Текст книги "Мистер Фермер. Морковка за интим! (СИ)"

Автор книги: Focsker

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 24 страниц)

Глава 30

Сегодня мне особенно спалось. Слишком много я говорил со стариком, и слишком мало работал физически. Привыкшее к высокоинтенсивным нагрузкам тело чувствовало себя отдохнувшим. Я мог работать ещё, пока не рассветёт, да только разум лениво бунтовал, требуя покоя.

Юлой крутясь в шкурах, глазами цеплялся за каждый проникший сквозь ставни лунный отблеск, вслушивался в каждый скрип, каждый шорох. Даже мягкая грудь Муррки, обычно выступавшая роли антистресса, не могла мне помочь. Ещё и эта дура Пом за стеной, продолжала звать меня, ныть и шкрябаться. Отдать бы её кролли, чтоб поселением всем драли, да совесть не позволит поступить так с пленницей. Полтора часа я мучался, и когда всё в округе утихло, луна спряталась за тучи, а поселение уснуло, я в очередной раз словил некотролируемый приступ тревоги.

Беспокойство такое, словно кто-то постоянно смотрит на тебя, словно стоит над душой и взглядом пожирает каждый сантиметр моего костлявого тела.

– Сука…

Выскользнув из захвата Муррки под её недовольное ворчание, оделся, прихватил с собой одну из шкур, решил выбраться на свежий воздух. Под видом проверки поднимусь на стену, хорошенько подмёрзну, наговорюсь с вояками, а после отправлюсь спать.

– Староста. – Выпрямился дежуривший в комнате Обба. Моего появления он не ожидал.

– Тише. – Шикнул я, беря в руки стоявший у стены арбалет.

– Вы куда?

– В обход. Проверю караулы и часовых.

– Вам бы поспать, Кобаго справится…

Ничего тому не ответив, закинул на спину колчан с болтами, отправившись в сторону восточных ворот. Я думал полюбоваться загоном и мирно посущимся на его просторах стадом. Кто-то ночью перед сном барашек считает, а я коровок буду… глядишь, поможет.

У входа ждал ещё один стражник кролли. Поприветствовав меня, тот ни слова не спросил, взглядом сопроводил меня до вытоптанной дорожки (улицы центральной). Двигаясь по той, я наслаждался видом, порядком, царившим вокруг. Теперь, не опасаясь наступить кому-нибудь на ухо или случайно завалиться в чей-то домик, я мог спокойно прогуляться от ворот до ворот. Так же, насколько позволяла ночь, я с удовольствием разглядывал немногочисленное, возведённое на скорую руку, временное жильё. Почти у каждого домика висела мясо или рыба, сушились какие-то растения, наблюдались инструменты, вёдра и даже какие-то шкурки. В последние дни я почти не видел голозадых кролли, практически все, благодаря шкуркам или верёвкам, обзавелись кое-каким минимумом из одежды. Мы прогрессировали, даже где-то эволюционировали, это радовало. От простой прогулки, охваченное тревогами сердце успокаивалось, разум прояснялся, нагуливался аппетит и желание прилечь.

– Матвеем… – Приветствовал меня жестом Мудагар, обсуждавший с одним из детей Кобаго принцип работы с арбалетом. – Не спится?

– Ага, решил проверить, чтоб другой кто на посту не уснул. – Ответив тому, поднимаюсь по насыпи на врата. Отложив изучение оружия, бык идёт за мной.

Костры горели ярко, видимо, разожгли их совсем недавно. И пусть на улице царила ночь, стадо не спало. Все коровы, навострив уши, стояли плотно сбившейся кучей, направляя свои рога в сторону горевших костров.

– Они ещё не спали и очень напуганы. – Заметив куда я смотрю, пояснил Мудагар. – Животные чувствуют угрозу, чувствуют, когда и с какой стороны к ним придёт смерть.

– Хищники? – Спроси я

Мудагар кивнул.

– Они рыскают в ночи, подобрались совсем близко. Я чую, чую исходящий от них смрад и…

Раздался содрогающий саму душу пронзительный крик:

– ВОЛКИ!

Истошный визг донёсся с противоположной нам стороны. Приказав Мудагару оставаться на посту, сжимая арбалет, бегом, вдоль частокола, несусь к западным воротам. То ли шестое чувство, то ли сама богиня покровительница разбудили меня, не дали уснуть, и теперь я понимал причину тому. Высшие силы требовали моего нахождения на передовой!

Снизу, у самих врат, замечаю валявшегося в грязи кролли и три одетых в шкуры силуэта над ним.

– Остановите их, не дайте открыть ворота! – Кричал несущийся к воротам безоружный Кобо. Разбирая тяжёлые засовы, отодвигая подпоры, у стены копошились двое кролли мужчин и одна полная женщина. Их я узнал сразу, то была вредная старуха, сестра Эрла, его брат и один из сыновей.

– Не трожьте врата! – вскрикнул я и вскинул арбалет, направляя того на троицу.

Меня заметили, оглянувшись, старик поднимает руки, грудью прикрывая капошившегося парня и старуху.

– Убью ж, сука!

Раздаётся щелчок арбалета. Болт со свистом проносится у моего уха, пробивает грудь старика, и тот, заваливаясь, падает на старуху. Засов не поднят. К двоице подлетает вооружённая палками и топорами толпа кролли. Родственников Эрла попросту забивают, бьют до тех пор, пока крик не сменяется мычанием, и жертвы, не перестают шевелиться. В руках моих дрожащих всё так же заряженный арбалет, обернувшись, вижу Боба, стиснув зубы и не скрывая боли на душе, тот опускает оружие, заряжая новый болт.

По периметру защёлкали арбалеты, крича о приближении хищника, вещали со всех дозорных башен наши кролли и немногочисленные из воинов Му. Нападение оказалось неожиданным, резким, а ещё до безумия коварным. Зачем? Зачем эти Кролли полезли к вратам? Глядя на оставленные в грязи тела, оцепенев, пытался понять я.

За один из зубьев стены, прямо возле меня, цепляется плетёная сеть. Слышится чей-то хищный рёв и рык, а после шарканье чьих-то взбирающихся по стене лап. Свесившись над бруствером, в метре под собой, взглядом сталкиваюсь с оскалившимся в безумной улыбке чудовищем. Глаза его пылают красным светом, морда прикрытая костяным черепом, искажена, острые клыки в оскалившейся гримасе кажутся демоническими.

– Слазь сука! – Держа руку на спуске, требую я. Волк не слушает. Мне ещё не приходилось кого-то убивать, и я до конца, до последнего хотел отсрочить этот миг. Момент, когда мне придётся стать убийцей, неотвратимо приближался.

– Кроличий помёт, я вырву тебе… – палец надавливает на спуск. Болт, пробив костяной шлем, на сквозь прорывает череп, выходя через затылок. Хищник, отпуская руки, ногами цепляется за сеть, повисая на ней.

Я убил человека… я убил.

– Гаклаха⁈ Сука безродная, ты ответишь! – Вслед за первым вижу ещё одного хищника рядом и ещё двух подбегающих к стене.

– Староста, держи! – Окликнул меня Боб, а после, силой вырвав разряженный арбалет из моих рук, всучил заряженный и крикнул. – Стреляйте, ну же, стреляйте!

Стрелять, я… я должен стрелять. У меня нет выбора.

Вновь свесившись, едва не ловлю лицом стрелу. Взбиравшихся по стене с земли прикрывал лучник. Моя медлительноть, либо то, что я показался из-за другого зубца, спасли мою голову и жизнь. В спешке зубастый перевёлся на меня, выстрелил и промахнулся. Я же с испугу, лишь подняв на того арбалет, вновь нажал на крючок.

Щелчок… болезненный крик стрелка, отборный мат отпечатались в моём мозгу. Спрятавшись за бруствер, тяжело дышу, картина того, как болт пробивает ему брюхо стоит перед глазами. Пытаюсь прийти в себя, но на это нет времени. Всего несколько каких-то секунд, в моих руках вновь переданный Бобом заряженный арбалет. У бруствера показывается звериная голова, в этот раз лисья. Зловещая морда с вплетёнными в бакенбарды черепами птиц, скалится, я вижу, как тот вот-вот заскочит в ячейку, а после нанесёт удар костяным топором в своей крепкой, когтистой лапе. Его лицо застывает всего в метре от арбалета, мне даже не нужно целиться. В какой-то момент он замер, осознал, что сейчас будет, но уже поздно.

– Стреляй! – Кричит Боб, и я выстрелил. Как и первый мною убитый, лис, только и успев испугаться, летит в низ. Боковым зрением замечаю, в двух метрах от нас, на стену вскочил один из хищников, но на того с остервенением и яростью в глазах уже бежали пятеро наших. Двое рогатых, трое кролли. Едва успев выхватить свой кинжал, хищник, пятясь, парирует атаку кролика, но тяжёлый удар копьём быка, насаживает того, словно шницель на вертель. Ещё одно копьё вонзается в его тела. Не чувствуя веса врага, двое Му вместо того чтобы сбросить лиса со стены, поднимают тушку на колья, а затем перебрасывают через себя. Тело слетает с копий, катится вниз насыпи, где хищника палками и дубинами принимаются рвать на части другие, очнувшиеся, напуганные жители.

– Да, вот так им, бей зубастых ублюдков! – Кричит мне на ухо восторженно Боб, в очередной раз подавая заряженный арбалет. «Я должен стрелять… я должен». Со звенящей в голове мыслью, я вновь осторожно выглядываю за бруствер, нахожу цель, делаю «щёлк», сбрасывая очередное тело с узкой полоски сети. Хищников под стенами становится всё больше. Они растеряно снуют туда суда. Кидают в нас копья, камни, мечутся, ищут иные способы, как проникнуть в поселение. Их много и становилось всё больше. Словно кто-то разворошил осиное гнездо, они носятся в полумраке облачной ночи. Одни пытаются допрыгнуть, ухватиться за слишком высокие стены. Другие, с яростным криком, оружием своим ковыряют врата, третьи, из тел своих пытаясь выстроить лестницу, подсаживают товарищей. Импровизируя на ходу, они ищут возможности подняться на неизвестную преграду, преодолеть которую оказалось в разы сложнее, чем предполагалось.

Хищники делают всё, что возможно, только проблема их в том, что делают они это под шквальным, нарастающим огнём полностью пробудившегося поселения. Наших стрелков, метателей, тех, кто подносит боеприпасы и скидывает на головы врагов камни, с каждой минутой всё больше. Атака врага и вправду оказалась внезапной. Но, пусть и не до конца, мы были к ней готовы!

Девять тел хищников, ещё шевелящихся и неподвижных, валялось под нашим с Бобом участком стены. Потери наблюдались и у нас. Один из кролли, грудью словив стрелу, хрипел в полутора метрах левее. Чуть дальше дела обстояли примерно так же, отбив основную атаку, кролли арбалетчики, прикрываясь зубьями бруствера, перестреливались с лисами. Другие воины, ожидая вторжения, притаились за укрытиями. Быки и все бойцы ближнего боя ожидали второй волны и появления на стенах новой партии хищников.

Новые накаты не заставили себя долго ждать. Второй, затем третий, зубастые волны, с пеной у рта, обрушивались на наши стены, чтобы разбиться, откатиться и накатить вновь.

Наше поселение держалось уверенно, кое-где, в свете огней, я видел как взбираются, чтобы после вновь рухнуть, хищники. Соотношение сил обороняющихся и атакующих быстро выравнивалось. Постепенно врагов становилось всё меньше, а слабоумные атаки его всё слабее и менее чувственные. Только это почему-то совсем не смущало убивавшихся о нас зверей.

– Самоубийцы… – Когда бой перешёл в стадию затяжной перестрелки, зарядив арбалет, сам выпустил во тьму очередной болт Боб. Наш прицельный огонь теснил врага, всякий раз, когда тучи скрывали луну, хищники бросались на стены. Но, стоило луне выглянуть, осветив поле боя, как мы тут же прицельным, перекрёстным огнём отбрасывали их порядевшие силы обратно во тьму. Это была бойня, геноцид, жестокое и циничное истребление двух слабоумных видов. Вражеские командиры раз за разом, словно обезумев от ярости и глупости, бросали на наши укрепления всё новые и новые силы. После чего те, понеся потери, вновь откатывались на исходные позиции. Трупов хищников становилось всё больше. Их наблюдалось так много, что я уже не мог разглядеть в ночи даже метра свободной от тел земли.

– Чем больше убьём сейчас, тем меньше вылавливать в лесах! – На высокой морали, эмоциональном подъёме выдал в ночь Боб, и голос его поддержали десятки, если не сотни так же ликующих жителей деревни. Словно не нас атакуют, а мы идём в атаку, верещали защитники. До этого стиснувшие зубы, напуганные визитом, они внезапно ожили, воспряли и с гордо поднятыми спинами слали хищника на хуй. Обещая навещать того не только на охоте, но и в ночных кошмарах.

– Харэ орать! – Когда понял, что глохну, отдал я команду, и окружавшие меня воины послушно стали умолкать. Атаки прекратились, из-за стен только и слышались стоны раненых, мольбы о помощи умирающих хищников. Никто не даст хищнику забрать своих, никто не позволит ему и на метр приблизиться. Всё, что оставалось поверженным, так это принять смерть. Ту самую, которую они пытались принести в моё поселение.

А что кролли, как они реагировали на чужие стоны? Кролли смеялись. Словно встретив давно пропавших братьев, они обнимались и братались с Му, как с роднёй, воспевая оды своему мужеству и оружию, сумевшему приблизить нашу общую победу. Эта битва спонтанная, до безумия жестокая, она сплотила нас. А вот хищнику не повезло… Глядя на число убитых, мне казалось, тот понёс невосполнимый урон. И повторить штурм, подобный этому, уже никогда не сможет.

В суматохе расталкивая толпу, меня находит Кобаго. На лице его я видел обеспокоенность, в первую очередь, он волновался за меня:

– Слава богам, вы живы… – Оскалившись и оглядев толпу, разделяя радость победы с воинами, Кобаго громко рассмеялся. Бряцая оружием, толкаясь плечами и поздравляя проявивших себя воинов, так же как и другие он обнимался с Му. Поздравлял нас всех с великой победой.

– Слава богам? Ха! – Вскочив на бруствер, Боб воскликнул. – Староста стрелял так метко, что смог бы и Кровавого кузнеца по меж ягодиц поразить! Славься Матвеем объединитель, славься великий вождь!

– Славься! – Повторила толпа.

– Славься! – Повторил за Бобом радостный Кобаго. Впервые на этом брутальном лице я видел столь искренние эмоции.

Радость толпы оказалась заразительной. Так же как и они, повторяя, я поднял над головой арбалет, пробуждая на лицах моих подопечных очередную волну неконтролируемых эмоций.

Мы победили, мы и правда это сделали. Битва, которую я так долго ждал, которой так долго боялся и готовился, свершилась. Час, два… сколько длилась она? Впервые задумавшись о времени, на фоне поднятого в небо, запачканного крою лезвия Кобаго, заметил, как из-за горных вершин показалась едва заметная полоска света.

Из-за горизонта медленно вздымалось солнце. Наступал рассвет нового дня. Сантиметр за сантиметром округа очищалась от ночной тьмы, раскрывая всем картину сотворённого по моей воле.

Стены, ворота, дозорные вышки, тела убитых защитников, а за ними, внизу, поле брани и сотни оставшихся на нём трупов врагов. Земля была утыкана арбалетными болтами и копьями, а под стенами, один на одном, приваленные камнями, лежали целые кучи убитых хищников.

Увиденное повергло меня в шок. Глядя с высоты на звериное кладбище, я медленно брёл по стене. Перешагивая редкие трупы, пытался подсчитать число убитых.

– Десять… шестьдесят… сто десять… сто семьдесят… двести… двести пятьдесят пять… триста двадцать семь… – И это только у западных ворот, не считая спрятанных тел под стенами и тех, что остались на дне оврага.

– Кошмар… – Закончив с подсчётами, тяжело выдохнул и опёрся на бруствер. Столько жизней, столько судеб были загублены и ради чего? Какого-то Каглахама, пары коров? Коровы стояли всё так же в загоне, почти не тронутые. Враг шёл не за ними, а за нами, за нашими жизнями. «И стоило ли оно того?» – от досады хотелось кричать во всю глотку.

Наверняка нет. Наверняка это того не стоило и теперь хищники тоже это понимают.

Я не должен жалеть врага, не должен сочувствовать ему. Он получил по заслугам, а я защитил слабых. Я поступил правильно!… правильно… почему же мне тогда так больно? Почему эмоции, испытанные от победы ранее, так быстро выветрились, а на смену им пришла апатия и обида.

– Матвеем, хищники отступили. Но осталось много раненых, как поступим? – Дождавшись когда я приведу мысли в порядок, спросил Кобаго.

– Поможем тем, кто хочет помощи, добьём тех, кто в ней не нуждается… – Проглотив ком из тысячи иголок, царапающих саму душу, отдал приказ о зачистке я.

Глава 31

Зубастый волк тёмной расцветки, здоровенный и свирепый словно бешеное животное. Рассевшись на мёртвом побратиме, не в силах идти, скалясь, клацая зубами, он отмахивался от кролли своим стальным тесаком. Длинный чёрный меч, с выгнутым в сторону штырём, напоминал своим видом излюбленное оружие воинов Уругхая.

Кровь успела запечься на его разбитом лице. Правая рука его прострелена арбалетом, в левой ноге так же болт, в правой икре обломок копья. Лишь самодельные жгуты, перетянутые по трём конечностям, не дали этому здоровяку вытечь от полученных ран.

– Подчинись нашим правилам, сдайся, и тебе помогут. – Требует Кобо вместе с тремя кролли и одним Му, обступая здоровяка. Подобные хищнику не сдавались и в любой момент могли метнуть в своих обидчиков чем-то смертельно опасным.

– Вы, ваши дети и дети ваших детей будут для нас кормом… Подходи по одному сучье отре… – Арбалет Кобо щёлкнул, пробил волосатую грудь и вышел наконечником снаружи. Щёлкнули арбалеты трёх других кролли, а после, когда волк опустил своё оружие, здоровенный, плечистый Му, со спины размозжил тому череп своей палицей.

Наблюдая за кровавой расправой со стены, я едва не блеванул. Раненых много, многих можно ещё спасти, но эти идиоты настолько горды, настолько верят в превосходства своего вида, что нам не остаётся ничего иного, кроме как вычеркнуть их имена из списка выживших в этой бойне. Повезло, что не все хищники такие. Не все готовы с распростёртыми объятиями принять смерть.

Как и с кролли, в семьях их есть смельчаки, есть трусы. Среди бойцов хищников меньше всего мотивированными оказались молодые девушки и женщины. Именно раненые самки, в большинстве своем, не смея сопротивляться, а порой даже показать свой звериный нрав, кидают оружие и сдаются в плен. Словно нарочно выращенные безвольными рабынями, они делают что говорят, идут или ползут туда, куда им велят.

Раненых, потрясённых поражением и потерями, малыми группами наши воины связывают, заводят в поселение. Где тех уже ждёт напряжённая, местами точно так же напуганная, толпа. Травоядные смотрят на хищников, как на врага, лишь одно моё слово сдерживает их от того, чтобы со страха не затоптать раненых пленников.

Трое, семеро, двенадцать, двадцать четыре… Раненых всё прибавляется, с женщинами появляются и немногочисленные мужчины. Всё так же, глядя на пленников с врат, замечаю одну особо странную, подозрительно озирающуюся и перешёптывающуюся с мужчиной лису. Взяв арбалет, велю Бобу и его ребятам, держать строптивую парочку на прицеле. Сам же, оглянувшись на поле брани, пытаюсь разглядеть тех, кого нет. Вдруг они специально сдались, чтобы врата изнутри открыть?

Пригнувшись, лиса вытащила из сапога рядом идущего лиса клинок, полоснула тем по связывавшей руки веревке, а затем, дернувшись в сторону, замахнулась на ведущую её, ничего не подозревавшую, девушку кролли. Растерянная крольчиха даже арбалета поднять не успела, как над ней уже повис жаждавший крови хищник.

Щелчок со стены, затем второй. Болты ложатся точно в цель. Оттолкнув в сторонку крольчиху, смертельный удар, своей здоровенной лапой блокировал здоровяк Му, а затем, ответным выпадам кулака, пригвоздил к земле раненую хищницу…

– Хоть одного… я д-должна убить, хоть одного, предки п… – Издав предсмертный всхлип, лиса умолкла. Для уверенности, Му вгоняет той копьё промеж лопаток. Кто-то из ближайших пленниц, покосившись, сплюнули на труп распустившей хвост лисицы. Внезапно для помогшего той, мужчины лиса, сородичи не стали пытаться выгородить его. Наоборот, все видевшие стали пятиться от него, отползать в сторонку. «Мы не с ним, мы ни причём, мы не хотим умирать…» Читалось в действиях пятившихся.

– Вы… трусы… – Прошипел лис. Удар Му тому под колено кладёт пленника на спину. Оглянувшись на меня, здоровяк ждёт разрешения. Кажется, кто-то должен прояснить статус наших врагов в моём поселение.

Встав над воротами, прокашлялся, поправив одежки, прикинул как дальше быть, о чём лучше говорить, и чего я вообще хочу от пленников. После чего, подняв руки, крикнул:

– Хищники! Сегодня многие из ваших соплеменников, родных и близких погибли под стенами нашей деревни. Никто вас сюда не приглашал, жизни наши вам никогда не принадлежали, и отнимать их вы не имели права. И всё же, вы здесь. Я соболезную и сочувствую каждому лишившемуся близкого своего. Я разделяю ваши эмоции, вашу боль, ибо когда-то судьба так же отняла у меня близких. В нашем поселении вас не обидят, не будут мучать, морить голодом и пытками. Не смейте ровнять нас с собой, мы не такие, мы не звери и не убиваем ради потехи. Для того, чтобы сосуществовать в мире, вам придётся вести себя соответствуя статусу пленника. Любое нападение на жителя – смерть. Попытаетесь убежать – смерть. Попытаетесь угрожать кролли и через них связаться с хищниками – смерть вам и всем соучастникам. Ведите себя достойно и получите достойное к себе отношение. Я понятно говорю?

Никто из хищников не посмел открыть рта. Смотря в землю своими звериными глазами, они молча кивали, стараясь не поднимать своих голов.

– Хорошо. Я рад, что мы друг друга поняли. – Произнёс я и отвернулся, позволяя здоровяку из племени Му самому решить судьбу хищника нарушившего правила.

Издав рёв, своей мощной ногой Му куда-то топнул, что-то хрустнуло, толпа охнула. Глухие шлепки, топчущие и чавкающие звуки, гудение народа… я старался не вдумываться в происходящее за моей спиной. Хватит для меня на сегодня насилия.

– Осторожно! – Кто-то, выбравшись из-под кучи тел у стены, клинком полоснул кролли по ноге. После чего в мясную кучу тут же полетели болты и копья со всех сторон. Тыкали и били долго, не жалея сил и своего времени.

Видимо, без насилия сегодня никак.

– Староста, как быть с телами? – Прокричал с поля Кобаго.

– Стрелы, одежду, оружие, украшения – всё собрать, всё в поселение. Трупы за ров. Да подальше. Сейчас пришлю вам помощь.

Кобаго кивнул, далее каждый труп, или притворявшийся им, дотыкивался копьями, раздевался и уносился подальше в сторонку. Позволять телам гнить у меня под носом, разнося по деревни вонь и заразу, нельзя. Кто знает какие заразы хранит в себе этот мир.

Ещё раз взглянув на поле боя, печально выдохнул. Надеюсь, в хищниках есть хоть долька человечности. Очень надеюсь, когда они увидят что мы делаем, они придут и заберут тела воинов «домой». Где души похороненных смельчаков упокоятся с миром, найдут свой последний приют. Иначе придётся тратить силы, ресурсы, время на погребальный костёр для врага. Не избавься мы от трупов его, наш дом подвергнется риску стать местом сбора всех чудовищ и падальщиков в округе.

Раздетое тело без головы, под руки, оставляя за собой кровавый след, выволокли из поселения. За ним и тело голой женщины лисы. В ближайшее время, таких как эти двое будет предостаточно. Многие из взятых в плен едва могли передвигаться, имели тяжёлые раны и, скорее всего, в ближайшее время погибнут. Либо от потери крови, либо от заражения, либо от собственной глупости. Стоит им только почувствовать нашу доброту, они тут же примут её за слабость и попытаются нагадить прямо в душу.

Чёрт, как же мне хочется… очень-очень хочется, чтобы среди всего этого клыкастого безумия, нашлось хоть несколько адекватных, готовых ужиться с нами хищников. При виде поле боя, на глаз наползла слеза. Я был готов к битве, но не готов к её последствиям. Тела без конечностей, без голов, чьи-то слёзы и повсеместно раздающиеся вопли умирающих. Люди гибли, их безжалостно убивали, а я лишь стоял, смотрел, слушал и ничего не мог с этим поделать!

– Милый Матвеем, что с вами, где-то болит? – Мягкий, щадящий голос Хохо, а затем и её касания к моей спине, заставили выпрямиться, втянуть сопли и смахнуть рукавом солёные слёзы. Кому-кому, но своим женщинам я не собирался показывать собственной слабости и сентиментальности. Я должен быть сильным! Должен смириться с чужими смертями!

Я должен… но… не могу…

– Песчинка в глаз попала… – Сквозь зубы протянул я настолько не убедительно, что сам бы никогда не поверил в такую слабую актёрскую игру и «искреннюю» ложь.

– Вот как… – Обняв меня за талию, Хохо прижалась к моей спине своей головой. Она не смеялась, не задавала вопросов и даже не пыталась проверить меня на наличие ран. Женщина просто позволяла мне прийти в себя, дабы я мог сохранить перед ней своё лицо. только слёз на моём лице становилось всё больше. Мне всего двадцать, я не привык к такому, не привык к смерти. Как же мне было жалко всех тех, кто остался в этом ебаном поле…

– Муррка говорила, что вы сегодня ещё не спали, она волнуется. – Как заботливая старшая сестра, произнесла крольчиха.

– Некогда, сама видишь, без меня…

– А вот это ложь. – Не отдаляясь, лишь обняв крепче, выдала она. – Вы сделали всё, что в ваших силах, привели нас к победе, спасли много жизней хищников, и никто не осудит вас, если вы отправитесь отдыхать. Поймите Матвеем, вы нужны нам здоровым, а здоровье, это не только хорошее питание и тёплая одежда, это ещё и здоровый крепкий сон. Поэтому прошу… – Её тонкие тёплые пальчики охватывают мои обледеневшие руки, в мгновение прекращая в них дрожь.

– Ты права. – Согласился я, и Хохо довольно фыркнула.

– Вы уже всё и всем объяснили, кролли знают как быть дальше, так что идите и хорошенько отдохните. Я велю девочкам помочь вам отогреться, а сама будут стеречь ворота, и в случае надобности первой вас обо всем оповещу.

– Спасибо. – Только и смог ответить я, не веря, что смогу уснуть. Едва глаза мои закрывались, едва веки наползали на зрачки, как разум тут же рисовал лицо взбиравшегося по стене лиса, и то, что с ним было спустя секунду после моего выстрела.

Убийца, убийца, убийца… – раз за разом, бесконтрольно повторял про себя я, ощущая, как постепенно шурша, едет моя крыша.

* * *

Город Абу-Хайра.

Полночь.

Переулок работорговцев.

За пустой бочкой, кидая игральные кости, расселись трое пустынных лис и один вепрь. При тусклом освещении переносного светильника, толстый, клыкастый хряк недовольно ляпал своим копытцем по бочке, нервируя остальных игроков.

– Хватит стучать жирдяй, не твой день, плати или проваливай! – Сегодня лисы ободрали его на добрые три четверти от месячного жалования, заберут последнее, быть беде. Профессиональные шулеры знали, жертву в Абу-Хайра обдирать до нитки нельзя. Пусть лучше на последние деньги завтра где-нибудь нажрётся, а после заработает и принесёт ещё.

– Реванш… – Зажав отдавать последнюю монету, стянул с себя штаны хряк.

– Реванш так реванш… – переглянувшись с согласными продолжать родственниками, кивнул второй лис.

Следующая партия, как и те, что были после неё, длились не долго. Увлекшись, каталы забрали у бедолаги всё, что только могли, и даже оружие. А в пределах Абу-Хайра оружие это не только средство защиты, но и признак свободы. Только свободные существа имели право носить при себе клинки.

– Вы мошенники! – Взвизгнул вепрь, после чего один из лис, пощадив догадливого коллегу по цеху, кинул на бочку изогнутый клинок, возвращая того в руки свиньи.

– На! Забирай, пока не передумал, и проваливай, идиота кусок… – Рыкнул лис, и кабанчик, что на голову был меньше любого из троицы, недовольно хрюкнув, двинул в начало переулка. «Вы мне, суки, ещё за всё ответите!» – рычал про себя он.

Показавшаяся в начале улицы, массивная, плечистая тень с большим пузом и рогом на переносице, напомнила хряку старого друга. «С ним то я точно верну своё!»

– Взиз, Вз-зи-з, приятель, как я рад тебя видеть! – Ножнами прикрывая промежность, бежал к тому хряк. Видя это, лисы быстро убрали со стола кости, добытое барахло и напряглись. В Абу-Хайра азартные игры запрещены, если этот громила из стражи, их жадность могла обернуться бедой.

Хромавшая куда-то по своим делам тень замерла. После, обернувшись на визг хряка, двинула ему на встречу. Во мраке блеснули золотые глаза. Тень на стене обрисовала открывшуюся пасть здоровяка, после чего, переулок заволокло трупным зловонием…

– Кх-кх… Взиз, зараза, чё такое вкусное ты жрал? – Кашляя, весело выплюнул проигравшийся хряк. Запыхавшись после короткой пробежки, согнувшись, низкорослый глядит прям в яйца своему более крупному знакомому. Штаны здоровяка изодраны, на мохнатых ногах следы крови и укусов. На правой руке и вовсе отсутствовало несколько пальцев.

– Мать моя кролли, чё с тобой… эй, вы трое, помогите его перев… – Мощная пасть воина из племени носорогов сомкнулась на шее хряка. Прыснула кровь, хрустнула шея, не успел боров вытащить своего меча, как жизнь его прервалась, а носорог, упав на него всем своим весом, принялся рвать хряка на жирные, сальные куски.

– Эй! Ты чё ахуел, каннибализм запрещен, ты хоть знаешь, что с тобой за это будет! – То был уже не вопрос, обнажив клинки, лисы кинулись на нарушителя порядков Абу-Хайра. Если кто-то из дроу узнает, что они позволили безумцу жить, их ждёт та же кара, что и проклятого носорога.

Крики бежавших на носорога лис привлекли внимание демонических, золотых глаз безумца. Подняв голову, зверь с открытой пастью на рог свой торчащий из черепа принимает удар шашки. Голову, как и череп носорога не пробить сталью, но старший лис, привыкший сражаться в команде, и не собирался. Его задача отвлечь внимание сильного воина, а дальше справятся братья.

Средний из братьев наносит удар мечом в печень, третий, своим тонким стилетом, меж кожаных стыков брони, под ребро и прямо в сердце.

– Ублюдок, такой вечер испортил… – Произнёс старший из братьев, убирая шашку, как вдруг зверь, что должен быть мертв, совершает внезапный рывок, насаживает лиса на рог и зубами впивается в его ногу.

– Гхкаа! – Только и успевает сплюнуть кровью старший из братьев.

Ужас окутал двух других, в панике, градом из ударов, они начинают посыпать тело носорога. Бьют по органам, конечностям, пытаются спасти уже мёртвого старшего.

– Пусти, отпусти его ублюдок! – Бросив оружие, руками пытается оттянуть здоровенного носорога младший лис.

– Какого хуя он не умирает! – Три удара по шее, по артерии, вспороли плоть, но из той не вытекло ни капли крови. Замахнувшись в четвертый раз, средний брат внезапно ощущает прикосновение чьих-то пальцев к своей ноге.

– А? – Обернулся он, взглядом столкнувшись с очередной парой золотистых, бешенных глаз. – Хряк, ты ещё жив?

Клыкастая пасть, держащаяся на остатках мышц шеи клацнула в сантиметре от успевшего убрать стопу лиса. «Да что это блять за магия?» Полоснув хряка по голове мечом, да так, что показался мозг, средний брат замечает как постепенно гаснет свет в глазах мертвеца.

– Гха-х-а-а-а-а! Пусти, пусти меня брат, я же помогаю тебе! А-а-а-а-а! – Заверещал младший, в ногу которого впились зубы внезапно ожившего старшего, а после, рвать того подключился и сам носорог.

– Бей в голову, в голову бей, в глаза! – Вскрикнул средний брат, и младший, тот час подобрав оружие с земли, поразил носорога своим стилетом. Успевшая подняться на ноги туша, весом в добрых триста двадцать кило, обрушивается на малыша лиса, прижимая того к земле.