Текст книги "Клуб инженерных решений (СИ)"

Автор книги: Хаинц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

Глава одинадцатая. Коридоры, конфликты и битая посуда

Перевёрнутый картонный ящик слишком явно демонстрировал свой внутренний мир, чтобы было невозможно понять его содержание: уйма осколков, бывших в крайне недавнем прошлом тарелками и кружками, разлетелась на большую часть коридора. Свет из высоких окон безжалостно выхватывал каждый осколок, заставляя их сверкать, словно жестокая пародия на праздничные украшения. В своей жертве хаосу ящик был далеко не одинок – несколько поваленных манекенов и разбросанные куски ткани всех возможных цветов и фактур добавляли картине совсем не необходимых признаков разрушения. Один манекен, опрокинутый набок, выглядел особенно жалко – его рука была вывернута под неестественным углом, а голова покатилась куда-то в угол коридора.

И над всем этим царил шум, достойный самой жаркой стычки на персидском средневековом базаре. Обычно спокойные студенты самого мирного вида своей эмоциональностью и поведением больше напоминали случайно влезших в шкуру студентов демонов, чем представителей одного из самых спокойных и внешне вежливых восточных народов. Они жестикулировали так яростно, что случайные прохожие старались держаться подальше, опасаясь получить непреднамеренный удар.

– Выкидыш любителей связывания, какого духа плодородия ты установил эти манекены посреди коридора, так что нормальный человек пройти не сможет? – разорялся средних размеров второклассник, который на пару с такиж же габаритов товарищем явно недавно волок этот самый ящик, радовавший всех присутствующих своим внутренним миром. Его лицо покраснело от смешной с яростью обидой и расстройством ото всей сложившейся ситуации.

– Слабаки должны страдать! – отвечал ему тоже не слишком высокий, но очень широкоплечий парень, которого было бы совсем не сложно представить с топором в руках, а вот с ниткой и иголкой – намного сложнее, хотя одет он был в форму клуба кройки и шитья и махал в воздухе большими портновскими ножницами. Его короткие, крепкие пальцы сжимали ножницы так, словно это было оружие самурая, а не портновский инструмент.

– Хватит уже, пожалуйста, – невысокая девушка с аккуратными хвостиками и в очках с тонкой оправой тихо подошла от стенки. На ней был фартук кулинарного клуба, а в руках она нервно сжимала блокнот с какими-то записями. – Здесь слишком много людей, давайте просто уйдем.

Михо потянула своего товарища за рукав, пытаясь отвести его в сторону и шепнуть что-то на ухо, но тот резко выдернул руку.

– Перестань, Михо! Нечего сейчас отступать, – парень из кулинарного клуба бросил вызывающий взгляд на оппонентов. – Или ты забыла, о чем мы говорили на собрании?

"Портной" насмешливо фыркнул.

– О, конечно, теперь вы хотите тихо исчезнуть, когда напортачили? Типичная тактика вашего клуба – сначала гадости, потом притворяться невинными овечками. Как будто мы не знаем, что за всем этим стоит ваша принцесса Такахаши.

– Не говорите так о Такахаши-сан! – внезапно вспыхнула Михо, её обычно тихий голос задрожал от эмоций. Она повернулась к своему товарищу, понизив голос до шепота, но в тишине коридора её слова всё равно были слышны: – Если бы ты знал, через что ей пришлось пройти из-за... – она резко замолчала, взглянув на членов другого клуба и осознав, что сказала слишком много.

– Ну? Что наша Ватанабе-сан? – угрожающе подался вперед "портной".

Михо отступила на шаг, её лицо побледнело.

– Н-ничего... Забудьте. Просто... просто уберите всё это, пожалуйста, – она указала дрожащей рукой на разбитую посуду.

Конфликт продолжал нарастать, и Михо отступила к стене, явно сожалея о своем вмешательстве. Когда она подняла глаза, то встретилась взглядом с Ицуки, наблюдавшим за всей сценой. В её взгляде мелькнуло что-то похожее на смесь страха и знания какой-то тайны.

Ицуки сделал мысленную заметку: Михо из кулинарного клуба явно знает больше о причинах конфликта, чем показывает. И, судя по её реакции, истинные мотивы Такахаши имеют какую-то связь с Ватанабе, о которой нельзя говорить открыто. Это был потенциально ценный источник информации.

– И вообще, только слепой или крайне тупой мог не заметить, что на пути стоит манекен, – Все не мог успокоится все тот же не слишком высокий, но очень широкоплечий парень

Тут «портной» бросил взгляд на второго из несших ящик парней, заметил его очки – толстые, как дно от бутылки, с оправой, явно знавшей лучшие времена – и пусть при этом немного смутился, но отступать не стал, а чтобы замаскировать своё смущение, начал разоряться ещё громче, размахивая руками и чуть подпрыгивая на месте:

– И вообще, нефиг было наши манекены из коридора каждый раз задвигать в пыльный угол, под пылью потом не все пометки на ткани видно. И я уже молчу про…

На последней реплике возмущение в его голосе, в отличие от предыдущих разглагольствований, было уже совсем искренним, хоть и прозвучало тоном младшеклассника, заявляющего «я больше не играю». В его глазах на мгновение промелькнуло что-то почти детское – обида, которую он тут же маскировал новым приступом агрессии.

Парню без очков тоже было что сказать. Он сделал шаг вперёд, отряхивая руки от керамической пыли, и его голос зазвенел в коридоре, отражаясь от стен:

– Слушай, шестеро рук баньши, или ты не видишь, что коридор – это место для прохода, а не для твоих тряпичных огородных пугал? – он широким жестом указал на осколки, разлетевшиеся по полу, как снег в особенно суровую метель. – Мы полчаса эту посуду для мастер-класса подбирали! А теперь придётся объясняться перед главой клуба, почему наших сервизов стало на один меньше!

Его товарищ в очках нервно переступал с ноги на ногу, явно чувствуя себя не в своей тарелке среди этой бури эмоций. Он то и дело поправлял очки, словно надеясь, что если сделает это достаточное количество раз, весь этот кошмар просто исчезнет из поля зрения.

– Да плевать я хотел на ваши тарелки! – «портной» сделал шаг вперёд, раздражённо взмахнув ножницами, те щелкнули и немного открылись, отчего окружающие невольно отшатнулись. Лезвия блеснули в солнечном свете, и на мгновение всем показалось, что они вот-вот будут пущены в ход, прочем совсем не для рекомендованых произоводителями целей. – Вы из-за своей криворукости уже третий манекен за неделю портите и их постоянно чинить приходится. Знаешь, сколько стоит хороший портновский манекен? Да за такие деньги можно десять ваших сервизов купить!

В его голосе звучало искреннее отчаяние человека, который слишком много вложил в свои приготовления, чтобы спокойно смотреть, как им постоянно вредят.

– А ещё можно за такие деньги тебе очки купить, чтобы разглядеть, где проход, а где нет, и не закрывать его там где он должен быть всяким мусором, который я лично готов собственными руками выкинуть, – парень без очков сжал кулаки, явно готовясь к более радикальным аргументам. Его костяшки побелели, а плечи напряглись, как у боксёра перед ударом.

– Попробуй только, оператор неуклюжей поварёшки, – прошипел «портной». – Я тебе устрою такую взбучку, что мама родная не узнает!

Воздух в коридоре, казалось, сгустился от напряжения. Группка первогодок, случайно оказавшихся поблизости, замерла у стены, с ужасом и восторгом наблюдая за происходящим – такое в обычно спокойной школе было редкостью.

На эскалацию конфликта после последней реплики «портного» вылезло ещё несколько человек из клуба кройки и шитья. Они появились словно из ниоткуда, выплывая из соседних кабинетов и ниш, как призраки. К парням с разбитым ящиком тоже подошла пара товарищей, несшая следующий ящик с посудой, и ругань с криками только усилились, постепенно превращаясь в какофонию взаимных оскорблений и угроз.

– Твоей едой только собак кормить, и то будут воротить морду от миски!

– А твои «щедевры» даже нищие надевать не станут!

Крики становились всё громче, оскорбления – всё изощрённее, а противостоящие группы подступали всё ближе друг к другу, сжимая кольцо вокруг эпицентра конфликта. В воздухе уже ощущалось неизбежное приближение физической стычки, как вдруг раздался громкий голос, перекрывающий весь шум:

– Так, все успокоились!

Мори Тено, заметный даже издалека член студсовета, протиснулся сквозь толпу зевак, собравшихся вокруг конфликтующих сторон. Его массивная фигура прокладывала путь через толпу, как ледокол через арктические льды. Его обычно добродушное лицо потемнело от недовольства, а глаза сузились, оценивая ситуацию.

– Что здесь происходит? – спросил он, переводя взгляд с одной группы на другую. Его голос был спокоен, но в нём чувствовалась сталь, заставляющая большинство людей невольно подчиняться. И не его вина, что Ицуки как раз оказался не из последних, да и вообще плохо подчинялся даже признаным авторитетам.

Но вместо того чтобы успокоится у сторон конфликта его появление вызвало новую волну взаимных обвинений. Все говорили одновременно, перебивая друг друга и размахивая руками:

– Тено-семпай, они специально выставили манекены так, чтобы мы на них натолкнулись!

– Неправда! Их манекены стояли у стены, а эти олухи просто не смотрели куда идут!

– Да я даже с закрытыми глазами посреди ночи этот коридор пройду и ни на что не наткнусь!

– Конечно, после того как ты половину манекенов переломал!

Мори поднял руки, пытаясь утихомирить разгоревшийся с новой силой спор, но его жест остался незамеченным в общем хаосе.

– ТИХО! – рявкнул он наконец во всю мощь своих лёгких, и от этого крика, казалось, даже пыль в воздухе замерла.

Это сработало лишь частично. Основная масса спорщиков замолчала, но несколько особенно разгорячённых продолжали переругиваться, не обращая внимания на представителя студсовета. Их голоса, хоть и приглушённые, всё ещё нарушали воцарившееся молчание.

– Он сказал, ТИХО! – прогремел басом высокий парень из кулинарного клуба, уже успевший подобрать обломок швабры, и стукнул им по полу, вызвав гулкий звук, прокатившийся по коридору как раскат грома.

В наступившей тишине Мори покачал головой, обводя взглядом притихших учеников. Его разочарование было почти осязаемым.

– Чем вы вообще думаете? Это школьный коридор, а не рынок. – Он обвёл серьёзным взглядом собравшихся. – Вы осознаёте, что вы вообще творите?

Спорщики под его взглядом начали выглядеть слегка пристыженными, но не настолько, чтобы полностью отказаться от своих претензий.

– Но Тено-сан, – начал было «портной», немного понизив голос, но всё ещё недовольно сжимая ножницы, – они первые…

– А мне всё равно, кто первый, – перебил его Мори, и что-то в его голосе заставило «портного» замолчать на полуслове. – Почему я должен разнимать учеников старшей школы, как обосравшихся детсадовцев? Неужели нельзя решить ваши разногласия нормально?

Но вместо понимания он встретил только новую волну взаимных обвинений, хоть и произносимых теперь с оглядкой на него:

– Да они…!

– Нет, это они…!

– Такой беспредел…!

– Постоянно…!

Голоса снова начали сливаться в какофонию, хотя и не такую громкую, как раньше. Голоса снова начали сливаться в какофонию, хотя и не такую громкую, как раньше. Мори снова поднял руки, пытаясь остановить поток слов, но без особого успеха.

Мори на мгновение замолчал и его лицо приобрело такое выражение, что многие присутствующие непроизвольно отступили на шаг. В его глазах читалась явная борьба – не позвать ли ему дисциплинарный комитет?

По мере того как Мори размышлял, его брови сходились все ближе, а челюсти сжимались все сильнее, создавая поистине устрашающее зрелище. Этого молчаливого предупреждения оказалось достаточно – большинство присутствующих замолчало и перестало активно махать руками. Пусть они и не могли видеть ход его мыслей, но явно осознали, что если Мори эту мысль додумает – мало не покажется никому. Но напряжение в воздухе всё равно висело, и ни один ни другой клуб полностью успокаиватся не спешили, хотя и те и другие немного затихли.

– А теперь, – продолжил Мори, видя, что наконец добился хотя бы видимости порядка, – я хочу, чтобы вы разошлись и…

Договорить ему не удалось, потому что в этот момент в коридоре одновременно появились две фигуры, привлекая всеобщее внимание. Из-за поворота вышла миниатюрная девушка в элегантном фартуке цвета слоновой кости, расшитом маленькими красными розами. Элегантные очки в тонкой оправе подчеркивали её сосредоточенный взгляд, а волосы были аккуратно убраны под белоснежную поварскую шапочку, но несколько прядей всё же выбились и обрамляли лицо. Несмотря на небольшой рост, её осанка была безупречной, как у фарфоровой статуэтки – изящной и удивительно прямой. В то же самое мгновение со стороны лестницы, ведущей с верхнего этажа, спустилась высокая девушка в безупречно выглаженной белой блузке и с сантиметровой лентой, перекинутой через плечо. На её аккуратно зачёсанных волосах поблёскивали небольшие заколки, а в движениях чувствовалась уверенность и сила. Судя по нашивкам на их одежде и строгим выражениям лиц, это были главы конфликтующих клубов.

В коридоре мгновенно воцарилась тишина – настоящая, глубокая, полная ожидания. Все взгляды обратились к новоприбывшим, и даже Мори невольно выпрямился, чувствуя, что ситуация приобретает новый оборот.

– Что здесь происходит, Йошида-кун? – холодным тоном спросила высокая девушка с сантиметровой лентой, обращаясь к «портному». Её голос был тих, но в нём чувствовалась такая сила, что он без труда разнёсся по всему коридору.

– Такахаши-сан, эти… представители кулинарного клуба в очередной раз сломали наши манекены, – ответил тот, неожиданно понизив голос и приняв более почтительный вид. Его плечи слегка поникли, а взгляд опустился, как у нашкодившего ребёнка перед строгим, но любимым родителем.

– Ничего подобного, Ватанабе-сан! – возразил парень без очков, обращаясь к миниатюрной девушке в фартуке. В его голосе звучала та же смесь уважения и лёгкого страха. – Их манекены стояли прямо посреди прохода, мы просто не могли их никак обойти с ящиками.

Главы клубов обменялись вежливыми, но удивительно холодными поклонами. В этой демонстрации безупречных манер было что-то почти сюрреалистическое на фоне разгрома, царившего в коридоре.

– Такахаши-сан, – произнесла миниатюрная девушка в фартуке с деланной улыбкой, не достигавшей глаз, – не могли бы вы объяснить, почему ваши воспитанники так настойчиво игнорируют общественные пространства?

Она стояла безупречно прямо, сцепив пальцы перед собой в жесте, который должен был выглядеть смиренным, но на деле выражал сдержанную ярость.

– Разумеется, Ватанабе-сан, – в тон ей ответила высокая девушка с сантиметровой лентой. В её голосе звучала такая же фальшивая вежливость. – Как только вы объясните, почему ваши воспитанники постоянно выставляют манекены в самых неподходящих местах.

Она слегка наклонила голову, словно действительно ожидала объяснений, но её глаза оставались холодными и настороженными, как у игрока в покер, готового в любой момент увидеть блеф противника.

– О, я объясню, – улыбка Такахаши становилась всё более натянутой, а её пальцы, всё ещё сцепленные перед собой, побелели от напряжения. – Видите ли, наш клуб испытывает некоторые затруднения с пространством. Особенно после того, как ваш клуб немного… расширил свою территорию.

Последние слова она произнесла с таким ядом, что некоторые из зрителей невольно отступили на шаг, опасаясь попасть под перекрёстный огонь.

– Расширил? – Ватанабе изобразила удивление, приподняв тонкие брови над оправой очков с таким артистизмом, что ей можно было аплодировать. – Мы всего лишь используем пространство согласно выделенным нам квотам. И кстати о квотах – не ваш ли клуб пытается захватить все удобные места на предстоящем фестивале?

Она неопределённо махнула рукой в воздухе, словно указывая на множество невидимых, но несомненно существующих махинаций.

– Удобные места? – теперь настала очередь Такахаши изображать удивление, искусно распахивая глаза и прикладывая ладонь к груди. – Мы всего лишь подали заявку. Как и все остальные. И, между прочим, в отличие от некоторых, не засыпали студсовет десятками жалоб.

Она бросила многозначительный взгляд на Мори, словно призывая его в свидетели.

– Жалоб? – Ватанабе выглядела искренне озадаченной, её брови сошлись над оправой очков. – Я подала всего одну жалобу по поводу…

– Двадцать три, – вмешался Мори, глядя в свой смартфон. Экран отражался в его сосредоточенных глазах, как он пролистывал какой-то документ. – От кулинарного клуба поступило двадцать три жалобы за последние две недели.

Такахаши триумфально улыбнулась, но её улыбка быстро померкла, когда Мори продолжил, не отрывая взгляда от экрана:

– И восемнадцать от клуба кройки и шитья за тот же период.

Теперь уже обе главы клубов выглядели искренне удивлёнными, их тщательно поддерживаемые маски вежливой враждебности на мгновение соскользнули, обнажив настоящее недоумение.

– Но я лично подавала только три жалобы! – возразила Такахаши, и в её голосе звучало неподдельное изумление.

– А я всего две, – поддержала её Ватанабе, нахмурившись ещё сильнее. Её миниатюрное лицо приобрело сосредоточенное выражение, как будто она пыталась решить сложную математическую задачу.

– Это интересно, – задумчиво протянул Мори, переводя взгляд с одной главы на другую. – Потому что все жалобы подписаны вашими именами. У вас в клубах практикуют подлог или вы довереяте всем членам клуба подавать жалобы от вашего имени?

Такахаши и Ватанабе переглянулись, и впервые за всё время их взгляды друг на друга не были полны неприязни – скорее озадаченности, граничащей с тревогой. На мгновение они словно забыли о своей вражде, объединённые общей загадкой.

– Мне кажется, нам нужно провести небольшое расследование, – медленно произнесла Ватанабе, нервно поправляя очки.

– Согласна, – кивнула Такахаши. – Возможно, некоторые члены наших клубов проявили… излишнюю инициативу.

Они бросили строгий взгляд на своих подопечных, и те невольно сжались, как будто пытаясь стать меньше.

– Из-за которой вы чуть не устроили здесь скандал на грани драки, – строго заметил Мори. – Надеюсь, вы понимаете, что это требует определённых мер?

Обе главы клубов синхронно кивнули, на мгновение становясь похожими на послушных школьниц перед строгим учителем.

– Несомненно, – согласилась Ватанабе. – Мы проведём внутреннее расследование и накажем виновных.

– И, разумеется, возместим ущерб, – добавила Такахаши, бросив взгляд на осколки и поваленные манекены. Её лицо на мгновение скривилось, когда она увидела масштаб разрушений.

– И больше никаких манекенов в коридоре, – твёрдо сказал Мори. – И ящики посудой пусть носять по трое, двое тех, кто умеют носить и один, что умеет смотреть.

Главы клубов снова обменялись взглядами, но на этот раз в них читалось что-то похожее на молчаливое соглашение. Как будто на мгновение они вспомнили, что когда-то умели общаться без вражды.

– Мы наведём порядок, Тено-сан, – пообещала Такахаши. – И постараемся решить наши… разногласия цивилизованно.

Ицуки, не так давно оказавщийся рядом, в конфликт не вмешивался да и не было от этого толку, пока что он просто смотрел. Его глаза внимательно оценивали ситуацию, подмечая детали взаимодействия между главами клубов, а в голове уже формировался план расследования. Что-то подсказывало ему, что истинные причины конфликта гораздо глубже, чем просто соперничество двух клубов.

Взгляд Ицуки задержался на Ватанабе. Миниатюрная девушка стояла с безупречно прямой спиной, но было в ней что-то странное – какая-то неуловимая неуверенность в движениях, будто она не совсем доверяла своему телу. А ещё он заметил, как она на мгновение напряглась, когда проходивший мимо первогодка случайно задел стоящий рядом манекен, заставив его пошатнуться. Эта реакция казалась чрезмерной – не просто досада или раздражение, а что-то больше похожее на… страх?

Инстинкт подсказывал Ицуки, что ключ к разгадке конфликта между клубами кроется именно здесь, в этих едва заметных деталях. И самым эффективным решением было бы узнать больше о прошлом Ватанабе и Такахаши, особенно об их общем прошлом. Судя по тому, как они избегали смотреть друг на друга, это прошлое было весьма непростым.

Глава двенадцатая. Библиотека, кендо и ненужные очки

Ицуки сидел в тихом углу школьной библиотеки, окруженный стопками старых журналов клубной деятельности и ежегодников. После того, как он стал свидетелем стычки в коридоре, он решил провести собственное расследование – не потому, что его так сильно заботил исход конфликта, а потому что Шизука попросила, и он согласился. А согласившись, считал неэффективным делать работу спустя рукава.

Перед ним лежал блокнот с аккуратно выписанными заметками о главах обоих клубов – Такахаши Хане и Ватанабе Май. Сухие факты, даты вступления в клубы, основные достижения. И всё же чего-то не хватало – связующего звена, которое объяснило бы такую неприязнь между ними.

По пути в библиотеку Ицуки стал свидетелем небольшой сцены, которая теперь не давала ему покоя. Вскоре после того, как участники скандала разошлись он наткнулся на девушку в очках. Ватанабе шла по коридору, погруженная в какие-то бумаги, когда внезапно споткнулась о небольшую неровность пола. Её очки слетели, и на мгновение в её глазах мелькнул такой чистый, неприкрытый ужас, что Ицуки невольно дернулся вперёд, чтобы её поддержать.

Инстинктивно он протянул руку и поймал её за локоть, когда она уже начала заваливаться вперёд. Поддерживая её, он почувствовал, как она вся напряглась под его прикосновением – не просто от неожиданности, а со страхом, словно ожидая удара.

– Спасибо, – пробормотала она, быстро отстраняясь и нашаривая очки.

– Пожалуйста. Вы не ушиблись, Ватанабе-сан? – Отходить от неё Ицуки не спешил, и был в любой момент готов перехвать её падение снова.

Она замерла на мгновение, словно удивленная тем, что он знает её имя, а потом покачала головой:

– Нет-нет, всё в порядке.

Но Ватанабе явно была не в порядке. Пальцы, которыми она поправляла очки, слегка дрожали, а лицо стало бледным, как бумага. И всё же через несколько секунд она продолжила путь, как ни в чем не бывало. Но то выражение паники… оно казалось непропорциональным ситуации.

А ещё был момент, который Ицуки заметил, когда Ватанабе надевала очки обратно. Её взгляд задержался на вывеске клуба каллиграфии, которая накануне сменила цвет с синего на зелёный. И в этот момент Ицуки мог поклясться, что она прочитала мелкий шрифт на вывеске безо всяких очков.

«Что-то здесь не так,» – подумал Ицуки, делая очередную пометку в мысленном блокноте. – «Зачем ей носить очки, если у неё хорошее зрение?»

А потом, когда он помог ей подняться, она бросила на него странный взгляд и сказала:

– Не говори Такахаши, что видел меня… такой.

Прежде чем Ицуки успел что-то ответить, она уже спешила прочь, оставив его с ещё большим количеством вопросов. «Такой» – то есть уязвимой? Или испуганной? Или, может быть, без очков, которые, похоже, ей не нужны?

И почему она так боится, что Такахаши узнает об этом инциденте? Ицуки нахмурился, пытаясь сложить все детали вместе. Детали все никак не складывались. Нужно больше информации.

– Неэффективно строить догадки без достаточных данных, – пробормотал Ицуки себе под нос, оглядывая ряды стеллажей. – Нужен системный подход.

Он подошёл к библиотекарше, Миядзаки-сенсей, которая сидела за своим столом, погруженная в каталогизацию новых поступлений.

– Миядзаки-сенсей, мне нужны ежегодники старших классов и фотоальбомы межшкольных турниров по кендо за последние пять лет.

Миядзаки-сенсей подняла глаза от своей работы, и её очки в тонкой оправе слегка блеснули в солнечном свете.

– Кендо? – переспросила она с легким удивлением. – А я думала, ты обычно интересуешься точными науками, Кодо-кун.

– Это для… исследования, – уклончиво ответил Ицуки. Объяснять, что он ищет информацию о конфликте между главами кулинарного клуба и клуба кройки и шитья, было бы неэффективно и могло породить новые слухи.

Библиотекарша указала на архивный отдел в дальнем углу библиотеки:

– Спортивные журналы и отчеты о турнирах ты найдешь в секции D, а ежегодники средних школ нашей префектуры – на полках 8-10. Если нужны будут конкретные издания, обращайся.

Поблагодарив библиотекаршу, Ицуки направился в указанном направлении. Он методично просматривал один журнал за другим, откладывая в сторону те, что не содержали нужной информации. Первый час поисков не принес особых результатов, но Ицуки не отчаивался – эффективный поиск требует терпения.

Наконец, в журнале «Юное Кендо» трехлетней давности он нашел первую зацепку – фотографию с префектурного чемпионата среди средних школ. На снимке юные Такахаши и Ватанабе стояли на пьедестале регионального чемпионата – в разной форме, представляя разные школы, но с одинаково сияющими глазами и медалями на шеях. Судя по возрасту, это был турнир для учеников первого года средней школы. Подпись гласила: «Префектурный чемпионат по кендо среди средних школ: первое место – Ватанабе Май (школа Аозора), второе место – Такахаши Хана (школа Мидори)».

– Интересно, – пробормотал Ицуки, делая пометки в блокноте. Он перевернул страницу и наткнулся на короткое интервью с победительницей:

«– Это была сложная финальная схватка, – признается Ватанабе Май. – Такахаши-сан – сильный противник, и я рада, что смогла победить. Но я уверена, что наше соперничество только начинается и мы встретимся ещё не один раз.»

В следующем журнале, за второй год средней школы, Ицуки нашел еще одну фотографию с чемпионата – снова Ватанабе на верхней ступени пьедестала, и снова Такахаши на второй. Лицо Такахаши выглядело более напряженным, чем на предыдущем снимке, а в глазах читалась непреклонная решимость добиваться победы, сколько бы времени это не взяло.

Продолжив поиски, Ицуки наткнулся на небольшую статью о товарищеских матчах между школами. Внимание привлекла фотография, на которой Такахаши и Ватанабе стояли рядом с каким-то парнем в форме мужской команды по кендо. Подпись гласила: «Капитан мужской команды школы Мидори, Сато Рёта, демонстрирует новую технику ученицам обеих школ.»

– Сато Рёта, – пробормотал Ицуки, записывая имя. Что-то в этой фотографии казалось значимым, но он пока не мог точно сказать, что именно.

Самой важной находкой стал ежегодник школы Мидори за прошлый год. В разделе, посвященном клубу кендо, была групповая фотография команды, но ни Такахаши, ни Сато Рёты среди них уже не было. Вместо этого в разделе «Выпускники и покинувшие клуб» была небольшая заметка:

«В этом году мы проводили Сато Рёту, нашего капитана, который принял решение оставить кендо по личным причинам. Также клуб покинула Такахаши Хана, решившая сфокусироваться на других интересах перед поступлением в старшую школу.»

Ицуки перелистнул еще несколько страниц и обнаружил отдельную заметку в разделе местных новостей ежегодника школы Аозора:

«Известная всей школе как непобедимая чемпионка по кендо, Ватанабе Май не смогла принять участие в финале префектурного чемпионата этого года из-за неожиданного ухудшения в самочуствии. Мы желаем ей скорейшего выздоровления и возвращения в строй.»

Болезнь? Или что-то более серьезное? Ицуки вспомнил странную реакцию Ватанабе на пошатнувшийся манекен и очки, которые, казалось, ей не очень-то и нужны.

Продолжая поиски, он наткнулся на фотографию из школьной газеты старшей школы Ёру, датированную началом текущего учебного года. На ней были запечатлены первогодки во время церемонии открытия. Ицуки увеличил фотографию и заметил Такахаши и Ватанабе, стоящих по разные стороны актового зала. Они явно заметили друг друга – их взгляды пересеклись через всё помещение, и даже с такого расстояния была очевидна напряженность между ними.

Еще больше заинтриговал Ицуки снимок с первого собрания кулинарного клуба. Ватанабе сидела в дальнем углу, погруженная в какие-то записи, а рядом с ней на столе лежали очки – те самые, которые она теперь носила постоянно. Это означало, что очки появились сразу после перехода в старшую школу, а не были частью ее образа раньше.

Просматривая фотографии с различных мероприятий этого года, Ицуки заметил интересную деталь: хотя кулинарный клуб и клуб кройки и шитья часто участвовали в одних и тех же событиях, Такахаши и Ватанабе никогда не появлялись вместе в кадре. Казалось, они намеренно избегали любого взаимодействия, пока не стали главами своих клубов – а затем их холодная война переросла в открытую вражду.

Последней находкой Ицуки стал недавний выпуск школьной газеты с статьей о грядущем фестивале. В ней упоминались планы обоих клубов занять один и тот же «стратегически важный» участок для своих экспозиций.

«…и клуб кройки и шитья, и кулинарный клуб подали заявки на размещение своих стендов у главного входа. Однако поскольку место ограничено, одному из клубов придется уступить…»

***

Ицуки, дождавшись окончания последнего урока, стратегически занял позицию недалеко от кабинета кулинарного клуба. Он достаточно изучил распорядок дня большинства клубов школы, чтобы точно знать – сегодня члены кулинарного клуба должны были покинуть учебное крыло раньше из-за подготовки к фестивалю. И Михо, судя по его наблюдениям, обычно уходила одной из последних.

Его расчеты оказались точными. Когда основная масса учеников уже покинула коридор, он заметил девушку с хвостиками, задержавшуюся около доски объявлений. Она что-то записывала в свой блокнот, сосредоточенно нахмурив брови. Он её видел с самого начала скандала с перевернутым яшиком, и она боле чем была в курсе конфликта.

Ицуки выждал момент, когда в коридоре не останется других свидетелей, и только тогда подошел.

– Простите, – обратился он к ней.

Михо вздрогнула и резко обернулась, чуть не выронив карандаш.

– Ты!? – в её голосе была смесь удивления и тревоги. – Что тебе нужно?

– Мне просто хотелось бы поговорить, – спокойно ответил Ицуки, сохраняя дистанцию, чтобы не создавать излишнего давления. – Меня зовут Ицуки Кодо, я из класса 1-5.

– Я знаю, кто ты, – быстро ответила Михо, нервно поправляя очки. – Ты тот парень, из-за которого в студсовете столько шума. Тот самый «Мистер Эффективность».

Ицуки немного удивился её осведомленности, но решил, что это даже удобно – не нужно тратить время на представления.

– Верно. Я работаю по просьбе студсовета над разрешением конфликта между вашим клубом и клубом кройки и шитья.

Михо недоверчиво прищурилась.

– И что, студсовет теперь набирает посредников среди первогодок?

– Это было решение Даро-семпай, – просто ответил Ицуки. – Она считает, что я могу предложить... эффективное решение.

Михо колебалась. Она быстро сложила свои заметки и закрыла блокнот.