Текст книги "По зову долга (СИ)"

Автор книги: Гедеон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

Сержант хотел ответить, что у репликантов нет душ, но передумал. Какого чёрта? Почему не верить, что погибшие братья вернуться? От этой мысли Чимбику стало легче.

– Спасибо, мэм, – искренне поблагодарил он.

Девушка ответила ему грустной улыбкой.

Потом покосилась в сторону двери и уверенно произнесла:

– Кто-то пришёл.

Репликант молниеносно, словно большой кот, перетёк из одного положения в другое, приготовившись к прыжку. Пискнул дверной интерком, на экране появилось изображение стюарда с тележкой.

– Господин Сингх, госпожа Гарм, – раздался его вежливый голос. – Ваш заказ.

Стюард говорил с забавным, неизвестным сержанту акцентом, произнося “о” как “а”, и“и” как “ы”.

Репликант расслабился, и протянул руку к пульту, чтобы открыть двери.

– Гаспадын Сынгх… – внезапно хихикнул он. – Обязательно Блайзу расскажу.

Когда за стюардом закрылась дверь, репликант посмотрел на стол, и от души порадовался, что его психика выполнена гораздо устойчивее к стрессам, нежели человеческая. В противном случае у него уже бы дёргался глаз, и вылетали нервные смешки от вида разнокалиберных столовых приборов, в безукоризненном порядке разложенных у тарелок.

– Знаете, мисс Эйнджела, – грустно глядя на всё это сияющее полированным серебром великолепие, сказал он. – Иногда мне кажется, что все эти сложности с едой потому, что у людей слишком много свободного времени.

– Это ты ещё никогда не заполнял бланки и декларации, – своеобразно утешила его девушка. – Что в твоём положении хорошо – никаких налоговых деклараций.

– Даже не хочу это пробовать! – в притворном ужасе воскликнул репликант.

И тут же замолчал, сосредоточенно нахмурясь. Такое поведение было для него внове, и Чимбик уже всерьёз начал подозревать у себя сбой в психике.

– Мэм, – осторожно спросил он. – Вам моё поведение не кажется… странным?

– Сейчас, или вообще?

– Начиная с утра, мэм, – уточнил сержант временной отрезок.

– А что считать нормой? – весело прищурилась Эйнджела. – Норма, знаешь ли, у каждого своя. С чем сравнивать? С тобой вчерашним, или с людьми?

– Мной вчерашним, мэм, – не разделяя её веселья, отозвался сержант.

– Ну, – она коснулась украшенным цветной эмалью ногтем губ, – ты не угрожаешь мне, не убил сегодня ни одного человека. Ну...

Она весело покосилась на напряжённого Чимбика и совершенно серьёзно произнесла:

– У всех бывают неудачные дни. Ешь.

Сержант с сомнением покосился на неё, но решил всё же отложить свои метания на “потом”, когда соберёт больше информации о нормах гражданской жизни, и сможет сопоставить с своим поведением.

Ведя сражение с ложкой, Чимбик вспомнил, что хотел спросить.

– Мэм, – репликант взглянул на Эйнджелу. – Ваша эмпатия. Какой у неё радиус действия, и преграды из какого материала являются для неё непреодолимыми?

– В среднем – метров десять, – буднично ответила девушка, накладывая на тарелку скромную порцию жаркого. – А если вдруг отыщешь неодолимую преграду для моей эмпатии – скажи. Я построю себе дом из этого волшебного вещества.

– Так плохо? – сочувственно поинтересовался сержант. – Я просто даже не могу себе представить, как это – ощущать чужие эмоции, и не иметь возможности от них оградиться.

– Примерно как пытаться выспаться посреди орущей толпы, – пожала плечами девушка и приступила к еде, ясно дав понять, что не хочет развивать тему.

– Мэм, – сержант вспомнил ещё одну её фразу, которая не давала теперь ему покоя. – Вы сказали, что вас никто ещё никогда не отпускал. Что это значит, мэм?

Девушка как-то очень долго и тщательно пережёвывала пищу прежде, чем дать ответ:

– Долго объяснять. Просто человеческая идиома. Ешь, обед остывает.

Сержант понял, что опять вступил на одно из тех минных полей условностей, которыми так любят окружать себя люди.

– Извините, мэм, – вздохнул он, и вернулся к войне со столовыми приборами.

Какое-то время Эйнджела наблюдала за ним, один раз указала на неверное использование ножа и, наконец, сжалилась.

– Ты освоился даже лучше, чем требуется выходцу с Тиамат. Не мучай себя, ешь нормально.

И, неожиданно для репликанта, отложила в сторону вилку, после чего ухватила кусочек мяса пальцами и отправила себе в рот.

– Но… – растерялся сержант. – А как же правила, мэм?

Но вилку с удовольствием отложил.

– К чёрту правила, – провозгласила Эйнджела и подняла стакан с соком в шутливом салюте.

Впервые в жизни предложение послать к чёрту правила вызвало у сержанта восторг и полное понимание.

Глава 14

Планета Новый Плимут. Столица, ресторан “Первопроходец”

Ресторан “Первопроходец” был известен на весь Новый Плимут. Не столько кухней – хотя здесь она была выше всяких похвал, – сколько обществом, что собиралось под его крышей.

Поход в “Первопроходец” являлся своего рода визитной карточкой, первым шагом на пути в клуб самых богатых и влиятельных людей Союза. Очередь на столик расписывалась на много месяцев вперёд, по совершенно заоблачным ценам. Но о каких деньгах может идти речь, когда цель – нечто гораздо большее? Войти в клуб, стать одним из тех, кто вершит судьбы мира! Это покроет любые затраты.

Но были и те счастливчики, для кого обед в “Первопроходце” давно стал обыденностью. Заехать перекусить в своём личном кабинете ресторана для них было столь же просто, как рядовому клерку – забежать в фаст-фуд.

Трое таких счастливцев сидели в одном из кабинетов. Не смотря на тарелки с заказом, и графин с баснословно дорогим вином на столе, вид у них был крайне озабоченным.

– Я пригласил вас сюда, чтобы обсудить одну нашу проблему, – произнёс господин, одетый в деловой костюм.

– Да уж понятно, что не винишком угостить, – хмыкнул второй, одеждой и поведением больше смахивающий на преуспевающего фермера, или лесоруба, нежели на мультимиллионера.

– Что за проблема? – спросил третий, облачённый в генеральский мундир.

Вместо ответа первый господин извлёк из внутреннего кармана крошечный голопроектор, и положил на стол. Возникло изображение двух девушек, похожих друг на друга, как две капли воды.

– Так это ж девки, про которых на каждом углу талдычат! – удивился “лесоруб”.

Военный же наклонился вперёд, и сосредоточенно засопел, изучая изображение.

– Не видел их никогда, – наконец сказало он, откинувшись на спинку стула. – И почему это НАША… – он выделил слово “наша”, – … проблема, а не твоя лично?

– Потому что мы все в одной лодке, – холодно заметил хозяин кабинета. – Это раз. И самое главное – эти девицы слишком много знают. Это два.

– Вот даже как, – задумчиво пробормотал “лесоруб”. – И насколько?

– На высшую меру для нас всех, – при этих словах военный невольно вздрогнул.

Хозяин кабинета обвёл собеседников взглядом, и, удостоверившись, что необходимый эффект достигнут, продолжил:

– Я был уверен, что они сдохли пару лет назад. Сглупил – поверил на слово и успокоился. Каюсь – моя вина. Потому все расходы беру на себя. От вас требуется лишь небольшая помощь – некоторые связи.

– А ты уверен, что это именно они? – уточнил военный. – Времени прошло немало. Мог и обознаться.

– Нет, – отрезал хозяин кабинета. – Это именно они. Ты забыл, что у меня абсолютная память на лица и имена?

Военный кивнул. “Лесоруб”, раскуривая трубку, так же согласно хмыкнул, и продолжил своё занятие, словно в этот момент не было ничего более важного.

– Это именно они, никаких сомнений.

– Что сейчас известно? – перешёл к делу военный.

– Их дело ведёт контрразведка.

“Лесоруб” закашлялся, поперхнувшись дымом, военный молча вперился взглядом в хозяина кабинета.

– Убедились, что я не нагнетаю? – хозяин кабинета сложил руки на груди, разглядывая собеседников прищуренными глазами.

– Да уж… – прокашлявшись, выдавил “лесоруб”.

– И как нам узнать, что там? – военный не разменивался на лишние слова. – У “молчи-молчи” – своя контора, не подлезешь.

– Смотря с какой стороны, – не согласился хозяин кабинета. – Я заглянул к главному редактору “Недели”... – военный презрительно скривился и пробормотал про писак, которые за медяк мать родную продадут.

– Да, – не стал спорить с очевидным хозяин кабинета. – Именно это их свойство особенно полезно. Если направлено в нужную сторону, разумеется. Итак, главный падальщик тут же рассказал, что информацию по этим Лорэй он получал от некоего лейтенанта Грэма Нэйва. А мой… хороший знакомый с базы флота сообщил, что этот самый лейтенант внезапно заполучил в своё распоряжение корвет, отряд спецназа, и вылетел в сторону Вулкана.

– Это уже хорошо, – на лице военного отразилось испытанное им облегчение. – У меня есть там надёжный человек, который сможет поговорить с лейтенантом. Без угроз и прочего, разумеется – незачем нам злить этих псов.

– Хорошо. Цена – не вопрос, – кивнул хозяин кабинета, и посмотрел на “лесоруба”.

– Не проблема, – пожав плечами, ответил тот на невысказанный вопрос. – Упакуют и доставят обеих.

– Нет, – отрубил хозяин кабинета. – Не их самих. Только их головы.

Система “Новый Плимут”. Борт лайнера “Комета Галлея”

К радости Чимбика, Эйнджела не стала вновь тащить его из каюты, а предложила другой способ отдыха – просмотр фильма. Выбранная ей картина относилась к жанру “криминальная комедия”, и, по словам девушки, должна была “в доступной форме донести азы жизни по ту сторону закона”. Сержант охотно согласился.

Следующие четверть часа репликант находился на вершине блаженства: сидя рядом с Эйнджелой, он ел подаренные пирожные, и старательно вникал в происходящее на экране. К счастью, девушка давала доходчивые пояснения каждый раз, когда кто-то из персонажей фильма произносил что-то, сержанту непонятное.

– А что плохого в массаже стоп? – в очередной раз спросил Чимбик. – Почему криминальный босс выкинул в окно своего подчинённого? Что тот сделал плохого, массируя ноги жене босса?

– В каждой культуре существуют свё понимание приличий. Как правило, прикосновение к женщине, не связанное с разумной необходимостью, считается ухаживанием. Демонстрирует желание сблизиться. И вызывает ревность. Но есть миры, где совершенно нормальным считается секс с несколькими партнёрами одновременно. В культуре этого мафиози такое прикосновение считается признаком интереса к его женщине. Помимо ревности, такое поведение расценивается как неуважение к мафиози лично.

– Сложно, – вынес вердикт сержант. – А в вашей культуре, мисс Эйнджела?

– А в моей массаж стоп вызывает острое чувство благодарности, – она весело поболтала в воздухе босыми ногами. – Потому что вашими стараниями у меня только новые туфли.

Девичьи ножки зависли над коленями репликанта, да так и замерли, будто Эйнджела спрашивала разрешение на подобную вольность.

Сержант бережно взял в ладонь маленькую ступню, и на всякий случай уточнил:

– А не будет ли это неприличным, мэм?

– Да ладно! – рассмеялась Лорэй, расслабленно вытягивая ноги на коленях сержанта. – Ты меня похищал, избивал, раздевал, а теперь задумался о приличиях?

– Мои действия… – завёл было привычную пластинку репликант, но был безапелляционно прерван Лорэй:

– ... дело прошлое. А ноги у меня болят здесь и сейчас.

Она выразительно пошевелила стопами, напоминая о делах насущных.

Чимбик неумело улыбнулся. Впервые за всё время их знакомства – по-настоящему, от души. А потом накрыл её ступню своими загрубевшими пальцами и принялся осторожно массировать, забыв про происходящее на экране. В отличие от большинства знакомых Чимбику людей, Эйнджела ничего не имела против прикосновений репликанта. Больше того, Лорэй открыто ими наслаждалась и ей, похоже, было совершенно наплевать, что кое-кто считал ошибочным даже сравнивать репликантов, продукт военной промышленности, с людьми. Она просто нежилась от прикосновений и рассеянно улыбалась Чимбику время от времени.

За этим занятием сержант не заметил, как закончился фильм. Лишь когда заиграла музыка и на экране возникли финальные титры, Чимбик сконфуженно признался:

– Что-то я всё пропустил, мэм...

– Не скажу, что я особенно огорчилась, – довольно потянулась девушка и репликант смущённо отвёл взгляд, чтобы не таращиться. – Кстати о зрелищах...

Она высвободила ступни, встала с дивана и прошлась по каюте.

– Меня тут Ланс приглашал на голоспектакль, – произнесла она и сердце репликанта замерло, а затем ухнуло в район живота. – Представляешь, тут есть голозал! С детства в таком не бывала... На Тиамат технологий Консорциума почти нет.

Чимбик ясно понял значение термина “воздушный замок”. Это та конструкция, элементы которой сейчас посыпались ему на голову.

– Ну… Идите, мэм, – голос сержанта звучал, как сквозь вокодер: сухо, безэмоционально и безжизненно.

Чимбик хотел съязвить, напомнив про то, как девушка сравнивала Таллона с птицей-индюком, но понимал, что тогда будет выглядеть просто жалко. Скорее даже ничтожно. Потому, чтобы сохранить хоть какие-то остатки достоинства и самоуважения, репликант натянул на лицо маску каменного спокойствия, напрочь упустив из вида тот факт, что имеет дело с эмпатом.

Эйнджела обернулась, сложила руки на груди и притворно-недовольно произнесла:

– Не поняла, ты меня конвоируешь, или как? Я уже отказала этому индюку, сославшись на то, что обещала вывести “босса” на культурное мероприятие. Чтобы приобщить к цивилизации. Я приличная девушка, не превращай меня в лгунью!

И, для пущего эффекта, топнула босой ножкой.

Сержант недоверчиво уставился на неё, подозревая очередной подвох.

– Что вы хотите сказать, мэм? – спросил он, не решаясь поверить в то, что услышал. Он, наверное, просто опять всё неправильно понял, и лучше сразу расставить всё по местам, чем очередной раз строить воздушный замок.

– Что мне будет очень приятно, если ты составишь мне компанию, – просто ответила Лорэй.

Сияние лица Ланса Таллона несколькими часами ранее в сравнении с лицом репликанта сейчас было как красный карлик рядом со сверхновой. Как Эйнджела не получила загар – осталось тайной.

– Рубашку надену! – репликант вскочил на ноги. – Нет. Сначала душ приму.

И едва ли не бегом припустил в ванную по смеющимся взглядом Эйнджелы.

– Не понимаю я этих аристократов, – говорил Чимбик четыре часа спустя, выходя из театра под руку с Лорэй. – Их вражда бессмысленна. Предок одних когда-то давно оскорбительно высказался про предка другой семьи. Допустим, они из-за этого стали враждовать. Но почему вражду продолжили потомки? Зачем? Джульетта выпила некий препарат, который погрузил её в сон. Сон от смерти отличить легко. Даже если её родители поддались эмоциям – там должен был присутствовать врач. Неужели он не смог определить её состояние? Ромео. Тоже – простите, мисс Эйнджела, – дурак. Пришёл, и без осмотра – много бесполезных слов вместо дела. В итоге – два “холодных” без всякого смысла. Мне только Меркуцио понравился. Он на Блайза похож.

На последних словах сержант немного смутился и бросил на Эйнджелу застенчивый взгляд, стесняясь такого сравнения героя “великой трагедии” (так сказал конферансье) с репликантом.

– Да, сходство с Блайзом есть, – развеселилась девушка и уголки губ Чимбика едва заметно приподнялись.

– Понимаешь, милый, – в очередной раз взялась за объяснения Эйнджела, приблизив губы к самому уху репликанта. Это так ему нравилось, что он готов был спрашивать разъяснений по любому поводу. – Если бы всё решала логика, то большая часть искусства просто прекратила бы существование. Искусство призвано трогать души. Рассудочный разум не способен его воспринять. Скажи, ты всегда поступаешь исключительно целесообразно и логично?

– Да, – кивнул сержант. – Нельзя поддаваться эмоциям. Нужно всегда мыслить логически, искать оптимальный выход из сложившейся ситуации.

Он искоса взглянул на спутницу и с огорчением подумал, что такой подход далеко не всегда самый приятный.

– А вот и лжёшь, – весело зацокала языком Лорэй. – Исходя из сложившейся ситуации у тебя нет ровно никаких оснований оставаться верным... – она умолкла, очевидно не решаясь вот так, среди толпы чужаков, поминать Консорциум. – В общем, ты понял, о чём я. Рассудочно было бы сделать им ручкой и строить свою жизнь так, как ты считаешь нужным для себя. Но ты остаёшься верен им, и это совершеннейшая глупость на мой взгляд.

Тут она лукаво прищурилась и добавила:

– Но именно о такого рода глупостях принято слагать песни и рассказывать легенды.

– В чём глупость, мэм? – опешил сержант. – Что я делаю неправильно?

– Я не говорила “неправильно”, – поправила его улыбающаяся Эйнджела. – Я говорила “не логично”. Логично и правильно – зачастую далёкие друг от друга понятия.

– Хорошо, мэм. В чём нелогичность моих действий?

Эйнджела мягко увлекла его за собой в сторону коридора, ведущего к обзорной палубе. Чимбик, выросший на военной базе, расположенной на необитаемом планетоиде, воспринимал космический пейзаж как нечто само собой разумеющееся. Но, познав красоту рассвета, он начал понимать людей, с благоговением и восторгом глядящих на буйство красок Вселенной.

В отличие от большинства зевак, взгляд Эйнджелы не был полон восхищения небывалым пейзажем. Она провела репликанта до одной из свободных кабинок для любителей уединения

– Желаете наслаждаться видами, или предпочитаете уединения? – спросил вежливый мужской голос.

“Комета Галлея”, спущенная со стапелей меньше года назад, была гордостью своей компании. Лайнер оснастили по последнему слову техники, закупленной у Консорциума. Союзу такие технологии были недоступны, и именно этот факт обуславливал куда более высокие, по сравнению с другими круизами, цены на билеты.

Чимбик, услышав вопрос компьютера, вопросительно глянул на свою спутницу.

– Уединение, – выбрала та.

– Активирован режим голопроекции, – отозвалась система.

Корабли исчез. Репликант и девушка словно падали в открытый космос – компьютер проецировал в кабинку пространства за бортом.

Сержант кисло огляделся – пейзажи космоса надоели ему до ломоты в скулах. Без малого десять лет, с перерывами на учения и операции, мир Чимбика состоял из “психологически комфортных” светлых тонов военной базы, серых переборок десантных шаттлов да вот такого вида над головой. А сейчас у него была возможность любоваться самым красивым видом в его личной Вселенной – Эйнджелой. И совершенно не хотелось тратить эту возможность на какой-то космос.

Репликант подождал, пока девушка усядется, и тоже пристроился на противоположном краю дивана, с трудом удержавшись от желания сесть поближе, чтобы ощущать тепло её тела.

– Итак, в чём нелогичность моих действий? – повторил он свой вопрос.

– Во-первых, скажи, что ты получаешь от... – Лорэй всё ещё избегала прямо говорить о Консорциуме и обошлась заменой, – … работодателя за свою службу?

– Всё необходимое, мэм, – без запинки ответил репликант. – Меня обеспечивают всем необходимым для бесперебойного и эффективного функционирования.

– Рабов тоже снабжают всем необходимым, – провела безжалостную аналогию Эйнджела. – И они тоже не вправе распоряжаться своими жизнями так, как им вздумается. И чем ты отличаешься от раба, Чимбик?

– Тем, что я не человек, мисс Эйнджела, – уже куда более спокойно пояснил Чимбик. – Я создан Консорциумом.

– А чем ты так отличаешься от человека?

Взгляд Эйнджелы, казалось, проникал куда-то глубоко, будто ища что-то. Может, душу?

– Помимо того, что я уже называл? Многим, мэм. Моралью, чувствами, эмоциями.

– Я без труда найду дюжину человек с отличными друг от друга моралью, чувствами и эмоциями, – парировала девушка, переведя взгляд на величественный космический пейзаж. – И все они считаются людьми.

– Не в этом дело, мэм, – мотнул головой сержант. – Всё, что вы чувствуете, переживаете – настоящее. У меня – только генетически запрограммированные гормональные всплески. Если быть честным – я не уверен, что сейчас у меня нет сбоя.

– А для меня твои эмоции неотличимы от человеческих…

Чимбик криво ухмыльнулся.

– Чем больше я узнаю людей – тем меньше хочу на них походить, – признался он.

– Люди бывают разными, – пожала плечами Эйнджела и заглянула в глаза репликанта. – Я – тоже человек. Я так тебе противна?

– Нет, мэм, – честно признался сержант. – Вы… Не могу сформулировать.

Он уставился в голографическое пространство, пытаясь собрать разбегающиеся мысли.

– Я никогда не сожалел о том, что делаю, – слова репликанта звучали осторожно, словно шаги на минном поле. – Но сейчас… Мне жаль, что всё так получилось. Неприятно вспоминать о позавчерашнем дне, хотя все мои действия были верны. Прошу прощения, не могу изложить так, чтобы вам было понятно, мэм.

Ему показалось, что Эйнджела поняла. Во всяком случае она грустно улыбнулась, вновь отвела взгляд и тихо сказала.

– Все мы делаем не то, что хотим...

– Мэм? – вскинулся сержант. – Я вас опять огорчил?

– Дело не в тебе, – девушка успокаивающе положила руку на плечо репликанту.

Чимбик посмотрел на её ладошку, и еле сдержал вздох. Всё скоро закончится. Эйнджела передаст в СБ информацию, а Чимбик… Кто знает? Может, опять заткнут на Эгиду, может – отправят воевать. А может – прогонят через тестовые задания, и спишут. Что будет самым лучшим выходом.

– Мир так устроен, – продолжила Лорэй. – У каждого свой рабский ошейник.

– У нас нет ошейников, мэм, – сержант говорил, стараясь не шевелиться. – Только импланты.

– Они заставляют тебя подчиняться? Взорвутся, если ты ослушаются? Причинят боль?

– Нет, мэм, – откровенно изумился такому предположению репликант. – Я только сказал, что у нас нет ошейников в составе оборудования и снаряжения.

– Значит, ты волен уйти и стать охотником на Тиамат, как хотел, – просто сказала Эйнджела.

– Нет, мэм. Я должен доставить вас и мисс Свитари на Эльдорадо.

– Вот видишь, – печально сказала девушка, – степень своей несвободы? У тебя есть оружие. Есть деньги. Ты даже можешь управлять самым быстрым звездолётом в галактике, но всё равно прочно сидишь на поводке у хозяев. На тебе нет цепей, но ты не свободен. Твой ошейник вот тут, – девушка на миг коснулась пальцами виска репликанта, – и он настолько прочен, что даже с оружием и кораблём ты не сможешь сбежать. У раба есть ошейник, который он ненавидит, есть клетка, из которой он мечтает выйти. А у тебя нет и этого. Нет осознания собственной несвободы, понимания своей рабской участи.

Она виновато и печально улыбнулась репликанту, как бы говоря, что не хотела для него подобной судьбы.

Сержант задумался.

– Нет, мэм, – наконец сказал он. – Может, в чём-то вы и правы. Но это – мой мир, и другого я не знаю. Та жизнь, что я вижу сейчас – она мне неприятна, мэм. Здесь лишь ложь и притворство. А мои братья мне не лгут. И, как бы то ни было, я их не предам и не брошу. Мы вместе жили, росли, учились – вместе и погибнем. Или выживем, тут уж как повезёт.

Во взгляде Лорэй репликанту почудилась искорка теплоты.

– Это и есть одна из тех нелогичностей, о которых рассказывают в песнях и представлениях вроде сегодняшнего.

– Не бросать своих? – уточнил сержант.

– Одна из них, – согласно склонила голову Лорэй. – Список подобных людских глупостей довольно велик, а потому и сюжеты произведений искусства весьма разнообразны. Но, если подумать, сводятся всегда примерно к одному и тому же. Пьесы, баллады, романы, легенды, сказки и песни большинства народов с самых разных планет рассказывают одни и те же сюжеты на разные лады.

– А я ни одной не знаю, – огорчённо признался Чимбик. – Только строевые... Песни, в смысле.

Мимолётное удивление на лице Эйнджелы сменилось предвкушением:

– Мне кажется, я знаю, как мы проведём остаток этого вечера...

– И как же? – с забавной смесью жадного любопытства и опасения спросил Чимбик.

Эйнджела только загадочно подмигнула репликанту, активировала терминал на столе и углубилась в изучение карты магазинов лайнера. После нескольких поисковых запросов она победно улыбнулась и неожиданно спросила сержанта:

– Сделаешь мне небольшой подарок?

– Конечно!

Репликант искренне обрадовался возможности сделать для Эйнджелы хоть что-то приятное, и одновременно сожалел, что не додумался до идеи подарка самостоятельно.

– Тогда пойдём со мной, выберем подходящий, – девушка улыбнулась ему и взяла под руку.

Чимбик, нахмурясь, осторожно высвободился.

– Мэм, не надо так.

– Тебе неприятно?

– Вы так брали господина Таллона, мэм. А потом выяснилось, что он – индюк. Или я опять не так истолковал?

Весёлый смех Эйнджелы подтвердил догадку репликанта – он снова чего-то не понял.

– Это традиционный для большинства культур жест, – отсмеявшись, пояснила Лорэй. – Берёт начало с тех времён, когда дамы носили длинные неудобные платья, весившие как иное военное обмундирование. И чтобы перемещаться и не падать, они держались за руку кавалера. Одежда с тех времён стала удобней, но традиция поддерживать даму на прогулках осталась.

Репликант внимательно уставился ей в глаза.

– Вы меня сейчас не разыгрываете, мэм?

Но руку всё же предложил.

– Найди статью в энциклопедии, если не веришь мне, – предложила девушка. – Или вспомни, как прогуливались многие пассажиры.

– Помню, мэм. И ваши комментарии про них – тоже, – уточнил репликант.

Голограмма погасла, выпустив их в гуляющую толпу. Сержант привычно огляделся, выискивая угрозу, и с изумлением обнаружил, что накрывает своей ладонью ладонь Эйнджелы. Жестом странным, будто бы инстинктивным: словно успокаивая и поддерживая. Но среди своих инстинктов и рефлексов Чимбик не мог отыскать ничего похожего. И если его эмоции были лишь суррогатом, генетически запрограммированными гормональными всплесками, то кто и зачем заложил в его модель подобное? Или это сбой?

Ответов не было.

Зато были необъяснимые радость от прикосновения и ощущение тепла. Спокойного и умиротворяющего тепла костра в холодную ночь, как на занятиях по выживанию. Репликант шёл, увлекаемый спутницей, и украдкой посматривал на девушку. Сержант вдруг подумал, что было бы здорово, если бы командование приняло решение оставить Эйнджелу со Свитари на Эгиде, и поручила ему и Блайзу их охрану.

Несмотря на то, что репликант не был знаком с понятием “мечта”, она у него появилась.