Текст книги "Сердце для падшего Ангела (СИ)"

Автор книги: Хастлер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

====== Эмиль: Было бы смешно,если бы не так печально. ======

– Это ещё, что за хрень?..

Красивый, голубоглазый блондин уставился на меня с отвращением. Ну да, куда уж нам таким уродам до вас белобрысых и ясноглазых ангелов. И именно во множественном числе, так как из дома выпорхнула такая же беловолосая и голубоглазая девушка. Даже то, что они с парнем были разного пола, не мешало сразу увидеть, что парочка самые что ни есть настоящие близнецы. И, хотя, черты лица девушки отличались женственностью и были более тонкими, но глаза, линия губ, нос были идентичны брату.

Она откинула за спину длинные, почти белоснежные (вот точно же крашеные, как и у братца !) локоны и скривилась почти так же, как до этого парень рядом со мной.

– Ты кто? – голос у девушки на удивление приятный.

Я стоически молчу в ответ и только зыркаю из-под длинной чёлки на эту парочку. Ну вот угораздило же меня…

– Это, ангел мой, кажется Эмиль… – в голосе блондина брезгливость или мне показалось?

«А вот насчёт ангелов я не ошибся», – подумалось вскользь.

– Он… Это… Этот… – «ангел мой» явно не могла подобрать подходящее слово под мой вид. – Это и есть наш брат?! – слово «брат» она едва не выплюнула.

– Видимо он и есть…

– Какое… – она опять не могла найти наиболее подходящее обращение.

– Уродство, – помог ей я, наконец, решив вставить реплику и от себя. Не всё же им двоим трепаться.

Голубоглазый фыркнул.

– Хорошо хоть малявка самостоятельно осознаёт всю трагедию своего образа, – саркастически сестре и уже мне:

– Ну что, «уродство», пошли в дом, знакомиться будем.

Дом являл собой огроменный двухэтажный особняк с большими окнами. Весь такой белый и довольно простой снаружи и весь такой ебически (или эпически?) дизайнерский и дорогущий внутри. Мой скромный, исцарапанный, коричневый чемодан кто-то из прислуги втащил следом за мной. Я даже не успел увидеть кто. Вот мой багаж был на улице у такси, а вот он уже в этой прихожей, косящей под стадион. В вестибюле (это оказывается так называется) всё было в бело-серых тонах. Огромный кожаный диван в форме полукруга мягкого светло-серого цвета и пара глубоких кресел рядом. В «полукруге» стеклянный небольшой столик с раскиданными по нему бумагами и раскрытым ноутбуком. Стены в дорогих рельефных обоях того же оттенка, что и диван. На одной из них, почти снизу доверху, всяческие фото. Разного размера в разных рамках. Практически на всех фотографиях близняшки. Вдвоём, с друзьями, с нашим отцом, с их мамой. Я скривился. Всё никак не свыкнусь с мыслью, что у меня оказывается есть старшие брат и сестра по отцу.

Я быстро пробежал глазами по снимкам и не нашёл ни одного, где бы они были по отдельности. Повезло же кому-то. Я вот всегда хотел братика, но мы с мамой так и прожили одни до самого дня её смерти в начале этого месяца. Вздыхаю. Не хватало ещё расплакаться при этих…родственничках.

Решаю отвлечься на рассматривание своего нового дома. С правой стороны дверь, возможно на кухню, или может ещё куда. Слева у стены широкая лестница на второй этаж всё в тех же серо-белых тонах. Дальше, а дальше осмотреться мне не дают.

– Вперёд и с песней, – близнец грубовато подтолкнул меня в плечо в направлении лестницы. – Можешь сразу на второй этаж свою комнату смотреть.

Поворачиваюсь и, как можно более ненавистным взглядом, прищурив для верности глаза, смотрю на него. Ну как можно быть таким…светлым, что ли…при таком мерзком характере? А он весь действительно светлый. Почти белые волосы. Модная стрижка, где выбрито у висков и длинноватые пряди сверху. Идеально чистая, слегка смуглая кожа, огромные голубые глаза, правильной формы нос и аккуратные, слегка бледные пухловатые губы. Такая яркая блондинистая внешность дополнялась белоснежной рубашкой и такими же белоснежными лёгкими брюками. Я мысленно хмыкнул. Только крыльев за спиной и не хватало для полноты картины.

– Ты что уставилось, чудо? – он со смешком помахал рукой у меня перед глазами, и я моргнул.

– Слишком белый… – вырвалось непроизвольно.

– Зато ты слишком чёрный и мрачный. Ночью увидишь – коньки отбросишь.

Он махнул рукой, как бы обводя меня целиком, и пробормотал совсем тихо себе под нос «пиздец», но я услышал. Ну что же, мне не привыкать. Я такое каждый день слышу, а то и похуже, на улице и в школе. Хотя, в школе уже попривыкли, даже учителя не придираются. Я неплохо учусь, и этого им было достаточно… Ага было… Скорей всего, у меня теперь не только новый дом, но и новая школа будет. Отсюда к старой добираться через весь город на такси не напасёшься, а на городском транспорте мне уже не положено по статусу… Наверное…

Едва переставляя ноги, плетусь к лестнице. Он позади. Девушка осталась у двери и тихо что-то обсуждает с женщиной в белом переднике. Видимо, кто-то из прислуги. Классно, теперь у меня и прислуга будет. Хотя даже эта мысль особого подъёма не вызывает. С радостью променял бы всё это на нашу с мамой двушку в пригороде. Да кто же разрешит? У меня даже паспорта нет…

Лучше бы в детдом отдали, что ли… Хотя нет, глупо, пусть лучше так, чем в детский дом. Знаю я пару ребят с тех мест – ничего хорошего не слышал. А тут как-никак и комната своя и прислуга. Чистенько, сыто. Еще поди и душ свой личный.

С душем я не прогадал, он действительно был за светло-зелёной дверью «моей» бело-зелёной комнаты. Причём белый цвет был в преимуществе. Я даже дар речи потерял. До того был немногословен, а теперь вообще отняло. Это же как в таком «великолепии» мне жить? Хорошо хоть разбавили это всё зелёным покрывалом на кровати и ещё несколькими предметами в интерьере. А то прям, как в больничной палате.

«Братишка» видно заметил мой ошарашенно-недовольный вид.

– Ну извини, родственник. Кто же знал что ты ТАКОЙ. Знали бы – сделали бы в стиле склепа. Гроб там вместо кровати…

– Я не гот… – это мой голос прорезался?

– Чего?

– Не гот говорю, – уже громче. – Это готы в склепах и всё такое…

Он берет меня за плечи и тащит к огромному зеркалу к раздвижной двери шкафа-купе. Ставит меня перед ним, а сам тут же за моей спиной. Руки держит на моих плечах, довольно сильно сжимая. Чтобы не сбежал, что ли?

– Смотри.

Я поднимаю глаза и упираюсь в наши с ним отражения в зеркале. Обидно… Он выше на целую голову и раза в два, если не больше, шире в плечах. Смотрю… Внимательно так смотрю. Да, контраст налицо. И не скажешь вообще, что мы хоть каким-то боком родственники. Он весь такой… И я… ТАКОЙ! Волосы у меня иссиня-чёрные, падают в длинной рваной стрижке до плеч, подчёркивая бледность кожи. Под чёлкой в правой брови штанга, серёжка колечко на нижней губе, еще по серёжке гвоздику в каждом ухе. И как последний, решающий, убийственный штрих – густо накрашенные и подведённые светло-карие глаза.

Стою и смотрю на это безобразие (хотя мне очень даже нравится), а у самого так и чешутся руки какую-то гадость отколоть. И я отколол. Контрольный выстрел, так сказать. Показал нашим отражениям в зеркале язык. А на языке, опять же, шарик штанги.

– Пиздец… – повторил Ангел уже во весь свой волшебно хрипловатый голос, ничуть меня не стесняясь.

Отпустил мои плечи и пошёл на выход из комнаты. Наверное, ему даже стоять рядом со мной неприятно. На пороге обернулся и еще раз пренебрежительно окинул меня взглядом.

– У тебя есть час, чтобы смыть всю эту хрень и выйти к обеду в более человеческом виде.

И громко захлопнул дверь за собой.

Я опять уставился в зеркало. Поправил упавшую на глаза чёлку. Повертелся, оглядывая свои драные чёрные джинсы и такую же чёрную футболку с ярко-зелёной мордой инопланетянина на всю грудь. Потоптался своими старыми чёрными кедами по новому белоснежному ворсистому ковру и вздохнул. Меняться я не собирался – ни за что и не для кого. Даже мама сильно не возмущалась (только про косметику пару раз лекцию почитала), а тут этот. Тоже мне, правильный нашёлся.

Я быстренько разделся, кое-как побросав вещи на аккуратно застеленную кровать, и пошёл осваивать ванную комнату.

Я так пригрелся и обомлел в горячей воде, что вообще про время забыл. Вылезать жуть, как не хотелось, но остаться без обеда – тоже не вариант. Мало ли у них тут, как в армии: кто не успел…тот ждёт ужин.

Вещи мои ещё не принесли, поэтому особо не заморачиваясь, я натянул то же в чём приехал. По-быстрому просушил полотенцем волосы и даже думал подкраситься, чтобы больше «позлить брата», чем для себя, но услышал робкий стук в дверь… Опа… Это кто там так?

Закидываю влажное полотенце на шею и босиком с полурасстёгнутыми джинсами тащусь открывать.

На пороге женщина в чёрном форменном платье и аккуратно убранными в пучок смоляными волосами. На вид лет тридцать, может больше немного.

– Что? – вышло по-моему немного грубовато, но я же не виноват, что меня не учили с прислугой разговаривать.

– Май Эдуардович спрашивает, спуститесь ли вы к обеду.

От того, с каким серьёзным лицом она произнесла «Май Эдуардович», я чуть не заржал. Но вовремя остановил себя. Ещё обидится.

– Скажите, я уже спускаюсь, – женщина поторопилась уйти, а я прикрыл за ней дверь, улыбаясь во все тридцать два.

Надо же, Май… А я и имени его не знал. Может адвокат, который мне всё объяснял его и озвучивал, только видимо я благополучно пропустил эту часть его трепни. Интересно, а как сестру зовут?.. Последний раз бросаю взгляд в зеркало. Эх жаль, не успеваю накраситься. Ну ничего, пусть «любимый» братишка порадуется. Не часто ему придётся такое наблюдать в будущем. Уже на ходу застёгиваю джинсы и кое-как, причесав пальцами влажные волосы, выскальзываю за дверь. Кеды я не надевал, поэтому чувствую себя привидением, бесшумно ступая по полу босыми ногами.

Внизу лестницы останавливаюсь. Где же они тут едят?

Заглядываю за дверь, которую приметил вначале. Да, тут действительно кухня. Но если тут кто-то и ест, то только сами кухарки и прислуга. Это я догадался по скромненькому небольшому обеденному столу и мужику в чёрном костюме за ним. По виду – охранник. Кажется, я даже видел его у ворот, когда приехал.

– Я заблудился у вас тут, – тяну лениво, а мужик отодвигает от себя чашку, то ли с кофе, то ли с чаем и смотрит на меня с интересом.

– А куда шёл? – голос у него подстать его работе, громкий и серьёзный.

– Обедать…

– А-а-а… Так тебе пацан налево в арку.

Его «пацан» меня порадовало, и я дружелюбно улыбнулся. Люблю простых людей. Даже произнёс: «Спасибо.»

– Обращайся, если что, – мужик опять принялся за свой напиток, а я пошёл искать арку, за которой наконец-то удовлетворю свой урчащий желудок.

Долго искать не пришлось, я просто услышал знакомые голоса и пошёл на них. Но я был бы не я, если бы не позволил себе немного подслушать. Тем более речь-то была обо мне.

–…и что ты о нём думаешь? – всё-таки приятный у неё голос.

– Думаю, что порки ему по жизни очень не хватало.

– Это конечно так, только вот… потянешь ли ты порку?

Но, не поздно ли уже? Парню пятнадцать…

– Да хоть двадцать. Мозги вставить никогда не поздно.

«Ага, конечно, помечтай. Мозги он мне вставит. Да я скорее их тебе вынесу»

– Что отец думает по этому поводу, Май?

– Отцу похер. Лишь бы не на его шее. Взвалил на нас это недоразумение и развлекайтесь детки.

Я и раньше-то не питал особых иллюзий по поводу папашиной ко мне любви, но всё равно было немного обидно.

– Как бы это развлечение чего-то не выкинуло. Слишком уж у него непредсказуемый вид. Хотя краситься умеет, мне понравилось, – девушка засмеялась.

– Ну, Майя, какое понравилось! Это вообще чёрти-что и сбоку бантик. Он же не девчонка манерная.

«О как, она тоже Майя, что ли? Не богато было с фантазией у их родителей»

– Ну…

– И без ну, зай. Мне стыдно будет с таким братом в школе показываться. А мне его, между прочим, возить и забирать.

«Ну ты и придурок, Ангел. Я тебе это припомню – как пить дать.»

 – Ну хочешь я…

 – Нет, не хочу. К тому же ты утром просыпаешься с трудом.

 – Это смотря, как ты будишь…и как укладываешь…

Я навострил уши. Мне показалось или это был звук поцелуя? Подаюсь немного вперёд. И тут, как назло, цепляю край полки у стены с какими-то странными статуэтками, похожими одновременно на животных и на неопознанных инопланетных существ. Подозреваю, что дорогих. Одно из этих «вершин искусства» закачалось и с неимоверным грохотом свалилось на пол. Хорошо хоть не разбилось… Но вот стоять и греть уши на такой интересный разговор я уже не мог. Пришлось нацепить бодрую моську, сделать вид, что я только-только спустился и прошествовать в столовую, если так можно было назвать шлепки босыми ногами по сверкающей прохладной плитке.

====== Май : Вот и познакомились. ======

В коридоре, что-то громко упало, и мы с сестрой повернулись на звук. Буквально через секунд пять в проходе арки, ведущей в столовую, появилось это чудо. Мордашка сияет невинностью, лыба до ушей и ни грамма КОСМЕТИКИ!!! Я тут же, без зазрения совести, начал его разглядывать. Черты лица слишком правильные, как для парня: тонкий, слегка курносый нос, высокие скулы, раскосые, чем-то похожие на кошачьи глаза и аккуратный ротик. Интересно, но без косметики он больше походил на девочку подростка, чем на особь мужского пола. Оказывается, именно «боевой раскрас» на лице придавал ему мужества. Хотя, «мужество» и рожа в косметике явно и рядом не стояли. Скорее всего, в накрашенном виде он выглядел просто взрослее, что ли… Сейчас же, казался просто ребёнком, даже на свои несчастные пятнадцать не тянул. Хотя, если мне не изменяет память, в следующем месяце уже шестнадцать.

 – Привет, – чудо попыталось улыбнуться нам обоим и прошлёпало босыми ногами, усаживаясь за стол справа от меня.

Какого? Смотрю на его голые ступни, которые он тут же подвернул под себя на стуле и уселся на них сверху попой, на его всё ту же футболку с дебильным рисунком. Волосы влажные, значит в душе всё же был, да и пахнет свежестью соответственно. Почему же тогда не переоделся?

– Привет, – говорю спокойно, уговаривая себя не злиться. – У тебя что, больше нечего надеть?

– Есть. Но мои вещи ещё не принесли, – парень посмотрел мне в глаза, и я чуть воздухом не подавился, столько неприязни там было. – Или мне пойти самому поискать свой чемодан?

– Не нужно, – я бросаю взгляд на Майю, интересно она заметила?

Моя красавица сестричка оказывается, как и я, тоже сидела с удивлением разглядывая естественность нашего нового младшего брата.

– Такой милашка, – выдаёт она чуть ли не с восторгом, а мелкий моментально меняется в лице, кривится, как от кислого лимона, и утыкается в свою тарелку.

Так вот оказывается в чём наша проблема. Нам не нравится собственная внешность, и поэтому мы её уродуем всякими колечками, шариками и крашеными глазами. В начале я думал на нём ещё и тональный крем, но сейчас вижу, что кожа сама по себе гладкая и бледноватая, с едва заметным детским пушком на скулах.

– Разве трудно выглядеть хотя бы вот так? – я придвигаю свою тарелку в надежде пообедать, пока всё не остыло.

– Как так? – в его голосе одно ехидство.

– Нормально! – повышаю голос совсем немного. – Как парень… Ещё бы побрякушки твои снять…

– Можешь налюбоваться наперёд на мою «нормальность», потому что я обещаю, что это последний раз, больше такого удовольствия я тебе не доставлю, – парень вскочил, готовый уже убраться из-за стола.

– Сядь! – как он умудрился так быстро вывести меня из себя? Я почти кричу: – Сядь на место!

– Или что?! – да что он, вообще без инстинктов самосохранения?

– Посмотришь…

– Уже хочу! Давай!

– Мальчики… – пытается вклиниться Майя, но меня уже понесло.

Хватаю за шкирку мелкого засранца и, несмотря на его сопротивление, тащу на выход в коридор по лестнице вверх. И только когда за нами закрывается дверь его комнаты, швыряю, как тряпку на кровать. Ну спасибо тебе, папуля, чувствую ты изрядно добавил мне испоганенных нервов своим внебрачным чадом.

– Ты… мелкая дрянь! Ещё раз откроешь на меня рот в таком тоне, я за себя не ручаюсь.

– А я тебя и не боюсь! – сползает с постели, поправляя на себе одежду. – Мне на вас всех по хуй!

Вот же, блять! К чёрту самообладание! В два шага преодолеваю расстояние между нами и опрокидываю его обратно на покрывало, недвусмысленно хватая рукой за горло. Второй упираюсь ему в грудь, прижимая к матрасу. Такой мелкий, как бы не сломать чего… Хрипит, втягивает минимальное количество воздуха, которое я ему позволяю, и смотрит прямо мне в глаза. Не вырывается, не пытается что-то сказать, просто смотрит. Но как! Столько злости, ненависти, брезгливости – я не видел ещё ни в одном взгляде. Если бы он мог убить одними глазами, я бы уже лежал остывающим тельцем у его ног.

– В этом доме хозяин Я, – стараюсь говорить чётко, смотря ему прямо в лицо. – Тут живут по моим правилам, и раз ты теперь тоже здесь живёшь, то ты будешь их соблюдать.

– Или? – хрипит сквозь сдавливающие пальцы, и я чувствую под ладонью, как двигается звук в его горле.

Действительно, а что я ему сделаю? Отругаю? Побью? Запру в подвале?.. И тут у меня возникает оригинальная мысль.

– Я тебя выпорю. По-настоящему.

– Читай по губам, братец… Пошёл на хуй!

У меня даже пальцы непроизвольно сильнее сжались на его горле. Мелкий подавился воздухом и начал отцеплять мою руку от своей шеи. Получалось у него крайне плохо, поэтому он начал помогать себе ногами, выкручиваясь, в надежде помочь себе хоть так. А я, не ослабевая хватки, (я точно знал что делаю, поэтому за его жизнь не волновался) начал расстёгивать и высвобождать из шлеек свой ремень.

Парень видимо понял мою задумку и утроил свои усилия. Нажимаю немножко сильнее и вижу, как его глаза туманятся, он немного притихает. А я, воспользовавшись его, в прямом смысле этого слова, придушенным состоянием, без проблем переворачиваю слабо сопротивляющееся тело лицом в кровать. Одной рукой удерживая его за затылок, не даю поднять голову, ногой прижимаю его ноги, тогда как второй рукой стягиваю с него дурацкие джинсы. Как только до объекта моих воспитательных работ дошло, что я собираюсь делать, он прям взвыл. Таких матов я наверное и не слышал никогда. Только сильнее ткнул его лицом в покрывало, чтобы заглушить поток брани и наконец-то стянул ему штаны до колен. Белья на нём не оказалось, что значительно упростило мне задачу.

Прижимая его к мягкой поверхности, я провёл ладонью по гладким, аккуратно-маленьким ягодицам, успокаивая. Он замер, явно ошарашенный моим поведением, на что я, собственно, и рассчитывал. Я тут же заношу руку с ремнём над головой и со всего размаха опускаю.

Один раз… Второй… Третий… Пятый… Парень уже не вырывается, не ругается, на чём свет стоит. Сжался и молча принимает мои удары. Терпит, уже сам утыкаясь носом в кровать, а я вдруг понимаю, что уже и не держу его совсем, просто с размахом опускаю широкую полоску ремня на его покрасневшую кожу… Десять…

Выпрямляюсь и сползаю с кровати. Почему-то чувство, как будто били меня. Заправляю ремень обратно в брюки. Мелкий лежит всё так же лицом вниз, не шевелится, не пытается хоть как-то привести в порядок свою одежду.

Наклоняюсь и сам аккуратно натягиваю расстёгнутые джинсы ему на бёдра, стараясь не задеть при этом алых полосок. Не изверг же я в самом-то деле.

Не поворачивается. Молчит. Ну что же, тогда последнее слово будет за мной. Опускаюсь ещё ниже прямо к его уху, улавливая яблочный запах шампуня от его волос.

– Запомни, малыш, в этом доме я главный. Или ты живёшь по моим правилам или ты не живёшь тут вообще. Или же как третий вариант – ты отхватываешь за свои выебоны. Выбирать тебе… – я касаюсь пальцами его волос и зачем-то убираю их в сторону с лица. Глаза зажмурены, на щеках румянец, губы плотно сжаты.

Уже почти в дверях оборачиваюсь и решаюсь поинтересоваться напоследок:

– Ты меня понял… Эмиль? – специально выделяю его имя.

– Третий вариант мне подходит… – слышу чёткое и спокойное.

О Боже… Отец, за какие грехи ты наказал меня этим чудовищем? Почему и зачем ты скинул на меня своё непутёвое, неуправляемое чадо, а сам свалил, как всегда оправдываясь работой и занятостью…

====== Эмиль : Школа, дело тонкое. ======

Ненавижу!.. Ненавижу!.. Чтоб ты сдох, тварь!!! Задница немилосердно горела, горло першило, слёзы то и дело наворачивались на глаза. Но я держался, держался, пока этот придурок не закрыл за собой дверь. Потом просто дал волю чувствам, и тёплые дорожки беспрепятственно потекли, смешиваясь с прилипшими к лицу, спутанными волосами. Это всё, на что меня хватило. Я просто лежал молча в той же позе, что он меня оставил, всё так же с надетыми, но не застёгнутыми штанами. Не двигался, не выражал никаких эмоций, не подвывал в рыданиях. Просто тишина, пришибленный произошедшим мозг, и слёзы.

К ужину я, ясное дело, не спустился. Причины на то было две: я просто не представлял, как сяду с ЭТИМ за один стол и… просто не представлял, как сяду, потому что сделать это было ощутимо больно.

Я уже вдоволь налюбовался в зеркале на его труды, сменил джинсы на мягкие трикотажные штаны, которые обычно таскал дома, (мои вещи, наконец-то, соизволили принести) десять раз перевернулся с живота на бок и обратно, переключая телик, а злость всё не проходила. Я конечно парень не глупый и где-то понимал, что частично заслужил. Но не так и не таким способом… Да лучше бы он мне в морду врезал! Ходить с фингалом было бы приятнее в сто раз, чем с исполосованной задницей.

В животе урчало, напоминая, что обед я едва попробовал, а к ужину меня не позвали. Спуститься самому мне, конечно же, не позволяла гордость.

Кое-как досидев до одиннадцати, я уже во всю предчувствовал свою скорую гибель от голода. Поэтому решение сделать рейд на кухню пришло само собой.

На лестнице тишина и приглушенный свет лампы. Я опять босиком… А что? Зато тихо. Крадусь к заветной двери, как заправский шпион, нервно облизывая языком верхнюю губу, отчего серёжка на языке едва слышно стучится о краешки зубов. Прислушиваюсь. Говорит женщина и мужчина. Голос едва уловимо знакомый. Приоткрываю дверь совсем немножечко, так, чтобы заглянуть внутрь.

За столом уже знакомый мне охранник и полная женщина неопределённого среднего возраста. Мужик опять что-то пьёт, а тётка пытается скормить ему пару булочек из тарелки рядом. Я бы и сам не отказался, пахнет выпечкой даже сюда.

Мужик замечает меня первым. Всё-таки рабочие навыки видно сработали.

– Заходи, пацан.

Я тут же приоткрываю дверь шире и довольно заваливаюсь в кухню. Какое к чёрту смущение, если жрать хочется безбожно.

– Добрый вечер, – всё же я не полный неандерталец, да и кормить меня тут скорей всего будут, так что добрый тон не помешает.

– Как тебе у нас? – мужчина с интересом смотрит на меня.

– Ничего так… – я сажусь за стол и начинаю гипнотизировать тарелку с выпечкой взглядом.

– Голодный? – охранник пододвигает тарелку ко мне ближе. – Бери, – и уже женщине за столом. – Ольга, налей пацану молока.

Та встаёт и, причитая о глупых голодающих детях и о невнимательном хозяине, начинает копаться в холодильнике.

Вскоре передо мной стоит пара горячих бутербродов с сыром и толсто нарезанными кусками мяса сверху, стакан тёплого молока с сахаром (я так люблю) и всё те же булочки на тарелке, правда уже не три, а только две, я же голодный…

Ольга смотрит на меня с умилением, при этом тщательно следя, чтобы я съел всё. Мужчина всё с тем же интересом, что и днём.

– Ты бы не изводил его так, парень… – я чуть не подавился очередным куском бутерброда, а мужчина продолжил. – Май Эдуардович не плохой человек, только если к нему по нормальному.

– А если нет… Не по-нормальному? – успеваю ляпнуть я, прежде чем заткнуть рот едой.

– Он такой же, как его отец… Ваш отец. Не терпит неподчинения. В разумных пределах конечно, – мужик вздыхает. – Не знаю, что у вас там приключилось, но когда он спустился обратно… досталось всем. Даже Майе Эдуардовне, что вообще из ряда вон…

– Мне жаль… – я опускаю глаза в стакан с почти допитым молоком.

– Вы очень похожи, – и видя моё непонимание добавляет. – Нет, не внешне, по характеру. Ты не уступишь, а он тем более. Но тут, парень, дело обстоит так, что хозяин он. Он главный.

– А как же… отец? – мне с трудом далось это слово.

– Эдуард Алексеевич тут не живёт, это не его дом, а его сына… Старшего. Его особняк в другом конце города, но он там практически не бывает, всё по работам да разъездам.

– Я его видел только раз… – зачем-то говорю я, и получается как-то грустно, хотя мне же вроде пофиг на этого мужика, который зовёт себя моим отцом.

– Поверь, пацан, они тоже видят его не часто, – под «они» он скорее всего подразумевал близнецов. – Может поэтому и выросли такими… – он замолкает и подливает себе кофе из кофеварки на столе.

– Меня это не касается, – решаю завершить эту «поучительную» беседу я. Бутерброды съедены, молоко выпито, последняя булочка уже просто не влезет в меня. Пора бы и прощаться со столь гостеприимной кухней.

– Ещё как касается. Хотя бы сделай вид, что подчиняешься, парень. Май умеет убеждать, поверь, даже если при этом приходится делать кому-то больно…

Моя обиженная задница напомнила о себе тут же неприятной тупой болью. Вот уж точно пора прощаться.

Я поблагодарил парочку за поздний ужин и поспешно свалил назад в свою спальню.

*

Школа оказалась новым трёхэтажным зданием, построенным в форме буквы «П». Недавно выкрашенные стены, везде чистота. В коридоре на первом этаже картины. Видимо копии каких-то известных художников. Я в этом не разбираюсь, но несколько знакомых полотен, которые я видел в каком-то журнале было.

Директор оказался довольно приятным старичком. Закрыл глаза на мой пирсинг и накрашенные глаза, только попросил собирать волосы в хвост, чтобы не мешали на уроках писать. Он же самолично проводил меня в мой класс. Представил классную руководительницу, Татьяну Александровну, и только после этого покинул мою персону.

Класснуха никак не подала виду, что среагировала на мою неформальную внешность, а вот класс зашептался, кто-то захихикал, кто-то тихонько присвистнул.

– Ну что же, – подала голос учительница, после того как вызванный мною шум немного стих. – Давай знакомиться.

Я подошёл ближе к её столу, но всё так же молчал.

– Как тебя зовут? – спросила она, как маленького, хотя я уверен уже давно знала и как, и откуда, и почему.

– Эмиль… Эмиль Шелест, – я решил ей подыграть и не обижаться на столь «милое» к себе обращение.

– Ну что же… Ребята, теперь Эмиль будет учится в нашем, 10 -Б классе. Надеюсь вы найдёте общий язык и даже подружитесь.

«10– Б» дружно захихикал, а с дальней парты, (к сожалению я не успел заметить откуда именно) прозвучало:

– С нашей Мальвиной уж точно подружатся!

Я улыбнулся едва заметно. Интересно, кто из сидящих девчонок удостоился такой клички?

Мальвиной оказалась девушка с совсем обычным именем «Маша» и далеко необычной внешностью. Я даже растерялся на несколько минут, когда она запыхавшись влетела в класс, кинув «Извините Тань Александровна», и быстренько уселась на переднюю парту рядом с какой-то кудрявой блондинкой. Сказать, что я был поражён, это вообще не сказать ничего. Я только и успел заметить длинные, ярко-голубые волосы и глаза, подведённые синим, а ещё небольшое колечко сбоку в носу.

Парень, с которым я сел рядом, черноглазый брюнет, легонько подтолкнул меня в бок и произнёс что-то типо: «Ты не один такой». Совсем не злобно, кажется даже удовлетворённо.

Я ещё раз окинул взглядом класс, уже повнимательнее, вглядываясь в лица. И меня крайне удивило то, что никто не смотрел на меня презрительно или со злостью. Ребята, с которыми я встречался взглядом, либо слегка улыбались в ответ, либо подмигивали ободряюще.

«Вот так нежданчик, да, Эмиль?.. Ты рассчитывал развернуть войну по всем фронтам, а тут оказывается армия-то на твоей стороне.»

Я вдруг совершенно успокоился. Да, неожиданно, но намного лучше, чем предполагаемые мною разборки.

Остаток урока я витал в облаках, не слушая учителя и пялясь в тонкую спину в бледно-розовой футболке, с рассыпавшимися по ней голубыми локонами.

====== Эмиль : ” Босс ” в юбке. ======

– Что хмуришься, друг по несчастью? – голубые пряди упали на мою открытую тетрадь, так низко она наклонилась над партой.

Я поднимаю глаза и встречаюсь с её, почти такими же голубыми, как волосы глазами. Первое впечатление: красивая, наглая и совсем маленького роста.

 – Друг? – я стараюсь выдержать её взгляд, в котором мелькают смешинки и не заулыбаться в ответ.

 – Ну так… – она многозначительно показывает указательным пальцем на себя, потом им же на меня. – Не боись, в обиду не дам.

Честно говоря, я слегка опешил от такого заявления. Да она даже тоще, чем я, и уверен минимум на пол головы ниже. Вот только не хватало ещё, чтобы девчонки меня защищали.

 – Я и сам себя в обиду не дам.

 – Смелый мальчик. Только вот надо быть умным, а не смелым. Твоя побитая мордашка никому тут не нужна, особенно тебе самому… Или ты у нас любитель боли? – наклоняется ещё ниже, так, что чувствую запах её духов, мягкий, ненавязчивый.

 – Я нормальный, – звучит немного странно, учитывая мой вид.

 – Все мы тут нормальные в некоторой степени, – девушка звонко смеётся, обводя рукой класс.

Только сейчас я замечаю, что после урока ушла только учитель, все остальные остались в классе и сейчас не скрываясь слушают наш диалог.  – Я староста, зовут Маша, для хороших друзей – Мальвина, – девушка уселась на край моей парты, закинув ногу на ногу, а я постарался не сильно глазеть на её бёдра, выглядывающие из-под короткой синей юбки. – Ребята у нас в классе неплохие, после меня к тебе привыкнут быстро.

 – А к тебе что ли долго привыкали? – сам не понимаю, зачем почти хамлю. Просто эта персона заставляет меня чувствовать себя неуютно.

Кто-то за моей спиной громко заржал, остальные тоже подхватили смешками.

 – Это кто к кому ещё привыкал, – Отозвался мой сегодняшний сосед по парте. – Мальвина в первую же неделю наградила почти пол класса бланшами.

Я удивлённо вскинул брови. Вот это вот недоразумение (про себя я тоже так думал иногда) смогло ударить кого-то? Терминатор в юбке, блять…

 – Ты не кривись так, – это рыжая «ботаничка» в очках с первой парты от двери. – Машка у нас борьбой, между прочим, занимается.

Я опять перевёл взгляд на «Машку». Сидит, слегка помахивая ножками в розовых кедах. Ни тебе злости на такое недоверие с моей стороны, ни обиды на моё хамство. Улыбается. Как будто мы знакомы со времён песочницы. Я тоже улыбнулся. Потому что нельзя не улыбнуться, когда твои одноклассники оказались не такими уж плохими ребятами.

* * *  – Вот скажи мне, мальчик Эмо, ты что прячешься тут? – Мальвина появляется из-за угла и нахально берёт у меня с губ только прикуренную сигарету. Затягивается и, как ни в чём не бывало, возвращает, я едва успеваю прихватить фильтр губами, чтобы не упала.