Текст книги "Последняя, кто умела лгать (СИ)"

Автор книги: feral brunette

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

– Визит к нему мне дался непросто, учитывая, что он помнил наш разговор на третьем курсе. Мои слова ничем не подкреплялись и он отшил меня.

– То есть, Вы утверждаете, что имя Гарри Поттера в Кубок бросил кто-то из Пожирателей? – директор взглянул на неё поверх очков-половинок. – Мисс Грейнджер, Вы отдаёте отчёт тому, что говорите?

– Профессор, – она вскочила со своего места, – я прошу Вас, поверьте мне! Может случиться необратимое.

– И кто же по-Вашему является тёмной лошадкой Волан-де-Морта?

От этого имени дрогнули коленки. Гермиона и так была на пределе, потому что чувствовала висящее в воздухе недоверие. Очередной человек, которого она находила мудрым и рассудительным, ставил её слова под сомнение. Каждый подобный разговор заставлял гриффиндорку ненавидеть себя и чувствовать полнейшей дурой.

– Я не знаю.

– Так значит, этого не было в Ваших видениях?

– Загляните в мой разум! – не выдерживая, кричит Гермиона. – Посмотрите, чтобы убедиться в том, что я не лгу и не придумала всё это. Гарри Поттер в опасности.

Она ждёт, но ничего не происходит. Не чувствуется никакого натиска и постороннего присутствия в мыслях. Прежде, Гермиона лишь читала о легилименции, но не знала, как та работает на практике.

– Не знаю, кто Вас обучал, мисс, – наконец-то выдаёт Дамблдор, – но он отлично постарался.

– Вы о чём?

– Вам ли не знать, что Ваше сознание закрыто и я не могу ничего прочесть там?

– Я не…

– Мисс Грейнджер, я думаю, что Вам пора покинуть мой кабинет. Я имел неосторожность в прошлом году довериться Вам.

– Профессор, Турнир – ловушка! Турнир приведёт хрупкий мир к краху.

– У Вас отличный авторский слог. Вы не пробовали себя в писательстве?

– Что?

– Отлично развитая фантазия плюс к отличному языку.

– Напоите меня сывороткой правды, – не отступает гриффиндорка. – Тогда Вы поймёте, что я говорю правду.

– Всего хорошего, мисс Грейнджер.

– Мне не верили. Никто. Ни один человек, которому я решилась рассказать, – она переживала каждый отказ заново. – Начиная от друзей, и заканчивая профессорами.

– А твои сны прекратились?

– Нет. Они остались со мной. Я видела всё то же самое, просто добавлялись новые детали. Я даже стала в какой-то момент всё записывать на бумагу, уделяя особое внимание тем мелочам, которые менялись.

– Многое менялось?

– Нет. Но суть была в том, как оно менялось. В какой-то момент я решила на всё забить и пустить на самотёк.

– Но что-то случилось?

– Святочный бал.

– Ты отшила тогда меня.

– У меня было видение, – на глазах проступили слёзы. – В утро перед балом. Каким-то образом они узнали обо мне и о моих видениях. Они решили проверить догадку через моих родителей.

До рассвета несколько минут, а Гермиона несётся по длинным коридорам Хогвартса, не обращая внимания на возмущение портретов. Она тарабанит со всей силы в двери директора, пока горячие слёзы обжигают лицо. Никто не открывает. Девушка сильнее начинает бить кулаками в толстую дверь. Чувствует, как заноза впилась в кожу, но не останавливается. В руках почти не осталось сил, когда ей наконец-то открыли.

– Мисс Грейнджер? – директор стоит перед ней в синей атласной пижаме и колпаке того же цвета. – Могу я поинтересоваться…

– Помогите им, – она падает на колени перед Дамблдором. – Я молю вас! Пожалуйста!

– Что случилось, мисс Грейнджер?

– Они в доме моих родителей, – она хватает воздух ртом. – Они могут их убить, профессор!

– Я не понимаю Вас, – он растерян и пытается помочь ей встать на ноги.

– Пожиратели… Они пришли за моими родителями. Пожалуйста!

– У Вас было видение?

– Да, мне приснился сон.

– Я думаю, что это кошмар и не более, мисс Грейнджер.

Она всматривается в лицо директора заплаканными глазами. Он говорит на полном серьёзе. Директор не верит словам Гермиона, даже видя её в таком состоянии.

– Я прошу Вас, Альбус! – гриффиндорка срывается на крик. – Они же ни в чём не виноваты! Вы позволите их убить?

– Гермиона…

– Чёрт бы Вас подрал, профессор! Пожиратели ворвались к моим родителям! Не хотите помогать им – позвольте мне! Как мне попасть к себе домой?

Он направляет в неё палочку и шепчет какое-то заклинание, чтобы успокоить. Истерика затихает, а глаза закрываются. Вот так поступили с ней, когда она молила о помощи. Как оказалось позже, Пожиратели всё-таки были в доме Грейнджеров. Напугали до смерти её родителей, но не убили. Казалось бы, что теперь её слова должны воспринимать всерьёз, но нет. Никто ведь не убил, а она кричала о смерти. Она снова все преувеличивала, как позже выразился директор.

После, она больше не пыталась с кем-то говорить. Забыла просто дорогу к кабинету Дамблдора. Избегала встреч глазами с МакГонагалл и молчала во время занятий. Каждое сказанное слово может использоваться против неё. Так ей сказал Фадж.

– Если я, вдруг, узнаю, что Вы продолжаете распускать слухи о том, что Сами-знаете-кто планирует вернуться, то это будет веским поводом для вашего изгнания из магического мира, – Министр злорадно хохотнул. – Следите за своим языком, мисс Грейнджер.

Может, так было бы лучше? Её изгонят и видения прекратятся. Но что-то внутри подсказывает, что так легко она от этого не отделается. Она осталась одна.

– Их убили на твоих глазах? – аккуратно спрашивает Малфой.

– Да, – одними губами отвечает Гермиона. – Я сидела в нескольких метрах от их тел и даже не шелохнулась.

– Как? Ты чуть с ума не сошла от видения. А тут, прямо у тебя на глазах.

– Я выбрала мир, Драко.

– Но они твои родители, Грейнджер.

– И гореть в аду мне за это. За всё.

– Ты знала. Ты знала с самого начала, что их убьют, – догадывается Малфой. – Гермиона…

Рон сидит возле Поттера, а она напротив. Джинни в кресле. Каникулы выдались ужасными. Гермиона набирает полные лёгкие воздуха и решается на ещё один разговор.

– Значит, что-то случится во время третьего испытания.

– Хватит, – Гарри встаёт на ноги. – Достаточно, Гермиона! Это похоже уже на паранойю.

– Практически то же самое мне сказал Дамблдор, когда я говорила ему о Пожирателях в доме моих родителей, но я оказалась права.

– Один-единственный раз!

– Что?

– Ты говорила об опасности на Турнире, – Поттер кипел от злости. – Конечно, этот Турнир не для малодушных. Драконы, русалки. Это несомненно опасно. Ничего другого я не заметил. Пожиратели в школе? Где, Гермиона? Их нет. Возрождение Волан-де-Морта? Это у меня с ним связь, если ты вдруг забыла. И я ничего подобного не чувствую.

– Кто-то же кинул твоё имя в Кубок…

– Это единственный твой аргумент?

– Я…

– Хватит, Гермиона. Ты, конечно, прости. Но тебе бы нервы подлечить.

– Прости, но Гарри прав, – подал голос Рон. – Ты просто много переживаешь.

– Отлично, Рон! Конечно. Вы же лучшие друзья с Гарри.

– Пойдём, Рон, – Поттер и Рон уходят.

– Джинни? – Гермиона смотрит на подругу. – Ты мне веришь?

– Гермиона, милая, – голос выдавал её, она не верит. – Тебе действительно нужно больше отдыхать.

– Да пошли вы все!

– Даже Джинни мне не верила, – она грустно улыбнулась. – Даже Джинни.

– Я всё равно не понимаю…

– А что понимать-то, Драко? Я осталась одна. Или просто пустить всё на самотёк, или стараться разобраться. Я выбрала второе. Оказывается, что если всё-таки вслушиваться в то, что шепчет мерзкий голос, то можно понять.

– Ты поняла смысл пророчеств?

– Да. Он был прост – я должна была из наблюдателя превратиться в главного героя сего действия. Я должна была сделать всё, чтобы стать рядом с Лордом. Всё.

– Но…

– Я должна была убить любого, на кого он укажет. Даже, если это была лучшая подруга или директор школы.

– Одного «должна» недостаточно, Грейнджер.

– Когда попадаешь под влияние Реддла, то всё становится относительным. Как бы странно не прозвучало, но они своими отказами мне помогли. Я осталась одна, я была брошена. Когда ложь из твоих уст станет правдой – погибель его придёт. Кровью друзей руки свои омой, чтобы голову перед ним склонить. Продай свою жизнь смерти, чтобы тени чёрные солнце не заслонили.

– Одно из пророчеств?

– Да. Я последняя, кто умеет лгать. Вроде так ты выразился.

Ей становилось легче с каждым словом. Она так долго держала в себе эту историю. А теперь появился тот человек, которому можно рассказать правду. Настоящую правду.

Она выбегает, не позволяя себе расплакаться. Винит себя за сказанные слова Драко, но по-другому нельзя. Если она останется и позволит слизеринцу обнять себя, то это будет конец. А она проделала такой путь. И дай Мерлин, чтобы всё получилось. Или всё выгорит, или она останется лежать хладным трупом возле Седрика.

У одного из входов стоит Аластор. Гермиона уже знает, что это Крауч-младший. Именно он убил отца, а она чуть не попала под суд за это. Грейнджер предупредила профессоров о грядущей смерти главного судьи Турнира, а по итогу еле отделалась от обвинений в свою сторону. И даже это не заставило кого-то поверить в её слова.

Мантия-Невидимка скрывает гриффиндорку от толпы взглядов и она пробирается вслед за лже-Грюмом. Сердце бешено стучит и она громко сглатывает.

– Пробралась всё-таки, – шепчет Пожиратель.

– Не мучает совесть за отца, Барти Крауч-младший? – уверенно спрашивает Гермиона.

– Он заслужил.

– Ты тоже. Авада Кедавра!

Адреналин ударил в голову. Первое убийство, совершенное Гермионой Грейнджер. Мёртвое тело под ногами доводит до тошноты и её выворачивает. Она оставляет свой ужин на мягкой холодной траве лабиринта и пытается восстановить дыхание. Всё уже пошло не по плану – она не должна была убивать Пожирателя, но палочка сама направилась в его сторону.

Гермиона даёт себе несколько минут. Укрывает тело мантией и бросается вглубь затуманенного лабиринта. Туман не только вокруг неё, но и в голове. Она никогда не вспомнит, что её спасло от безумного Крама. Но эти двое – Виктор и Флёр, точно обязаны своей жизнью отчаянной гриффиндорке.

На кладбище уже вовсю веселье и тут появляется Гермиона. С отдышкой и напуганными глазами. Подбегает к Седрику и успевает отправить его на поляну перед лабиринтом до того, как в него прилетит Непростительное. Её замечают и припечатывают к надгробию, в метре от Поттера.

– Я ведь говорила, – гневно шепчет Гермиона Поттеру. – Я предупреждала.

– Ты спасла Диггори. Зачем? Это не особо походит на безжалостную Пожирательницу.

– Он не заслужил смерти.

– Смешно слышать подобное от той, которая убила весь Орден. Или ты считаешь, что они заслужили смерти?

– Нет.

Печаль и тоска прошлись лезвием по сердцу. Малфой говорил всё правильно. Но, как и говорила Гермиона, нельзя делить всё на чёрное и белое. На правильно и неправильно. Знаете, какая разница между героем и злодеем? Герой пожертвует тобой, ради всего мира. А злодей пожертвует всем миром, ради тебя. Вот так, в самые тёмные времена, Гермиона Грейнджер оставалась героем. Её геройство мало, кто разделит. Она убила немало хороших людей, но спасла гораздо больше. Она выжгла собственную душу и уже видит дорожку, которая ведёт в Преисподнюю за все её деяния.

– Меньше всего мне было жаль Дамблдора, если честно.

– Почему?

– Ты серьёзно, Драко? Я столько раз пыталась достучаться к нему. Может быть, всего этого не было бы – послушай он меня.

Гарри смотрит на неё, пока она склоняет голову перед хозяином и клянётся служить верой и правдой. Её глаза цвета карамели читают ненависть в лучшем друге – он не может поверить в реальность происходящего. Поттер исчезает, а она знает – он уже рассказывает всем о том, что тут произошло.

Волан-де-Морт возродился, как и говорила Гермиона. Дамблдор прокручивает в голове визиты гриффиндорки к нему. А ещё Поттер говорит о том, что талантливейшая ведьма всего Хогвартса примкнула к Тёмному Лорду. И где-то на дальних трибунах сидит блондин, который отказывается верить в слова очкарика.

Ведь его Гермиона не могла так поступить. Кто угодно, но не она. Хоть сам Поттер, только не Грейнджер. Пройдёт не один год, пока он узнает все истинные мотивы девушки с каштановыми волосами. А пока что он попытается её ненавидеть и вычеркнуть из души. Как жаль, что все его попытки не увенчаются успехом. Потому что она научила смотреть его на солнце.

– Я до последнего не верил в слова Поттера, – тихо признаётся Малфой. – В такое невозможно поверить. Аж пока мне не рассказал обо всём отец.

– Он ненавидит меня.

– Мать тоже тебя ненавидит.

– Очень приятно.

– Я думаю, что мотивы моей семьи тебе уже понятны.

– Да.

– А я ведь предупреждала Вас, профессор, – она выходит из тени. – Вы не поверили тогда мне. Вашу руку ничего не спасёт уже.

– Мисс Грейнджер, какая неожиданная встреча, – директор переводит взгляд из поражённой руки на бывшую ученицу. – Давно ждёте меня?

– Нет, всего пару минут. Так почему, профессор? Почему Вы не верили мне? Я знала о крестражах во время третьего соревнования.

– Я виноват.

– Во всём, что произошло. И произойдёт. Мне кажется, что с Вами такое происходит не впервые.

– Осталось надеяться, что ты не повторишь моих ошибок.

– Я должна Вас убить.

– И не только меня, – он умолкает. – Джинни Уизли пропала, но ты ведь знаешь об этом?

– Мне очень жаль.

– Ты знаешь, что это будет сложно?

– Да.

Образ Джинни преследует до сих пор. Она молится ежедневно, чтобы так не было с каждым из убитых ею. Иначе, тогда она точно сойдёт с ума.

– Он захочет, чтобы ты убила всех, – он говорит спокойно об этом. – Но думаю, что ты уже в курсе.

– Да.

– Ты сломлена, Гермиона. Тебе больно.

– Лишь через боль возможно достичь величия. Сломленные гораздо могущественнее остальных.

– Я верю, что у тебя всё получится. Они возненавидят тебя, но ты не забывай то, ради чего ты ввязалась в это.

– Они уже ненавидят меня, профессор, – её голос пропитан грустью. – Вряд ли это хоть когда-то изменится.

– Когда?

– Через три дня, профессор.

– Я буду на Астрономической башне, Гермиона.

– До свидания, профессор Дамблдор.

– Это будет долгий путь.

Через три дня мёртвое тело директора школы Хогвартс полетело вниз с Астрономической башни. Она стояла с Бузинной палочкой в руках, наблюдая за свободным падением того, кто когда-то не поверил ей. Того, кто спровоцировал её стать на этот путь.

– Я буду тем, кто убьёт тебя, Гермиона, – шипит Поттер, а она аппарирует, не дослушав бывшего лучшего друга, который тоже когда-то ей не поверил.

Ей никто не верил. Её отвергли. Её оставили одну с кошмаром внутри. Она так бежала от этого кошмара, а по итогу с разбега запрыгнула в самое сердце своего страшного сна. Каждый по итогу, в конце, становится тем, кем больше всего боялся стать.

Она попала в адскую петлю из убийств близких и друзей.

– Вот моя история, Драко. Я проклята, – слёзы стекали по щекам. – И история моя проклята.

– Как ты смогла, Грейнджер? – он видел, как сильно она разбита.

– Твоя очередь, Малфой.

========== Глава 11 ==========

Он молчит, переваривая её рассказ. Как одна девушка смогла построить и воплотить в жизнь подобный план? Хрупкая и ранимая. Потому что такой Драко Малфой знал Гермиону Грейнджер. Он разглядел её такой ещё на втором курсе в Хогвартсе.

– О чём тут рассказывать, Грейнджер? – ему тоже даётся история нелегко. – Это ты у нас, как оказывается, умеешь строить планы по захвату мира. А я всего лишь влюблённый идиот.

– Ты должен был разлюбить меня, после того, что я натворила.

– Должен был?

– На это и был расчёт, Драко, – признаётся Гермиона. – Меня нельзя любить.

– Да, я в курсе. Ты мне уже это говорила.

– И повторю ещё раз.

– Как же ты не понимаешь, – он тяжело вздохнул. – Это не то, что можно закрыть в ящик на ключ.

Мало того, что отбой сделали на два часа раньше, так ещё и эта Грейнджер. Драко сидит за дальним столом в библиотеке. Пришёл сюда, чтобы немного передохнуть от Крэбба и Гойла. Взял первую попавшуюся книгу и почти задремал за неудобным столом, но глухой звук падения привёл его в чувство. Кто бы сомневался. Грейнджер набрала полную охапку книг, обложившись ими, и уже делает второй заход.

Малфой и сам был любителем почитать, но не превращал это в столь фанатическое хобби. Иногда ему казалось, что гриффиндорка поставила за цель себе – перечитать все книги этой библиотеки. Будь бы она чистокровной и не столь заносчивой – он бы показал ей библиотеку Мэнора. Вот там есть, что почитать.

Перед ней открыто сразу две или три книги, а сама девочка что-то усердно строчит на бумагу. Очередное домашнее задание? Нет. Оно у неё по-любому на неделю вперёд сделано. Наверное, что-то для своих дружков. Возможно, те опять забыли сделать Зелья. Малфой хочет уже отвернуться, но замечает, как она вырывает страницу из книги и прячет её в мантию. Достаёт палочку и что-то бормочет, после чего на столике появляется маленькое зеркальце.

– Ты что делаешь, грязнокровка? – белокурый мальчик появляется за спиной гриффиндорки. – Я расскажу МакГонагалл, что ты портишь школьное имущество.

– Да хоть Снейпу, Малфой, – она отпихивает его от себя. – Ты мерзкий, отвратительный таракан.

– Заткнись, поганая грязнокровка! Помни, что ты следующей окажешься в больничном крыле. Надеюсь, что ты будешь первой, кто сдохнет.

– Почему, Драко?

– Что именно тебе непонятно?

– Я же грязнокровка, – её голос дрогнул. – Мы не были с тобой друзьями, мы…

– Ты научила меня смотреть в первую очередь на то, что внутри человека, Грейнджер.

Он идёт за ней по пятам. Та идёт спиной вперёд, заглядывая в маленькое зеркальце. Всматривается несколько секунд за угол и лишь потом идёт дальше.

– Ты совсем рехнулась? – выдаёт Малфой. – Перегрелась, что ли?

– Заткнись, Малфой. Тебе лучше быстрее идти к своей гостиной.

– Ой, а то что?

– Может случиться беда, – совсем тихо шепчет Гермиона.

– Ой…

Он умолкает, так и не съязвив. Что-то зашумело в мертвенно тихом коридоре. Грейнджер убрала зеркало, которое держала перед лицом. Карамельные глаза наполнились ужасом, а её всю начало заметно трясти.

– Беги, Малфой! – вскрикивает гриффиндорка. – Быстрее!

– Что за ерунда?

Отдалённый шум приближается, заставив кожу покрыться мурашками. Это пробирает до костей. Необъяснимое рвение спрятаться одолевает и они начинают бежать по коридорам, чуть ли не за руки. Драко в какой-то момент падает, споткнувшись о каменную кладку. А шум и мерзкое шипение совсем рядом.

– Встать можешь? – Грейнджер наклоняется к слизеринцу. – Нужно быстрее убираться отсюда.

– Попробую сейчас…

– Поздно, – шепчет девочка и хватает Малфоя ладошками за лицо. – Что бы не случилось, не открывай глаза! Пока ты не смотришь на него, ты в безопасности. Не открывай глаза!

Она подносит зеркальце к лицу, всматриваясь на трубы под потолком.

– Это что, Грейнджер?

– Это Василиск.

– Ты ведь тоже закрыла глаза? – спрашивает Малфой с закрытыми глазами. – Или это твоя идиотская шутка?

– Я…

Она не договаривает, а Драко слышит, как кто-то упал возле него. Он решился открыть глаза и увидел закаменелое тело Гермионы Грейнджер возле себя с зеркальцем в руках и сжатой вырванной страницей из книги. Её лицо холодное, а в глазах застыл ужас.

– Я не знал, как заговорить с тобой, – на лице Малфоя появляется улыбка. – Ты жутко раздражала и бесила. И, опережая твой вопрос, это не из-за чистоты крови. В какой-то момент я просто понял, что тебя можно этим задеть, ведь на другие мои слова ты не обращала внимания.

– Ага, – Гермиона закатила глаза. – Ты ещё скажи, что влюбился в меня с первого взгляда.

– Нет. Не с первого.

Её выписали. Счастливая и беззаботная она бежит навстречу Поттеру, а потом неловко обнимается с Уизли. А он сидит за столом Слизерина и наблюдает за каштановой копной волос в этом дурацком колпаке. Малфой так и не решился подойти к ней, чтобы поблагодарить. Ведь в тот вечер он легко мог оказаться на месте Грейнджер. Она могла убежать, оставив его с подвёрнутой ногой, но осталась.

Уже в своей комнате, в Мэноре, он достаёт лист бумаги перо.

«Спасибо, Грейнджер.»

Просит эльфийку отдать конверт случайному филину. Он не хочет, чтобы она знала, от кого это письмо. Если можно два слова на листе назвать письмом.

– А потом ты просто не слушала меня, – на лице парня появляется улыбка. – Хотя я тебя прекрасно понимаю. Я был не особо вежлив с тобой.

– Не особо вежлив? – Грейнджер приподняла бровь. – Ты вёл себя отвратительно.

– Я, как минимум, не пытал тебя Непростительным.

– Будешь это вспоминать мне до конца жизни?

– Я получал от тебя больше остальных. Почему я, Грейнджер?

– Потому что я могу себе это позволить.

Очередной урок Трелони. Драко до сих пор не мог понять, что он тут забыл. Остаётся только радоваться тому, что эта ненормальная не подходит к его столу. Пока все что-то пытаются высмотреть в шаре, он украдкой наблюдает за Грейнджер. Она тоже игнорирует слова профессора и не касается шара. Драко заметил, что гриффиндорка слишком озадачена в последнее время. А на занятиях и вовсе сидит ниже травы и тише воды.

Серые глаза всматриваются в сморщенный аккуратный нос и поджатые губы. Её черты лица кажутся слишком правильными. Почему он раньше этого не замечал? Тонкие пальцы бессмысленно листают книгу. В какой момент Грейнджер повзрослела? В какой из дней, проведённых в Хогвартсе, Драко заметил, что его влечёт к ней? Но он заставляет себя отвернуться от стола Золотого Трио, чтобы кто-то не заметил интереса со стороны слизеринца.

Он отвлёкся от неё на несколько минут, а она уже в слезах. Теперь Драко может смотреть на неё без зазрения совести, потому что туда смотрят все. Хрустальный шар летит к ногам Трелони, а Грейнджер вылетает из кабинета, подобно напуганной птице.

– Салазар! – возмущается Пэнси. – Какой урок подряд? Одно и то же. Уже даже не смешно.

Раньше Малфой и представить себе не мог: как выглядит заплаканная Гермиона Грейнджер. А теперь наблюдал за подобной картиной четыре дня в неделю. Потому что по-другому для неё эти уроки не заканчивались.

Трелони заканчивает занятие и отпускает студентов. Блейз что-то говорит и куда-то зовёт, но Драко отмахивается. Он ссылается на головную боль и уходит от друзей. Поднимается на Астрономическую башню, ибо знает, что она точно тут. Хватило нескольких недель наблюдений, чтобы выучить привычки Грейнджер на память. Она так стабильна и так предсказуема.

Сидит, поджав под себя ноги, и все ещё продолжает плакать. Драко прокашливается, чтобы оповестить гриффиндорку о своём присутствии и случайно не напугать.

– Малфой? – она быстро встаёт на ноги. – Что ты тут делаешь?

– Это не твоя комната, Грейнджер, – у него не получается быть милым с ней. – Так что нет ничего удивительного в том, что я проходил мимо.

– Да, конечно, – девушка не желает ввязываться в очередную перепалку со слизеринцем. – Я, пожалуй, пойду.

Она говорит это так, словно прощается. Словно, они тут проговорили несколько часов и теперь ей пора уходить. И Драко солжёт, если скажет, что не хотел бы, чтобы это было правдой. Интересно, каково это: дружить с ней, разговаривать о чём-то личном, смеяться и шутить… просто общаться?

– Да, тебе пора, – вырывается из него. – Поттер и Уизли, наверное, уже соскучились по тебе.

И чего в его словах больше? Иронии? Сарказма? Он и сам не понимает. Малфой говорит это с чувством зависти, хотя не сразу осознаёт того. Ведь Гермиона действительно пойдёт сейчас к своим друзьям и они будут рады её видеть. Они смогут обнять её. Смогут касаться её. Смогут говорить с ней.

Малфой тоже рад её видеть. Каждый раз.

Сколько воды утекло с того дня? Они – не те беззаботные дети. Но, как уже знает Малфой, детство Гермионы закончилось в те самые дни. А что бы изменилось, если бы он тогда узнал правду? Если бы каким-то чудным образом девушка поделилась с ним своими переживаниями, то что? Помог бы? Был бы рядом? И самый главный вопрос: поверил бы? Ей не поверили лучшие друзья.

– Ты хочешь что-то спросить у меня? – спрашивает Гермиона. – По глазам вижу.

– Я думаю, – тяжело вздыхает Малфой. – Интересно, как всё случилось, если бы ты, вдруг, рассказала мне о своих видениях?

– Этого никогда не случилось бы.

– Мы можем просто представить…

– Нет, – перебивает девушка. – Это нельзя просто представить, Драко. Я бы никогда тебе не рассказала о своих видениях. Ты был одним из тех, кто фигурировал в них. И роль у тебя была так себе, если честно.

– Я бы поверил тебе, Гермиона, – он берёт её руку в свою. – Я не могу этого объяснить. Я не знаю и не понимаю, как это работает. Скажи, что земля плоская и я поверю, потому что это будет сказано твоими устами.

– Ещё несколько часов назад ты был готов меня убить. Я тоже не понимаю, как это работает.

– Мы с тобой бракованный дуэт.

Тренировки по квиддичу выбивают всю дурь и силу. Малфой чувствует себя выжатым лимоном и еле доползает до кровати. Хочется просто закрыть глаза и провалиться в сон, но её образ преследует даже во сне. Это похоже на какую-то одержимость. Он с ней не говорил с того самого дня, когда пошёл на Астрономическую башню. За ней. А сколько времени прошло с того дня? Четыре месяца. А Драко так и продолжает просто наблюдать за ней со стороны, изучая в подробностях жизнь Гермионы Грейнджер.

Она любит тыквенный сок, но всегда добавляет в него ложку сахара. Однажды Малфой попробовал так сделать и он не оценил подобных предпочтений. Грейнджер всегда занимает один и тот же стол в библиотеке и стул. За столом стоит четыре стула, но она садится всё время за один и тот же. Если на обед подают свинину, то она не приходит. Родителям пишет письма в понедельник и в пятницу.

– Ну и? – Малфой открыл глаза и увидел Блейза, который стоит над ним. – Давно?

– Ты о чём? – непонимающе спрашивает Драко. – Отойди, Забини. Ты воняешь.

– Кто она?

– Ты о чём? – повторил вопрос Малфой.

– О ком! – Забини падает на кровать друга. – Ты влюбился, но я не могу понять. Так что, Малфой, кто она?

Блондин с осуждением посмотрел на мулата. Это было последнее, о чём Драко собирался разговаривать с Блейзом. Ещё и в общей спальне.

– Ты наши розовые футболки захватил?

– Что? – Блейз развёл руками.

– Ну как? Мы должны нацепить на себя наши любимые розовые футболочки, достать из-под кроватей плюшевых мишек и начать делиться секретами. Ты забыл о традициях клуба «Лучшие подружки»?

– Тоже мне друг, – недовольно фыркнул Забини и встал с кровати. – И без твоих признаний вычислю её.

С того дня он прятал свои взгляды. Посмотреть на Грейнджер было роскошью. Было всё труднее совладать собой, когда Малфой видел очередную порцию слёз на глазах девушки. С ней что-то происходило, хотя она тщательно пыталась это скрыть.

Малфой заметил, что рубашка словно стала больше на размер – она похудела. Начала игнорировать приёмы пищи, даже когда подавали птицу. Всё чаще замечал, как Грейнджер прокрадывалась на Астрономическую башню. Письма родителям один раз в неделю – в среду. А потом и, вовсе, летние каникулы.

Впервые за свою недолгую жизнь Драко решился на то, чего прежде не делал. Он прибыл в магловский Лондон. Добраться до нужной улицы было непросто. Адски непросто. В какой-то момент Малфой уже подумал, что останется тут до конца жизни, потому что выбраться не сможет. Но только он увидел её на лужайке перед домом, как все переживания исчезли.

Грейнджер была одета в платье жёлтого цвета, а белые босоножки лежали на траве в нескольких шагах. В руках неизменно была книга; волосы собраны в объемный пучок; на лице еле заметная улыбка. Солнечные лучи играют с веснушками на коже, пока у ног трется пушистый комок. Это её кот.

Он наблюдал за ней до того момента, пока она не зашла в дом. Были мысли подойти к ней, но Малфой не решился. Что он ей скажет? Что случайно оказался в том самом районе магловского Лондона, где она живёт? Смешно. Под вечер Драко был в Мэноре, согревая в голове воспоминания о беззаботной Гермионе Грейнджер в платье цвета солнца.

– Если бы ты не исчезла, я бы набрался смелости, – констатирует Драко.

– Ну, на четвёртом курсе ты же сделал несколько попыток, – Гермиона прокручивает в голове нужные воспоминания. – Хотя я не понимаю…

– Кто бы мог подумать, что Гермиона Грейнджер такая недоступная.

Он скучал по ней. Видел лишь один раз за все три месяца летних каникул. Она стала выше, щёки сменились скулами, а непослушные волосы аккуратно собраны в хвост. Но в глазах нет сияния. Грейнджер приехала в Хогвартс уже уставшая.

– Грейнджер! – он позволил себе коснуться её. – Как ты?

Гриффиндорка смотрит на него с полнейшим непониманием и недоумением. Малфой говорит с ней так, будто бы они давнишние друзья. Он не ожидал от себя, что будет звучать так непринуждённо. Драко искренне интересуется ею. А ещё он скучал по её голосу.

– Нормально, – с опаской отвечает Гермиона. – Тебе чего, Малфой?

– Нет, ничего, – парень нехотя отпускает девичью руку. – Я просто спросил.

Вот и всё. Она разворачивается и уходит.

– Признаюсь, – Малфой крепче сжимает её руку, – я потерял момент, в который помешался на тебе. Сначала ты просто мне нравилась, потом я не мог отделаться от мысли, что мне нравится наблюдать за тобой. Со временем, я испытывал настоящую потребность в твоём присутствии.

– Это нездоровое влечение, Драко.

– Это болезнь. Это пытка, но она безрассудно нравится.

– Похоже, что любовь не такое уж и светлое чувство, как её описывают в книгах.

– Мы с тобой не персонажи придуманной истории, Грейнджер. Моя любовь – это не красивые слова и правильные поступки. У неё нет причин и мотивов, нет назначения и предыстории. Я не герой из твоих любимых романов. Я застигнут врасплох и порабощён тобой.

Первое испытание Турнира Трёх Волшебников. Малфой пришёл с Блейзом и Тео. Не нужно и пяти минут, чтобы Драко отыскал глазами гриффиндорку. Она сидит рядом с Уизли-младшей, а карамельные глаза на мокром месте. Пока все наблюдают за Поттером и его драконом, он смотрит на неё. Грейнджер забывает дышать, пока молится за благополучие друга. Неужели можно быть настолько безрассудно преданной в дружбе?

– Ты в порядке? – он снова хватает её за руку, когда с трибун почти все разошлись.

– Нет, – Грейнджер не отдаёт отчёта себе. – Мне страшно.

И он видит это. Она настолько напугана, что даже не смотрит на то, с кем разговаривает. Тонкие пальцы сжимают руку блондина в ответ. Драко чувствует, как она дрожит, как её трясёт.

– Что случилось? Что тебя пугает?

– Я не могу ему ничем помочь. Я слишком слаба.

– Поттер справится, Грейнджер.

– Малфой? – она выходит из транса. – Что ты… Мне нужно идти.

Резко выдёргивает руку и убегает, оставляя слизеринца одного. Тогда Драко даже не мог представить истинной причины страха девушки. Казалось, что она просто чрезмерно сильно переживает за лучшего друга. Понадобилось много времени, чтобы узнать о том, что терзало юную душу гриффиндорки. А пока что Малфой остаётся сидеть на трибуне, ощущая запах сахарного печенья и тёплого молока. Через несколько месяцев он будет сидеть на трибуне у лабиринта, где-то отдалённо слышать рассказ Поттера, а в нос вновь ударит знакомый аромат.