Текст книги "Мистер Фермер. Морковка за интим! (СИ)"

Автор книги: Focsker

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 24 страниц)

Глава 35

Со слов часовых кролли, сначала землю и небо потряс удар, мощный, сильный, едва не выкинувший наблюдателя из высокой башни. Затем, с небес, разрывая облака, в горы рухнули две красные звезды, от которых, и появились клубы дыма. К этому времени подбежал и я, увидев, как белым столбом света, оставляя за собой золотистый хвост к земле, движется третья комета.

Удар её об землю оказался настолько сильным, настолько чувствительным, что от снега стали осыпаться шапки всех вековых гор. Лавины и каменные обвалы один за другим уничтожали леса вокруг горного хребта, погребая под своими ледяными и земляными потоками всю округу.

Даже со стен нашей далёкой деревни, смотря на происходящее, я внутренне ощущал дрожь, не представляя, каково сейчас тем, кто жил у подножий облысевших гор. Рыкуны, Волколаки, гномы, рабы и хищники… Способен ли хоть кто-то выжить в этом содрогающем землю, осыпающемся аду? Хуй его знает. Лишь в одном я уверен точно, нам сильно повезло находиться подальше от того места.

Пока все глазели и таращились на «диво дивное», я с задранной в небо головой, оступившись и едва не ебнувшись со стены, отправился дальше делать свои дела. Ну был метеоритный дождик? Ну повезло нам оказаться не в эпицентре, и чё теперь, не работать? А работы прям завались. До сих пор простаивал механизм подъёмного моста, а моста и в помине не было. Разобранный по частям скорпион тоже ожидал сборки. Ещё и кролли жаловались, мол, колодца с водой недостаточно, быстро пустеет, а иногда и вовсе пересыхает. Что неудивительно, жителей в деревне заметно прибавилось, а колодец один, да и сортиров катастрофически не хватает. Самые стеснительные по прежнему ждали дня, для того чтобы уединиться в лесу, а сейчас, когда там рыскали хищники, позволить себе подобное могли лишь самые-самые отважные. В общем, в привыкшем срать прям себе на голову обществе, из-за появления общественных туалетов произошёл конфуз. Каким-то макаром, возможность посрать на своё собственное ведро, не отходя от кассы(от шалаша) средь кролли и Му стала означать признак состоятельности семьи. Му ревностно относились к наличию у кролли всего необходимого для жизни в деревни, а ушастые выпендрёжники тому только и рады. Для них вообще было непривычно чувство, что им, вечно получающим пиздюлей от всех и каждого, кто-то может завидовать.

Это недосредневековое общество тупо сводило меня с ума, как вообще можно хвастаться простым сральным ведром?

Разместившись под второй колодец, объяснил пришедшим в себя работягам как и где копать, а так же оповестил о планах по увеличению туалетной зоны и сарая для хранения сена. В ближайшее время, пока хищники будут заняты погребальными работами, нужно ещё раз организовать покос. Пока коровы объедали всю зелень вокруг деревни, проблем не было, но надолго ли это? В мозгу моём закрепилась стойкая уверенность в том, что нам придётся сокращать поголовье коров минимум в два раза. А так не хотелось… Ведь вырастить корову столько времени, столько сил…

Краем глаза замечаю Хохо, сидящую у клеток с пленниками. Сегодня очередным не дожившим до утра раненым хищником стал тот говорун, предрекавший мне предательство и смерть от рук своих же жителей. На удивление целительницы прожил он долго, дольше тех, кто имел менее тяжёлые раны. Именно этой мыслью о несправедливости жизни и поделилась со мной девушка, с пушистым сердечком у себя на лбу. Хохо своим звериным видом меньше других кролли походила на человека, но душа её была по настоящему человеческой. Сидя над клетками, она печально глядела за раненой, брошенной в яму девочкой подростком из клана волков. Молодая волчица, по возрасту ровесница одной из младших дочерей Хохо, она умирала. И кролли не знала как той помочь.

Тучи сгущались над деревней, закончившие с разделкой очередной коровы, женщины Му выставляли на промывку шкуры, прятали под навесы и в свои шатры разобранное мясо. Из лесу в спешке бежали кролли собиратели, дровосеки, косцы и охотники, вскоре должна была начаться буря, и никто из моих подопечных не хотел встречать её в лесу. Местные, кто уже находился в деревне, укрепляли свои жилища, прятались под складские навесы. Солдаты набивались в башни над воротами, а детишки поглубже зарывались в сено, в свои маленькие, но укрытые от дождя такими же навесами домики.

Спрятав коровьи жилы для будущей баллисты под крышей, создал пару новых вёдер, а после, оцарапав железным наконечником стрелы, начертил метку в виде капельки. Таким образом, в своём доме я хотел обозначить предметы и то, для чего они будут в дальнейшем использоваться. Кто захочет пить воду из ведра, в котором час назад дерьмо из дому выносили? Я ж не зверь какой, да и желудок мой никогда не переваривал гвозди. Те же самые корешки, которые с наслаждением уплетали Му и кролли, я вообще на дух не переносил. Каждый раз после употребления меня пучило, а иногда и вовсе проносило, или подташнивало. Нужно себя беречь.

Погода портилась, причём быстро. За каких-то полчаса над горами образовался тёмный, мрачный грозовой фронт. Вдали, над голыми горами, вдарила молния, а затем стеной воды обрушилась на лысые пики. Начало накрапывать и у нас.

Пользуясь возможностью, попросил молодых прислужников натаскать в дом небольших бревен из личных запасов деревни. Топориком распустил те на доски. После, взяв из разбросанных по комнате личных запасов шкуру, костяную иголку с толстой ниткой, принялся «творить». Первым, что украсило мою личную комнату, стала кровать с соломенным матрасом, обшитым приятными на ощупь шкурами. Магия, преувеличивавшая любое из моих изделий, вновь поставила жирную точку в работе. Большая, просторная кровать, в ней с лёгкостью уместилось бы пять или шесть человек в какую сторону их не клади. Дальше для уюта был создан шкаф и прикроватный столик. Тумбочку из личной вредности и неприятных воспоминаний прошлого делать не стал. Некогда сломанный мизинец на левой ноге поднял бы мятеж, появись нечто подобное в моём доме. Да и на кой ляд нужна тумбочка, когда есть собственный, большущий шкаф с полками и вешалками? С вешалками блять… Я ж их даже не делал! У меня вещей столько нету, сколько магия созидания нахерачила в шкафу вешалок и полок. Как эта магия работает, хрен разберешь…

Взяв вешалку в руки, отошёл на добрых два метра в сторонку. Ничего, всё так же в моих руках. Яж так просто не успокоюсь! Спустился на первый этаж – ничего, всё так же со мной. Вышел на улицу, так же на месте.

– На, подержи… – Сунул я вешалку в руку стоявшего на посту Обба, и та, полыхнув светом, внезапно исчезла.

– Староста! – Сунув опалённый магией палец себе в рот, шикнул на меня кролли, – За что вы со мной так?

– Прости. – Как ни в чём не бывало отозвался я, а после пошёл обратно в комнату. Пересчитав вешалки, убедился, что все, включая пропавшую на месте. Прикольно, а если накинуть на ту одежду, такой фокус с телепортацией прокатит? Нужно будет попробовать позже, а пока возьму себе на заметку: если что, в шкафу не прятаться. Ещё блять в какую-нибудь Нарнию захуярит, а мне и здесь говорящих хищников по горло хватило.

По ставням в моей комнате ударил порыв необузданного, дикого ветра. По подоконнику и полу забарабанил дождь. В ближайшее время придётся подумать о том, как замуровать окно на зиму. Иначе я вообще не вижу смысла топить дом. Всё тепло через щели уйдёт.

Спустившись на первый этаж, рассуждая о том, насколько же длинные дни, если не проводить их в компе, искал себе занятие. После всего того ужаса произошедшего в последнее время, нечто внутри меня требовало великого и прекрасного. Я хотел «созидать», и не во благо воин и прочего, а чисто в своё удовольствие. Хотелось создать то, что сделало бы жизнь мою и только мою чуточку лучше, красивее… Может горшок с цветком у себя какой поставить? Все садят кактусы, хрень всякую бесполезную, а я картоху посажу! У неё и цветки, и в черный день на кухне может рацион разнообразить…

Кухня! Точно, в моём доме ведь должна быть кухня. А я сам ведь вообще никогда на ней не готовил, да и сейчас из себя она больше представляла кладовую с отдельной от печи дровяной плитой. Быстренько сбежав вниз по лестнице, открываю двери на кухню и…

Длинное копьё с костяным наконечником в форме серповидного когтя летит мне прямо в табло. Лишь чудом увернувшись, отпрыгиваю в сторону. Тонны непонятного оружия, каких-то палок и прочего хлама, едва не придавливают меня, создавая внутри дома много шума, до усрачки перепугавшего влетевших мне на помощь охранников.

– Это чё? – С выпученными от удивления глазами, спрашиваю я у Обба.

– Трофеи. – Само собой разумеющее, ответил тот.

– Да я вижу, что трофеи, а что они у меня на кухне делают?

– Где?

Блять.

На этом диалог наш был завершён. Хлама и одежды оставшегося после войска хищников было так много, что хоть ярмарку или секонд-хенд открывай. И самым херовым в этом всём было то, что никого в этом бардаке не обвинишь. Кролли выполнили мой приказ, и всё не вместившееся в отдельную комнату, запихали в кухню, из которой уже шёл неприятный запах. Смердящий душок ковырял желудок, пробуждая рвотные позывы. Оглядев грязные вещи, на большинстве которых ещё виднелись пятна крови, а местами и кусочки чьих-то тел, понял, что было причиной появления данного «аромата». Тоже мне, «хозяин». Сам много раз видел, как они после боя таскают в мой дом всякое ненужное, и даже не удосужился спросить, куда они всё это складируют.

Дальше позволять всему этому добру тухнуть у меня под носом нельзя. Велев стражнику созвать женщин, начинаю сортировку. Оружие и броня отдельно, для солдатских нужд. Шмотки и тряпки на нужды голодранцев жопами козыряющих. Постепенно, племя приодевалось, утеплялось, а после раздачи всего этого добра и грандиозной стирки, и вовсе будет полностью одето.

Порой задумываясь о недалёком прошлом, ощущал, как мне не хватает местных нудистских «вечеринок», где пышногрудые красавицы, меряются друг перед другом своей грудью, а так же красотой пушка на причинном месте. Однако, тоска моя касалась только молоденьких девушек. Когда ты сидишь на пне, и какой-то дед всего в десятке сантиметров трясёт своим стручком, на ухо звеня колокольчиками… восприятие мира в корне менялось.

Уже под дождём мы с местными из палок и веревок заканчиваем сооружать на улице сушилки, а после, натянув шнурки, как бы то парадоксально не звучало, вывешиваем на сушилки мокнуть вонючую, пропахшую кровью одежду. Пусть дождь смоет грязь, а ветер заберет с собой чужие запахи. А мы тем временем разберем ненужный хлам, называющийся «оружием», и приведём мою кухоньку в порядок.

Грязи и мусора предостаточно, для начала подметаем. Встав в сторонке, всучил пришедшим на помощь Муррке и Хохо по венику. Затем последовала уборка влажная. Ведро, швабра и какая-то тряпка, когда-то служившая кому-то одеждой, передаются в руки рабоче-крестьянской женской партии.

– Мойте. – Командую я, в очередной раз отправляя мужиков за древесиной. Свою комнату обустроил, теперь настал черед кухни. До сего момента, вся посуда у нас была общая, вся еда делилась строго на глазах у толпы, позволяя каждому заглянуть в тарелку друга. Тогда это сплотило нас, позволило добиться уважения и понимая простой истины – все(или почти все) ровны.

Теперь время изменилось. Готовить в одном котелке означало занять очередь с утра, и в конце дня всё равно остаться голодным. Нас стало слишком много. Наступал момент, когда мы вынуждено откатывались в прошлое, когда каждая семья заботилась сама о себе. Теперь самим родителям вновь придётся досматривать, и кормить своих детей, а не спихивать их на голову хрен пойми откуда взявшегося шамана. Котлов благодаря «жертве», хищников хватало. Посуды тоже, неотвратимо приближалось будущее, в котором каждой из семей предстояло научиться жить и распоряжаться своим имуществом самостоятельно. Не ожидая, когда за них всё решат другие.

Полы и стены чуть ли не блистали. Кромешную тьму, воцарившую в доме из-за надвигавшегося урагана, разогнали первые лучинки огня, разгоравшегося в кухонной печи. На скорую руку возведенной столешнице лежала деревянная досточка, в руке моей удобно сидел кухонный, вытащенный из трофеев нож. Вряд ли он создавался именно для этих нужд, и по сколу острого конца, возможно, и даже скорее всего, им кого-то убивали, или пытали, или ещё чего…

Я из всех сил старался не думать о прошлом ножа. Шинкуя свежий кусок телятины, растапливал на сплюснутом и изогнутом куске брони, (ныне сковородке), кусок жира. Рядом, нарезая овощи, стояла Муррка, чуть дальше, по моей просьбе чистила картофель Момохо и ковырялась в своих знахарских, душистых травах Хохо.

– Как вы относитесь к сушёному луку и чесноку, Матвеем? – Перебирая свои коробочки, в очередной раз поразила меня своим вопросом Хохо. За готовкой я вспомнил, как часто бабки на рынках и у метро, продавали сушёные связки лука. Ещё вспомнил, как одна, ну прям старая-старая, с палкой, с тележкой, в шесть утра стоя в метро, громко, на весь вагон, рассказывала своей подруге о том, какой вкусный вырастила лук зимой, у себя на подоконнике.

– Хорошо отношусь, а много его у тебя?

– Нет, кролли особо его не любят. Говорят, воняет. Хотя, как по мне, что лук, что чеснок очень полезны. Отвары с ними хорошо помогают переносить простуду. Кстати, Матвеем, а разве мы с вами о нём уже не говорили?

Говорили? Хм… может и вправду говорили. Целительница, странная она женщина… помню как ещё в садике мама прокалывала пластиковое яйцо от киндера, клала мне туда головки чеснока. На кой хер? Вроде от простуды, хотя по мне, это больше смахивало на оберег от женского внимания…

– Скажи, а для меня, пару свежих луковиц добыть сможешь?

– Да, но, боюсь он будет старым и горьким. – Пояснила женщина, но я всё ровно попросил её о помощи.

– Конечно, Матвеем, если тебе нужно. О! Ещё, после бури, через день другой мы можем поискать грибов. Они очень любят влажные, темные места и хорошо растут после дождей. Главное не упустить момента.

– Станут ядовитыми? – Ничего не зная о грибах, спросил я.

– Черви поточат. – Улыбнувшись, ответила Хохо.

Языки разгоревшегося пламени весело облизывали решетку над плитой. Изучая решетку, с виду металлическую, пытаясь понять, как вообще она у меня появилась. Из-за тяжёлых дум, не сразу замечаю, как в котелке подаренном мне богиней, вскипела вода. Помянув мою убийцу добрым словом, не забыл и о своём выдуманном ритуале, с серьёзным видом погрузив в кипяток очищенную картоху.

Накрыв котелок крышкой, чтоб быстрее вскипала, ещё разок, сделал глоток молока из подаренного Му бурдюка. Вкус его в корне отличался от магазинного. Было в нём нечто странное, необычное, но весьма приятное. Сегодня я планировал досыта наестся жаренным мясом, приправленным чесноком и зеленью, а так же отведать вполне человеческой пюрешки, по которой так скучал. Одно бесило, есть придётся без соли. Ну вот, где мне добыть белую смерть, а⁈ Боги, если вы есть, а вы есть, я точно знаю! Помогите!

Еда уже почти была готова, в спешке завершая работу над «толкушкой» для картохи, велю Хохо нарезать мясо, а сам, под непонимающий взгляд Муррки, принимаюсь нещадно перемалывать содержимое чана, постепенно подливая в того молока.

Сверху, учуяв мясной аромат, наконец-то проснулась Пом. Лисица хорошо трудилась, без устали рыла по вечерам, в поте лица скулила и делилась со мной звериной нежностью днём. Мне казалось, «ассимиляция» рыжехвостой блудницы происходила успешна, но мысли свои я старался держать под контролем, не позволяя чувствам взять верх над здравым смыслом. Женщины, очень коварный вид, а те что с тобой спят, коварны в двойне. Я хорошо ощутил это, познав вкус близости с Мурркой. Что уже после пары дней вместе со мной, чуть ли не шантажируя меня сексом, попыталась запихнуть мне в кровать Момохо.

О, кстати о Момохо… Взгляд мой падает на протиравшую столешку девушку. Встретившись со мной своими глазками, та покрывается краской, пугливо, с почтением опускает голову. Сейчас я видел её без повседневной плотной одежды. Одетая в тонкую шкурку пик-пик, едва прикрывающую грудь, в такую же набедренную повязку, позволяющую вдоволь насладиться упитанными ляжками и даже складками подтянутой попки. Минуточку, так ведь обычно одевалась Муррка!

– Муррочка, милая, помоги мне кое с чем! – Произнесла Хохо, оставляя нас со своей дочерью наедине. Вот же змеюка подколодная, оглянувшись, замечаю, что моя Муррка сегодня одета как никогда в строгий, отталкивающий любые пошлые мысли наряд. Что они блять с тобой сделали⁈ Лишь одна Хохо выглядит так же как обычно.

Глядящая на меня как на божество, Момохо делает робкий шажок в мою сторону. Выглядит она сейчас подобно девушке древней профессии. Её стеснение, нерешительность, чересчур наиграны и совсем не соответствовали её образу, создавшемуся в моей голове при нашей первой встрече. И это… это заводит.

– Матвеем… – Когда я нервно сглотнул, робко выдала она, желая о чём-то меня попросить.

– Ни слова больше. Пообедаем, а остальное обсудим вечером, в моей комнате. – Чуть ослабив верёвку на штанах, осторожно, за талию, провожая девушку к столу.

Глава 36

Ночь с Момохо прошла, мягко говоря, не очень. Привыкшая к тому, что все её добиваются и сами делают что нужно. Она, раздвинув ноги, бревном поваленным лежала, кайфовала и очень не эротично стонала. Её лосиное мычание, напоминающее гудение станка, отталкивало, но красивое, нежное тело магнитом тянуло обратно. Закрывая глаза, я чувствовал себя как какой-нибудь токарь или дровосек, застрявший на своём рабочем месте. Фантазировать не получалось, приходилось работать с тем, что имеем.

Блять, я сказал «ночь прошла не очень»? Нет, это точно неправильное описание. Всё было настолько хуёво, что даже Пом за стеной не скреблась. На втором часу долбёжки, полено подо мной кончило в пятый или шестой раз, а я, в край заебавшись, всё никак не мог добиться обрадовавшей бы меня развязки!

Устав после работы, обидевшись на то, что я ей сегодня не уделил внимания и то, что предпочёл ей вот эту «лосиху». Пом через стену прикрикнула на Момохо, потребовав писклявое палено «завалить своё дупло». От звериного мычания кролли и самому порой хотелось положить той на голову подушку. Но она ведь дочь Хохо, как никак, нужно проявить уважение.

В общем, довести дело до конца я так и не смог. Плюнув той на спину и растерев по пояснице, сказал, что кончил, а сам обессиленным рухнул в кровать и отключился.

Пробуждение тоже оказалось не из лучших. Просыпаться уставшим не самое приятное ощущение, особенно, когда все мышцы забиты, колени как у шлюхи вокзальной стёрты об шкуры, а руки до сих пор дрожат от перенапряжения. Я чувствовал как меня поедает лень. Осенняя хандра или меланхолия поразила мой воспалённый мозг. Ещё и на улице погода говно. Тучи по прежнему висели над деревней, отдалённо громыхало небо, редкие молнии своими яркими вспышками разгоняли комнатный полумрак.

Поневоле я вновь вспомнил вчерашний звездопад. Выглядел он как скрытый ивент, с хорошей наградой за выполнение задания в конце. Мне очень хотелось посмотреть, что или кто снизошёл до нас с небес, но только сделать этого я не мог. Да и как? До гор, сотни километров по пересечённой местности, да и ладно, если бы только местность, и дальность похода мешала. Территория за деревней принадлежит хищникам, тем самым, что сейчас с большой радостью совершат любую возможную для нас пакость. Далее, ближе к горам рыскают Волколаки, Рыкуны, и ещё хуй знает кто. Это поднимает сложность разведки миссии на совершенно недосягаемый для нас уровень.

К тому же, звёзды рухнули за перевал, за тот, что до сих пор содрогается, заливая грязью и засыпая камнями любые из существовавших ранее троп. Пока горы не перестанут ходить ходуном, пока всё не уляжется, и морозы не скуют разбитую вязкую почву, сделав ту пригодной для перемещения, переход за горный хребет я считаю невозможным.

Кто вообще сказал, что рухнувший с неба метеор это не какой-нибудь поверженный богами владыка демонов, на бой с которым должен выйти «ГГ» с двухметровым хером и мечом(желательно не короче). Тем более красный цвет добра не несёт, в мире то Кровавого кузнеца. Золотой получше, но если исходить из религии, ангелы без крыльев, рухнувшие с небес на землю… это даже звучит херово. Если ангел ебнулся, его либо изгнали, обрезав крылья(Вот те и новый владыка демонов), либо сразили те самые два красных демона, которых он забрал с собой на землю. Если это реально не просто метеориты, то дела наши паршивы. Ребятам на небесах места мало, страшно представить, что они тут могут устроить. Оказаться прям посередине их замеса означало в моём положении превратиться в фарш, вместе со всей деревней.

– Не не не, Матвейка, ебись оно всё конём, ты не станешь жертвовать своими людьми ради банального утоления любопытства… ты не такой. – Убеждал сам себя я, глядя в потолок.

Ветер бился о ставни, стало накрапывать, и вскоре на нас вновь обрушился ливень.

– С богами разговариваете, мистер? – Поднимать меня пришла Хохо. Лицо её прям светилось от радости, в отличии от моего. Жаловаться женщине на дочку не стал, в принципе, и не пришлось. Обменявшись со мной всего парой слов о прошлом вечере, Хохо прям в лице переменилась. Недовольно взглянув на топтавшуюся в проёме Момохо, целительница искривилась.

– Вот ведь ленивая засранка… – Со слов Хохо, дочушка её хорошо познала все прелести «человеческой любви». Даже некоторое время ходить нормально не могла, после сегодняшней ночи. В понимании Хохо, делать это долго означало любить кого-то точно так же сильно и долго. Вот только «понимания» наши с ней в этом вопросе расходились, об этом я той мягко и намекнул произнеся:

– Твоей дочке есть чему у тебя поучиться…

Поднявшись из под одеял, я гордо, в чём мать родила, ступаю на холодный пол. Хохо, взглядом прикованным к моему оголившемуся, ещё красному достоинству, проводит меня взглядом до шкафа. Её звериное желание… в этот раз я чувствовал, что она хочет меня. Чувствовал, как пожирает взглядом мою плоть. Но я как герой из «Укрощение строптивых», словно сам Челентано, не обращаю внимания на похотливые женские взгляды. Подойдя к шкафу, весь из себя такой крутой, открываю дверцу, а за ней… ничего нет. Ебанутая привычка бросать одежду на пол! Горя со стыда, пытаюсь вернуться в образ. «Нагота для кролли это нормально, это нормально!» – повторяя про себя, словно ничего не произошло, поворачиваюсь к Хохо.

– Кажется, ты села на мою одежду… – Покраснев, та опускает взгляд, под её попкой ничего нет, а вот штаны и прям под ногами. Взяв вещи, Хохо молча, словно провинившаяся, припав на колено, предлагает помочь одеться, и я не смею той отказать. Наверное впервые в жизни не стесняясь своей худобы и размера (член мой кратно превосходил размеры кролли), подхожу к женщине. Едва не затёртый до дыр, мой дружок застывает всего в десятке сантиметров от лица таращившейся на него Хохо.

– Выглядит не очень хорошо. – Сглотнув, произносит женщина. – Такой замученный. Наверное не скоро встанет?

В мозгу что-то щёлкнуло, а снизу, от горячего дыхания, шевельнулось и дрогнуло.

– В принципе… если ему помочь… – Местные вообще знают, что такое минет? Хотя, откуда. Кроликам, ебущимся максимум две три минуты, подобное вряд ли нужно. Они ж скорострелы, и делают это больше для продления рода, а не для удовольствия, как я.

– Правда? Я целитель, и хочу попробовать, что нужно делать? – Решительно подняв взгляд, выдала Хохо. Бляяяяять… от чего мне вдруг стало так не ловко то⁈

– Р… р-от… – От былой бравады не осталось и следа. Из-за стеснения, я не мог выговорить одно ебучее слово.

– Рот? – наклонив голову на бок, переспросила Хохо.

– Д-да… в-возьми е-его в-в рот… – Удивление и не понимание проступило на женском лице. Зажмурившись, уже приготовился к тому, как она сейчас поднимется, скривится, да как переебет мне по…

Приятное, горячее касание влажного языка едва не подкосило мои ноги. Всё тело дрогнуло, и теплая влага обволокло весь мой член. Она это сделала⁈ Перестав жмуриться, опускаю взгляд и прям глаза в глаза гляжу в удивлённое личико Хохо. Язык её, пройдясь по стволу, цепляет кончик, и тот, дрогнув, вновь начинает набухать. Кровь пошла куда надо, это почувствовала и женщина, высвобождая член из плена своего рта.

Тонкая паутинка слюны, идущая от кончика и до прекрасных губ, обрывается. Тяжело вздохнув, Хохо с интересом глядит на мой член.

– Хм… так просто. Многие кролли облизывают свои раны, чем ускоряют заживление. Но не знала, что это работает и с мужским достоинством.

– А-а-а-га… – Я рассчитывал на немного большее, но видимо ничего не поделаешь. И так, от волнения аж спина взмокла. Моё растерянное состояние уловила Хохо. Коварно улыбнувшись, она поняла, я ждал большего от своего «первого минета», а потому…

– Вижу, ваш дружок ещё не полностью готов. Я никогда не слышала о подобной методике лечения мужской слабости, по этому, доверюсь опыту рода Человече. – Облизнув головку, а после, губками игриво поцеловав ту, прошептала Хохо.

– Т-то есть? – От накатившей из-за неожиданности волны, я едва сразу не кончил.

– Я в вашем полном распоряжении, шаман. – Произнесла женщина, а после, жадно, до момента, пока мой конец не упрётся ей в глотку, попыталась упереться мне в пах своими губами.

Несмотря на плохой вечер, день начинался на ахуеть какой позитивной ноте! Даже хуёвая погода не могла сдержать моих позывов к «благодетели». Особенно когда за моей спиной, без штанов, с исказившейся от удовольствия мордашкой, лежала довольная на все сто Хохо.

– Я… по позже спу-щусь… – Махнув мне рукой, дрожащим голосом протянула чудо-женщина.

Поправив штаны, махнул той так же на прощание и с улыбкой на лице отправился вершить великие дела. Для начала схожу на посты, выслушаю доклады, вдруг что интересное случилось за ночь. После, несмотря на ебучий дождь, нужно прогуляться по деревне, лично увидеть все проблемы, возникшие из-за не погоды, а они точно будут, жопой чую. Да и может кто чего интересного придумал или предложит, всё же, непогода, это время когда физическая активность спадает, а умственная наоборот активизируется. В завершение, когда разберёмся с насущным, можно вернуться к своим заготовкам: к тем же ведрам, которых всем не хватает, к баллисте и вратам. К стати о вратах, на них нужно заготовить прям неебическое количество переплетённой между собой, толстой верёвки, ну и ров закончить конечно же. Сейчас там, где должен опускаться подъёмный мост проходила тропа. Не слишком широкая, но вполне пригодная для использования тарана. От столь удобного места для атаки стоило избавиться поскорее. Всё же, в старину ворота не зря считались одним из слабейших мест во всей обороне.

Жестом поприветствовав дежурившего Кобо, с накинутым капюшоном выхожу из дома, проваливаясь по щиколотку в грязь. Башмаки мои кожаные прям тонут в воде, превращая перемещение до ворот в испытания из передачи «Форт Боярд» с его великолепным ведущим, Д…

– Староста! – Полупоклоном приветствовал меня один из солдат. – Ну и погодка, да?

Помогая подняться мне на ступеньку, проговорил тот. Солдат на башнях прям не протолкнуться, все прячутся от дождя где только могут. С такой то дежурной толпой и мышь не проскочит, не говоря уже о хищнике.

– У вас всё хорошо? – Спросил я.

– Ага, не считая погоды и ветра… Видели тот звездопад вчера? Старики треплются, что к беде.

Ну ещё бы… у вас хоть что-то к счастью происходило?

– Шаман, беда! – Преодолев стену из дождя, едва не по колено в воде, крикнул Боб. Взглянув на стражника, деловито кивавшего, мол, старики не врали. Едва не выругался. Сука, сглазил.

Нежданно-негаданно, наших пленников в ямах начало подтапливать. А некоторых и вовсе к херам собачим затопило! Я и так перебрал всевозможные способы их содержания, а теперь, когда последний погружён под метровым уровнем воды, куда их блять девать⁈ Вместе с Бобом лечу на проверку.

Пленники, придерживая на руках не способных стоять, с надеждой на спасение, глядели в зарешеченное небо, видя наши с кроликом растерянные лица. И как быть дальше? В небе громыхнуло, и без того сильный ливень стал ещё сильнее, хотя казалось куда уже. Словно желая покарать хищников, призвать их к ответу за все грехи, вода прям на глазах затапливали их ямы, за считанные минуты поднимаясь в уровне.

– Без намёка на просветление! – Как и я, оглянувшись на мрачное небо, подтвердил и без того очевидный факт Боб.

Цепей способных сдержать хищников нет, другого места, кроме как содержания раненых с Пом, я выделить не мог, а значит, либо я должен отдать команду их переселить, либо прирезать, либо…

– Приведи Пом… – Попросил я Боба, и тот послушно кинулся за пленницей. Подозвав пару здоровяков Му на помощь, коопирируюсь с хищниками снизу, начинаю поднимать их самых слабых товарищей. Я не стану палачом, и отправлю Пом с предложением обменять тяжело раненых на любую еду, любую сталь, на любую полезную в быту всячину, лишь бы только избавиться от умирающего у меня на глазах баласта. Пусть цена будет не равна, пусть жизни их я продам за копейки, но, это лучше, чем отдать приказ о казне, или бросить их утопать в грязи. Видит бог, смерти их я не желаю. Не хочу вновь видеть покойников, не хочу глядеть на то как бездыханное тело раненой волчицы выносят за пределы деревни. Будь они рабами принадлежащими только мне, я бы вышвырнул их всех и глазом не моргнув, но, они не мои рабы, и принадлежат всему поселению. Отпустить их просто так нельзя, меня не поймут свои…

«Парламентарий», такая роль была отведена Пом. Пусть расскажет сородичам обо мне, пусть опишет им мои лучшие стороны, докажет что мне можно верить и со мной можно и нужно сотрудничать. Я пытался договориться с Чёрным глазом, и как казалось, он меня услышал, теперь настало время запустить в строй врага ещё кого-то из рода лис. А с ней, знаком доброй воли, я отпущу одного из пленных. Девочка волчица, её я и хотел отправить с лисицей, но прибывшая Пом, внезапно помрачнев возразила. Настроение её и без того казалось паршивым, ещё бы в дождь на улицу вытянули. Только помимо этого, чувствовалась и кое что другое.

– Не донесу, лучше его. – Указав рукой на более тяжёлого, раненого мужчину, сказала Пом. Лисица в открытую лгала, но зачем? Не хочет помогать девочке, нет, не то…

– Хочешь что бы она заняла твоё место? – Спросил я, но прямого ответа не услышал. Обреченный, резкий взгляд и немой кивок косвенный мне ответ. Так и есть, по мнению лисы волчица должна остаться. Пом кажется что с нами волчице будет лучше. Внезапно, внутри всё сжалось, теперь я понял почему она не хоте мне смотреть в глаза. Лиса, моя пленница Пом, она не хочет уходить! Словно я предал её, будто подставил под удар невидимого кинжала, она опустив голову, помогает здоровяку, что больше её в размерах, забраться к себе на спину. Больше я не видел блеска в его глазах, не видел того выражения лица, с которым она последние дни, смотрела на меня. Лишь холод, и мрачное, местами гнетущее, недовольство её хищной, вмиг обледеневшей души.