Текст книги "Сердце для падшего Ангела (СИ)"

Автор книги: Хастлер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

–А где Май? – Он смотрит на дверь в палату, а потом вопросительно на меня и Майю.

 – Он убежал по делам, пап. Он обязательно тебя сегодня навестит… – Майя неуверенно смотрит на меня, как будто желая, чтобы я подтвердил её слова.

«А действительно, где же ты, Ангел? Почему тебя нет тут у постели твоего отца? Ты же такой образцовый сын, ты так следуешь его воле. Из-за тебя и я тоже становлюсь таким…»

 – Если дела, значит это важно… А ко мне он всегда успеет зайти. Да и я тут не надолго. Дня два-три… Что тут у меня торчать, время тратить.

 – Пап, перестань.

 – Ладно дочка. – Запавшие глаза тяжело закрываются. – Вы наверное идите, а я немного посплю.

 – Конечно, пап. Мы не будем тебе надоедать. Зайдём попозже, хорошо?

 – Чтобы до завтрашнего дня, как минимум, я вас тут не видел! – он пытается пошутить, только голос уж слишком уставший.

Но это всё же даёт свой эффект, и Майя смеётся. Я тоже вымученно улыбаюсь для вида. Хочется домой. Уже очень давно у меня нет желания возвращаться домой, а сейчас почему-то хочется именно туда. Хотя я знаю, что в кафе меня ждут ребята. Егор тоже обещал прийти сегодня туда. И я уверен, что только ради меня. А я просто хочу домой. В свою комнату. В свою кровать. Зарыться с головой в одеяло и лежать, слушая любимую музыку. А может даже просто в полной тишине.

 – Эмиль, ты идёшь? – Майя уже у порога и удивлённо смотрит на меня, всё ещё замершего у больничной кровати.

 – Да, конечно. До встречи, отец. Выздоравливай.

И спешу укрыться в светлых больничных коридорах, подальше от этих затуманенных голубых глаз и осунувшегося лица.

* * *

Я уже давно дома и давно в своей постели, но долгожданного спокойствия нет, мысли водоворотами вертятся в голове не давая уснуть. Из динамиков негромко звучит «Sweet Dreams» в исполнении «Cinema Bizarre», как будто издеваясь над моим желанием уснуть. Хочется пить, а ещё курить.

Дома нет никого, и я рискую сделать вылазку на кухню за минералкой. Там же находится припрятанная мной пачка сигарет.

Прохладный воздух проникает сквозь открытое окно, разматывая в темноте кухни сигаретный дым и унося его на улицу. Если оставить окно открытым на всю ночь, утром запаха уже не будет, и Ольга не будет возмущаться. Проверено. Хоть она сама и курит иногда втихаря, но никогда не делает этого в помещении и потому очень любит поймать меня с поличным и долго и нудно воспитывать. А я в это время делаю умные и печальные глаза и всем видом стараюсь показать ей, что я понял и исправлюсь вот прямо завтра. Только какое именно завтра я не готов уточнить. Наверное это единственная вредная привычка, которая у меня осталась, и я не хочу уступить и её.

Свет фар, и к дому подъезжает такси. Майя или Ангел?

Ангел… Отпускает машину и долго стоит подняв лицо к небу. Я не вижу так далеко, но почему-то мне кажется, что у него закрыты глаза. И если бы по-умному, надо бы свалить к себе, чтобы не столкнуться с ним на кухне. Но я наверное не умный, потому надеюсь, что он сразу поднимется к себе в спальню. Даже сигарету не тушу. А зря…

Конечно же он пришёл на кухню. Включил свет и несколько раз моргнул привыкая. Скептически глянул на не успевшую выветриться дымку под потолком и доказательство в моих пальцах.

 – Куришь.

 – Как видишь. – Не знаю что на меня нашло, но я нагло подношу сигарету к губам и втягиваю горький дым.

 – Интересно… – Ангел делает шаг, и моя сигарета уже в его пальцах, а его губы обхватывают фильтр там, где только что были мои. – Хочешь меня позлить?

 – С чего бы это? – Смотрю как он затягивается. С каких пор вообще он курит?

 – Не знаю. Просто в последнее время ты такой…

 – Какой?

 – Скучный.

 – Тебе не хватает драйва?

 – Мне не хватает тебя…

Внутри проходят волны, как от разряда тока, задевая все жизненно важные органы и скапливаясь узлом где-то в районе сердца. Нужно бежать отсюда, подальше от Ангела, от его взгляда, который проникает в самую душу.

Двигаю пепельницу в его сторону и поднимаюсь, намереваясь уйти.

 – Подожди.

Я вопросительно поднимаю брови и прислоняюсь бёдрами к столу, почти сажусь на него, скрещиваю руки на груди и всем своим видом показываю, что готов его выслушать.

Ангел не торопится, докуривает сигарету, излишне аккуратно затушив её в пепельнице, и зачем-то выключив свет, подходит ко мне.

Слишком близко. Он стоит слишком близко. «Ангел, отойди, иначе я не смогу тебя слушать. Я буду чувствовать, буду вдыхать твой запах, и разговора не выйдет!»

Его руки ложатся на столешницу по обоим сторонам от меня, а лицо наклоняется слишком низко, так что я чувствую его дыхание.

 – Можно? – Он смотрит мне в глаза, а меня одолевает ступор. «Что можно?! О чём он спрашивает?»

 – Что? – выдавливаю сквозь пересохшее горло.

 – Поцеловать.

«Беги придурок! Беги!» Мой взорвавшийся мозг вопит мне так, что кажется даже Ангелу слышно. Но я иногда делаю глупости и не дружу с собственным разумом. Поэтому я просто закрываю глаза и даю Ангелу свободу выбора. Поймёт он это как ДА или НЕТ?

Он понимает, как ДА. Не смело, как никогда раньше в далёкие дни наших отношений, он прикасается к моим губам. Проводит языком по верхней, почти невесомо прикусывает нижнюю, толкается между стиснутых зубов. И я позволяю ему. Не сопротивляюсь, когда он нежно втягивает мой язык, ласкает своим языком шарик пирсинга, пробирается дальше, почти перекрывая мне воздух. Цепляется прохладными пальцами мне в затылок и пытается стиснуть в руке короткие стриженные волосы на автомате, по старой привычке, когда мои локоны ещё путались в его руках. Недовольно урчит прямо мне в рот и просто притягивает меня за шею, ближе, глубже.

Упираюсь ладонями ему в грудь, наверное чтобы оттолкнуть? Но мои пальцы просто впиваются в его рубашку, и кажется я тоже притягиваю его. Тяну на себя, ближе к себе, в себя. Неужели это я? Тот, кто несколько минут назад думал, что надо бежать? Нет! Сейчас, чтобы оторвать меня от Ангела нужна нечеловеческая сила.

Пуговицы скользят, не желая слушаться, но я почти в рекордные сроки справляюсь с его рубашкой. Ещё минута у меня уходит на ремень его брюк. Он помогает мне, одновременно стягивая с меня футболку и пытаясь выпутаться из рукавов своей сползшей до локтей рубашки. Мы как будто два сумасшедших, сплетённых в непонятных движениях. Это больше похоже на войну, чем на примирение. Одежда трещит, когда её поспешно срывают и сдёргивают. На теле остаются следы от слишком рваных и болезненных ласк. Мы не целуем, мы съедаем друг друга, желая сделать больно, наказывая. Волосы Ангела длиннее моих, и я с особым удовольствием сжимаю их в кулаке и тяну его на себя. Тихонько смеётся мне в ухо и шепчет что-то слишком неразборчиво, слишком тихо. А я плавлюсь от его прикосновений, от его шёпота, от его губ на моей шее, от его зубов сжимающих мою кожу. Мне больно, но эта боль на грани с удовольствием, пускает свои разряды по всему телу, разжигая огонь и полностью отключая какие-либо мысли.

Он замирает на несколько секунд и потом начинает спускаться губами ниже, а меня вдруг пробивает. Нет! Не так, не с ним, не сейчас! Возможно этого больше не будет никогда, я не хочу, чтобы так!

 – Ангел… – хриплю и не узнаю свой голос. – Хочу тебя. Хочу по-настоящему.

 – Я могу сделать тебе больно… – шипит мне в губы, покусывая их между словами.

 – Пусть. Мне это нужно.

 – Мой малыш…– И он отпускает себя.

Ночной воздух обдаёт наши влажные тела такой нужной прохладой. Тишина проглатывает наши хрипы и сорванное дыхание. Темнота скрывает нас, добавляя нереальности в происходящее. Руки Ангела на моих бёдрах, сильные и между тем нежные движения. Он пытается быть аккуратным, но я убиваю все его попытки на корню. Сам двигаюсь навстречу, сам насаживаюсь на него, без долгих ласк, без подготовки. Прижимаю его к себе, не даю отстраниться, не даю остановиться. Кожа к коже, губы на губах, одно дыхание на двоих. И когда он проникает в меня до упора, стон тоже один на двоих. Да, больно. Но боль теряется в чувствах. Всё внутри бурлит и взрывается. Хочется отдать этот жар, чтобы освободиться от него. Но наверное Ангел тоже отдаёт мне свой, и поэтому мы оба горим, обмениваясь этими раскалёнными разрядами, врастая друг в друга, растекаясь по телу волнами.

Он опрокидывает меня на стол, нисколечко не заботясь о том, что я прилично приложился лопатками к твёрдой поверхности. Да и мне особо нет дела до этого. Тяну его за собой, царапая кожу на плечах и обхватывая его ногами. Он поддаётся. Упирается локтями по обе стороны от моей головы и держит меня за волосы, не забывая при том вбиваться в меня. Не закрывает глаз, смотрит на мои губы, пожирая их взглядом.

«Ну же, поцелуй» – вертится в воспалённом мозгу. Но он не слышит мои немые мольбы. Продолжает гипнотизировать, иногда наклоняется так близко, что ещё миллиметр и прикосновения не избежать. Но не целует! От этого напряжения меня накрывает каким-то странным и таким сильным чувством, что я просто не успеваю понять что происходит. Я умираю на этом холодном кухонном столе от его взгляда на мой рот, от молний проходящих по моему телу, от ощущения его кожи под своими пальцами.

В какой-то момент слышу хриплый, надорванный крик и понимаю, что он мой. От этого звука Ангел останавливается всего лишь на секунду и потом сходит с ума. Мне кажется, что он сейчас просто убьёт меня, расшибёт об стол, раздавит своим весом, задушит в своих объятиях. Но я не могу возразить, потому что от его движений молнии под моей кожей превращаются в тысячевольтные разряды. Они рисуют перед глазами яркие круги, заставляют моё тело двигаться навстречу, заставляют не сдерживать крики и хрипы в груди. Я оставляю ему синяки на плечах, до одури сжимая свои пальцы, но мне всё равно, потому что, моя маленькая яркая смерть накрывает меня с головой, вскидывает над этим столом, этим домом и этим городом, заставляя раствориться в нем, в моём Ангеле…

* * *

Я наверное отключился на пару минут, потому что открыв глаза понял, что он больше не давит на меня, не двигается, не сжимает.

Его глаза блуждают по моему лицу, и я прямо чувствую, как взглядом он ласкает кожу, притрагивается к векам, обводит губы.

Мне становится холодно и неуютно. Зачем он это делает? Зачем притворяется? Ведь на кухне темно, и если бы не свет от уличного фонаря, слегка разбавляющий тьму, я бы не увидел этого. Меня накрывает паникой. Безумное желание уступает место боли с такой скоростью, что я просто не успеваю сдержать вырвавшийся из груди стон.

 – Малыш? Больно?..

 – Больно… – Только болит не там где ты думаешь, мой Ангел…

Он осторожно отпускает меня, отходит и помогает подняться на ноги. Меня трясёт. От только что пережитого, от понимания того, что я натворил.

Судорожно хватаю свои вещи и трясущимися руками пытаюсь одеться. Вот так. Штаны уже на мне, осталась только футболка. Ещё немного… Но я не успеваю. Ангел включает свет, видимо не найдя своей одежды в потёмках, и я замираю. Стою к нему спиной, почти дойдя до двери, с чёртовой футболкой в руках, которую я не успел одеть.

 – Малыш… – в его голосе удивление и недоверие, и я знаю почему.

Оглядываюсь на него. Да. Смотрит мне на плечо. Свет режет глаза, и я не могу понять выражение его взгляда.

 – Эмиль…

 – Май, – перебиваю его на полуслове, пока не растерял всю решимость и не кинулся обратно к нему. – То, что сейчас было… Это ничего не значит и ничего не меняет. – И пока у меня есть силы, почти выбегаю за дверь.

«Да, это ничего не меняет. Потому что ему это не нужно. А мне не нужно вдвойне. Знаем – проходили. После всего останется только боль и разочарование. Глупо ходить по одним и тем же граблям.»

В моей комнате всё ещё играет музыка, не выключаю её когда забираюсь под одеяло, надеясь что она отвлечёт меня от ненужных мыслей. Но как оказалось, это не требуется, я проваливаюсь в сон почти в ту же минуту.

====== Май: Ангел. Я совсем не знал какой ты на самом деле... ======

Небольшой, размером с мою ладонь. В чёрно-красных тонах и с идеальной детальной прорисовкой… Развёрнутый спиной и на коленях… И с крыльями, обуглившимися, чёрно-кровавыми крыльями. Ангел…

Всю ночь он не давал мне уснуть, этот растерзанный ангел на его бледной коже. Как только я закрывал глаза, я видел пустой взгляд Эмиля, когда он повернулся ко мне и эту татуировку.

Он сказал, что ничего не изменится, но всё уже изменилось. Конечно он не знает про фото и рассказ отца. Не знает, что мы теперь не такие уж и родные. Да братья, но не дети одного отца, а для меня это главное. И это меняет очень многое. Для меня по крайней мере. Я очень надеюсь, что и для него тоже.

Я не буду спешить. Не буду торопить его. Я уже знаю как я поступлю и что я буду делать, чтобы вернуть моего мальчика обратно. И даже если этим я не верну его себе, то по крайней мере заслужу прощение за всю ту боль, что я ему причинил. Я очень надеюсь на это.

* * *

Утром, не выспавшимся и нервным я выглядел не лучше отца в больничной койке, о чем мне он так прямо и сказал при встрече.

 – Май, ты выглядишь отвратительно.

 – Спасибо. Ты тоже красавец.

 – Ну да, яблоко от яблони… – отец попытался пошутить, но вышло не очень, учитывая, что я, как выяснилось, яблоко не его сорта.

 – Я заехал ненадолго. Дела не терпят ожидания, сам понимаешь.

 – Конечно. Надеюсь мне удастся уговорить врача выпустить меня на свободу отсюда, и тебе не придётся решать ещё и мои дела тоже.

 – Мне не сложно… Я привык.

 – В том то и дело, что привык.

 – Тебя же это всегда устраивало? Когда ты мог положиться на меня. Или ты думаешь, если я узнал, что я тебе не совсем сын, я перестану тебя слушать и помогать тебе?

 – Нет. Я так не думаю.

 – Тогда что? – Я бы сейчас с удовольствием закрылся в своём офисе с чашкой кофе и в тишине.

 – Май, я хочу, чтобы у тебя тоже была своя жизнь. Не только фирма и дела. Семья например…

 – Отец, мне сейчас не до этого…

 – У тебя хоть раз были серьёзные отношения?

 – К чему это всё? Неужели тебя действительно так интересует моя личная жизнь?

 – А у тебя она есть?

 – Может мы всё-таки поговорим о работе? У меня не так много времени перед встречей.

 – Что-то важное?

 – Да. Договор на годовую поставку сырья. Ещё нужно подписать бумаги по найму рабочих.

На следующие полчаса мы окунулись в деловые разговоры, и на моё счастье темы личных отношений больше не касались. Я был рад, тема работы всегда отвлекала меня. Но похоже отец ещё не закончил.

 – Май, у тебя есть девушка?

 – Отец, к чему снова начинать?

 – Сынок… – он сказал это таким тоном, как будто бы выдавил из себя с трудом. – Раз мы с тобой уже начали ворошить наших скелетов в шкафах, давай вытряхивать их полностью.

 – Ты о чём? У меня нет никаких…

 – Май! – отец поднял на меня глаза, и в них больше не было той слабости, что подавляла его взгляд последние дни. Только решимость, взгляд человека, который всё про всех знает и не любит когда с ним спорят.

 – Отец, если ты хочешь меня о чём-то спросить, не темни… Я спешу.

 – Ну что же, раз ты сам хочешь… Ты гей?

Вот это поворот… Сказать что я был в шоке – это вообще ничего не сказать. Похоже весь ужас происходящего в полной мере отразился у меня на лице, потому что отец только усмехнулся понимающе. Понимающе?! Что, блять, происходит?!

 – Нет! – я почти выкрикнул и тут же мысленно себя обругал. Ещё не хватало истерить. Да что это со мной в последнее время? – С чего такие предположения? Это глупо.

 – Май, если бы я не разбирался хорошо в людях, я бы не имел то, что имею сейчас, и до сих пор жил бы в задрипанной квартирке с видом на гаражи во дворе. А ты мой сын, тебя я вижу лучше других.

 – Почему такие предположения? – паника улеглась, и я начал мыслить трезво и спокойно.

 – Я вижу.

 – Господи… – надо заканчивать этот тупой разговор. – Что же ты видишь? У меня нет девушки, и ты решил что я…

 – Я вижу как ты на него смотришь.

Чтоб его… Вот это было неожиданно вдвойне. Какого чёрта? Что за шуточки? Он проверяет меня? Или действительно имеет ввиду?.. О Боже!!! Он что говорит об Эмиле?!

 – На кого? – я преувеличенно аккуратно складываю бумаги в папку и стараюсь не смотреть на отца.

 – На брата.

 – Он мне не брат! – Аккуратно не получилось и несколько листов разлетаются по серому больничному полу.

 – Значит того факта, что ты на него смотришь ты не отрицаешь? – отец усмехнулся, и я потерял дар речи.

 – У тебя сердечный приступ или отключение мозга?! – Листы подняты и уложены на место, а я даже не замечаю, что впервые оскорбил его.

 – Не хами.

 – А как я должен себя вести, ты заявляешь… – Кажется держать себя в руках получается очень плохо.

 – Я только говорю о том, что вижу собственными глазами.

 – Да что ты можешь видеть?! Ты появляешься у нас в доме от силы раз в неделю на час. И в этот час ничего кроме своей работы не видишь! – Я зло смотрю на него и вдруг понимаю – он знает. И узнал он не теперь, он знает давно. – Я не ГЕЙ! – делаю последнюю попытку.

Отец только поднимает бровь и слегка улыбается. Он что действительно крышей поехал? Предъявляет мне такое и при этом улыбается? Ну я не его сын, тут всё понятно, но Эмиль? Разве ему всё равно, что я ЗАСМАТРИВАЮСЬ на его родного сына?

 – Возможно… – отец кивает. – Но Эмиль тебе нравится.

 – Он мой брат, это естест…

 – Ты же сказал сам, что он тебе не брат.

 – Я этого не знал до последнего времени! – Мне кажется или я попал в палату психушки по ошибке?

 – Теперь знаешь. Что будешь делать? – И он так спокойно об этом говорит?!

И я почему-то тоже успокаиваюсь. А ведь действительно. Рано или поздно мои чувства к Мелкому придётся вынести наружу. Раз уж я решил сделать то, что задумал без огласки никак не обойтись. И я это сделаю. Я так решил. Вчера.

 – Как давно?

 – Что?

 – Отец вот только не надо строить из себя непонятливого. Как давно ты знаешь? – Устало сажусь на край его кровати и слежу глазами за каплями жидкости стекающими в капельнице.

 – Больше года.

 – О боже… – вздыхаю и закрываю руками лицо. Да, день начался явно не так как я рассчитывал.

 – У вас что-то было?

 – И ты не будешь меня душить за то, что я неправильно смотрю на твоего сына? Не лишишь наследства и всё такое? – Я сжал пальцами переносицу почти до боли, надо уйти от темы, про то, что именно у нас было с Эмилем.

 – Ты тоже мой сын. Не забывай об этом никогда. И если я учил тебя как правильно вести бизнес и не давал поблажек, это не значит, что я буду навязывать тебе свои взгляды на то, кого тебе нужно любить.

Смотрю отцу в глаза и не вижу там ни злости ни разочарования. Мой отец – человек которого я побаивался с детства, и о строгости которого ходили легенды не только в доме, но и на работе сейчас говорит мне, что он принимает мою любовь к парню?.. Кто-то из нас двоих, точно сошёл с ума.

 – Знаешь… – Отец тоже тоскливо посмотрел на капельницу. – До того как я встретил вашу маму, ещё в школе, я тоже засматривался на одного парня. Подозреваю, что и я ему нравился. Но дальше взглядов дело не пошло. Наверное я тогда сделал правильный выбор.

 – Намекаешь, что я сейчас делаю не правильный?

 – Нет. Просто говорю, что выбирать тебе. Я свой выбор сделал. Конечно я не в восторге, что оба моих наследника не доставят мне удовольствия быть дедушкой. Но у меня ещё есть дочь, и я всё же надеюсь, что из вас троих, хоть она меня этим порадует.

«Ты даже не представляешь отец, как скоро это произойдёт.» Судя по планам сестры, вскоре после свадьбы появятся и долгожданные внуки. Ну по крайней мере хотя бы один внук.

 – Никогда не думал, что услышу от тебя такое… Ты меня удивил… Дважды за последние дни…

 – Май, в отличие от меня ты ни черта не понимаешь в людях и их чувствах… Может ты и отличный бизнесмен, но никудышний стратег, когда дело касается дел сердечных.

 – Мне это понимать как-то, что ты даёшь мне добро на решение… моих проблем с Эмилем?

 – Я ведь вижу не только тебя, я вижу и его… И ты полный дурак, если до сих пор не понял, что он тебя любит. Мне не просто это говорить, Май, но я реалист. Жизнь сложная штука, и себя не переделаешь.

 – Не ты ли мне всегда говорил, что человек сам себя лепит?

 – Говорил. Это касается работы. И это же касается любви. Как мой партнёр, ты устраиваешь меня полностью. Но кроме работы есть ещё личная жизнь. У меня она тоже была. Я был счастлив с вашей мамой. И я хочу, чтобы мои дети тоже были счастливы. Если для этого мне придётся немного подвинуть свои принципы о нормальности… Ну что же, я готов.

 – Я просто не верю, что мы тут с тобой говорим о… любви. – Я грустно улыбнулся. – Он меня ненавидит.

 – Май, ты не видишь дальше своего носа.

 – Он читал договор…

 – Я знаю… Это была моя идея. Майя мне просто помогла.

 – Но…, но зачем?

 – Я думал у вас это просто шалости. Надеялся пройдёт. И кажется это второй раз, когда я ошибся…– отец поёрзал на кровати устраиваясь удобнее.

 – Второй?

 – С матерью Эмиля я тоже сделал ошибку.

 – Жалеешь, что связался с ней?

 – Жалею, что не участвовал в его жизни как отец… – Он моргнул заблестевшими глазами и тут же взял себя в руки. – Так что ты будешь делать? Каков твой план? Или ты действуешь по обстоятельствам?

 – Я его верну.

 – Как?

 – Ну в этот раз я тебя удивлю. Очень сильно удивлю.

 – Расскажешь?

 – Нет. Сам увидишь, когда придёт время.

====== Егор : Отпускаю. ======

У него блестят глаза и искусаны губы, и эта довольная улыбка, которая не сходит с его лица. Ещё вчера, он был таким, как обычно, а сегодня светится весь, как будто изнутри. И я подозреваю, что виной этому его старший брат, но стараюсь гнать от себя эти мысли. Всё ещё надеюсь. Всё ещё жду… И я наверное, готов ждать всю жизнь, но боюсь, это ничего не изменит. Ведь он видит во мне только друга. Он привык, что я ему только друг, привык к тому, что я рядом с ним. И я привык.

Иногда, как вот сейчас, я просто сижу рядом и вдыхаю его запах, как будто-бы желаю надышаться наперёд, притворяюсь что слушаю его рассказ, на автомате улыбаюсь и отвечаю, а сам весь растворяюсь в нём. В его голосе, в его глазах, в его улыбке. Могу позволить себе, не боясь, обнять его за плечи или взъерошить ему волосы. Могу, дурачась, притянуть его за шею, ближе к себе. Часто называю его придурком и ребёнком, когда хочется сказать что-то более личное, даже нежное. Ведь так делают друзья. Так, делаю я. Но знал бы кто, как иногда хочется обнять его сильнее, задержать на дольше пальцы в его волосах, прикоснуться к тонкой коже на шее, губами. Он мой наркотик. Но я, не позволяю себе подсесть на него, потому что знаю, что проиграю.

В чём то, мы с ним даже похожи. Он притворяется, что не любит того другого, я тоже притворяюсь, что не люблю ЕГО.

Эмиль наклоняется, поднимая с нижней ступеньки бутылку с колой, и я вижу в вырезе его футболки свежий синяк чуть ниже шеи, а рядом, почти скрытый тканью засос, больше почему-то похожий на укус.

 – Егор?!

Поднимаю глаза. Рядом с нами, стоит Мальвина и смотрит на меня вопросительно-удивлённо, похоже зовёт уже не первый раз.

 – Да?

 – Спрашиваю, как там твои экзамены?

 – Да как им быть. – Перестаю таращиться на шею Эмиля и перевожу взгляд вглубь парка. – Всё как всегда. Всё путём.

 – Так значит зря ты в начале года ныл, что не рад тому, что родители засунули тебя в юридический?

 – Я и сейчас не рад. Какой из меня юрист? – Откидываю за спину основательно отросшие дрэды.

 – Он у нас, начинающий фотограф. – Эмиль весело смотрит на меня своими сверкающими глазами.

 – Ты фотографируешь? Не знала. – Машка садится на ступеньку рядом со мной.

 – Так, иногда. Скорее любитель. – Почему-то сейчас не хочется распространяться о своей давней мечте.

 – Не скажи. – Эмиль не сильно толкает меня в плечо и перегибается через мои колени, чтобы достать из пакета в Машкиных руках, чипсы. – Он меня фоткал на последнем звонке, хорошо вышло.

 – Тоже мне, скажешь.Обычные фотографии. Ты фотогеничный просто.

 – Ой, а покажешь? Эмиль там с девушкой? – Машка пододвинула шуршащую упаковку ближе к руке Эмиля, почти поставив её мне на колени.

 – Ага, со всеми девушками сразу. – Эмиль задорно мне подмигивает. – С одноклассницей танцуем. Мне не особо понравился сам танец, но на фото вышло отлично.

Киваю, подтверждая его слова и вспоминаю одно из сделанных мною фото, которое не показывал Эмилю. Там он тоже танцует, но в кадре выхвачено только его лицо. И смотрел он тогда не на девушку с которой танцевал, а в толпу, на брата. А я отдал бы пол жизни за то, чтобы он хоть раз таким взглядом посмотрел на меня.

В моём кармане звонит телефон, и я от неожиданности дёргаюсь, подбивая руку Эмиля, находящуюся в этот момент, в пакете с чипсами. Куски тонкой прожаренной картошки с дурацким вкусом бекона, который я терпеть не могу, падают мне на колени. Эмиль пытается их стряхнуть, втирая эту мерзость ещё больше, в ткань джинсов.

 – Фу… Свиньи. Что вы жуёте тут, у меня над душой? – Делаю недовольное лицо, хотя вовсе на него не злюсь и выдёргиваю пакет у Машки из рук, вручая его Эмилю.

 – Ой, ой, ой. – Машка показывает мне язык и перебирается на место рядом с Эмилем.

С горем пополам вытаскиваю телефон. Кому я там понадобился? Хм… Май. Номер, который я меньше всего ожидал увидеть у себя во входящих.

 – Да? – я всё-таки отвечаю на вызов, краем глаза косясь на то, как эти два малолетних придурка, в шутку дерутся за последнюю чипсину.

 – Егор?

 – Да. Что-то случилось?

 – Пока нет. Но есть разговор.

 – Касательно?

 – Касательно Эмиля.

 – Минуту. – Я поднимаюсь со ступеньки и отхожу подальше. Эти двое , дурачась, воюют за бутылку с колой, как бы под шумок не облили и меня. Хотя, это всего лишь предлог, не хочу, чтобы Эмиль знал, что мне звонит его брат.

 – Слушаю.

 – Ты там не один?

 – Какой догадливый.

 – С Эмилем?

 – Допустим.

 – Егор, нам нужно встретиться.

 – Даже так?

 – Не ёрничай и послушай пожалуйста. У меня действительно важный разговор.

 – Хорошо. Тогда давай. Где встретимся?

 – Если тебе удобно, можешь подъехать ко мне в офис.

 – Мне неудобно, но я подъеду. Часика через два, подойдёт?

 – Постой... – чем-то там шуршит. – Да. Приезжай. Я перенесу намеченную на это время встречу.

_ Жди. Отключаю телефон, прежде чем он ещё то-то успевает сказать.

Вот как, Май даже перенесёт встречу ради того, чтобы поговорить со мной. Неужели действительно так важно? О чём же будет наш разговор? Имеет ли это отношение, к тому, что Эмиль поменялся всего за одну ночь? И эти отметины на его коже, если это не дело рук Мая, то я даже не знаю кого тогда. И самое главное – при чём тут я? Хотя, кажется я знаю, причём. И наверное, мне вначале стоит поговорить именно с Эмилем.

Возвращаюсь обратно, когда Машка уже убежала на встречу своей подруге, которую заприметила у входа в парк, и Эмиль остался на ступеньках один, в компании своего потрёпанного скейта и почти пустой бутылки колы.

 – Что там? – Эмиль держит одну ногу на скейте и ездит им туда-сюда.

 – Твой брат звонил.

 – Май? – Глаза его сразу мрачнеют и в них появляется нервозность.

 – У тебя ещё есть братья, о которых я не знаю? Много?

 – Да иди ты… – фыркает. – Чего он хотел?

 – Не знаю. Сказал, нужно поговорить.

 – О чём? – Эмиль закусывает нижнюю губу и я чуть не стону в голос, да иногда мне бывает очень нелегко.

 – Это ты мне скажи, о чём?

 – Знал бы, у тебя бы не спрашивал .

 – Ну, тогда может есть какие-то предположения?

 – Ни одного…

 – Врёшь…

 – Да ты у нас прям всевидящий. Психологом случайно не подрабатываешь? – Эмиль начинает нервничать и злиться.

 – Не нужно быть всевидящим, чтобы заметить у тебя на шкурке засосы. – понимаю, что ревную и ничего не могу с собой поделать.

 – Это ничего не значит. – Парень краснеет и прячет лицо, отворачивая его в сторону от меня. Усаживается обратно, на ступеньку и начинает катать по земле многострадальную бутылку с водой.

 – Что у вас опять случилось? – с моей стороны, глупо было думать, что у меня есть какой-то шанс.

 – Трахнулись мы... – Он кривится и тяжело вздыхает.

 – И ты, так просто об этом сейчас говоришь? Как будто бы, вы отужинали вместе?

 – Я же сказал, это ничего не значит и ничего не меняет!

 – Если бы, это ничего не значило, твой брат не звонил бы мне и не просил о встрече. До сегодняшнего дня, ему не приходило в голову вести со мной какие-то разговоры.

 – Так пошли его.

 – Нет уж. – смотрю на него с укором, как на нашкодившего малыша. – Я с ним встречусь и узнаю, что ему нужно.

 – Как хочешь… – Эмиль ещё раз бодает кедом бутылку, и та улетает в ближайшие кусты.

 – Но прежде, я хочу спросить у тебя. Что нужно тебе? От него? От себя в конце концов.

 – Ничего.

 – Эмиль! – сажусь рядом. – Я не отстану!

 – Не нужно учить меня жить! – психует.

 – Нет. Как раз тебя и нужно учить, потому что ты не живёшь, ты создаёшь вид! – делаю голос немного потише, замечая, что на нас оборачиваются. – Давно вы с ним просто трахаетесь?

 – Вчера впервые… Ну, то есть... Если не считать того, что было вначале.

 – Вот как. И кто же был инициатором такого времяпровождения?

 – Чего?

 – Танцев, блять, на льду!

 – На столе…

 – Избавь меня от подробностей пожалуйста. Так кто из вас двоих, сделал первый шаг?

 – Не знаю…

 – То есть?!

 – Я, не знаю! Возможно я… Хотя, скорее он. Мне как-то не до этого было, кто первый, кто последний.

 – Та-а-а-к… Интересно– интересно… У меня, почему-то предчувствие, что на этой встрече мне могут набить морду? Я прав?

 – Ты же у нас умник, вот и скажи, прав ты, или нет!

 – Я и говорю. Скорей всего, это будет потому, что твой брат до сих пор думает, что мы с тобой встречаемся. Но, так как вы вчера переспали, он видимо собирается заявить на тебя свои права.

 – Да, Май думает, что мы встречаемся. И переубеждать его, я не собираюсь. И никаких прав он на меня, не заявит!

 – А вот он, скорей всего, имеет на этот счёт своё мнение. И я подозреваю, что уже рвётся прекратить, наше с тобой «встречание». Так может быть , следует сказать ему правду?

 – Решил меня сдать? – В глазах Эмиля замешательство.

 – Эмиль… – откидываю с глаз, упавшие на лицо волосы. – Вот ответь мне на один вопрос. Только честно, пожалуйста.

 – Спрашивай.

 – Ты его любишь?

Эмиль устало опускает лицо в сложенные на коленях ладони и обречённо выдыхает.

 – Люблю.

 – Тогда послушай… – Я придвигаюсь ближе и успокаивающе обнимаю его за плечи. – И посмотри, что ты творишь. Ты любишь его, ты опять спишь с ним, ты живёшь в его доме в конце концов. Зачем так себя мучить? Либо оборви это всё раз и навсегда, либо плюнь на всё и всех и позволь ему любить тебя.

 – Егор, он использует меня.

 – А я думаю, он тебя любит. – Я прижимаю его к себе и вдыхаю запах его волос, такой родной и знакомый. – Поверь, я последний человек, кому будут выгодны ваши отношения, и я по всем правилам жанра, должен отговаривать тебя от них, но я не буду и думаю ты знаешь, почему.