Текст книги "Танец на волчьем берегу (СИ)"

Автор книги: Happy demon

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

Лицо обжег горячий вздох, и я едва не заскулила от боли и ужаса, уставившись в пылающие алым огнем глаза, находящиеся напротив меня. Виски сдавило стальным обручем, перед взором все потемнело, и я лишь краем уха услышала, как захлопнулась тяжелая дверь за спиной выскочившей из подвала Кайли.

– Ты меня разочаровала, – Гордон даже голоса не поднимал, а все тело уже обожгло ледяным холодом. Как и новообращенная бета несколькими минутами ранее, я тщетно пыталась освободиться, ощущая, как бежит по руке алая кровь, оглушительно капая на холодный пол, а растущие перед глазами черные точки никак не позволяли сосредоточиться.

Волчица раненым зверем взвыла где-то в груди, доставляя почти физическую боль, и мне на мгновение показалось, что я чувствую отголоски чужих эмоций, нахлынувших на сознание.

– И я очень тобой недоволен, моя дорогая, – словно издеваясь надо мной, вервольф подался ближе, почти касаясь моей скулы своими теплыми губам, и я едва не заскулила от отвращения, изо всех сил пытаясь отстраниться. К горлу подкатила тошнота, и на секунду я понадеялась на то, что вот сейчас мне удастся потерять сознание. – Думаю, тебя следует знать, что неповиновение наказуемо.

Стальная хватка разжалась совершенно неожиданно, и я, не успев сориентироваться, кулем полетела на пол, больно приложившись ребрами и жадно втягивая в легкие столь желанный воздух. Громко зазвеневшая цепь с силой ударила по спине, заставив смежить веки, и я рефлекторно зарычала, чувствуя, как отрастают клыки, вспоров губу. Испуганный взгляд скользнул к Гордону, отступившему на пару шагов, а внутри все болезненно сжалось, когда я увидела, как мужчина, не обращая на меня внимания, подошел к ранее незамеченному мною столу, надежно скрывая широкой спиной то, что находилось на деревянной поверхности.

В ушах набатом стучали слова альфы о грядущем наказании.

Разумеется, я знала, что за побег он меня не простит, конечно, я понимала, что стоит мне вновь оказаться в его власти, и он позаботится о том, чтобы больше я никогда не покинула этих холодных стен, однако в момент нашей первой встречи думать о чем-то подобном у меня просто не получалось. Замерев от ужаса, я просто широко распахнутыми глазами наблюдала за моим персональным кошмаром, стоящим напротив, и боялась даже пошевелиться. Наверное, мне следовало бы хоть как-то отреагировать, мне следовало вновь, как и в прошлый раз, призвать стаю, мне следовало сделать хоть что-то, а не стоять подобно пластиковому манекену!

Взгляд льдисто-синих глаз гипнотизировал, лишая воли, и думать о чем-то я просто не могла. Где-то за спиной находился шериф Стилински, даже не подозревающий о том, кого привел ко мне, где-то совсем далеко находился Дерек с остальными ребятами, увлеченно преследующий чужую стаю, и в тот момент я даже не сомневалась, что именно таковым и был план Гордона. Отвлечь альфу, дождаться, пока я буду в одиночестве, как легкая добыча… А я ведь даже дышать боялась, услышав его шепот.

Он настоятельно порекомендовал мне не делать глупостей, обещал, что легко разорвет глотку шерифу, если я хотя бы попытаюсь сопротивляться, и я прекрасно знала, что он не врет. Страх за свою собственную жизнь, за жизнь шерифа Стилински не позволял расслабиться, и я могла лишь покорно стоять, прижатая к теплому боку сильной рукой, пока Гордон любезно прощался с отцом Стайлза, пока он глядел вслед отъезжающей машине и пока он, дождавшись подходящего момента, повернулся ко мне, сбросив глупую маску.

Испуганная волчица в груди тогда взревела, предупреждая об опасности, сердце гулко ударилось о ребра, словно пытаясь их сломать, а в следующее мгновение болезненный укол обжег шею, и мир перед глазами померк, словно бы кто-то просто выключил свет.

И все, что происходило сейчас в до боли знакомом подвале напоминало мне лишь глупый, страшный сон.

– Я не хотел, чтобы до этого дошло, Тетти, – отвлекая меня от размытых воспоминаний, произнес Гордон, и я шумно вздохнула, даже не пытаясь рассмотреть, что же он делает. Что-то мне подсказывало, что ничего хорошего меня в любом случае не ожидает. – Но ты просто не оставила мне выбора.

Послышался тихий щелчок, нос задергался, уловив резкий запах гари, и раздавшееся следом мерное шипение меня совсем не успокоило. Невольно вытянув шею, я все-таки попыталась заглянуть за спину альфы, однако в то же мгновение, словно бы услышав мой мысленный призыв, мужчина обернулся, сжимая что-то в руках. Сфокусировав на незнакомых предметах взгляд, я почувствовала, как внутри словно что-то оборвалось.

Кривя губы в злом оскале, Гордон равнодушно демонстрировал мне зажженную горелку и металлическое клеймо, изображающее уже знакомый, перевернутый треугольник. Заметив искренний ужас в моих глазах, альфа негромко хмыкнул, после чего, словно бы в издевку, медленно поднес к клейму горелку, нагревая металл. Неприятный резкий запах по-прежнему дразнил обоняние, однако я попросту не обращала на это внимания.

Медленно краснеющее клеймо пугало до дрожи.

– К моему большому сожалению, с твоей меткой я не могу сделать ничего, – яростный, исполненный ненависти взгляд скользнул по волку на моем запястье, а после пересекся с моим затравленным взглядом, – однако я могу сделать тебе новую метку, чтобы ты знала, кому принадлежишь.

Медленно, упиваясь собственной силой и властью, мужчина направился ко мне, продолжая нагревать клеймо, и я, плюнув на гордость, позорно попыталась отползти как можно дальше. Отбросив в сторону горелку, Гордон рывком дернул тяжелую цепь, рванув меня к себе, сильная рука схватила металлический ошейник, заставив хватать ртом воздух, и я, не выдержав, судорожно забилась, тщетно пытаясь освободиться.

– Нет! – вспорол горло истошный крик, и я даже не обратила внимание на то, как при сильном рывке оставила в пальцах альфы прядь своих волос. – Отпусти меня! Нет, не смей!

Волчица громко, надрывно взвыла в груди, причиняя боль, спутанные волосы упали на лицо, мешая рассмотреть хоть что-то, отросшие когти заскребли по сильным рукам, пытаясь сбросить их с моего тела, а тяжелая цепь от яростных метаний обвилась вокруг лодыжки, затянувшись и причиняя боль. Горло перехватило спазмом, страх, ярость и паника огненной бурей выжгли сердце, а слабые отголоски чужих эмоций, на мгновение поутихнув, разожглись с новой силой, заставив меня захлебнуться на вздохе.

Ярость и тревога Дерека, почувствовавшего мой страх, захлестнули с головой,

собственные чувства плотно переплелись с чувствами мужчины, создавая настоящий глухой вакуум, не позволяющий соображать здраво, по ушам ударил вой собственной волчицы, а виски сжало болью. От перенапряжения перед глазами потемнело, затылок отозвался пульсацией, а из носа хлынула кровь, смочившая губы и отдавшаяся мерзкой горечью металла во рту.

На мгновение я потеряла ощущение пространства и времени, прекратив трепыхаться в чужих руках, а в следующий миг яростно взвыла, почувствовав, как левое запястье обожгла острая боль.

Из глаз брызнули слезы, вой сорвался на отчаянный, мерзкий взвизг, от которого мне самой стало не по себе, а мир перед глазами опять подернулся лазурной пеленой, когда инстинкты вырвались из-под контроля, буквально сводя меня с ума и заставляя уподобиться дикому зверю. Когти раздирали чужую плоть, острые зубы до крови сжимали губы, сквозь которые прорывался болезненный вой, и я даже не заметила, как Гордон рывком оттолкнул меня на кровать, отступив на несколько шагов.

Сжавшись в маленький комок и глотая слезы, смешанные с кровью, я распахнула мутные от лазурной пелены глаза и размытым взглядом уставилась на собственную руку, кажущуюся абсолютно чужой. На бледном, дрожащем запястье кричаще-алым пятном выделялось свежее клеймо, изображающее перевернутый треугольник. Руку жгло огнем, боль сводила с ума, и единственное, чего мне хотелось, это потерять сознание и не видеть того, что происходит вокруг. Глупое, совершенно детской желание забиться в угол и с головой укрыться одеялом, дабы спрятаться от внимательного взгляда Гордона, стоящего в паре шагов и равнодушно наблюдающего за моей болью.

Волчица металась в груди загнанным зверем, и тихое эхо чувств Дерека все еще жгло грудную клетку, заставляя дышать глубже.

– Оно заживет, – прошептала я, словно в бреду, желая убедить то ли его, то ли себя в том, что все обойдется. – Ожог заживет, ты ведь знаешь.

– Ничего страшного, – альфа легко пожал плечами, отложив клеймо и горелку на стол, а после подошел ко мне, опустившись на корточки возле моей головы. Не обращая на него внимания, я по-прежнему рассеянно всматривалась в ненавистный треугольник, чувствуя, как бегут по лицу горячие слезы. – Как заживет, я поставлю его еще раз. И так будет повторяться до тех пор, пока ты не осознаешь, кому принадлежишь.

Яростный взгляд, исполненный ненависти и злости метнулся к ненавистному лицу, однако Гордон, мало обратив на это внимание, легко, буквально издевательски погладил меня по волосам и поднялся на ноги, широким шагом направившись к двери. Заскрежетал замок, хлопнуло о косяк тяжелое дерево, и я осталась в гордом одиночестве, даже не пытаясь бороться со сковавшей тело болью.

Крепко смежила веки, чувствуя, как колотит изнутри холодная дрожь, а после здоровой рукой потянула на себя теплое одеяло, укрывая дрожащие плечи. Задела жгущее клеймо, вновь не сдержав брызнувших из глаз слез, а после, превозмогая боль, с силой прижала руки к груди, слыша, как колотится собственное сердце. Мне казалось, что чем сильнее будет боль, тем скорее я потеряю сознание, и отчаянно хотелось, чтобы это произошло.

Судя по тому, как спустя несколько мгновений померк перед глазами мир, я была не так уж и неправа…

========== Часть 17 ==========

Горячий стейк, щедро приправленный пряными травами, пах просто одуряюще, однако кусок в горло совершенно не лез, и я, поджав губы, решительно отодвинула от себя тарелку с ужином, упрямо сложив руки на груди и почти привычно подпирая спиной холодную стену.

– Думаю, от того, что ты не будешь есть, Гордон не слишком обрадуется, – хмыкнула сидящая в мягком кресле Кайли, отвлекшись от своей порции, которую девочка, в отличии от меня, поглощала с большим аппетитом, подобрав под себя ноги и то и дело отбрасывая лезущие в лицо непослушные волосы. Я в ответ только скривилась, демонстрируя внушительный оскал.

– Этот ублюдок может катиться к черту, – сорвалось с губ неуважительное рычание, заставившее рыжеволосую самочку украдкой усмехнуться. Надежно спрятавшись за дверью подвала, который для меня был темницей, а для нее – хилым островком спокойствия, девочка могла не скрывать того, что, как и я, ненавидит своего альфу. – Мне от его настроения ни холодно, ни жарко.

– Это пока он не пришел к тебе в очередной раз, – Кайли громко фыркнула, покачав головой, а после, перехватив мой внимательный взгляд, понятливо уставилась в свою тарелку, отправив в рот очередной кусок мяса.

В подвале было лишь маленькое, зарешеченное окошко, за которым луна сменяла яркое солнце, позволяя определить, сколько времени прошло, однако я совсем за этим не следила, куда больше сосредоточенная на том, что происходило в доме Гордона, в котором я вновь, как и три долгих года до этого, была лишь пленницей. Жизнь, только заигравшая новыми красками, вновь стала болезненно-серой, буквально невыносимой, и я неожиданно для самой себя просто смирилась, чувствуя, что ничего больше мне не остается.

Гордон приходил ко мне не так, чтобы уж очень часто, словно бы не желая видеть мою скромную персону, и единственное, что ему от меня требовалось, это лишь вновь унизить, вновь показать, насколько я слаба и ничтожна по сравнению с ним. Унизительная метка на левом запястье напоминала о минутной слабости, однако довольно быстро исчезала, растворяясь на бледной коже. Впрочем, особой радости мне это все равно не приносило – стоило только алым полосам исчезнуть, как мой персональный кошмар возвращался, дабы сдержать свое обещание и вновь заклеймить свою бету.

Даже сейчас, после того, что случилось, он все равно упрямо продолжал считать меня частью своей стаи, не забывая напоминать об этом каждый раз, когда наши взгляды пересекались.

Кроме своего мучителя я не видела больше никого из стаи, и на протяжении всего этого времени я общалась только с Кайли, которую Гордон приставил ко мне, чтобы…

Честно признаться, я не знала, зачем он это сделал, потому что сама никакой пользы в постоянном присутствии в подвале рыжеволосой волчицы для альфы я не видела.

Убедившись в том, что я больше не пытаюсь ее убить или напасть, девочка очень быстро пообвыкла, и не прошло и пары дней, как она, до ужаса напоминая мне одного моего вихрастого говорливого друга, уже болтала без умолку, рассказывая и о себе, и о жизни в поместье, которое после моего побега успело измениться. Даже не пытаясь вытянуть из Кайли какие-либо сведения, я очень быстро узнала, что ей всего лишь пятнадцать лет, и что Гордон подобрал ее на улице, куда она сбежала от отчима-пьяницы, нередко поднимающего на нее руку. Идти девочке было особо некуда, а альфа предлагал ей кров и еду, поэтому ребенок согласился, пусть все происходящее ее изрядно и пугало, начиная от самого Гордона и заканчивая подобранной им стаей.

После нападения охотников на дом почти все беты мужчины были убиты, и он, стремясь подняться в своих собственных глазах и глазах жалких остатков своей стаи, кусал новых людей, почти не разбирая, кто они и чего хотят. Ему опять нужна была стая, ему нужны были беты, и собрав их всего за каких-то несчастных два месяца, Гордон решил прийти за мной, за недостающим фрагментом больной пародии на семью, которую он так старательно создавал.

Как всегда, мнение и желания других его совершенно не интересовали.

Услышав тихий, судорожный вздох, я отвлеклась от своих размышлений и покосилась на Кайли, сидящую напротив. Справившись со своим ужином, девчонка, по-прежнему поджав под себя ноги, удрученно посматривала в сторону постепенно темнеющего маленького квадратика зарешеченного окошка, а узкое бледное лицо с каждой минутой мрачнело все сильнее. Сегодня она была на удивление молчалива, и от моего внимания не ускользнуло то, что Кайли чем-то встревожена.

– Что случилось? – поинтересовалась я, в упор уставившись на самочку. Дождалась, пока она повернется ко мне, удивленно приподняв брови, а после качнула головой, предупреждая, – я ведь вижу, что что-то не так. Поделись, я помогу. Если для этого не придется выходить за пределы подвала, разумеется, – для наглядности я подергала тяжелую стальную цепь, которая была достаточно длинной, чтобы я свободно передвигалась по подвалу, но недостаточно, чтобы выйти за дверь.

Кайли невольно дернула уголком губ в подобии улыбки, однако тут же вновь удрученно вздохнула, подпирая рукой подбородок и тоскливо ковыряясь вилкой в уже пустой тарелке. Нахмурилась, покосившись на меня, поджала губы, увидев, как я в ожидании сложила руки на груди, после чего неохотно объяснила:

– Сегодня полнолуние.

Мой взгляд тут же скользнул к темнеющему квадрату неба, а по телу невольно пробежалась горячая дрожь, от которой стало не по себе. Сидя в подвале, я потеряла счет времени, и совсем не ожидала, что эта страшная ночь уже так близко. Разумеется, я прекрасно помнила об этом еще до похищения, и мы даже разговаривали об этом с Дереком, когда я попросила его вновь проследить за мной, чтобы я не наделала беды, пусть даже и смогла вернуть над собой контроль в прошлый раз, но…

Сейчас Дерек далеко, а я вновь в месте, где полнолуние всегда ассоциировалось у меня с безумием. Из всей стаи контролировать себя умел лишь Гордон, другие просто не считали нужным заниматься подобной ерундой, искренне считая, что такова их природа, и что не стоит себя ограничивать, и обычно мы сходили с ума все вместе, а я была на цепи, запертой в подвале, дабы не навредить ни себе, ни другим, но сейчас, когда я научилась сохранять шаткий разум… мне просто было страшно.

Волчица приглушенно заскулила, прижав уши к голове, и тяжело вздохнула, не имея сил для того, чтобы меня поддержать.

– Мое первое полнолуние, – совсем уж убито добавила Кайли, и я вновь повернулась к ней, почувствовав некое подобие сочувствия. Уж я-то прекрасно знала, чего она боится, сама не так давно была на ее месте. Печальный опыт заставлял каждый раз бояться приближающееся полнолуние, и это совсем не утешала. – Как это было у тебя? – вскинувшись, девочка посмотрела на меня, округляя и без того большие карие глаза, от чего самочка становилась похожа на маленького, испуганного олененка. – Каким было твое первое полнолуние?

– После него мои глаза изменили цвет, – я пожала плечами, невольно поежившись от неприятных воспоминаний. Яркая картинка смазалась перед внутренним взором, и от того, что Кайли рефлекторно, скорее всего, даже не заметив этого, испуганно отшатнулась от меня, вжавшись в спинку кресла, на губах заиграла грустная улыбка. – Гордон хотел мне показать, кем я стала, хотел показать, что я принадлежу ему и его стае, и этого уже не изменить. Он привел в этот подвал какого-то мальчишку, лет двадцати, не больше, и просто запер, – я на мгновение прикрыла глаза, до малейших деталей вспоминая остекленевшие серые глаза и спутанные русые волосы, потемневшие от крови. Руки невольно сжались в кулаки, а в горле возник неприятный комок, который никак не хотел исчезать. – Я не помню, что произошло после того, как Гордон закрыл его в моем подвале, я не понимала, что делаю. А придя в себя утром, просто увидела того парнишку на полу…

Голос сорвался на шумный вздох, я отчаянно тряхнула головой, сбрасывая наваждение, после чего взглянула на Кайли, которая после моего рассказа, кажется, побледнела еще больше. Девочка чем-то напоминала мне Стайлза, она была такой же впечатлительной и эмоциональной, и я даже не сомневалась в том, что сейчас где-то у себя в голове самочка рисует самые страшные и безумные картинки, однако что-то мне подсказывало, что ее воображение совершенно отличается от того, что было на самом деле. И я совсем не хотела пугать Кайли, я не хотела, чтобы из-за меня она чувствовала себя некомфортно, но и лгать не могла.

Она должна знать, что ее ожидает.

– Все и правда так плохо? – хрипло произнесла девочка, поджав дрожащие губы и вдруг подавшись вперед, а я, пожав плечами, невольно потерла татуировку, сверкающую алыми глазами. Это нехитрое движение, робкое ощущение тепла, исходящего от метки, поддерживало меня на протяжении всего этого времени и позволяло дышать глубже.

– Знаешь, один человек научил меня одной мантре, – я невольно улыбнулась, вспоминая тихий, пробирающий до дрожи голос и надежные, теплые объятия. – Она нехитрая, и совсем простая – альфа, бета, омега. Он говорил, что все это неразрывно связано, что альфа всегда может стать бетой, бета – омегой, а омега – альфой. Нужно просто постоянно повторять это в полнолуние, и тогда удастся сохранить контроль.

– И тебе удалось? – рыжеволосая самочка с неожиданным интересом приподняла бровь, жадно ловля каждое мое слово, а после невольно приоткрыла рот, когда я с тихим смешком покачала головой, прижав татуированную руку к груди, где размеренно и тяжело билось сердце.

– Рядом со мной был Дерек, и когда я обезумела, он сумел меня вернуть, – взгляд пересекся с внимательным взглядом алых глаз темнеющего на коже волка, и на мгновение на душе стало теплее. – Я не знаю, как все будет сейчас, когда он так далеко от меня, но… Я надеюсь, что мантра действительно поможет.

Кайли задумчиво нахмурилась, размышляя над моими словами и ничего не отвечая, а я на несколько мгновений умолкла, думая о своем. Будущее совсем не прельщало, я не была уверена, что без поддержки Дерека мне удастся удержать себя в руках, а терять разум было необыкновенно страшно. Успев почувствовать себя человеком, успев насладиться мыслью о том, что мне совершенно не обязательно становиться безумным монстром, я искренне мечтала, чтобы это полнолуние не привело к тем ужасным последствиям, о которых мне пришлось вспоминать.

– Ты не боишься меня? – невольно сорвался с губ мучающий меня вопрос, и я вновь перехватила взгляд Кайли, почувствовав себя неловко. – Я не знаю, что может произойти этой ночью, а то, что я сильнее тебя, мы уже успели выяснить.

– Уж лучше ты, чем стая безумных оборотней, – девочка невольно передернула плечами, покосившись на закрытую дверь подвала. Она теперь не запиралась, позволяя Кайли беспрепятственно заходить и выходить отсюда, а надежная цепь исключала любую возможность моего побега. – С тобой у меня хотя бы есть небольшой шанс, что ты не обезумеешь и не позволишь сделать этого мне.

В тихом голосе явственно чувствовалась дрожь, и я лишь дернула уголком губ, с сожалением понимая, что пообещать девочке ничего не могу. Судя по тому, как она робко улыбнулась в ответ, самочка все поняла и без слов.

Последующие несколько минут прошли в полнейшей тишине, прерываемой лишь завываниями холодного ветра за окном и невнятным шумом, раздающимся откуда-то с первого этажа поместья. Оборотни вовсю готовились к предстоящему полнолунию, я, не желая думать о плохом, устроилась на своей постели, накрыв ноги теплым одеялом и пытаясь отвлечься на незатейливую книжку, которую мне принесла Кайли, а сама девочка, отнесшись к моим словам неожиданно серьезно, беззвучно шептала себе под нос знакомую мантру, прикрыв глаза и стараясь дышать глубоко и размеренно. Тоненькие пальчики выстукивали по подлокотнику одним им знакомый ритм, и я чувствовала, как невольно изгибает губы сочувственная улыбка.

Малышку Кайли мне было искренне жаль, и такого безумия, в котором она погрязла из-за Гордона, она совсем не заслуживала.

За окном потемнело, кажется, еще больше, яркая лампа под потолком, чуть потускнев, разгорелась с новой силой, а на улице промелькнуло несколько снежинок. Последние пару дней снегопад и вовсе не прекращался, и я могла только представить, как занесло все подъездные дорожки к большому дому, выстроенному посреди густого леса. Пожалуй, сейчас за такое подобие консервации я Гордону была даже благодарна – думать о том, что обезумевшие от полнолуния оборотни могли сорваться с поводка и кому-то навредить, совершенно не хотелось. До ближайшего населенного пункта было далеко, и в данной ситуации успокаивало меня только это.

Альтруистом я отнюдь не была, однако и безумных убийств после того, что произошло со мной, не признавала.

В какой-то момент мелкие чернильные буквы поплыли перед глазами, заставив отвлечься от чтения, и я на мгновение смежила веки, чувствуя, как невольно учащаются сердцебиение и дыхание. Грудь сдавило стальными тисками, волчица недовольно заворчала, примеряясь когтями к ноющим ребрам, и я попыталась вздохнуть как можно глубже, чтобы успокоиться. В ушах поднялся звон, мимолетный страх обжег и тут же скрылся где-то в недрах темнеющего сознания, и я даже не заметила, как выскользнула из ослабевших рук книга, упавшая на пол.

Изо всех сил сцепила зубы, чувствуя, как медленно вырастают клыки, а перед закрытым взором пляшут синие круги, а после поднесла к губам дрожащую руку, коснувшись теплой татуировки. Алый взгляд обжег, заставив вздрогнуть, и я, почувствовав, как сердце пропустило удар, продолжила прикасаться к метке губами, ощущая, как дышать становится легче.

Волчица, заметавшаяся загнанным зверем, остановилась, внимательно прислушиваясь к ощущениям, а после жалобно, тихо заскулила, улегшись и свернувшись в маленький комочек. Пушистый хвост лег на узкую морду, скрыв лазурные глаза, и я облегченно выдохнула, решившись, наконец, опустить руку.

Сердце вновь билось спокойно и размеренно, и я невольно представила, как гордился бы мной Дерек, узнав, что я сумела справиться с собой.

Он наверняка был бы рад.

Бессвязный тихий шепот Кайли сорвался на приглушенное ворчание, и я резко вскинула взгляд, увидев, как девочка как-то странно дернулась, по-прежнему не открывая глаз. Пальцы, до этого расслабленно лежащие на подлокотнике, увенчались острыми когтями, вонзившимися в мягкую ткань, хрупкое тельце колотила едва заметная дрожь, а дыхание стало хриплым и прерывистым, что мне совершенно не нравилось. Невольно бросив взгляд на залепленное снегом окном, я скорее на интуитивном уровне ощутила скрывающийся за тяжелыми тучами серебряный диск полной луны.

– Кайли, эй, – негромко позвала я девочку, отбросив с себя одеяло и спустив на пол ноги. Подобралась, как зверь перед прыжком, а после решительно поднялась с кровати, чувствуя, как натягиваются подобно струнам нервы. Я чуяла рядом с собой молодую, сильную волчицу, мечущуюся в нетерпении, и очень сомневалась, что Кайли удастся ее контролировать. – Кайли, ты слышишь меня?

Тихо звякнула металлическая цепь, когда я сделала несколько шагов вперед, а с пухлых губ сорвалось приглушенное рычание, когда самочка учуяла мое приближение. На мгновение замерев, я решительно продолжила задуманное, и в пару широких шагов уже оказалась напротив кресла, вглядываясь в побледневшее лицо девочки, от которого схлынула вся кровь. Рыжие волосы упали на высокий лоб, пухлые губы приоткрылись, демонстрируя отросшие клыки, а на коже выступили капельки пота.

Кайли отчаянно боролась с самой собой, и это не могло не радовать.

– Эй, Кайли, посмотри на меня, – потребовала я, вцепившись в ее плечи и предусмотрительно готовясь отступить. Волчица, подчиняясь инстинктам, приподнялась в груди, настроженно навострив уши и готовясь при малейшей необходимости дать отпор. – Слышишь? Посмотри на меня!

Девочка резко подняла голову, распахнув глаза, и меня буквально обожгло расплавленным золотом, залившим молочный шоколад широкой радужки. Лицо самочки исказила гримаса, словно от боли, а прерывистое дыхание совсем не внушало доверия. Я понимала, что мне нужно что-то придумать, пока я окончательно не потеряла Кайли, а взгляд, в панике скользящий вокруг, натолкнулся на рисунок, темнеющий на моем запястье.

Идея была не ахти, но выбора у меня все равно не было.

– Где твоя татуировка? – я вновь взглянула на янтарные глаза, чувствуя, как и мои невольно меняют цвет, подчиняясь инстинктам. Близкое присутствие другого волка самочке совсем не нравилось, однако она боролась со зверем, отчаянно цепляясь за ускользающее сознание. – Метка истинной пары, где она?

– На… животе… – каждое слово срывалось на рычание, Кайли сопротивлялась самой себе, все сильнее сжимая пальцы на подлокотниках, а от ее горячего дыхания шевелились спутанные пряди волос, падающих на лицо.

Нахмурившись, я немного отстранилась и рывком приподняла теплый свитер, оголяя впавший живот и выступающие ребра. Над крепким кожаным ремнем, держащем на узких бедрах мешковатые джинсы, виднелись темные витиеватые линии татуировки, и в начале я даже не поняла, что она изображает. Присмотрелась повнимательней, сузив глаза, а после с удивлением осознала, что на бледной коже, оплетая множеством тонких веточек маленький пупок, изображено большое дерево. На нем не было ни листика, оно выглядело совершенно мертвым, холодным и отпугивающим, недвусмысленно намекая, что его носительница своего истинного еще не встретила, однако это было лучше, чем ничего.

Даже не пытаясь задуматься над тем, что обозначает эта татуировка, я схватила маленькую ручку Кайли, с силой заставив ее отпустить исполосованное когтями кресло, а после прижала дрожащую ладонь к темному рисунку, вновь заглянув в янтарные глаза.

– Сосредоточься на этом, – хрипло произнесла я, пытаясь говорить как можно уверенней. – Один мой друг сказал, что в полнолуние истинные всегда держатся вместе, это помогает им. И пусть даже ты пока не встретила свою пару, но часть его все равно с тобой. Ты же чувствуешь это, правда? Метка теплая.

– Теплая, – просипела Кайли, судорожно сглотнув, а ее пальчики с силой прижались к поднимающемуся от тяжелого дыхания животу, неловко касаясь темных веток разлапистого дерева. С искусанных губ сорвался всхлип, а после девочка неожиданно ясно взглянула мне в глаза, пугая отчаянной мольбой. – Тетти, я не хочу сходить с ума.

– Все будет в порядке, – пообещала я малышке, после чего, шумно вздохнув, легко потянула ее к себе, опустившись на пол и заставив сползти с кресла. Порывисто прижала к себе дрожащее маленькое тельце и с силой смежила веки, ероша дыханием щекочущие лицо рыжие волосы. – Я не позволю тебе уйти, поверь мне. Ты в безопасности, не думай о плохом.

Покачиваясь со стороны в сторону и тихо шепча Кайли на ухо бессвязные успокаивающие глупости, я чувствовала себя необыкновенно неловко. Раньше мне никогда не приходилось никого утешать, никогда раньше я не оказывалась в подобной ситуации, однако сейчас понимала, что у девочки кроме меня больше никого нет. Разобщенная, абсолютно дикая стая под предводительством безумного альфы не была ее семьей, как не был семьей и избивающий ее отчим, и мне было невыносимо жаль эту маленькую, несчастную девочку, которая предпочла довериться незнакомке, едва ее не убившей.

В груди что-то болезненно сжималось, волчица доверчиво подставляла голову, ощущая маленького, потерянного щенка, попавшего в западню, и даже когда острые когти на мгновение вновь потерявшей над собой контроль девочки порывисто вонзились в мое бедро, я лишь сильнее сжала объятия, поглубже зарываясь носом в спутанные рыжие волосы.

Запах собственной крови завлек сознание, несколько капель буквально оглушительно ударились о холодный пол, но я только глубоко вздохнула, касаясь губами мокрого от пота и слез виска доверчиво прильнувшей ко мне Кайли.

– Все будет в порядке, – вновь прошептала я, пытаясь убедить в этом то ли ее, то ли себя, и едва сдержалась от желания громко взвыть от отчаяния, которое преполняло меня все это время, проведенное в ненавистном подвале. Боль, ярость и страх последних дней требовали хоть какого-то выхода, и все свои эмоции я пыталась выразить в крепких объятиях, понимая, что маленькой, испуганной девочке сейчас так же сложно, как и мне.

И она, как и я, ни в чем не виновата.

Подобные мысли завлекли сознание, оставив лишь оголенные нервы, и я даже не заметила, как тельце в моих руках перестало дрожать, как покинули тело острые когти, и как обжег шею теплый вздох. Кайли прекратила рычать и всхлипывать, несчастным щенком прижимаясь ко мне, а тонкие ручки порывисто обхватили мою талию, не отпуская. Я чувствовала, как унялся дикий зверь внутри девочки, я чувствовала, как она успокаивается, и не могла сдержать шумного, облегченного вздоха, пытаясь скрыть одинокую слезу, скатившуюся по щеке и затерявшуюся где-то в рыжих спутанных прядях.