Текст книги "Ведунья. Проклятая любовь (СИ)"
Автор книги: Gusarova
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)
15. Светлая
– Итак, следователь Зорин просит вас, гражданка Анастасия Петровна, чистосердечно признаться, с какого перепуга вы не хотите пить этот бесподобный, сваренный из молока единорогов под шелест крыл фейри, с благословения друёдских оракулов знаменитый на весь подлунный свет капучино?! Nasty, тебе же он всегда нравился! Я привёз пачку «тех самых» кофейных зёрен, я применил заклинание бесподобия, заговорил эликсир на удачу, медитировал над ним во имя любви! Я стёр пальцы в кровь, пытаясь повторить кофедоковскую пенку! Давай, Насть, не обламывайся, выпей! Иначе, чем ещё хвастаться Зорину?
– Валер, я обожаю твой капучино, но я не могу его выпить! – скандалила Настя.
– Ну тут впору поставить статус «всё сложно», – надулся Зорин, битый час пытавшийся уломать подругу на чашечку кофе. – Ты вписалась на квест?
– В чём-то да.
– В группу «Голубой тюлень?» – напрягся Зорин. – У вас в парадной ход на крышу надёжно заварен?
– Ну, Валер! – фыркнула Настя. – Просто выпей кофе сам, а я подогрею молока. И давай собираться, а то опоздаем!
Зорин возвел очи горе и не стал с ней спорить. Когда они покончили с завтраком, то выяснилась еще одна неприятная новость. Валера из коридора брезгливо показал Насте штиблет:
– Сеньорита, ваш сожитель изволил осквернить мои парадные туфли!
Настя заржала, поняв, что Чижик решился выразить Валере своё неодобрение.
– Ха-ха-ха, вот негодяй, – констатировала она.
– Но в чём же мне идти?
– Погоди, ща найдем что-нибудь, – утешила Валеру Приблудова и начала вспоминать, что из вещей Кикуса у неё осталось. – У тебя какой размер?
– Сорок пятый, – поведал Зорин и догадался: – Надеюсь, ты не предложишь мне донашивать за покойником?
Настя вручила ему белые кроссовки.
– Других всё равно нет. И потом, я их не из крематория выкрала. Сорок шестой. Держи.
Зорин поморщился, но кроссовки взял.
Всю дорогу до центра он выспрашивал Настю о Дашке. Та многозначительно отмалчивалась и твердила: «Сам увидишь». Так что, когда они добрались до центра, Валера весь извёлся от нетерпения. Дашка никогда не опаздывала. Она уже стояла на бульваре у памятника, приглаживая рыжие, блестящие волны волос. Валера вперился в неё, как сыч, и замер.
– Дашка! – Приблудова, всучив Зорину велосипедный руль, побежала к подруге.
– Привет! – Дашка расцеловала Настю и заметила столбиком стоящего Валеру. – О, новое лицо, ты нас представишь друг другу?
– Даша, знакомься, это Валера, мой... брат! – придумала Настя. – Приехал ко мне в гости.
– Как здорово, ты мне не рассказывала, что у тебя есть брат, – та протянула Валере руку.
– Близнец, – брякнул Зорин, и Настя чуть не прыснула смехом. Она-то хотела представить его, как двоюродного брата!
– Вы родились вместе? Двойняшки? Настя, почему я раньше его не видела?
– Он сбежал из психбольницы с постоянного присмотра, – не удержалась от подкола Настя.
Дашка покачала на Приблудову головой и сказала Валере:
– Как ты её только терпишь?
– С трудом... Дарья, – выдавил Валера.
– Я – Дарина. Дарина Светлая.
– Ох! – воскликнул Зорин, сунул Насте велосипед, причесался обеими пятернями, вытер их о джинсы и протянул правую Дашке. Пожал её ладошку так, словно хотел удостовериться, что она не мираж. – Приятно познакомиться. Зорин.
Пха, близнец называется! Дашка непонимающе перевела взгляд на Настю. Та покрутила пальцем у виска и развела руками. И они поехали кататься.
Валера не соврал. Он действительно великолепно держался на роликах. Настя с Дашкой ехали неторопливо, вровень, беседуя и смеясь, а Зорин то обгонял их, то притормаживал, то нарезал вокруг них виражи и выделывал пируэты, а то вдруг разворачивался в прыжке с верчением и ехал на двух колесах. Насте подумалось, что Валера когда-то занимался фигурным катанием. Она дивилась и тому, как Зорин воодушевился, и тому, каким здоровым и бодрым может казаться человек с одной почкой. Хотя ему ведь детей не вынашивать.
Они прогнали через весь центр и устремились на север, радуясь, что хоть в чём-то перманентное балясненское строительство оказалось полезным. Асфальт по улицам проложили фантастически ровный. Как зеркало.
– А давайте доедем до Петрово! – разумеется, предложила неугомонная Дашка.
– Легко! – крутанулся Валера.
– Ох, – Настя поняла, что её голос веса не имеет. – Ребята, помедленнее!
Постепенно их тандем распался. Теперь Приблудова ехала сзади, а Дашка с Зориным – рядом, щебеча о фэнтези, градации магов и волшебного оружия. Настя смотрела на них и понимала, что поступила правильно, забрав Валеру покататься. Они с Дашкой прекрасно смотрелись вместе – светлый эльф и тёмный эльф. Настя невольно подумала про Баянова. К волшебной компании двух эльфов можно было бы привлечь такого же хоббита, как Приблудова, если бы только Серёга не бросил ей писать. Самое грустное, что всё расстроилось из-за ерунды. Ну как, ерунды, если считать ерундой отравлявшую Настину жизнь мертвую бабулю! У Приблудовой был номер Серёги, но маячить первой она не хотела. Спасибо, набегалась. Подумаешь, Баянов. Сколько таких Баяновых на свете ходит!
Настя удрученно вздохнула.
– Э-эй, сестрёнка, не отставай! – сзади приткнулся необычайно радостный Зорин, схватил Настю за раму и принялся толкать вперед. – Семени присосками!
Они прикатили в Петрово спустя полтора часа. Несмотря на прохладный день, Настя выдохлась и была мокрая, как мышь, но два чокнутых эльфа и не думали завершать покатушки.
–Ребята-а-а, – ныла Настя. – Может, посидим?
– О, есть идея! Поехали в парк! – как назло провозгласила Дашка.
– В какой, нахрен, парк? – простонала Приблудова.
– Да твой, берзаринский, – кивнула Дашка. – Привидений попугаем!
– Поддерживаю! – сверкнул глазами Зорин. Только в «Яхонт» заходить не будем. И рядом проезжать.
– Ребят, вы охренели?! – возмутилась Настя. – Нафиг этот парк!
– Там удобные скамеечки и красиво, – объяснил Валера.
– Давайте домой! Мне туда завтра ехать рыбу колоть!
– Так заедь сегодня, – пожала плечами Дашка. – Чего мотаться лишний раз, все равно почти тут. К десяти доберемся. А потом, так уж и быть – домой.
– Ну, ребя-я-ят! – чуть не плача, надула щеки Настя.
Зорин заговорщицки подмигнул Дашке.
– По-моему, моя любимая сестрёнка боится привидений.
– Точно, она трусит и не признаётся, – покивала Светлая.
Настя была не в том возрасте, чтобы её брали на слабо эти спевшиеся между собой ехидны с ангельскими мордашками.
– Да! – охотно согласилась она. – Я боюсь Гиблова, мне там жутко!
– Тогда тем более – вперед! Докажи себе, что твой страх иррационален! – и Дашка, устремив палец в сторону Гиблово, направила туда колеса.
– Даш, я не поеду! – исторгла крик души Настя. – Валер!
– Давай, трусиха, с тобой сам граф! – приобнял её Зорин и почесал следом за Светлой. – Догоняй!
– Да вать машу! – чертыхнулась Настя и нехотя поплелась за друзьями.
– Мы покатаем в парке, а ты, так и быть, ссыкунишка, иди, коли свою рыбу, – поддразнила Дашка Настю.
Та отдала велик Валере, и Зорин взобрался на него прямо в роликах. Цирк бесплатный, блин! Настя засопела, злясь, и потащилась в торговый центр, вызванивая Докукина. Её встретил и проводил Руслан Кайманов, односменщик Серёги. Настя сперва встревожилась, не случилось ли чего с Баяновым, но оглядев этажи, заметила, как тот дефилирует взад-вперед по галерее второго. Баянов нарочно не смотрел на Настю, болтал рацией и делал вид, что ему всё параллельно. Настя раздула ноздри. Ах так? Да и иди ты... Детский сад. Она повернулась и врезалась в стеклянную стойку с часами.
– Аккуратно давай, рыбка, – пожурил её Рус. – Не убейся.
– Нормально, – буркнула Настя.
Она уколола Аркашку, заодно отметив, что тот стал интересоваться жизнью. Еще укольчик, и станет нормальной рыбиной. Настя поблагодарила Руслана и маякнула Зорину. Ребята прикатили ко входу в парк, над чем-то громко смеясь.
– Наш Валерка просто инфернальная личность! – сообщила Дашка Насте. – Мы только что какую-то бабку спугнули. Так смешно!
– Я не хотел! – оправдывался Зорин. – Но она в самом деле была странная. Сумасшедшая, что ли. Бросилась прям мне под колёса, вообще чёрт пойми откуда! Я едва успел затормозить. А она ещё и не унималась!
– «У-у-у, белоглаз, вражина, пёсья кровь!» – Дашка изобразила мимику старухи.
Настя побледнела и ухватилась за Валеру.
– Ты чего, nasty? – Он поддержал её за плечо. – Да не парься, это точно живая бабка была! Вполне себе материальная, только глаза у неё, да, Дарин, были удивительно голубые.
– Ага, я тоже видела. Редкий цвет, а у бабок особенно, – засмеялась Дашка.
– А чт-то она ещё сказала? – пролепетала Настя.
– Да ничего больше, погрозила мне палкой и умотала! – хмыкнул Зорин.
– Я бы тоже умотала, если б на меня так зыркнули, как ты на неё! Насть, дрожь взяла. Я думала, он ей голову взорвет взглядом, серьёзно, – хихикала Дашка.
– Говорю же, я не ожидал! Да и чё она обзываться начала? Почтенный возраст – не признак ума! – спесиво возразил Зорин. – Пёсья кровь, блин.
– И всё? Не прокляла... Ничего? Только «у, вражина, пёсья кровь» – и смоталась? – не верила Настя.
– Да. Nasty, ну мало ли психов по паркам бродит, – погладил её по голове Валера. – Деменция, склероз, старческая шизофрения. Так что, отныне я официально – повелитель сумасшедших старух!
Настя выпала от этой новости в осадок. Бабка точно была её. Но Зорин... Легендарная гибловская ведунья испугалась Зорина? Насте снова пришла на память история, рассказанная Баяновым. Про Григория Берзарина, погубившего ведьму. Возможно, на такое поведение старухи повлияло портретное сходство Валеры с графом? Ответа Настя пока не знала, но убрались они из Гиблово в этот раз без приключений.
16. Перстень
Понедельник выдался продуктивным, как в плане работы, так и в плане сбора информации. Настя, наконец, отважилась на «расследование». Большей частью оно заключалось в копании интернетов. Но кроме того, Приблудова договорилась забежать вечером к родителям якобы за блинчиками и как следует рассмотреть бабушкин перстень.
Многочисленные сайты выдали Насте ворох сведений. Прежде всего, она узнала, что незаконнорожденные дети аристократов могли получить фамилию, производную от родового имени, например, Разумовский – Разумов, Воронихин – Воронин, Задонский – Донский. И последнее было особенно интересно. Берзарин – Зарин! Также, незаконнорожденным детям простых людей часто выдавали «позорные» фамилии, чтобы сразу было ясно, что чадо прижито во грехе. Например, Умрихина, Грязнова, Прибылова...
Приблудова.
Это заставило Настю задуматься о связи Берзарина, Валеры, старухи и её самой. Ведь недаром же ведунья к ней привязалась! И недаром она слегка напоминала Насте бабушку. Невысокая, светловолосая, голубоглазая.
Отчего-то старуха была очень обозлена на весь мир.
Потом ни с того, ни с сего объявился Баянов, чем несказанно обрадовал Настю.
«Привет. Ты как?» – написал Серёга.
«Привет, хорошо!» – ответила и повела бровью Настя.
«Приедешь сегодня?»
«Вчера была. Теперь в среду», – набрала Настя и усмехнулась.
«Ясно.»
Ясно, да ещё и с точкой! Ну кого, кого, скажите, не бесит такой ответ, как «ясно»?! Хуже, пожалуй, только смайл из одной скобки. «)» – как отгрызенный и выплюнутый в собеседника ноготь.
– Что тебе там ясно?! – огрызнулась Настя на Баянова вслух. – Даже мне ничего не ясно, а тебе ясно. Счастливец.
Следом возник Валера.
Zорин: Наааасть? Занята?
Анастасия: Чего тебе?
Zорин: А мои синие джинсы как стирать – в машинке или вручную?
– А я почём знаю, как? – забухтела Приблудова себе под нос. – Это ж твои джинсы! Вы что, мужики, сговорились меня бесить с утра?
Но набрала ответ:
«Можно в машинке. Только с моим белым вместе не стирай, а то покрасит».
Zорин: Ну и нормально, всегда хотел джинсы на тон светлее.
Анастасия: Твои джинсы белое покрасят, тупица! Ты что, никогда не стирал вещи?
Zорин: Я в прачечную сдавал на минус седьмом этаже. Не ори. Спасибо.
– Мажор хренов, – буркнула Настя. – Не дай бог, испортит мне хоть что – прибью, псину сутулую.
Мама встретила Настю с распростертыми объятиями. Папа опять находился на сутках в клинике. Настя решила пойти по его стопам и стать ветеринаром, но оказалось, что она для этой профессии слишком любит аквариумных рыб. И много спать. Здорово жить рядом с родителями, которые всегда могут и накормить, и подкинуть деньжат до зарплаты, и погладить по головке, назвав любимой бубочкой! Самостоятельная жизнь хороша, но как же приятно бывает вернуться в родной дом и детскую комнату! Особенно, если для этого не надо ехать в другой город через всю страну, а достаточно пройти пару сотен метров. Настя подумала, как, должно быть, тоскливо Серёге в общежитии без гор и моря. И орехов. Будь в Балясне горы с морем, это был бы лучший город на планете!
Настя заглянула в сервант и достала их с бабушкой совместную фотографию. Фамильное сходство поражало. Мама и папа имели другую внешность – оба темно-русые, кареглазые, задумчивые, рассудительные.
Задумчивость и рассудительность передались и Насте, но кроме этого, она не прихватила от родителей ничего. Все в ней было бабушкино.
– Ма-ам, – позвала Настя.
– Да, бубочка?
– А где бабин перстень? Можно на него полюбоваться?
– В серванте коробка из под «Рафаэлло», там.
О эта прекрасная традиция хранить драгоценности и деньги то в белье, то в коробке от съеденных конфет!
– Мам, сейф бы купили!
– А зачем? Все же знают, что у нас воровать нечего.
– Ага, нечего. – Настя надула щёки при виде толстой пачки купюр, завернутых в пакетик, и коробки с золотом.
Бабушкин перстень лежал отдельно в замшевом мешочке. Настя вытолкнула его на ладонь и восхищенно улыбнулась. Даже рядом с мамиными немногочисленными «брюликами» он смотрелся, как графская усадьба среди новостроек. Настоящая, бесценная древность! Он даже руку тяжелил по-особому. Насте казалось, что перстень дышит, как живой, а рубиновое брюшко скарабея бьется настоящим, полным крови сердцем. Настя повернула украшение обратной стороной и увидела узор шеврита.
«Это пройдет».
«Это пройдет, – шептал ей, плачущей по Кикусу, Валера, когда обнимал и утешал. – Когда-нибудь пройдет. Просто знай».
Поддавшись внезапному порыву, Настя сунула перстень в карман кофты. Она решила завтра, работая в центре города, прокатиться до галереи и еще раз взглянуть вблизи на перстень графа Берзарина с портрета. Настя понимала, что мама ни за что не разрешит вынести драгоценность из дома.
«Сламаиш-патиряиш, джигани украдут, кот сожрёт!»
Но ведь если ценность семейная, то и Настя не воровка? Просто берет с собой дорогую вещь. И будет за ней хорошенько присматривать. Она же взрослая и не обязана отчитываться за каждый чих? На душе всё равно стало гадко. Настя вздохнула и покинула комнату.
– Мамуль, спасибо, я пойду.
– Погоди, буба, я с тобой, – засобиралась мама. Настя пугливо отвела руку с перстнем от джинсовки, которая с недавних пор заменила ей канувшую бесславно куртку. – В лабазик надо, молоко кончилось.
Они вышли из подъезда под ручку, мама болтала о том, о сём, а Настя грела перстень в руке и чувствовала себя худшей дочерью на свете. И тут навстречу им попалась... Нет, не старуха! А Дашка, румяная и развеселившаяся в компании Зорина!
– Дариночка, здравствуй, дорогая! – обрадовалась мама Насти. – Какими судьбами к нам? – она обратила внимание на Валеру и невольно задержалась на нём взглядом. – Познакомишь с молодым человеком?
На лице Дашки проявилось искреннее недоумение, Настя густо покраснела, а Валера, откашлявшись, протянул руку:
– Очень приятно, Зорин.
– Нина Александровна, – застенчиво заулыбалась мама Насти. – Дариночка нам как родная. Вы, наверное, к бубе идёте?
– Да, Нина Александровна, – ехидно косясь на Валеру, сказала Дашка.
– Ой, ну бегите тогда, не буду задерживать, – мама чмокнула Настю в щеку и устремилась в магазин.
Дашка проводила ее долгим взглядом и заржала.
– Близнецы, короче? – пожурила она врунов.
– Ну мы сиамские, Дарин, – начал объясняться Валера. – То есть, это, суррогатные. Нина Александровна не знает, что я её сын. Я у другой женщины родился, мы по сети нашлись с Настей. А то, что родились в один день, правда. Только я на полгода позже.
Настя ржала, прижав руку к лицу. Ей было очень стыдно. Дашка выслушала Валерин бред и выдала:
– Ты про психбольницу походу не врала.
Валера надулся.
– А что вы тут оба делаете? – поинтересовалась Настя у Зорина. – Ты был на собеседовании?
– Да, Дарина со мной съездила, – отчитался Валера. – И... Со следующей недели я снова бариста, но уже рядом с Двадияковкой!
– Поздравляю! – похвалила их Настя.
– Предложил вот Даше набросать её портрет.
– А меня ты рисовать отказывался! – обиделась Настя.
Валера примирительно погладил её по голове.
– Я вообще с натуры не рисовал. Настроения не было, сестрёнка. Но теперь Зорин всех нарисует!
– Звучит, как угроза, – шепнула Дашка Насте на ухо.
Дома Приблудову ждал сюрприз.
– Зорин! – завыла она, как сирена, несмотря на присутствие в доме подруги. – Что у меня на верёвке делает детский свитер?
– Висит, мэм, – тот наполовину выглянул из-за двери комнаты. Целиком выглянуть побоялся.
– Он постирал твой любимый свитер в машинке, и теперь его можно подарить гномам? – догадалась, хихикая, Дашка.
– Не смешно!!!
Настя сцапала Валеру и, как провинившегося пса, потащила его к месту преступления.
– Потыкай его, Насть, – давала сзади советы Дашка. – «Кто это сделал? Кто это сделал?»
– Но-но! – возмутился Валера. – Я хотел как лучше.
– Зорин-варвар, – кипятилась Приблудова.
– Да ладно тебе, – изворачивался Валера. – Твой котэ мне туфли испортил! Ничего страшного, скинешь пару кило и влезешь в свитер. Ну или детишкам его отдадим нуждающимся. Насть, купим с получки новый!
Приблудова прищурилась. Эти байки про получку она слышала в который раз! Зорин вечно всё портил, такая уж у него была натура.
– Этот свитер бабушка связала! – бросила она козырной аргумент.
Валера взял со стола мобильник.
– Сейчас напишем моей дзергинской бабушке, она свяжет тебе такой же! Nasty, слышишь «дзынь» – она уже берёт спицы!
Приблудова махнула на этого дурака рукой и сменила гнев на милость. За разрешение посмотреть, как он рисует.
– ...Я был один в эти дни, я мерял их на годы. И в одночасье сгорел любимый мною город. Но тут вошла она, я спутал имена, и стал белее мела. Война со всех сторон, а я опять влюблен – что ты будешь делать? – пел лиричный голос из колонок.
Валера сидел напротив Дашки с альбомом и рисовал её карандашом. Настя смотрела за острое Валерино плечо и удивлялась, как хорошо выходит подруга. Что Настю всегда поражало в творчестве Зорина – все его люди на рисунках выходили живыми. Редкое и ценное качество для художника! Зорин прекрасно умел схватывать эмоции и передавать особенности натуры. Карандашная Дарина, казалось, вот-вот расхохочется и убежит с листа. Точь-в-точь как ей хотелось сейчас поступить в реале! Настя понимала Дашкино нетерпение, ведь подруге было неведомо, что с ней делают на бумаге. Светлая сидела полубоком к Зорину в неподвижной позе и улыбалась, загадочно, лукаво. Ей было сложно оставаться в одном положении, но стоило чуть сдвинуться, как Зорин делал страшные глаза и махал на неё карандашом. Дашка смеялась и возвращалась в позу. И Валерины глаза вновь начинали сиять от восторга. Настя наблюдала за ними и улыбалась. Между Светлой и Зориным, несомненно, происходило что-то большое и настоящее. Они плавно увязали друг в друге.
– Что будешь делать ты, когда застучит в твоей груди часовая бомба? И я звоню тебе домой для того, чтобы узнать, что тебя нет дома¹...
Примечание к части
¹ – песня группы «Сплин» – «Что ты будешь делать?»
18. Настины разборки
Сегодня Баянов, вопреки обыкновению, был мрачным и тихим. Он старательно не смотрел в сторону Насти, краснел, сопел и делал такой вид, будто его мучает постоянная, но в целом, переносимая боль. «Сердечная боль, сюсюсю, – скрипнула зубами Настя, набирая антибиотик в шприц. – А я такая-сякая, сердцеедка. Все губы вон в крови Серёгиной. И в зубах дуга аорты. Ни стыда, ни совести».
Она с трудом загнала Аркашку в угол и саданула ему укол прямо в сачке – астронотус настолько окреп, что при вылове в ведро сопротивлялся яростно и мог повредить себя. Аркаша сердито подёргался и с облегчением свалил из сачка. Настя покосилась на Баянова, тот – на Настю. Правда, заметив, что она поймала его взгляд, тут же отвернулся.
Говнюк не хотел и в этот раз идти сопровождающим. Его буквально взашей вытолкал на галерею первого этажа Докукин и следом погрозил кулаком. Выглядело комично, Настя поняла, что Дмитрий Иванович просёк их с Серёгой романтическое недопонимание. Но старшина Баянов оказался кремень, а не мужик, и упорно изображал детский сад. Настя закрыла аквариум и сказала:
– Всё, теперь до пятницы. Колоть больше не надо.
– Сегодня их кормил, – сухо отозвался Серёга. – Он тоже поел.
– Ну и хорошо. – Настя хотела слезть со стремянки. Но Серёга придержал лестницу, сжав её так, будто приварился к ней. Он согнул спину и сморщился, Настя было испугалась, что парня замучил гастрит, и он нуждается в помощи, но Баянов тихо и неуверенно спросил:
– Насть, ты мне скажи, у тебя кто-то есть?
Приблудова издала горестный вздох и надула щёки.
– Серёж, ну ё-моё!
– Ты скажи! – он придвинулся ближе.
– А то что, не дашь слезть? – огрызнулась Приблудова с верхотуры.
– Зачем, слезай, пожалуйста, – Серёга выпустил её, и Настя слезла. Она видела, что Баянов ждёт ответа на вопрос, и призналась:
– Серёж, у меня сейчас дофига проблем. Ты себе не представляешь, каких! А ты вместо того, чтобы, как обещал, беречь меня и попробовать выяснить, что происходит, строишь из себя обиженного мальчишку! Я думала, ты нормальный, честно.
Баянов, слыша это, покраснел так, что волосы стали намного светлее его кожи.
– Я просто... Ты пойми, я уже обжигался. Моя меня с войны не дождалась.
– И в этом виновата я, верно? – разозлилась Настя.
– Нет, что ты, но я к тебе... Я тебя...
– Серёж, честно. Не надо так. Не ты один обжигался. Подумай об этом и, если готов по нормальному со мной, то давай, а нет – так нет. Хотя бы не заставляй меня переживать и расстраиваться.
Объяснение вышло сбивчивым, но Насте понравилось. Серёга постучал рацией по аквариуму, и к нему в надежде на жрачку приплыли попугаи.
– Извини, я в туалет, – зачем-то доложила Настя.
– Там на улице, – мотнул головой Баянов в сторону двери.
– Что? – вспыхнула Приблудова.
– Мужик курит. Тебя ждёт. Вы вместе приехали, я видел.
– Старшина Баянов служил в разведке, не иначе, – съехидничала она. – Мой брат. Ещё объяснений надо?
Серёга, посветлев лицом, недоверчиво улыбнулся.
– А ты его раньше сюда не таскала.
– Раньше было безопасно, – отрезала Настя.
– А теперь нет, что ли?
– Что ли нет.
И не удостоив Баянова бо́льшим объяснением, умотала в туалет. Сделав то, зачем пришла, постояла у раковины с включенным краном, пытаясь справиться с эмоциями. Слишком много переживаний за последний месяц.
Настя опустила руки в воду, плеснула ею себе в лицо и уставилась в большое зеркало. Мокрая и злая. Почти, как та ведунья... Словно по её заказу, отражение в зеркале раздвоилось, и Настя увидела за спиной молодую, светловолосую женщину, сердитую, как сама Приблудова. Две пары глаз смотрели из зеркала – светло-голубые Настины и яркие, как небо – у призрачной ведьмы. Следом за ними в отражении вырос из ниоткуда дивный лес. Ветви усыпанных золотом лип шумели, клёны приветливо шуршали носиками, дикие травы увивали стопы, и из них, трепеща ажурными крылышками, вспархивали крупные синие стрекозы. Говорливо бежал ручей вдали. В кронах деревьев щебетали сойки и синицы. Юркая белка спрыгнула с шершавого ствола лиственницы на плечо ведуньи.
Настя была заворожена красотой увиденного. Но ведунья заговорила, перебивая звоном голоса шум ручья.
– Блюдешь ли заветы мои, Настасья?
Та, онемев и моментально вспомнив вчерашний капучино, помотала головой. Врать было бесполезно.
– Вот как, – хищно сверкнула глазами ведунья. Картинка за ее плечами начала меняться, солнце померкло, дивный лес заполнился черным маревом. Птицы попадали с ветвей замертво, деревья сбросили листья и застучали ветками, подняв дикий вой. – Вот как, неслушная. Добро же. Думала, ты меня гневить не будешь, а и ты такая же пустомеля, как и весь люд. Вот тебе мой наказ – ползи на карачках до главного колокола, иначе будет тебе отмерено до заката!
Настя, цепенея от ужаса, слушала ведьму и чувствовала, как у неё в прямом смысле слова поднимаются волосы на голове. До колокола... до кремля, что ли? Но тут вспомнила, что решила сказать, и, сжав кулаки (была не была!) шепнула:
– Нет.
Нафиг надо. Это пора прекратить.
– Чу, не перечишь ли, попрешница¹? – Приблудова ощутила костлявые пальцы у себя на плечах, и то, как с силой они сжали её кожу.
– Я сказала нет. – Ногти Насти до боли сильно вдавились в ладони. – Я не буду. Ползи сама!
Мгновенно туалет вновь стал помещением из кафеля, а шум бегущей в ручье воды обратился журчащим краном. Настя с силой закрутила его и обернулась. Старуха, пристроившаяся за её спиной, отшатнулась со стоном бессилия. Настя увидела её прежней – иссохшей, седой и, отчего-то, жалкой. Приблудова решила не сбавлять темпа.
– Думаешь, я не понимаю ничего? Думаешь, я не знаю про перстень? – она надвинулась на призрака. – Чего ты хочешь от меня? Скажи, и я обещаю помочь.
Старуха закрылась руками, как дикая птица – крыльями, и шепнула:
– Дюже сильна ты стала, Настасья. Столетовский род очистился от пёсьей крови за восемь колен. Неужто, и моим мытарствам конец приходит? Неужто...
– Ба, – окликнула её Настя. – Просто скажи, чем я могу помочь тебе?
Ведьма выпрямилась и с прежней силой в голосе, прозвенела:
– То, что имаш² ты, Настасья, не твоё! А твоего покамест нету у тебя!Верни псу пёсье, а себе возьми своё!Вот мой наказ!
И сгинула, как прежде. Настя выдохнула, включила воду, снова умылась. Пригладила вздыбленные волосы. Оглядела себя: бледную до синевы, но ничуть не испуганную. Показала зеркалу большой палец вверх, улыбнулась, и пошла в галерею.
В торговом центре было совсем тихо и темно, но призраков Настя больше не боялась. Она накинула на плечи куртку, подхватила рюкзак и вышла вон через стеклянную дверь, полностью погруженная в себя и озадаченная. Ладно, то, что ей не принадлежит, она отдаст – и это перстень. Но что ей нужно взять? И у кого? У Валеры? Найти в доме бабушки? Что это может быть?
Настя неспешно брела по улице, когда услышала сзади торопливые шаги, и затем ее одёрнули за куртку. Она подняла глаза на очень возмущенного Валеру.
– Ну и как это понимать, Придурова? Я приехал с ней, жду, как мудак, мёрзну, травлюсь никотином. А она – усвистела! Причём так, что мы с Серым вообще провафлили! Вжух, и нету Насти. Испарилась, блин.
– Ой, Валер, – ошалело прошептала Настя. – Прости пожалуйста. Я про тебя забыла.
– Ну охренеть теперь, – ворчал Зорин, доставая новую сигарету. – А я её – жди. И где твоя несуществующая бабка? Я что-то не понял?
– А всё уже, – сообщила Настя. – Мы пообщались.
– Где?
– В туалете.
Зорин фыркнул.
– Да, это любимая балясненская традиция. Вы даже с привидениями в туалетах трёте? Ну, извини, что я мальчик, и мне в ЖО доступ закрыт. Так на чём порешили-то, сверхъестественная моя?
– Ну, – замялась Настя, – я обещала ей помочь.
– Чиво?! – взъерепенился Валера. – А ты, случайно, не отвязаться от неё хотела? Или мне показалось?
– Валер, ей надо помочь.
Тот сделал о-о-очень долгую затяжку.
– Твоя доброта сведёт нас в могилы. В белых тапках, которые, по прихоти твоего кота, теперь и на мне надеты.
Настя с усмешкой оглядела их с Зориным белые кроссовки, в которых вышагивали оба. И вдруг поняла, что идёт, кутаясь в свою любимую куртку. Настя пожужжала розовой молнией и сказала:
– Всё будет хорошо, Валер. Я знаю.
– М, ладно, поверю, – тот покрутил рукой. – С парнем твоим разговорились. Ты уж извини, но я рассказал ему всё, что знал.
Приблудова притормозила и осуждающе воззрилась на Зорина.
– И не надо на меня так смотреть. Могла и сама нас познакомить. А то он с таким щачлом подрулил, что я школу вспомнил. Думаю, всё, докурился. Не. Нормальный парень оказался, понятливый. Чего ты его за нос водила всё это время? Насть, я, как твой брат, дал добро. Он точно на Кирюшу не смахивает. На моцике, вон, гоняет. Хорошо поговорили. Даже номерами обменялись. Зачем, я не понял, ну да и фиг с ним.
– Ты ему и про бабку выдал? – охнула Настя.
– В первую очередь. Он обещал спросить какого-то Кукухина, типа тот с берзаринским музеем был связан.
– Докукина! – улыбнулась Настя. – Дмитрия Ивановича.
– Наверное. Короче, сказал, завтра напишет тебе. И чтоб без фокусов, Насть! Хороший мужик, берём.
– Ну Валер!
Они доехали домой, и Настя отвоевала себе комп, чтобы хоть чуть-чуть расслабиться. Валера развалился на диване, сперва смотрел с мобильника фентезийный сериал, потом заснул. Настя была увлечена игрой в «симсов» и не заметила, как к ним притулился Чижик. Причём, когда Приблудова ненадолго прервалась, она увидела, что кот забрался прямо на Валеру. Сперва Настя умилилась – Чижик начал признавать Зорина. А потом встревожилась. Кот пригрелся на груди у Валеры, урчал и жмурился, подобрав под себя лапки. Совсем как когда-то у бабушки в ногах.
«На больное место ложится! – любила хвалить Чижика Софья Михайловна. – Доктор мой. Как полежит, ходить легче».
У бабушки было три отрыва тромба на протяжении месяца. Последний застрял в сердце и оборвал её жизнь.
Валера спал и мягко, едва заметно улыбался. Ему снилось нечто приятное, наверное, Дашкины поцелуи. Зорин, как преданный пёс, оставался рядом с Настей, но всё же неощутимо и неотвратимо исчезал. С каждым вдохом, с каждым биением сердца...
Настя беспокойным движением головы стряхнула мрачные мысли.
– Всё будет хорошо, Валер, – шепнула она как можно тверже, чтобы самой поверить в это. – Всё будет хорошо.
Примечание к части
Что такое Гусарова без эпизода в сортире? Это невозможно, товарищи.
¹ – спорщица (устар.)
² – имеешь (устар.)
