Текст книги "Новогодний номер (СИ)"

Автор книги: Гениальный Идиот

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

– По традиции, тридцать первого декабря надо встать пораньше, чтобы успеть вовремя завершить все приготовления, разумеется, – ответил Мидорима, входя внутрь и озираясь с выражением безграничной брезгливости на лице.

– Ты встал до рассвета? – Такао недоверчиво смерил бывшего напарника взглядом.

– Солнце встаёт около семи сейчас, – снисходительно отозвался Мидорима. – Это не так рано, разумеется.

– Думаю, в этом городе ты один так считаешь, – вздохнул Такао. – Ладно, если уж ты всё равно вошёл, то мне придётся предложить тебе кофе, верно?

– Разумеется, – кивнул Мидорима.

Такао хмыкнул и поплёлся на кухню. Первый глоток кофе словно оживил каждую клеточку его не успевшего отдохнуть тела. Мидорима к своей чашке не притронулся.

– Теперь, когда я выпил кофе и проснулся, я всё-таки хочу, чтобы ты мне ответил, зачем ты пришёл, Шин-чан? – Такао подпёр щёку кулаком. – Я в нетерпении, – вяло моргнув, подбодрил он.

– Вот, – Мидорима выложил на стол номер журнала и развернул его так, чтобы Такао смог прочитать заголовок, от которого захотелось скривиться – «Отоко».

– Не знал, что ты читаешь наш журнал, – усмехнулся Такао.

– Я не читаю, – поджал губы Мидорима. – Журнал привёз Куроко.

– Куроко? Стажёр, что ли? – Такао подвинул журнал к себе. – Лео совсем парня заездил.

– Он сказал, что нам стоит прочитать обращение главного редактора, – продолжил Мидорима, сделав-таки глоток кофе и скептически уставившись на треснутую ручку кружки.

– Обращение главного редактора? – Такао поднял на него неожиданно прояснившийся взгляд. – Если я правильно помню, то там текст не менялся ни разу за всё время моей работы. – Такао отодвинул от себя журнал.

– В этом номере текст новый, – отрезал Мидорима, подвинув журнал обратно.

– Акаши написал обращение?

– Разумеется, это ведь он главный редактор «Отоко», – припечатал Мидорима. – Или ты уже забыл?

– Да, но… насколько я помню, Акаши таких вещей не делает. Это же Акаши! – Такао поднял брови, пролистывая страницы до нужного разворота. – Ого!

– Да, – кивнул Мидорима, подтверждая удивление собеседника. – Я прочитал, – проговорил он, пока глаза Такао пробегали строчки статьи. – И привёз тебе твою копию.

– Да ладно? – перебил Такао, вскинув взгляд. – Это Акаши написал? Его шантажировали? Он написал это под дулом пистолета? Или он тронулся умом?

– Он написал это по доброй воле и в трезвой памяти, – ответил Мидорима. – Есть свидетели, разумеется.

– Ну теперь мне хоть стало понятным, почему все считают его одарённым, – пробормотал Такао, пробежав глазами последние несколько строчек. – Это блестящий очерк.

– Да, давно забытый и сложный жанр, разумеется, – согласился Мидорима. – Не зря он считается королём журналистики. Правда в первозданном виде его уже практически невозможно встретить…

– Та-ак! – воскликнул Такао. – Кажется, открылся передвижной филиал лектория! – Мидорима обиженно поджал губы, но всё-таки замолчал. – И что ты думаешь? – Такао впился в лицо собеседника цепким и хищным взглядом.

– Я думаю, – Мидорима задумчиво покрутил длинными пальцами полупустую кружку, – что у нас получился интересный квест. И составлять его было… приятно.

– И? – не унимался Такао.

– И это оригинальный вариант подачи материала, который имеет большой потенциал, разумеется. Куроко сказал, что Акаши даже высказал идею, что можно было бы выпустить серию.

– Ты ходишь вокруг да около, Шин-чан, – усмехнулся Такао. – Но так и не говоришь то, что хочешь сказать.

– Я хочу сказать, – Мидорима поднял на собеседника тяжёлый взгляд, Такао ответил улыбкой, – что после этого номера мне показалось, что наш… хм… дуэт… небезнадёжен, разумеется, – выдавил Мидорима, опустив взгляд.

– Чёрт, Шин-чан, ты разбиваешь мне сердце, – воскликнул Такао. – Если за год совместной работы я научился хоть самую малость расшифровывать твои эскапады, то готов поклясться, что ты только что сказал, что хочешь работать со мной до чёртиков. Лучше сразу скажи, что я ошибся, и покончим с этим.

– Ты не ошибся, – едва слышно проговорил Мидорима.

– Ох, Шин-чан, – вздохнул Такао. – А как же твой лекторий? И моя работа ди-джеем?

– Ты хочешь уйти на радио? – вдруг спросил Мидорима, пристально глядя в глаза напарнику.

– Признаться честно, – Такао вскользь посмотрел на «Отоко», – не так сильно, как ещё месяц назад. – Он провёл рукой по волосам, приглаживая всклокоченные пряди. – А ты? Ты разве не хочешь уйти?

– Я готов остаться, если… – Мидорима откашлялся, – если останешься ты, если мы будем работать вместе.

– Серьёзно? – Такао вытаращил глаза.

– Разумеется, – Мидорима поджал губы, но взгляд не отвел.

– Хм, – Такао лукаво прищурился, откинувшись на спинку стула. – Не ожидал, что ты когда-нибудь скажешь нечто подобное. Ты меня удивил. Хотя, конечно, не так, как Акаши, – он сделал страшные глаза, стрельнув взглядом в сторону журнала.

– Он всех удивил, – губы Мидоримы слегка дрогнули. – Кстати, – он встал, сделав два больших шага до окна, – тебе лучше поторопиться.

– Это ещё почему? – насупился Такао.

– К четырём часам мы должны быть в редакции. У Куроко закончилась практика, и он хотел, вроде бы, выпить шампанского. Кроме того, Новый год… Это был бы неплохой повод, если мы хотим вернуться…

– Согласен. Но, Шин-чан, сейчас только девять, ещё вагон времени, – отмахнулся Такао.

– Если ты не поторопишься, мы опоздаем на сеанс, разумеется.

– Сеанс? – Такао оживлённо уставился на прижатые длинными пальцами Мидоримы к поверхности стола квадратики бумаги.

– Звёздные войны, – ответил тот, отпустив-таки билеты.

– О! – глаза Такао стали размером в пол-лица. – Это я мигом, Шин-чан. Никуда не уходи.

Такао исчез в комнате, откуда послышался неясный шум, сопровождаемый невнятным бормотанием. Через некоторое время он снова выскочил на кухню, полностью готовый выходить. Мидорима сосредоточенно кивнул и направился к выходу, Такао, пританцовывая, пошёл следом.

– Кстати, – уже выйдя на улицу и сунув руки в карманы, заговорил Мидорима, – вынужден признаться, что не видел предыдущие шесть фильмов. Так что вряд ли смогу соответствовать аудитории.

– Это не страшно, Шин-чан, – усмехнулся Такао. – Заучи фразу «Люк, я твой отец», все будут думать, что ты в теме. Кстати, – он чуть увеличил длину шага, чтобы идти с Мидоримой в ногу, – я тоже вынужден кое в чём признаться. Во-первых, вчера я ходил на лекцию о размножении ленточных червей. Ты был прав, это жутко интересно. – Он с честью выдержал недоверчивый взгляд Мидоримы. – Ну ладно, больше жутко, чем интересно, но я старался. – Мидорима криво усмехнулся. – А во-вторых, – продолжил Такао, – беру свои слова обратно: ты удивил меня покруче Акаши, Шин-чан.

***

Кагами как раз дожаривал яичницу с пятью внушительными ломтями ветчины, картофельными оладьями, помидорами, грибами и тостами, когда зазвонил телефон.

– Кагами, – рыкнул в трубку Тайга, переворачивая ветчину, чтобы та не пригорела.

– Кагами-сан? – послышался в трубке смутно знакомый голос. – Это Ивамото, тренер Такамацу. Я хотел вас поблагодарить!

– Зараза! – выругался Кагами, поскольку кусок ветчины сорвался с лопатки и упал на пол.

– Простите? – уточнил, очевидно, обиженный до глубины души Ивамото.

– Это я не вам, – поспешно оправдался Кагами. – Я не очень понял, за что вы меня хотите благодарить.

– Мы едем на чемпионат! – радостно возвестил тренер. – И Мацуяма тоже! Объявление, которое опубликовали в вашем журнале, имело уже в первые несколько часов тиража такой резонанс, что это помогло собрать остаток средств, и деньги продолжают поступать!

– Объявление? – удивился Кагами. – Тьфу, да что ж такое! Дерьмо! – снова прикрикнул он, обнаружив, что помидоры всё-таки подгорели. – Это я не вам, – снова уточнил он. – Так что за объявление? Я, честно говоря, не помню, чтобы…

– В вашей статье в конце были реквизиты счёта, на который поступило уже больше миллиона йен от читателей «Отоко», – пояснил Ивамото.

– Ого! – восхитился Кагами. – Эдак вы всю баскетбольную лигу старших школ Сикоку можете отправить!

– Точно! – засмеялся тренер. – В общем, если бы не вы и Аомине-сан, тяжко пришлось бы нам. Спасибо!

– Да не за что, – пожал плечами Кагами, даже не расстроившись от того, что тосты тоже уже подпахивали горелым и начали обугливаться.

В груди почему-то стало удивительно тепло от осознания, что его работа в кои-то веки послужила на пользу людям, тем более, детям. Может быть, Кагами никогда никому об этом не расскажет, но в детстве он всегда мечтал стать пожарным, именно потому, что считал эту профессию полезной. И именно этого ему не хватало в профессии журналиста.

– А ещё Ишикава восстановился в рекордные сроки, спасибо за наводку на упражнения, – по-прежнему восторженно вещал тренер. – Я пришлю вам билеты на наш первый матч плей-офф в Токио! Вы ведь сможете прийти?

– Да, конечно! – улыбнулся Кагами, упустив ещё и грибы. – Только… Можно мне два билета? Хочу ещё и Аомине с собой взять. И утереть ему нос, когда вы выиграете чемпионат!

– Конечно! – в голосе Ивамото слышалась широкая улыбка. – Кстати, Камата, тренер Мацуямы, насколько я знаю, тоже хотел звонить Аомине-сану с благодарностями, так что… Мы будем рады видеть вас обоих. Надеемся, что наш поединок решится в финале чемпионата.

– Точно! Ну, до свидания, Ивамото-сан.

– Обязательно приходите на матч, Кагами-сан! До свидания! – попрощался тот.

Не успел Кагами нажать на мобильном «отбой», как тот зазвонил снова. На экране высветилось зевающее лицо Аомине. Завтрак пригорел окончательно, посему Кагами скинул отходы в мусорку, а сковородку – в мойку, и нажал «ответить».

– Привет, болван, – поздоровался Аомине. – Дрыхнешь?

– Дрыхнет из нас обычно кто-то другой, идиот, – огрызнулся Кагами. – А я уже успел поговорить с тренером Такамацу. И они, и Мацуяма едут на чемпионат.

– Знаю, – хмыкнул Аомине. – Мне только что звонил Камата и предлагал билеты на первый матч плей-офф. Я попросил и для тебя, олух, посмотришь, Мацуяма выиграют чемпионат.

– Это ты посмотришь! – с пол-оборота взвился Кагами. – Потому что я тоже попросил у тренера Такамацу два билета. Он, кстати, сказал, что нужная сумма набралась благодаря нашему репортажу и какому-то там счёту. Ты что-нибудь знаешь об этом?

– Знаю, и даже вижу своими глазами, – внезапно серьёзно ответил Аомине. – Сегодня утром Сакурай привёз мне журнал. Акаши высочайшей милостью повелел завести в банке отдельный счёт, на который читатели «Отоко» перевели кучу денег.

– Да уж, там бабла столько, что хватит все команды Сикоку на чемпионат отправить, – хмыкнул Кагами, зажав трубку ухом и чистя сковородку. – И интересно мне знать, почему Сакурай привёз новогодний номер только такой скотине, как ты?

– Вообще-то он развозит их всем, просто я живу ближе всех к редакции, поэтому я был первым на его маршруте, – зевнул Аомине. – И он меня разбудил.

– Да тебе полезно иногда вовремя оторвать свою задницу от дивана и сходить хоть побегать, – принялся распекать Кагами. – Так значит, мне тоже привезут?

– Вообще-то у него следом был Химуро…

– О… Эдак до меня он не скоро доедет, – расстроился Кагами.

– Именно поэтому я попросил твой экземпляр и приехал к тебе, дебил, – хмыкнул Аомине.

И в доказательство в дверь раздался оглушительный трезвон. Кагами бросил сковороду и метнулся к двери. Аомине стоял на пороге, зажав под мышкой два журнала.

– С тебя завтрак, – констатировал он. – Чего это гарью несёт?

– Да вы со своими звонками позавтракать нормально не дадите, – проворчал Тайга. – Подгорел завтрак.

– Ну так приготовь новый, и побыстрее, – Аомине профессиональным движением скинул кроссовки, повесил на крючок куртку и без приглашения прошёл в квартиру. – Кстати, у нас тут ещё с тобой одно упражнение, – Аомине потряс перед носом Кагами журналом. – Надо прочитать статью Акаши. Сакурай сказал. И даже выписал для нас все иероглифы со значениями. Вот, – он вытащил из кармана сложенные вчетверо листки. – Так что давай-ка к плите, женщина, а я тебе зачту.

– Вот это да, – протянул Кагами, дожёвывая тост и блаженно откинувшись на спинку стула. – Это он, получается, автобиографический очерк написал, что ли?

– Получается, что так, – пожал плечами Аомине. – И очерк написал, и счёт в банке открыл, и деньги помог собрать. Не иначе, его всё-таки кто-то хорошенько так отодрал, ну, или он кого-то… Я же говорил, что все проблемы от недотраха.

– Слушай… Он, выходит, не такое и чмо, каким кажется…

– Ага, – кивнул Аомине. – Сакурай сказал, что он собирается закрывать журнал, потому что все уволились. Это он, кстати, рисовал, – Аомине кивнул на улыбавшегося со страницы Акаши.

– Акаши? – вылупился Кагами. – Рисовал?

– Да нет же, идиот, рисовал Сакурай, – хохотнул Аомине. – Акаши собирается закрывать журнал.

– Печально, – задумчиво протянул Кагами. – Знаешь, болван, я, когда разговаривал с Ивамото, как-то так обрадовался. Мы с тобой помогли детям, понимаешь?

– Угу, – кивнул Аомине.

– А если бы Акаши не разнёс нашу статью, а стажёр не подсказал про Мацуяму и Такамацу, могли бы не помочь, – продолжил рассуждать Кагами.

– Угу.

– И если бы Акаши не открыл счёт, то денег бы не собрали, – добавил Тайга.

– Угу.

– Выходит, он нам помог помочь детям, – сделал вывод Кагами.

– Угу.

– И ты знаешь, я в детстве хотел быть пожарным, чтобы людям помогать. Поэтому я бы хотел вернуться в «Отоко», если мне дадут возможность помогать и дальше, – пробормотал Кагами.

– Угу.

– Что угу, идиот? – возмутился Кагами.

– То, что я тоже хочу вернуться, – ответил Аомине. – Потому что в детстве хотел быть полицейским. Сакурай сказал, что Акаши будет в редакции около четырёх. Может, айда к нему?

– Айда.

***

Сквозь сон Химуро слышал и звонок в дверь, и лёгкие шаги Алекс, которая тихо встала и пошла открывать. Слышал, но не проснулся, только перевернулся на другой бок и подмял под себя подушку. Также сквозь сон он слышал, как Алекс вернулась и устроилась поудобнее при помощи дополнительных подушек. Продолжая дремать, он чувствовал, что временами Алекс ворочалась и, кажется, улавливал шорох перевёрнутых страниц. Но разбудить его смог только запах кофе. Химуро осторожно приоткрыл один глаз, чтобы иметь возможность незаметно понаблюдать за подругой.

Алекс сидела, сложив ноги по-турецки, её всклокоченные волосы были стянуты в хаотичный узел, закреплённый воткнутым в него карандашом, а на коленях лежал журнал, который она увлечённо читала, время от времени перелистывая страницы одной рукой, а в другой сжимала кружку, источавшую аромат. Свободная майка её пижамы сползла с одного плеча, к которому Химуро тут же приложился губами, блаженно прищурившись.

– Доброе утро, – прошептал он. – Что там у тебя? – Он заглянул через плечо.

– Новогодний номер «Отоко», – отозвалась Алекс, обернувшись.

– Откуда он у тебя? – изумился Химуро.

– Какой-то парнишка принёс, – ответила та. – Сказал, что из редакции. Прости, я не запомнила имя. Он всё время извинялся и кланялся, так что я даже не совсем поняла, что именно он говорил.

– Это, скорее всего, Сакурай, – пояснил Химуро. – Интересно, зачем он решил привезти мне номер.

– Кажется, по заданию главного редактора, – начала припоминать Алекс. – И ещё он говорил про какой-то очерк, который Лео велел обязательно прочитать.

– Бред какой-то, – Химуро недоумевающе приподнял брови.

– Прости, – вздохнула Алекс, – мой японский оставляет желать лучшего. Я могла что-то напутать.

– Это не страшно, – Химуро снова поцеловал её, на этот раз в губы, и покосился на журнал у неё на коленях.

– Кстати, я прочитала твою статью, – начала Алекс.

– То есть для этого твоего знания японского хватило, – усмехнулся тот.

– Прекрати, – Алекс шутливо толкнула его в плечо, поверженный Химуро упал на спину. – Ты же знаешь, я плохо различаю акценты, и мне трудно воспринимать речевые особенности, но читаю я сносно.

– Прости, – усмехнулся Химуро, потянув её к себе за локоть, – Сакурай и правда тараторит и мямлит немного, особенно когда волнуется. – Алекс пристроила голову у него на груди. – И как тебе показалась статья?

– О! – Алекс вскинулась, посмотрев ему в глаза. – Она великолепна! Ты знаешь, мне кажется, это лучшее, что ты написал здесь, в Японии. Ох, – её глаза расширились и наполнились испугом, – прости, я не совсем это хотела…

– Не извиняйся, – отмахнулся Химуро, – мне тоже кажется, что эта статья на порядок лучше всего, что я писал последнее время. А главное, писать её было интересно. Хотя изначально я планировал написать про саму Айду-сан, но когда познакомился с её мужем и детьми, я вдруг понял, что хочу написать об истории успеха их семьи.

– И у тебя замечательно получилось, – Алекс снова улеглась под боком, обняв его тонкой рукой. – Знаешь, я никак не могла перестать улыбаться, пока читала. Текст такой живой, объёмный! И мне ужасно захотелось с ними познакомиться.

– Я рад, что тебе понравилось, – улыбнулся Химуро. – Писать про них было не только интересно, но как будто легко. Мысль приходила сама собой. Пожалуй, именно ради этого чувства увлечённости, творческого азарта, когда забываешь о времени, понимаешь? Именно ради этого я и хотел стать журналистом.

– Тогда, может быть, не стоит пока…

– Я уже написал заявление, – нахмурился Химуро. – Всё равно атмосфера в редакции слишком напряжённая. Акаши – просто деспот, он…

– Точно! – Алекс резко села. – Этот парнишка говорил об Акаши. Что он написал очерк, который обязательно надо прочитать.

– Акаши написал очерк? – Химуро тоже поднялся. – Вряд ли.

– Это просил передать Лео, – добавила Алекс с таким видом, словно это было зашифрованное послание.

– Не думаю, – начал Химуро, в то время как Алекс, не слушая его возражения, принялась шуршать страницами журнала. – Акаши никогда не пишет статьи в «Отоко». Он главный редактор и…

– Вот! – воскликнула Алекс, протянув Химуро журнал, открытый на одной из последних страниц, с которой на них смотрел и улыбался Акаши. Химуро недоумённо моргнул. – Читай, а я пока сварю ещё кофе.

Когда Алекс вернулась в комнату, неся перед собой небольшой поднос с двумя кружками кофе, маленьким молочником и плетёной корзинкой с выпечкой, Химуро задумчиво листал журнал.

– Ну что там? – спросила Алекс, поставила поднос прямо поверх одеяла и, передав Химуро его кружку, забралась на кровать с ногами.

– Акаши в самом деле написал очерк, – Химуро сделал глоток кофе и покосился на журнал. – Замечательный очерк. Знаешь, что? – Он вдруг оживился, вскочил и прошёлся по комнате. – Эти планы на сегодняшний вечер, мы должны были куда-то идти?..

– Да, мы собирались на мюзикл, помнишь? – Алекс проводила его обеспокоенным взглядом.

– Чёрт, – Химуро огляделся в поисках одежды. – Я должен бежать. Мне надо кое-что сделать сегодня. И после обеда я должен обязательно заехать в редакцию.

– В редакцию? – Алекс недоумённо заморгала глазами. – Но ты ведь уволился… Хотя Сакурай говорил что-то про стажёра, шампанское, Новый год и четыре часа дня.

– Поедешь со мной? – Химуро замер посередине комнаты, глядя на неё возбуждённым взглядом.

– Конечно, – кивнула Алекс после пары мгновений раздумий и улыбнулась.

***

Попытка доставить новогодний номер «Отоко» Кисэ в собственные руки провалилась с треском – приехав по домашнему адресу, Лео поцеловал дверь, а звонок до адресата не дошёл, поскольку тот был вне зоны действия сети. Оставить номер просто под дверью квартиры Лео посчитал кощунством по отношению к стараниям их всех, к тому же, его не покидало чувство, что он задолжал Кисэ объяснения, пусть и не было однозначного понимания, в чём именно они будут состоять. После недолгих раздумий, он принял решение поехать к себе, чтобы проверить догадку о том, что Кисэ мог всё ещё нести вахту у ателье.

Обычно Лео любил возвращаться домой. Если он был в отъезде несколько дней или, как в этом случае, почти три недели, маленькая квартирка в Кагурадзаке встречала родным и приятным запахом тканей, ниток и бумаги. И один этот запах обычно перекрывал абсолютно все неприятные ощущения от, скажем, закончившегося отпуска, или долгой дороги с чемоданом под мышкой, или просто ностальгии по дому.

Сегодня впервые Лео возвращаться домой боялся. Причём непонятно, чего он боялся больше – того, что Кисэ продолжал держать осаду возле ателье, и тогда того самого объяснения избежать не удастся, или того, что Кисэ там не будет. Ведь это автоматически будет обозначать, что либо Кисэ разочаровался, услышав его ответ тогда, в редакции, когда приносил заявление об уходе, либо Кисэ просто «переболел» и нашёл новый предмет… внимания.

Открыв дверь своим ключом, Лео зашёл в квартиру и, захлопнув дверь, оглядел пустое помещение. В глаза сразу бросился бардак на столе Хаямы, пыль на полках и на полу, брошенные там и тут палочки и картонные коробки с лейблом соседнего корейского ресторанчика. Лео мысленно выругался, что этого негодяя нельзя оставлять без присмотра, иначе он превратит квартиру в свинарник, и принялся спешно собирать мусор в пакет.

– О, сестричка! Вернулся домой, блудный модельер? – воскликнул Котаро, выходя из кухни с двумя кружками. – А мы с Кисэ как раз собрались выпить кофейку. Кисэ! – громко позвал он, растягивая последнюю гласную.

Лео подобрался и прокрутил в голове заранее приготовленную речь о том, почему он скрывал от Кисэ правду и даже соврал ему в глаза, однако появившийся на пороге кухни Кисэ обезоруживающе улыбался во все тридцать два зуба. Лео достаточно было одного взгляда, чтобы понять, что ему не придётся ничего объяснять, что Кисэ каким-то непостижимым образом сам понял причины, объяснил поступки, принял мотивацию, а может быть, придумал какие-то свои, что, тем не менее, не мешало ему продолжить общение. Вот только в каком качестве?..

– Привет, Лео-чи! – поздоровался Кисэ.

– Я дома, – ответил Лео стандартной фразой.

– Прости, сестричка, мне стало его жалко, – с места в карьер принялся оправдываться Котаро. – Парень целых две недели сюда, как на работу, ходит, ошивается тут часами, как бедный родственник. Наверняка отморозил себе самое ценное – на прошлой неделе подморозило! Сестричка, только не применяй силу!

– Я сейчас точно применю силу, но только не по этому поводу, – подбоченился Лео. – Тебе совершенно нельзя доверить квартиру. Если бы я не приехал, то ты бы ещё три недели здесь не убирал?

– Это ещё я, зная твою любовь к порядку, убрал самое вопиющее, – согласно покивал Кисэ. – Кстати, Лео-чи, уже почти десять. Ты почему не на работе? – добавил он.

– Вообще-то меня уволили, – проговорил Лео, присев за свой стол и с ностальгическим удовольствием переложив с места на место свои папочки с эскизами.

– Да ладно? Акаши-чи просто тиран! – возмутился Кисэ. – Ты же незаменимый помощник, и…

– Ну, Сей-чан сказал, что уволит меня с выходным пособием в размере четырёх зарплат, – Лео улыбнулся почти нежно, отчего Кисэ посмотрел на него, округлив глаза, – которого как раз должно хватить на первую презентацию коллекции и рекламную кампанию.

– То есть, ты хочешь сказать… – неуверенно начал Кисэ.

– Разумеется, Акаши знал обо всём с самого начала, – подтвердил Хаяма, отхлебнув кофе. – Мы же дружим со старшей школы, он, конечно, в курсе наших с сестричкой дел. И кстати, не такой уж он тиран. Если посмотреть под правильным углом и нужным освещением – так вообще одуван.

– Ах да, – встрепенулся Лео, – я же привёз тебе новогодний номер.

Он вынул из внутреннего кармана пальто запечатанный в полиэтилен журнал. Кисэ долго смотрел на обложку, затем поспешно разорвал защитную упаковку и принялся листать иллюстрированные страницы, восхищённо вздыхая. Когда он дошёл до последней страницы, где был опубликован очерк Акаши, он удивлённо уставился на Лео.

– Это что же? Акаши-чи написал статью? – проговорил он, хлопая длинными ресницами. – Но он никогда не писал в «Отоко» ничего, кроме коротенького обращения главного редактора! Да и там ограничивался перестановкой слов.

– А в этот раз написал, – подтвердил Лео. – И не просто статью. Это автобиографический очерк. Я даже прослезился, когда прочитал.

Кисэ недоверчиво прищурился и принялся читать, периодически поднимая на Лео изумлённый взгляд, а потом долго смотрел на карандашный портрет улыбавшегося Акаши.

– Не может быть, – выдохнул Кисэ. – Но почему он… Все ведь… Лео-чи, как же так?

– Я ничего не знаю, – тут же открестился от расспросов Лео. – Но если ты спросишь моё мнение, то мне думается, что тут не обошлось без нашего стажёра и его незаменимого Огивары-куна, – добавил он. – И мне, честно говоря, эта перемена очень по душе. Сей-чан стал совсем таким, каким был в старшей школе, без вот этого вот наносного величия. Настоящий и вдохновляющий.

– Да ладно? Не заливаешь? – вклинился Хаяма.

– Ты хочешь сказать, что Акаши-чи был приверженцем спортивного стиля в одежде? – Кисэ с сомнением ткнул пальцем в портрет, нарисованный Сакураем.

– Да, – Лео довольно улыбнулся. – Это зарисовка с натуры. Сей-чан явился так в редакцию.

– И кто же это у нас такой талантливый? – поинтересовался Кисэ. – Неужели ты?

– О нет! – усмехнулся Лео. – Это Сакурай-кун скрывал от нас такой талант.

– Иллюстрации отличные, – оценил Кисэ, пролистав ещё несколько страниц. – Послушай, я непременно должен увидеть Акаши-чи в толстовке! – Кисэ вскочил. – И вот ещё что, – он вцепился в длинную чёлку, замерев на месте. – Как думаешь, Лео-чи, моё заявление ещё не…

– Не знаю, не знаю, – напустил тумана Лео. – Ты же сам знаешь, все кадровые вопросы Сей-чан решает исключительно самостоятельно. А сегодня утром он психанул: сказал, что закрывает журнал и желает обедать с отцом, чтобы поставить крест на этом направлении деятельности издательского дома Акаши.

– Ого! – вставил Котаро. – Не припомню, чтоб Акаши добровольно принимал пищу в компании родителя.

– И я тоже, – согласился Лео. – Так что ничего нельзя сказать наверняка, кроме одного: Сей-чана не будет в редакции до четырёх часов, а потом, насколько я понял, он вернётся, чтобы подписать справку о практике для Куроко.

– Тогда к четырём я буду в редакции, – воинственно воскликнул Кисэ, решительно тряхнув чёлкой. – И раз нам всё равно в редакцию только к четырём, то почему бы нам не выпить кофейку? – Он вопросительно посмотрел на Лео.

– Я согласен, – с готовностью поднялся Котаро, пока Лео, недоверчиво прищурившись, изучал вспыхнувший на лице Кисэ румянец.

– Вообще-то, я имел в виду Лео-чи, – растерянно заморгал журналист, покраснев ещё больше.

– Вот всегда так, – Котаро упал обратно на стул. – Я его подобрал, обогрел, а как кофе пить, так с сестрёнкой.

– Три недели осады и слежки не прошли даром – я опытным путём выяснил, что в забегаловке на углу неплохой кофе и вкусный рисовый омлет, – не отступал Кисэ.

– Ты также должен был опытным путём выяснить, что там чаще всего сидят парочки, – иронично проговорил Лео. – И называется оно соответствующе.

– Это я тоже выяснил, – кивнул Кисэ. – И меня это не особенно смущает. А тебя, Лео-чи?

– Хм, – Лео чуть склонил голову, смерив блондина долгим взглядом, – пожалуй, нет.

– Кажется, я только что слышал, как ангелы поют «аллилуйя», – усмехнулся Хаяма, сделав вид, что прислушивается. – И по этому случаю я даже не стану обижаться на вас обоих за то, что прокатили меня с кофе. Но в редакцию я всё равно с вами поеду.

– Тогда тебе лучше приступить к уборке, – отрезал Лео, поднимаясь и накидывая пальто. – Иначе можешь лишиться обещанного зрелища. Идём? – спросил он у Кисэ, и тот с улыбкой кивнул.

***

Утро в доме Касамацу начиналось рано, хотя никто кроме Касамацу-сана не просыпался в такую рань добровольно. А утро тридцать первого декабря начиналось ещё раньше, ведь в этот день в доме Касамацу проводили предновогоднюю генеральную уборку. В отличии от младших братьев в этот раз Юкио даже наслаждался процессом. Ему было поручено пылесосить, и выполнение однообразных движений вводили его в некое подобие транса, что способствовало отвлечению от грустных мыслей. Пылесос шумел, поэтому звонок в дверь никто, кроме находившегося в непосредственной близости от неё Юкио, не услышал. Выключив аппарат и прислушавшись, он всё-таки распахнул дверь и в то же мгновение остолбенел на пороге, потому что на крыльце стояла Минори и за руку держала Ёширо.

– Привет, пап! – не растерялся сын, заметив, что родители подвисли, так и позабыв поздороваться.

– Доброе утро, – выдавил Касамацу, напряжённо изучая неуверенно переминавшуюся на пороге почти что бывшую жену и пытаясь сообразить, что теперь правильнее было бы сказать.

– Привет, – пробормотала она, натянуто улыбнулась, тут же отпустила руку сына и принялась рыться в объёмной сумке, одновременно давая пояснения. – Я… Мы пришли, чтобы передать тебе одну вещь. Это привезли сегодня утром, – она продолжала копаться в сумке, – из редакции. Сказали, что ты не оставил никакого другого адреса, а вещь надо было доставить непременно, поэтому… привезли нам, и вот, – она вытащила из сумки новогодний номер «Отоко» и протянула Юкио, тот уставился на нарисованную на обложке новогоднюю ёлку. – Я посчитала это важным, и вот мы…

– Зачем бы им доставлять мне журнал на дом? – удивился Касамацу. – Я же уволился.

– Да, этот человек сказал, что ты написал заявление об уходе, – кивнула Минори, нервно сцепив руки перед собой. – А ещё он сказал, что этот номер – лучший за всё время его работы в журнале и, вероятно, последний. – Она посмотрела на Юкио со странным выражением. – И он хотел, чтобы ты его получил и, может быть, сохранил на память.

– Это, наверное, Лео… – пробормотал Касамацу, пролистывая журнал.

– Ну, он сказал, что его фамилия Акаши, но разве Акаши – это не ваш главный редактор? Он не выглядел важной шишкой – был в куртке и обычных джинсах.

– И он не они-ёкай, – вклинился Ёширо, – он даже пожал мне руку.

– Это странно и совершенно не похоже на Акаши, – Касамацу нахмурился и потёр лоб ладонью. – Но не важно. Послушай, я как раз хотел обсудить с тобой кое-что. – Он оглянулся за спину, пытаясь понять, нет ли поблизости его родственников, затем с сомнением посмотрел на Ёширо и, наконец, взглянул в глаза жене. – Наверное, сейчас не самое подходящее время. И лучше нам поговорить наедине. Но я не хочу, чтобы ты волновалась из-за ипотеки, особенно теперь, когда ты знаешь, что я уволился. Я что-нибудь придумаю, родители обещали мне одолжить, пока не найду новую работу, я выплачу кредит. Вам не придётся переезжать.

– Я… – Минори попыталась что-то сказать, но Касамацу поднял руку, тем самым попросив дать ему договорить.

– И ещё, пожалуйста, если тебе будет нужна помощь, любая… по дому там, или ещё что… в общем, я всегда готов помочь. Пожалуйста, обращайся, я всё сделаю… И я хотел бы чаще видеться с Ёширо, потому что страшно по нему скучаю, и…