Текст книги "По зову долга (СИ)"

Автор книги: Гедеон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

– Не знаю, что за волшебный порошок ты мне дал, – весело сказала она, – но я чувствую в себе силы поесть и не выблевать завтрак.

Усевшись напротив Чимбика, она наставительно подняла вверх палец:

– И блевание – неприличная и совершенно неподходящая тема для разговора за столом.

– Детоксин, мэм, – просветил её сержант. – Обычное средство от алкогольной интоксикации. Входит в штатную комплектацию аптечки.

– М-м-м, – хихикнула она, – препараты Консорциума. Пользуются большим спросом в определённых кругах.

В чём состояла шутка сержант не понял. Очевидно, что продукция фармацевтической промышленности Консорциума, превосходящего в технологическом развитии Союз Первых, представляет ценность для жителей менее развитых миров.

Он пододвинул к себе тарелку и, поколебавшись, попросил:

– Покажете, как правильно всем этим… – сержант кивнул на арсенал столовых приборов, – … работать? Их так и должно быть много?

Ответ Эйнджелы его ужаснул:

– Бывает и больше. Тебе оно точно надо? Для легенды охотника будет лучше, если ты ошибёшься в выборе вилки.

– Надо, – заупрямился репликант. – Для себя, мэм.

– Ну, раз так...

Девушка взяла в руки трёхзубую короткую вилку:

– Эта вилка называется “кокотная”...

Последовавшее обучение показалось сержанту самым сложным в его жизни. К концу завтрака Чимбик всерьёз уверился, что если бы не эйдетическая память – ему бы в жизни не удалось запомнить всех тех приёмов, способов удержания и применения разномастнейших ложек, вилок и ножей. Когда, наконец, урок подошёл к концу, сержант чувствовал себя так, словно не завтракал, а марш-бросок совершал.

– Уф, – выдохнул он, осознавая, что только что миновал самый мучительный процесс питания в его жизни. – Вроде запомнил. Мэм, а Вы сами где этому научились?

– Дома, – не задумываясь ответила Эйнджела и лишь после этого осеклась и покосилась на репликанта. – В детстве мама нас с сестрой учила.

– Это общее для всех гражданских воспитание? – поинтересовался Чимбик, не заметив, что зашёл на запретную территорию.

Лорэй немного помедлила с ответом, потом покачала головой:

– Нет, нормальные люди обходятся одной ложкой, одной вилкой и ножом. Хотя нет, десерт едят чайной ложкой. А всё это, – она кивнула на столовые приборы, – ...развлечение для богатых снобов и любителей выделиться среди прочих. Они чаще всего и путешествуют первым классом.

К описанию жизни сестёр добавился новый штрих. Репликант отметил эту деталь и, тщательно проанализировав реакцию собеседницы, пришёл к выводу, что тема ей не очень приятна. Чимбик хотел перевести разговор в другое русло, но не смог подобрать подходящей предлога.

Зато он нашёлся у Лорэй.

– Во время подобных путешествий и развлечений обычно много треплются обо всём подряд. Хвастаются кто что видел и знает, легко отвечают на вопросы малознакомых людей. А в круиз из столицы первым классом летит немало самых разных шишек. Уверена, если мы покрутимся среди них, то услышим немало интересного о внутренней кухне Союза. Тебе, наверное, это пригодится?

– Вы хотели провести досуг, – напомнил сержант.

Будь рядом Блайз – он неминуемо бы раскрыл рот от удивления. Чимбик – эталон служебного рвения, – вдруг отодвинул на задний план интересы Консорциума! Ради гражданской, каких он ещё полгода назад пачками ликвидировал в взбунтовавшихся рабочих городках!

Эйнджелу такой ответ тоже удивил. Она какое-то время молча разглядывала сержанта, как будто впервые увидела. А потом неуверенно улыбнулась:

– Тогда как насчёт того, чтобы научить тебя отдыхать?

– Я не устал, мэм! – инстинктивно ответил сержант.

Усталость была недопустима. Как бы не выматывался репликант – он был обязан демонстрировать готовность продолжать действовать. Никакого намёка на слабость – слабость удел дефективных. А дефективных списывают.

За десять лет этот постулат настолько прочно въелся в мозг Чимбика, что тело отреагировало до того, как до мозга дошёл смысл произнесённой Эйнджелой фразы. И лишь выдав привычный ответ, репликант понял всю его неуместность в данной ситуации.

– Только проснулся же… – сконфуженно добавил Чимбик.

– Не хватает только лучезарной улыбки... – пробормотала себе под нос девушка.

Смысла фразы репликант не понял. Какая улыбка? Зачем ему улыбаться? Но уточнить не успел: Эйнджела встала из-за стола и протянула ему руку.

– Пойдём, покажу как отдыхают люди.

В этой простой, на первый взгляд, фразе сержанту почудился скрытый смысл, но понять его он не сумел. Чимбик мгновение смотрел на протянутую руку, соображая, что надо сделать. Поняв, что от него хотят, репликант осторожно положил ладонь на ладошку девушки, и спросил, вставая:

– Какая форма одежды?

– Вчерашняя.

Рука Эйнджелы на миг задержалась в ладони репликанта и выскользнула, оставив кожу гореть, будто от ожога.

– Ты тиаматский охотник, – весело пояснила Лорэй. – Ты вообще можешь игнорировать требования этикета и моду. Одевай то, что удобно – всё равно тебя посчитают дикарём. Главное – спрячь подальше всё барахло, что может нас выдать. Уборку номера обычно проводят, когда тот пустует.

–Да, мэм, – кивнул сержант.

Украдкой покосившись на ладонь, репликант полез в шкаф за рубашкой.

Глава 13

Система “Новый Плимут”. Борт лайнера “Комета Галлея”

Толпа развлекающихся пассажиров ошеломила репликанта. До сих пор сержант постоянно был собран на какой-то конкретной задаче, позволявшей отсекать всё лишнее. Он воспринимал людей как цели, как детали пейзажа, и был при этом в стороне от бурлящей жизни. Но теперь, когда задачей стал этот самый загадочный “отдых”, Чимбику стало не по себе. Репликанту казалось, что все взгляды направлены на него, и каждый смешок, каждая долетающая до его ушей фраза касаются именно его поведения и внешности.

Вдобавок обострился дискомфорт, вызванный отсутствием брони. Чимбик настолько сроднился с её тяжестью и возможностями, что сейчас ощущал себа полуслепым, и беззащитным. Мир вдруг стал враждебным и пугающим. Никто не прикрывал спину, никто не делился информацией. Чимбик остался один. Безжалостный хищник на глазах превращался в затравленного зверя. Сержант нервничал, вертел головой по сторонам, боясь пропустить угрозу, и рефлекторно старался выбрать максимально безлюдное место.

В конце-концов помогла Эйнджела. Она увела репликанта в кафе на втором уровне галереи. Сверху открывался неплохой вид на праздных гуляк, а спину Чимбика прикрывала надёжная переборка, декорированная цветочным орнаментом. Посреди людского моря он снова был в стороне. И не один.

Эйнджела устроилась рядом. Странно, но именно её близость окончательно успокоила сержанта. Когда девушка приближала губы к уху репликанта, чтобы прокомментировать что-то из увиденного, сержант замирал, боясь неосторожным движением вновь вызвать её страх и разрушить странную близость. Лорэй же безжалостно препарировала всё, увиденное Чимбиком. Оказывалось, что в гражданской жизни едва ли не каждое простое событие имело по меньшей мере один скрытый смысл.

Её объяснения были полны пугающей откровенности и ядовитого цинизма, для разнообразия направленного не на репликанта, а на окружающих. Вряд ли кто-то из пассажиров первого класса при взгляде на улыбающуюся Эйнджелу, шепчущую что-то на ухо своему спутнику, мог представить с какой жестокостью она препарирует их образ жизни и незаметные неопытному глазу привычки.

А Чимбик то и дело ловил себя на том, что прикосновения этой женщины и тихий шепот у самого уха стягивают на себя всё его внимание. Репликанту приходилось прикладывать усилия, чтобы уловить суть очередного комментария, вместо того, чтобы просто раствориться в звучании женского голоса.

Несмотря на все изъяны, обличённые безжалостной Эйнджелой, сержант никак не мог отделаться от навязчивой мысли, что не отказался бы так пожить. И дело было не в изобилии и хорошей пище, которой он отдавал должное при каждой возможности, а в бесконечных возможностях стать кем угодно. Он и его братья были лучше, умнее и сильнее большинства тех, кого Чимбик видел вокруг. Сержант никак не мог отделаться от мысли, что репликанты распорядились бы всем этим с большим толком. Без ненужных скрытых смыслов, пыли в глаза и ложных слов. Они бы достигали... Чего могли, или хотели достигнуть его братья, Чимбик не знал. Но был уверен, что уж они бы распорядились временем и ресурсами с куда большим толком.

Если бы только у них был шанс…

Проводив взглядом тучного мужчину, которого сопровождали сразу две ослепительные красотки, сержант задал неожиданный вопрос:

– Мэм, простите, а в чём смысл вашей профессии? Ну…

Он замялся, стараясь наиболее корректно сформулировать свою мысль.

– Я вижу состоятельных – если правильно понимаю – людей, у которых много денег и власти, недостатка женщин не наблюдаю… Зачем куртизанки, мэм? Что им мешает жениться?

Вопрос Эйнджелу не смутил. Она лишь пожала плечами, привычным уже движением приблизила губы к уху репликанта.

– Кому что. У кого-то нет времени на серьёзные отношения. Много нервной работы, постоянные разъезды и большие деньги – плохое сочетание. Нет времени узнать друг друга получше, много желающих получить мужа просто за его деньги.

Чимбик честно пытался вникнуть в смысл сказанного, но недостаток опыта не позволял осознать всё в полном объёме. Институт брака был знаком репликанту лишь по инструкциям и методичкам, из которых единственное, что было ясным – это сильная эмоциональная связь между членами семьи. При подавлении бунтов репликанты использовали этот фактор для достижения максимального эффекта психологического воздействия на противника.

– С куртизанками всё просто, – продолжала негромко говорить Эйнджела, касаясь плечом его плеча. – Ты платишь, они приходят и уходят, когда тебе удобно. Никаких претензий, никаких капризов, никаких обид, никаких сложностей.

Звучало просто и в достаточной мере ясно. Сержант – как и любой репликант – имел базовые знания о рыночных отношениях, и понимал принцип “оплата услуг”. Но тогда вставал вопрос: если подобные услуги являются нормой, то почему существует оскорбительный термин “шлюха”, которым обозначают представителей данной профессии?

Чимбик даже не заметил, как в процессе обдумывания этой загадки перевёл взгляд с толпы на лицо Эйнджелы. Просто в какой-то момент понял, что сидит, молча уставившись в её глаза.

– Прошу прощения, мэм, – смущённо пробормотал он, отворачиваясь. – Задумался…

Чтобы хоть чем-то отвлечься, он схватил со стола чашку, и поднёс к губам. Чашка оказалась пустой, причём сержант не мог вспомнить, когда её выпил. Хвалёная эйдетическая память дала сбой. Досадливо крякнув, репликант вернул чашку на стол, выученным у девушки жестом подозвал официанта, и, пока тот торопился к клиенту, спросил:

– Мисс Эйнджела, если услуга представителей вашей профессии является нормой, то почему тогда постоянно всплывает термин “шлюха”?

– О-о-о, милый, – со странной улыбкой ответила ему Лорэй. – Для этого необходим экскурс в историю. Ты знаешь, что проституцию называют древнейшей профессией?

– Нет, мэм, – признался сержант, проникаясь уважением к столь древнему и почётному ремеслу. – История не входила в наше обучение. Получается, что оскорбления вызваны завистью к статусу?

В ответ на его предположение Эйнджела оглушительно расхохоталась, вызвав удивлённые взгляды окружающих.

– Ты неподражаем, – утерев выступившие от смеха слёзы выдохнула девушка. – Зависть к статусу... Нет, милый, шлюха – это оскорбление, обозначающее того, кто продаёт себя за деньги. Причём, помимо очевидного значения, есть и другое. Любой, кто идёт против своих убеждений, гордости, или чести ради платы – шлюха.

– Не понимаю, – признал своё поражение репликант. – Если пользоваться услугами – норма, то почему тогда оскорбляют того, кто их оказывает? Если же это аморально – то зачем тогда пользоваться? А воспользовавшись – оскорблять? Простите, мисс Эйнджела, я совсем запутался… Либо я что-то упустил, либо люди… лгут? Но зачем?

– Людям нравится думать, что дурны не их желания, а те, кто их исполняет, – пожала плечами Эйнджела и перемешала соломинкой остатки коктейля в бокале. – Им так проще.

Сержант попытался как-то увязать услышанное в логическую цепочку, но потерпел крах.

– Не понимаю, – наконец признал своё поражение репликант. – Почти ничего не понимаю. Какой в этом смысл? Ведь от этого у них ничего не измениться. У действия должны быть цель и смысл. А тут их нет. Или я опять что-то не так понял?

– Не ты один, – неожиданно утешила его Эйнджела. – Мир вообще странное, противоречивое, безумное и несправедливое место. Понимать его нужно ровно настолько, чтобы выжить.

Слова прозвучали пугающе-цинично из уст молодой красивой женщины, которой следовало радоваться жизни.

– Знаете, мисс Эйнджела, – после долгой паузы произнёс сержант. – Чем больше вы рассказываете про этот мир – тем меньше он мне нравится. Здесь кругом ложь и бессмыслица.

От мрачных мыслей сержанта отвлёк голос, радостно провозгласивший:

– Мисс Гарм! Какая встреча!

Сержант вскинулся и рукой попытался закрыть Эйнджелу, вспоминая все крепкие выражения, подхваченные у инструкторов. Расслабился, дефективный, перестал ситуацию контролировать… По возвращении загонят на тестирование и спишут к чёрту. Если вообще возвращение состоится с той частотой промашек, которые он стал допускать в последнее время.

Мысли о дефектности выдуло напрочь, стоило увидеть кому принадлежал голос: господин Атакующее Копьё во всей своей красе стоял, сияя улыбкой. Несмотря на демонстрируемое им дружелюбие, у сержанта зачесались кулаки – так захотелось подойти и двинуть по этой самодовольной роже. Чтобы только зубы веером разлетелись.

– Господин Таллон, – выпрямившись, кивнул Чимбик. – Добрый день, сэр.

Репликант ухватился за чашку, чтобы занять руки – так велико было желание убить этого человека. Самым страшным было то, что причина этой ненависти ускользала от понимания Чимбика. Ведь если подумать – что он сделал? Ничего. Начал человеческий обряд ухаживания, или как там у дворняг это правильно называется. А судя по тому, как охотно откликнулась мисс Лорэй – “Атакующее Копьё” как минимум ей интересен. Наверное, она считает его красивым. Не то что искусственного урода с отметиной на роже.

Поднявшееся было настроение вновь рухнуло куда-то к нижним палубам лайнера. Репликант бросил быстрый взгляд на Эйнджелу, и с горечью увидел расцветающую на лице девушки улыбку.

– Ланс! – нежно проворковала она, вызывая зубовный скрежет у Чимбика. – Рада видеть вас в добром здравии. Развлекаетесь, или заняты делами?

– Решил немного развеяться, – Ланс холодно-вежливо кивнул репликанту и без спроса занял свободный стул. – Вы, я вижу, тоже решили не сидеть в номере?

Вежливый вопрос предназначался Чимбику, но взгляд Таллона не отрывался от девушки.

– Да, мисс Гарм любезно согласилась вывести меня в свет, – неохотно произнёс Чимбик, как нельзя кстати вспомнив услышанную от Блайза великосветскую фразу. – Я больше к лесам привычен, – ничуть не соврав, добавил он.

– Какие у вас планы на день? – поинтересовался Ланс у них обоих, но смотрел по-прежнему только на Эйнджелу, вполне прозрачно обозначив круг своих интересов. Учитывая вчерашнее заявление “охотника”, что видов на помощницу тот не имеет, никто не мог бы его за это укорить.

Лорэй бросила быстрый взгляд на спутника и едва заметно пожала плечами.

– Неопределённые, – призналась она. – Мне бы хотелось познакомиться с другими пассажирами, возможно, найти новых деловых партнёров для бизнеса. Иногда мне кажется, что если просто летать из конца в конец Союза первым классом, то этого вполне достаточно, чтобы бизнес пошёл в гору.

Говорила она так естественно, что репликант на мгновение даже забыл о том, что её “работа” – это всего лишь игра, легенда, придуманная накануне. Чимбик не мог определиться, радует или огорчает его тот факт, что Эйнджела умеет столь виртуозно лгать. Помимо воли в душе вновь зародились чёрные подозрения об истинной профессии мисс Лорэй.

– Вы позволите составить Вам компанию? Я знаю немало влиятельных персон, как на борту, так и на Вулкане, – между тем принялся развивать наступление Ланс, тут же углядевший свой шанс. – Смею надеяться, что моя компания не отяготит вас и даже в чём-то окажется полезной, – с намёком произнёс он.

Лорэй сделала вид, что всерьёз обдумывает его предложение.

– Если вы пообещаете рассказать, чем занимаетесь, и введёте меня в круг своих знакомых, – наконец ответила она изнывающему Таллону, – то мой босс не сочтёт, что я просто трачу время впустую на красивого мужчину. И, быть может, благословит на деловую встречу.

“Красивый мужчина” засиял от этих слов так, что Чимбик затосковал по светофильтрам родной брони. Репликант слушал их разговор, сохраняя на лице каменную неподвижность, хотя внутри у него словно оборвалось что-то. Сержант прекрасно понимал, что на самом деле у него ничего нет и не может быть вообще с Эйнджелой. Что они вместе лишь по стечению обстоятельств, и это “вместе” означает лишь совместное путешествие к цели. Лорэй – нормальный человек, который желает жить своей жизнью. Ей нравится отдых в толпе, нравится пить коктейли, ей нравятся ухаживания этого вот… Атакующего Копья. И всё это у неё отбирает он – Чимбик.

– Отдыхайте, мисс Гарм, – словно со стороны, услышал он свой голос. – У нас ещё два дня до Вулкана. Господин Таллон, прошу прощения, но я дам мисс Гарм некоторые инструкции, если всё же представится привлекательный вариант по работе, – вовремя вспомнил Чимбик нужную фразу.

– Разумеется, – обрадованный Ланс встал из-за столика и вежливо отошёл в сторонку, изучая кондитерскую витрину.

– Вам понадобятся деньги на отдых, мисс Эйнджела, – Чимбик под столом передал ей кошелёк с предназначенными “на проведение досуга” монетами.

– Ты здоров? – голос Эйнджелы звучал ошарашенно, но на лице при этом застыла милая улыбка. – Что происходит?

Сержант хотел придумать правдоподобную ложь, а потом подумал – зачем? Она – эмпат, ложь чувствует сразу. И самое главное: ложь поставит его на один уровень с теми, кого Эйнджела так презирает. Да, Лорэй и без этого считает его почти что врагом. Но хотя бы тут можно остаться чистым.

– Потому что я хочу порадовать вас, мэм, – глядя ей в глаза, признался репликант. – Вы хотели отдохнуть.

Пару секунд Эйнджела испытующе смотрела ему в глаза, затем взяла под столом кошелёк и тихо сказала:

– Спасибо. Одолжи мне комм. На таких прогулках принято обмениваться номерами. Будет странно, если у меня не окажется коммуникатора.

Чимбик молча вложил прибор ей в ладонь.

– Я могу отправить сообщение Ри?

– Разумеется, – даже немного удивился сержант. – Она же ваша сестра. Вы, должно быть, скучаете по ней, мэм.

Девушка кивнула, благодарно улыбнулась, выпорхнула из-за стола и подошла к своему кавалеру. Репликант проводил её взглядом. В груди Чимбика разверзся космический холод. Будто его снова запихнули в ненавистную криокамеру, но не погрузили в сон, а заставили смотреть на жизнь, что проходит мимо. Он наблюдал, как Таллон с улыбкой поцеловал руку Эйнджелы, а затем оба пропали в яркой, праздничной толпе.

Сержант уныло огляделся, пытаясь понять, что делать дальше. Мир вокруг, и до этого не особенно приятный, стал омерзителен окончательно. Одновременно хотелось выть, рычать и убить кого-нибудь за то, что жизнь устроена так, а не иначе.

Не желая испытывать судьбу, сержант вернулся в каюту. Включил новости, заказал обед и принялся ждать возвращения Лорэй, стараясь побороть новое, абсолютно незнакомое и непонятное для него чувство. Чувство ревности.

Пытаясь справиться с этой напастью, сержант представил, что он – неисправный пистолет и, закрыв глаза, принялся разбирать себя по винтикам, тщательно обдумывая и анализируя каждую деталь в поисках неполадки. Толку было немного: его проблемы явно лежали за пределами того, что можно обнаружить с помощью ручного диагноста и отвёртки.

Каждый раз, когда, казалось бы, проблема устранена, Чимбик вспоминал предназначенную Атакующему Копью улыбку Эйнджелы, и всё начиналось заново. Особенную боль доставляла мысль о том, что произойдёт, когда Эйнджела и её ухажер останутся наедине.

Сержант вскочил, содрал через голову рубашку, и принялся отрабатывать приёмы рукопашного боя, представляя, что бьёт в ненавистное лицо Таллона. Удары следовали один за другим, репликант выкладывался, словно в настоящем бою, доводя себя до изнеможения. Упав от усталости, он лежал несколько секунд, а потом вставал, и всё начиналось заново. Но мысли не уходили. Тогда сержант встал перед переборкой, и принялся бить кулаками в неё, ссаживая кулаки в кровь.

В реальность его выдернул писк дверного замка. Репликант рывком обернулся, впервые за всю жизнь надеясь, что его обнаружили враги. Это решало бы все проблемы. И плевать на поставленную задачу.

Но врагов не было. На пороге стояла Эйнджела, державшая небольшой свёрток. Она ошарашено смотрела на перекошенного от ярости Чимбика, на его окровавленные кулаки, и словно прислушивалась к чему-то, доступному только ей.

– Мэм? – удивлённо-недоверчивым тоном произнёс сержант. – Я не думал, что вы вернётесь так скоро.

– Я помешала чему-то? – осторожно спросила девушка. – Мне уйти?

– Нет! – едва не закричал сержант, испугавшись, что она действительно уйдет.

Это было новое, странное чувство. Но обдумывать его времени не было – Чимбик боялся, что Эйнджела сейчас развернётся, и вновь уйдёт. К другому.

– Я… занимался, мэм, – сержант сцепил руки за спиной и отставил ногу. – Прошу прощения. Я не хотел вас напугать, мэм.

Всё ещё поглядывая на репликанта, Эйнджела переступила порог и заперла за собой дверь. Из свёртка она вынула весёленькую цветастую коробку, поставила её на стол и неуверенно улыбнулась сержанту:

– Ты, кажется, любишь сладкое. Мне попались отличные пирожные. Купила для тебя.

Чимбик едва не сел на пол от удивления. Впервые в его короткой жизни кто-то сделал ему… да, наверное, это и был подарок. Нужно было что-то сказать, отблагодарить, но сержант стоял, и молча пялился на лежащую на столе коробку.

– Для меня?

Чимбик медленно подошёл к столу, опустился на корточки, и зачарованно уставился на коробку. Яркая упаковка не несла никакой смысловой нагрузки, но отчего-то смотреть на неё было приятно. А запах, что доносился до чуткого носа репликанта, подсказывал, что Эйнджела угадала с выбором. Пахло до одурения вкусно.

Репликант протянул к коробке руку. С ладони скатилась капля крови и звонко шлёпнулась на лакированную поверхность. Чимбик раздосадованно шикнул, и, схватив салфетку, принялся оттирать столешницу. Рассаженые костяшки кулаков его не волновали – даже в самом раннем возрасте репликанты не обращали внимания на такие мелочи. Боль была их постоянным спутником жизни, и незначительные царапины не то что игнорировались, а попросту не замечались искусственными солдатами.

– Давай помогу, – предложила Эйнджела. – У тебя была аптечка, я помню.

– Поможете? – недоумённо переспросил сержант.

Перехватив взгляд девушки, он миг таращился на свои ссадины, а потом рассмеялся:

– Не стоит, мэм. Это пустяк.

– Ну так и обработать их, вроде, не долго, – обезоруживающе улыбнулась Эйнджела. – Заодно объяснишь мне, как это делается.

– Зачем тратить препараты на это? – изумился Чимбик. – Нам даже в детстве такие мелочи не лечили.

– Будем считать, что я не хочу, чтобы ты заляпал пирожные кровью, – предложила девушка. – Или, что мне интересно научиться пользоваться аптечкой.

Последний довод был самым весомым. Чимбик вскочил, и поспешил к спрятанному в шкафу рюкзаку.

– Вот, мэм, – вернувшись, он протянул девушке чёрно-серую коробочку с красным крестом. Размерами прибор был чуть больше сигаретной пачки. В другой руке репликант держал подсумок, также помеченный медицинской эмблемой.

– Это – автодоктор, мэм, – подняв коробочку, объяснил репликант. – Он диагностирует повреждение, или болезнь, и вводит необходимые препараты. Если препарата нет в картридже, или травма превышает его возможности, автодоктор начинает инструктировать пользователя. Например, вот ссадина. Нужно взять автодоктор и приложить его к ране сканирующей поверхностью. Это чёрная полоса внизу, мэм.

Эйнджела взяла явно незнакомый прибор, с любопытством рассматривала пару секунд, а затем приложила к ране так, как сказал репликант.

– Незначительное повреждение кожного покрова кистей рук, – сообщил прибор приятным женским голосом. – Возьмите в медицинском подсумке тюбик дезинфицирующего средства и тюбик синтеплоти.

Над прибором возникла голограмма нужных предметов.

– Промойте рану дезинфицирующим средством. Нанесите на рану немного синтеплоти, – продолжал автодоктор.

– Впечатляет, – призналась Лорэй и нерешительно протянула руку к подсумку.

Сержант ободряюще кивнул и девушка углубилась в поиск требуемых препаратов.

– И с пулевым ранением оно так может?

Эйнджела наконец отыскала дезинфицирующее средство и они прошли в ванную.

– В зависимости от степени тяжести, мэм, – Чимбик, подчиняясь жесту Эйнджелы, протянул руку.

– В конечности и касательные – да, – продолжал он, держа руку над раковиной и глядя, как девушка неумело, но старательно, обрабатывает ссадины. – Что-то серьёзное – нет. Максимум – ввести ряд препаратов, и поставить диагноз. Или вколоть “Берсеркер”.

– Судя по названию, это какой-то стимулятор?

– Так точно, мэм, – кивнул сержант. – Применяется в исключительных ситуациях, так как в большинстве случаев приводит к летальному исходу. Даже репликантов. Но даже умирающий способен встать и продолжить выполнение поставленной задачи.

Почему-то при этих словах взгляд Эйнджелы наполнился жалостью. Взяв тюбик синтеплоти, она выдавила немного массы телесного цвета на ссадину, и заворожено смотрела, как она срастается с кожей, запирая рану.

А Чимбик стоял, не в силах шелохнуться. Пальцы девушки обжигали, и одновременно дарили блаженство. Этому феномену не было объяснения, но репликант и не стремился его искать. Он наслаждался моментом.

– Мэм, – когда девушка принялась за вторую руку, спросил репликант. – А почему вы вернулись так рано? Я думал – вам понравился отдых с господином Ларстом.

– С этим самовлюблённым индюком? – хмыкнула она и, заметив непонимание в глазах Чимбика, пояснила. – Индюк – это такая птица. Раздувает перья, задирает голову, но годится только в качестве обеда.

– Но… – сержант замялся, подыскивая нужные слова. – Мэм, я же видел, что вам нравится его общество. Ещё в шаттле, когда вы угощали его… ну, той штукой, которую смешивали.

– Коктейлем, – подсказала Эйнджела и, к разочарованию сержанта, отпустила его руку.

Самая приятная в жизни репликанта медпомощь была оказана и препараты вернулись в подсумок. Они вернулись в гостиную и сели на вычищенный и застеленный свежим покрывалом диван.

– Я всего лишь играла роль Тиры Гарм, – пояснила девушка, – которой было бы лестно внимание такого кавалера. Мы ведь должны выглядеть достоверно.

Репликант переварил услышанное, и, не удержавшись, вздохнул:

– А я надеялся сделать вам приятное, мэм.

– Ты сделал, – тепло улыбнулась ему Эйнджела. – Ты меня отпустил. Для меня ещё никто такого не делал.

– Если бы я мог, мэм, – внезапно признался Чимбик. – Я бы отпустил вас с мисс Свитари по-настоящему. Совсем.

От того, как в этот момент смотрела на него Эйнджела, репликанту хотелось... Он не понимал, чего именно. Всего и сразу. Прыгать, бежать, драться хоть со всем миром, орать во всё горло.

– Ты можешь, – тихо сказала она и ласково коснулась пальцами плеча репликанта. – Никто в Консорциуме не знает, что мы выжили на Гефесте. Никто не будет искать. Ни нас, ни тебя, ни твоего брата. Можно просто улететь и затеряться на какой-нибудь планете.

– Нет, мэм, – Чимбик замолчал.

– Задание должно быть выполнено, – отчеканил он. – Любой ценой. Это мой долг, мисс Эйнджела. Я знаю – вы ненавидите меня. Но поступить иначе не могу.

Сержант замолчал, глядя в пол. Он ненавидел погибших оперативников, из-за которых оказался в такой ситуации, ненавидел своих создателей, но сильнее всего на свете ненавидел себя.

– Ты не виноват, – неожиданно для него сказала девушка.

Она легонько сжала его плечо в ободряющем жесте, затем отодвинулась и сняла с ног туфли на высоком каблуке.

– И спасибо, что разрешил отправить сообщение Ри, – добавила она. – Когда придёт ответ, даже если среди ночи, позови меня, хорошо?

И протянула Чимбику коммуникатор.

– Да, мэм. Я понимаю, что вы чувствуете, – сержант сунул комм в карман.

Проблема передачи скорости сигнала сохранилась с момента первых космических путешествий. Если передачу сигнала меж звёзд удалось частично решить с появлением Врат, то внутри системы скорость передачи сообщения так и оставалась чуть выше миллиарда километров в час.

– Скучаешь по брату? – сочувственно спросила Лорэй.

Она забралась на диван с ногами, подтянула колени к груди и оперлась на них подбородком.

– Да, мэм. Блайз… последний из тех, с кем мы выросли, мэм.

– Последний? – тихо повторила Эйнджела. – Мне казалось, вас там было много. Сотни.

– Нет, мэм, – качнул головой сержант. – Самые близкие – это те, с кем мы растём. Группа в шесть репликантов, две боевые тройки. Остальные – тоже наши братья. Но внутри группы отношения… Простите за неуместное сравнение, но как у вас с мисс Свитари, мэм.

Эйнджела не обиделась.

– Это называется семья, – подсказала она. – Что с ними случилось?

– Вышли из строя мэм, – ровно отозвался сержант. – Получив фатальные повреждения.

– Не говори так, – помолчав какое-то время тихо попросила Эйнджела. – Вышли из строя... Как будто речь идёт о поломанном коммуникаторе. Это же твоя семья...

– Иные формулировки запрещены, мэм. И в бланке рапорта указаны тоже только установленные термины.

На миг он запнулся, ощутив смутно знакомое воздействие. Вновь чужие чувства, но теперь тихие, мягкие, печальные. Смесь горечи, скорби, отражение его собственных чувств. Это походило на прикосновение к чужой душе.

Значило ли это, что в нём есть чего коснуться?..

– Плевать на запреты, – голос Лорэй дрожал. – Как их звали?

Чимбик замер. Имена репликантов были их единственным достоянием, и назвать их кому-то, не входящему в семью, было очень сложно. Знать имена могли лишь свои. Человек не мог быть своим, но то, что он чувствовал... То, что открыла ему Эйнджела сейчас... Она понимала. Не была одной из них, но понимала.

Сержант посмотрел на девушку, вздохнул, и принял решение.

– Гепард, Скай, Вольт и Дрон.

На миг Чимбик почувствовал тёплую волну нежности, но эмпатический контакт оборвался, не дав насладиться этим.

– На планете, откуда я родом, – негромко сказала Эйнджела, – верят, что после смерти тела душа вновь рождается на одной из планет. Снова живёт, учится чему-то, совершенствуется, и вновь умирает. И так раз за разом до тех пор, пока не будет готова двигаться дальше.