Текст книги "Последняя, кто умела лгать (СИ)"

Автор книги: feral brunette

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

– Ты в порядке? – неуверенно спрашивает парень.

– Да. Ты как?

– Как видишь, Грейнджер.

Почему на него пророчество так не влияет? Гермиона лишь успевает подумать об этом, но сразу же отгоняет от себя эти раздумья. Ей плевать. Главное, что они добрались к этому чёртовому шарику. Пара спешит на выход, когда Малфой внезапно падает, а хрупкий шар разлетается вдребезги.

Такая тёплая весна. В этом году она, как никогда ранее, вступила в свои права с первых же дней. Золотое Трио идёт в сторону Запретного леса, к хижине Хагрида. Рон что-то обсуждает с Гарри с явным запалом, пока Гермиона держится поодаль от друзей. Она наслаждается приятным весенним ветерком и пением первых птиц. Кудри аккуратно собраны в пучок, а в руках несколько книг по Зельям.

– Эй, Гермиона! – окликает её Поттер. – Ты где там потерялась?

– Я просто задумалась, – гриффиндорка пожимает плечами. – Весна необыкновенно тёплая в этом году.

– Ты какая-то растерянная в последнее время, – неуверенно говорит Рон. – У тебя точно всё хорошо?

– Конечно, Рон! – нежная улыбка рождается на лице девушки. – Я правда давно не помню такой тёплой весны.

– Я просто думал, что ты расстроилась из-за урока у Трелони, – продолжил Рон. – Ты не обращай на неё внимания. Все знают, что она немного странная.

– Вот именно поэтому я и не обращаю на неё внимания, Ронни. Сколько раз мне ещё нужно тебе повторить, что со мной всё хорошо прежде, чем ты перестанешь за меня волноваться?

– Верю, – рыжий улыбнулся в ответ.

Они продолжили свой путь, и только у хижины Хагрида Гарри снова повернулся к подруге. Пока Рон что-то рассказывал великану, Поттер смерил подругу скептическим взглядом.

– Что? – не выдержала Гермиона. – Что ты хочешь мне сказать, Гарри?

– Что ты увидела в шаре?

– Я не понимаю о чём ты, Гарри, – отмахнулась гриффиндорка и обошла друга.

– Ты точно что-то увидела, Гермиона. Я не первый год с тобой знаком. Ты увидела что-то такое, что напугало тебя, что заставило скинуть этот шар со стола и умчаться прочь. Если бы ты только рассказала мне…

– Я ничего не видела, Гарри, – прервала его девушка. – Ничего. Ясно?

– Да, как скажешь.

Больше Поттер не задавал вопросов, а она так и не решилась рассказать друзьям правду.

========== Глава 5 ==========

Взгляд направлен на горстку осколков, которые показались под Драко. Не обращая внимания на боль в лёгких, она подбегает к блондину, отталкивает его в сторону и тянется рукой к разбитому пророчеству. Острые осколки протыкают нежную кожу, окрашивая её в бордовый цвет. Гермиона поворачивается к напарнику и испепеляет его гневным взглядом. Она ничего не говорит ему, лишь уходит вперёд, зная, что их ждёт по прибытию в поместье.

Они не проронили ни слова за те полчаса, которые провели вдвоём, пока не оказались в мрачной гостиной дома Лестрейндж. Гермиона чувствует присутствие Лорда и как-то не решается сделать первый шаг. Нет, она не боится наказания, она просто привыкла выполнять приказы идеально. Гермиона слишком верна своему Повелителю, чтобы посметь его чем-то расстроить.

Двери распахиваются перед Малфоем, минутное затишье – Волан-де-Морт изучает мысли парня. Гермиона уже знает, что творится в голове Драко, поэтому просто ждёт вердикта Реддла.

– Круцио! – ожидаемо вырывается из уст Тёмного Лорда, он разгневан. – Глупец! Тебе оставалось донести это пророчество ко мне! Она ведь всё сделала за тебя!

Драко тут же падает на холодный пол, корчась от боли. От криков парня закладывает уши, пока Гермиона остаётся стоять на своём месте, даже не поведя бровью. Малфой-младший далеко не первая жертва Лорда, страдающая от Круциатуса, за которой наблюдает девушка. Сжатые до боли кулаки, оглушающий хруст костей, скрежет зубов и жжение по всему телу – вот, что сейчас чувствует Драко.

– Ты – чистокровный выродок – сейчас заплатишь мне за свою оплошность, – продолжал шипеть Повелитель, не сводя палочку с парня.

Гермиону никто тут не держит, она не интересна Лорду. Тот и так увидел всё их «приключение» в мыслях Драко, и знает на ком вина за случившееся. Девушка разворачивается, чтобы уйти, но что-то её тормозит. Она вновь смотрит на бывшего сокурсника. Ненавистный ей слизеринец уже сорвал голос, распластавшись на мраморе под действием Непростительного. Она делает шаг, который даётся очень сложно и ещё один. Ноги наливаются свинцом, а осточертевшая дрожь появляется в руке. Как бы она не относилась к Драко, тот оставался чистым листом этой истории. Не нужно быть гением, чтобы понимать, что единственное тёмное дело, которое совершил парень – это принял метку. Он ни разу не убивал и не пытал, не видел лицо смерти и не чувствовал её гнилой вони.

– Мой Лорд, – раздаётся твёрдый голос Гермионы, – это моя вина. Мне не стоило доверять этому идиоту столь ценную вещь.

Она не успевает обдумать сказанное прежде, чем слова вырываются из неё. Девушка смотрит на своего хозяина спокойным взглядом, замечая боковым зрением обессиленного Драко. Гермиона знает, что Волан-де-Морту плевать, кто понесёт наказание, но и такого он не ожидал.

– Повтори, – потребовал Реддл.

– Это полностью моя вина. Вам стоит наказать меня за то, что я имела неосторожность доверить пророчество Малфою. Руки из задницы у него с рождения, а моя недальновидность – это проблема, которую можете только Вы исправить.

– Трансмогрифиан, – синий луч повалил её с ног.

Она прям ждала это заклятие. Разновидность Трансмогрифианской пытки, которая нацелена на мучения жертвы. Конечно, ведь Лорд точно не собирался убивать её, а лишь преподнести урок. Гермиона так давно не оказывалась у ног Повелителя, сдерживая крики от адской боли. Она чувствует, как кожа начинает медленно слезать с рук и ног, как живая плоть касается холодного пола. Правую руку девушка притягивает ко рту и больно прикусывает, только бы не закричать. Зубы впиваются уже в кусок мяса, в которое превратилось предплечье. На губах и языке чувствуется вкус крови и куски своей же плоти. На глазах начинают поблёскивать скупые слёзы, пока вся одежда Гермионы не сползает с неё вместе с кожей.

– Проваливай отсюда, – кричит Лорд в сторону Драко, который смог встать на ноги. – С тебя достаточно.

Буквально на миг, Гермиона замечает Малфоя, который несмотря на ломоту во всём теле, наблюдает за ней. В его глазах читается животный страх – он боится Волан-де-Морта, потому что не думал, что бывают пытки, которые похуже смерти. Глаза девушки закрываются, пока она пытается принять боль до конца.

– Ты же не думала, что я пожалею тебя, – он приблизился к её уху. – Мне плевать, кто из вас двоих понесёт ответственность за ваш промах. Но признаюсь, я испытываю неестественное удовольствие, когда палочка доходит к тебе, милая Гермиона. Сектумсемпра!

Окровавленное тело Пожирательницы, на котором не осталось и миллиметра кожи – в миг покрылось глубокими порезами. В какой-то момент показалось, что раны были настолько глубокими, что задевали все внутренние органы. Хотя, Гермиона даже не удивится, если парочку порезов обнаружится на печени или почках. Рука, которую девушка не выпускала изо рта начала превращаться уже в обглоданный скелет. Зубы дошли до кости, но она так и не вскрикнула. Наученная горьким опытом, Пожирательница замерла в ожидании ещё одного удара. Он всегда с ней так поступал – выбирал три мерзких проклятия, чтобы донести весь свой гнев.

– Випохит.

Десятки хлыстов ударили одновременно. Гермиона частенько и сама баловалась этим заклинанием, но была уверена, что переносится оно в десять раз легче, когда на тебе есть кожа. Удар за ударом, хлысты выбивали из неё скупые слёзы и еле слышные всхлипы, но ни одного вскрика. Сознание начало затуманиваться, когда удары прекратились. Кое-как она открыла глаза, чтобы посмотреть на своего палача. Тёмный Лорд стоял в нескольких шагах от неё и ухмылялся, а она лишь подарила ему улыбку в ответ.

Он вышел из гостиной, оставив её в алом море крови. Гермиона не могла даже пошевелиться, но наконец-то отметила для себя, что это были первые минуты, когда мысли о Северусе ушли на второй план. Искусанная плоть правой руки лежала прямо перед глазами девушки – так близко, что она могла рассмотреть еле заметную трещину в лучевой кости. Боль растворилась в крови, пропитывая ядом.

– Салазар! – до ушей донёсся испуганный голос.

Дафна Гринграсс, спустившаяся на первый этаж, замерла на ступенях. С такого расстояния она даже не сразу поняла, кто или что лежит посреди гостиной. И, только преодолев страх и сделав несколько шагов вперёд, узнала в изуродованном теле Гермиону Грейнджер. Лишь каштановые волосы указывали на то, кто это. Блондинка смотрела на Пожирательницу с отвращением, а точнее на то, что осталось от неё. Слабое шевеление в грудной клетке давали понять, что Грейнджер ещё жива.

– Блейз! – слизеринка обратилась к другу, который появился в гостиной вслед за подругой. – Это Гермиона…

Мулат подскочил к Гринграсс и застыл в точно таком же отвращении. Гермиона уже практически лежала без сознания, теряя тонкую нить связи с внешним миром. Глаза закрылись, а рука расслабилась.

– Ох ты чёрт, – Забини подхватил на руки Гермиону. – Что же с тобой произошло, Грейнджер?

– Где её комната находится? – пролепетала Дафна, пока Блейз аккуратно держал на руках гриффиндорку.

Коричневый джемпер слизеринца тут же окрасился в багровые оттенки. Крови было немерено – хватило доли секунды, чтобы на коже Забини отпечатались кровавые следы, пропитав одеяние насквозь. Блейз прежде видел раненых людей, но Грейнджер было сложно такой назвать. Она, скорее, была чудом выжившая.

– На втором этаже, вроде бы. Я не знаю, Дафна. Неважно, куда мы её отнесём – ей срочно нужна помощь. Она же сейчас просто откинется.

– Давай в мою комнату!

Гермиона лишь чувствовала лёгкие покачивания конечностей, пока Забини переступал через одну ступеньку, чтобы быстрее донести её. Дафна не отставала от друга, держась прямо за спиной. Дверь спальни Гринграсс отворилась и полуживую Грейнджер уложили на кровать. Постель цвета неба, что казалось смешным для обители Пожирателей, сразу же изменила оттенок. Гриффиндорка ощутила слабый аромат корицы от подушки, когда оказалась в лежачем состоянии.

– Нужно как-то это залечить, – паника брала вверх над Блейзом. – Блять! Всё нахрен вылетело из головы! Дафна, нам же что-то рассказывал Слизнорт…

– Я не помню…

– Зови Малфоя, – перебил мулат. – Он, вроде как, шарил что-то по целебным чарам. Быстрее, Дафна!

Она это не контролировала, но на обезображенном лице играла улыбка. Гермиона так привыкла улыбаться, что даже проделывала это под воздействием адской боли. Каждая потуга на малейшее движение отдавалась жуткой ломотой и жжением в мышцах. Это так Трансмогрифианская пытка выветривалась из организма. Участки тела без кожи начинали быстро обветриваться и лопаться при попытках двигаться.

Дафна быстро выбежала из своей комнаты и начала громко тарабанить в соседние двери, где была комната Малфоя. Настойчиво стучит, пока не слышит шорох по ту сторону. Она уже собирается ввалиться в спальню Драко, когда видит его и отступает шаг назад. Конечно, он выглядит не так отвратительно, как Гермиона, но особо здоровым его назвать тяжело. Засохшие кровоподтёки на лице, растрёпанные волосы и рваная рубашка. Глаза парня затуманенные, словно он очень устал. Устал от жизни.

– Драко, – не так настойчиво, как планировала, заговорила девушка. – Нам нужна твоя помощь…

– Не сегодня, Дафна, – оборвал её Малфой. – Я хочу отдохнуть.

– Драко, – Гринграсс хватает однокурсника за руку. – Там Гермиона, ей нужна помощь. Мы с Блейзом не сильны в целебных чарах, а ты, вроде бы знаешь побольше нашего…

– Что с ней? – спрашивает блондин, а перед глазами всплывает картина из гостиной.

– Тебе лучше самому посмотреть.

Нехотя, он выходит за пределы своей спальни, спрашивая самого себя: а нужно ли ему помогать этой грязнокровке? Малфой ненавидит её всем сердцем, но рассуждения тут же сходят на ноль, когда Дафна заводит его к себе в комнату. Он видит Блейза, который придерживает стакан с водой, чтобы Грейнджер попила. Если это можно назвать Грейнджер. Сплошное кровавое месиво, которое отдалённо напоминает человека, делает несколько глотков и тяжело откидывает голову. Боль, которую ещё секунду назад чувствовал парень, тут же отступает. Когда Малфой уходил из гостиной, то видел лишь несколько мест на теле гриффиндорки, где не было кожи, и это уже не было приятной картиной. Но теперь кожи просто не было – было просто мясо с кровью, глубокие порезы и никаких слёз. Она лежала с закрытыми глазами и тяжело дышала.

– Ей нужно помочь, Малфой, – начал Блейз. – Мы в долгу перед ней…

– Что? – выплюнул Драко. – В каком долгу, Блейз? Что ты несёшь?

– Она не убила наших матерей, если ты вдруг забыл.

– Ох, я не забыл. А ещё я не забыл, что на её руках смерть Северуса.

Гермиона вновь слышит имя друга и боль подкрадывается к ней из-за спины. Минутное облегчение, подаренное ей Лордом в виде пыток, отступает. Сразу же начинает чувствовать и боль от снятой заживо кожи, глубоких ран и жгучих ударов хлыстов. Всё оно одним скопом обрушивается на девушку, напоминая, что на руках – не её кровь, а кровь близкого человека. Ей хочется рассмеяться, но воздуха в лёгких не хватает.

– Он был её другом, Малфой, – шипит Дафна. – Не будь козлом и помоги ей.

Краем уха она вслушивается в разговор слизеринцев и не понимает: откуда Дафна знает? А потом вновь отключается от внешнего мира, окунаясь в себя. Ей плевать, это всё равно никоим образом уже не влияет на ход событий. Тихий-тихий всхлип срывается с уст Гермионы, доставляя непомерную боль.

Малфой смотрит на неё. Слова Дафны застряли где-то в ушах и никак не дойдут до сознания. Нет, он отказывается в это верить. Северус не мог дружить с Грейнджер – они не могли быть друзьями. Замкнутый и холодный Снейп не стал бы водить дружбу с предательницей и грязнокровкой Грейнджер. Невозможный союз.

– Малфой! – ход мыслей прерывает Забини. – Ты ей поможешь? Если нет, то свали отсюда.

– Сами свалите, – шепчет Драко. – Мне нужно остаться с ней наедине, вы мешать будете.

Забини недоверчиво смотрит на друга, но всё-таки выходит из комнаты, забирая с собой блондинку. Они остаются за дверью, пока Драко начинает исцелять гриффиндорку.

– Это правда? – тихо спрашивает Малфой, выводя незнакомые руны над Грейнджер.

– Да пошёл ты, – выдавливает она из последних сил и начинает смеяться.

Так больно давно не было. Что может быть хуже, чем скрывать свою боль от человека, который страдает не меньше твоего? Уровень чувствительности у этих двоих кардинально отличался. Ему было достаточно одного Непростительного, а ей мало целой вереницы проклятий. Малфой чувствует себя разбитым из-за потери крёстного – не самого близкого родственника; а она держится молодцом, потому что тот так завещал. Но это не исключало того, что страдали оба.

– Примени «Вулнера Санентур», это будет эффективнее. Мои ткани поражены Сектумсемпрой – их ничего не заживит, кроме этого заклинания, – шепчет Гермиона. – Я бы и сама, но моя палочка…

– Вулнера Санентур, – послушно повторяет Малфой.

– Теперь «Ферула».

– Ферула, – не противится парень. – Грейнджер, у тебя очень сильно пострадали внутренние органы: печень, почки и лёгкие. Посмотри на руны, посмотри на их цвета.

Голос слизеринца отдаётся в ушах голосом Северуса, ведь раньше он так лечил её. Он накладывал на неё целебные чары, объясняя каждое заклинание. Знал же, что когда-то глупая гриффиндорка останется сама, что придётся лечить саму себя.

– Когда твои раны будут затянуты, а кровотечение остановлено, то стоит применить «Боно сис анимо» – это подлечит немного твою душу, – холодный, но родной голос Северуса убаюкивает. – Не забывай о нём, оно обязательно для завершения лечения.

– А теперь «Боно сис анимо», – повторяет Гермиона за голосом в голове.

– Боно сис анимо.

Приятная волна прохлады накрывает новую кожу Гермионы. Она тяжело вздыхает, сдерживая ком в горле. Аккуратно поднимается с кровати и бросает небрежный взгляд на некогда голубое постельное белье. Сжимает легко руку в кулак, без гнева и злости, чтобы новообразованная кожа не покрылась новыми кровавыми подтёками.

– Он и раньше тебя лечил, – заговорил Драко. – Последнее заклятие – его авторское, если можно так выразиться.

– Они все его авторские, – она направляется к дверям.

– Почему ты заступилась за меня?

– Спасибо, что помог мне.

Гермиона выходит из спальни Дафны на своих двоих, хотя внутренности ещё побаливают, но в целом она чувствует себя нормально. На полу сидят Забини и Гринграсс, которые подрываются с места, когда дверь открывается.

– Спасибо.

Дафна и Блейз не успевают и рта открыть, а она уже растворяется в воздухе. Пока аппарация переносит её – она отдаётся эмоциям и начинает плакать. Приземляется в холодный снег в окровавленном платье, оставляя под собой красное пятно. Гермиона не плакала ни разу за пять лет, если не брать в счёт те скупые солёные капли, которые проскакивали на лице. Но сейчас был достигнут апогей её выдержки – она сдалась.

Бледное лицо касается холодного надгробия. Гриффиндорка сотрясается в громкой истерике, пытаясь обнять мрамор под грудью. Ей не холодно, снег не заставляет дрожать, как это обычно бывало. Шипы от роз, оставленных на плите, впиваются в новую кожу девушки, но она даже не обращает на это внимание. Гермиона готова пролить тут всю свою кровь, если бы это только помогло ей вернуть друга к жизни.

– Я ведь была готова там умереть, Северус. Если бы не Забини и Гринграсс, то я бы даже не пыталась.

Но он не отвечает. Конечно нет. На что она вообще надеялась? Глаза отрываются от снега и устремляются на аккуратно выведенные буквы:

Северус Снейп09.01.1960 – 23.01.2000

– Помнишь, как ты говорил, что каждому дьяволу положен свой ангел? Ты тогда впервые рассмеялся и сказал, что я – твой ангел. Северус, только ты заставлял меня проживать эту жизнь с уверенностью, что у меня есть человек, которому можно верить. Ты считал себя дьяволом, а меня ангелом, когда на деле всё оказалось наоборот.

Она могла бы сваливать вину на судьбу и кричать, что та несправедлива с ней, что отбирает у неё всё, но это была неправда. Гермиона сама у себя отобрала всё, сама переписала свою судьбу. Так, что же тогда неправильного в том, что ей плохо? Как может себя чувствовать человек, который отобрал перо у жизни и начал вносить собственные правки в чужое творение? Лишь глупцы бесконечно твердят о том, что мы сами творцы своей судьбы. Мы рождаемся уже с тяжёлой книгой в руках – нашим сценарием бытия.

– А ещё ты мне говорил, что неважно, какой человек, что важна лишь степень искренности, – сквозь слёзы продолжала Гермиона. – Что ты сказал бы мне сейчас, когда узнал мою степень искренности? Я не заслуживала такого друга, как ты, Северус.

Монолог девушки сочился ядом, который медленно, но уверенно отравлял. На языке, пальцах и даже в желудке, чувствовалась приторная горечь. Пальцы коснулись нежных лепестков роз, пока слабое осознание приходило в голову: Гермиона не оставляла этих цветов здесь. От неё тут лишь кустик омелы, который замело снегом. Снейп не любил розы – считал их примитивными и переоценёнными цветами. Но ведь никто больше не знает об этом месте. Или она только так считала? Девушка хватает розы и покидает заснеженный лес.

Стойкое ощущение того, что прежде она уже встречала именно эти розы, глубоко засело в душе. Гермиона поднимается к себе в комнату, громко захлопнув за собой дверь. Швыряет цветы на кровать и мчится к шкафу, где скрыто зеркало. За всеми событиями последних дней девушка совсем забыла об этой своеобразной отдушине.

– Как жаль, что ты можешь показать мне лишь то, чего жаждет сердце, а не голова, – бормочет Пожирательница, садясь перед своим отражением. – Я бы тогда так много вопросов задала тебе. Возможно, первым вопросом было бы: если я так часто начала разговаривать сама с собой, то это повод для беспокойства? Хотя, в свете всего происходящего, расстройство личности – не самый худший исход.

По ту сторону зеркала, на неё глядела красивая и счастливая Гермиона. Её глаза светились, а руки не дрожали. За спиной виднелись лица тех, кого она так желает видеть сейчас рядом: Джинни и Северус. Но она не позволяет эмоциям пробраться под кожу, загоняя их в подвалы сердца. Хватит, она и так позволила себе достаточно слабостей за сегодня: расплакалась на могиле, приняла помощь от посторонних людей.

И только в ней зарождается малейшее спокойствие от того, что она видит в зеркале живых друзей, как рука начинает жечь. Да ещё и до такой степени, что хочется окатить предплечье холодной водой. Он снова вызывает. Он очень разгневан.

– Мой Лорд, – она является перед ним в одной рубашке, потому что не тратила время на сборы, – Вы желали меня видеть.

– Они побывали в хижине Запретного леса, – рычит Реддл. – Найди того, кто посмел забрать его! Задействуй любые ресурсы, но достань мне его из-под земли!

– Я поняла Вас, мой Лорд.

Времени очень мало. Она залетает в комнату: надевает первое попавшееся платье, хватает сумочку с каминной полки; палочка остаётся в руке, а на плечи ложится тяжёлая мантия. Гермиона сделает всё, чтобы не подвести своего хозяина в этот раз. Она уверена, что работая в одиночестве, не облажается. Потому, что такой ошибки Лорд ей не простит – не пощадит её, если с крестражем что-то случится. Разбитая душа слабнет и так с каждым днём, учитывая, что осталось всего три осколка.

Розы остаются увядать на постели. Они превратятся в пыль, когда в следующий раз она вновь попадёт в стены этой комнаты. А на мраморной плите зельевара образуется целая охапка красных роз к тому моменту, когда Гермиона сможет навестить усопшего друга. Аппарация поглощает девушку и шепчет на ухо, что в этот раз будет сложнее. И больнее.

========== Глава 6 ==========

Пусто. Лес заставляет прочувствовать одиночество и темноту. Гермиона медленно ступает шаг за шагом, оборачиваясь на каждый хруст. Знает, что стоит на секунду почувствовать себя в безопасности, как прилетит удар в спину. На теле болью напоминают о себе моменты её беспечности в этом месте – старые шрамы, которые проявились на новой коже. Палочка твёрдо лежала в правой руке гриффиндорки, пока глаза безустанно всматривались во мрак голых деревьев.

Одинокие крики птиц отвлекали и леденили сердце. Гермиона останавливается посреди чащи и начинает руками прощупывать воздух, пытаясь наткнуться на антиаппарационное поле. Помнит, как в прошлый раз больно врезалась в невидимый купол. Кончики пальцев левой руки замирают, когда волоски поднимаются дыбом. Есть – нащупала. Делает шаг в глубь и задерживает дыхание, чтобы не потерять сознание от нехватки воздуха. Она была тут год назад и тогда чуть не поплатилась жизнью за свою небрежность. Пересекать такие границы – всегда болезненно, если не знать всех тонкостей.

Шаг, который отделяет девушку от скрытого, пробирает до мозга и костей. За ту долю секунды, пока она переваливается через пол, сердце начинает стучать с бешеной скоростью, конечности сводит в судорогах, а во рту как-то сухо. Платье резко становится тесным, а мантия ужасно тяжёлой. И отпустило лишь тогда, когда вторая нога оказалась за пределами антиаппарационного поля. Казалось, что этот, скрытый от чужих взоров, участок леса был мрачнее и холоднее.

Между двумя ветхими деревьями показалась старая хижина. Увидел бы это место какой-нибудь незнакомец, подумал бы, что старые деревянные стены рухнут от малейшего дуновения ветра. Но Гермиона даже не хотела представлять, что может прочувствовать на своей шкуре тот отчаянный, который решился бы сюда сунуться. Гриффиндорка осознавала, что проделать такое мог лишь по истине смелый человек. Или глупый. Неужели в Ордене ещё такие остались?

Она подходит так тихо, словно крадётся. Будто бы прибыла сюда не по поручению Лорда, а забралась без ведома, как поганый вор. Тут не слышно никаких звуков. До того тихо, что раскатом грома слышится её собственное сердцебиение. Пар изо рта превращается в туман, который стелится под ногами. В голове зарождается невыносимая боль, а колени начинают неистово крутить. Гермиона подходит к полусгнившим дверям, касается их и тут же отдёргивает руку. Не так просто – сначала нужно заплатить за вход. Палочка рассекает мягкую ладонь, а тонкая алая струйка стекает по бледной коже. Рука легко касается шершавой поверхности дверей, как жар сразу же заставляет вспыхнуть щёки. Вход открыт, но вот ноги не слушаются. Земля уходит из-под ног, карие зрачки глаз мутнеют.

Скрепя зубами Гермиона сжимает подол платья, и забирается в хижину на четвереньках. Дверь громко захлопывается, стоит ей только забраться во внутрь. Она чувствует, как край мантии остаётся под дверью, но сил нет даже на то, чтобы дернуть его. Девушка сбрасывает одеяние, оставаясь в одном платье. Изнутри избушка кажется намного больше, чем снаружи. Это прямо-таки целая пещера, с каменными стенами и огромным пространством.

По волосам уже чувствуется, как на неё оседает чёрная магия. Затруднённое дыхание, пелена в глазах и неистовая дрожь. Гермиона смакует на языке привкус предстоящих мучений. Чем ближе она подходила к шкатулке, тем больнее невидимые шипы протыкали кожу. Из носа тут же хлынула ярко-алая кровь, окрашивая платье в неестественный цвет. Руки налились свинцом, хотелось отпустить палочку и просто упасть. Волшебное древко будто бы норовило вырваться из крепкой хватки. Гермиона была осведомлена о том, что так сопротивляется хранилище непрошенным гостям, поэтому сильнее сжала кулак и продолжила путь.

Шкатулка обвита цепью, как видимой, так и невидимой. Протяни только руку и можешь попрощаться с конечностью. Когда-то она самолично накладывала эти чары, пытаясь сохранить тайну своего хозяина. Теперь осталось правильно снять эту защиту, чтобы остаться со всеми конечностями, внутренними органами и здравым рассудком.

– Вердимилиус, – шепчет Гермиона.

Яркое свечение ослепляет и заставляет зажмурить глаза. Волна от исчезающего заклятия сбивает с ног, выбивая дух. Тяжелая отдышка появляется, когда белый свет потухает. Теперь осталось сорвать цепи, которые так же когда-то были изготовлены Гермионой. Шрамы с того дня все ещё не сошли с её рук. Это цепи, которые не позволяют коснуться магической реликвии грязнокровкам. Ей нельзя касаться этих цепей, но она не обращает на это внимание. Тонкие пальцы пылают огнём, хотя они ещё даже не успели дотронуться железа. Запах горелой кожи резко ударяет в нос, когда металл наконец-то соприкоснулся с рукой. Очередное задание Реддла, которое доставило гриффиндорке боль. Как будто бы когда-то было по-другому.

Грязная кровь Гермионы успела залить камень под ногами прежде, чем шкатулка освободилась от оков. На глазах застыли слёзы, а из уст вырвался тихий стон. Ей больно. Она служит кровью и правдой своему Повелителю, в самом прямом смысле.

– Инфламаре, – очередное заклинание вырывается из Бузинной палочки.

Шкатулка наконец-то загорается в огне и открывается. Гермиона до последнего надеется увидеть реликвию внутри, но там пусто. Окровавленными ладошками и с полными гнева глазами, она сталкивает импровизированный сейф на землю. Всё-таки тут кто-то был, всё-таки кто-то забрал этот крестраж. Не обращая внимание на кровь, девушка хватается за голову, отрицательно мотая ею.

Кто бы это не был, он был умным, осторожным и смелым. И чистокровным. Глаза пробежались по камню под ногами – ни единой капли крови. Что для себя могла уже понять Гермиона? Это был не Поттер, который является полукровкой. Да и гриффиндорка не была уверена в том, что тот сам смог бы провернуть подобное. Это была и не МакГонагалл – полукровка не первой свежести. Возможно, Уизли? Но Гермиона почему-то сразу откинула эту версию. Рыжих осталось слишком мало и вряд ли бы кто-то из них сунулся в такое место. Но кто же тогда?

Пока силы окончательно её не покинули, девушка бросается к дверям хижины. И только оказавшись за пределами антиаппарационного поля, дышать становится легче. Гермиона падает в холодный заснеженный мох, расслабляется и выдыхает.

– Ты бы обязательно мне подсказал, Северус, – хрипит девушка. – Куда мне идти? Что мне искать? Кого мне искать?

Она судорожно начинает в голове перечислять живых орденовцев и раздумывать, кто мог бы решиться на подобную авантюру. Образы бывших друзей всплыли перед глазами Гермионы. Она до сих пор помнила всех их улыбающимися, радушными и открытыми. Ей не хотелось запоминать те короткие встречи, которые случались за эти пять лет. Или это была очередная воля Реддла, и гриффиндорка видела лишь угасающие глаза некогда близкого друга, или стычка Пожирателей с Орденом, когда в свой адрес она слышала только угрозы и проклятья. По-другому не бывало, в их глазах Гермиона Грейнджер – предательница.

– Как земля носит таких, как ты? – дрожащим голосом прохрипела миссис Малфой. – Как тебе спится по ночам, Гермиона? Как ты спишь, зная, что предала своих близких людей? Ты убила своих родителей, своих друзей. Ты – чёртова предательница!

Голос Нарциссы появился в голове из ниоткуда. Почему она всё ещё помнит эти слова? Почему не выбросила их из головы в тот самый день? Мало того, что сжирающее чувство одиночества уничтожает, так теперь ещё и чувство вины. Пять лет она всего этого не чувствовала, а сейчас в один момент ком человеческих переживаний сносил с ног.

Ей нужно думать о том, с чего начать свои поиски. Лорд уже знает о том, что крестража нет, и ждать долго его возвращения он не будет. Чем быстрее Гермиона отыщет драгоценную игрушку своего хозяина, тем больше шансы, что она останется жива. Ей не у кого просить помощи, а сама она просто оказалась в каком-то тупике. Это не тот случай, когда поиски стоит начинать с вопроса: кому это выгодно? В магическом мире каждый второй желает прикончить Волан-де-Морта, но только вот не каждый второй знает, как это сделать. Девушка просто была уверена в том, что сделавший это точно связан с Орденом.

Когда дыхание наконец-то выравнивается, она поднимается на ноги и отряхивает платье. Прячет волшебную палочку и аппарирует прочь от этого места. Тут больше ей делать нечего – здесь нет никаких следов. Кто бы это ни был – он чисто поработал.

Гермиона появляется среди закрытых лавок Косой Аллеи. Она тут бывает очень редко, лишь когда нужно прикупить что-то для зелий. Когда просил Северус. Несколько ведьм скрываются в первых попавшихся магазинах, когда Пожирательница ступает по дороге. Её лицо всем знакомо. Её боятся. Остались ещё те волшебники, которые помнят в ней Гермиону Грейнджер, но знают серого кардинала Тёмного Лорда. Быстрым шагом она направляется в сторону маленькой лавки волшебных шаров.