Текст книги "Любовь приводит в Ад (I) (СИ)"

Автор книги: Gota

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

– Вот мы и пришли. – обрадовался Салеос, наконец, вернувшись в свой дом.

Астрид поразилась внутреннему содержанию дворца. Словно из чистого золота, внутреннее убранство создавало идеальную атмосферу, достойную звания Герцога. Однотипная прямолинейная разбивка на тесные комнатки с узким коридором в гостевой части, зальные помещения с каминами и центральной лестницей – в замковой. Главный элемент внешнего облика, вокруг которого строился весь уникальный стиль дворца, – круглое панорамное окно, рама которого была высечена из сернистого мрамора (уникального строительного материала, использовавшегося исключительно для возведения каких-то особенных, подчёркивающих элементов высокого демонического статуса предводителей легионов), служившее особым символом среди демонов. Вид из него устремлялся в угольные скалы, чьи основания скрывала чёрная густая пелена. Чем выше был статус демона, тем мрачнее должен был иметься вид на его владения. Тем глубже, в недрах адских поверхностей, располагался дворец Герцога. В камине поигрывал желтоватый огонёк, словно сам по себе, не съедающий никаких кусков мёртвых деревьев или чьих-то демонических тел. Как только путешественники пришли во Внешний зал, Астрид громогласно заявила:

– Ты обещал, что я найду здесь Иккинга. Найду и выведу его обратно, на Землю.

– Верно, дорогая. – лукаво отмечал Салеос.

– Я должна его увидеть! Немедленно! – Астрид стукнула по красному круглому столу, на поверхности которого можно было видеть отражение демона, дракона и девушки.

Демон повернулся к охранникам-ящерам, и жестом руки приказал отвести девушку в подземелья дворца. Один из стражников, подошедших к девушке, ткнул острием алебарды в спину. Дракон увидел это и выпустил по слуге демона плазменный залп. Затем он оскалился, став подле голубоглазой. Стража моментально среагировала, и пятнадцать ящеров с зажжёнными алебардами моментально окружили дракона и кшатрию. Беззубик внимательно следил за движением каждого из красноголовых, готовясь чуть ли не разорвать обидчиков девушки.

– Отставить! – скомандовал басом демон. – Разойтись по местам! – никто из рептилоидной стражи не ослушался. Все стали на свои посты, дальше охранять дворец. Салеос подошёл к красноголовому, ткнувшему девушку алебардой в спину. Он сжал горло стражника, приподнимая того над гладким полом, на глазах Хофферсон. Ящер пытался ослабить хватку демона, стараясь хоть на немножко получить больше доступа к мгновенно снижающемуся потоку кислорода (или чем там дышали рептилии-слуги Герцога). Салеос не обращал на бессмысленные попытки красноголового никакого внимания.

– Распахнуть окно! – разъярённо крикнул демон. Стража открыла окно, стеклянные дверцы которого, словно сетка на вид, выстроились по бокам. Салеос прорычал. – Я терпеть не могу, когда кто-то или что-то без моего приказа начинает своевольничать! – Герцог настолько сильно сдавил горло ящера, которого Астрид в душе начала даже жалеть, что тот не мог ему ничего ответить – молить о прощении или милости. Воин швырнул задыхающегося адского слугу в Бездну. Стражники, закрывшие по жесту демона окно, не показывали ни страха перед господином, ни сочувствия перед осуждённым товарищем, ибо считали наказание для своего провинившегося собрата справедливым.

Девушка не стала читать мораль Герцогу Ада, опасаясь разозлить его, подставив под удар его устрашающий авторитет. Она не стала делать этого, рискуя, прежде всего, своей жизнью и сделкой с ним. Однако, несмотря на человеческую половину, Астрид согласилась с приговором, вынесенным демоном прилюдно. Адская натура Хофферсон ликовала не в меньшей степени, чем жестокая гордыня Салеоса. Голубоглазая даже скривила улыбку, как это делал Салеос. Беззубик, увидев пробуждение жестокой природы Хофферсон, удивлённо вылупил глаза, не понимая, чему девушка радуется. Она даже не поблагодарила дракона за то, что он защитил её от кольнувшего в спину алебардой красного двуногого ящера. Астрид словно пропитывалась изнутри демонической аурой этого проклятого междумирья Ада. Беззубик забеспокоился, но виду подавать не стал. Он рыкнул, как подобает дракону, соглашаясь с поступком Салеоса. Демон обернулся к Астрид.

– Вижу, тебе нравится подобная мера наказания для провинившихся. – ухмыльнулся воин. – Твоя демоническая натура начала стремительно проявляться. Это хорошо.

– Да. – интонация голоса голубоглазой как-то начала изменяться в сторону полученного ею садистского удовольствия. В глазах ужас и ненависть к демону постепенно сменились переполняющим её нечестивую половину ликованием. – Верно сказано. – дворец будто наполнял Хофферсон злыми мыслями, мгновенно проникающими в её разум, тем самым, искажая все людские понятия о справедливости и милосердии.

– Думаю, ты сможешь помочь мне кое с чем. Что принесёт, в первую очередь ТЕБЕ, милая Астрид, море… удовлетворения. – демон провёл когтем на пальце по лицу девушки. Блондинка не испытывала отвращения. Человеческая натура Хофферсон стремительно угасала. В ней пробуждался демон.

– Что я должна сделать? – лукавым голосом спросила голубоглазая, едва сдерживая любопытство.

– Возле камина находится проход, который выведет тебя к пленнику. Там с ним сейчас забавляются мои… суккубы. Поучаствуй в истязании того, кто своими пустяками… – голос демона понижался, обозляясь на своего бывшего призывателя. – … отвлёк меня от важных дел! – Беззубик слега дёрнулся от восклицания Салеоса.

– С удовольствием! – подчеркнула радость от полученного ею поручения Хофферсон. Беззубик, тем временем, не мог поверить, что девушка реально на такое согласилась. «Может быть, это такой план – притвориться слугой демона, чтобы перехитрить его и спасти возлюбленного от невыносимых пыток в каземате под дворцом?» – размышлял дракон. Он решил последовать за Астрид, надеясь убедиться в правдивости своих доводов.

– Беззубик! – Герцог повернулся к чёрной крылатой рептилии. – Ты так же отлично поступил с тем бездумным красным отпрыском! – на что дракон кивнул, не произнеся ни звука в ответ. – Помоги Астрид в её новом задании. – ухмылялся демон, затем громогласно рассмеялся.

Дракон побрёл за девушкой, которая спокойным размеренным шагом ступала по мраморным ступеням, освещающимся настенными горящими факелами. В глазах Астрид менялось мировоззрение. Жестокость и наслаждение болью начали приносить ей радость. Услыхав внизу истошные крики парня, девушка невольно улыбнулась. Словно околдованная магией демонов, Астрид ступила в подземелье обители Любвеобильной Боли. Чёрные мраморные камни, из которых состоял каземат, раздавливали всяческое понятие человечности и миролюбия. Расположенные посреди комнат плоские, но очень прочные фанеры, в которые было прибито множество острых, как бритва, шипов, деревянные гробы, стоявшие по бокам отвратной пыточной, внутри которых торчали сверкающие гвозди и прибитые (или вонзённые в них) замученные люди, и какие-то непонятные создания, калёное железо, торчащее в огне казематного камина, заготовленное для наслаждения агонией жертвы, ужаснули даже дракона. Кошачьи глаза Беззубика поразились увиденным. Но ещё больше дракон едва не пошатнулся от реакции голубоглазой Хофферсон, пошедшей в сторону криков юноши.

Проходя через пыточный зал, она будто проводила рукой над каждым из пыточных приборов – словно заряжалась энергетикой каземата. Пройдя несколько метров, дракон и Астрид увидели перед собой двух демониц, смотрящих на прикреплённого к одной из досок (но на этой отсутствовали шипы) мученика. Его руки были скованны прочными цепями, идущими в разные стороны. Они не позволяли мученику шевельнуть конечностями. Аналогично и с ногами. Парень едва сохранил способность дышать после многочасовой пытки. На нём почти не было одежды. Всё тело несчастного, как видел Беззубик, было проколото иглами, страдало от многочисленных ожогов, пузырившихся на руках, коленях, груди. Как у него ещё хватало сил орать и стонать от дикой агонии, устроенной двумя обаятельными демоницами, оставалось загадкой для дракона.

«Суккубы, в свою очередь, напоминали прекрасных юных девушек невообразимой красоты, мгновенно пробуждающих у встретивших их мужчин желание провести часы, а может и сутки в сладостных объятиях распутниц. В мире людей, как знал дракон из рассказа демона другого Междумирья, демоницы в мире смертных выглядят исключительно, как люди. За единственным отличием: они обладали невероятной притягательностью. Притягательностью к своей избранной жертве. Когда суккубе удаётся заманить в свои страстные и порочные объятия мужчину, она завладевает его душой, низвергает её в Ад, к владыкам демонов, обожающих боль и держащих суккуб в качестве пытателей и палачей. В Аду демоницы выглядят несколько иначе. Пепельные крылья, подобные крыльям летучих мышей, ростом с самих нечестивых дев, отросшие из лопаток когда-то живых земных, но отвратительно развратных женщин, с когтями по бокам. Оранжевый, нежный, словно кожа суккуб, хвост, концы которого напоминали треугольную стрелу. И копыта, гладкие, вместо похожих по цвету на человеческие побритые женские ножки. Каждая из демониц носила красивое, с ума сводящее одеяние, которое, как и их пламенный характер, пробуждал у представителей противоположного пола самые непристойные желания. Страстный характер этих самых, пожалуй, безжалостных чудовищ в Аду, не сравнимый ни с чем в Нижнем Мире, настолько извращённый, садистский, любящий боль и сладостные последующие за ней крики своих жертв…» Все эти слова врезались воспоминаниями в памяти чёрного дракона во время его пребывания в Предвратности, когда с ним делился впечатлениями некий Валеор – младший человекоподобный демон из измерения Адских Чудес. То, что видел и слышал Беззубик в каземате Любвеобильной Боли, полностью подтверждало рассказ о сущности опаснейших представителей из числа демонов.

– Он так прекрасен, когда скулит как маленькая собачонка, когда той ломают лапы… – ласково проговорила демоница с бурыми, длинными до поясницы волосами, с серыми глазами, одетая в льняную белую блузку, сопряжённую с чёрной юбочкой, напоминающей очень короткие шорты. Она проводила коротенькими коготочками по оголённой груди Иккинга.

– Скорее, как волчонок! Упрямый! Сопротивляющийся нашим стараниям! – резкими выпадами бросалась другая, рыжая с волосами, доходившими до лопаток, кареглазая суккуба, одетая в оранжевую майку, своей длиной едва покрывающей прелести, и джинсовые чёрные шорты.

– Умоляю тебя, подруга. Давай ещё его немножко помучаем! – соблазнительным тоном заявила буроволосая, почти опустив когтистые пальчики до нижней передней части тела юноши.

– Нет! Салеос дал понять нам совершенно чётко – мы должны предоставить всё остальное веселье блондинке с голубыми глазами. – не поддавшись на приятное искушение, ответила подруга. Затем, рыжеволосая повернулась к Хофферсон. – А, вот и ты, Астрид! Добро пожаловать! Салеос рассказывал нам о тебе и твоей… необычной природе. – пламенные очи взирали на девушку спокойно, не чувствуя угрозы. Девушка хранила молчание, но глаза выдавали радость обнаруженной ею находки, в каком удручающем состоянии она ни выглядела.

– Ну, почему?! – насупилась буроволосая суккуба. – Почему она должна сделать это? Это только наша привилегия. – возмутилась демоница.

– Она должна стать демоном, таким же, как мы с тобой. – спокойно отвечала рыжая.

– Её… «особенность» позволит ей раскрыть свой истинный потенциал и обрести ту часть себя, которой ей семнадцать лет не доставало…

– Так она должна стать нашей… – в восторге начала плести языком буроволосая, но прежде словила мощную оплеуху от подруги:

– Пока Астрид – кшатрия – этому не бывать! – грозно проголосила разгневанная суккуба.

Дракон пытался понять смысл слов, сказанных развратницами, но не смог этого сделать.

– О каком потенциале идёт речь? – спросила заинтригованная Хофферсон.

– Я расскажу тебе, Астрид, об этом, только когда ты станешь такой, как мы – суккубой. – искушающим тоном проговорила рыжеволосая. – И для полноценного обращения в демоницу, ты должна совершить два самых дерзких поступка по отношению к человеку, который тебя искренне любит. Любит, даже несмотря на многочисленные пытки, причинённые ему нами. – расслабленно и довольно продолжала суккуба.

Да. Речь шла об Иккинге Хеддоке – пожертвовавшем собой ради спасения Астрид Хофферсон, теперь же прикованном цепями к пыточной доске и претерпевшем Бог знает сколько времени неисчислимые муки без права на малейшую передышку. За исключением той, что сейчас происходила, благодаря появлению голубоглазой.

Несмотря на ожоги, следы от игл, размером с гвозди, в теле, и почти сломленные разум и дух, он был счастлив увидеть Хофферсон. Как, неожиданно, его осенило: “Почему она здесь? Та ли эта была девушка?” Та ли, кто жаждала его поцелуя в ослабленном состоянии и иллюзорно влюбилась в него? Иккинг мгновенно сообразил, зачем сюда пришла девушка. Зачем она разговаривает с демоницами, соблазняющими её на самые отвратные поступки. Поступки, которые в корне изменят внутреннюю сущность возлюбленной раз и навсегда.

Беззубик сохранял хладнокровие, глядя Иккингу в его зелёные, полные отчаяния глаза. Дракон хотел помочь ему, и нейтрализовать Астрид, не убив своим зарядом её, чтобы она пришла в себя и перестала оборачиваться в дикого и садистского монстра. Но осуществить это в присутствии двух суккуб не представлялось возможным. Опасная затея могла обернуться для Беззубика аналогичным наказанием, через которое проходил Иккинг. Всё, что он мог в данной ситуации – безмолвно и смиренно наблюдать, пропуская ужас и страх в своё сердце.

– Первое, что нужно сделать – измучить Иккинга до полной потери сознания. Но, при этом не убив его! – украдкой говорила рыжеволосая демоница.

– А что потом? – ожидала ответа Хофферсон.

Наступила десятисекундная тишина. Суккуба сказала:

– Ты должна пробудить своего внутреннего демона. Я ощущаю в тебе… суккубу. Очень сильный дух… Чтобы она проявилась в тебе, нужно соблазнить исстрадавшуюся душу! Через похоть! – воскликнула демоница. Астрид не выказала эмоций отвращения или счастья. – И когда ты совершишь это – закончи его муки. Убей его, как тебе вздумается. Тогда твоя демоническая половина возьмёт над тобой верх и ты станешь одной из нас.

Недолго думая, голубоглазая дала жёсткий ответ:

– Я согласна! – рыжеволосая ухмыльнулась. У Беззубика, едва сдержавшего желание широко распахнуть свои кошачьи глаза, чуть не отвалилась нижняя челюсть от услышанной им позиции кшатрии. Иккинг осознал, что его поступок, как ему казалось, был единственным выходом из сложившейся ситуации, обернулся страшным возмездием возлюбленной. Для него это не означало ничего хорошего. Собравшись с последними силами, он приготовился принять свою судьбу, закрывая изумрудные, полные горя и отчаяния глаза.

====== Глава 8. Истинные чувства Астрид ======

Буроволосая суккуба в этот момент словно заревновала юношу к Астрид:

– Милая подруга, позволь, я всё же довершу начатое с нашим мучеником. Он такой слааадкий. – она прямо-таки таяла при виде еле дышащего, измученного юноши. – Такой обаяшка… Ничего в Аду мне не доставит наивысшего удовольствия, чем заключить его в свои пламенные объятия. – ласково произнесла демоница, за что рыжая окинула её осуждающим взглядом, полным ненависти:

– Как ты смеешь даже думать о таком? Решила нарушить прямой приказ господина Салеоса? – возмутилась рыжеволосая.

Та в ответ, грустно выдохнула:

– Ну, ладно… Хотя, после стольких пыток, я бы с радостью его обласкала… – мечтательно произнесла буроволосая демоница. Затем, окинула недобрым завистливым взглядом кшатрию, и буркнула вслух: – Но я не хочу на это смотреть. Смотреть, как мой любииимый пленник окажется в руках кшатрии. Давай, уйдём отсюда. – предложила суккуба, не желая больше видеть соперницу, и, тем более, то, что должно было произойти дальше.

– Хорошо. Пойдём. Не будем смущать юную деву. – спокойно выдохнула рыжеволосая суккуба. – Ведь это у неё впервые. Пускай всему научится самостоятельно. – две суккубы медленно побрели в сторону идущей наверх лестницы.

– А дракон? Ему разве можно оставаться здесь? – шепнула буроволосая своей подруге.

– Никто не смеет приказывать дракону, где ему находиться и что делать. – остро отметила рыжая. Но, вторую часть фразы подчеркнула сильнее: – Но лучше будет, если гость нашего господина вернётся в верхнюю часть обители.

Беззубик недовольно фыркнул, не желая оставлять Астрид одну. Он очень переживал за то, в кого она стала превращаться. Беззубик не меньше волновался за Иккинга, всем естеством сочувствуя мученику, оставшемуся наедине со стремительно меняющейся Хофферсон. Всё, что оставалось крылатой чешуйчатой рептилии – пойти наверх. Он побрёл первым, не желая находиться в компании двух суккуб. После того, как дракон поднялся по мраморным ступеням, буроволосая демоница шепнула подруге:

– Я была бы счастлива содрать с него шкуру… – пребывая в мечтаниях, произнесла она. – Сделала бы себе из его чешуек сумочку, сапожки. Представляешь, как бы это выглядело стильно в мире смертных… – буроволосая устремила свои нежные глазки вверх.

– И не только сапожки и сумочку. – поддержала её подруга, слегка посмеиваясь. Хотя, в душе она не особо разделяла её «энтузиазм».

Обе вскоре удалились из виду, впуская в каземат невыносимую и мрачную тишину.

Дракон, перед тем, как уйти, проурчал девушке, намекая ей, что сейчас самый, что ни на есть, подходящий момент для освобождения пленника и бегства из дворца. Но Астрид, пропитанная аурой мрачных стен подземелья, не торопилась спасать возлюбленного. Её цель пребывания в Аду изменилась. Демоническая часть девушки намеревалась сделать то, чему её человеческая натура упорно сопротивлялась… Или же нет? В любом случае, природа демона, пробудившаяся в голубоглазой, сумела взять верх над человеческой. Дальше происходило то, от чего дракону стало бы не по себе.

Астрид сняла с себя голубую футболку. Швырнув её на пол, девушка медленно подошла к прикованному на пыточной доске юноше, начиная говорить:

– Зачем ты это совершил, Иккинг? Зачем ты покончил с собой? – нежный тихий голос Хофферсон проникал в сознание парня. Тот не раскрывал глаз, чтобы ненароком не соблазниться на ту, кого так успел сильно полюбить за эти два месяца.

Девушка продолжала приводить в ступор шатена. Не снимая джинсовой юбки, и до торса одетая лишь в белый лифчик, Хофферсон подошла к Иккингу и начала касаться пальчиками его груди, водя ими по телу. Ноготочки Астрид добрались до пупка и она ощутила волнение юноши, словно кто-то окатил его свежей, прохладной, морской волной.

– Ты думал, что, таким образом, спасёшь меня? Но ты сделал меня только ещё более несчастной! Ты изранил мою душу своим отвратительным поступком! – крикнула Хофферсон, начиная обеими руками ласкать его талию, нежно, затем, направив их вверх, к соскам юноши. Внутреннее волнение Иккинга усиливалось. Он открыл зелёные глаза – то, чего так страстно желала блондинка. Юноша не знал, стоит ли ему сейчас говорить с ней? Доказывать обоснованность своего поступка? Или же молчать, страдая от ожидания мучений? Но, в отличие от агонии, порождённой суккубами, эта вполне была способна убить его. Ибо невыносимые страдания в таком странном и запутанном состоянии могла причинить возлюбленная. Решив, что ему всё равно нечего терять, он еле слышно пробормотал:

– Прости, Астрид. – стоная, полушёпотом произносил Иккинг. – Я не хотел, чтобы ты погибла. Не хотел, чтобы ты оказалась здесь, в Аду! У меня не было выхода…

Девушка усиливала прикосновения, слегка надавливая пальцами на тело юноши. Её руки добрались до его усталых плеч и направились в сторону ладоней. Выпуская свои пальчики из его измученных рук, Хофферсон сделала то, что хотела глубоко в нечестивой половине сердца: она расстегнула крючки на своём лифчике и скинула на мраморный пол каземата. Красивые округлые формы девушки, что скрывал лифчик, вызвали в сердце юноши трепет и желание. Астрид уподоблялась своей демонической половине – суккубе. Она не стала прикрывать свою грудь руками, а лишь продолжила пальцами водить по ещё более напряжённому телу юноши. Девушка устремила пленительный взор на Иккинга. Зелёные глаза уже не способны были отвести взгляда куда-нибудь в сторону, чтобы сопротивляться внутреннему нарастающему искушению – оказаться в объятиях Хофферсон. Астрид еле заметно улыбнулась, заметив реакцию юноши.

– Выход есть всегда. – нежно подчёркивала Хофферсон. – Ты мог рассказать мне всё в мире смертных. – внезапно демоническая сущность девушки подтолкнула её к следующему вопросу: – Скажи, Карасик, ты бы хотел сейчас прислониться к моему телу? Почувствовать его тепло? Ощутить наготу и нежность объятия? – соблазнительно моргая чарующими, голубыми очами, спрашивала она.

Иккинг, словно околдованный, кивнул девушке, начиная греметь цепями. Его разум был готов подчиниться любому трепетному слову Астрид. Лишь бы прочувствовать всё то, о чём она его спрашивала.

– Скажи мне, Иккинг! – чарующий девичий голос сменялся полушёпотом, ещё сильнее растворяя сознание несчастного в его собственных, порочных и сладких мыслях. – Представлял ли ты меня в своих мечтаниях такой… распущенной… завораживающей… желающей лишь одного… страстного пребывания вдвоём, чтобы лишь наши стоны, крики любви, ор от чувственных прикосновений нарушали ночную тишину? – у Иккинга от безумного искушения подступил ком к горлу, который он еле сглотнул, представляя их пламенные любовные объятия… как они друг другу принадлежат в сладостные минуты жаркой страсти… Сердце готово было выпрыгнуть из груди парня, от таких неожиданных и обалденно соблазнительных слов голубоглазой.

Далее, Астрид достала небольшую табуретку, сделанную из железа, что стояла рядом, пододвинула её максимально близко к пленнику (ибо Иккинг, прикреплённый к пыточной доске находился в подвешенном состоянии). Она встала на неё, и парень, что есть мочи дёрнулся торсом к девушке. Астрид обхватила шею юноши, прижимая её плотнее к себе обеими руками. Голубоглазая и юноша сомкнули глаза, наслаждаясь пылким и страстным поцелуем. Но это был не романтический поцелуй. Астрид, коснувшись его губ, устремила свой язычок внутрь рта Иккинга. Неожиданно, его язык соприкоснулся с её, и от этого возбуждение, охватившее обоих, возросло многократно. Парень жадно дёргал руками, прикованными цепями, мечтая ими обхватить Хофферсон и прижать девушку к себе так крепко, чтобы её внутренний стон донёсся до него. Астрид убрала язык, и пылко куснула нижнюю губу юноши, а затем, снова лаская её своими губами, возобновила страстный поцелуй. Парень лишался всяческого осмысления реальности, в которой он пребывал. Всё, что проносилось в его мыслях – пламенная любовь Астрид. Как он хотел её так же целовать, когда они находились на Земле. Девушка прервала страстный поцелуй, задавая вопрос юноше:

– Хочешь, чтобы я сняла цепи с твоих рук? Хочешь обхватить ими меня? – голос девушки слегка охрип от нахлынувшей на неё самой страсти.

– Да! – теряя разум, прошептал голубоглазой Иккинг.

Девушка нашла оставленные суккубами ключи. Открыв замки на плотных металлических цепях, Астрид ощутила пламенные касания своего возлюбленного. Она прижалась всем своим естеством к груди Иккинга, а он ощущал в эти секунды нежные прелести и дыхание любимой. И её лишающие памяти, ввергающие в забвение, голубые глаза. Астрид возобновила пылкий поцелуй, прижимаясь к юноше.

Внезапно что-то начало происходить с ней. Девушка резко остановилась, немного одёрнувшись от парня. Иккинг начал наблюдать то, чему бы многие на Земле не поверили своим глазам.

Хофферсон злобно рыкнула, как подобает… здоровенным громадным собакам. Неожиданно внешность девушки начала видоизменяться. Розовые руки Астрид стали превращаться в здоровенные лапы, с оранжевыми когтями, по размерам как у медведя. Аналогичное обращение получили и ноги. Вся остальная часть тела начала также стремительно меняться, образовываясь в рыжую короткошёрстную шкурку. Рост пробуждённого внутри Астрид зверя стал значительно выше, едва не касаясь высоких, мраморных потолков. Голубые глаза сменились багровыми оттенками, светлые волосы обернулись чёрной гривой, как у льва. Лицо обрело волкопсовую форму. Неожиданно шёрстка на спине кшатрии загорелась. Но огонь не причинял ей вреда.

Встав на четыре лапы, кшатрия окинула взглядом шатена. Но этот взгляд, даже в таком необычном облике, говорил о внутренней человечности. Словно всего лишь человеческая наружность девушки и её демоническое зёрнышко внутри поменялись местами. Теперь Иккинг видел перед собой демоницу-оборотня, в глазах которой по-прежнему читались человеческие эмоции. Она не улыбалась в обличии демона, но её кровавые глаза, смотрящие на парня, будто говорили о том, что Астрид не причинит ему вреда. Взмахами своих пылающих лап, она испепелила цепи на ногах возлюбленного, тем самым, высвободив его из оков. Он аккуратно привстал на ноги. Юноша, будто под гипнозом, медленно выставил ладонь правой руки перед собой и неторопливо потянул к демонице. Она, дабы не напугать юношу, спокойно подошла к нему, пытаясь сбавить внутри себя огонь, перестать пылать. Но не получалось. Тогда она закрыла красные глаза, мысленно концентрируясь на своём полуволчьем лике, чтобы пламя сошло со щеки на минуту. Парень поднёс к её щеке руку, и полушёпотом произнёс, глядя ей в глаза:

– Астрид…

Внезапно пламя стало погасать по всему телу, и волкопсовый облик девушки обратился в человеческий. Астрид очнулась как человек, стоя на четвереньках. Иккинг помог ей приподняться. Встав на ноги, девушка незамедлительно прижалась к нему, обхватив его плечи и шею. Он ответил нежным объятием, каким мечтал ещё при Земной жизни сделать это.

– Иккинг, милый. Я никому тебя не отдам. Я слишком сильно тебя люблю. – она сомкнула небесно-голубые очи, голос при этом немного подрагивал словно от озноба. – И не позволю никому в целом свете больше тебя тронуть. Ни демонам, ни суккубам, ни ящерам. Никому на свете.

– И я тебя люблю, Астрид. – плотнее прижал к себе девушку Иккинг. – Ты – единственный демон, которому я отдам свою душу. Лишь бы ты была моей. – Астрид усмехнулась и улыбнулась. Она была, как никогда на свете, счастлива. Внезапно юноша осознал одну важную истину: – Вот, почему тебя коробило от озноба и жара! Я понял! И как же я раньше не сообразил!

– О чём ты, Иккинг? – спросила Хофферсон.

– Астрид, теперь я понимаю, что с тобой произошло. Тогда, возле фонтана! И… у тебя в доме, когда мы были вместе. Я был уверен, что это дело рук Салеоса. Поэтому я… тогда не поцеловал тебя. – юноша слегка приуныл, но продолжил: – А оказывается, это из-за того, что ты сама наполовину демон. Кшатрия!

– Почему? И откуда ты знаешь, что я – кшатрия? – удивилась Астрид.

– Суккубы, что меня мучали, тебя так называли. И, к тому же, я читал в литературе о демонах про кшатрий – полулюдей-полудемонов. Почему же я раньше не догадался!

На секунду беседа прервалась открытием для обоих – Иккинг и Астрид пребывали почти без одежды. Они стали одеваться, и юноша продолжил разъяснять девушке свою мысль:

– Ты – наполовину суккуба. Суккубы обладают способностью оборачиваться в различных, свирепых, с неестественным обликом зверей. Совершать подобное они могут, находясь в своём естественном амплуа. На Земле они этого делать не могут. Да, они способны принимать человеческий облик, но только по приказу призывателя. В мире смертных они находиться не могут. Кшатрии, являющиеся наполовину суккубами – другое дело. Они могут беспрепятственно и бесконечно сохранять свой человеческий облик на Земле. При этом они владеют способностями демонов. Ты – кшатрия. Ты можешь использовать свои способности на Земле, как суккуба. И, в отличие от простых демонов, неважно, насколько они высоки в своей иерархии в Аду, можешь спокойно проходить через портал, который охраняет Привратник, и находиться как на Земле, так и в Аду.

– Но, как это связанно с тем, о чём ты говорил ранее? – пыталась уловить суть логики парня Астрид.

– Когда кшатрия-суккуба впервые чувствует сильнейшее влечение к возлюбленному, её демоническая натура начинает постепенно пробуждаться. Её бросает в жар в его присутствии, колотит словно от двадцатиградусного мороза, но при этом внешние показатели – температура и прочие, остаются в порядке. Демоница внутри такой кшатрии сама подталкивает человеческую сущность к страсти, лишая всяческого, логического осознания самой девушкой (почему она так поступает и т.п.). – теперь Иккинг подошёл к главной мысли. – То же происходило и с тобой, Астрид. В тебе пробуждалась демоница. И несколько минут назад ты её пробудила окончательно. И я, кажется, теперь понимаю, почему ты меня тогда отшила при встрече.

Мгновенно сообразив, к чему клонит юноша, Хофферсон сказала:

– Клянусь тебе, Иккинг! Я не знала ничего об… этом. В нашу субботнюю встречу я и не предполагала, что окажусь… кшатрией. – задумчиво произнесла девушка. – Но… кое о чём я тебе действительно солгала… – она опустила плечи и взгляд. – Ты мне с самого начала, как только я тебя увидела, понравился. Я специально стала проходить мимо тебя почаще… – усмехнулась Хофферсон, понимая, как это глупо звучит. Она слегка покраснела. —… лишь бы ощутить на себе твой влюблённый взгляд. Заодно я посматривала на тебя, при этом всячески стараясь себя особо не выдавать. И… когда ты меня остановил недалеко от школы, я… сказала тебе неправду. Что ничего не чувствую сама ни к кому… и… к тебе. – девушка устремила взгляд на стол, стараясь спрятать свой стыд и осознание того, что именно её ложь стала следствием всего, что произошло за последнее время с ней и Иккингом. Юноша поразился словами Астрид, пытаясь понять смысл её поступка. Получалось, что он напрасно себя корил всё это время… напрасно совершил самоубийство… Она не поддавалась влиянию демонов (он так же это знал, когда понял, что девушка является кшатрией – полудемоном, о котором читал в книге). Выходит, что его сделка ничего ему не дала и он просто порвал нити, связывающие его с жизнью совершенно зря?

– Астрид! Во имя всего святого! – едва не впав в истерику и отчаяние от услышанного и осознанного им внутри, юноша кричал, широко взмахивая руками. – Ответь мне, Астрид, ПОЧЕМУ ты мне тогда солгала?! Зачем ты это сделала?! – голос Иккинга срывался. Он хватался за голову, всё больше ввергая себя в ужас…

– Я… – парень перебил Хофферсон, истерично крича:

– Ты хоть понимаешь, что ты натворила?!!! Из-за тебя я пошёл на сделку с демоном! Чтобы ты осталась жива, я покончил с собой!!! Всё это из-за тебя!!! Зачем?! Объясни, зачем?! – Иккинг из последних сил сдерживал слёзы.