Текст книги "По собственному желанию - 2 (СИ)"

Автор книги: Галина 55

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

– У нас его нет, Андрей. У нас его нет.

– Катенок, что случилось? Я ничего не… А ты что здесь делаешь?

– Ромка! Ромка, как хорошо, что ты пришел, – теперь я знала у меня есть плечо, чтобы поплакать…

Комментарий к Разве сторож ты брату своему?

*В библейском рассказе о Каине и Авеле (Бытие, 4, 9) эти слова произносит братоубийца Каин в ответ на вопрос Б-га об Авеле.

========== Шанс на… ==========

POV Автор…

– Ромка, даже если я буду спать, ты разбуди меня, нам нужно поговорить, – шепнула Катя Малине на ухо, когда он, обняв за плечи друга, выводил его из ее палаты.

– Кать, давай не сейчас. Давай подождем до завтра. Все успокоятся и можно будет нормально поговорить, без никому не нужных ссор и обвинений. Ладно?

– Как скажешь, – Катя поджала губы.

– Пошли, Андрюха.

– А можно мне только взглянуть на маму? Ромка, ты же должен понимать, что мне это нужно, – Андрей говорил словно пьяный, язык его заплетался.

– Конечно можно. Сейчас зайдем в палату к Маргарите Рудольфовне и на боковую. Лады?

– Лады.

«Это даже хорошо, что Андрей увидит маму сейчас, под транквилизаторами ему будет не так страшно. Зато завтра ему будет проще смириться с ее видом», – подумала Катюха и пошла, наконец, в кровать, удобно устроилась там и попыталась заснуть, но сон все не шел и не шел.

Она понимала за что на нее накричал доктор. Но Ромка? Ромка-то должен был понять почему она все рассказала Андрею. А он не понял! Бросил жестокое и несправедливое: – Что, хотела, хоть таким образом, стать ему нужной, погладить его, пообниматься с ним?

Это было неправдой, это было жестоко и больно. А главное, это случилось тогда, когда она уже поняла для себя, что Ромка ей очень дорог и нужен. А он… «Да пошли они оба», – решила Катюха и мгновенно уснула.

А пока она спит, я вкратце расскажу вам, что же произошло в палате номер три, и почему вначале врач накричал на нее, а потом и Ромка так обидел свою Катеньку.

Ну, посудите сами, он уходил домой поздно вечером, пожелав Катюше спокойной ночи, а она в ответ поцеловала его так, что почти всю дорогу, а потом и лежа в кровати он возбуждался, только вспомнив ее острый, горячий язычок, с нежностью и страстью исследующий его язык и нёбо. О, Катька была превосходной ученицей и в деле освоения французского поцелуя, уже давно обошла своего учителя!

«Если она будет так же прилежно и с такими же успехами осваивать практическое сексоведение, то я вытащил самый счастливый билет. Мне тогда точно никто, кроме нее, нужен не будет», – подумал Роман сладко потягиваясь перед тем как свернуться клубочком и заснуть. Надо сказать, что два дня назад он опытным путем понял, что ему и сейчас уже никто, кроме нее не нужен, хотя у них и не было еще ничего серьезного. Там вообще такая история приключилась, что о ней лучше бы рассказать.

Два дня назад Ромка вот так же, пожелав Катенку спокойной ночи, отправился домой спать. Но сразу доехать до места назначения ему не удалось, едва он сел в машину, как его мобильный начал выводить приятную мелодию.

– Алло.

– Ромочка, ты куда пропал, сладенький? Наша тусня без тебя захерела. Ты чо из-за «Гламур-гламура» в бегах? Так никто понтам не поверил, ясно же, чо это пиар-ход такой, – проворковала Аленка, длинноногая красавица-брюнетка с лицом и фигуркой экстра-класса, словарным запасом Эллочки-людоедки и девственно чистым, не обремененным мыслями мозгом. Алена была безотказна, и раскрепощена до неприличия. О том, что она вытворяла в постели и не только, особенно перед набором моделей к новым показам, ходили легенды. За глаза Аленку называли переходящим красным знаменем, потому что она всегда носила все красное, и белье, и одежду, а еще потому, что переходила дЭвушка из рук в руки легко и непринужденно, но грязь к ней как-то не приставала.

– Зря не поверили, я, действительно, влюбился.

– Чо? Вон в эту?

– Алена, я сейчас положу трубку и вычеркну тебя из списка живых.

– Не, ну, Ромашечка, люби ты кого хочешь. Чо на тусне не появляться-то?

– Закрутился я, Аленушка.

– Сам ты Иванушка, я Алена, или Элен, бабуля твоя – Аленушка. Понял?

– Да понял я, понял. Так что ты хотела?

– Говорят в «Зималетто» проблемасики.

– Есть маленько.

– А когда показ будет?

– Не знаю пока, – честно ответил Роман, – так что ты хотела?

– Встретиться. Ты же знаешь, что ты моя слабость вне зависимости от показов, – наконец, без понтов сказала Алена.

Ромка рассмеялся. А почему бы и нет? Он же не евнух, и на безсексовую диету его пока ни один врач не сажал. Он и так уже больше месяца постился. Даже интересно стало, как это? Сможет ли он, искренне и преданно любя Катюшу, получить удовольствие от секса с другой.

– Ну, давай встретимся. Ты дома?

– Да, – голос у Аленки стал ниже и глубже, словно она уже собралась заняться сексом по телефону.

– Что привезти?

– Себя! Себя привези, я уже пошла воду в джакузи наливать и раздеваться, – в голосе появилась хрипотца и волнение и Алена дала отбой.

А Роману вдруг стало смешно. Вот Катька – она настоящая, она никогда не играет и не делает вид, что сейчас сомлеет от одного только звука моего голоса. Но зато, когда она целует, кажется, что дарит всю свою душу. Ехать к Алене расхотелось, и так понятно, что эксперимент провалился, но эта чертовка не отвечала на его звонки, как видно, чтобы у него не было возможности отказаться от рандеву. Пришлось ехать.

Алена открыла двери в красном же прозрачном пеньюаре, небрежно наброшенном на голое тело. Это было красиво, это было сексуально, это было возбуждающе. И Роман, действительно, завелся. А что тут такого? Он же нормальный мужик.

Элен церемониться не стала, сразу обвила шею Малины руками и впилась в его губы, своими сочными, накачанными ботексом губами, цвета пожарной машины. Целоваться она умела профессионально, и Ромка уже начал терять голову, но в самый неподходящий момент подумал: – «За технику исполнения – пять. А где душа? Вот Катя…» – додумать он не успел, автоматически отстранил от себя Алену и пробормотал:

– Прости, но ничего у нас не получится. Я не могу.

Сказать, что Алена оскорбилась, это ничего не сказать. Она стала швырять в Ромку какие-то флакончики и расчески, лежащие на полке в прихожей, пыталась врезать ему коленкой между ног, пыталась отвесить ему пощечину, но он схватил ее в охапку, прижал к себе и не давал вырваться, как она не пыталась.

– Ленка, да хватит тебе! Ты же женщина, красивая женщина. Что же ты всяким козлам себя предлагаешь? Это они табуном за тобой ходить должны. И умолять тебя хотя бы об одном благосклонном взгляде. Что же ты с собой-то делаешь, Ленка? Ты видела фотографию Кати? – Алена кивнула. – Знаешь как я умолял ее дать мне шанс? Я – ее, а не наоборот! А знаешь почему? – девушка притихла, стала внимательно слушать Романа и он посчитал возможным выпустить Алену из тисков.

– Почему?

– Потому что она настоящая.

– Как это?

– А вот так. Без всех этих ваших штучек-дрючек. Без искусственного придыхания и закатывания глаз, без того, чтобы предлагать себя и вешаться на шею.

– Ромка, так ей бесполезно вешаться кому-то на шею.

– Аленка, ты же только что убедилась, что это тебе бесполезно, а не ей. Хотя ты и она, как небо и земля. Ты красавица, она нелепая, пока нелепая. Но ты фальшивая, а она настоящая. И я выбираю не ночь с тобой, а жизнь с ней, если она согласится. Понимаешь?

– Если она согласится? Она? Да она за любого согласится, с ее данными.

– Это ты с любым согласишься, а она и мне отказать может и любому другому. Вот так-то, Ленка. Подумай над тем, что я сказал.

Алена сидела злая, пыхтела, курила одну сигарету за другой.

– Ладно, Лен, я пошел домой. Нужно еще успеть выспаться.

– Погоди. А за что на тебя зуб у Кирюши?

– Что?

– Я же не просто так тебе позвонила.

– Лена, шутки кончились. Давай-ка рассказывай.

– Ромочка, может тон поубавишь, а то ничего не расскажу.

– Ну, не расскажешь мне, расскажешь милиции. Ты вообще в курсе, что Воропаева убийца и находится во всероссийском розыске?

– Что? Ромка, ты не шутишь?

– Нет, Лена, я не шучу, – Роман устало прошел на кухню, поставил чайник и сел на стул. – Завари мне свеженького чайку, пожалуйста. А я тебе все сейчас расскажу. А потом ты мне все расскажешь. Ну, а не захочешь мне, так я позвоню по ноль-два.

Ромкин рассказ я передавать вам не стану, вы и так все лучше меня знаете, а вот Леночкин… его стоит послушать. После всех охов и ахов, вызванных кратким пересказом событий, участницей которых была Кира Юрьевна, Елена Коржавина (а именно так звали Алену) начала свой рассказ, причем безо всяких там «чо» и «фени».

– Мне Кира позвонила вчера, спросила читала ли я «Гламур-гламур».

– Откуда позвонила?

– А мне почем знать? Ее номер не определился. И не перебивай меня больше, иначе замолчу. Все вопросы потом, договорились? – Роман кивнул и она продолжила. – Я сказала, что читала…***

– Ну и как? Как тебе наш Ромео? Променял вас всех на крокодила, – Кира сочилась ядом.

– Кирочка – это утка, можешь не сомневаться.

– Это ты мне говоришь? Эта мымра работает у нас. Ходят с Романом, за ручки держатся. Между прочим, эту фотографию, где они целуются, я сама сделала. Застукала их прямо у него в кабинете. А ты мне говоришь, что это утка.

– А мне ты зачем звонишь?

– Поспорить с тобой хочу. На тысячу баксов.

– И в чем суть спора?

– Спорим, что тебе не удастся затащить Ромку в койку.

– Мне? Кира, ты дура? Не родился еще тот мужик, который бы устоял.

– А Ромка устоит! Говорю тебе, он сохнет по этому крокодилу. Извращенец!

– Ромка не извращенец. Я принимаю спор.

– А как докажешь, что тебе все удалось?

– Хочешь, запишу на видео?

– О! Это пойдет. Если тебе все удастся, пришлешь мне ролик на мыло, я тебе адрес сейчас скину. А я сразу перешлю тебе штуку баксов.

– Зачем такие сложности. Давай встретимся и обменяемся пакетами.

– Ты что мне не доверяешь?

– А я, Кирочка, в денежных делах никому не доверяю.

– Ладно, делай запись. Я позвоню через два дня и мы встретимся.***

– Роман, она что, хотела этой твоей подсунуть видео где ты ей изменяешь?

– Не знаю, да это и не важно. Лена, я должен позвонить в милицию. Это шанс обезвредить Воропаеву, пока она еще кого-нибудь не убила.

– Ромка, ты хочешь, чтобы я стала шестеркой? Чтобы я сдала Киру?

– Ленка, ты все же непроходимая дура. А если ты пойдешь с ней на встречу и она тебя грохнет? Ей свидетели не нужны. Убивать она уже начала и ей это понравилось. Ты это понимаешь? Да, я предпочитаю видеть тебя шестеркой, а не покойницей.

Это был хороший аргумент, и Алена согласилась на звонок в полицию. У Ромки появилась зацепка, появился шанс на…

========== Заговорила! ==========

POV Автор…

Ромка только начал задремывать, как раздался звонок мобильного. Сердце бухнуло куда-то вниз, да там и осталось. «Дядя Паша!» – отчего-то подумал Роман, и трясущимися руками схватил трубку. На экране показалась надпись «Катенок», и ему сделалось совсем страшно.

– Катенька, что случилось?

– Это Елена Александровна, Ромочка.

– Елена Александровна? Господи, что с Катей?

– Вы не волнуйтесь, с ней все в порядке. Она просит вас срочно приехать. Очень срочно.

– Зачем, что случилось?

– Она только сказала мне позвонить вам и попросить срочно приехать. – Елена Александровна выполнила поручение дочери дословно передав то, что ее просили передать и ни словом не упомянула Андрея, после чего дала отбой. Не очень, конечно, мудро с ее стороны, но она, жена офицера, привыкла выполнять поручения с точностью до последней запятой.

Ромка вскочил, по-солдатски оделся за сорок пять секунд и пулей выскочил из дому. Летел в больницу не разбирая дороги и превышая скорость, хорошо не нарвался на пост ГИБДД. Потом бежал по лестницам и коридорам, словно сдавал марафон, приоткрыл двери в палату Катюши и услышал:

– Прости, Андрюша. Прости, слышишь. Я только… – Катя заплакала.

– Это ты меня прости, Катя. И не плачь, слышишь, не надо плакать. Мы все обязательно решим, только дай мне чуть-чуть времени все переварить, – мужской голос. Вроде очень знакомый, а вроде и нет.

– У нас его нет, Андрей. У нас его нет.

Тут уж Роман не выдержал, распахнул двери, да влетел в палату.

– Катенок, что случилось? Я ничего не… – Возле Катиной кровати стояли двое. Сама Катюша, опустившая голову и утирающая слезы, и Андрей Жданов, обнимавший ее за плечи и пытающийся ей заглянуть ей в глаза. – А ты что здесь делаешь?

– Ромка! Ромка, как хорошо, что ты пришел, – Катенька просияла и бросилась к нему, но наткнувшись на холодный и даже презрительный взгляд остановилась, не добежав каких-то двадцать сантиметров.

– Кто-нибудь может мне объяснить, что здесь происходит? И зачем ты просила позвонить мне? Чтобы я воочию все увидел?

– Ром, погоди, не набрасывайся, я все тебе сейчас объясню. – Но Катю Ромка не слышал, у него были дела поважнее, он друга сейчас пристально рассматривал.

– А что тут объяснять? И так все понятно. Ты ему в любви объяснялась. А ты, Андрюша, ты что делаешь в такой час в палате у Кати? И какое такое время тебе нужно, чтобы все переварить? И что такое это «все»? Ну, и чего молчим, кому молчим?

– Заткнись, идиот! – Андрея начало трясти. – Нам тут не до любви, понятно? Катя мне все рассказала. У этой девочки хватило мужества все мне рассказать, в отличие от вас всех.

– Как все рассказала? Катя, но врач же просил…

– Врач тебя просил, да? Врач? А то, что я с ума сходил не понимая, что происходит – это нормально? Врач его просил. Врач!

У Андрея снова начиналась истерика, Катя заметила это первой, подбежала к нему, насильно усадила на стул, бросив Роману:

– Доволен, да? – и Жданову, – Андрей, ну, все, все. Мы это уже прошли. Ты уже все знаешь. Я все тебе уже рассказала. Ну, не надо. Ромка же не со зла. Он же просто приревновал, а не рассказал тебе ничего, потому что хотел, как лучше.

– Как лучше? Да? Как лучше? Да как он посмел подумать, что я, зная о его чувствах к тебе, буду с тобой… да когда у меня и мама парализована, и отец при смерти… да Кира… а я не убил… да…

– Ромка, иди за врачом, – бросила Катя, видя как побледнел Андрей и снова начал раскачиваться. – Андрюша, ну все, все, я здесь, я с тобой. – Катюша обняла его голову, стала как маленького гладить по спине. – Ромка, ну, что ты застыл, как вкопанный, беги за врачом, Андрея трясет всего.

А Роман и правда застыл, недоумевая, как же он мог оказаться таким идиотом. И все равно, даже понимая, что Катюша сейчас всего-навсего успокаивает Палыча, он просто физически не мог видеть как она его гладит и обнимает. Ему казалось, что именно сейчас он и теряет своего Катенка, что она уйдет к Жданычу, потому что к любви примешалась жалость, потому что Андрей сейчас очень уязвим и примет Катю, хотя бы из благодарности к ее состраданию. Почти по Шекспиру.

– Ромка, ему плохо. Ромка! – все-таки долетело до ушей Малиновского и он сорвался с места…

Врач пришел, даже не пришел, прилетел, да не один, а с сестричкой. И пусть это был не лечащий врач Андрея, а всего лишь дежурный врач, но он мгновенно сориентировался в обстановке, сделал назначение и заорал на Катю:

– Вам было сказано ничего конкретного не говорить? Вы кто, врач? Вы по какому праву взяли на себя функции врача? Если у Андрея Павловича будет ухудшение, так и знайте – это на вашей совести.

– Вы что на нее кричите? – взорвался Роман, но говорил спокойно. – Вы по какому праву на нее кричите? Если у Кати будет ухудшение из-за вас, я вам тут такое устрою, что вы вообще забудете, как кричат. Если Андрею ничего нельзя было знать, значит нужно было к нему сиделку приставить. Мы достаточно платим, чтобы не слышать ваших криков. И не нужно свою вину перекладывать на Катюшу. Понятно?

– Понятно, – устало вздохнул врач. – Извините. Надюша, побудь с Андреем Павловичем пока он успокоится, а потом проводи в его палату.

– Хорошо, Михал Борисович, – откликнулась медсестра.

Пока сестричка возилась с Андреем, у Кати с Романом появилось немного времени, чтобы поговорить, но Малина упорно пытался избежать разговора.

– Ромка, нам нужно поговорить.

– Конечно, Катя, но не сейчас же и не здесь.

– Нет, Ромочка, здесь и сейчас. Если мы все так и оставим, если не поговорим…

– Катя, мы обязательно поговорим, но всем нужно вначале успокоиться.

– Ты не прав, если бы ты мог себе представить, как ты не прав, тебе самому стало бы стыдно.

– Посмотри, кажется меня Надя зовет, – Роман быстро отошел от Катюши.

– Поможете отвести его в палату? – спросила сестричка.

– Без вопросов. Вы идите, Наденька, я сам его отведу. Не волнуйтесь, я справлюсь. – Малиновский приобнял Андрея за плечи. – Давай Палыч, пойдем.

– Ромка, даже если я буду спать, ты разбуди меня, нам нужно поговорить, – шепнула Катя Роману на ухо, когда он выводил друга из ее палаты.

– Кать, давай не сейчас. Давай подождем до завтра. Все успокоятся и можно будет нормально поговорить, без никому не нужных ссор и обвинений. Ладно?

– Как скажешь, – Катя поджала губы.

– Пошли, Андрюха.

– А можно мне только взглянуть на маму? Ромка, ты же должен понимать, что мне это нужно, – Андрей говорил словно пьяный, язык его заплетался.

– Конечно можно. Сейчас зайдем в палату к Маргарите Рудольфовне и на боковую. Лады?

– Лады.

Они вошли в палату к Марго. Слабый, приглушенный свет освещал помещение. Елена Александровна спала чутким сном, примостившись на небольшом диванчике. А на кровати, в положении полусидя дремала Маргошенька. Ромке хорошо была видна разница ее сегодняшней с той, которую он впервые увидел после инсульта. И уголок рта немного подтянулся и уголок глаза, и вообще, левая сторона ее лица больше не была похожа на оплывший со сковородки блин. Но Андрей видел ее такой, с искривленным лицом впервые и он беспомощно посмотрел на Романа. В его глазах было столько боли и недоумения, как у маленького ребенка, которому дали затрещину, которому очень больно, и он не понимает, за что его бьют, что Роман даже зубами заскрипел.

– Пойдем, Андрюша, не будем мешать им спать, – сказал Малиновский едва слышно, но этого хватило, чтобы Марго открыла глаза.

Вначале взгляд ее был затуманен и расфокусирован, но постепенно глаза Маргариты оживали, и, наконец, стало заметно, что она не просто смотрит в пространство, она смотрела на сына. Более того, она понимала, кто перед ней.

– Хиа… аааа… аааа. Ан…рюшааа… ыв… ыв, – она пыталась что-то сказать.

– Мама, – Палыч опустился на ее кровать. Тут и Елена Александровна проснулась. Вскочила, подошла к постели, склонилась над Ждановой и стала измерять ей давление и пульс.

– Ааа… аааа. Ан…рюшааа… ыв… ыв.

– Жив, Маргошенька, жив! А как же? Куда он денется. Жив наш Андрюша, – машинально подтвердила Елена. И тут до нее дошло. – Ромка, сидите здесь, я за врачом! Ай, Маргошенька, Ай, умница. Заговорила!

Андрей, почти безучастно, видно уколы уже звали его на боковую, держал руку матери в своей руке, а Ромка стоял немного в сторонке и костерил себя на чем свет стоит…

========== Откровения.. ==========

POV Роман Малиновский…

Я идиот. Вроде и взрослый, вроде и не дурак, а такой идиот, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Не мог я вчера поговорить с Катюшей, ну, не мог. Очень стыдно было за свой идиотизм.

У нас с Палычем какой уговор был? Он моих девочек не трогает, я – его. И это, когда речь шла всего лишь об «одноразовых зажигалках».

Одноразовыми зажигалками девчонок назвал Андрей, мол, пока газ есть, ты ее зажигаешь, кончился газ – покупаешь новую. Это сейчас я понимаю, какие мы были подлецы и циники. Да, девчонки продавались. За то, чтобы участвовать в показах, за то, чтобы засветиться в проспектах или журналах. Они продавались, мы их покупали. Эдакая суррогатная любовь… на пару ночей. Господи, какой ужас! Ведь никому мы сами по себе не нужны были, только как средство достижения цели. А нет, вру Кире Андрюха был нужен, но такое нужен, никому не нужно… Что-то я в сторону далеко убежал.

Так вот, никогда мы девочек не делили. Что на наш век баб не хватало, чтобы не пересекаться и не давать друг другу повода даже для секундного недовольства. Так неужели Андрюха мог бы покуситься на ту, которую я люблю? Да никогда! Ведь я тоже никогда бы и в сторону той, которую Ждан полюбил, бы и не взглянул бы, даже если бы сам ее полюбил. А в порядочности друга я усомнился.

И в Катюхе усомнился. Хотя… что значит усомнился? Она мне вообще-то в любви до гробовой доски не клялась. То, что она Андрея любит, я прекрасно знал. Как знал и то, что Катя – это Катя. Кристальнейший, честнейший человечек. Никогда она не стала бы Палычу в любви признаваться без того, чтобы вначале сказать мне «прости и прощай».

Да, я приревновал, и еще как. У меня все внутри ходуном заходило, когда услышал окончание их диалога и увидел, как Андрей обнимает ее, но это не давало мне никакого права бросать Катенку такие злые и мерзкие слова. Вот уж истину народ глаголет – не головой мужик думает, а головкой. Животное я, а не человек разумный. Ведь даже тогда, когда знал, что Катя всего лишь утешает Палыча, даже тогда все внутри закипало.

И как я мог вчера, после всего происшедшего, Катюше в глаза смотреть, как мог с ней поговорить? Мне и сегодня безумно стыдно и страшно! Но поговорить все-таки нужно. Даже если это будет наш последний разговор. Я ведь вчера от разговора уклонился еще по одной причине. По какой? Я панически боялся, да и сейчас боюсь, что она хотела мне сказать то самое «прости и прощай». И тогда… ничего тогда уже не поделаешь. Ее просто не станет в моей жизни, раз и навсегда не станет. И с этим мне нужно будет как-то жить дальше. А я вчера не готов был к этому. Сегодня готов, а вчера еще не был готов.

Сейчас я буду признаваться в самом мерзком и противном. Приготовьтесь. Вчера еще не мог бы признаться в таком даже себе, но этой ночью я очень многое понял. Готовы?

Знаете, о чем я подумал, когда понял, что Катенок спасен и будет жить? Я подумал, что никогда не стану ей помогать измениться внешне. Пусть никто, а прежде всего она сама никогда не узнает, как она красива. Тогда она будет моей и только моей. Господи! Стыдно-то как! Я оказался законченным эгоистом. Никогда бы вам не сознался в этом, если бы сам не осознал, как это мелко, мерзко и подло.

Я обязательно сделаю из Катюхи красавицу! Пусть все, и прежде всего она сама, увидят какая она. Пусть она поверит в себя, пусть избавится от своих комплексов. И только тогда я спрошу у нее, а нужен ли я ей красавице, которая может выбирать любого. Мне не надо от нее благодарности, я хочу, чтобы Катя меня полюбила. Даже если она мне сегодня скажет, что все закончилось, я все равно сделаю из нее красавицу. И обязательно помогу с операцией для ее отца.

С этими благородными и чистыми помыслами я и выбрался из кровати, принял душ, наспех позавтракал и отправился в больницу. День предстоял очень трудный. Нужно было объясниться с Катей и с Андреем, забрать Катенка из больницы, отвезти ее домой. Потом еще нужно было найти тете Рите сиделку и дать Елене Александровне передышку. А потом… потом еще нужно было проследить, чтобы операция «Поимка Киры» прошла без сучка и задоринки. Вот тогда, и только тогда, можно будет отдохнуть и расслабиться.

Но человек, как вы знаете, предполагает, а располагает лишь Бог. Все мои планы пошли кувырком еще в ту самую минуту, как я зашел в палату к Катюше…

– Ромка! Пришел! Ты все-таки пришел! – Катя повисла у меня на шее.

Это было так неожиданно, что я растерялся. Я ведь шел умолять о прощении, шел объясняться и получать люлей. И к этому я был готов. Но я не был готов к тому, что мне так будут рады, и все мои планы провалились в тартарары. Цветы были отброшены на кровать – они должны были помочь мне получить прощение, но сейчас они мешали. Они так нам мешали…

– Ты не можешь, ты не должен меня ревновать, ни к кому. Слышишь?

– Я дурак, Катенок, я такой идиот, что…

Она закрыла мне рот поцелуем, а когда мы смогли, наконец, оторваться друг от друга, я услышал то, что уже и не надеялся услышать. Никогда.

– Скажи, а ты меня любишь, Ромка? Все еще любишь?

– Нет, Катенок, – я знал, что она дернется, и прижал ее покрепче, и она, действительно, дернулась. – Это уже не любовь, Катенька, это что-то другое. Может ему еще названия не придумали. Я не знаю, что это, но жить без тебя я не могу.

– Рома, – Катя прижалась ко мне тесно-тесно, – я тоже тебя люблю. Я это сегодня ночью поняла, и не тогда, когда решила быть с тобой из благодарности, а когда проснулась под утро и думала, что я тебя уже потеряла. Вот тут я и растерялась. Я просто не понимала, как дальше жить, если тебя уже нет в моей жизни. Я не знаю, что бы со мной было, если бы ты не пришел, Ромочка. Ты ведь за мной пришел? Правда?

– Да.

– И ты меня заберешь из больницы? Правда?

– Да.

– И повезешь домой, так?

– Да.

– Я не хочу домой. Не сразу… Я хочу к тебе, вначале к тебе.

– Это то, что я думаю?

– Да. Я хочу, чтобы ты стал первым, – не знаю она это прошептала или мне показалось, потому что так хотелось услышать именно это.

– И единственным. Я не хочу тебя ни на день, ни на месяц. Я хочу тебя навсегда, – я это прошептал? Или только хотел прошептать. Не знаю.

Только все это было нечестно. Пока я ей не расскажу, пока мы не поговорим, все будет нечестно. Я понял, что надо делать, надо везти ее к себе и все ей рассказать, и про Алену тоже. Мы ведь все-таки целовались, а камера была включена, и закона подлости еще никто не отменял. Я не хочу, чтобы Катя потом пожалела. Я хочу, чтобы она сделала этот шаг с открытыми глазами.

– Катенок, во сколько тебя выписывают?

– Выписка после часа, как и во всех больницах. Но, это же платное отделение, так что думаю, когда захочешь забрать, тогда и заберешь. А что?

– Нет, солнышко, после часа, так после часа. У меня еще есть кое-какие дела. Приеду ровно в тринадцать ноль ноль, – к чертовой матери все мои планы. У меня и без них дел сегодня по горло. Забегая наперед скажу, что Кира Алене так и не позвонила в тот день, и слава Богу, я ведь и об этом забыл напрочь.

Я чмокнул Катюху в нос и убежал, пока она не начала меня пытать, что за дела у меня вдруг нарисовались. У меня и так было совсем мало времени, чтобы все подготовить. На секунду я забежал к Андрею, но медсестра сказала, что он спит, накачанный под завязку седативными препаратами и снотворным. Что спать будет сегодня весь день, и лучше бы его не беспокоить.

И я поехал в торговый центр, предварительно изнасиловав звонками свой мобильный…

========== Ромкины хлопоты ==========

POV Автор…

Чтобы подготовить все так, как он задумал у Ромки было мало, слишком мало времени. И все-таки он успел все сделать. Ну, или почти все. Домработница вычистила квартиру до блеска, расставила по вазам цветы, которые доставили из цветочного, заказ из ресторана всего, что они будут есть «до» тоже успели доставить вовремя. Никаких тяжелых блюд и обжираловки, только сыры, фрукты и мороженое. Катенок вовсе не была сластеной, но им сегодня понадобится мороженое. Еду, которая будет «после», если оно будет – это «после», должны были доставить к семи, горячей и свежей.

Ромка успел съездить в торговый центр, купить Катюхе пижаму, халат и пеньюар, тапочки и зубную щетку, в общем все-все, что необходимо молодой женщине на период до и после. Потом подумал немного, и прошелся по бутикам. Зная о ее щепетильности и нежелании принимать никаких подарков, он сильно рисковал, покупая Кате юбки и блузы, платья и туфли, брюки, джинсы и пиджаки, а еще несколько сумочек и ботиночки, и шикарное, мягкое, теплое двубортное кашемировое пальто. А вот белье покупать ей не стал, понимая, что это ее смутит.

Последним пунктом назначения, перед тем как поехать за Катей, был «АЛТЫН», ювелирный гипермаркет. Роман долго бродил разглядывая витрины, будь его воля, он все бы Катюхе подарил. Но во-первых, на все не хватит средств, во-вторых, вряд ли ей нужны такие подарки, а в-третьих… в-третьих, он очень боялся, что от слишком дорогого подарка Катенок, непременно, откажется, да еще и упрекнет, что такие он деньжищи на ветер выбрасывает, когда они могли бы помочь ее папе.

Она же не знает, что еще до того, как она в больницу попала, он поднял на ноги всех своих знакомых, чтобы выбить ее отцу квоту на операцию. А вот вчера ему позвонили, что вопрос сдвинулся с мертвой точки. Но решил ничего пока Катенку не говорить, не хочет он, чтобы она с ним из благодарности была. А когда и если все удастся, тогда и получится сюрприз.

Ромка выбрал красивое колечко белого золота с изумрудом и сколками бриллиантов, нежное и должное очень ей пойти. «Вот и подарок. Или на помолвку, или на прощание. Но лучше бы на помолвку», – подумал он и поехал за Катей.***

Остановив машину у высотного дома, Ромка не спешил выходить из нее, он повернулся к Катюше всем корпусом, взял ее за руки и долго смотрел ей в глаза, словно гипнотизировал.

– Катя, прежде чем мы поднимемся наверх, я должен тебе кое-что рассказать. А потом ты решишь, ты поднимаешься со мной или я отвезу тебя домой.

– Ром, не пугай меня, ладно? Я и так боюсь.

– Если бы ты могла себе представить, как я боюсь.

– Ты? Чего? У тебя же я далеко не первая.

– Твоего вердикта боюсь, сделать что-то не так боюсь. Кать, я тебя боюсь.

– Меня? – она засмеялась.

– Ага. – Ромка на секунду зажмурился, а потом начал говорить.

Он говорил о вчерашней ночи, о своей ревности, о том, что был несправедлив и жесток, о том, что ему безумно стыдно и просил, умолял Катю простить его, уверял что он очень постарается, чтобы этого больше никогда не произошло.

– Ромка, милый мой, да ты чего? Я еще ночью все простила. Ты просто мне верь и все. Я не умею предавать, понимаешь?

– Я это знаю, а вот все равно перемкнуло. Прощаешь?

– Простила. Ну, пошли?

– Нет. Пока нет. Это еще не все, – и, как в холодную воду нырнул, рассказал Кате все об Алене.

То, что произошло дальше, не поддавалось никакой логике. Вообще никакой! Во всем его рассказе ее заинтересовало только одно – Кира!

– Ромка, так нужно же в милицию заявить. Это же шанс поймать эту мерзавку.

– Катенька, ты о чем говоришь? Ты меня слышала?

– Да! Так ты заявил в милицию?

– Конечно заявил, там все в порядке, телефон у Алены на прослушке и вообще все на изготовке. Но я тебе рассказывал совсем о другом, ты поняла о чем?

– Ромка, я все поняла, – голос у Кати вдруг стал усталым. – Ну, посыпь свою голову пеплом, если не можешь без самобичевания, – и, увидев его недоуменный взгляд, решила объяснить ему. – Понимаешь, все, что происходило в твоей личной жизни до той секунды, пока я поняла, что люблю тебя, это твое прошлое. Я не имею к нему отношения. Ты думаешь, что мне неизвестно, что у тебя было очень много женщин? Известно. Ты проверил сможешь ли любить меня, а спать с другой. И не смог. Меня это что должно огорчать? Ну, неприятно, но не смертельно же. Короче, ты ведешь меня к себе, или еще не весь душевный стриптиз мне продемонстрировал.