Текст книги "Бабочкой на свечу (СИ)"

Автор книги: Галина 55

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

– Ой-ёёй! Пушкарица в гневе, – попытался продолжить игру Колька, но осекся под пристальным, недобрым Катиным взглядом, – Кать, ты чего? Я же пошутил. Ну, прости, если я тебя обидел.

– Ты не меня обидел, я себе цену уже знаю. Ты себя опустил ниже плинтуса. И закрываем эту тему.

Колька пребывал в некотором шоке. Это была совершенно другая Катя, новая, незнакомая, в ней появилось что-то очень притягательное и отталкивающее одновременно. Отталкивающее, потому что она установила между ними дистанцию. И это придется принять. Валерий Сергеевич, видя что атмосфера несколько накалилась, решил ее разрядить.

– Катенька, так что ты хотела нам с Колькой сказать. А ты, паршивец, садись за стол и помолчи.

– Мы открываем свою фирму. Папа, я понимаю, что ты будешь опасаться всего, но ты сам говорил, что твоя дочка финансовый гений, а значит тебе придется доверять своей дочери. У Кольки мозги тоже варят замечательно. А ты, папочка, ты непревзойденный бухгалтер. Пора нам объединять наши усилия.

Колька расплылся в улыбке, этот фантазер сразу же начал строить воздушные замки, где подъезжал на лимузине к этим замкам с красивыми стильными девочками, весь этакий во фраке и при больших деньгах. Валерий Сергеевич же, наоборот нахмурился.

– Катюша, а что за фирму мы открываем? – несколько настороженно спросил отец.

– А что мы умеем делать лучше всего? Колька у нас гений финансовых спекуляций, значит будет играть на бирже. Папа, не надо хмуриться, игра с акциями называется спекуляцией и никакого отношения к тому, что было во времена твоей молодости не имеет. Ты папа будешь заниматься бухгалтерией. И не только для нас. У тебя есть право подписи, вот и будешь заниматься бухгалтерией и для нас, и для других маленьких предприятий, и для частников. Ну, а я… я буду делать то, что у меня получается лучше всего и стоит очень дорого – разрабатывать бизнес-планы, и антикризисные планы для заказчиков. И искать нам всем заказы, и осуществлять общее руководство. В общем я буду вашим боссом, дорогие мои. Колька, давай завтракай и поехали. У нас сегодня много работы. И фирму зарегистрировать, и в банк за кредитом съездить, и мощный компьютер купить.

***

В десять часов Андрей не появился на работе, к Маргарите Рудольфовне от тоже не заезжал, да и на телефонные звонки отвечать не желал. Кира была вне себя. Во-первых, этот ужасный разговор. Чтобы ее рафинированный Андрюша послал женщину в задницу? Чтобы он вот так, в лицо заявил, что будет гулять и разведется? Чтобы в каждом звуке произнесенном им звучала такая ненависть? Это, конечно, нужно было хорошо постараться, чтобы его довести до такого состояния. И Кира знала, что постаралась она хорошо. Вот только, что теперь делать, было ей не ведомо.

========== Бабушка… ==========

Проснулся Андрюша ближе к полудню, шея затекла, живот скрутило, а во рту, казалось, кошка сдохла. Нет, все же нужно было подняться в квартиру принять душ и перекусить, а уж потом ехать к маме и на работу. Так-то оно так, да только «благими намерениями вымощена дорога в ад». Не стоило ему сейчас идти туда, где все напоминало о Катюше, и обед в холодильнике тоже… Под такой-то, под Катин обед, ну как было не выпить? Он и выпил. Ну, а пьяным-то куда ехать? Только маму расстраивать. Поэтому Андрей просто позвонил матери и заплетающимся языком спросил ее о самочувствии. В его пьяную голову не пришло, что Марго поймет, что ее мальчик несколько, мягко говоря, не трезв. Маргарита сказала, что все по-прежнему, но не хуже и то слава Богу. Потом попросила его не пить, сказала, что это ее очень расстраивает, и что она очень по нему скучает. На этом разговор и закончился.

– Мамулю расстраивать нельзя, значит и пить нельзя! Нормально! Бьют и плакать не дают, – сказал Андрей сам себе в зеркале, налил еще немного виски в бокал, чокнулся со своим отражением, выпил и пошел открывать дверь, в которую вот уже несколько минут кто-то звонил. «Если Кира, точно засвечу в лоб», – подумал он. – О, папуля пришел воспитывать. Давай папочка, начинай. А хочешь я тебе помогу? Андрей! Ты безответственный, ты довел маму до инфаркта, ты не поехал нас встречать, ты пьяница… что еще, папочка? А давай ты поставишь меня в угол. А? Или нет! Давай ты меня выпорешь? Тебе ремень дать, папочка? А знаешь, что еще можно сделать, папа? Скажи маме, чтобы аборт сделала и не рожала меня…

Андрей нес пьяный бред, но такая боль была за этим его бредом, такая тоска и безнадежность, что Павла Олеговича накрыло волной жалости к своему такому взрослому и такому несчастному мальчику.

– Андрюша, а налей-ка мне тоже немножко виски. Что-то выпить хочется.

– Бутылка в кухне на столе, бокалы там же, – сказал Андрей и сгорбившись, как старик, шаркая пошел в спальню, где рухнув на кровать, обняв подушку на которой спала Катюша, захрапел.

Павел немного выпил, совсем немного, поискал чем бы закусить и обнаружил в холодильнике суп, тушенную картошку с мясом и даже пирожки с капустой. А на верхней полке стояла пластиковая коробка с эклерами явно домашней выпечки. Павел начал понимать сына, эта Катюша начинала ему нравится. Он подогрел суп, картошку и пирожки, пообедал. Потом не удержался и эклерчиком закусил. Павлу Олеговичу показалось, что время остановилось, что сидит он на маминой кухне и ест обед, приготовленный мамиными руками. А эклер – это точно готовила мама. А может она и вправду приезжала? Павел помотал головой, набрал мамин номер и услышав ее чуть хрипловатое от вечной сигареты: – Алло! – сказал:

– Мам, здравствуй! Ты давно Андрюшу видела?

– Здравствуй, Павлуша. Давно, еще в прошлое Рождество, а что такое?

– Мама, а ты могла бы приехать? Как ты себя чувствуешь?

– Чувствую себя отлично. Конечно могу приехать. Только ты мне не сказал, что случилось.

– Мамочка, Марго в больнице, а Андрюша… ему помощь нужна, мама, мы с Марго, кажется, наворотили дел.

– Пашенька, я сейчас на вокзал и сразу позвоню. Ты встретить-то меня сможешь?

– Конечно, мамочка. Обязательно встречу и сразу к Андрюше привезу.

***

Ноги у Кати гудели. Они с Колькой столько дел сегодня переделали, столько набегались, что даже вспомнить об Андрюше времени у нее не было. Зато сейчас, когда она легла в постель, выключила свет и сделала вид, что спит, у нее в запасе оказалась целая ночь для слез, раздумий и воспоминаний. Как-то он сейчас? Нет, Катя определенно более счастливый человек, чем он. Её, по крайней мере, не принуждают к браку с нелюбимым и даже ненавистным ей мужчиной. А он обречен. Как же это жестоко. «Бедный, бедный мой Андрюшенька. И я ничем помочь тебе не могу», – думала она.

Затем ее мысли плавно перекочевали на проделанную работу. Фирму они с Колькой зарегистрировали, назвали ее «НиКа-Мода», Катя усмехнулась. Почему «НиКа» еще было понятно, НИколай + КАтя, а вот «Мода»-то там к чему? Как сказал Колька: – «А это, чтобы мы модными стали у сильных мира сего». Ну, мода, так мода, Катюше какая разница. Затем они съездили в банк «Лойд Морис», Катя там год работала и принимал их лично начальник банка. Вопрос с ссудой утрясли в пять минут, открыли счет на свою новорожденную фирму и всю ссуду туда и перевели. Потом бланки заказали, рекламные листовки. Заехали в газету бесплатных объявлений и дали объявление, о выполняемых ими услугах. Что же еще было-то? А… они еще компьютер купили. Вот вроде бы и все. С завтрашнего дня начинается новая жизнь.

А сегодня еще можно немножко погрустить и поплакать. Катя включила ночник и достала из-под матраса заветный альбом. Как давно это было…

***

Запах свежевыпеченных пирожков щекотал ноздри. Андрей вскочил и побежал в кухню – Катя вернулась! Как Катя могла войти в его квартиру он не подумал, он только бежал к ней, к своей Катеньке, вот же она, стоит у плиты в своей старой одежде. – Катенька, – закричал он. Катенька обернулась.

– Бабушка?! Ты как здесь оказалась? – Андрей что-то совсем потерялся во времени и пространстве.

– Вот так я и предполагала. Именно Катенька, только я и она на всем белом свете добавляем в крем для эклеров гвоздику и имбирь. Это я ее научила, когда она совсем еще маленькой была. Ну, иди ко мне, что ли, балбес ты мой любимый, – бабушка раскинула руки, чуть присыпанные мукой.

Маленькая, худенькая, совсем, как Катенька. Андрей мог бы сейчас взять ее на руки, но он сам упал в ее руки, опустившись перед нею на колени и обхватив ее, уткнулся лицом в ее живот и, как в детстве, заплакал. Бабушка гладила его по голове, говорила, что все будет хорошо, что все обязательно наладится, что он у нее самый любимый и единственный, что она обязательно поговорит с его родителями и еще что-то, чего Андрей и не запомнил, но тепло бабушкиных рук, её ласковый голос, ее искренняя к нему любовь, сделали своё дело – тупая, цыганская игла, сидевшая со вчерашнего дня в его сердце, начала потихоньку растворяться.

– Успокоился? Ну, давай, садись, будем пить чай с пирожками и разговаривать. Я все тебе расскажу, ты мне все расскажешь. А там, глядишь и решение какое-никакое, а найдется. И к матери тебе завтра поутру съездить надо будет. Я тоже хочу съездить. Вот ты меня и повезешь. А теперь марш мыть руки и за стол.

***

Утро следующего дня…

– Доктор, ну как Маргарита Рудольфовна себя чувствует? Может нужны какие-нибудь лекарства? Мне могут из Англии прислать.

– Нет, спасибо, у нас все есть. Павел Олегович, Вы просто посидите с ней подольше, ей скучно, она грустит.

– Маргошенька, можно к тебе? Ну, как ты?

– Ничего, Пашенька. Ты у Андрея был? Как он там? Пьет?

– Был я у Андрея, наворотили мы с тобой дел, Марго. Наворотили. Нужно было дать сыну возможность высказаться. Надо было его выслушать и не верить так слепо на слово Кире. В общем так, Маргарита. Докладываю тебе обо всем. Во-первых, мама приехала. Она сейчас у Андрея, думаю, что им обоим это не повредит. А во-вторых, я решил проверить кто же говорил правду, Кира или Андрей. Без этого нам будет не разобраться в том, что мы все натворили. Поговорю, знаешь ли с женсоветом, все и разрешится.

– Павлуша, ты только поаккуратнее. Не забывай, что мы Ольге на смертном одре пообещали, – на глаза Маргариты навернулись слезы. Она вспомнила, как Оленька умирая, молила ее и Павлика позаботиться о ее детях, особенно о Кирочке. Юрочка тогда мгновенно погиб, а вот Ольга, она словно ждала их, все силы свои собрала, чтобы дождаться и передать им своих детей с рук на руки.

– Марго, я все помню. Но заботиться – это не значит потакать во всем. И это не значит, что мы при этом должны гробить собственного сына.

========== Король умер – Да здравствует король… ==========

– Кирочка, девочка, ты с кем играть вздумала? У нас какой уговор был? Убираем Пушкареву и я сажусь в президентское кресло. Так или нет? И что теперь? Пушкарева испарилась, Жданов в запое, а его кресло моим так и не стало. Кира! Я шутить с собой никому не позволю. И тебе в том числе.

– Саша! Да пойми же ты. Если я сейчас стану настаивать на созыве совета директоров, если проголосую на нем за тебя, то все, что мы уже сделали, станет не актуальным. Андрей от меня окончательно отвернется.

– Можно подумать, что он сейчас повернут к тебе? Он ни видеть, ни слышать тебя не хочет, на звонки твои и то не отвечает. Кира, где твоя гордость? Посмотри на себя. Красивая, успешная баба, а унижаешься перед этим алкоголиком, перед этим…

– Сашка, не надо. Я знаю все, что ты скажешь. Ничего, кроме очередной порции злобы в адрес Андрея ты выдать не способен. Я не стану сейчас тебе помогать. Чуть позже, когда мы уже будем женаты, я сделаю все, чтобы президентом стал ты. А пока… Ну, потерпи ты.

– Это твое последнее слово?

– Да!

– Ну, что же, пеняй на себя.

Сашка пристально посмотрел на сестру и вышел из ее кабинета. Секунду подумал и направился в кабинет к финансовому директору Ярославу Ветрову, где пробыл не более пятнадцати минут. А когда Сашка вышел от Ярослава, то настроение у него уже было приподнятое, в руках он держал какие-то папки. Затем, все так же по деловому Воропаев прошел в мастерскую Милко, где ему пришлось задержаться не только на разговор по существу, но и на отвешивание комплиментов этому «гению всех времен и народов». Осталась завершить последний штрих и можно было приступать к осуществлению заветной мечты. Зайдя в бар и выпив чашечку кофе, «великий комбинатор» Александр Воропаев медленно и торжественно прошествовал в кабинет господина Урядова.

«Ну, вот и все, – подумал Сашка, входя в президентскую приемную, – операция начинается».

– Викуля, все хорошеешь день ото дня. Я пришел предупредить тебя. Тебе Кира говорила, что Жданов тебя уволил? Нет? Так вот, знай, что уже сегодня в десять утра тебя уже не должно было быть на рабочем месте, – Вика икнула, испугано посмотрела на Сашку и забормотала что-то себе под нос. – А знаешь, почему не уволили? Потому, что мне нужна будет именно такая секретарша, как ты. Красивая, сексапильная и сговорчивая. Ты такая секретарша? – Виктория поспешно кивнула головой. – Тогда открой-ка ты мне кабинет президента, мне нужно кое-что там посмотреть в его бумагах.

Сопротивления Сашка не встретил, Вика с готовностью протянула ему ключ от двери. Войдя в кабинет и порывшись в бумагах, Воропаев вскричал: – Вот оно, – и стал набирать номер Павла Олеговича.

Совет директоров был назначен на 16.00, полным составом. Теперь было важно, чтобы Кристина не подвела и приехала вовремя. И Кристина не подвела, приехала.

За большим овальным столом конференц-зала собрались: Ждановы – Павел Олегович и Андрей Павлович; Воропаевы – Кира Юрьевна, Александр Юрьевич и Кристина Юрьевна; Урядов Георгий Юрьевич; Ветров Ярослав; Момчилович Милко Вуканович. Где черти носили Малиновского в этот момент история умалчивает, Виктория говорит, что не смогла его найти, а пойди ты проверь, искала ли.

На повестке дня стоял всего один вопрос: что делать? Выпуск коллекции должен был состояться буквально через неделю, но даже ткани еще не были куплены. Не говоря уже о фурнитуре и прочей мелочевке. Не только выпуск коллекции был пущен на самотек, но и вся работа компании, потерявшей управление в силу известных нам событий была на грани срыва. «Зималетто» медленно, но верно входила в состояние кризиса. Андрей так и не успел начать осуществление Катиного антикризисного плана и, объективно говоря, заслуживал получить по шапке.

Да, все можно было еще исправить, и сделать это было не сложно, Катюша разработала, действительно, замечательный план. И, начни они его осуществлять пусть и с опозданием в несколько дней, все еще было поправимо. Да только никого, кроме, пожалуй, Павла и близко не интересовало, что можно сделать и как поправить, каждого интересовало только его узенькая колея.

Ветров хотел одного, чтобы не было никаких перемен и, чтобы он мог и дальше обтяпывать свои делишки. Кристина всем своим существом хотела Сашку на президентство, и чтобы денежки капали, без перебоя. Милко жаждал лишь начать работу над новой коллекцией, а Сашка ему пообещал лучшие ткани. Урядову вообще все было по барабану, только бы была возможность гульнуть от жены, и Сашка ему обещал сговорчивую пышногрудую блондинку в приемную. А Андрюша… Андрюше вообще было все все равно, если Кати нет рядом. Кто у нас еще остался? Кирочка? Ну, Кирочка, быстро оценив обстановку и поняв, что перевес голосов в любом случае на Сашкиной стороне проголосовала за жениха, за Андрея.

Единственное, что резануло Андрея по сердцу, так это то, что папа голосовал за Александра. Зачем? Ведь Сашку все равно бы выбрали, мог бы, как Кира сделать вид, что он верит в сына, так нет же второй раз отказал ему в доверии. Ну, и Бог с ним. А Кирочка-то, Кирочка, ай молодца, как быстро сориентировалась. Ни на секунду Андрей ей не верил.

Собрание закончилось практически единогласным переизбранием. Андрей встал, попрощался со всеми и пошел в свой бывший кабинет, чтобы собрать вещи и поискать в коморке, может осталось от Кати хоть что-нибудь. Он бы тогда это что-нибудь и забрал себе. Следом за Ждановым-младшим и Воропаев резвым кузнечиком прыгнул в кабинет.

– Ты что-то здесь забыл, Андрюшенька? – сладким, елейным, издевающимся голосом спросил Сашка.

– Да, здесь остались мои личные вещи. Сейчас заберу и уйду.

– Забирай, забирай, а я постою пока тут, а то может ты у своей Пушкаревой воровать научился, надо бы за тобой проследить.

Не стоило ему этого говорить. Ох и не стоило. А уж Катю своим поганым ртом трогать и вовсе было не след. Свое президентство Александру Воропаеву пришлось начать не с президентского кресла, а с президентского пола, куда он рухнул, как подкошенный, после серии классических апперкотов, со смаком и удовольствием пробитых Андреем.

На шум грохнувшего тела из конференц-зала прибежала публика. Аплодисментов Андрей, конечно, не ждал, но то, что устроила Кристина, увидев братца на полу и с абсолютно белым лицом, было еще почище забрасывания гнилыми помидорами. Она кричала и выла не хуже профессиональной плакальщицы на похоронах.

– Что ты с ним сделал? Бандит! Что ты с ним сделал? О, мой несчастный брат. Он пострадал от руки злодея.

Это было так смешно, что не только Андрей, но и все присутствующие начали подхихикивать. В конце-концов Андрею надоели эти стенания.

– Кристина, твой брат не выдержал тяжести президентства и прилег отдохнуть, – сказал Жданов-младший, перешагнул через отдыхающего на полу Сашку и воющую над ним Кристину, которая теперь начала требовать вызова Скорой Помощи и пошел к двери. Там он остановился, повернулся ко всем и, улыбаясь, сказал:

– Он полежит еще минут пять и поднимется. Передайте гниденышу, чтобы не попадался на моем пути. Всем удачи! Да здравствует Общежитие имени монаха Бертольда Шварца! – С этими словами Андрей скрылся за дверью.

– Что это было? – почти шепотом проговорила в момент успокоившаяся Кристина. А Кира бросилась вдогонку за Андреем.

– Андрюша, подожди, Андрюша, – однако того уже и след простыл.

В эту самую минуту Сашка начал приходить в себя. Все бросились к новому президенту, стараясь продемонстрировать ему наибольшую заботу.

Павел стоял в дверях каморки, наблюдал за этим паноптикумом, затем слегка нахмурился и сказал: – Король умер, да здравствует король…

========== Свобода! ==========

– Бабуля, ты готова? Я сейчас заеду и поедем к маме.

– Готова, ты же знаешь, я, как юный пионер-герой, всегда готова!

– Тогда собирайся, одевайся и минут через десять спускайся вниз, я подъеду. Да, ба, не забудь выключить плиту, и утюг, и свет.

Они ехали и всю дорогу молчали, Андрей так и не сказал бабушке, что его сняли с поста президента, а Светлана Марковна и не спрашивала. Она еще полчаса назад с Павлом поговорила и знала уже обо всех новостях. Ей нравилось, как внук держится, еще вчера потерянный и угнетенный, он сейчас вел машину и улыбался. Улыбался каким-то своим мыслям. И Светлана Марковна, глядя на него, тоже почему-то заулыбалась.

Улыбка погасла у обоих, когда они подошли к не плотно прикрытой двери палаты Маргариты. По раздающимся изнутри голосам они поняли, что у Марго в палате кто-то есть, сразу входить и прерывать беседу было неловко и Андрей на секунду замешкался, а потом уже и вовсе входить ему не захотелось. Боль за грудиной от услышанного была такая, что, казалось, ему самому сейчас понадобится врачебная помощь. Светлана Марковна отвела Андрея к ближайшему стулу, усадила, чуть-чуть сжала его руку.

– Ты посиди тут, я сама с ними поговорю, – сказала она и решительным шагом пошла в палату к невестке.

А у Андрея в ушах все еще стоял разговор мамы с Кирой.

– Разве для того я изображаю здесь умирающую, чтобы вы там Андрюшу из компании выгнали? Почему мне никто не сказал о совете?

– Маргарита Рудольфовна, это не моя инициатива была. В чем Вы меня обвиняете? Я, в отличии от Павла Олеговича, голосовала за Андрея.

– А мне почему не позвонила, не сообщила о совете директоров? Почему позволила начать совет без меня и Малиновского? Это по протоколу не положено!

– А почему Вы не задаете этот вопрос мужу? Он лучше меня знает протокол. Все, что я хочу – это выйти за Андрея. И мне все равно, президент он или нет. Я его любого приму.

– Конечно примешь. Конечно. Что, Кирюша, чужими руками каштаны из огня таскать не трудно? Я изображаю тут больную и заставляю Андрея жениться на тебе. Сашка садится в кресло президента и все, вот он, сломленный, как на тарелочке с голубой каемочкой. Получи Кирочка мужа. Ручного. В рот тебе заглядывающего.

Больше Андрей ничего не слышал. Мама здорова! Мама его обманула. Это все еще нужно было переварить. С мамой поговорить тоже нужно будет, но не сейчас, сейчас он ей такого наговорить может, что и вправду случится непоправимое. А сейчас нужно было ехать к Катеньке, просить ее руки.

Из маминой палаты выбежала Кира, даже не выбежала – пулей выскочила. Увидела Андрея, подошла к нему.

– Андрюша! Мне нужно с тобой поговорить.

– О чем? О твоей лжи? Или о маминой лжи? Кирочка, никакой свадьбы у нас с тобой не будет. Вам больше нечем меня шантажировать. Я женюсь на любимой женщине. Даже если весь мир сейчас рухнет, я женюсь на ней.

– Кто она, Андрюша? Я ее знаю?

– Как? А разве мама тебе не рассказала? Да, Кира, ты ее знаешь. У нее простое, прекрасное имя – Катерина. Я люблю Катю Пушкареву!

Кира вдруг захохотала, она смеялась так заразительно, так весело, что посетители больницы начали на нее оглядываться, все же это было не самое веселое место – кардиология.

– Я сказал что-то смешное?

– Андрей, я видела кому ты делал предложение в «Ришелье» и это была отнюдь не Пушкарева. Пушкарева, – Кира снова засмеялась, – даже предположение такое оскорбительно и смешно.

– Для кого оскорбительно? И, кстати, что ты делала в «Ришелье»? Ты за мной следила?

– Оскорбительно для меня было бы, если бы ты променял меня на эту уродину.

– Вымой рот, когда говоришь о моей будущей жене. Ты, вместе со всеми твоими интригами и мизинца ее не стоишь.

– Андрей, ты что? Ты серьезно? Но я же видела совсем другую женщину, ты дарил ей кольцо.

– Я не отвечу, пока ты не скажешь как ты оказалась в «Ришелье». Только не надо говорить, что случайно. Если бы ты оказалась там случайно, ты бы устроила там скандал.

– Да, я за тобой следила. Я хотела увидеть своими глазами, на кого ты меня променял. Так кто это был, Жданов? Скажи мне честно.

– Пушкарева Екатерина Валерьевна. Боже мой, до чего ты дошла. До слежки. Прощай, Кира. Отныне мы не работаем вместе. Надеюсь, что больше не увидимся.

Из маминой палаты вышла бабушка. Щеки у нее горели, глаза метали шаровые молнии.

– Андрей! Поехали! Мне здесь делать больше нечего, я ей все сказала. Поехали! Ну, что ты здесь забыл рядом с этой? – Светлана Марковна кивнула головой на Киру, потом взяла Андрюшу под локоток и повела на выход из больницы.

– Бабушка, что случилось?

– Ничего! Ты что думаешь, что я смогу тебе хоть что-то рассказать о твоей собственной матери? Это не педагогично. Я сама выписала ей клизму с битыми стеклами. Андрюша, ты можешь отвести меня к моим старым друзьям? – практически без паузы, расплывшись в улыбке спросила бабушка.

– Конечно могу. Только…

– Что только?

– Я собирался поехать к Катюше делать ей предложение, вернее просить ее руки у ее родителей.

– Это, мальчик мой, не по-русски, ехать одному. Невесту для сына родители должны просить. А раз у нас родители упрямые, как… как… да все, что хочется сказать не педагогично. Значит к моим старым друзьям Пушкаревым я поеду с тобой. И Катеньку мы заберем.

Еще вчера за чаем они с бабушкой очень тепло и откровенно поговорили. Еще вчера Андрей рассказал Светлане Марковне о своей любви. И она ему рассказала, как прибегала к ней девчонка, как ловила она каждое слово об Андрее, как еще тогда бабушка поняла, что это не детское увлечение, а настоящая любовь. Потому и учила девочку готовить самые любимые блюда Андрюши, потому и рассказывала ей все Андрюшенькины пристрастия. Невесту она внуку растила, вот чего. А уж девочка-то какая хорошая, чистая девочка, светлая. А с лица воду не пить, Андрюшечка, – говорила ему бабушка, – ты не смотри, что не красавица, зато золото. Чистое золото!

***

– Маргарита Рудольфовна, Вы знали, что это Пушкарева?

– Знала, Кирочка, но не хотела больно тебе делать.

– Что же теперь нам делать-то? Это что? Все?

– Боюсь, что да, девочка моя. Я ничем больше не смогу тебе помочь. Да еще когда Павлуша узнает, что я притворилась… Будет мне ох и не сладко. Он мягкий да добрый, но уж если попадет вожжа под хвост, то только держись. Кирочка, ты скажи мне честно, ты нас с Павлом не обманывала? Все, что ты нам рассказала, это правда? Подумай, девочка, прежде, чем отвечать. Потом я не смогу тебя защитить. Никак не смогу.

– Маргарита Рудольфовна, я всегда говорила вам чистую правду.

– Ладно. Правду, так правду. Все, Кирочка, иди. Что-то устала я. Разговор со Светланой Марковной все силы забрал. Передохну и нужно будет позвонить Паше. Самой ему сознаться.

***

Сашка сидел в кресле президента злой, как черт. Не так он представлял себе свой приход к власти, не валяющимся на полу на глазах у подчиненных. Ладно, завтра он им всем покажет, что такое настоящий президент.

Конец первой части.

========== Часть вторая ==========

СГОВОР

Звонок в дверь раздался, когда Катюша с Еленой Александровной, заставив-таки Кольку и Валерия Сергеевича убрать все бумаги с обеденного стола, водружали на этот самый обеденный стол то, чему на нем и полагалось быть – обед из трех блюд.

– Очень интересно, кого это к нашему берегу прибило и как раз к обеду? Колька вроде здесь, – сказал Валерий выходя из кухни, – мать! Ты только посмотри, какие у нас гости! Мать! – Кричал он уже из прихожей.

Елена Александровна вышла в прихожую и Катя с Колькой услышали: – Боже мой, какими судьбами? Как я рада вас видеть. Вот молодцы, как раз к обеду подоспели. Катя, Катенька, иди сюда, твоя подружка приехала, – тут уж и Катя побежала в прихожую, что еще за подружка? Никогда у нее и подруг-то не было.

Катюша выскочила в прихожую, застыла на мгновение, и вдруг, забыв, что рядом мама и папа, что Светлана Марковна во все глаза смотрит на нее, бросилась к Андрею. За три дня, всего за три дня их разлуки он похудел, под глазами появились мешки и весь он как будто бы постарел. А на висках, Господи, спаси и помилуй, стала видна седина.

– Андрюшенька, родной мой, любимый, что же они с тобой сделали? – Катя покрывала мокрыми от слез поцелуями его лицо, – потом замерла, – Андрей, что-то случилось? Что-то с мамой?

– Нет, нет, с мамой все хорошо, не плачь маленькая моя, не надо, – Андрей крепко прижал к себе Катю.

Тут уж Валерий Сергеевич не выдержал. Это что же такое делается, люди добрые, приходит незнакомый мужик в дом, Катька, его скромница дочка, вешается ему на шею, а потом еще этот мужик начинает ее лапать. А он было подумал, что этот красавчик со Светланой Марковной пришел. А оно, вон оно как. Катькин парень. У его Катьки есть парень. Ну, дела. А он ничего и не знал.

– Что вы себе позволяете, молодой человек, Катя!

– Валерий Сергеевич, Елена Александровна, пойдемте-ка на кухню, вы обедом угостить обещали. Ох, Леночка, я ведь до сих пор ваши расстегайчики с семгой помню. Пойдемте, пойдемте. Я все вам расскажу. И вы, молодой человек, хватит на влюбленных пялиться, – сказала Светлана Марковна, утаскивая Кольку за рукав в кухню.

Валерию вовсе не улыбалось оставлять дочку в руках этого нахала, но он прекрасно понимал, что она сейчас вряд ли видит и слышит отца. Ей весь свет застил ее Андрюшенька. А вот бывшая соседка может и прольет свет на происходящее. И Пушкарев неохотно тоже ушел в кухню.

– Это внук мой, Жданов Андрей Павлович. Они с Катюшей любят друг друга. Катя уже давно, лет эдак семнадцать. А Андрюша полюбил вашу дочку, когда она к нему работать пришла. Они уже семнадцать лет, как жених и невеста. А сватать её я вот только сейчас выбралась. Ну, что вы на меня смотрите, как на ненормальную, давайте я вам все по порядку расскажу.

А мы давайте оставим и рассказчицу и слушателей, тем более, что мы этот рассказ и так хорошо знаем, а сами возьмем и вернемся к нашим влюбленным, хотя прихожую они уже покинули и сидят сейчас в Катиной комнате на диване, разговаривают.

– Я когда услышал это, думал у самого инфаркт случится. Катенька, я не понимаю. Не может же мама желать мне зла, тогда зачем она так? Ведь я мог потерять тебя, мог жениться на Кире и всю жизнь быть несчастным. Разве мать может хотеть несчастья сыну? Про Киру я не говорю. Ей, если что-то в голову втемяшилось, она готова и сама чашу горя испить и других напоить этим пойлом, главное своего добиться. Но мама, как мама могла?

– Андрюша, не осуждай маму. Вот свои дети пойдут, тогда может и поймешь ее. Она считала, что так будет лучше для тебя. Она хотела тебе лучшего, Андрей. Неужели ты думаешь, что она хотела для тебя зла. Она просто не понимала, что ее видения счастья для тебя и твое счастье – это далеко не одно и тоже.

– Кать, ты сказала «вот свои дети пойдут», ты случайно не…

– Нет, к сожалению, пока, нет. Но если ты захочешь…

– Я хочу, Катюша, я очень хочу от тебя детей. И чем больше, тем лучше, – Андрей достал из кармана коробочку, – ну, а теперь ты можешь принять кольцо? Дай мне свой пальчик. Ты смотри, как раз впору.

– Андрюша, мне неудобно перед родителями, перед Светланой Марковной, бросилась тебе на шею, как… даже не знаю, как кто.

– Как любящая женщина, как невеста, как жена. Что здесь такого?

– Не люблю я публичного проявления чувств. Когда все напоказ, как в театре.

Как же она отличалась от этих моделек, от Киры, от всех его знакомых девушек, выпячивающих напоказ все, что может хоть как-то заинтересовать светскую хронику. Такая она у него естественная, такая искренняя, такая родная и любимая, что просто захватывает дух.

– Все, Катюня, пошли знакомиться с твоими родителями. Я сюда для этого и пришел.

– Погоди, я хоть переоденусь, а то в халате, не удобно перед Светланой Марковной.

Из Катиной комнаты они вышли держась за руки, подошли к кухне и услышали окончание повествования.

– Вот так там произошел переворот. Теперь мой внук безработный, но вполне себе обеспеченный.

– Андрюша, о чем говорит Светлана Марковна, – с ужасом спросила Катя, – что значит безработный?

– Здравствуй, Катенька. Понимаю, что кроме Андрюшки ты никого не видишь, но со старухой-то поздороваться можно. Тем более, что я тебе вместо свекрухи буду, так что ты уж уважь, поздоровайся.

– Здравствуйте Светлана Марковна. Я очень рада видеть Вас.

– Еще бы не рада, такого видного купца к тебе привела. Леночка, Валерик, что же вы молчите? Дайте уж какой-нибудь положительный ответ. Скажите, например, что вы согласны. Или, что вы очень согласны. Ну, вы что, не видите, что вам нужно быстренько соглашаться. Потому что, согласитесь вы или нет, они все равно поженятся. Андрюха, он такой, он ведь невесту и выкрасть может.