Текст книги "Городские истории (СИ)"

Автор книги: Fricked

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

====== 1. Если бы сегодняшний день был для тебя последним... ======

Against the grain should be a way of life,

What’s worth the prize is always worth the fight.

Every second counts ‘cause there’s no second try,

So live like you’ll never live it twice.

Don’t take the free ride in your own life…

Nickelback – If today was your last day

Генерал Филиппов был военным старой закалки: честно выслуженное звание, несколько боевых наград. Он очень гордился единственным сыном, когда тот пошёл по его стопам, и уехал служить по контракту, оставив дома беременную жену.

И враз поседел, когда получил извещение о его гибели во время боевой операции в Чечне.

Единственная надежда и смысл жизни – внук, мать которого быстро заново вышла замуж и уехала за границу, с удовольствием оставив ребенка родственникам погибшего мужа.

Валера рос добрым, мягким ребенком, и, к счастью деда с бабкой, после окончания школы не выразил желания продолжить семейную традицию на военном поприще. Генерал армии и замминистра обороны мог позволить себе обеспечить любой каприз любимого внука. И с радостью поддержал его желание обучаться дизайну интерьеров в Лондонском Университете искусств – мальчик заслужил право заниматься тем, что ему нравится: за все двадцать лет он ни разу не доставил дедушке с бабушкой серьезных волнений, не пил, не курил, даже в клубы не ходил, кроме тех случаев, когда его приглашали друзья на дни рождения… Ну просто идеальный внук!

Единственный раз, когда деду с бабкой пришлось действительно переволноваться из-за него, это когда он вернулся с производственной практики на третьем курсе.

С таким престижным образованием и с такими высокими достижениями в учёбе он мог выбрать любой город в мире: Нью-Йорк, Париж, Лондон тот же… Но он выбрал Санкт-Петербург. Говорил, что у этого города своя неповторимая атмосфера, душа…

Для прохождения практики он выбрал крупную сеть спортивных центров “Х-Fitness”, где и познакомился с её генеральным директором Денисом Шурским.

Когда он через месяц вернулся домой, то буквально светился от счастья. Дед с бабкой обрадовались, думали, невесту себе нашел.

И отпаивались валокордином – бабка, коньяком – дед, после того, как единственный внук сообщил им, что влюбился в мужчину.

– Федя, вот скажи, ты как относишься к голубым?

Старый боевой товарищ, начальник питерского управления ФСБ, удивлённо посмотрел на друга.

– Нормально отношусь. А ты к чему это?

Он никогда не думал, что станет об этом с кем-то говорить. Сначала он вообще воспринимал это как грязь, как что-то постыдное. Только глядя на светящиеся искренним счастьем глаза внука, он смог со временем пересилить себя. “Как может быть грязной нежность?” – Фраза из какого-то тематического рассказа, который Валера прочитал в интернете, постоянно крутилась в голове, и внятных аргументов, чтобы её опровергнуть, у генерала не находилось. “Ненормально” – разбивалось о простое “А что такое норма? Кто будет определять, что нормально, а что нет? А тех, кто не подходит под какую-то норму – расстреливать? Инвалидов – со скал скидывать? Рыжих – на кострах сжигать?”

Да и примеры из истории Древней Греции, Японии, заставили о многом задуматься.

С горем пополам, ему удалось смириться с этим. Говорили, что в психбольнице это лечится, но глядя на внука, генерал окончательно убедился, что лечить тут нечего. Как можно “лечить” радость, искреннее счастье, и, главное – доверие. Доверие единственного внука он предавать не собирался.

Очередным ударом для Геннадия стал страшный диагноз: рак мозга в двадцать два года. Без шансов. После гибели сына они с женой перенесли всю любовь, всю надежду на внука, и не были готовы потерять последнего родного человека. Как он успокаивал жену, генерал не хотел даже вспоминать.

–… И теперь он собирается к нему ехать, тратить последние дни своей жизни на этого пидораса! – Геннадий до сих пор не мог отойти от того, что внук попросился поехать на свою последнюю неделю в Санкт-Петербург, к этому… у которого, как он искренне полагал, уже десятки таких «пассий» сменилось.

Фёдор выслушал его спокойно, не показывая неприятия или брезгливости.

– Знаешь, ты зря его так быстро хоронишь. У нас в Питере есть такие медицинские центры, что вам тут в Москве и не снились… Там действительно чудеса творят, я тебе точно говорю!

Генерал только скривился в ответ.

– Федь, врач сказал, у него максимум неделя! И вряд ли он от своего Шурского оторвётся для того, чтобы сходить в больницу… – он осёкся, когда друг вытаращил на него глаза и подавился затяжкой.

– Федь?...

– Гена… – он с трудом отдышался, – ты сказал “Шурский”? Денис Шурский?

Генерал досадливо дёрнулся.

– И ты туда же. Да что такого в этом вашем Шурском? Что, такой блатной? – он вложил все презрение, всю свою ненависть в эти слова, и был ошарашен, когда его друг только облегчённо рассмеялся в ответ.

– Гена… Гена, пойдём, присядем, – он отвел друга на ближайшую лавочку, и уселся рядом, с блаженной улыбкой на лице, – Ты сам не представляешь, как твоему внуку повезло… Можешь быть уверен – твой Валера обязательно выздоровеет!

Геннадий не мог припомнить за всю жизнь, когда ещё его друг говорил с таким радостным воодушевлением и непоколебимой уверенностью… Разве что о той женщине...

– Федя, я постараюсь тебе поверить, честно. Я тебя только об одном спрошу, ответь мне, если сможешь, – он слегка прищурился, пристально глядя на друга, – Шурский как-то связан с твоей Елизаветой?

Фёдор глубоко вздохнул, прикрыв глаза.

– Гена, я не могу тебе рассказать всего… пока, по крайней мере. И не знаю, смогу ли когда-нибудь… Это не от меня зависит. Ты очень правильно понял, что они связаны, да. Но большего я тебе сказать не могу, извини.

*

Фёдору Артамонову генерал Филиппов привык верить полностью и безоговорочно. И никогда ещё тот не давал ему повода об этом пожалеть. Но, всё же, на этот раз также безоговорочно поверить не получалось.

Вполне возможно, что виновато в этом изначально предвзятое отношение Геннадия к молодой пассии Фёдора Елизавете Мицкевич. Он ничего не имел против права своего друга выбирать себе женщин самостоятельно, но стойкую неприязнь Геннадия эта рыжая ведьма заработала даже не с первого взгляда, а с первого упоминания.

“Елизавета” – всегда только “Елизавета” и “Елизавета Петровна” – вот же царица выискалась! Да соплячка молодая, прости Господи, чем ты заработала, чтобы тебя боевой генерал, на двадцать лет тебя старше, по имени-отчеству величал?!

Ну а с первого взгляда эта неприязнь перешла почти в отвращение: худенькая, маленькая рыжая девчонка, глазищи большие, хитрые! Улыбнётся – не всякий волк ещё так оскалится! Да откуда ты взялась такая вертихвостка деловая, что перед тобой генерал госбезопасности стоит – глаз поднять не смеет?!

Как-то зашел у них разговор с Фёдором, что, дескать, если у них всё так серьёзно, то когда свадьба… Тот только улыбнулся как-то грустно, да так ловко тему перевёл, что Геннадий только на следующий день об этом вспомнил – профессионал всё-таки, как-никак…

Так что весь день Геннадий пребывал в смешанных чувствах – с одной стороны, Фёдору верить хотелось. Даже слишком. Уж очень тот уверенно говорил о непременном выздоровлении Валеры. Но с другой стороны, эта непоколебимая уверенность выглядела какой-то иррациональной, необоснованной… Уж если врачи так ясно сказали…

– Гена, ну как там Валера? – Валя. Милая, ну как же ты чувствуешь-то, когда подойти, чтобы соврать язык не поворачивался…

– Говорит, хорошо. – Да уж, только идиот бы в такое поверил. – Я Фёдора встретил в генштабе. Артамонова, помнишь? Он заехал на минуту, по своим делам, да со мной столкнулся. Он говорит, что этого… Шурского, – ненавистную фамилию он практически выплюнул, – знает хорошо. Что у них там, в Петербурге, есть какой-то способ Валеру вылечить…

Меньше всего он хотел давать жене ложную надежду, но и видеть, как она медленно угасает, был не в силах. Пусть лучше так. Хотя и понимал, что если такие надежды не оправдаются, потом будет хуже.

– Что?! – Впервые со дня, когда они получили известие о гибели сына, Валентина налетела на него диким вихрем, и, схватив за китель, посмотрела на него огромными, полными еле сдерживаемых слёз глазами. Только теперь в этих глазах было безумная, яростная надежда. Один этот взгляд сбрасывал ей лет десять. Фёдор, только не подведи… Что с ней станет, если его чудо-средство не сработает, даже подумать страшно…

С Фёдором поговорить очень хотелось. Откровенно поговорить. И всё же, сделать этого не получилось. Только Геннадий собрался с мыслями, как за ними приехала машина. Все трое – Геннадий, Фёдор и Валера уже были готовы, так что собираться долго не пришлось. Валера только недавно заснул, пришлось будить.

С тяжёлым сердцем Геннадий уезжал, не попрощавшись с женой, но будить её, чтобы снова заставлять переживать, он не стал. Оставил записку. Пусть потом придётся сполна выслушать от неё за это, но сейчас главное было – успеть добраться до чудодейственного лекарства и вылечить внука. Все разговоры, упрёки и недовольства будут потом.

*

Перелёт был быстрым. Выкупленные в экстренном порядке места в бизнес-классе избавили от лишней нервотрёпки и многолюдных очередей.

Фёдор несколько раз отходил звонить – Геннадий готов был поклясться, что той своей рыжей бестии, – и провел большую часть пути молча, с напряжённым выражением лица.

Спрашивать, что случилось, Геннадий не стал – если бы мог, друг бы сказал и так. Опять эти тайны непонятные…

Шурский, на удивление, и правда встретил их, но не в аэропорту. Две машины подъехали прямо к самолёту, в сопровождении специальных автомобилей авиакомпании. Такая встреча была довольно неожиданной для генерала, и даже для Валеры, который шокировано наблюдал, как из большого чёрного джипа «Ауди» выходит его старый “друг”. Фёдор же довольно спокойно отнесся к тому, что его “Елизавета” заявилась сюда же на тёмно-вишнёвой «Бентли». Только слегка склонил голову, когда она подошла поближе.

– Приветствую вас, Елизавета Петровна. – Получив едва заметный кивок и прищуренный взгляд зелёных глаз, Фёдор обратился ко второму встречающему, – Денис Петрович.

Денису Петровичу явно было не до разговоров. Он как впился глазами в Валеру, так и смотрел, не отрываясь. Как только все трое спустились с трапа, он быстро подошел к Валере и крепко обнял его. Тот не остался в долгу, слегка оправившись от первичного шока. Они оба были так поглощены друг другом, что, казалось, не замечали ничего вокруг.

– Геннадий, какая приятная встреча! – такая очаровательная доброжелательная улыбочка, такая неестественно-приторная. Генерал с трудом сдержал порыв отвернуться и сплюнуть на землю – так его раздражала эта лицемерная выскочка.

– Очень приятная. – И хватит с неё. Ещё не хватало упражняться в словесности. А называть эту сопливую девчонку “Елизаветой” у генерала бы язык не повернулся. Особенно после такого обращения. Чтобы не слушать больше бессмысленных речей, быстро обратился к другу. – Фёдор, я тебе позвоню. Пора уже ехать, чтобы полосу не занимать. – Он кивнул слегка побледневшему товарищу и отошёл к обнимающейся парочке.

Игнорируя пристальный взгляд рыжей девчонки, Геннадий, слегка прокашлявшись, похлопал по спине внука.

– Ну хватит уже, потом наобнимаетесь, успеете. Пора ехать – не видите, людям мешаем, самолёт надо обслуживать. – Он кивнул на скромно стоящие рядом специальные машины аэропорта. Беспокоить вип-персон, однако, никто не решился.

Как будто очнувшись от какого-то наваждения Шурский резко вздохнул, отпустил Валеру, и огляделся вокруг.

– Да, вы правы. Приятно познакомиться, Геннадий Михайлович, – он пожал протянутую руку, глядя в глаза человеку, которого заочно тихо ненавидел уже три года. Прямой, уверенный взгляд зеленовато-карих глаз. Но не заносчивый, а знающий себе цену. И не хитрый, в отличие от той же “Елизаветы”. – Вы позволите пригласить вас погостить у меня дома? Я вас уверяю, там вам будет удобнее, чем в отеле. Да и свежий воздух пойдёт вам на пользу. Обоим… – он перевел взгляд на Валеру. Казалось, что эти двое понимают друг друга без слов.

– Если вы приглашаете, то с удовольствием… – Шурский благодарно кивнул, и, приобняв Валеру, направился к машине. Генерала не пришлось приглашать дважды. Забравшись на заднее сидение, он с интересом рассматривал салон. Раньше ему не доводилось ездить на таких машинах: казённые волги, пару раз – мерседесы, но вот таких – внедорожников премиум-класса – не было. То, что Шурский приехал один, добавило ему уважения в глазах Геннадия. Бросив взгляд через тонированное стекло, он со злорадным удовлетворением отметил, что “Елизавета” уселась тоже назад. Королевна, ишь ты! Куда уж она без личного шофёра! Генерал с трудом справился с волной омерзения – бывают же такие фальшивые люди! Перед тем, как сесть в салон, Шурский слегка кивнул ей. Интересно, какие у них общие дела могут быть?

Когда они выехали на шоссе, генерал не удержался:

– А с Елизаветой Петровной вы давно знакомы?

Шурский бросил на него удивленный взгляд в зеркало заднего вида.

– Давно. У нас… давние деловые связи. – Он слегка поморщился, хотел еще что-то сказать, но его прервал телефонный звонок. – Извините. Да, слушаю.

Генерал усмехнулся: “давние деловые связи” – да какие могут быть давние дела у этой соплячки малолетней? Ей давно восемнадцать-то стукнуло?

– … Я сегодня буду занят. Возможно, весь день. Если что-то срочное, можешь приехать ко мне в Репино… Нет, не знаю… А… ЧТО?! – Валера обеспокоенно повернулся к нему, Геннадий только вопросительно посмотрел через зеркало заднего вида. – Какого…? Ты Константину сообщил?... Сообщи сам. Я сейчас не совсем могу говорить… Наши родственники в курсе?... Другие родственники, я не один, включай мозги! Никитин, Елизавета?... Ясно. Когда ты подъедешь?... Хорошо, подождешь меня. Я буду через час, из Пулково еду. Всё, до встречи.

Генерал только фыркнул, услышав это его “родственники”. Как знакомо…

– Значит, вы с Елизаветой Петровной родственники? – генерал мог собой гордиться, ему удалось спрятать почти весь ядовитый сарказм за почти искренней заинтересованностью. Сомневаться, что “Елизавета” может быть какой-то другой, даже не приходилось. Шурский не стал разочаровывать Геннадия неправдоподобными отговорками.

– Мы довольно дальние родственники… – его снова прервал телефонный звонок. – Да, Костя. В курсе, мне уже Юра сказал… Я не один. С Валерой, я тебе говорил, и его дедом, они там с Артамоновым где-то познакомились…

– Мы служили вместе, и учились в Высшей Школе КГБ. – Это небрежное “где-то познакомились” настолько сильно резануло слух, что Геннадий не смог сдержаться и не уточнить.

В ответ последовал заинтересованный и какой-то задумчивый взгляд в зеркало заднего вида, и кивок, дескать, принято к сведению.

– …Понятно. Буду ждать звонка… А что говорить нашим родственникам? Если от Никитина будут звонить, от Мицкевич?... Хорошо, понял. До связи.

Он тяжело вздохнул, откладывая телефон в сторону, и постепенно увеличивая скорость.

– Что случилось? – Валера не стал сдерживать любопытство. Беспокоился за него.

Шурский накрыл его руку своей и слегка сжал.

– Неожиданные назначения на руководящие должности. Я потом тебе потом все расскажу. – Он тепло улыбнулся ему, и обратился к генералу, – Геннадий Михайлович, если не секрет, почему вы предпочли военную карьеру службе в органах КГБ?

Генерал удивленно посмотрел на него через зеркало, и ответил.

– Тогда мне как-то ближе была эта сфера. Как начал служить в Афганистане, так и остался при Минобороны. И после Высшей Школы КГБ предложили там работать. А с чего такой интерес, если не секрет?

Шурский слегка усмехнулся.

– Пока просто интерес. А если предположить, что вам бы сейчас предложили возглавить питерское Управление ФСБ, как бы вы к этому отнеслись?

Сначала Геннадий подумал, что ослышался – настолько неожиданно это прозвучало. Конечно, он был в курсе, что Артамонов ездил в Москву подавать рапорт на пенсию, но такие должности никогда случайным людям не передавались. Вариант уже должен быть согласован.

– Интересный вопрос. Даже не знаю, как на него ответить. И есть ли смысл отвечать…

Очередной телефонный звонок Шурскому оборвал его на полуслове. Перед тем, как принять вызов, тот коротко посмотрел на него через зеркало заднего вида.

– Мы ещё поговорим об этом, если вы не против. Да, слушаю… То есть, нам можно выставить своего человека?.. Они утвердят?... Понял. То есть, конкретно нашего?.. У меня есть одна идея… Мне нужно будет... принять к нам еще одного человека… Уверен… Да… Всё, ясно… Спасибо, Костя.

Он облегчённо выдохнул, убирая телефон на место.

Город за окном постепенно сменился лесной местностью. Через несколько минут они подъехали к пропускному пункту со шлагбаумом. Достаточно было слегка сбросить скорость, и он поднялся – машину узнали по номеру. Они заехали на территорию элитного коттеджного поселка, и остановились перед огромным трёхэтажным домом, огороженным высоким сплошным забором с автоматическими воротами, которые открылись перед их машиной, и они заехали во двор.

Пока они выходили из машины, к ним подбежал молодой парень, лет тридцати на вид.

– Денис! Есть новости? – он обеспокоенно смотрел на Шурского.

– Всё нормально. Он был назначен временно, исполнять обязанности. Никитин решил вопрос со своими родственниками в Москве, они готовы утвердить нашу кандидатуру. Я сейчас поговорю с Геннадием Михайловичем, и если он согласится, сообщу через Федоренко. Приказ будет на следующий же день.

Парень облегченно выдохнул, и с интересом посмотрел на гостей.

– Я вас не представил, познакомьтесь: Юрий Дорошенко – Геннадий Филиппов.

– Приятно познакомиться, – Юрий доброжелательно улыбнулся, и Геннадий усмехнулся, узнавая знакомый профессиональный взгляд.

– Денис Петрович, приехал Александр Федоренко. – Подошедший охранник прервал такое интересное знакомство.

– Пропустите. – распорядился Шурский, и в открывшиеся ворота заехал небольшой серебристый «Фольксваген» с затемненными стеклами. Вышедший из машины парень не отличался ни такой уверенной представительностью, как Шурский, ни военной выправкой Юрия.

Одетый в простой темно-коричневый свитер и черные джинсы, он здорово выделялся на фоне дорогих эксклюзивных костюмов бизнесмена и безопасника.

– Вы определились с человеком? – слегка кивнув Юрию, гость обратился прямо к Шурскому.

Негромкий, но ровный и уверенный голос, прямой взгляд темно-серых глаз, в глубине которых плескалось какое-то непонятное отстранённое выражение.

Шурский, похоже, тоже это уловил. Он пристально посмотрел на гостя.

– Сможешь подождать минут пять? – тот кивнул, прикрыв глаза. – Хорошо. Юра, проводи человека в гостиную. Геннадий Михайлович, можно вас на пару слов?

====== 2. Когда мир встаёт с ног на голову ======

Комментарий к 2. Когда мир встаёт с ног на голову Много букв в описании вампирско-оборотнических реалий. В общих чертах схож с миром Аниты Блейк, но с некоторыми нюансами. Дальше будет проще читаться. Люди будут взаимодействовать, а не пространные монологи рассказывать;)

So when all that you ever believe

Comes apart at the seams,

And when all of the bridges you build

Are washed away in a stream,

Whatever comes,

It’s not the end,

We gotta fight,

And take a stand

Blue – Hurt lovers

То, что произошло дальше, перевернуло всю дальнейшую жизнь Геннадия буквально с ног на голову.

У него были некоторые предположения насчет дальнейших событий, но, как выяснилось, все они были глубоко ошибочны.

Когда они оказались с Шурским наедине в какой-то комнате, Геннадий ожидал, что ему будут увлекательно расписывать все грядущие выгоды от взаимного “сотрудничества”, на худой конец, тонко намекнут на здоровье внука, но того, что произошло, он никак не мог предположить.

Закрыв за собой дверь, Шурский устало провел рукой по волосам, и сказал:

– Геннадий Михайлович, так получилось, что вы наиболее подходите для должности начальника питерского Управления ФСБ: и по возрасту, и по подготовке, и по квалификации. И если вас интересует, почему именно мы… в данном случае именно я решаю этот вопрос, то я ваше любопытство полностью удовлетворю, как только вы ответите, есть ли у вас какие-либо серьезные причины отказаться от этого предложения.

Геннадий пристально посмотрел на него.

– То есть у меня есть возможность отказаться?

Шурский невесело усмехнулся и ответил:

– Сейчас – да. После того, как я… скажем так, в полной мере удовлетворю ваше любопытство, вам придется взять на себя определенные обязательства… Даже если вы будете категорически против этой конкретной должности, насильно руководителем работать не заставишь, вы же понимаете. Но я честно, не вижу объективных причин для вас отказываться.

– Хм… – генерал, нахмурившись, прошелся по комнате, сцепив руки за спиной по старой привычке, – Но хотя бы на несколько общих вопросов вы можете ответить просто так? Я же не могу согласиться совсем вслепую. Если вас, конечно, интересует моё согласие. А оно почему-то вас интересует. Я прекрасно понимаю, что в вашей власти и надавить, и шантажировать здоровьем Валеры, и много чего еще. И если вместо этого вам нужно моё добровольное согласие и добровольное сотрудничество, я предпочёл бы иметь хотя бы общее представление о том, во что мне предлагается ввязаться.

Шурский недовольно поморщился.

– Вы правы, мне нужно именно ваше добровольное согласие. Насчет Валеры… вы можете думать как угодно, но если вас интересует, слышать такие предположения мне бы не хотелось. – Он ответил резко, но затем чуть сбавил тон. – Спрашивайте. Я постараюсь представить вам в общих чертах, во что вам предлагается… хм… ввязаться, но если согласитесь, естественно, узнаете все, что захотите.

Геннадий решил не развивать пока тему про внука. Хоть и не верил он в прочность и серьёзность подобных отношений, до сих пор Шурский не давал повода в себе усомниться. Но одно хотелось выяснить наверняка.

– Хорошо. Но прежде всего, меня интересует, каким образом вы собираетесь вылечить Валеру. Потому что Фёдор меня так и не убедил в том, что рак мозга в такой тяжелой форме вообще можно вылечить…

Шурский глубоко вздохнул.

– Могу вам сказать, что я уже сделал все, что нужно. С завтрашнего дня он будет абсолютно здоров. Как именно – вы узнаете, если согласитесь на моё предложение.

– Хмм… хорошо. Хоть я и не могу в это поверить, но ладно, завтра все будет ясно… – он перевел дыхание и продолжил, – Теперь о другом. Скажите, с Фёдором Артамоновым эту должность тоже вы согласовывали?

– У Фёдора Артамонова есть своя… начальница, и на тот период времени именно она занималась этим вопросом.

Генерал недоверчиво посмотрел на него, и от всплеска негодования даже не заметил, как перешёл на «ты» – парень был значительно моложе него, в конце концов.

– Ты хочешь сказать, что эта соплячка малолетняя считается “начальницей” для боевого генерала? – тут уже и всей выдержки Геннадия не хватило: “Начальница”, Господи прости!

Шурский только мягко улыбнулся:

– Она не такая уж “малолетняя”, как вы думаете… Но да, он ей подчиняется как вышестоящему руководству.

Генералу потребовалось некоторое время, чтобы более-менее успокоиться и осмыслить полученную информацию.

– Так, насколько я понял, эта “Елизавета” представляет одну группировку, а вы – другую. И пока Фёдор был начальником, её сторона была в выигрыше, но теперь ситуация изменилась в вашу пользу, и вы получили возможность поставить “своего” человека на такую должность. И, в случае согласия, я буду действовать согласно вашим интересам, это так предполагается?

– Скажем так, общую картину вы уловили верно, – он слегка усмехнулся, – только я бы не называл это “группировками”… Это своеобразные объединения людей, у которых есть одна общая черта. Если вы согласитесь на моё предложение, то у вас эта черта тоже появится. И насчет “интересов” – у нас они будут общие. И вы будете свободны в своих действиях, уверяю вас, будет вполне достаточно… как бы так сказать… В общем, можно провести такую аналогию: если темнокожий человек возглавит правительство, он не станет проводить политику, направленную против таких же, как он. Основной вашей задачей, скажем так, станет не допускать того, чтобы органы госбезопасности затрагивали членов наших… объединений. Вы поймёте, зачем это нужно. Никаких специальных “заказов”, ничего криминального или антигосударственного, это я могу гарантировать. Как я уже сказал, насильно на такой должности не удержишь.

Генерал устало вздохнул и потер виски. Частично его подозрения подтвердились. Слишком много неясно, но он понимал, что более точную информацию не сообщают посторонним – только “своим”.

– Ладно, меня уже раздражают эти недосказанности…Можно сказать, что я вам поверил… Если все так, как ты сказал, то я согласен. Но ты обещал, что никаких тайн после этого не будет. У меня еще очень много вопросов, и я надеюсь получить на них ответы…

Шурский облегченно выдохнул, и ответил с улыбкой:

– Очень хорошо. На половину своих вопросов вы сами сможете ответить через минуту. А на остальные я с удовольствием отвечу. Настолько подробно, насколько захотите. Никаких тайн, сами поймёте, почему была необходима такая секретность. А сейчас мне нужно вам кое-что показать, – он встал с кресла, и стал расстегивать рубашку.

Генерал удивленно смотрел, как он раздевается, но не стал задавать лишних вопросов. На психопата Шурский не походил, и если ему сейчас вдруг приспичило переодеться, значит это ему зачем-то нужно. Геннадий только вопросительно посмотрел ему в глаза, когда тот выпрямился перед ним, в чем мать родила.

– Только, пожалуйста, не пугайтесь, – сказал он с улыбкой.

Геннадий уже собирался ответить, что он много чего в своей жизни мог испугаться, но только не голых мужиков, как его собеседник наклонился к полу, неуловимо-грациозным движением потянулся, и через секунду на месте человека оказался большой снежный барс – вроде, только у них такая красивая черно-белая расцветка.

Генерал медленно сделал глубокий вдох и выдох, успокаивая участившееся сердцебиение. Даже моргнул несколько раз. Большой зверь присел на полу напротив него, обернув передние лапы пушистым хвостом, и внимательно посмотрел ему в глаза. Слишком осмысленно для обычного животного.

Видимо, удостоверившись, что первый шок прошел, леопард медленно встал, подошел к генералу, и поставил передние лапы ему на колени.

– Господи... – Он медленно протянул руку и погладил густую шерсть на загривке.

Когда он убрал руку, её мягко, но уверенно прижали мощной лапой к колену. Внимательно глядя генералу в глаза, леопард медленно сжал зубы на его запястье.

– Тебе нужно меня укусить? – Геннадий заставил себя сидеть неподвижно, с трудом подавив порыв встать и убежать. От такого зверя, ещё и на его территории, не особо побегаешь… В ответ леопард чуть прикрыл глаза. – Что ж, надеюсь, хоть руку не откусишь…

Зверь презрительно фыркнул, и резко сжал зубы, сразу же зализывая рану шершавым языком.

Генерал судорожно вдохнул, пережидая вспышку острой боли, и с удивлением посмотрел на рану, которая затягивалась на глазах.

Леопард, тем временем, быстро отошел и так же плавно перетек в человеческую форму.

– Значит, вот какое у вас “объединение”… – задумчиво проговорил Геннадий, рассматривая бледнеющий шрам на правом запястье.

– Вот какое. – В тон ему ответил Денис, заканчивая одеваться. – У вас есть ещё очень срочные вопросы, или мы можем дать ответ гостю? У Александра не очень много времени, он уже достаточно долго нас прождал. – Добавил он, поглядывая на часы.

Генерал пожал плечами, и поднялся с кресла.

– Вопросов много. Но они могут подождать. Этот Александр тоже из ваших, я правильно понимаю?

– Правильно, – ответил Шурский, открывая дверь. – Только не из нашего клана. Он волк. Я ещё расскажу об этом подробнее.

Александр ожидал их в компании Юрия.

– Геннадий Михайлович согласился на наше предложение, – ответил Шурский на вопросительный взгляд визитёра.

Тот кивнул, и достал телефон.

Пока он передавал своему собеседнику данные паспорта и военного билета генерала, тот, не спеша, разглядывал гостя.

Короткие тёмно-каштановые волосы были уложены в аккуратную прическу. Правильные черты лица, тёмные брови вразлёт, тёмно-серые глаза – все это создавало впечатление какого-то тёплого, мягкого домашнего уюта. Только выражение этих глаз не укладывалось в общую картину: отстранённо-застывший взгляд, в котором изредка плескалась какая-то болезненная обречённость. Впрочем, сразу же скрываемая.

Закончив разговор, Александр обратился к генералу:

– Приказ о назначении будет завтра с утра. Увольнение из Министерства обороны – вчерашним числом. Благодарю вас за сотрудничество от лица нашего клана, Геннадий Михайлович.

Генерал проглотил крутившиеся на языке вопросы и вежливо кивнул в ответ на это почти официальное уведомление.

*

– Так я правильно понимаю, что Фёдор тоже из оборотней? – Как только все гости покинули особняк, Геннадий накинулся на Шурского с вопросами. Возможность поговорить со старым другом безо всяких недомолвок выглядела безумно привлекательной.

“Зять”, однако, не разделил его энтузиазма. Он ответил, недовольно скривившись:

– Мы обычно не употребляем термина “оборотни”. Так сложилось… сначала из соображений конспирации, затем просто переросло в негласную традицию. «Родственники» – так мы друг друга называем. И да, Фёдор тоже наш родственник. Он принадлежит клану Елизаветы Мицкевич, как вы уже, должно быть, поняли.

Генерал криво усмехнулся на это “родственники”. О да, теперь он стал “родственником” этой рыжей выскочки, вот бы никогда не подумал!

– А насчет кланов… У вас тут как?... – Геннадий не смог сразу сформулировать вопрос, чтобы прояснить этот очень важный момент, но Шурский и так его понял.

И рассказал столько нового об окружающем мире, что генерал, на шестом десятке лет, почувствовал себя малолетним идиотом, которому учитель первый раз в жизни показал глобус.

– Так, я не понял, вот леопарды, лисы, волки… Ладно, не враждуете. Но места в верхушках силовых структур вы как между собой делите?

– Просто совещаемся друг с другом, – пожал плечами Шурский. – Это не принципиальный вопрос, кто из нас будет занимать такую должность. Важно, что любой из нас не допустит повышенного интереса этих структур в нашу сторону. Этого вполне достаточно.

– А как быть с преступностью? – нахмурился Геннадий. – Понятно, что оборотней нельзя в тюрьму к людям… свои какие-то тюрьмы есть?

– Никто из нас не нарушит человеческие законы, – покачал головой Шурский. – Это правила всех кланов. За нарушение правил наказания внутри кланов. Поверьте, если такие нарушения случаются, второй раз они не повторяются.