазка (СИ)"
Автор книги: Иллюзия
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)
– Где именно?
– На предплечье. Да, на правом.
– А палец, какой отсутствовал?
– По-моему, большой.
Косте всегда везло. Последнего он знал.
– Милая, я хотел, чтобы ты кое-что запомнила, запиши, если надо, но не забывай никогда. Слушай меня, слушай внимательно. Моя причина – это ты. Вся, до самой последней капли чего бы то ни было. И если ты состоишь из неправильного состава – мне плевать. Для меня любой твой состав – правильный, он бальзам для меня. И именно в нём растет наш ребёнок. Успокойся, Голубоглазка, не плачь больше. Я вобрал всю твою боль, каждая её точка – на моих запястьях. Не сомневайся. Я смогу найти любое противоядие от всех несчастий. Все мои мечты – светлые и связаны лишь с тобой, сцеплены, спаяны намертво. Когда я вернусь, я докажу тебе это. Буду ползти за тобой на голом брюхе, не останется сил в руках – зубами буду выгрызать путь. Всё будет хорошо, моя ласточка, я все исправлю. Ты главное, верь и береги малыша. Ты сильная. Вспомни, как уделала меня.
С каждым словом в сосуды вливалась живая вода. Становилось тепло, и слёзы высыхали, как по волшебству. Никто не говорил с Аей так, как Костя, и сама того не желая, она начинала впитывать его слова всем нутром. Стало легче. Права была Василиса.
– Ты куда?
– В одном месте появилась потребность в мясниках. Моё хобби. За это время ты успеешь налепить целую морозилку пельменей.
– А ты надолго?
– Разделаю несколько туш и сразу обратно, так что… принимайся за дело.
– Подожди!
– Жду.
– Ты… я чувствую себя не так, как раньше.
– Ты даже представить не можешь, что творится со мной.
« Глава 26
Костя попросил друзей присмотреть за Аей и уехал. Как бы Соплев не уговаривал составить компанию, Костя не мог взять друга с собой. Это было дело личным. Настолько, что даже лучших друзей не терпело.
Он решил начать с подонка, от рук которого ползла его девочка, ничего не видя, и который носил кличку Четырехпалый. Раньше этот ублюдок жил в неблагоустроенном коттедже на восемь квартир. Коттедж был названием в народе, на самом же деле – обычный дом из силикатного кирпича. Ни центрального отопления, ни водопровода, разве что толчок, в которое, чтоб говно уходило, нужно было не одно ведро воды влить.
*****
Подъехав, Костя осмотрелся. Убогая территория: дровяные сараи во дворе, хлам, разруха, а посреди этого – детская площадка. Песочница, песок в которой лежал тонким и плотным слоем, горка с протертым спуском и качели, на которые страшно было посадить ребёнка, до того хлипкими выглядели. Одним словом, не двор, а пародия.
Костя залез в бардачок, достал эластичные бинты и кастет с неровным, похожим на языки пламени, острым лезвием. Стал «оформлять» кулаки, держа руки на бедрах, чтобы особо любопытным было не видно, чем он занимается. Движения были знакомыми, привычными и несмотря на перерыв, уверенными и чёткими. Костя даже не опускал глаз, все так же «ощупывая» территорию и окна коттеджа и чувствуя, как холодное спокойствие разливается по телу, вытесняя адреналин.
Он вычислил, в какой квартире обитал Четырехпалый, поэтому взгляд, направленный на её окна был более цепким и задерживался на несколько секунд дольше.
В окно постучали.
– Эй, здесь ставить машины нельзя, – тощий паренёк в кепке и рваных коротких джинсах показал на кривой и бесполезный знак, запрещающий стоянку. Паренёк не знал, что Костя раньше жил здесь и прекрасно разбирался в местных способах «выкачки» денег у приезжих.
– Правда? – стекло поползло вниз, и Костя деланно удивился, решив подыграть. – А нельзя как-то «объехать»?
Паренёк, сдвинув кепку на лоб, почесал затылок.
– Триста.
– Даю пять сотен, если узнаешь кое-что.
Паренёк, не скрывая радости, быстро закивал.
– Проверь, живет ли кто во второй, – Костя кивнул на коттедж.
– А мне и проверять не надо, – затараторил парнишка. – Живут. Каждый день пьянка и драка, никому покоя нет. Днём спят, а как вечер – барагозить начинают. Мимо двери пройти нельзя – воняет, почище сортира.
– А сейчас дома есть кто?
– Есть. Видел недавно, как заходили.
– А ты чего не в школе? – поинтересовался Костя, решив сменить тему.
Паренёк смутился.
– Дак мамка в больнице, а я просыпаюсь поздно.
Костя достал две бумажки и просунул в окно.
– Пять сотен за информацию и пять – на будильник. Купи самый громкий, чтоб твои барагозные соседи день начинали, как люди. Дам ещё пять, если мужика одного позовёшь.
– Из второй? – смекнул парнишка.
– Да. У которого пальца нет. Знаешь такого?
– Его все знают.
– Скажешь, что во дворе стоит машина бесхозная, а ключи рядом валялись. Видать, водитель-лопух потерял, а ты нашёл и хочешь за это денег. Он должен клюнуть.
– А если денег у него нету?
– Найдёт, не сомневайся. Только ключами не свети, чтоб бабла не лишиться. Скажи, что спрятаны в надёжном месте.
– А вы?
– А я с ним говорить хочу. Он погонит тачку на продажу, по дороге разговор и состоится.
– А чего сразу не поговорить?
– Сюрприз хочу устроить.
– У вас поэтому руки замотаны?
– Мозоли смазал.
Паренёк задумался.
– Ладно, – замешкался. – А он… ну… ничего вам не сделает? – и, как бы, в оправдание: – Его все боятся, дурной он.
Костя улыбнулся.
– Все, но только не мы с тобой, верно?
*****
Мужчина за рулем иномарки торопился. Ему сегодня ох*ительно фартило, и он хотел от птицы удачи вырвать максимальное количество перьев. Сначала телка перестала кочевряжиться и отс*сала так, как положено, за что получила одобрительную зуботычину, а не в бедро затушенный бычок, потом найденная шмаль, и, наконец, тачка.
Шмаль «подарила» телка, влетев головой в старый сервант без единого стекла и сбив какую-то безделушку, притащенную бывшей бабой. Откуда и когда та её притащила, он не знал и, если честно, не обращал никакого внимания, а тут вот, пришлось.
Мужчина громко рассмеялся, вспомнив, как на телкиной роже застыл ужас при виде осколков. Подумала с*ка, что грохнет за это, а ему на неё стало сразу поср*ть. Вывалившиеся из безделушки «сокровища» были приятней, разом завладев его вниманием.
А тачку «сдал» щенок из его дома, прохвост мелкий. Денег захотел, мелюзга паршивая. Нет, он, конечно, мелочь кинул, но только потому, что тот не засс*л попросить. Обычно при его виде шугались, а чтоб заговорить с ним – и подавно.
Мужчина погладил руль, с одобрением оглядел переднюю часть салона. Хорошая тачка, дорогая. «Срубить» должен немало. Он сразу же созвонился с нужными людьми, и не прошло и двух часов, как всё было улажено. До места нужно было проехать километров пятьдесят, но это были уже «семечки» – бензобак оказался практически полным.
Он развернул от себя зеркало заднего вида и расслабился на сиденье, чувствуя эрекцию. В голове вырисовывались планы на сегодняшний вечер, в груди раздувался огонь предвкушения удовольствий, и мужчина поздравлял себя с успехом, одной рукой потирая пах. Этот день, без сомнения, можно было считать одним из самых лучших.
– Сверни направо.
Тихий голос раздался столь неожиданно, что мужчина, дернувшись, крутанул руль и рефлекторно сжал член. Даже через штаны боль была ощутимой, как и страх, окативший жаром все тело. Подбородок надёжно зафиксировали, приподнимая голову, а к горлу прижалось что-то холодное. И тут же теплая жидкость потекла по шее.
– Направо, п*дла.
Мужчина свернул, как просили, с трудом вписавшись в почти уже проехавший поворот, едва различая направление. Чем-то запахло. Он чувствовал этот запах так много раз… но сейчас впервые не узнал. Его собственная кровь пахла по-другому, распространяя вокруг ни с чем несравнимую вонь.
– Руки – на руль. Обе.
Он послушался, ощутив, как вторая – та, что с трудом оторвалась от члена, начинает дрожать.
– Тварь.
Дорога стала петлять и перешла в грунтовую. Машину потряхивало, но хватка слабее не стала. Лезвие переместилось в сторону, ближе к сонной артерии. Мужчина захрипел:
– Забирай тачку, всё, что есть. Искать тебя не будут.
В ответ раздался тихий смех, и именно в этот момент мужчина понял: ему конец. Тот, кто сидел сзади, был не вором – убийцей.
– Кто ты?
– Останови здесь.
Шею освободили, и не успел водитель свободно вздохнуть и нажать на тормоз, как был вытащен наружу и брошен на землю. Он поднял голову посмотреть на того, кто все это затеял, и получил мощный удар в лоб. Ботинок с массивной подошвой рассёк кожу и словно всадил в мозг торпеду. Тело совершило кульбит и шлёпнулось плашмя на сваленные кем-то доски.
В глазах помутилось, но мужчина попытался встать. Не успел. Его опять ударили и, пока он приходил в себя, отлетев ещё дальше, профессионально и быстро связали ноги, руки и сели сверху.
Когда глаза встретились, он, наконец, узнал нападавшего и не смог скрыть удивления.
– Крот?
– Ну, привет, Четырехпалый, – ухмыльнулся Костя. – Соскучился?
Удар в челюсть.
Четырехпалый сплюнул кровь и повернул голову обратно.
– Это вместо приветствия?
– Это приветственный поцелуй. Что, не крепкий?
– На вязки положил… не красиво…
Удар в челюсть.
– А я не силой мериться собираюсь, и не тебе о красоте говорить, с*ка.
– Зачем явился?
– Наказать тебя за плохое поведение, не понял разве? Поведение у тебя, Четырехпалый, неудовлетворительное.
Удар в челюсть.
– Крот, бл*дь, за что?
– Я же сказал, за плохое поведение. А именно – за жену мою.
Четырехпалый посмотрел так, что снова получил удар и через минуту сплюнул вместе с кровью два зуба. Он Крота знал не близко, но достаточно для того, чтобы не иметь общих дел. Не могло быть у них никаких дел.
– Жену?
– Да, мразь, жену. Ты чуть не убил её, и я, как только представлю, что не женился бы на ней…
Удар в челюсть.
– Где?
Четырехпалый даже не стал отрицать, что никогда не смог бы кого-то убить. Все, кто с ним был близко знаком, могли подтвердить: такого жестокого ублюдка ещё поискать. Если появлялась возможность что-то от кого-то получить, кого-то поиметь – он делал это и делал грязно.
Единственное, что имело шанс его остановить – ещё бОльшая сила.
Костя назвал адрес. Четырехпалый стал белее снега.
Он сразу вспомнил ту девку – слишком уж были особенными обстоятельства. Ужас ускорил кровоток, и Четырехпалый понял: надо хитрить. Надо выдать достаточно информации, чтобы Крот был удовлетворен и тогда, может, оставит его в покое. Бл*дь, догадывался же, что нельзя верить, но столько лет прошло…
– Я не виноват.
Удар в челюсть.
– Мне сказали, что она шлюха.
Удар в челюсть. В глаз, нос… Что-то хрустнуло под руками, но Костя не мог остановиться. Удар, удар, удар…
Четырехпалый потерял сознание. Костя сходил к машине и достал из заднего кармана переднего пассажирского сиденья бутылку воды. Открыл багажник, вытащил заточенную на конце палку, поднял с земли кастет, отброшенный, чтобы не убить раньше времени, и вернулся к твари, что лежал с вывернутой головой. Открутил колпачок, отпил и снова уселся на Четырехпалого. Повернул его голову и вылил на лицо немного воды.
– Просыпайся, малыш, мы ещё не все обсудили.
Заплывшие глаза с трудом открылись. Лицо – месиво. Кровь, много крови. Она образовала лужицу, в которой плавали несколько зубов, и стало очевидно, что Четырехпалый протянет не долго.
– Бить больше не буду, если назовешь имя.
– Имени не знаю, – еле слышно разбитыми губами. – Познакомились у шалавы одной, вместе тусили после клуба. Он не вписывался в компанию, – глаза закрылись, и Костя снова вылил порцию воды, – был… чистеньким, что ли… но травку курить умел.
– Для этого большого ума не надо.
– Базар держал, знал многих.
– Я теряю терпение.
– А потом предложил пересечься, отдохнуть по-мужски. Сказал про ш… ту, твою…
– С*ка, смотри на меня!
– Моргалам больно. Ну, в общем, я, когда её увидел, понял, что здесь что-то не то. Не шлюхой выглядела, но он меня заверил, что бл*дь конченая, любит пожестче, погорячее. Что должна она ему и готова долг отдать, а я типа бонус за проценты.
– Кто он?
– Больше не видел ни разу, но слышал по телефону, как тот разговаривал с одним из её родственников.
Костя похолодел весь. Как такое возможно?
– В каком клубе тусили?
– В «Метелице». У него губа порвана и глаза разные.
Костя вылил остатки воды, и Четырехпалый захлебнулся. Кое-как сплюнув, а часть – проглотив, добавил:
– Знал бы, что дорогу тебе перейду, – грохнул козла.
Костя прижал кастет к горлу насильника и спокойно посмотрел в его разбитую рожу, а тот, словно почувствовав, что момент решающий, открыл глаза и увидел в других свое отражение. В зрачках Крота огонь ада подбирался все ближе, и уже видны были черные глазницы смерти, засасывающие в свой мрак навсегда, и холод её объятий стал глубоко проникающим, но не желая сдаться и признать, что оказался обманут, не соглашаясь с горьким исходом так удачно начавшегося дня, Четырехпалый захотел оставить последнее слово за собой, согласно своей гнилой сути.
– Она оказалась такой узкой и слад…
Договорить ему не дали. Неровное лезвие кастета вошло глубоко в горло, разделяя трахею и вырывая кожу вместе с кусками хрящей и мяса.
Костя встал, разрезал всю одежду, обнажая мертвое тело, сорвал и выбросил на рядом валявшиеся доски. Наклонился к трупу, сделал крест на левой половине груди и отрезал член. Вставил его в рот, взял заточенную палку и со всей силы воткнул в центр креста.
– Один готов, милая.
*****
Три часа спустя, после того, как были уничтожены все следы, а машина сияла чистотой, Костя ехал в «Метелицу».
« Глава 27
– Ну, здравствуйте, Виктор Владимирович.
Президент компании «СтройГост» резко поднял голову и удивленно посмотрел на Костю, закрывающего дверь кабинета.
– Ты?! Что ты здесь делаешь?
– Устанавливаю защиту.
– Открой дверь, – Виктор Владимирович встал.
– Нет. Могу только рот.
Костя подошел к столу, за которым сидел отчим Аи, и сделал пальцами фигуру «пистолет».
– Пиф-паф, папаша.
– Что ты себе позволяешь? – Виктор Владимирович потянулся к селектору.
– Охрану вызовешь? Вызывай. Пусть все узнают о твоих грязных делишках.
Рука замерла.
– Что тебе надо?
– Ты знал, что твоя секретарша любит девочек?
Виктор Владимирович сел обратно.
– Не знал? Странно. А то, что твоя правая рука в подпольных махинациях – педофил? А чему, в принципе, удивляться? Каков главарь, такова и свита.
– Откуда ты…
– То, о чём знают двое – знает толпа.
– Зачем пришёл? О том, о чем не знаю рассказать?
– Напротив. О том, что знаешь.
Костя отошёл от стола и стал рассматривать стены кабинета. Там, среди дипломов, грамот и прочей хвалебной требухи, висела семейная фотография. Он, она и Голубоглазка. Даже не сведущему было очевидно: девушка не рада моменту. Костя сорвал рамку со стены, вытащил из-под стекла фото и выбросив «оправу», порвал. Взмахнул руками, и десятки маленьких разноцветных кусочков залетали в воздухе, оседая медленно на пол.
Виктор Владимирович молча наблюдал, сжав кулаки и постепенно багровея.
– Итак, начнём.
Костя вернулся, развернул один из стульев «лицом» к себе и сел, положив руки на спинку. Уставился в глаза отчима мрачно и решительно.
– Буду говорить – не перебивай. Всё, что скажешь, для меня не имеет смысла и значения. Я приехал не спрашивать, а поставить тебя в известность и ожидать единственно верного решения, которое, ты, ублюдок, будешь иметь возможность принять и привести в исполнение в течение нескольких дней. Итак… Я нашёл твою дочь. Мы встретились при весьма сказочных обстоятельствах и я благодарю всех святых, что позволили этому случиться. Она беременна.
При этих словах Виктор Владимирович дёрнулся вперёд, но Костя лишь усмехнулся.
– Советую слушать спокойно, а то в последнее время я стал немного нервным, это чревато. Беременна от меня, – продолжил, внимательно и все так же мрачно наблюдая за собеседником. – Она бизнес леди, спортсменка и башку сносит от её красоты. Одним взглядом может уложить на лопатки, а попробовав её пельмени, навсегда забудешь чужие. И ты, тварь, мог такую убить. Она могла уйти в вечность, и мы – не встретиться по твоей больной и… даже слов нет, чтобы назвать… ты не только тварь, мразь и извращенец. Ты, с*ка, – червь, а с червями как? Правильно, либо рыбам, либо давить. Рыбам я тебя не отдам, надо себе память оставить, а вот раздавить – раздавлю.
– Что ты можешь, щенок? – Виктор Владимирович старался засмеяться, скрывая за истеричными звуками страх, но получилось плохо.
– А что может щенок? Громко лаять да играться. У меня только что состоялась одна встреча. Познавательная, бл*дь, до синевы. Твой педофил кое-чем поделился. Бледнеешь? Не стоит, для тебя нового ничего нет, всё давно знаешь. И то, что оставленные мной деньги выкрал, и что Аю обманул, и что подложил её под х*и многоразовые, и то, что «спасти» её после всего этого дерьма пытался, и что болен на гнилую репу крепко – все знаешь. И после нашей с тобой встречи, в ресторане, когда долги мои вспомнил и попросил не искать её, ты уже, падаль, знал, почему. Но строил из себя заботливого папашу, действуя исключительно в интересах дочери, правда? Ты купил здесь всё, что можно и кого надо, но так и не получил главного. А всё потому, что не сдержался, позволил себе маленькую слабость – маленькую девочку. Если бы не она – ты сейчас бы уже не сидел в этом кресле и не слушал бы, ты плавал бы в одной компании со своим прихлебателем, без штанов и пары органов, давая представление рыбам. Да-да, разноглазый уже там, не звони и не ищи.
– Блефуешь.
– Хотя нет, позвони ему, – Костя вытащил мобильник и бросил на стол. – Может, ответит.
Виктор Владимирович звонить не стал. Он смотрел на телефон, который сам же и подарил «напарнику» в честь его юбилея. Последний iPhone. Это был именно тот телефон, т. к. на задней панели было сделана на заказ одна надпись. Она высвечивалась как бы изнутри, словно отражение в воде выглядела.
– Позвони, проверь.
– Ты…
– Рекомендую, настоятельно советую поступить так: ты переписываешь всю недвижимость на Аю. Всю! Даже свою квартиру. Делаешь дочь единственной наследницей, и я знаю, что тебе не надо объяснять, как это грамотно и быстро оформить. Подключаешь купленных чиновников и исполнителей в определённых структурах отвести от меня все подозрения в пропаже двух тел. Одного можно списать на братские разборки, другого – на передоз. Всего двух, остальным повезло сдохнуть раньше. Не мне тебя учить, правда?
Виктор Владимирович молчал, только в глазах уже вовсю пылала ненависть. Костя встал, отшвырнул стул и схватил отчима за ворот, притянув к себе и сам наклонился.
– Правда, с*ка?
– А то – что?
– А то запись Аи, когда ты вытаскивал свой отросток, планируя доказать всю силу отцовской любви, а также показания разноглазого, подписанные лично, попадут туда, куда надо. Я в любом случае не сяду, нарастил крышу, а вот ты – надолго, если не навсегда. И не успеешь моргнуть и глазом – закукарекаешь. А Ая все равно получит каждую твою сделку, так что… Даю тебе шанс. Единственный шанс сделать самому, добровольно. Откупиться, заплатить, замолить – выбирай, что вкуснее. Срок тебе – неделя. Не думай сбежать. Найду, падла, и закопаю сразу. Живьем закопаю, будешь с такими же червями землю рыть. Ты все понял?
Виктор Владимирович не мог сказать ни слова. Его всего испепеляла ненависть, поглощая без остатка.
– Не понял? Что ж, тогда встретимся быстрей, чем я планировал.
Костя разжал руку, отпихнув от себя отчима, вытер руки о джинсы, подошел к двери, открыл и остановился, услышав вопрос.
– Не боишься сдохнуть первым?
– Нет, не боюсь. Я не дурак, что бы ты на счет меня не думал. Я подстраховался, и только упадет с меня хоть волос – сдохнешь сам, но сначала насладишься потерями. Тебе никогда не вставляли в дупло бутылку? Не разбивали её там? Учитывая так любимую тобой помпезность, бутылка будет выбрана с особой тщательностью и с самым широким дном. Ты будешь сдыхать долго, урод, очень долго. Будешь умолять сдохнуть быстрей, тебя будет разрывать на части, по одному нерву тянуть, наматывать кишки, но жить будешь до последнего. Помогут тебе жить. Не советую. Впрочем, как знаешь.
И вышел, не закрыв за собой.
Секретарша отсутствовала, как и планировалось, и Костя спокойно покинул офис.
Виктор Владимирович снова протянул к селектору руку и, на мгновение почувствовав гладкую поверхность кнопок, отступил. Тошнотворность неприятного волнения постепенно гасила ненависть, и мужчина начал осознавать очевидное, просчитывая возможности.
*****
– Как твои дела?
Господи, она задала простой вопрос, а у него все сосуды заполнились патокой. Растекся, как слюнтяй, на кровати от звука её голоса, от еле уловимой, но все же уловимой заботы.
– Ба, Голубоглазка, ты никак соскучилась?
– Ещё чего, – фыркнула. – Просто захотела узнать, чем занимаешься.
– Почти закончил заниматься.
– Мясом?
– Ага.
– Почему именно такое хобби?
– Инвестиции в будущее.
– А-а. Загадками говоришь.
– В чем ты?
– В комбинезоне.
– В каком? У меня складывается впечатление, что их у тебя пруд пруди.
– В рваном.
– Что случилось? – Костя сел.
– Ничего. Порвали его, бывает.
– Голубоглазка… – угрожающе.
– Ты порвал, не помнишь? Еле края сшила!
Он упал на кровать, облегченно выдохнув, а она услышала и засмеялась.
– Хорошо, что не ты беременный.
– Приеду – накажу.
– Приедь.
*****
Ровно через десять дней президента одной из компаний нашли в своей машине, перевернувшейся и лежащей под мостом, у самой реки. Чудо ещё, что не ушла под воду, – считали многие. Президент оказался жив, но полученные травмы не давали шанса на прежнюю деятельность.
Стражей порядка не интересовало, как могла случиться авария, водитель в которой абсолютно трезв, а переломы – выборочны. Ноги представляли лишь смесь костей и сухожилий. Артерии не задеты, но понадобилось большое количество операций, чтобы сохранить хотя бы видимость нижних конечностей. Пальцы рук раздроблены, откушен язык.
Никого не волновало, что всё случившееся – итог усиленной работы нотариуса, переоформления завещания и появления нового президента.
В машине была найдена записка, автор которой – сам пострадавший. Она ясно указывала, что всё случившееся – его личное желание. Он хотел умереть, и, словно в наказание за дурость, остался жив. Слава Богу и жене, что дала клятву не бросать мужа.
И никому было не интересно начать расследование, увязнув в нем на долгие годы, и взять хотя бы слепки зубов, чтобы сравнить следы на откушенном языке.
А ведь те – не совпадали.
