Текст книги "For your eyes only // Larry Stylinson (СИ)"

Автор книги: FlaunderTommo

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 27 страниц)

–Суть даже не в том, о чем он соврал. —он опускает голову. —Суть в том, что мы договорились до этого не врать друг другу, потому как это ни к чему хорошему не ведет.

–Хочешь совет?

–Нет.

–Я все равно скажу. —произношу я. —Я считаю, что тебе нужно спросить о причине, по которой он не говорил тебе.

–Я считаю, что это ужасный совет. —отрезает он.

–Хорошо, давай разберемся в этом вместе, Лу, хорошо? —спрашивает Ли.

–Хорошо.

–Ты можешь рассказать в чем была его ложь? О чем он соврал тебе?

–Тебе с какого момента рассказывать?

–Расскажи с самого начала. —просит Ли.

–Мы вчера были в Брайтоне и мне приснился сон…видение, как всегда. В этом видении меня насторожила одна вещь, но я и так нервничал из-за спектакля, так что решил подождать с тем видением до самого вечера.

–Это произошло, когда вы поднялись в твою комнату?

–Да.

–Я остановил его и попросил ответить на мой вопрос честно. Он начал отходить, отнекиваться и извиняться. Тогда я и понял, что мое видение значило то, о чем я с самого начала подумал.

–О чем было видение?

–Я не могу об этом говорить.

–Тогда мы не сможем тебе помочь, друг.

–Луи? —произношу я.

–Ты ведь знаешь об этом? —спрашивает он меня.

–Луи…

–Сам ведь говорил, что у него есть секрет и что, когда он его мне откроет, чтобы я попытался принять Гарри и не отталкивать его. Просто ответь мне честно, Зейн. Ты знаешь?

–Да…

–Отлично! —произносит он и хлопает рукой по подушке. -Вот только ты забыл упомянуть, что после открытия секрета я не буду в состоянии отталкивать его.

–Что ты имеешь ввиду Луи? —интересуется Ли.

–Извини. —прошу прощения я.

Луи наконец-то поднимает глаза, и мы видим его отметки Хранителя, проявляющиеся после того, как видишь татуировки своей половинки.

–Вот, что я имею ввиду, Лиам. —произносит он.

========== 32. Я должен тебе ==========

POV Луи

Я находился сейчас в Восточной части Лондона, пытаясь привести дела в порядок. Если честно, я уже не хотел этим заниматься. Как каждый раз говорит Дэнни Гловер в фильмах «Смертельное Оружие»: «Я слишком стар для этого дерьма». Знаю, многие считают, что в шестьдесят жизнь только начинается, что в моем возрасте люди еще ходят на работу, поступают в университет на еще одну специализацию, ездят покорять Эверест, но я, наверное, исключение, потому что все, что мне хочется—отдохнуть. За эти тридцать с лишним лет все, что я делал это: спасал мать, ухаживал за Линой, спасал себя, ухаживал за Томми, спасал расу, ухаживал за Дарси. Только дети и работа, мама и работа. Если подумать логически, то работа в этом списке может самоуничтожиться? Или это я просто плохо учил математику.

Так, о чем я? Ах да, точно. Знаю, что многие из вас верят, что, когда им будет шестьдесят, все останется так же, ничего не поменяется. Но правда в том, что суставы все равно устают, а мышцы уже не так хорошо развиты, так что иногда приходится очень трудно. Мне никогда не нравилось признавать, что мне больно или я чем-то расстроен, но это не значит, что я никогда себя так не чувствовал.

Я всегда…ну…почти всегда выполнял то, о чем меня просили. И этот раз не был исключением. Скотланд Ярду нужна была помощь, и я не мог им отказать в ней. Кто им поможет, если не я? Именно из-за этого дела, мне пришлось просыпаться в десять утра, садиться за руль и возвращаться в этот шумный забитый выхлопными газами Лондон. Я уже настолько привык к свежему и чистому воздуху в Катэрхеме, что просто не ожидал снова вздохнуть запах мокрой грязи, который витал в шумном городе каждый раз, как пройдут дожди.

Я припарковал машину перед зданием полиции, вышел из нее и поднялся по ступенькам к огромной стеклянной двери. Меня встретили металлоискатели с их огромными палками, пикающими каждый раз, когда достигали моих карманов и вынуждали меня вынимать каждый пений из штанов. Это была процедура для всех, не зависимо от того, кто ты: полицейский, гражданский, Хранитель или даже само Её Величество Королева Англии.

Я прошел внутрь, поднялся на лифте на нужный мне этаж и зашел в кабинет генерал-адмирала Морэно, уроженца Испании.

–Добрый день, мистер Томлинсон. —он протягивает мне руку.

–Здравия желаю, генерал-адмирал. —говорю я, пожимая его руку.

Альфред Морэно был высоким, статным, черноволосым мужчиной, лет тридцати, с большим шрамом на правой щеке, который он получил в битве при Пате́, произошедшей 18 июня 1429 года, скажите невозможно? Черта с два —отвечу я вам. Морэно родился в 1300 году и с тех пор, как встретил свою жену перестал стареть. Не могу вам сказать, какая пытка -эта способность. Ведь все люди, которыми ты окружен стареют и умирают. Все, кроме тебя. У жены Альфреда была способность лечить любые раны и болезни на Земле, после ее смерти генерал-адмирал получил и эту способность. Он является вторым по силе во всем мире, сразу после Хранителей. Все уважают этого замечательного человека. Он принимал участие во всех войнах начиная с 1321 года, когда достиг зрелости и его взяли в английскую армию. Спасши столько людей, Морэно получил высшее звание и кипу наград. Я был горд называть его своим другом и соратником на поле боя.

–Как ваши дела? —интересуется он.

–Знаете, мой друг, старость —не радость. —смеюсь я.

–Вообще-то не знаю, сэр. —ухмыляется Альфред, но я вижу ту боль в глазах, из-за осознания того, что он возможно никогда не оставит этот мир и не присоединится к своей любимой.

–Не горюйте, вы еще придумаете что-нибудь, расскажите мне причину того, почему я сижу здесь.

–Конечно. —он достает бумаги из файла и протягивает их мне.

–Убийства. —произношу я. —В них есть что-то необычное?

–На первый взгляд нет, но посмотрите на года.

Я смотрю на дату на первой фотографии. 01.01.01. —январь, первое число, 2001 год. Вторая дата обозначена 02.02.02. Я пролистываю двенадцать фотографий с такими же датами, с каждым годом увеличивающимися на одну единицу.

–Но все эти убийства должны закончиться в 2012.

–Мы тоже так думали. —я поднимаю брови.

Он протягивает мне еще одну папку, и я снова смотрю на даты. 11.12.13.; 12.13.14.; 11.13.15.; 12.14.16.; 03.10.17; 06.12.18. и так далее.

–Думаете, они все связаны? —спрашиваю я.

–Все убийства произошли в одном и том же месте, были совершенны одним и тем же оружием, и у всех жертв есть одна схожесть.

–Расскажите.

–Все это происходит в сквере Арбор.

–Ист-Энд. —записываю я.

–Верно, орудием убийства является Кукри.

–Извините?

–Это символ народа Непала.

–Ага, а общие черты убитых?

–Они блондины и у каждого есть вот такой медальон. —мужчина протягивает мне украшение. Оно сделано из дерева и с обеих сторон покрыть узорами.

–Вы не против? —спрашиваю я и подношу к нему руку.

–Делайте с ним все что понадобится.

Я беру медальон в руку и настраиваюсь на ту чистоту, которая позволяет появится видению. Картинки начинают быстро меняться в моей голове.

–Это один и тот же человек. —произношу я.

–Мы так и предполагали.

–Я говорю не про убийцу. Жертва —всегда один и тот же человек.

–Это невозможно, у нас есть фото трупов.

–Тела всегда разные, но душа человека одна и та же. Ее зовут Корнелия Сандерс, она что-то наподобие Феникса. После смерти она сжигает себя и возрождается в другом теле.

–А убийца, вы видели убийцу?

–Тоже женщина, темноволосая, резкие черты лица, она маленькая и быстрая.

–Они как из той мифологии.

–Какой мифологии?

–Истории про феникса и змею. —говорит Морэно.

–Извините, я не слышал этой легенды.

–Говорят, что на земле существует два смертельных врага, воюющих с самого начала времен. Змея и Феникс. Они полностью противоположны друг другу.

–Извините, что перебиваю, но известна ли причина, по которой они воюют.

–Нет, сэр.

–Хорошо. Когда должно произойти следующие убийство?

–По нашим данным это случится 05.25.2050.

–То есть сегодня.

–Поэтому мы и вызвали вас так быстро.

–В котором часу?

–В пять часов двадцать пять минут.

Я поднимаю руку и смотрю на часы. Сейчас три, с пробками я доеду туда за час.

–Вы, как я понимаю едите со мной?

–Да.

–Ох, мой друг, все как в старые времена.

–Вы не меняетесь. —говорит он.

–Кто бы говорил. —смеюсь я.

Мы садимся в машину и начинаем движение по Тотхилл стрит. Как я и говорил, пробки ужасные. Доезжаем до места назначения уже в четыре тридцать и паркуемся возле колледжа Тауэр Хамлет. Мы проходим в сквер и прячемся за одни из больших кустов. Альфред предлагает мне батончик, и я соглашаюсь. Мы наблюдаем за местностью, и вот нам наконец-то показывается Финикс и, бегущая за ней Змея. Я вылезаю из кустов и заставляю их остановится в воздухе. Не подумайте, я не всемогущий, просто из-за моей способности к телекинезу, я заставил воздух вокруг них остановится, так чтобы они не смогли сдвинуться.

–Здравствуйте, леди, я генерал-адмирал Морэно из Скотланд Ярда. —он обращается к Змее. -Вы имеете право хранить молчание. Всё, что вы скажете, может и будет использовано против вас в суде. Ваш адвокат может присутствовать при допросе. Если вы не можете оплатить услуги адвоката, он будет предоставлен вам государством. Вы понимаете свои права?

–Зачем вы сразу так строго, друг мой? —спрашиваю я. —Здравствуйте, меня зовут Луи.

–Мы знаем, кто вы. —говорят девушки.

–Хорошо, так проще. —улыбаюсь я. —Тогда вы знаете, что я по любому узнаю, почему вы воюете, но я бы предпочел, чтобы вы рассказали мне это сами.

Девушки молчат, я вздыхаю и залезаю к ним в голову.

–И это все из-за мужчины?

–Она так и не извинилась. —шипит Змея.

–Это он меня выбрал, я не должна извиняться. —отвечает Финикс.

–Вы же сестры. —удивленно произношу я. -Вам что наплевать на это?

После пары минут уговаривания и маленькой поправки в их памяти, по их желанию, я уговариваю Альфреда отпустить их, беря всю ответственность на себя, и мы едем обратно в полицейский участок. Я высаживаю Альфреда, пообещав, что мы с ним еще увидимся и еду обратно домой к своей семье.

–Привет, дорогой. —говорю я, оставляя поцелуй на его губах.

POV Найл

Я открыл глаза и перевел взгляд с потолка на стенку с правого боку от себя. На ней висел календарь, а на нем второе октября. Сентябрь прошел незаметно. Я поворачиваю голову влево и смотрю на вид из окна. За ним пасмурно, все небо укрыто большими мрачными облаками. Солнце даже не просвечивается через них.

Я вылажу из постели и иду в душ. Свет немного режет глаза, но не так сильно, как шампунь, только что попавший мне в зрачки. Глаза начинают немного слезиться, и я чертыхаюсь, выхожу из душа и вытираю лицо полотенцем.

Смотрю в зеркало и замечаю, что цвет волос снова начинает темнеть, да и корни уже приобрели мой натуральный цвет. Надо будет попросить Томмо меня покрасить. Я выхожу из ванной комнаты и упираю взгляд на бугорок в моей постели. Как там ее звали? Нелли?

–Привет. —она поворачивается ко мне и потягивается.

–Доброе утро…

–Ванесса. —говорит она.

–Доброе утро, Ванесса. —улыбаюсь я. —Завтракать будешь?

–Нет, я опаздываю. —произносит она устало и встает.

Я разглядываю ее голое тело, что тут сказать, я люблю все нагое.

–Я провожу тебя.

Она надевает вещи, и мы спускаемся вниз. Я вижу маму и папу, уже привыкших к такому и махаю им. Я наклоняюсь, целую ее и открываю ей дверь.

–Еще увидимся, Ванесса.

–Это вряд ли, Хоран. —качает она головой.

Стэн всегда говорил, что я как жигола, только без денег. В какой-то степени может быть он и прав, но мне то какая разница. Я сплю с людьми потому что мне нравится это, я обожаю секс, и что плохого в этом? Я ведь не веду себя как последняя сволочь, зовя девушку или парня к себе, утверждая на утро, что позвоню. Я сразу предупреждаю, что это всего лишь секс, что я аромантик и ничего, кроме одной ночи со мной, у нас не выйдет.

Думаю, моя честность —это то, что заставляет их хотеть меня. В наше время люди слишком привыкли ко лжи и тайнам. Они привыкли скрывать любовников, свои эмоции, боль. Они пытаются скрыть от всех то, кем они на самом деле являются и это неправильно. Каждый из нас личность и каждый из нас отличается чем-то от другого. Нет в мире абсолютно одинаковых людей, даже близнецы все разные. Наша разнообразность – это то, что делает нас членом общества, наши различия выделяют нас в толпе, и именно из-за них мы перестаем быть серыми мышами.

–Доброе утро, мам, пап. —говорю я и сажусь за стол.

–Доброе утро, сынок. Кто на этот раз? —спрашивает папа.

–Ванесса.

–Интересное имя.

–Ага. —говорю я, пережевывая завтрак.

–Что сегодня?

–История театра, всемирная история, психология и литература Англии.

–А после университета?

–Не знаю, наверное, поеду навещу Луи.

–Он заболел? —поддерживает беседу мама.

–Да, его брат написал мне, что его сильно тошнит.

–Дорогой, мы же за столом.

–Извини, мам.

–А Стэн как?

–Почти не ходит на учебу, постоянно с Кэт.

–Нам надо будет поехать навестить Джорджину и Грегга на выходных. —говорит отец.

–Отличная идея, пап. Вы поезжайте, а я устрою вечеринку.

–Смотри, чтобы бабуля не застала этого.

–А когда она приезжает?

–В понедельник утром.

–Хорошо, я всех выгоню к этому времени.

–Тогда устраивай свою вечеринку.

–Спасибо, вы лучшие. —улыбаюсь я и ставлю тарелку в раковину.

–Но, чтобы никакой вредной еды. —предупреждает мама.

–Только алкоголь. —уверяю ее я.

Я улыбаюсь им. Видите, вранье —самая жуткая и бессмысленная вещь. Если бы я попросил маму с папой уехать, сказав, что буду с другом готовится к сдаче реферата, а они потом случайно нагрянули домой, посмотреть, как мы, все было бы ужасно.

Я беру портфель и иду к машине. Она приветливо мне рычит, когда заводится.

–Привет, Бэтти. —говорю ей я, и мы едем к университету. Я включаю радио и из колонок начинают литься хиты этой осени. Я подпеваю певцам, думаю, они не против. Бэтти тоже не жалуется. Это, наверное, единственный мой друг, который никогда на меня не жалуется.

До университета ехать примерно полчаса, из-за небольших пробок в такую рань. Когда я приезжаю на парковку, я вижу машину Зейна, одну единственную на стоянке. Я знаю, что это Лиам —тот, кто встает в такую рань, но все равно не понимаю, как ему приходит в голову, что лучше приехать на час раньше, чем опоздать на пару секунд.

–Привет. —говорю я, садясь рядом с Пейном и Маликом.

–Доброе утро, Найлер. —здоровается Лиам.

–Что с Луи? Ему все еще плохо?

–Хуже, чем ты думаешь. —грустнеет Зейн.

–Он отравился?

–Да, но не в том смысле. —произносит профессор, и Пейн толкает его в бок.

–Вы меня запутали, парни. —смеюсь я.

–Да мы сами не очень все понимаем.

–Я устраиваю вечеринку в субботу у себя, придете?

–Звучит весело. —улыбается Зейн и притягивает Лиама к себе.

«Замени меня сегодня на уроке Зейна»

Приходит сообщение от Луи.

«Я не могу, друг, ты не повторим в таких делах»

«Придется потом отыгрываться»

«Извини»

«Только не это слово, я уже по горло наслышан этим „извини“»

«Я заеду сегодня к тебе?»

«Приезжай, прихвати пиво»

«Тебе ведь плохо?»

«Потом объясню»

«Ловлю на слове»

Лиам смотрит на часы и начинает нас торопить, говоря, что урок вот-вот начнется. Мы поднимаем свои пятые точки и уходим в аудиторию Зейна. Он начинает лекцию, и я должен согласиться, что без Томмо пара идет слишком долго и слишком скучно. На биологии профессор снова начала говорить, что мы ничего не добьемся в жизни, если не будем знать анатомию. О Боже, женщина, ты работаешь педагогом и живешь в одном из самых шумных и наполненных выхлопными газами городов Европы! Неудачник здесь вы!

После пар я еду в магазин и покупаю блок пива, всего шесть штук, но думаю Луи больше не надо. А-то еще скажут, что он болеет, а я его спаиваю. Я еду обратно к его дому и паркую машину на подъездной дорожке.

–Скоро увидимся, Бэтти. —прощаюсь я с ней и стучу в дверь.

Ее открывает Энн.

–Олень, здравствуй! —удивляется она, когда понимает, что это я. —Что привело тебя сюда?

–Судьба. —вздыхаю я, и мы оба смеемся.

Не знаю, шарм ли это или просто моя обаятельность, но взрослые меня обожают. Я могу подойти к любому человеку старше тридцати пяти, улыбнуться ему, и он сразу меня полюбит. Думаю, это мой второй дар.

У нас, аромантиков, за жизнь должны открыться пять способностей. У каждого они открываются в разное время и при разных обстоятельствах. Я уже умел приносить удачу, теперь моя способность выражается тем, что я будто бы излучаю феромоны, влюбляющие в меня взрослых людей. Не знаю, правильная ли это формулировка, но по крайней мере, я так понял, когда читал об этом в википедии.

–Будешь кушать? —спрашивает она.

Я борюсь с желанием. Я знаю, что обещал Луи помочь ему, но это же еда. Я не знаю, что мне делать, но решаю, что мне точно нельзя спрашивать, что у них на ужин.

–Я быстро поднимусь к Луи и спущусь кушать. —говорю я и пробегаю внутрь, чуть не снося красивую вазу Карен, сделанную из итальянского стекла.

В принципе, это уже не первый раз, когда я ее задеваю, но она никогда не падает, думаю, еще не пришло ее время. Еще давно, я назвал эту старушку Рут, не Карен, вазу. У меня есть маленький пунктик на этот счет. Люблю называть вещи по именам.

Кстати про имя Рут, когда я слышу это имя, я сразу представляю старую леди, сидящую на кресле качалке, где-нибудь в Гималаях. У меня такое чувство, что все женщины с именем Рут рождаются семидесятилетними. Разве нет? Вы когда-нибудь видели маленькую Рут? Там… Я не знаю…у вас есть знакомая пятимесячная Рут?

–Привет, Томмо. —говорю я и захожу в комнату. -Ты давно не проветривал тут? У тебя такая духота. —Жалуюсь я и открываю окно.

Я ставлю блок пива на пол рядом с его кроватью и сажусь возле его ног.

–Ты ужасно выглядишь, друг. —говорю я. —Я могу тебе чем-нибудь помочь?

–Вряд ли. —он отвечает совсем сиплым голосом.

–У тебя болит горло?

–Чуть-чуть.

–Ты сорвал себе голос? —вздыхаю я.

Он кивает, и я продолжаю засыпать его вопросами. Я осознаю, что произошло и что сделал Гарри. Мне стало жаль их. Они так прекрасны вместе, я шипперил их с того самого дня, как увидел их вместе, уходящими в одну из спален на верху на моей вечеринки. Они выглядели такими влюбленными и идеальными, что я задумался, почему они не половинки. И тут выясняется, что моя любимая пара может стать каноном, но Луи просто сидит тут и дуется на Гарри, как какой-то придурок, вместо того, чтобы исправить эту дурацкую ситуацию и сойтись с ним. От его упрямства хуже только ему…и мне. Будь же ты смелым, сделай первый шаг.

–А я думал, ты на моей стороне. —видимо он прочитал мои мысли.

–А я думал, ты более умный. —говорю я.

–Он наврал мне, я не могу его видеть, пока что.

–Ты не можешь без него. —смеюсь я. —Вы все равно будете вместе.

–Ой, заткнись. Зачем я тебя вообще позвал?

–Потому что ты и так знаешь, что я приношу удачу?

–Так я был прав?

–Да. А теперь пожалуйста, сделай мне одолжение, пойдем поедим. Энн зачаровала меня своими разговорами про ужин.

–Я не хочу вставать из постели.

–А я хочу есть, поднимай задницу. —велю я ему.

–Я не пойду, Ни. —говорит он.

–Тогда мне придется силой вытащить тебя. Ты же знаешь, что я люблю тебя, но, братан, это ведь еда.

–Аргумент! —восклицает он с сарказмом в голосе. У него бы получилось, если бы не факт, что он посадил свой голос.

–Ты знаешь мои чувства к ней.

–Как я могу об этом не знать, на нашей с ним свадьбе ты был единственным, кто весь вечер провел за столом.

–Тогда ты понимаешь, что я не отступлюсь.

–Но я ведь упрямее.

–Любовь сильнее упрямства. —говорю я и стягиваю его с кровати.

–Что понесешь меня прямо так? —смеется он, указывая на свое голое тело.

–Не первый раз. —пожимаю плечами я и перевешиваю на плечо.

–Ладно, ладно, отпусти, там же взрослые сидят. —просит он, и я отпускаю его. —Ты ужасный, Хоран.

–Не правда, я самый лучший. —самодовольная улыбка появляется на моем лица.

–Не могу поверить, что ты был готов понести меня голышом на кухню.

–Ты родился голым, почему все об этом забывают?

–Хочешь сказать, что, если бы это не было запрещено законом, ты был бы нудистом?

–Да. —киваю я.

Мы спускаемся вниз и все перестают разговаривать.

Лиам и Зейн переглядываются и улыбаются друг другу. Все остальные, которые не были посвящены в эту любовную драму, начали расспрашивать не болит ли у него что-то, прошел ли его живот и так далее.

–Неужели у тебя получилось? —тихо спрашивает Лиам, когда я сажусь рядом с ним.

–Обращайтесь.

–Он пил?

–Ни капли.

–Я должен тебе, Хоран.

–Не должен, он и мой друг тоже, не забыл? —смеюсь я. —Мы на одной стороне.

–Конечно.

–А теперь рассказывайте, что есть вкусное поесть.

Я осматриваю лица всех, собравшихся за столом. Они смеются, Луи тоже вроде бы взбодрился.

========== 33. Тутти-фрутти? ==========

POV Луи

Все было до жути знакомо. Я смотрел на эту детскую площадку, находившуюся подо мной и видел детей. Их было много, буквально вся территория была забита детьми. Некоторые были старше, некоторые младше, но все они были веселыми, бегая друг за другом на площадке. Только один мальчик сидел вдалеке, в одиночестве на качели, легонько раскачивал ее ножкой, пачкая новые ботинки.

Я заглянул в его мысли и понял, что мальчик очень одинок, хоть у него и есть семья, любящая его, старший брат и даже няня, но он один, постоянно один. Люди относятся к нему, будто не замечая. Он —невидимка для всех. Я залажу глубже и вижу его школу, он только пошел в первый класс и надеялся, что все изменится, что у него появятся друзья, но все осталось так же, как и было.

И дело было в нем самом, мальчик это знал и понимал, что ему нужно, наверное, сделать первый шаг, но каждый раз, подходя к одноклассникам, уходил обратно, так и не сказав ни слова.

Он боится быть отвергнутым. Детство в разъездах погубило его чувство надобности. Даже будучи таким одиноким и надеясь на нахождения своей компании, он думает, что всегда будет один. Мне становится жаль мальчика, и я подплываю к нему.

-Я знаю, что ты меня не слышишь. —говорю я. —Но все обязательно наладиться.

Я говорю с ним, будто ему это может помочь, будто он сейчас наберётся смелости и предложит какому-то другому ребенку познакомится. Если бы он только мог меня услышать.

Я снова осматриваю местность, понимая, что эта местность мне очень знакома. Я снова осматриваю все кругом и не могу вспомнить, почему она мне так знакома. Это такое же чувство, возникающее, когда смотришь на лицо знакомого человека, но не понимаешь, откуда ты его знаешь. Вот так происходило и сейчас, только вместо человека была площадка. Такая знакомая детская площадка.

Я начал оглядываться по сторонам, понимая, что мы находимся в Лондоне. Может быть я тут тоже гулял когда-то?

Малыш поднимает голову, и я таю. Он такой миленький, его глазки зачарованно смотрят на что-то сзади меня, наверное, там стоит кто-то, а я просвечиваюсь, так что он смотрит сквозь меня.

Я поворачиваю голову и вижу маленького себя. Маленький я смотрит на мальчика, а я смотрю на себя, пытаясь вспомнить, когда такое было. Знаю, я выгляжу лет на восемь, но память у меня ведь должна была быть и тогда, я ведь не рыбка.

Сейчас начнется мозговой процесс. Я думаю. Очень сильно думаю, если бы мысли можно было видеть, то вся бы эта площадка ими заполнилась. Если мне уже семь, то значит дядю Роджера уже посадили в больницу, а я уже переехал к Пейнам. Дядю Роджера посадили летом, значит сейчас примерно ранняя осень. Мне восемь лет, сейчас значит осень 2003-тьего года. И что мне это говорит? А ничего мне это не говорит.

Поворачиваю голову на паренька и замечаю, что он непрерывно смотрит на маленького меня. Кто этот мальчик? Почему я его не помню? У него короткие коричневые волосы и очень милые пухлые губки.

Я мысленно прошу маленького себя спросить что-то у парня, но я не могу общаться с ними. Люди из прошлого мне не доступны.

Маленький я подходит к мальчику и садится на скамейку рядом с ним. Я теперь могу видеть их обоих. Незнакомый мальчик немного отодвигается, а Луи подсаживается ближе.

-Хочешь? —спрашивает маленький Луи у мальчика, протягивая пачку с конфетами.

Мальчик кивает и молча берет конфету из моих маленьких рук. Я радостно признаю, что этот мальчик ниже меня в детстве, а я был маленьким, поэтому такое замечание меня радует. Остальные ребята в школе любили прикалываться над моим ростом и постоянно спрашивали: «Как там внизу дышится?». Я конечно отвечал им шуткой, что мол нормально, правда воздух тут не такой чистый, как у них на верху, но факт оставался фактом, я был маленьким и надо мной из-за этого издевались.

-Чего ты сидишь один? —спрашивает Луи.

-У меня нет друзей.

-Почему у тебя нет друзей?

Мальчик молчит.

-Ладно… А хочешь я буду твоим другом?

Мальчик кивает.

-Тогда мы друзья, но только тебе нужно будет говорить.

-Хорошо.

Но если этот мальчик был моим другом, то почему я никак не могу его вспомнить? Почему я даже момента этого не помню? В моей голове осталась детская площадка, почему не остался он? Черт, да я даже вкус этих конфет помню!

-Меня Луи зовут. —представляюсь я.

-А я Гарри. —произносит мальчик, и мое сердце делает скачок до горла.

Это ведь не может быть правдой, так? И вообще, в мире есть множество людей с таким именем, почему я сразу подумал, что это может быть он. Но хоть я и говорил себе все эти вещи в глубине души я начал сомневаться, что это обычный мальчик Гарри. Таких совпадений в моей-то жизни не бывает. Я смотрю на парнишку, пытаясь найти в нем очертания лица моего Хазза, и мое сердце начинает биться с бешенной скоростью, когда я все-таки узнаю эти золотистые крапинки в его зеленых глазах, узнаю милые маленькие ямочки на его щечках, когда он улыбается. Вот только не понятно откуда у него такие кудри взялись, если в шестилетнем возрасте их еще не было.

Подождите, но как это может быть Гарри? Как это может быть мой Гарри? Конечно, в моей жизни полно совпадений, но это уже слишком. Я снова всматриваюсь в его черты и понимаю, что это действительно маленький Гарри. Я не могу отрицать сейчас только одну вещь: он такой миленький!

Но если посудить логически, то картинка не складывается. Почему я не помню его? Этот вопрос я задаю себе большую половину этого ведения. Как я мог забыть его? Я бы никогда не забыл его, я в этом уверен. Это, наверное, пока единственная вещь, в которой я на сто процентов уверен. Я мог бы забыть случайного друга, признаю, но его? Мне кажется, половинки на такое не способны.

-Ты любишь жареное мясо? —спрашивает маленький я, когда я возвращаюсь к их диалогу.

-Да.

-Приходи сегодня к нам. Карен делает его на ужин.

-Спасибо, Бу. —говорит он, а маленький я замирает. —Что случилось?

-Меня так только мама называла.

-Я могу называть тебя по-другому, если ты против. —сразу отвечает Гарри.

-Нет, мне нравится Бу. —улыбается маленький я мальчику.

Это перестает интересовать меня, и я перематываю на тот момент, когда все пошло не так. Я смотрю на дату в моей перемотке и вижу число «третье ноября 2003-тьего года». Значит прошло примерно месяца два/полтора.

Я вижу маленьких нас, бегающими по двору вместе с Лиамом, Найлом, Стэном и… Зейном, смеющимися и радующимися играми. На мне уже надета куртка, так же, как и на всех остальных. Я осматриваю всех нас, и у меня появляется еще больше вопросов. Почему Гарри не помнят мои друзья? А может быть они помнят его, но не понимают, что это он? А что если они просто не видят смысла об этом рассказывать? Это же все-таки не та тема, которую можно впихнуть в обычный разговор, сказав: «Кстати…».

Я вижу машину, подъезжающую к дому, она большая и черная, все мы сразу заинтересовываемся ею и подбегаем на нее посмотреть. Из машины выходят пару человек, в основном мужчины, и одна женщина. В женщине я узнал Джорджину Гэлли, только очень молодую.

-Здравствуйте, дети. —говорит женщина.

-Здравствуйте, мэм. —хором отвечаем мы.

-Привет, тетя Джорджина. —здоровается Найл.

-Кто из вас Луи? —спрашивает она.

Я выхожу в центр.

-А Гарри? —спрашивает она.

Мальчик становится возле маленького меня.

-Отлично. Петунья, мы готовы.

Из машины выходит женщина, как капля воды похожая на миссис Гэлли. По мыслям Джорджины я понимаю, что это ее сестра близнец.

-Ты уверена, что это надо сделать, Джина? —спрашивает она, жалобно смотря на нас.

-Да, Тунья, это необходимо.

Я не понимаю, о чем они говорят и решаю залезть к ним в мысли, чтобы узнать. То, что я узнаю повергает меня в шок. Как они могут поступить так с нами? Я начинаю кричать на них, говорить, чтобы они этого не делали, но ничего не могу поделать. Они меня не слышат и продолжают заниматься этой фигней.

-Зачем вы это делаете? От этого не будет никому лучше! Вы же уничтожаете все хорошее, что есть в нашем детстве! —все эти слова остаются только для меня.

Я вижу, как Петунья стирает нам память о нашем знакомстве, а потом стирает память у всех, кто знал об этом знакомстве. Ответы на все мои вопросы «почему я его не помню?» получают ответы. Не могу поверить, что даже после этого я прощу Джорджину, и мы станем друзьями.

Из этого видения я вынес только один урок. Мне нужен Гарри, прямо сейчас мне нужен Гарри, а-то вдруг его опять захотят отобрать у меня?

Я открываю глаза и вижу стену перед собой, прямо как все эти прошлые два дня. Я успел уже выучить каждый маленький изъян в этой стене, каждый отличающийся цветом кусочек, каждую маленькую трещинку. Думаю, легко найти изъян в другом человеке или предмете, если имеешь их сам. Чувствую, как из носа начинает что-то течь и пытаюсь прислонить руку к нему. Это вытекает какая-то черная жидкость.

Я встаю с кровати и чувствую боль, и я не говорю только о душевной. Я имею ввиду и физическую тоже. Мое тело…все мое тело будто выпотрошили и потом снова зашили. Будто если я пошевелю рукой, она отвалится. Вчера у меня была такая же боль, но сегодня она в разы увеличилась. Из моего рта вылетели стон и ной, вызванные тем, что я попытался встать.

Мне повезло, что Найл остался у нас, я просто не пустил его ехать домой так поздно. Я пошевелил его, мысленно матерясь при каждом движении руки и при каждом моем прикосновении подушечками пальцев к его спине. Но Найл никак не просыпается, я уже готов был начать орать на него, но вспомнил одну прекрасную вещь. Я же Хранитель и теперь у меня есть способности. Я сосредоточился на теле Хорана, его рука поднялась в воздух и с хлопком шлепнулась ему на лицо.

-Твою мать! —выкрикивает Найл. —Это ты сделал?

-Я хотел сбросить тебя с кровати, но сейчас способен только на это.

-Тебе плохо? —сразу начинает волноваться он.

-Хреново больше подойдет. —усмехаюсь я и ребра начинают печь. —Ау.

-Что надо сделать?

-Отвези меня к нему. —тихо прошу я.

-Я знал, что ты на самом деле не такой мудак. —улыбается он и пытается обнять меня, но останавливается, понимая, что это причинит мне боль.

-Так что?

-Пакуй штанишки, Томлинсон, мы едем за Гарри. —ликует Найл и вскакивает с кровати.