Текст книги "Новогодний номер (СИ)"

Автор книги: Гениальный Идиот

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

– Что будем делать, Мибучи-сан? Акаши-сан сегодня непредсказуем, – чуть улыбнулся стажёр, обернувшись к старшему товарищу, – и настроен серьёзно.

– Даже не знаю, – пожал плечами Лео, пряча удовлетворённую улыбку и распиравшую его гордость за начальство. – Сходи, что ли, к Мурасакибаре, попроси у него соевый соус. Больше, боюсь, мы ничем не сможем помочь Ханамии.

– Мне нужно интервью, Макото, – вещал тем временем главный редактор. – Мне нужна дискуссия, столкновение мнений. Поэтому тебе придётся рыть носом землю, чтобы найти человека, который согласится с тобой побеседовать. И ты сделаешь это в течение следующих трёх дней, если не хочешь употребить своё бездарное творение вместо ужина. – Он чуть поднял вверх два пальца с зажатым между ними бумажным комком. – Это всё, – констатировал Акаши, степенно вернувшись на своё место.

Когда Ханамия вышел из кабинета, его улыбка скорее походила на хищный оскал, Лео философски пожал плечами и вздохнул: что-то в этой жизни, вероятно, не изменится никогда.

– Уничтожу, – прошипел Ханамия.

– Это Сей-чана-то? – уточнил Лео. – Дам тебе совет, Ханамия. Лучше не связывайся. Как бы тебе самому не пострадать. – Он покивал для убедительности.

– Ваш соевый соус, Ханамия-сан, – проговорил вернувшийся из кафетерия стажёр.

– Пф, – фыркнул Ханамия, отмахнувшись от Куроко, как от назойливой мухи, и снова зло усмехнулся. – Дайте только уволиться, и я мгновенно вываляю в грязи его кристально-чистую репутацию.

– Вы считаете, что могли бы попробовать написать статью об Акаши-сане? – спросил Куроко. – Но у меня не сложилось впечатления, что он согласен с вами беседовать…

– Ты что-то разговорился, умник, – хмыкнул Ханамия. – Пойди папки потаскай.

– Я всего лишь размышлял, Ханамия-сан, – пожал плечами стажёр, – о словах Акаши-сана, что в новогодний номер нужна беседа и столкновение мнений. Если так, то вам нужен оппонент, который хотел бы поделиться с вами своим мнением.

– Чужое мнение! Вот насмешил! – картинно хохотнул Ханамия. – Чужое мнение очень быстро может превратиться в моё мнение, если я знаю достаточно информации. Ты даже не представляешь, насколько быстро самые убеждённые защитники своей точки зрения дают обратный ход, если надавить на нужные точки и пригрозить им разоблачением и обнародованием их маленьких грязных тайн, – он поиграл бровями, – А то, как активно они потом признают свою ошибку и начинают отстаивать абсолютно противоположную точку зрения – самая приятная часть.

– Что если вам побеседовать с человеком, которому нечего скрывать? – на полном серьёзе предложил Куроко. Ханамия долго смотрел на него, как на умалишённого, а Лео покачал головой.

– Таких не бывает, – проговорил наконец Ханамия.

– Бывают, – упрямо поджал губы Куроко. – Просто вы не слишком хорошо искали, Ханамия-сан. Мой друг, Огивара-кун, познакомился недавно с таким человеком. Он ортопед-травматолог, работает в центре реабилитации детей с врождёнными заболеваниями опорно-двигательного аппарата и перенесших сложные операции на позвоночнике. Его зовут Киёши Теппей.

– Никогда о нём не слышал, – вклинился Лео. – Он знаменитость?

– Совсем нет, – покачал головой Куроко. – Просто он человек без скелетов в шкафу. Огивара-кун познакомился с ним по чистой случайности.

– Если ты сам дурак, не надо думать, что и остальные – клинические идиоты, – отмахнулся Ханамия. – Людей без тайн не бывает. Все лгут. Готов спорить на что угодно.

– На просьбу, Ханамия-сан, – мгновенно предложил Куроко, и Лео тут же посмотрел на него страшными глазами. Ещё бы – спорить с Ханамией смерти подобно. – Если вы не найдёте, к чему придраться в биографии Киёши Теппея до выхода журнала, то вы выполните одну мою просьбу. Если найдете – я выполню вашу.

– Эй-эй, не спеши, – Лео инстинктивно поднялся, чтобы предотвратить непоправимое. Он достаточно хорошо знал Ханамию, чтобы представить, что его «просьба» не ограничится, к примеру, поеданием бумаги. Это будет настоящим унижением, которого он упрямому правдорубу-Куроко абсолютно не желал.

– Я готов к последствиям, Мибучи-сан, – Куроко слегка нахмурился и сомкнул губы в прямую бескомпромиссную линию. – Если Ханамия-сан не боится.

– На слабо решил взять, задохлик? – криво усмехнулся Ханамия. – Так вот знай, я придумаю тебе такую «просьбу», что тебе мало не покажется. Диктуй адрес своего Киёши.

– Вот адрес реабилитационного центра, – Куроко записал что-то на листке бумаги и протянул его журналисту. – Удачной беседы, Ханамия-сан.

Ханамия проглядел глазами адрес, затем хмыкнул, одарил Куроко насмешливым взглядом и вышел.

– Ты в своём уме? – мгновенно налетел на стажёра Лео. – Хочешь, чтобы Ханамия размазал тебя по стенке?

– Я уверен в Киёши-сане, – с лёгкой улыбкой ответил Куроко. – И у меня уже есть просьба, которую я сообщу Ханамии-сану, как только выиграю спор. Но мне приятна ваша трогательная забота обо мне, Мибучи-сан.

– Камикадзе, – покачал головой Лео.

– Кстати, трубы в вашей квартире ещё не починили? – уточнил стажёр, многозначительно посмотрев на Лео.

– Нет, – отрезал тот. – И вряд ли починят в ближайшие пару недель.

***

Такси остановилось прямо напротив центрального входа реабилитационного центра, Ханамия отсчитал нужную сумму, вылез из машины и, сунув руки в карманы пальто, огляделся со знанием дела. Поверхностная проверка этого святоши не дала никаких результатов. «Не состоял, не привлекался, не был замечен». Но к этому он был готов. Было бы невероятно скучно, если бы снятие уже верхнего слоя дало желаемый результат. Это не принесло бы никакого удовлетворения от победы в дурацком споре с малахольным стажёром.

Учитывая сжатые сроки подготовки материала, Ханамия напряг прикормленного детектива, к услугам которого прибегал нечасто и только в самом крайнем случае. Сето постарался на славу. Его стараниями Ханамия узнал про Киёши Теппея куда больше, чем было нужно и чем он, признаться, хотел. В память врезались не только адрес и прочие стандартные характеристики, но и группа крови, номер социальной страховки и аттестата, список болезней и прививок, оценки за все годы обучения и результаты всех матчей, в которых он участвовал, выступая за школьную баскетбольную команду. Сето сумел раздобыть характеристику, которую дали Киёши его преподаватели при поступлении на медицинский, отзывы однокашников. И всё это Ханамии пришлось не только просмотреть, но и проанализировать в поисках вожделенного компромата. Он чёрт побери даже дни рождения его единственных родственников – бабки и деда – вызубрил наизусть и всё тщетно. Среди всего этого вороха пёстрой и всеобъемлющей информации не было того самого важного элемента, который он так искал. По выражению Сето, Киёши был чист. И это раздражало. Именно поэтому Ханамия заплатил Сето только половину условленной суммы. Сето пожал плечами и ушёл, оставив Ханамию один на один с кристально чистой репутацией навязанного собеседника.

Ночью Ханамии снились врачи, которые, спеленав его смирительной рубашкой, привезли прямо в кабинет Акаши и заставляли съесть черновики всех написанных им для «Отоко» скандальных материалов за раз. Лео игриво помахивал бутылочкой соевого соуса, Акаши нетерпеливо поглядывал на часы, а стажёр злорадно потирал ручонки, в его глазах танцевали бесенята.

Второй день был потрачен на сбор сплетен, и именно с этой целью Ханамия околачивался возле больнички вчера целый день, обхаживая смешливых медсестричек и вытягивая из них всеми правдами и неправдами всё, что только можно, о Киёши. Медсестрички хихикали и краснели, смущаясь, но записать ему удалось только хвалебные отзывы, которые больше походили на прославляющие гимны и оды к радости. И это тоже раздражало. Именно поэтому Ханамия стоял теперь перед реабилитационным центром, готовый на открытую конфронтацию, как пусть нежелательную, но единственную оставшуюся ему крайнюю меру. Ханамия с досадой сплюнул.

Найти Киёши внутри было легко, его знал каждый попадавшийся навстречу человек. И каждый раз, произнося имя святоши, это человек улыбался, а Ханамия думал, что было бы здорово пройти по этой больничке с автоматом в руках, как Арнольд Шварценеггер в незабвенном Терминаторе, чтоб в стенах оставались дыры, а люди рассыпались в стороны, визжа от ужаса, тогда они точно перестали бы улыбаться. Детское отделение располагалось на самом верхнем этаже, за прозрачным стеклом поста дежурной медсестры никого не было, зато дальше по коридору слышался мужской голос, сопровождаемый детским смехом и весёлым шумом, на который Ханамия и пошёл.

В небольшом холле у окна стояла ёлка, сверкавшая разноцветными огнями. Детишки в цветных больничных пижамах сидели на полу полукругом и восхищёнными взглядами следили за огромного роста Санта Клаусом, который, согнувшись в три погибели увлечённо копался в большом бархатном мешке. Он выуживал оттуда и раздавал детворе всё новые и новые подарки, пока наконец весь холл не наполнился шуршанием оберток и упаковок, сосредоточенным пыхтением малышни, негромкими восторженными вздохами и тихими перешёптываниями. Санта Клаус же, расправившись с подарками, выпрямился во весь свой богатырский рост и, застыв посередине холла, с ласковым прищуром следил за лицами детей. От представшей перед глазами идиллической картины у Ханамии начало сводить зубы, поэтому он кашлянул, привлекая внимание. Санта обернулся одновременно со всей мелкотой, устремив взгляд на Ханамию.

– Здравствуйте! – тут же поприветствовал великан. – Я могу чем-то помочь?

– Добрый день! – расплылся в улыбке Ханамия, когда было нужно, он мог быть милым. – Вы не подскажете, где я могу найти Киёши Теппея?

– Хм, – Санта как будто растерялся немного, бросил сомневающийся взгляд на малышню, погладил окладистую седую бороду. – Ребята, отпустите меня ненадолго, я покажу этому господину, где можно найти человека, который ему нужен? – он кивнул стоявшей в уголке медсестре, и подошёл к гостю. – Киёши – это я. Чем могу помочь?

«Вы, должно быть, шутите», – вертелось в голове у Ханамии, пока они шли по коридору в ординаторскую. Киёши шёл впереди, заложив один большой палец за ремень, прихрамывая на левую ногу, тяжело ступая в больших чёрных сапогах и приветствуя всех попадавшихся на встречу рождественским «Хоу-хоу-хоу». Ханамия шёл следом. Киёши привёл его в небольшую комнатушку, служившую то ли кладовкой, то ли подобием ординаторской, открыл перед ним дверь, вошёл следом и с облегчением стянул искусственную бороду, протерев ладонью вспотевшее лицо.

– Простите, что принимаю вас в таком виде, но скоро Рождество, и я решил немного развлечь моих маленьких пациентов, – проговорил он, внимательно посмотрев Ханамии в глаза. – Чем я могу помочь?

– Меня зовут Ханамия Макото, я корреспондент журнала «Отоко», – представился Ханамия, без особого желания протягивая собеседнику руку. – Я хотел бы задать вам несколько вопросов.

– Ого! – воскликнул Киёши, прищурив карие глаза. – Чем я заинтересовал такое известное издание?

– Ходят слухи, – с места в карьер заявил Ханамия, – что вы – человек без недостатков.

– Разве такое бывает? – искренне удивился Киёши, расстёгивая красный кафтан Санты.

– Убеждён, что нет, – быстро ответил Ханамия, оглянувшись в поисках места, где можно было бы присесть. – Это я и попытаюсь доказать, если вы не против, – он криво усмехнулся, смутно ощущая какое-то странное предвкушение.

Киёши пожал плечами и уселся на кушетку, глядя на Ханамию прямо и открыто, отчего того внутренне передёрнуло. Он спрашивал обо всём. Вопросы были тщательно продуманы вчерашней бессонной ночью таким образом, чтобы, с одной стороны, не вызвать подозрения, с другой стороны – незаметно вывести на чистую воду. В этом деле Ханамия был специалистом. Однако ни один из вопросов не дал ожидаемого результата – Киёши отвечал так, будто заранее знал все правильные ответы, причём выбирал такие формулировки, которые не оставляли Ханамии возможности придраться. И после почти двадцатиминутного разговора Ханамия готов был скрежетать зубами от негодования, а Киёши смотрел по-прежнему открыто и прямо, то ли не чувствовал подвоха, то ли не показывал виду.

– И что же, в вашей жизни нет поступков, за которые вам было стыдно? – в лоб спросил Ханамия, за время разговора пришедший к выводу, что с Киёши проще всего идти напролом, поскольку намёки и скрытые смыслы он предпочитал не то игнорировать, не то не замечать.

– Ну почему же нет? – Киёши опустил взгляд на свои большие руки. – Мне кажется, все люди о чём-нибудь да сожалеют, когда-нибудь да ошибались. Вы так не думаете, Ханамия-сан?

Ханамия хмыкнул – до сего момента ни один из его «клиентов» не интересовался его мнением. Если подумать, его это мало волновало, потому что в своей правоте он был уверен на все сто процентов, а мнение остальных было ему так же фиолетово, как волосы Мурасакибары. Но почему-то сейчас этот встречный вопрос был для него настолько неожиданным, что он начал отвечать даже против собственной воли.

– Я считаю, что абсолютно у всех есть их свои маленькие грязные тайны, – криво усмехнулся он. – А ещё все лгут, пытаясь эти тайны прикрыть.

– Вероятно, вас часто обманывали, – проговорил Киёши, всего на несколько мгновений посмотрев на Ханамию неожиданно острым взглядом. – А ваша теория действительно очень интересная и, к сожалению, правдоподобная, – тут же проговорил он, в миг разрушив особенность момента и задумчиво посмотрев в небольшое окно комнатушки. – Она правдива в том, что люди действительно стремятся всеми силами скрыть свои неблаговидные поступки. Прячут в своих шкафах скелеты, как это принято называть.

– Может, и у вас завалялась парочка скелетов? – наугад спросил Ханамия, удивлённо вскинув брови.

– Скелетами они становятся только если их скрывать. Разве нет? – Киёши по-доброму прищурился. – Я же стараюсь ничего не скрывать. И раз уже мы заговорили об этом, расскажу одну небольшую историю, скорее о поступке, за который мне до сих пор очень стыдно.

– Любопытно, – хмыкнул Ханамия, подавшись немного вперёд и хищно прищурившись.

Неужто добряк-Киёши кого-нибудь убил? Может быть, даже с особой жестокостью и цинично избавился от трупа, закопав где-нибудь в сельской местности. Или ограбил на худой конец? Подставил? Предал? Варианты возникали в голове с бешеной скоростью, обрастали деталями и вариантами развития событий, включающими привлечение полиции, спасателей и офицеров самообороны с собаками. И конечно, всё это сопровождалось провокационными заголовками. Даже то, что Киёши расскажет ему всё сам, не избавит его от публичного и детального рассмотрения его грязного белья. Не то чтобы Ханамия готовился к триумфу, но уж точно рассчитывал на сатисфакцию, предполагал, что маленькая позорная тайна Киёши станет своеобразной расплатой за все те усилия, которые ему пришлось приложить, чтобы раскрутить на разговор этого верзилу.

– Когда я учился в старшей школе, мы с моим лучшим другом влюбились в одну и ту же девушку, – Киёши чуть улыбнулся, и взгляд карих глаз стал задумчивым. – Она не отдавала никому из нас явного предпочтения, и мы соперничали около года, а потом, почти сразу перед поступлением в университет, мы серьёзно подрались.

– Только не говорите мне, что вы задушили его голыми руками? – хмыкнул Ханамия, глянув на огромные ладони Киёши.

– Нет, – улыбнулся тот. – Видимо, мои грязные тайны не такие уж и грязные. Я серьёзно повредил ему плечо. Из-за этой травмы ему пришлось отказаться от спортивной карьеры. Он играл на позиции атакующего защитника в нашей баскетбольной команде, а для атакующего защитника плечи – ключ к успеху.

– Должно быть, он вас ненавидит, – не то спросил, не то констатировал Ханамия, злорадно ухмыльнувшись.

– Очень надеюсь, что он не лукавит, когда говорит, что не держит на меня зла, – улыбнулся Киёши. – Кроме того, пришлось уступить ему Рико. Теперь у них двое славных ребятишек, вот, ждут третьего.

– Вы до сих пор общаетесь? – Ханамия недоверчиво прищурился.

– Да, почти каждые выходные, – отмахнулся Киёши. – Хьюга собирает баскетбольный клуб в младшей школе, консультировался со мной по поводу одного из мальчиков с искривлением позвоночника. – Он немного помолчал. – Ну что, это считается за скелет? Или вспоминать дальше?

Ханамия молчал. С одной стороны, этот поступок многолетней давности мог бы позволить ему выиграть спор с ненавистным стажёром, с другой – сам Ханамия, если быть до конца честным, сомневался, что это тянуло на даже миниатюрный скелет. Но в этом он ни за что не признается.

– А у вас есть скелеты в шкафу, Ханамия-сан? – спросил вдруг Киёши.

– Вряд ли я стану рассказывать об этом, тем более вам, – хмыкнул Ханамия, – я пишу статью о вас, а не о себе.

– Я и не настаиваю на ответе, – улыбнулся Киёши. – Мне просто кажется, что у человека вроде вас их просто нет. Ведь вы ничего не скрываете, все ваши самые неблаговидные поступки на виду – в ваших статьях.

– Вы читаете «Отоко»? – спросил Ханамия, чувствуя, как во рту собирается странная горечь.

– Да, читаю, – кивнул Киёши. – И вашу колонку в особенности. – Он помолчал немного, а потом добавил: – Мне очень нравится слог.

– И вы не испугались, когда узнали, кто я? – Ханамия внимательно изучал его лицо.

– Испугался? – Киёши искренне удивился. – Почему я должен вас бояться? Как раз наоборот. Мне было интересно с вами встретиться. Любопытная получилась беседа, не находите? Побеседуем как-нибудь снова?

Ханамия не нашёлся что ответить.

***

В пятницу журналисты разошлись непривычно рано, никто не засиделся за статьёй для новогоднего номера. Лео даже отпустил досрочно завершившего разбор архивов Куроко домой пораньше, оставшись в одиночестве на хозяйстве до конца рабочего дня. С Ханамией он столкнулся уже в дверях.

– О! Ты что же, работать? – удивлённо проговорил Лео, посторонившись, чтобы пропустить главного скандалиста внутрь.

– Надо написать статью, – сухо бросил тот. – Завтра срок.

– Что-то ты невесёлый какой-то, – Лео смерил его недоверчивым взглядом. – Сорвалось разоблачение? Неужели Куроко подсунул тебе Мать Терезу в мужском обличье?

– Почти, – скривился Ханамия. – Правильный до зубовного скрежета, положительный до тошноты и честный до головных болей.

– Ох! – Лео сочувственно покачал головой. – О чём же ты будешь писать? Ведь в твоём случае нет скандала – нет статьи.

– Статья будет, – проговорил Ханамия, сверкнув глазами.

– Звучит, как угроза, – притворно испугался Лео, вскинув руки. – Ладно, работай. Будешь уходить, проверь свет и окна.

– Да, мамочка, – хмыкнул тот, бросив вслед коллеге нечитаемый взгляд через плечо.

По этажу до своей кабинки он шёл медленно, на ходу разматывая шарф и расстёгивая пальто. Пожалуй, впервые за время работы в журнале он не знал, о чём будет писать. Не было заранее подготовленного плана разоблачения, не было продуманного изложения добытого компромата, даже не было броского заголовка на примете. Но Ханамия вовсе не беспокоился на эту тему, а где-то внутри он был уверен, что едва сядет за ноутбук, слова и мысли придут. Статья будет готова к утру, и она будет отличаться от других его статей. Не потому что беседа с Киёши Теппеем что-то изменила в его, Ханамии, представлениях о действительности, нет. Он только ещё больше укрепился во мнении, что людей без недостатков не бывает. Что у каждого есть в жизни что-то такое, за что ему стыдно и неловко, что он хотел бы исправить или изменить, даже забыть, но как бы ни старался, не может. Новым было понимание, что не все люди стремятся свои ошибки скрыть. Некоторым хватает мужества их честно признать и, даже если исправить ничего нельзя, сделать выводы и идти вперёд, надеясь в будущем совершать их чуть меньше. Таким был Киёши Теппей, и таковым он почему-то считал самого Ханамию. Правильность этого тезиса ещё предстояло обосновать, чем не повод побеседовать с Киёши снова?

Комментарий к Часть 8. Скелеты в шкафу (Ханамия, приглашённая звезда Киёши)

Для Коррозии))) Мы тебя обожаем!

А также для тех, кто ждал главу с Ханамией (особенно, для Вероники и BeautifulViolet)

И всех наших читателей с наступающем (или уже наступившим)! Всего вам самого тёплого!)))

========== Часть 9. Король журналистики (Акаши) ==========

Лео, признаться, был сильно удивлён, когда увидел очередь, которая выстроилась к нему сегодня с самого утра. Корреспонденты «Отоко» почему-то посчитали именно его, а не главного редактора, достойной кандидатурой, чтобы подтвердить письменно своё намерение покинуть редакцию до Нового Года. Видимо, именно поэтому выбрали день, когда Акаши не планировал появляться в редакции до вечера, чтобы не дать ему, Лео, возможности пригласить их на красный ковёр. И Лео по какой-то непонятной причине запомнил лица и фразы всех. Первыми с самого утра явились Мидорима и Такао. Мидорима бескомпромиссно положил на стол Лео листок с заявлением и тут же поправил очки, посмотрев на Лео. Из-за его спины выглянул Такао, сжимавший обеими руками своё заявление с чуть помятыми уголками. Он сначала посмотрел на Мидориму, затем пожал плечами и тоже шмякнул свой листок на стол перед Лео.

– Вы всё-таки решили уходить? – вскинул брови Лео, проглядев оба заявления.

– Да, разумеется, – отозвался Мидорима, а Такао пожал плечами и кивнул.

– Шин-чан сваливает в свой лекторий, а я иду на радио, – пояснил он после небольшой паузы.

– Разве у вас не получилось замечательное обозрение с элементами игры, Мидорима-сан, Такао-сан? – вклинился в разговор сидевший напротив за своим столом Куроко.

– Да, квест вышел знатный! – подтвердил Такао и ностальгически улыбнулся. – Всем угодили, как мне кажется. И лекция была, и фильм, и прогулка, и поесть… – принялся припоминать он.

– Получилось хорошо, разумеется, – кивнул Мидорима.

– Тогда… – Куроко не успел договорить.

– Ну так ведь Акаши всё равно не даст жить спокойно, – пожал плечами Такао. – К тому же, Шин-чан и я уже согласились на другую работу. Так что…

– Ну, воля ваша, конечно, – вздохнул Лео. – Но, может, всё-таки передумаете?

– Нет, разумеется, – ответил Мидорима, бескомпромиссно поправил очки и вышел, за ним потянулся понурый Такао.

Следующими в приёмную зашли Аомине и Кагами, в кои-то веки не просто не столкнувшиеся в дверях, но даже синхронно застывшие на пороге, пропуская друг друга. Синхронно же подошли к столу Лео и синхронно положили на стол заявления, мощно шлёпнув поверх листа могучими ладонями.

– Что, уходите? – поинтересовался Лео.

– Угу, – синхронно кивнули Аомине и Кагами.

– Вам не понравилась работа над репортажем? – прошелестел Куроко.

– Да нет, репортаж получился отличный, – пожал плечами Кагами и ткнул под бок ухмыльнувшегося Аомине. – Пожалуй, лучший материал из тех, которые я написал в «Отоко». Если не вообще…

– Угу, – согласился Аомине. – Хорошая была идея, да?

– Хорошая, – согласился Кагами.

– Тогда, возможно, вам придут такие же стоящие идеи, Аомине-сан, Кагами-сан? – спросил Куроко.

– Смысл? – протянул Аомине. – Акаши всё равно зарубит все идеи на корню.

– Ага, – согласился Кагами. – Ему ж ничем не угодишь.

– Короче, хорош тут разговоры разговаривать, – пресёк рассуждения Аомине. – Решили же уходить, значит, уходим.

– Не имею права вам препятствовать, – вздохнул Лео и положил заявления к заявлениям Мидоримы и Такао.

Момои зашла ближе к обеду. Положила заявление Лео на стол и застыла на мгновение, задержав взгляд на белоснежном листке.

– Момои-чан? – Лео поднял на неё вопросительный взгляд. – Всё-таки увольняешься?

– Да, – кивнула та. – Я же говорила, что не намерена больше терпеть отношение Акаши и каждый раз выслушивать от него претензии к моей работе в подобной форме.

– Но ведь в вашу рецензию в новогодний номер Акаши-сан внёс минимум правок, разве нет, Момои-сан? – спросил Куроко.

– Неважно, – отмахнулась Момои. – Я устала это терпеть.

– Настолько, что увольняешься в никуда? – уточнил Лео.

– Да, настолько, что увольняюсь в никуда, – поджала губы Момои и чуть выше вздёрнула подбородок. – У меня есть накопления, и я хочу отдохнуть. Съезжу в путешествие, – уверенно кивнула она.

– Одна? – улыбнулся Лео.

– А хоть бы и одна, – Момои откинула за плечо шлейф розовых волос и, застучав каблучками, направилась к выходу. – Счастливо оставаться.

Лео вздохнул.

– Похоже, пора заводить папочку для заявлений, – проговорил он, мельком посмотрев на задумчивого Куроко.

Ханамия отдал заявление молча, не снизойдя до объяснений. Да Лео и не особенно спрашивал – на листке в весьма характерных витиеватых выражениях, в которых моментально читался стиль Ханамии, было изложено, что он не собирается больше работать в редакции, где его постоянно притесняют, не дают развиваться его таланту, а также то, что это место он уже перерос.

– Вам не понравилось получившееся интервью-беседа с Киёши-саном, Ханамия-сан? – спросил Куроко. – И мне кажется, что эта ваша работа выгодно отличается от других…

– Заткнись, паинька, – съязвил Ханамия, даже не взглянув на стажёра. – Это совершенно не мой стиль. И даже не думай, что я считаю, что ты выиграл наш спор.

И он вышел из приёмной.

– Ну, одно можно сказать утвердительно: если он ещё не придумал для тебя страшную расправу, то и себя выигравшим он тоже не считает, – философски заметил Лео.

– Вы не находите, что сегодня уволилось слишком много сотрудников, Мибучи-сан? – спросил Куроко. – Остались только Кисэ-сан, Химуро-сан и Касамацу-сан.

И словно в ответ на его слова в приёмной появился Химуро, тоже державший в руках белый листок, и ни у Лео, ни у Куроко не было сомнений в том, что на этом листке написано.

– Дай угадаю, – Лео иронично прищурился, и уже приготовил папку. – Ты увольняешься.

– Хм? – Химуро удивлённо выгнул бровь. – Я становлюсь предсказуемым?

– Скорее, подтверждаешь статистику, – скептически добавил Лео.

– А я как раз удивлён, – проговорил Куроко. – Мне казалось, что выдвинутая вами в статье к новогоднему номеру версия…

– Да, ты же отказался от Америки и остаёшься в Японии с Алекс, – напомнил Лео.

– Остаюсь, – подтвердил Химуро. – Но это ещё не значит, что я остаюсь в «Отоко».

– Что мешает? – осведомился Лео.

– Давление со стороны начальства, – пожал плечами Химуро. – И я хочу всё-таки попробовать написать книгу.

– Что ж такое! – Лео с досадой запихнул ещё одно заявление в свою папочку, проводив Химуро взглядом и тут же увидев в дверном проёме приёмной Касамацу.

– Привет, – поздоровался он. – Возьмёшь заявление?

– И ты, Касамацу! – картинно прикрыл глаза ладонью Лео. – Ну хоть ты объясни.

– Лучше я сам уйду, чем Акаши меня уволит, когда узнает, что я развожусь, – проговорил Касамацу. – Наверняка скажет, что человек с проблемами в личной жизни не может давать советы другим.

– Вы уверены, что Акаши-сан это скажет, учитывая, что он читал ваш материал в новогодний номер и не дал к нему существенных комментариев, Касамацу-сан? – вопрошал Куроко.

– Уверен, что если не скажет, то подумает уж точно, – ответствовал Касамацу. – Так что лучше уж я сам и сразу. Начну новую жизнь, если получится.

Кисэ пришёл последним уже ближе к концу рабочего дня и долго мялся в предбаннике, сжимая свёрнутый в трубочку листок. Потом всё-таки зашёл и сначала долго поглядывал на Куроко, который как ни в чём не бывало поздоровался и уставился в монитор, потом подошёл к столу Мибучи. Лео подобрался, поскольку снести увольнения ещё и Кисэ, вернее, особенно Кисэ, будет довольно проблематично.

– Привет, Лео-чи, – поздоровался Кисэ, осторожно положив на стол листок. – Я тут заявление принёс…

– Зачем? – в лоб спросил Лео, не собираясь тратить много времени на церемонии. – Ведь твоё расследование же получилось! И Сей-чан одобрил!

– Ну, понимаешь, не хочется каждый раз трястись и думать, понравится ему или нет. А он совершенно явно считает меня пустым местом, так что… – Кисэ замялся, снова оглянувшись на Куроко. – Я разве что… Слушай, Лео-чи, я хотел тебя спросить… Это ведь ты? – Кисэ снова взял листок со стола и принялся вертеть его в руках.

– В смысле? – Лео сделал вид, что не понимает, хотя явственно ощущал, как сначала побледнел, затем покраснел, потом снова побледнел, а по спине пробежали мурашки размером, наверное, с кулак.

– Разве это не ты? – ещё раз спросил Кисэ, выразительно глядя ему в глаза, так что Лео оставалось только глупо захихикать и отвести взгляд.

– Я не понимаю, что ты имеешь в виду, Кисэ, – проговорил он, принимаясь нервно перекладывать бумаги на столе, а потом выхватив из рук Кисэ заявление об уходе и засунув его в папку. – Я это я. Мибучи Лео. Личный помощник главного редактора журнала «Отоко». У тебя что-то не так с памятью? Могу посоветовать неплохую травяную настойку…

– Эм, нет, пожалуй, – Кисэ помотал головой. – Счастливо оставаться, Лео-чи, Куроко-чи, – и быстрым шагом вышел из приёмной.

– Только ничего не говори. – Лео тут же пресёк попытки поднявшего было голову от экрана Куроко. – В итоге уволились все, – заключил он, пересчитав заявления, – надеюсь, хотя бы вёрстка журнала пройдёт нормально, иначе я не знаю, с чем идти сегодня к Сей-чану. Это ведь разобьёт ему сердце, – Лео картинно вздохнул.

***

– Ну что, мальчики? – Лео по-отечески положил ладони на макушки уткнувшихся в широкий экран монитора Сакурая и Маюзуми, штатного верстальщика «Отоко». – Лучше бы вам было, чем порадовать Сей-чана, ибо плохие новости для него у меня уже есть.

– Мы закончили макет, – бесцветно протянул Маюзуми, совершенно никак не отреагировав на возложенную ему на голову длань. – Можно показывать шефу.

– А ну-ка, – Лео заставил их отодвинуться в стороны, втиснул между ними стул и присел. – Покажите мне сперва, а то Сей-чан как начнёт шашкой махать…

Маюзуми перешёл в начало электронного макета и уступил Лео возможность листать виртуальные страницы с комфортной скоростью. Лео смотрел в экран, чуть склонив голову набок и со знанием дела прищурив глаза, перещёлкивал довольно медленно, оценивая каждый готовый разворот.

– Ну как, Мибучи-сан? – не выдержал Сакурай где-то в середине макета.

– Думаю, что если Сей-чан не уволит и этого фотографа тоже, то это придётся сделать мне, – вздохнул Лео, проматывая ещё несколько страниц.

– А вы это можете? – Маюзуми с сомнением посмотрел на Лео.

– Хочешь проверить? – тот ответил ему долгим взглядом. – Вот и славно, – добавил он, когда Маюзуми отрицательно мотнул головой. – Фотографии эти – дрянь, – констатировал Лео, поднимаясь из-за стола. – А сделать новые мы уже не успеем, макет должен быть в типографии послезавтра утром.

– Можно обратиться в банк иллюстраций, – нерешительно предложил Сакурай.

– Только не предлагай этого Сей-чану, он нас в клочки порвёт за одну только идею, – Лео устало вздохнул.