Текст книги "Ведунья (СИ)"

Автор книги: Gusarova

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

Валера слушал Настю и наполнялся робкой надеждой. Он то хмурился, то улыбался, то тихонько кивал. А когда Настя закончила монолог, задумчиво сказал:

– Признайся. Ты от меня понабралась занудства, а?

– От кого же ещё, если ты – мой суррогатный брат, – поддразнила его Настя. – У меня нет ни родных братьев, ни сестер, а я с детства просила у мамы с папой родить мне кого-нибудь. Всегда хотелось иметь братика.

– Вот и дохотелось на твою голову, – по-доброму улыбнулся Валера. – Забирай чудовище.

– А тебе никогда не хотелось, чтобы у тебя была сестра?

– Нет, – хмыкнул Зорин. – Я всегда был эгоистом. Но когда лежал на операции, мне приснился сон. Как будто я бегу по чистому полю с высокой травой. И колоски щекочут меня, а я смеюсь. Стрижи в небе. Облака, как сладкая вата. А тянет меня за руку девочка. Моя ровесница примерно, растрепанная, белобрысая и кричит: «Пойдём! Пойдём!». И глаза у неё синее неба. Я бегу за ней, она приводит меня в рощу, и мне становится страшно. Кругом деревья, мамы нет, сумрак, холодно. Ещё и ручей журчит у ног. Смотрю – мы на мостике стоим. И она как будто собирается уходить. Я кричу ей: «Не уходи! Как же я? Как я выберусь?» А она меня оглядела своими ясными глазами и говорит: «Найдешь меня в Балясне». И как толкнет в ручей! Я аж ледяную воду почувствовал и то, что меня несёт течение. А потом очнулся в реанимации. Вот. – Закончил Валера рассказ. – Я думаю, та девочка ты была.

– Или старуха, – прошептала Настя завороженно.

Резкий звук дверного звонка прервал их откровения. Настя мгновенно собралась, предполагая, что это Стася решила на свою беду вернуться. Валера зачем-то схватился за кухонный нож. Они крадучись двинулись к прихожей.

– Посмотришь, кто там? – шепнул Зорин.

– Ага, – Настя прильнула к глазку и потом прыснула в руку. – Смотри, кто.

В глазке маячила роскошная, суровая рыжая девушка с бейсбольной битой наперевес. Да, наверное, Стасе просто-таки повезло столкнуться с Приблудовой, а не с этой эльфийской фурией!

– Ты и ей, что ли, написал прощальное послание? – догадалась Настя.

– Ну, вообще, да, – признался Валера.

– Вот долбоклюй.

Второй звонок был куда продолжительнее предыдущего. Когда Дашка оторвала палец от кнопки, Настя уже открыла дверь. При виде подруги, Светлая издала вздох облегчения и сразу затем скривила губы.

– Ну, и что это значит? Где он? И почему со мной прощается?

Настя, давясь смехом, указала пальцем на ужасно смущенного Валеру и запустила Дашку в хату. Та всучила ей биту и с вызовом вперилась в Зорина.

– И как это понимать, ты, гоблин? Что значит, «спасибо за всё, будь счастлива»? Ты чо, кинуть меня решил? Я думала, ты тут намерился с крыши сигануть, мало ли, что в голове у художников, уж я-то знаю! Или тебя пытают! Сорвалась с работы! Так в чём дело?

– Даш, пройди на кухню, – уговорила её Настя. – Валере нужно сказать тебе нечто важное.

– Я слушаю! И не дай бог, я примчала из-за фигни!

Настя отвела их обоих и щелкнула кнопкой чайника. Тот заворчал и запыхтел, Зорин протёр лицо рукой и сообщил:

– Даш, я должен тебе признаться. У меня одна почка.

– Хах, и это всё? – вспылила Дарина. – Ну художник и есть. Нашел, чем удивить. У меня – тоже!

Тут уж настала очередь удивиться и Валере, и Насте.

– Чё? Светлая, ты о чём?

– Я ж тебе раза три рассказывала, – пожурила подругу Дашка. – Чем ты слушаешь? У меня врожденная аплазия. В десять лет только выяснили, что я – мутант!

Валера просиял и схватил её за кисть.

– Дашенька! Дарин, это правда? А у тебя какой почки нет?

– Правой, – раздула ноздри Дашка.

– А у меня – левой, – восхищенно сказал Валера и галантно поцеловал ей руку.

– Он точно долбоклюй, – вздохнула Светлая и с укором посмотрела на Настю. Валера обнял возлюбленную и притянул к себе. Настя пожала плечами из серии «ну я же говорила» и принялась готовить ужин.

В этот вечер Дашка и Валера как будто не собирались разлучаться до следующего дня. После чаепития Настя сказала, что ужасно устала, и покинула ребят. Через стенку она прекрасно слышала, как они смеются и воркуют на кухне. Потом кокетливый шепоток переместился в Валерину комнату. Скрипнула кровать. Воцарилась недолгая тишина. Потом Дашка удивленно прошептала:

– Ого, какой большой!

Настя невольно покраснела, пытаясь не слышать того, чего не стоило.

– Да, – гордо шепнул в ответ Валера. – Исполосовали хорошо. Но и зарос тоже быстро. Я живучий!

Приблудова поняла, что они обсуждают шрам и выдохнула. Потом Светлая захихикала и шикнула:

– Чё, прям здесь? Ты чего, Валерка, я не могу. Вдруг Настюха не спит? Стыдно.

– Спит, у неё тихо, – радостно определил Валера. – Мы по-быстрому. Оперативно.

За стеной монотонно заскрипела старая кровать. Настя издала немного завистливый вздох и накрылась с головой одеялом. В суматохе вечера она так и забыла отдать Зорину перстень.

Комментарий к 20. Начистоту Хи.

Хихи.

Хихихи.

====== 21. Профессор ======

– Ребята, – Настя робко постучала в Валерину дверь. – Даш! Ты не проспишь работу? Мне уходить пора!

За деревяшкой раздалось неявное копошение, прошлёпали по полу ноги, дверь приоткрылась. Покачиваясь, как зомби, Зорин направил на Настю один бодрствующий серый глаз.

– Не вижу в тебе должного осуждения, – буркнул он.

– Буди её, – Настя вместо ответа указала пальцем на рыжие пряди, видневшиеся из-под одеяла. – А то она тебя уроет, если опоздает за город.

Валера кивнул.

– И ещё. Держи, – Приблудова всучила ему перстень.

– Воу, полегче, – тот рассмотрел вещицу и протянул обратно. – Не уверен, что Серый не уроет тебя за это. Я, конечно, польщён...

– Дебил, – констатировала Настя, и Зорин вытянул сонную рожу. – Ты присмотрись, что тебе дают. Берзаринский перстень.

Валера взбодрился разом, как потревоженный филин в лесу, и вытаращился на перстень.

– Откуда ты его взяла?!

– Напишу по дороге. И приготовься сегодня узнать историю своих предков. Граф недоструганный.

– Неплохой план, – рассудил Зорин и примерил перстень на безымянный палец, там, где он был на картине у Григория. – Чот великоват будет.

– Мельчает берзаринский род, – скривилась Настя. – Ну надень его там на что у тебя «большое». «Оперативно».

Она закрыла дверь в комнату перед носом у пристыженного Валеры. Напоследок из кровати донёсся Дашкин смешок и ехидная реплика:

– О, да, она, конечно же, спала!

Настя договорилась встретиться с Памятовым в четыре у него дома. Она предупредила, что с ней придут двое друзей мужского пола, однако старик, судя по всему, был доброй интеллигентной закалки, то есть – умён, но наивен, и обрадовался большой компании. Приблудова подумала, что приди к нему под видом просвещения какие-нибудь грабители или злодеи, типа Стаси с бандой, он и им будет рад. Пока не придушат, чтобы вынести ценное. Но открытость и гостеприимство Памятова играли Насте на руку. Она купила в магазине торт к чаю и поспешила на Новогибловский.

Серёга уже написал ей, что ждёт у дома. Он и впрямь был там, но Настя не сразу узнала Баянова. Тот приехал на белом мотоцикле в полной экипировке. Настя аж замерла, когда увидела его в защитной коже на блестящем спортивном «звере». От торгового центра и общаг до Новогибловского переулка было от силы минут десять ходу, и Настя поняла, что Баянов решил её таким образом впечатлить.

Вот угодник.

Серёга подошёл, улыбаясь, взял Настю за руку и не удержался от поцелуя. Нежность была короткой и деликатной, но у Приблудовой предательски вспыхнули щёки.

– А где твой брат? – спросил зачем-то Баянов. Голос его был бархатным от желания.

– Понятия не имею, – пожала плечами Настя. – Договорились на четыре. Опаздывает.

– Ладно, идём.

Михаил Ильич Памятов оказался моложавым пенсионером с очень живой артикуляцией. Он в самом деле искренне обрадовался молодым людям и чуть ли не за руки втащил их к себе в дом. Настя, пройдя в небольшую квартиру, обмерла: тут действительно разместится филиал берзаринской усадьбы. Старинные вазы, гобелены с оленями, статуэтки, книги, портреты на стенах. Настя без труда узнала графьёв – Берзарины оказались удивительно похожи друг на друга. Будто природа сама штамповала такие лица – тёмные вьющиеся волосы, правильные черты, огромные светлые глаза и брови вразлёт. Толпа написанных маслом Валер разных возрастов и эпох окружила её. Серёга тоже был удивлен.

– Ваши предки, что ли, графья эти? – шепнул он Насте.

– Да, – ответила она тихо. – Предполагаемые.

– Молодые люди, прошу к столу! – позвал Михаил Ильич в гостиную. Настя поняла, что пришло время получить ответы на вопросы.

– Михаил Ильич, скажите пожалуйста, что вам известно о пресловутой гибловской ведунье? – Приблудова решила начать с главного, но тут профессор, кажется, огорчился.

– Что за слава у этого места, – досадливо воскликнул он. – Право слово. Анастасия, вы понимаете – история самих Берзариных безумно интересна, но всех занимает только привидение, с которым я лично ни разу не сталкивался за двадцать лет работы экскурсоводом и смотрителем! Моя задача до сих пор – переключать внимание интересующихся усадьбой на самих графьев! И уж потом – на Аграфену.

– Аграфену? – Настя поёжилась, узнав имя старухи-ведьмы.

– Наше любимое всеми привидение звали Аграфена Столетова, как уверяют официальные бумаги и письма Григория друзьям. И она даже была помолвлена с графом. Но, если позволите, обо всём по порядку.

– Конечно! – Настя приготовилась слушать.

– Если говорить о самом имении, то его история начинается двести лет назад, с того времени, как император пожаловал графу Фёдору Берзарину кусок земли под Балясной. В тогдашние времена селение близ него именовалось Грибово и было окружено богатыми лесными угодьями. Афанасий Фёдорович, сын графа, достроил имение после смерти отца, и там же родился интересующий нас Григорий. Вернее, там жил с младенчества, отец перевез сына из Франции после смерти его матери, парижанки. Она умерла родами. У Берзариных издревле были странные семейные отношения, – посерьёзнев, поведал старик. – Несмотря на то, что в те времена процент женской смертности при родах был довольно велик, он почему-то в полной мере затронул семью Берзариных. Я не помню, чтобы кто-то из берзаринских жён, носивших первенцев, фигурировал в истории их династии. Все умирали родами, производя на свет мальчиков. Впоследствии у графьев рождались только дочери, и их матери, как правило, выживали. И это одна из множества тайн Берзариных.

– Ничего себе, – пробормотала Настя. – А почему, Михаил Ильич, не знаете?

– Есть неофициальное мнение, – улыбнулся профессор, – разумеется, никто не подтвердит это, сами понимаете, почему, что Берзарины составляли старинный род колдунов-чернокнижников, ведущий исчисление еще с дохристианской эпохи. Так считали многие друзья семьи, и даже обращались к Берзариным за магической помощью. Естественно, за большие деньги. Отвороты, привороты, заговоры, знаете? По сказкам, наверное, наслышаны были в детстве?

Ребята переглянулись и закивали.

– Есть сведения, что даже император побаивался их, и того, что кому-то взбредет в голову устранить монархию путем колдовства. Потому сам царь весьма благоволил Берзариным, дабы обрести их расположение. Также, известно, что в графской семье якобы хранилась древняя печать Соломона, дающая неизмеримую силу в укрощении тёмных духов, свершении заклятий и открытии тайнописей.

– Печать? – изумилась Настя. – Не перстень, случайно?

– Вы очень внимательная девушка, Настенька, – похвалил ее Михаил Ильич. – Наверняка, вспомнили приметный перстень, который видно почти на всех фамильных портретах предков Берзариных. Да, это он. Рубиновый перстень со скарабеем. По неподтверждённым данным, на оборотной стороне его даже была надпись, заказанная самим Соломоном.

– «Всё проходит», – озвучила Настя.

Серёга поглядел на нее с удивлением.

– Ах, какая вы умница, – ещё больше обрадовался Памятов. – Люблю, когда ко мне приходят уже подкованными и проявляют истинный интерес к истории Гиблова. Так вот, этот перстень, повторюсь, по слухам давал Берзариным удивительные способности управлять материями и духами и даже, – профессор поднял палец вверх, – обращаться ветром. Невероятно, не правда ли?

– Очень, – поёжившись, согласилась Настя.

– Григорий Афанасьевич стал последним владельцем перстня, – рассказал Памятов. – Куда реликвия делась позже, никому не известно. Берзарины вымерли подчистую, и это связывают как раз с проклятьем Аграфены, опозоренной Григорием ведуньи. О ней известно немного. Только то, что она была из местных крепостных крестьян, занималась травничеством и предсказаниями, а также каким-то образом сумела влюбить в себя неистового Григория. Вы, должно быть, в курсе про оргии и загубленных крестьянок?

– В курсе, – подал голос Серёга.

– Так вот, на этой почве у Берзарина со Столетовой вышло некое соперничество. Разумеется, это можно только предположить. И закончилось тем, что граф решил сделать Аграфену, простолюдинку, своей женой, с тем, чтобы она родила ему наследника. Они даже обручиться успели, чем вызвали гнев и скорую погибель старшего Берзарина, Афанасия. Но любовь Григория и Аграфены была недолгой. Ведунья родила графу дочь и осталась притом жива, тот, разгневавшись, выгнал избранницу из дома. Аграфена в отместку наслала, как это говорится в старых книгах – «моровое поветрие» на род Берзариных. А у Григория было ещё две сестры от разных жён отца, также тётки и их семьи – род был многочисленным, несмотря на сказанные выше особенности. Григорий приказал своим солдатам расстрелять бывшую возлюбленную. Она похоронена где-то у Неприкаянного ручья, который в доберзаринские времена носил название Ведуньин ручей. Берзарины вымерли в эпидемию. Где дитя Аграфены и Григория, и где перстень – никто не знает. След их теряется в истории.

– Здорово, – определил Серёга. – А вы сами верите, что Берзарины были колдунами?

– Молодой человек, как тот, кто посвятил всю жизнь изучению рода, я в этом не сомневаюсь! Хочу показать вам одну книгу, она принадлежала некогда Григорию.

Профессор ушел в кабинет, а Настя надула щёки, недовольная раздолбайством Валеры. Тут говорили столько интересного про его семью, а он где-то болтался да ещё и с фамильным перстнем в кармане!

Анастасия: ты где, псина?

Zорин: еду. Тут пробки, я не виноват.

– Какие, нафиг, пробки в метро? – буркнула Настя.

– Вот, прошу! – Памятов, тем временем, положил на стол небольшую книжицу в кожаном переплете. – Я точно уверен, что это дневник Григория. Только взгляните на него! Он кажется пустым.

Настя раскрыла книгу и сразу почувствовала, что она полна информации, хоть её страницы выглядели пустующими. Но они были исписаны, что замечалось по потрепанной бумаге. И ни одной строчки, ни буквы не виднелось!

– Здесь определённо есть текст, – постучал по странице пальцем профессор. – Но как дешифровать то, что не видно ни глазу, ни прибору? Не знаете, друзья? – старик улыбался, доверчиво глядя на ребят, и Настя понимала, что единственный возможный дешифровщик вот-вот должен был подъехать. Валера словно услышал её негодование и прислал смс:

«Ищу парадную».

Настя перезвонила.

– Валер, первый подъезд с торца, третий этаж.

– Мы ещё кого-то ждём? – спросил Михаил Ильич.

– Да, это небольшой сюрприз для вас и всего графского рода, – улыбнулась Настя. – Только он немного заблудился.

Раздался зов домофона, профессор впустил очередного гостя, и вскоре в прихожую Памятова ввалился живой Берзарин.

– Добрый день, прошу простить за опоздание. Зорин. Валерий. – Он по обыкновению учтиво протянул ладонь для рукопожатия.

Михаил Ильич охнул и неуверенно посмотрел сперва на Зорина, затем на портрет Григория, и, наконец, на Настю. Та засмеялась и кивнула.

Памятов с возгласом поистине детской радости затряс теплую ладонь Валеры.

– Боже мой! Невероятно! – восклицал Михаил Ильич. – Как возможно, чтобы род сумел выжить? Валерий, дорогой мой, проходите пожалуйста, – он затолкал Зорина в гостиную. – Откуда же вы взялись?

– Он из Невгорода, – сообщила Настя. – Вероятный потомок берзаринских бастардов.

– Несомненный! Валерий, бога ради, простите, я очень взволнован! – щебетал старичок. – Кто бы мог подумать? Эти знаменитые берзаринские «сорочьи глаза»! Хоть никогда не видел их раньше, узнаю сразу. Сходство с Григорием полнейшее. У меня хранится кулон с прядью его детских волос, мы должны произвести генетическую экспертизу...

– У него есть ещё кое-что с собой, – хитро подмигнула Валере Настя. – После чего экспертиза станет не нужна. Мне почему-то кажется, что сегодня нам удастся прочитать дневники последнего графа.

– Неужели? – для Памятова сегодняшний день сделался днём щедрот судьбы.

Ни слова ни говоря, Зорин вытащил из кармана и показал профессору тот самый перстень.

====== 22. Дневники Берзарина ======

– Ну, и как вы думаете, я это прочитаю? – Зорин перелистал пустые страницы дневника и озадаченно посмотрел на друзей.

Счастливый до беспамятства Михаил Ильич в это время обзванивал всех знакомых профессоров и бывших сотрудниц музея, чтобы поделиться новостями о воскрешении рода Берзариных.

– Может, лампа какая есть, там, ультрафиолетовая, например? – предположил Валера.

– Он сказал, что приборы тоже текст не распознали, – напомнил Серёга.

– Ага, отлично. А я, типа, Берзарин, и потому у меня особое излучение, так, что ли, nasty?

– Я знаю что у тебя имеется? – поддразнила его Настя. – Ты же граф. Ты и должен уметь читать свои каракули.

Валера спесиво фыркнул, потом, недолго думая, вставил перстень себе в глазницу на манер монокля и смерил Настю изучающим взглядом.

– Йа йест граф, – сказал он низким голосом, и Приблудова не сдержала хохота. Какого хрена её предки столько лет берегли перстень, передавая из поколения в поколение, для того, чтобы сейчас этот придурок засунул его себе в глаз?

– Ви йест мои крэпосьтные слюги, – продолжал паясничать Валера, пока ребята покатывались с его ужимок, держась за животы. – Йа про вась сэйчас запишю... Ой.

Он замер над дневником, поднял бровь, перстень вывалился на страницу. Настя сердито сцапала его, чтобы отобрать, но Валера остановил её:

– Nasty, погоди, отдай! – и перехватил украшение.

Он был взволнован. Настя поняла – Валера что-то нашёл. Она склонилась над страницей. Зорин навел рубиновую поверхность брюшка скарабея на бумагу, и Приблудова ахнула, увидев завитки старых чернил.

– Серёж, свет включи, пожалуйста! – она махнула Баянову.

И, когда стало ярче, ребята смогли разобрать проявившиеся через рубин записи. Читать взялся Зорин.

– «30 декабря 1856 года.

Намедни тятя пожаловал мне ещё парочку духов. Весьма кстати. Старые теряют расторопность».

– Духов? – не поняла Настя. – Может, крестьянских душ?

– Настён, по-моему тут как раз о духах. Он ж был маг, – подсказал Серёга.

– Тоже так думаю, – кивнул Валера и продолжил:

«12 января 1857 года.

Sator Arepo tenet opera rotas. Замечательно, поистине замечательно и действенно. Я в восторге, да и тятенька мною горд! Ай-да Григорий.

14 января 1857 года.

Любопытно, можно ли сделать так, чтобы летать с обогревом? Виданное дело, чтобы ветру было холодно. Тяжко быть колдуном на родине зимою.

23 января 1857 года.

Заходила Марфутка Столетова. Они с тятей долго чаёвничали и вели беседу с глазу на глаз. Ха-ха! Тятя полагает, что я лыком шит, а я обернулся сверчком да подслушал из под пола. Говорили обо мне, да о сватовстве к Аграфене. Тятя сватал. Неслыханно, чтобы отпрыск графского рода женился на крестьянке, да и не бывать свадьбе! Марфа тятеньке отказала, видите ли, Грунька тоже потомственная ведьма, и у них свои порядки наследования. Стыдоба. Гнать бы их в пекло или плетей отвесить.

17 февраля 1857 года.

Летал полями, да лесами, шалопутничал, куролесил. Разметал девкам сено из стогов. То-то было веселья! Видел Аграфену. Чудо, как хороша. И она меня приметила, хоть был ветром. Не любовь ли?

19 февраля 1857 года.

Приснился Груньке в лучшем виде. Не углядел в ней досады. Считает меня пригожим, сон – пророческим. Доволен, даже можно считать, счастлив.

20 марта 1857 года.

Тятенька отъехал в Невгород. На радостях закатил званый вечер с танцами и девками! Десятерых опосля обратил русалками-мавками – пущай у ручья живут, гостей забавляют. Выслушал пять прошений о приворотах, четыре о наведении порчи. Удовлетворил всех. Ай-да Григорий Афанасьевич!

29 марта 1857 года.

Марфутка являлась ко двору, отцу донесла о русалках. Гневался страшно. Велел разчаровать обратно. Я воспротивился, русалки гостям пришлись по нраву, крестьянками были гаже. Тятенька назвал мерзавцем и грозился обратить козлом на неделю. Пришлось покориться.

3 апреля 1857 года.

Летал к Марфе с Аграфеной. Девка хороша, что одолень-трава! Чую, влюбился. Предстал перед нею, как есть. Испугалась. Сбежала, но из-за дерев выглядывала, интересуется. Счастлив.

20 апреля 1857 года.

Полдня за мной гонялся Аграфенин женишок на коне. Силился поймать и то ли святой водой облить, то ли к чертям спровадить. Скудоумный. Завёл его в поля подальше и закрутил воронкой. Чтоб неповадно было.

25 апреля 1857 года.

Аграфена все ещё скорбит по Прохору. Наше дело – ждать. Виктория любит терпеливых!

26 апреля 1857 года.

Сотворил заговор на след. Проверить действенность, так сказать. В селении Грибово загнулись трое крестьян. Удовлетворён эффектом.

27 апреля 1857 года.

Заговорил Аграфенин след на любовное томление. Решил больше не ждать, хочется любить, и любить немедля!

2 мая 1857 года.

Сама пришла ко мне в поле. Была со мной долго, целую вечность. Чувство такое, что мне всё по плечу! Влюблен, как собака. Аж самому жутко делается. Ужель тоже приворожен? Страшная сила, страшное влечение. Все помыслы о Груньке.

5 мая 1857 года.

Побеседовали с тятенькой на предмет моей женитьбы. Тятенька был взъярен моим самодурством, велел расторгнуть приворот и откреститься от мысли об Аграфене. Вспылили. Обернулись оба ветрами, вылетели в поле, там я тятеньку и развеял. Досадно, могло ведь и по иному выйти. Перстень Соломонов мой теперь и имение тоже.

20 июня 1857 года.

Посватался к Аграфене, поднес ей Соломонов перстень. Грунька рада до безумия, и я счастлив. Марфа союз наш не одобрила, но не отказать же ей тому, чьего наследника носит её дитятко? Смирилась, ведьма. Я сильнее её, боится. Перенёс Груньку в поместье. Негоже ей по лесам прятаться.

23 июня 1857 года.

Закатил бал с девками, гаданиями, прыжками через огонь. Привороты, известно, тоже были. Двое решили устранить неугодных. Услужил всем. Посадил ещё пяток мавочек на дубы вдоль ручья. Очарование, поют так нежно, жалостно. Душа радуется.

24 июня 1857 года.

Имел беседу с Аграфеной. Видите ли, ей не пришлось по вкусу моё празднование Купалы! Да как она смеет, дворовая девка! Только моё к ней большое чувство и желание обрести сына помешало изжечь её во прах. Не понимает, с кем пререкается, простолюдинка.

30 сентября 1857 года.

Долго был в отъезде. За то время Грунька всех моих русалок и духов распустила. Дрянная девка. Наделаю новых.

2 октября 1857 года.

Аграфена добреет с каждым днём. Зелье, что я ей подмешиваю в кофей, работает на славу. Брюхо растёт, сынок толкается. Непоседливый, сразу видать, Берзарин!

16 октября 1857 года.

Марфа приходила проведать дочь. Раскрыла мой хитрый замысел с зельем. Бранилась долго, выдул её взашей. Грунька со мной не говорит. Но ничего, образумится!

30 ноября 1857 года.

Опять склочная баба, свекровь моя, приставала со свадьбой! Сказал, женюсь, когда Грунька от бремени разрешится! Не хозяин ли Григорий Берзарин слову своему?

29 декабря 1857 года.

Под Новый год навел сухоту на кое-кого по личной просьбе кое-кого. Кое-кто успешно издох, кое-кто мне уплатил кругленькое. Ничего выдающегося, но доволен. Ай-да Григорий, пёсин сын!

7 февраля 1858 года.

Аграфена разродилась девкой. Отобрал перстень, выгнал вон на мороз. Расстроен. Должен был родиться сын.» Вот мерзавец!

– А? – встрепенулась Настя и тут заметила, что к ним очень тихо подсел Памятов.

Старичок решил не перебивать Валеру. Он сидел и слушал его с горящими восторгом глазами.

– Мерзавец, говорю! – объяснил Зорин. – Сволочь этот мой предок, сказать нечего!

– Эт точно, – согласился Серёга. – Дальше давай.

– Кхм.

«8 февраля 1858 года.

Аграфена с перстнем сотворила неладное. Беру его – силы будто меньше. И будто от меня она уходит через него. Не возьму в толк, в чём тут дело. Пробовал ветром стать – не случилось. Духи разлетелись, в голове мутно. Пролежал целый день. Не легчает. Прокляла, видать, ведьма.

10 февраля 1858 года.

Пришла сама, без ребёнка. Выглядела иссохшей старухой, ясно прокляла, стерва. Ярилась, угрожала, страшное говорила. Скверно мне, сам был зол. Не было мочи развеять её, пришлось приказать дядькам расстрелять и у ручья схоронить. Перстень выбросил в ручей. Чую, погибель моя близка.

15 февраля 1858 года.

Горю. Душу будто черти жрут. Снится тятя, увещевает, зовет». Всё.

Зорин проморгался и потёр лицо.

– Жесть, – констатировал Серёга. – Просто жесть.

– Ага, – пришибленно согласилась Настя. – Теперь я понимаю Аграфену.

– Друзья мои, это невероятно, – подал голос Михаил Ильич. – Вы открыли новые страницы биографии Берзариных! Я в неоплатном долгу перед вами. Валерий, могу смело сказать, вы абсолютно точно обладаете силами своего рода!

– Я польщен... – крайне мрачно пробормотал Зорин. – Только откуда я взялся? Если первенцем Григория стала дочь?

– Вот именно! – заметил Памятов. – Я предполагаю, что у последнего графа, а он имел множество романов, до Аграфены родился наследник, о котором он не ведал! И, скорее всего, в Невгороде. Графья частенько бывали у тамошней знати!

– Значит, я прямой потомок, – нахмурился Валера. – Михаил Ильич, у нас, у Зориных, только мальчики рождались. По одному. И всё. И... Теперь я знаю, что у меня за наследственность. Насть, как думаешь?

Приблудова хмуро кивнула и добавила:

– А я знаю, почему нам достался перстень. И... многое другое.

– Валерий! – позвал Зорина смотритель музея. – Я бы хотел вам кое-что отдать. Это бесценные вещи, но они всегда принадлежали Берзариным. Возьмите с пожеланием успехов!

И он протянул Зорину связку очень старых книг.

– Не уверен, что здесь всё. Но примите в дар.

– Спасибо.

Они распрощались со старичком-профессором и покинули его гостеприимный дом. Все трое были под впечатлением от прочитанного.

– Эх, – решил Валера разрушить оторопь друзей. – Я-то думал, что он мне мешочек графского золота даст.

Он плаксиво скривился, глядя на книги.

– Ага. И диадему подгонит, – добавила Настя. – Скажи спасибо, что нас вообще впустили, да еще и фолиантов насовали. И если ты такой граф, то возьми и наколдуй себе золота, а не попрошайничай.

– Ах ты так? – надулся Валера и вдруг нацелил пальцы на Настины джинсы: – а ну, расти жопища, расти!

Та аж подпрыгнула.

– Эй ты, ащеул¹!

Валера заржал, как конь, и Приблудова бросилась на него в желании приструнить. Зорин подпрыгнул так, будто собрался обратиться ветром и улетучиться, но Настя ухватила его за воротник пальто. Его задорно улыбающаяся рожа была очень близко, и по ней почему-то хотелось то ли въехать кулаком, то ли провести губами.

– Ребят, хорош! – с ноткой ревности в голосе осадил их Серёга. Настя мгновенно образумилась и отпустила Валеру. – Настён, я, вообще, хотел предложить тебе покататься перед работой. Ты же сегодня к нам?

Баянов колко глянул на Валеру, тот потупился и почесал нос. Приблудова положила ладонь на плечо Серёги и улыбнулась.

– Что? На мотоцикле? Я ни разу не ездила.

– Я взял тебе второй шлем и куртку. Пока погода балует, надо пользоваться!

Настя кивнула и позволила одеть себя в экипировку. Серёга усадил её позади себя, завёл белый «Сузуки» и повёз Настю по району. Он набрал обороты, Настя запищала и еле подавила острое желание спрыгнуть. Ребята оставили далеко позади и размеренно идущего по дороге Валеру со связкой книг, и берзаринский парк. Настя даже мельком подумала – вот бы Аграфена увидела её такой – весёлой, влюбленной, восседающей на белом коне с прекрасным принцем! От растущей скорости жёлтые деревья на улицах слились в единое полотно. Поток ледяного осеннего воздуха хлестал в шлем, обнимал плечи, тогда, как Настя крепко обнимала за талию Баянова. Он вёл мотоцикл очень резво и уверенно. Приблудовой было непривычно вот так полностью, безрассудно довериться кому бы то ни было, но сейчас об этом не хотелось думать. Хотелось жить, любить и наслаждаться стремительным полетом на белой птице. Настя ощущала себя ведьмой, поймавшей ветер.

Комментарий к 22. Дневники Берзарина ¹ – возмутитель спокойствия

Никогда не думала, что назову главгада в честь моей шиншиллы.

Образ Гришки частично взят от графа Антуана де Вержи творчества Anna Corvus!

https://ficbook.net/readfic/8139158

Тот еще мерзавец)))

====== 23. Колдун ======

– Настён, а Настён? – Баянов, ухмыляясь, прислонился к Настиной стремянке, обняв Приблудову за ногу. – Так ты в Пошново со мной поедешь? Через недельку?

Та игриво почесала его стриженную маковку.

– Не рановато ли меня с родителями знакомить?

– А чего ждать? – рассудил Серёга. – Пока такую красоту не увели, надо торопиться!

– Ладно, спрошу у Дашки и Валентина Сергеича. Может, найдут мне замену. Хотя, не обещаю!

Баянов засиял.

– А чай пойдешь пить?

– Знаю я твой «чай», – зарделась Настя. У неё то ли обветрило щёки во время катания на мотоцикле, то ли смущение горячило кровь. – Пойду. Сейчас только мидию дам.

Зелёные глаза Серёги засверкали, как два озарённых солнцем озера. Настя слезла с лестницы, смотала шланг и потянулась к морозилке. Тут её посетило странное чувство тревоги, которое шло, казалось, не извне, а изнутри неё самой. И это было не праздное накручивание, каким она частенько занималась. Страх был неведомым, но реальным.

Настя попыталась переключиться на возлюбленного. Видя его добрую улыбку и сияющее лицо, она сказала себе – всё в порядке. Всё улаживается, приходит в норму. Но тревога росла и ширилась, расползаясь по нервам жирной кляксой.

Настя села пить чай, пытаясь понять причину нервяка, Серёга заметил её беспокойство и спросил:

– Ну, что опять-то? Насть, что опять не так?

– Всё так, – постаралась улыбнуться Приблудова. – Серёж, – она принюхалась, – тебе не кажется, что тут гарью пахнет?

Баянов повел носом.

– Нет. Может, Докукин курил, или обогреватель сжёг? А откуда пахнет?

– Не пойму, – загадочно протянула Настя. – Будто отовсюду. По первому этажу дымом тянет.

– Не может быть, – напрягся Баянов. – Но я проверю.

– Хорошо, – успокоилась Настя. – Проверь обязательно!

Они посидели ещё немного и разошлись, Настя поехала домой. Станция «Гиблово» работала в прежнем режиме. Проходя по Верхней улице, Настя невольно кинула взгляд на «Кофе Док» и представила себе, как уныло в кофейне стало без Валеры. Теперь идти туда совершенно не хотелось. Она сморгнула тёплые воспоминания о вечных полуночных подколах Зорина и заторопилась домой, чтобы выслушать их очередную порцию персонально. На следующей неделе Валера заступал на работу в центре, и теперь их днём станет среда! У Насти как раз на среду приходились все центральные обслуживания. Приблудова ещё раз взглянула на светящийся домик кофейни, и ей показалось, что из дверей и окон валит сизый дым. Настя вздрогнула от этого видения и поспешила убраться в метро.