Текст книги "Мистер Фермер. Морковка за интим! (СИ)"

Автор книги: Focsker

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 24 страниц)

Глава 10

Кров, минимум продовольствия и уход целителей. Я дал бедной семье больше, чем мог себе позволить. Дал надежду и своё покровительство, Кобо хорошо мне это объяснил, а после, загоняя в тупик, спросил: «как быть с остальными, такими же, нищими, голодными, нуждающимися в помощи и уходе?»

Ответа на этот вопрос я не сумел найти. Объяснив происходящее как свою личную прихоть, попросил его помочь разобраться с охотничьим бытом племени Кролли. Кобо мой ответ не понравился. Ему вообще многое не нравилось. В особенности люди (кролли), не имеющие запасного плана, и неспособные сами позаботиться о себе. Лишь мой краткий экскурс в некоторые аспекты дарованных мне способностей помог нам со здоровяком вновь найти общий язык. Кобо хотел помочь и защитить племя, и я точно так же. Это нас и сблизило.

Силки из веревок, праща, ловушки-клетки из прутиков, волчьи ямы с тухлым мясом для зверья по крупнее, тяжелее и опаснее. Это всё, на что в своей охоте уповали кролли. Арсенал любителей опустошать птичьи гнёзда оказался крайне скуп на допотопные «ноу-хау». Хорошей добавкой к нашему всеобщему счастливому будущему стало известие, что племени кролли известно о рыбалке. Хотя дела там обстояли в разы хуже. Ребятки бегали вдоль рек, метали копья или ныряли и собирали раков в лесных озёрах. Об удочках местные даже не слыхали. Сети же, в большинстве своём использовали «хищники», кролли не умели их плести, и путам придуманным Лисами могли противопоставить лишь свои условно острые кинжалы.

Около полутора часа потребовалось мне на создание семи клеток-ловушек и десятка метательных копий. Для Озёрных охотников (так кролли прозвали своих рыбаков) у меня так же нашлось пару жизнеспособных идей. Зацепившись мысленно за «тухлое мясо», я создал пару корзинок, а после, привязав их к верёвкам, попросил использовать на рыбалке, предварительно пред забросом накидав туда гнилого мяса. Раки – падальщики, когда они ловятся и где я не знал. Точно так же, как и сработает ли вообще моя идея. Кобо сам назвал её сомнительной и расточительной, но спорить не стал и пообещал передать всё, включая мои пожелания и предложения охотникам соплеменникам в кратчайшие сроки. Пусть здоровяк и выглядел злодеем, отказавшимся от слабых и всего нового, незнакомого, но, плохим он не был, я чувствовал это. В ответ на его упёртость я старался не забывать об условиях в которых он вырос. В действиях его нет умысла навредить, лишь холодный расчёт и желание облегчить, как ему казалось, и без того мучительную, неминуемую смерть всех слабых.

Решив вопросы с Кобо, я вновь остался один. Моя Морковка – Муррка, как я её про себя прозвал, ухаживала за кроллятами и больной. Боб, изъявив желание помочь той, пошёл побираться по своей многочисленной знатной родне. Ну а я, не найдя свою старую мотыгу, скрафтил новую и пошёл бродить по поляне в поиске затоптанных цветков картофеля. Требовалась пригодная к употреблению пища, не мне, а тем, кого я посмел «приручить». Удача, как и ранее, (за исключением одного раза) была на моей стороне. Искать «запретный плод» долго не пришлось. Перед тем как я ударил мотыгой, камень на её конце предупреждающе сверкнул золотистым светом. Помня опыт с топором, опасаясь своей «скрытой силой» планету на пополам расхреначить, осторожно тюнкул по земле остриём инструмента. Услышав какой-то хруст, словно разбилось что-то, замер. Сначала подумал это разлетелась мотыга, затем, оценив и не заметив на ней сколов, от греха подальше решил руками взяться за раскопки картохи.

Местные мелкие, ушастые нудисты, искоса, с любопытством и опаской поглядывали на меня. Их разрозненное и разбросанное по поляне число постоянно увеличивалось. Так до тех пор, пока не превратилось в настоящую ушастую банду или отару, со всех сторон окружившую мою скромную персону. Любопытство босоногих маленьких кролли поначалу пугало, ибо я ещё хорошо помнил проступившие при виде моих зубов детские слёзы. Но потом, когда их сгруппировавшаяся стая вместе со мной принялась кочевать от одного цветка к другому я понял: бояться нечего, детям просто интересно наблюдать за действиями пришельца. Сначала те только косились, позволяя самым смелым иногда выказать предупреждения об опасности моих находок. Детишки знали о том плоде который я собирал, постоянно говоря о яде. Отчасти их опасения были оправданными. Зелёные клубни и вправду ядовиты, токсичны, в них содержался солонин – яд, выделяющийся из-за слишком длительного и неправильного хранения. Вот только яд этот был опасен при условии, что ты разом собираешься сожрать килограмм-другой свежего, зеленого и неочищенного картофеля. Жрать его зелёным, и необработанным я не собирался, как и позволять чтобы его так же жрали другие. Картошка это тебе не простой фрукт или овощ. Картошка, это целое блюдо: овощ, основатель кулинарного искусства, требующего к себе особого уважения! Картошка жаренная, паренная, варенная, с поджарочками, в мундире, фри или по деревенски. Чего стоили только оладушки из картошки, колдуны или драники! Сука…

По бороде, тонкой струйкой пробежалась слюна, перепугав молодых крольчат. Утерев слюни запачкавшимся, почерневшим рукавом, тяжело вздохнул и попытался мысленно отогнать голод. Сегодня, занятой я, совсем забыл о завтраке и сразу кинулся в дела. На моём самочувствии сказывалось и использование способностей. В ближайшее время требовалось перекусить и попытаться восполнить утраченные силы.

Бродя по поляне, мимо многочисленных лежанок и шалашей, подкапывался под каждый цветок, каждый кустик и росток. Инструмент в редкие моменты его применения почти не ломался и не чувствовался. Не натирал руки, ничего не весил и вообще казался продолжением моего собственного тела. Словно одиннадцатый палец или третья рука. Скрафченая из дерева лопата в раскопках так и вовсе стала роднее и удобнее любой из моих конечностей.

Разгоняя заспавшихся и завалившихся на картошке кролли, войдя во вкус, в ускоренном темпе собирал свои многочисленные трофеи.

Откидывал в сторонку семянку(зелёную и мелкую картошку годную лишь под посев). Отдельно в другую кучу шли плоды, судьбой которых являлось стать моим сегодняшним обедом; или скорее ужином. Средние и маленькие, в идеальном цвете и без гнили. Сравнить искусственно выведенные сорта из моего мира, и то, что я видел сейчас перед собой, тоже, что сравнить хер с трамвайной ручкой. Они различались сильно, но при этом имели исконно одинаковые черты. Картоха и в африке картоха, и не был бы я истинным гордым внуком своих предков белорусов, если бы не смог отыскать её в этой вселенной!

На мгновение мне даже показалось, что «Кровавый кузнец», упомянутый кролли, бог этого мира, так же был белорусом, ну или таким же как и я «копипастером», внаглую пиздившим идеи других божеств из чужих измерений и миров.

– Не жрать! – Воскликнул я, вернувшись к суровой реальности, когда один из самых наглых ушастых попытался вогнать зубы в зелёный, большой и аппетитный корнеплод. Мальчишка испуганно отпрыгнул назад, но взятый из кучи плод не выронил.

– Мистер шаман, разве вы не собирались их съесть? – Пугливо проговорила прятавшаяся за спиной более высокого парня девочка кролли.

Требовалось пояснить детям за фотосинтез, яды и прочее… Но как? Я вообще не умею объяснять. А дети… Они ж тупые, как разжевать им то, что ни каждый взрослый поймёт⁈

Кистью прикрывая рот, опускаю голову, и сдерживая стыдливую улыбку, загадочно, с опасной хрипотой в голосе театрально произношу:

– Магия цвета… Магия смерти. Познавший вкус неочищенного, «Его», на шаг приблизится к смерти! – Выкинув руку, словно кидаю «покебол» из «покемона», встаю в пафосной, постыдной позе. Словно тёмный шаман, раскидывающий свои магические нити в непонятной распальцовке, гну пальцы, ловя на себе удивлённые детские охи и ахи. Парнишка-воришка, с раззявленным ртом, разжав пальцы роняет на землю плод и пяться спиной, споткнувшись о сесту, падает на землю.

– Отряхни руки, отряхни братик, или проклянёт! – Закричала девчонка, и мальчик тут же, словно в «Паркинсоне», с испуганным криком затряс руками, ещё больше пугая местных детей.

– Вы собрались его отравить⁈ – Подлетев, и подхватив на руки писклявого юнца, встревоженно прикрикнул один из напуганных взрослых кроллей.

В мозгу всплыло откровение Муррки. Где бедная девушка призналась мне в несдержанности своего народа. Скажи я детям и их родителям, что зелёная картоха вредная, а не зеленая нет, любую из моих грядок, выпотрошат за ночь или вечер, так и не дав взрастить и собрать первого урожая. Предстояло схитрить.

– Древняя магия подвластна мне, и я единственный, кто владеет силой, способной превратить этот ядовитый плод, в съедобный, вкусный, полезный и питательный ингредиент. Святой ритуал очистит посевы от яда, когда часы пробьют двенадцать…(блять, что сказать дальше? Что вообще за хуйню я несу!)

– Часы пробьют двенадцать… – Не понимая смыла слов, затаив дыхание, повторила за мной толпа из более чем тридцати кролли. В глазах детей загорелось требования явить чудо, которое я тут же поспешил прервать:

– Двенадцать ступеней. Двенадцать шагов к возвышению и очищению. Лишь познав истинные старания и усилия, каждый из вас сможет познать Дзен.

Ну и высер я выдал… меня точно осмеют. Мда…

– Через старания и усилия познать дзен… – Выпучив глаза, перефразировав и повторив, вещал кто-то из подростков кролли.

– Да… Дзен, помню, когда очень устал на сборе, пришёл домой и упал в кровать, тоже видел его… Видел красивое, усеянное морковью поле. Это точно был дзен! – Тормоша друга, понимающе кивая своей головой, вещал о своих снах другой мальчишка.

Хуй знает как всё так обернулось. Но, моя мотивационная отсебятина обрела успех в устах и мыслях ребятни.

Стоило лишь заинтересовать детей, как в течении получаса несносная, молодая и в большей степени бесполезная для взрослых детвора сотворила для меня чуть ли не натуральное чудо. По всей деревне дети наделали столько ям и подкопов, сколько род кролли не делал и за год своего существования. Они несли мне всё. От нужной картошки, до камней схожей формы, корней цветов и самих цветков. Некоторые, из девчат по старше, не преуспев в общем деле смело предлагали мне свои ухаживания, обещая то, чего им по возрасту даже знать не положено.

Возможно прошлый, познавший удовольствие лишь от своих левой и правой я и поддался бы на их провокацию. Но их детские, обтянутые кожей скелеты, могли только пугать, к тому же, ни одна из них и в подмётки не шла жопастой красавице Муррке. Пусть сначала повзрослеют, откормятся, а после мы вновь подумаем об их «профпригодности».

Пропуская детские шалости и колкости, неконтролируемое безумие и безбашенность, обретя массу помощников, я неожиданно превзошёл все даже самые смелые прогнозы, касаемые сбора урожая. Мы отыскали и нарыли очень и очень много пригодной для посадки и употребления дикой картошки. Примерно два мешка на посев и три на употребление. Возможно в моём мире это кого-то рассмешило бы, мол мало и прочее. Но в этом мире без ухода, прополки, целенаправленного взращивания, итог наших работ превзошёл все прогнозируемые результаты!

Еды предостаточно. Несколько недель на реабилитацию и возможность встать на ноги, для больных мы выиграем. А как будет дальше, знают только небеса.

Этот мир напитывала сила, необъяснимая и нелогичная, типа той которую я использовал. Моя магия, способная малое плохое превращать в большое хорошее, являлась пиздатым и нелогичным читом. Дерево рубал я как траву, землю копал как бульдозер, ловушки и инструменты заготавливал словно станок. Я был ахуенен во всём, что касалось крафта и подготовки, только вот чуйка у меня была, что всё это не за просто так. Что есть подводные камни и негласная цена за использование этой чудовищной божественной силы. Я постоянно рассчитывал на эту магию. В момент крафта или подготовки земли под посевы. Гордо поднятая мною тяпка, под многочисленный топот взволнованных кролли лапок, с звоном входила в землю, превращая корни сорняков и камни в пыль и удобрения. Так не должно было быть. Совершенно нелогичное происходящее пугало, заставляло задуматься: а что если в следующий раз не получится, что если магия не сработает? Но, я бил, копал, полол, а оно всё получалось и получалось.

Каждый час, проведённый на полянке, мною отведённой под грядки, вызывал всё больше и больше вопросов. Богиня, её решение убить немощное, бесполезное для общества тело, и призвать душу в мир, где я и мои знания действительно востребованы. Быть может, я, идиот прожигавший жизнь лишь ради себя, зря наговаривал на неё. Может ли быть, что богиня, послав меня в этот «отсталый мир» хотела раскрыть мне истинную значимость моей широкой и доброй души. Показать на сколько полезными в обществе могут быть даже такие отбросы как я? Чёрт… Размышляя обо всём этом, мне становилось не по себе. Она ведь была богиней, кто я в сравнении с ней? Наверняка она всё предвидела, знала как оно будет, и уже сейчас ждала от меня благодарности. И благодарить небеса и потуги её мне действительно было за что. За дарованный шанс, за племя Кролли под боком, и за мою первую любовь Муррку. Пропустив мою злобу и токсичность в чате, она показала мне, каким в действительности может быть ужасным и злобным мир, а после, дланью своей небесной даровала возможность его исправить.

Теперешняя жизнь мне по душе. В многочисленных боготворящих меня взглядах я чувствую, что нужен, что полезен, и чувство это бесценно! Пусть я сейчас какой-то задрыпанный Человече, не знающий правил мира, невежа-собиратель, идущий к званию фермера. За дарованный ею шанс, я, как человек благодарный, обязательно возведу в честь её достойный алтарь. Спасибо тебе, сквернословная, токсичная, немощная в онлайн-стратегиях, но самое главное, добрая и отзывчивая богиня!

* * *

Далеко-далеко, за три девять земель, в соседнем пустынном государстве.

– Сукины дети, отпустите меня, отпустите, пидоры. Я вашу мать на вертеле с яблоком в заднице жарила! – Пытаясь выбраться из антимагической клетки, рычала, пищала и верещала сошедшая с небес богиня. Удача оказалось не на её стороне. Едва та переступила врата, как сила, позволявшая левитировать исчезла, позволив божественному телу лицом вспахать горячие и колючие красные пески Жгучей пустыни.

– Ори громче, твой визг в разы приятнее, чем пения Игу Игу. – Через решётку, стеганув ту по заднице кожаной плетью, ехидно хихикая, пролепетал молодой житель племени Пустынных Лисиц. Чем заслужил одобряющие насмешки десятка своих сородичей. Благодаря счастливому стечению обстоятельств, у стаи на ночь грядущую появились невообразимые до сего момента планы. Само дитя небес при них головой вспахала песок, предоставив старшему из самцов в распоряжение свои женские дырочки.

К сожалению всей стаи, старший уже успел насытить тело силой своих фантазий, и теперь все десять лисов ждали наступления вечернего привала. В десятером драть бабу посреди Жгучей пустыни ёщё никому из них не доводилось. Женщины лис знали об опасности этих мест и просто не ходили в такие походы, а тут, нашлась одна… Прям голая и без охраны… Настоящий божественный подарок для усталого лиса-воина!

– Пидорас, пидорасина… Я убью тебя Матвей, убью, воскрешу, а после убью ещё десять тысяч раз, тебя и этого ёбнутого пидора Кузнеца!

– Хватит ругаться звёздочка, лучше разминай свои дырочки… – Ехидно хихикая, тыкнул богине в задницу пугой другой лис, отчего трое видевших это зверолюдов разразились хохотом.

– Ублюдки… – Испытав боль и рухнув на колени, прошипело божество, – Матвей, тебе придётся подождать.

Сделав вид, что произошедшее ей понравилось, богиня, выгнувшись, схватилась за пугу связанной рукой, а после, позволив той войти в себя чуточку глубже, подозвала к клетке возбуждённо глазевшего на неё молодого лиса.

Глава 11

Потаскушка земля, она и прародительница, и кормилица, и дом, и место последнего упокоения. Всё что рождено и взращено на земле рано или поздно возвращается в неё. Сосуществование на ней, как и сама работа, дело очень и очень непростое. От работы своим инструментом я не чувствовал усталости, мне не хотелось пить или есть. Но даже игнорируя все побочные эффекты возникающие во время физического труда мне, человеку вольному и своенравному, оказалось очень сложным, часами на пролёт совершать одни и те же, монотонные и рутинные манипуляции своим инструментом.

«Как в игрушках часами на пролёт гриндить, так это пожалуйста, а как о пропитании для целого поселения позаботиться, так долго и нудно»! – Заставляя себя работать, через лень и банальную скуку мотивировал сам себя.

Не понимающие чего я добиваюсь детишки, чуть позже так же нашли себе занятие. Самые маленькие выковыривали из земли уснувших жучков, личинок и червячков, после чего-либо несли их домой, либо, ополоснув в ручье, прям сырыми тут же употребляли. Ребята постарше держались поближе ко мне, собирали камни и постоянно старались первыми схватить так же спрятавшихся в земле, сонных, выкопанных мною лягушек. Неподалёку от ручья их оказалось очень и очень много, и парочка ушастых, едва ли драку за земноводных не устроила. Пришлось разнимать.

Все в основном думали только о своей выгоде, но были и те, кто нашёл в себе мужества и смелости, предложив мне свою безвозмездную, ограниченную в возможностях помощь. Пару худеньких, бледненьких подростков кролли оказались достаточно смышлёными что бы запомнить порядок моих действий связанных с раскопками и посадкой зелёных клубней.

Для чистоты проведения эксперимента я выделил им небольшой квадратик земли рядом с собственноручно вскопанным огородом. Дал им инструмент, немного клубней, объяснил на какую глубину сажать, как полоть и какого жука отгонять. Также, опасаясь что нетерпеливые детишки могут с голоду или дури нажраться ядовитых клубней, предупредил об опасности. Число свалившихся на детские плечи обязанностей, нисколько не отпугнуло ребятню. Пообещав сделать всё как полагается, те гордо принялись исполнять возложенные обязанности. Их родители, бродившие рядом, глядели на нас как на полоумных, крутили пальцами у виска и смеялись. Но, несмотря на это, препятствовать нашей работе не стали. Их устраивало что дети при деле и присмотре других, более взрослых детей, а также какого-никакого шамана.

Шло время, мы работали, лес становился всё темнее, мрачнее и опасней. Мои юные разведчики докладывали – Хохо по прежнему не вернулась. Нависнувший над нами вечер, нагоняя теней, забрал мою возможность ориентироваться в пространстве. Видимость ухудшалась. Местные не жгли костров, не палили факелов и не готовили пищу на огне. Всё так же, вяло и устало, убитые собственными заботами, они брели из леса в лагерь и обратно. В племени выживает сильнейший, каждая семья, каждый кролли в первую очередь заботится о себе, и лишь когда сам был сыт, здоров и тепло одет начинает думать о других. От того, в местной общине, какие-либо социальные взаимоотношения находились на стадии зачатка. Всё, до чего додумались кролли – это разделиться на три важных для них социальных пласта. Травники-знахари, Охотники и Главная правящая и управляющая поселением семья, всё. Три семьи пользовались уважением и почётом, могли как то влиять на социальное становление всего общества. Но из-за того что каждый был слишком занят и горд вникать в дела других, всё скатывалось к одному общему для всех правилу: делай что велят старшие, а дальше выживай как хочешь. Именно это я и собирался изменить.

– Мистер Матвеем, вас староста зовёт. – В момент, когда я умывался у ручья, выловил меня один из детей старика-извращенца. Взглянув на кучу пригодного для употребления картофеля, и так же моющихся грязных и вымотанных нашими сегодняшними делами крольчат, отвечаю:

– Подожди немного.

Детишки сегодня хорошо потрудились, и к куче картохи по моей просьбе наносили камней, веточек и прутиков. Все они старались, и не жалея сил работали, а значит заслуживали хоть какой-то награды. Помня прошлый опыт, по быстрому скрафтил пять корзинок, потом топориком рубанул пару заготовок для будущих тарелок. Затем, покончив с заготовками, велел крольчатам набить корзинки пригодной для употребления картошкой и переносить их к главному дому. Только-только помывшиеся усталые ребятки покривили своими моськами, видно было что им лень и хотят они отдохнуть. Однако, спорить со старшим не стали и принялись исполнить мой приказ.

Через полчаса вся куча была в отдельной, совершенно непригодной для хранения теплой комнате общинного дома. Старшие кролли, вытянув стол на улицу, кучкой набивались у высыпанной на него, словно свиньям еды, а голодные дети, вечно гонимые и пинаемые старшими, молча бродили кругами, косо поглядывая на недоступные для них угощения.

– Чё под лапами крутишься а ну кыш!

– Это мой помощник. – Не дав охраннику выписать затрещину юнцу с пустыми корзинками, встал между ними я.

– Шаман Матвеем, мы всё сделали и хотим пойти отдыхать, куда корзинки велите поставить?

– Передайте их своим семьям, в качестве благодарности. А после, приходите ко мне, будем с вами ужинать.

– Ужинать? – Взглянув на стол и окружавших его злых взрослых, непонимающе переспросил малыш. – Где вы собираетесь ужинать?

– Не «вы», а мы. У моего чёрного котла, что у старого шалаша. Собери там всех кто нам сегодня помогал.

– Шаман, не стоит, эти дети, они…

– Они усердно трудились и заслужили свой ужин. – С отвращением взглянув на сытого мужика, на мохнатых боках коего виднелись жировые складки, рыкнул я и тот ссыкливо кивнул, после чего, тут же поспешил пожаловаться стоявшему в окружении стариков отцу.

Ждать старосту долго не пришлось. Прознав о моём желании поделиться, тот тут же поспешил вырваться из круга друзей.

– Уважаемый шаман Матвеем, неужели все те овощи теперь съедобны? Не подумайте что я сомневаюсь в ваших силах и знаниях, только… Несколько кролли в прошлом тяжело отравились ими. Мы, старшие, переживаем… За детей естественно.

«А за детей ли ты переживаешь, дряхлое ты чудовище?» – старики, старухи и те кто позначимей и деловитостей косились не на тощих, облизывавшихся и пускавших слюни детей, а на дом, в котором, картохи, килограмм восемьдесят, а возможно и того больше. С расчётом кг на день, одному лишь мне, хватило бы этого почти что на всю зиму. А большой семье на добрую неделю спокойной ленивой жизни. Но не своим наличием была ценна картошка. А знанием, знанием того когда собирать, как хранить и употреблять. Если ты знаешь это, значит ты уже на добрый процент сытнее тех, кто обходит её стороной. Я жопой чувствовал: о чужих детях в семье старосты думали в последнюю очередь.

– Пока ещё нет, они и вправду опасны. Предстоит провести ритуал термической обработки. Картофель – овощ очень и очень коварный. Его нельзя есть сырым, желательно правильно мыть и чистить перед употреблением. – Стараясь запутать старика умными словами, ответил я.

– Ритуал терм… Хм… – Поправив свой плащ-эксгибициониста, пальцами прошёлся по своей козлиной бородке Эрл.

– Никогда ранее не слышал о таком колдовстве. Скажите, а как быть с хранением? Вы принесли столько плодов, но для одного, смею думать это слишком много. Не поймите неправильно, я не собираюсь у вас красть или выпрашивать, просто опасаюсь что еда сгниёт, а это для народа кролли величайшее святотатство.

Так и знал, конечно же ты боишься что она просто сгниёт.

– При правильных условиях, картофель может храниться и до девяти месяцев, а тои года, при этом не став ядовитым.

– Невероятно… – Выпучив глаза, нервно сглотнул старик.

– Да, он идеально подходит для хранения, в голодную зиму и такую же осень, прям спаситель. Только вот хранить его сложно и тайну эту, а так же тайну магии запрещающей плоду гнить, знаю, и могу использовать только я.

– Как же нам с вами повезло! – Искренне выплюнул старик. В восторженном голосе его не чувствовалось и дольки сомнения. Возможно, он даже и не помыслял о том что бы убить меня, или сделать ещё что-то плохое. Хотя с его стороны это стало бы совершенно нелогичным ходом. Я ведь чертовски полезный и трудолюбивый задрот!

– Итак, что же вы намереваетесь делать? – Не унимался дед.

– Вы едите всю еду в сыром виде? – Вопросом на вопрос ответил я и тот кивнул.

Высушенная или сырая, за редким исключением, как с жабами и пик-пик, жаренная. Варке здесь еду подвергали очень и очень редко. Старик рассказывал о грибах, корешках, и прочих хорошо хранимых в высушенном виде запасах, годных к употреблению в том виде в каком те прибывали. Так же говорил он и об закопченном мясе, но рецепт производства того был утерян вместе с семьей его изготовлявшей больше двух десятков лет назад.

– Опыт и умения, недоступные другим – вот что делало семьи кролли по-настоящему важными в племени – объяснял Эрл. Поэтому, зачастую не спешившие делиться с молодежью своими секретами старики, уносили тайны с собой в могилу. Чем ещё сильнее замедляли развития народа кролли.

Взглянув на стол, заваленный всякой херней, нахожу на нём пару тушек пик-пика. Подойдя и взяв одну в руки, спросил:

– Можно половину? – Спорить староста не стал, и довольный тем что смог заинтересовать и предложить нужное мне, кивнул.

Капуста, пара луковиц, сухие грибы и пол коша картохи были отложены в отдельно в сторонку. Продолжавшие собираться вокруг стола жители кролли трусливо глядели за тем, как общаются самые знатные. Здесь была и та рыжеволосая бестия, окружённая своими подругами и целой стаей молодых самцов кроллей. И вторая красотка – дочка старосты, которую старик извращенец, судя по всему, сам и поёбывал. И много кого другого, только вот Хохо, Муррки, Боба и Кобо я по прежнему не наблюдал. Поспрашивав местных, едва скрыв раздражение, узнаю что все важные жители племени, кроме Эрла, сегодня на праздник не явятся.

Худощавый, недокормленный овал полумесяца, показался из-за макушек деревьев. Наслушавшись лестных од от морщинистых, тупых словно бревно, старух и стариков, хер знает как доживших до своих лет, предпринимаю попытку сбежать. Выскользнув из окружения знати, оказываюсь в окружении черни: простых, худых, замученных рутинным бытом голодных кролли. Голые, уставшие, побитые мужчины и девушки. С сиськами на показ и своими, коротенькими неприкрытыми членами, они, не замечая наготы собственных тел, общались на важные лишь для них темы совершенно не обращая внимания на гениталии. Мы с ними являлись жителями совершенно разных миров и цивилизаций. То, что возбуждало меня и выглядело порочным, для них являлось вещью простой, чем-то обычнее обычного, нормой. Они замерзали, колотились, и может и хотели бы прикрыться хоть чем-то, но, увы… Ничего не имели.

Чиркнула зажигался. Сухая листва полыхнула лучше любой бумаги. Окружавшая меня толпа на мгновение смолкла, а после гудяще застучала своими лапками. Чирк-чирк магия всё с той же лёгкостью вызывала овации. Убедившись, что выбранные для подставки камни устойчивы, с гордо задранным носом командую:

– Ставьте.

Двое молодых парней помещают на половину наполненный водою котелок на огонь. Свет вокруг костра становится чуть тускнее. Вдали, отвлекая от прекрасных языков пламени слышится весёлый, наполненный жизнью смех знатных детей. Забавно, я уже около получаса в окружении бедноты, и ещё никто из них не смог позволить себе подобные искренние, наполненные радостью и весельем эмоции. Все слишком устали и просто хотели отдохнуть.

Сев на поваленное бревно – то самое, что не так давно чуть не убило Муррку, беру в руки острый гребешок и заранее подготовленные заготовки. Вода вскипала долго, очень долго. За это время староста несколько раз подходил, приглашал в своё окружение, но я всё время отказывался. Их сырая еда, и та обстановка, царившая в их окружении мне не нравились. Да и говорить там толком не с кем. Староста, как и все его дети – это болезнь, энцефалитный клещ на теле умирающего. Он хорошо знал кому собирать еду, кому отдавать, а кому голодать. И его дети, точно никогда не были в списках «худеющих». Подойдя на третий раз, уставший, заспанный старик громко объявил меня частью их племени, назвав семью человече, не менее важной чем семья знахарки Хохо. Кролли деловито поаплодировали ножками, а после, как староста ушёл, всё вновь вернулось в круги своя. Я сидел, вырезал из дерева тарелки, а пугливая малышня вместе со своими родителями молча, из-за спины моей, наблюдала за огнём и за их новым очень важным и сильным шаманом.

На дворе окончательно стемнело. Некоторые из родителей детишек под крики трахавшихся у ручья парочек успели расползтись по лагерю и уснуть. Некоторые из детей улеглись прям на голой земле у самого костра. К моменту, когда мелко порезанные кусочки пик-пика сварились и к ним переместились почищенные мною овощи, число взрослых, наблюдавших за нами сократилось до нуля. Не дождавшись чуда, они отправились по своим шалашам. Веры в светлое будущее, в чужую щедрость, в их сердцах и глазах, было в разы меньше, чем в глазах их детях. Многие явно сочли меня лжецом, но к своему сожалению или же к счастью, таковым я не являлся.

– Эй, а ну-ка! – Деревянной черпаком тюкнув по пальцам засранца, решившего под шумок стянуть оставшейся для больных лист капусты.

– Но шаман, вы же говорили что будете нас кормить…

– И буду. – Поднявшись, отодвигаю крышку и ощущаю приятный запах. Клубы пара вырываются из чана, по округе, расползается дразнящий аромат варенных овощей и мяса. Дети в миг оживляются, просыпаются даже казавшиеся ранее крепко спящими крольчата.

– Не толкайтесь. Разольёте хоть каплю – останетесь голодными! – Внезапный возглас здоровяка Кобо обрадовал и напугал одновременно. При виде воина-охотника, вышедшего из-за моей спины, суетливые дети тут же угомонились, став тише воды ниже травы. Семь первых тарелок расходятся по детским рукам. Обжигая язычки, те шипят и дуют на отвар. О посуде я подумал, а вот о столовых приборах совсем забыл. Только один деревянный черпак на скорую руку в конце и успел смастерить.

Горячая еда и грозный вид Кобо, не испортили настроения детворе. Спеша, словно за ими гонятся, они на перегонки уплетали выданное мною варево. Все как один, покончив с едой, с блеском в глазах они благодарили меня, возвращали посуду, а после, не смея просить добавки, отходили в сторонку, позволяя своим побратимам занять их место.

– Что-то случилось? – Глядя с опаской на то, как быстро пустеет котелок, спросил я у здоровяка.

– Муррка послала меня за едой для больных. – Вот как, беда, на всех может и не хватить…

– Понятно. – Я ещё не особо проголодался. Спать тоже особо не хотел, да, и косточки от пик-пика ещё оставались, можно будет сделать ещё котелок, но только с бульоном по реже. – Не переживай, на всех хватит. – Успокаивающе улыбнулся здоровяку я, и тот, с лёгкой обидной, опустил взгляд на огонь.