Текст книги "Наследие (СИ)"

Автор книги: Фалько

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц)

Глава 1

Подмосковье, бывшая военная часть, полчаса до полудня

– Твои идеи всегда странные, – задумчиво протянул Джим Рагер, поглаживая подбородок.

– Не переживай, всё будет хорошо, – обнадёжил я его.

Мы стояли на исходной позиции стрельбища, глядя на укреплённые деревянные ящики. В каждом лежало четыре железных ядра примерно пятнадцать сантиметров диаметром и весом по четырнадцать килограмм. Отполированные до блеска и прошедшие процесс закалки. Производитель даже заполнил ящики опилками, непонятно только зачем. Лет пять назад мы заказали партию в пять сотен штук и за это время потратили не больше тридцати. А ведь это главное наступательное оружие Джима. Я сильно удивился, когда узнал, что с собой Джим привёз два десятка ящиков с ядрами. Через океан на грузовом самолёте тащили, спрашивается зачем? У него в арсенале были ядра и побольше, такие, как мы запулили в дом главы рода Орловых, но я что-то побоялся их использовать.

– Ты их просто метни в мою сторону, но так, чтобы они не взрывались.

– Соглашусь с Джимом, что идея – так себе, – высказался Саша, сидевший на ящиках рядом. При этом он не отрывал взгляда от планшета, что-то читая и периодически печатая.

Я помню, как таким шаром Джим пробил старенький буксир насквозь. Это к нам на перехват пираты шли и очень удивились, когда в палубе появилась дыра размером с футбольный мяч, сквозь которую морское дно можно было увидеть. До берега они так и не доплыли.

Джим довольно легко поднял тяжёлое ядро, взвесил его в ладони. Выйдя за исходную позицию стрельбы, прицелился в высокую земляную насыпь. Секунд пятнадцать он накапливал силу, затем несильно замахнулся и швырнул ядро. Негромко хлопнуло и почти сразу земляная насыпь взорвалась, подбрасывая вверх крупные комья грязи и дождь из песка. Кто-то из наёмников, наблюдавший за нами издалека, присвистнул.

– В голову попаду, – сказал Джим с ещё более усилившимся акцентом, – оторвётся она.

– Скорее, таким же фонтаном мелкой пыли разлетится, – добавил Саша. – Про присутствие мозга в разлетевшейся на осколки тыкве, шутить?

– Надо пробовать, – я попытался добавить в голос больше уверенности. Взяв со стола рацию, вышел из-под навеса и направился к насыпи на дистанции в пятьдесят метров.

Погода с утра была пасмурной, часа два назад прошёл дождь, оставивший на полигоне глубокие лужи. До октября целая неделя, а температура днём не поднимается выше десяти градусов, в одной рубашке не походишь. Что касается тренировки, то можно было её провести и на полигоне МИБИ, но слишком много внимания привлекаю в последнее время. Вчера меня и на десять минут не оставили одного. И в клубной комнате нашли, и в зале для тренировок.

Возле внушительной воронки, оставленной первым ядром, я приметил бетонный блок. Смахнул с него грязь и песок, уселся поудобнее.

– Джим, только сильно не промахнись, а то уделаешь грязью, – сказал я в рацию. – Можешь целиться в меня, плюс-минус пять метров в любую сторону.

На всякий случай я был готов и вливал силу в доспех духа, не слишком надеясь, что кинетическое поле удержит ядро. Это не старая «машина» в китайской школе, Джим если постарается, то у меня нет уверенности, что сил вообще хватит, чтобы погасить энергию удара. Я отчётливо видел, как он замахивается, прикладывая существенно меньше сил, чем в прошлый раз. Но даже так, полёт ядра я не увидел. Взмах руки и в кинетическое поле ворвалось что-то настолько огромное и тяжёлое, что у меня в груди дыхание перехватило и секунд двадцать я не мог набрать в лёгкие воздух. Чувство такое, словно на плечи уронили мешок с песком. Но Сяочжэй была права, чем выше скорость и масса объекта, тем быстрее он вязнет в кинетическом поле. Ядро, немного потемневшее и утратившее блеск, замерло в воздухе на границе поля, продолжая давить на меня. Джим целился на три метра выше, но он сам говорил, что даже на небольшой дистанции бросает с посредственной точностью.

– Сильнее, – сказал я в рацию.

Если хлопок от первого броска я едва услышал, то второй до меня донёсся отчётливо. Снова перехватило дыхание, а общий запас сил скакнул вниз.

– Сильней? – в рации послышался азартный голос Джима. Не надо забывать, что он увлекающаяся натура. Не пройдёт и пять минут, как он начнёт швыряться ядрами в полную силу, придумывая новые способы, чтобы меня удивить.

– Давай. Только быстрее. Чтобы не было времени дух перевести.

Следующее ядро вошло в кинетическое поле с непонятным гудением и прошло минимум на полметра, прежде чем остановиться. Это странное гудение, как чёрная дыра, поглощало мою силу. Вот, о чём я и говорил, Джим экспериментирует. Не успел я подумать об этом, как прилетело очередное ядро, завибрировав вместе с окружающим пространством на очень низкой ноте. На десятом броске я спёкся. Последнее ядро отхватило как минимум треть от моих сил, и, несмотря на все старания, продолжало медленно двигаться. Хорошо, что летело на два метра правее.

– Перекур! – сказал я в рацию пока не прилетело следующее и не размазало меня по всей насыпи.

– Это вы хорошо придумали, – голос Александра. – Кузьма, для тебя есть работа.

Пока я шёл в обратном направлении, к насыпи уже спешили двое из нашего технического персонала, чтобы собрать ядра. Джим кричал им вслед на английском языке, чтобы отмыли и протёрли ядра насухо, обработав чем-нибудь, чтобы не ржавели. Выглядел он вполне довольный тренировкой и в предвкушении следующей потирал ладони.

– Что у тебя? – спросил я, устало опускаясь на ящики. – Если что-то серьёзное, то только завтра. Сегодня я устал…

– Серьёзное, – он улыбнулся. – Только не кулаками махать, а умные беседы вести. Мама звонила только что, сказала тебя глава рода Наумовых на разговор пригласил.

– Лучше бы кулаками махать, – поморщился я. – Ты же меня знаешь, я приеду туда, поссорюсь с кем-нибудь, драку устрою со швырянием наследников в окна. Может сам?

– А может ты взрослеть начнёшь? – он покачал головой, повторяя слова мамы. – Тебе сколько лет? Жениться успел, скоро дети пойдут, а всё детство в одном месте играет. Ну что ты так смотришь? Хочешь, чтобы мы вошли в историю, как семья, которую выгнали из рода сразу после того, как приняли, валяй.

– Вредный ты, – проворчал я. – И скучный.

– Держи, – он протянул вырванный листок из записной книжки. – Хочешь, чтобы тебя уважали, поступай соответственно. Начни с внешнего вида. Да, ещё кое-что. Мне до твоей силы далеко, но даже так я понимаю, что опасные тренировки с Джимом ты затеял зря.

– С чего ты так решил?

– У тебя кровь носом идёт всё время, что мы с тобой разговариваем, а ты этого не замечаешь. Не чувствуешь её вкус?

Я провёл по лицу ладонью, и к большому удивлению обнаружил, что подбородок и губы основательно испачканы в крови. При этом я действительно не чувствовал, как она бодро бежит из носа. Как и её вкуса.

– А раньше не судьба сказать? – проворчал я, вынимая из кармана большой носовой платок. Запрокинул голову.

– Доктора звать? – участливо спросил он.

– Не надо. У тебя запасная одежда есть?

Пока я переодевался, Василий подогнал к жилому корпусу базы большой внедорожник с удобным салоном. Как выяснилось, Саша купил таких пять штук для нужд базы. Не рассекать же по улицам столицы на шумном и громоздком бронеавтомобиле.

Нужно сказать пару слов о базе. Сворачивать её мы пока не собирались, тем более что оплатили пользование до февраля. Раньше здесь находилась воинская часть и боксы для ремонта техники, поэтому в нашем распоряжении оказались удобные жилые корпуса с учебными классами, несколько просторных ангаров для техники и отличный полигон. В общем, есть где развернуться. Недалеко, километрах в пятидесяти, расположился военный аэродром. Саша говорил, что начинает переброску всех наших специалистов из Японии, закрывая базу, простоявшую на одном месте почти пятнадцать лет. Принадлежащий фирме сухогруз уже вышел из порта и неспешно движется по Северному морскому пути в Санкт-Петербург. Паром по-прежнему будет курсировать вдоль побережья Японии, работая на заказ. Он всего пару лет как окупился, потому как доход приносит не очень большой, но стабильный.

Пока мы ехали в гости к Наумовым, я устало развалился на заднем сидении, пытаясь прийти в себя и понять не переоценил ли свои силы во время тренировки. Права была принцесса из Поднебесной, говоря, что кинетическое поле невероятно выматывающая техника. За последние лет десять ни разу не получалось так сильно опустошить внутренний резерв. Но зато я мог в полной мере оценить, насколько продвинулся в плане укрепления тела за этот месяц. Вроде бы совсем недавно Таисия меня хорошенько побила, с трудом, но сумев расколоть доспех духа. Теперь же стало понятно почему «прорыв» получился таким странным. Просто я дошёл до такой стадии, когда недостаточно только укреплять защиту, а нужно расходовать силу, вычерпывая резервуар, чтобы, наполняясь вновь, он становился больше. Мне попадались старые тексты японских мастеров, где они говорили, что для постоянного роста нужно находить всё более и более сильного противника. Иными словами, нужно выкладываться на все сто процентов, чтобы прибавить в силе ещё немного.

Миновав большую развязку, мы свернули к центру столицы. Сначала ехали по широкому проспекту, миновали площадь и свернули на небольшие улочки. Не знал, что в сердце города есть подобные районы с четырёх-пятиэтажными жилыми домами. Старинные фасады зданий, с лепниной, изящными окнами и даже балкончиками. Расцветка зданий в основном кремовая, от самых светлых до тёмных тонов. Мы проехали вокруг одного такого здания. Выполнено оно в виде неровного квадрата с просторным двором в центре. Дорогие машины, припаркованные на узкой улочке, едва давали возможность разминуться встречным автомобилям. Вход во двор здания перекрывали решетчатые ворота. Когда мы остановились, из будки охраны вышел крепкий мужчина в костюме.

– Матчин, – сказал Василий, опуская окно. – К Наумову.

Охранник кивнул и поспешил вернуться к себе. Через секунду ворота дрогнули и начали открываться. Двор действительно оказался просторным, с клумбами для цветов, лавочками и даже небольшими декоративными деревцами. Стоянка в центре строго размечена. Как раз там, рядом с дорогими спортивными машинами крутилась молодёжь. Двое парней, четыре девушки. Хотя, молодёжь сказано слишком сильно, так как парни – мои ровесники. Насчёт девчонок не скажу, на взгляд определить довольно сложно. Мы припарковались с противоположной от них стороны.

Я вышел, разглядывая окна пятиэтажного здания. Интересно, сколько людей здесь живёт? Не исключено, если всего одна семья Наумовых. И прислуги человек двадцать, чтобы держать столько помещений в надлежащем виде. Обратил внимание, что в ворота следом за нами заехала серебристая машина. Что-то среднее между внедорожником и седаном. Колёса большие, но подвеска не такая уж и высокая. На капоте знак крыльев с буквой «В» в центре. Подъехала она достаточно близко, чтобы рассмотреть, что салон выполнен из светло-кремовой кожи с деревянными вставками. Честному наёмнику нужно лет десять трудиться и все деньги откладывать, чтобы такую купить. Машина остановилась прямо по центру площадки. Из неё, не глуша двигатель, выбрался солидно одетый и важно выглядевший усатый мужчина. Волосы, как и усы чёрные, внешность славянская, но очень интересная не совсем типичная. Он мне почему-то грека напомнил. Было дело, мы на месяц в греческом порту застряли, неплохо так погуляли по городу и окрестностям. Вот, глядя на него, мне почему-то именно Греция вспомнилась.

– Вы встали на моё место, – с едва заметным акцентом сказал он, показывая на громоздкий джип.

– И? – уточнил я. На стоянке для десятка авто занято было всего три места.

– Переставьте машину, – говорил хотя и строго, но непонятно, требовал или просил.

– Вот, говорил я Сашке…

– Никодим Михалыч, – вмешался один из парней, отпуская талию подруги и направляясь к нам. – Паркуйте на моё место.

Мужчина недовольно посмотрел на моё наглое выражение лица, затем на парня. Молча забрался в машину и очень осторожно начал выруливать, чтобы встать точно по разметке в указанном месте.

– Кирилл, – улыбнулся мне парень, протягивая руку.

– Кузьма, – мы обменялись рукопожатием.

– Ты к Наумову Петру Сергеевичу? – уточнил он.

– Именно такой план.

– Когда план есть – это хорошо, но плохо, когда нет карты, – многозначительно заметил он. – Пошли провожу. Здесь заблудиться как два пальца… – он бросил взгляд на девушек, наблюдающих за нами с хитрыми улыбками. – Легко, в общем.

Когда я только вышел из машины, девчонки на меня смотрели с холодным равнодушием. Когда же Кирилл пожал руку, мой статус в их глазах стремительно взлетел, установившись на уровне «очень любопытно». Только одна из девушек, стоявшая довольно близко ко второму парню, оставалась безразличной. Я бы определил её как эксперта первой ступени, по силе равной любой из дочерей Трубиных. При этом она была на пару лет моложе. Парни же приближались к третьей ступени эксперта. В этой тройке едва ли не физически чувствовалось крепкая родословная линия. А вот девчонки, хитро смотревшие на нас с Кириллом, едва ли понимали, какая пропасть между ними и наследниками влиятельных семей. Ну да, красивые, стройные, улыбчивые, с такими неплохо провести время.

– Пошли, – согласился я.

Со стороны одного из подъездов здания к нам спешил кто-то из охраны, но увидев меня в компании с Кириллом, подходить не стал, резко повернув к воротам.

– Отец злится, когда я сквернословлю, – тихо сказал Кирилл, когда мы отошли от стоянки. – А эти пигалицы ему доносят. Ух, я их… – он тихо выругался, нелестно отзываясь о красотках и в красках рассказывая, как накажет ночью.

– Вы куда-то собрались? – вынес я из всего сказанного нецензурной лексикой.

– В клуб. Сегодня знаменитая шведская рок-группа выступать будет. «Ночные искатели», слышал? Хочешь, поехали с нами. Такой шанс выпадает раз в два года. Это я про группу.

– И ты всех подряд приглашаешь? – хмыкнул я.

– Нет, только тех, кого отец уважает. А я таких, кому меньше тридцатки, и не знаю, – поймав мой взгляд, он улыбнулся. Мы как раз заходили в здание. – Он сегодня с утра охрану строил. Говорил, что приедет глава новой ветви рода, и чтобы никто не вздумал вести себя с ним грубо. Обещал ноги оторвать. Нам с Лёхой внушение сделал, чтобы мы не нарывались. Как будто мы ему каждый день проблемы доставляем, – он фыркнул. – Да, ты на Михалыча не обижайся. Салют – он такой. Любит порядок, правила и деньги.

– Салют? – не понял я.

– Фамилия у него такая, – закивал Кирилл. – Вообще, он грек и фамилия у него переводится как «Салют». Он, когда паспорт менял, прикололся. Точнее, мы не знаем, специально или нет. Но теперь он Никодим Михайлович Салют. Вот так, – парень рассмеялся.

Второй этаж дома, куда мы зашли, напоминал чем-то убранство дворца. Дорогие картины на стенах, вазы, скульптуры. Не дом, а выставка изобразительного искусства. Длинный коридор, проходящий через всё здание и почти полная тишина. Только в одной комнатке я приметил охранника, болтающего с горничной. Они увидели нас и бросились в разные стороны, как перепуганные кошки.

– Слышал, как вы с Артёмом поссорились, – сказал Кирилл, скорее всего, имея в виду сына князя, с которым мы столкнулись в Санкт-Петербурге. – Он тот ещё дебил, доводилось пересекаться. И отец у него такой же, два сапога пара. Он что, княжеской фамилией тыкал?

– Типа того, – кивнул я.

– И при нашем знакомстве тоже. Вот как узнать, что ты с сыном князя разговариваешь? – расплылся в улыбке Кирилл. – Он тебе об этом в первые пять секунд разговора напомнит, – он рассмеялся бородатой шутке. – Ладно, дальше не пойду, отец ругаться станет. Через одну дверь будет приёмная, не пропустишь. Ну что, на Искателей пойдёшь? Мы подождём.

– Я ещё не обедал.

– Так и мы, – кивнул он. – Конь…

Кирилл быстро прикрыл рот ладонью, огляделся, словно его могли подслушать.

– Лёха так вообще готов кожаную оплётку с руля жевать. Говорит, со вчерашнего утра ничего не ел.

Идти в ночной клуб не хотелось, но шведскую рок-группу я знал и творчество их уважал. Да и с молодёжью из рода нужно было налаживать отношения. Или хотя бы познакомиться, узнать, чем живут наследники благородных родов. А то у девчонок, тех же Хованских и Трубиных, из всех развлекательных мероприятий только пикники, музеи, да званые ужины.

– Уговорил. Если глава рода ничем не загрузит, можно поехать пообедать, а потом в клуб.

– Вот это другое дело, – обрадовался Кирилл. – Отец не любит долгие пустые разговоры, решите всё быстро, вот увидишь.

Довольный таким развитием событий, Кирилл развернулся и поспешил в обратном направлении. Я провожал его взглядом, пока он не скрылся в боковом коридоре. Странный парень. И слова периодически проскальзывают подходящие больше уличному хулигану, чем наследнику рода.

Пройдя через распахнутые двери проходного коридора, я оказался в специфической приёмной. В том плане, что любой гуляющий по коридору, будет проходить мимо стола секретаря, мозоля ей глаза и мешая работать. Может, конечно, здесь никто посторонний и не ходит, но всё равно странно выглядит. Приёмная комната довольно просторная. Справа мягкий диван, выполненный в старинном итальянском стиле. Перед ним журнальный столик со свежей прессой. Слева от двери массивный угловой стол секретаря. В углу за ним вырванный из кухни угол, в виде пары шкафчиков со столешницей. Массивная кофеварка, электрический чайник и, наверняка в одном из шкафчиков притаилась микроволновка. Выходит, что хозяин много работает и проводит в кабинете уйму времени. Секретарь – красивая женщина лет тридцати пяти. Узкие очки в серебряной оправе, волосы собраны в тугую причёску.

– Кузьма Фёдорович, – меня узнали сразу, едва женщина подняла взгляд. Встала, вышла из-за стола, чтобы открыть дверь. – Пётр Сергеевич Вас уже ждёт.

За дверью оказался небольшой, изогнутый под прямым углом коридор. Когда входишь в него, на глаза попадается большой портрет незнакомого мужчины, стоящего в полный рост у стола. Судя по одежде, а это был военный мундир, и вещам, лежавшим на столе, картина написана лет двести назад. За поворотом коридора сразу открывается просторный кабинет. Огромный рабочий стол, на котором стоят сразу три широких монитора. В углу телевизор, без звука показывающий новостной канал. К главному столу примыкает ещё один, где могли сесть посетители.

Глава рода Наумовых выглядел почти как точная копия ректора МИБИ. Тот же рост, широкие плечи, тёмные с проседью волосы. Костюм на нём сидел как влитой, но, казалось, кимоно для занятия дзюдо смотрелось бы более органично. Разве что взгляд у ректора волевой и решительный, а его брат смотрел больше по-деловому, как будто сейчас начнёт отдавать распоряжения. Нужно сказать, что он достиг большого успеха в развитии и ощущался как сильный мастер.

– Доброго дня, – поздоровался я, проходя к столу.

– Здравствуй, Кузьма Фёдорович, – глава рода встал, обошёл стол, чтобы пожать мне руку. Вот теперь я сообразил, на кого похож Кирилл. Почти вылитая копия, только выше ростом и не так широк в плечах. Зато взгляды и жест рукопожатия был почти одинаковым. – Проходи садись.

Возвращаться глава рода к рабочему месту не стал, усевшись напротив. В этот момент в кабинет вошла секретарша с подносом в руках. Поставила перед нами две чашки кофе, вазочку с рафинадом и сливки в запечатанных пластиковых десятиграммовых упаковках. Пётр Сергеевич легко распечатал сливки, подсластил кофе кусочком сахара и постучал ложечкой размешивая. К сливкам я равнодушен, но вот сахара положил четыре кубика, чтобы быстрее восстановить силы.

– Вчера ко мне старый князь Дашков приходил, – сказал он, пригубив кофе. – Ругался, говорил, что Матчины обещали войти в его род.

– Обещали подумать, – я пожал плечами. – А он обещал сделать нам документы. Никаких договорённостей и обязательств у нас с ними нет. Документы – это его заслуга?

– Нет, – Пётр Сергеевич покачал головой, едва заметно улыбнулся. – Они пошли напрямую к императору, получили отказ. Затем решили надавить на людей в министерстве. Солидные люди, а работают грубо и неумело. Насчёт документов. Вчера всё прошло и попало в архив, как положено. Матчины – первая семья, вошедшая в наш род за последние семьдесят лет. В прошлый раз это случилось почти сразу после окончания Второй мировой войны. И взаимоотношения между нами будут складываться из того, насколько хорошо ты понимаешь, что такое дворянское сословие.

– Если вкратце, то предки Ваши обратили службу в заслугу, приобретая потомству нарицание благородное. Сословие дворянское награждено большей личной свободой и правом на собственность, но обязано служить военной и прочей государственной службой, – несколько вольно процитировал я классика.

На минуту в кабинете повисла тишина. Пётр Сергеевич смотрел на меня несколько удивлённо.

– Действительно, – в итоге сказал он, – и не прибавить, и не убавить. Да, мы награждены большей личной, – он сделал ударение на этом слове, – свободой. И это значит, что за преступление судить нас будут не так, как простых граждан. Что очень часто вызывает у людей негативную реакцию. Многие думают, что у нас есть только привилегии, забывая, что мы обязаны, – выделил ещё одно слово, – службой, чаще всего военной. Если случится война или мятеж, каждый из нас, обязан выступить в защиту Российской Империи.

– Так почти везде, кроме СГА и пары стран, – согласился я. – В той же Японии мастер из самого захудалого клана обязан пойти воевать, защищая империю. И отказаться он не имеет права, даже если в предыдущей войне был искалечен и максимум на что способен сейчас, это держать в руках самурайский меч.

– Приятно видеть здравомыслие хоть у кого-то из молодого поколения, – его взгляд немного потеплел. – Мой младший сын, ты с ним примерно одного возраста, относится к этому слишком легкомысленно. Думает только о девушках, дорогих машинах и развлечениях. Всё потому, что у рода нет больших проблем и разногласий с другими. Сфера нашего интереса специфична, и только род Судских я могу назвать конкурирующим. Важно, чтобы так оставалось как можно дольше, – глава рода встал, прошёл к своему столу и нажал кнопку на телефоне. – Если Никодим Михайлович появился, пусть зайдёт.

– Хорошо, – послышался голос секретарши.

– Так вот, Кузьма, – он вернулся к столу, пригубил кофе, сделал небольшую паузу. – Насколько я знаю, ваша фирма наёмников специализируется на особых военных операциях. Не хочу разбрасываться таким потенциалом и предлагаю весь состав наёмников сохранить. Пусть под другой вывеской, к примеру, той же частной армии. У рода есть служба внутренней безопасности, но для серьёзных и затяжных противостояний она не годится. Как ты смотришь на такое предложение? С финансовой точки зрения, род готов оплатить или продлить все контракты, будь то техники, наёмники или даже мастера. Базу подберём в пригороде столицы, оружие, технику, всё что нужно закупим. Потребуется только вести грамотную отчётность, а все расходы лягут на род.

– Звучит хорошо, – согласился я, подумав, что он придумал отличный способ взять нас под контроль. Не скажу, что посадит на короткую цепь, но существенно ограничит в манёврах. Плохого ничего в его предложении не было, даже наоборот, но всё будет крыться в мелочах. – Только я далёк от дел фирмы, вам надо с Александром, моим старшим братом поговорить. Вот только как другие отнесутся, что у Наумовых появилась небольшая, но сильная частная армия?

– С уважением отнесутся, – хищно улыбнулся он. – И большой осторожностью.

– Что по поводу нашей собственности?

– Сами решайте, как ей распорядиться. Хотите, продайте часть или пустите в дело. Налоги на прибыль и землю платите сами. Могу посоветовать несколько хороших бухгалтеров. Сразу скажу, что я требую от любой семьи, занимающейся бизнесом, взносы в виде девяти процентов от прибыли. Эти деньги поступают в казну рода и идут на его развитие и особые траты, такие как содержание небольшой армии.

«Девять процентов» прозвучало обнадёживающее. Мама рассказывала, что многие семьи в японских кланах отдают от пятой части, до четверти прибыли. Были случаи, когда забиралась половина, но это скорее исключение, если клану срочно требовались деньги.

– Разрешите? – в кабинет заглянул грек носивший смешную фамилию Салют.

– Никодим Михайлович, проходи, – сказал глава рода, делая жест на стул во главе приставного стола. – Знакомься, наш ведущий специалист, выражаясь современным языком – финансовый менеджер, Никодим Михайлович Салют.

– Салют – это фамилия, – довольно обыденно сказал грек, словно повторял подобное по десять раз на дню.

– Кузьма Фёдорович, – представил меня Пётр Сергеевич, – глава семьи Матчиных, вошедших в наш род.

– Очень приятно, – нейтрально сказал Никодим. Сев за стол, поставил чёрный дипломат рядом с собой. Посмотрел на него так, словно обещал страшные кары, если тот попытается уползти.

– Никодим Михайлович занимается вопросами собственности Матчиных. И он обещал отчитаться о земле бизнес-центра.

– Землю мы получили без боя, но вот со строениями, возведёнными на ней, есть проблемы, – сказал тот. – Три из четырёх зданий, плюс прилегающая территория и прочие постройки переведены в полную собственность Матчиных. Взамен мы оставляем все предыдущие договоры на аренду помещений в силе, с правом продления на следующий срок на прежних условиях. Мои подчинённые проверили, средний срок контрактов на аренду истекает через девять месяцев. Последнее же здание Орловы частично продали, точнее, передали за долги, и текущий хозяин категорически не желает с собственностью расставаться. В любом случае суд встанет на нашу сторону, признав все сделки с недвижимостью незаконными. Но процесс может затянуться на полгода.

– То есть, – уточнил я, когда грек замолчал, – ещё девять месяцев мы терпим людей, заплативших аренду Орловым? При этом будем платить налоги на землю и пользование коммунальными услугами?

– Содержание зданий обойдётся в круглую сумму, – подтвердил он, – но в аренду сданы всего сорок пять процентов помещений, включая те, что проданы третьим лицам. Пакет документов, с которыми хоть как-то можно работать, будут готовы на следующей неделе. Нужно будет много всего подписывать, – деловым тоном предупредил он, словно я ничего в этом не смыслю. В принципе, так оно и было, только должен ли всё это подписывать я или снова свалить на Сашу?

– Надо – подпишем, – заключил я. Заработал неодобрительный взгляд, за пренебрежительный тон к таким важным вещам.

– Через полтора часа у меня встреча с Трубиными, – продолжил грек. – Буду решать вопрос о доле в ГОК «Северный» и складах на западе Москвы. Проблем с последним не возникнет, но после вывоза оборудования использовать их по назначению будет сложно. Что касается горно-обогатительного комбината, то он входит в десятку крупнейших, добывая около пяти процентов сырой руды и двух процентов товарной, от всего объёма страны. Нам наверняка предложат выкупить акции по рыночной цене, но я бы рекомендовал оставить их. С учётом роста добычи и спроса на железную руду, в будущем они принесут гораздо большую прибыль.

– И не надо продавать, – почти ничего не поняв из его объяснений, твёрдо заявил я. – Пусть будет доля от прибыли.

– Тогда у меня всё, – закончил он.

– Орловы действительно отдали всё без боя? – уточнил глава рода.

– Сопротивлялись немного, ради приличия, – сказал Никодим. – Но я даже не успел дойти до аргументов.

– Ещё неделя, значит. Хорошо, – Пётр Сергеевич кивнул. – Доложишь, как пройдёт встреча с Трубиными. С Хованскими, когда встречаешься?

– Послезавтра, – дождавшись едва заметного кивка, грек встал. – С вашего разрешения. Господин Матчин.

С этими словами финансист ушёл. Я уж думал придётся сидеть с ними полдня, разбирая бумаги или что-то в этом роде. Догадываюсь, что за этим простым разговором стоит работа десятка юристов, экономистов и прочего персонала. Хорошо, когда можно поставить серьёзную задачу подчинённому, такую как переоформить немалое количество собственности, и всецело на него положиться. В комнату снова вошла секретарь, чтобы заменить чашки для кофе новыми.

– Если вопрос касается денег, то на него можно положиться, – прочитал мои мысли глава рода. – Из чёрта душу вынет и ему же продаст. Ты говорил, что финансовыми вопросами семьи занимается старший брат, Александр, так?

– Не совсем финансовыми, скорее административными.

– Надо будет встретиться с ним, – сделал он себе пометку. – И со Светланой Евгеньевной, когда она пойдёт на поправку. Если у тебя возникнут трудности с чем-либо, созваниваться и договариваться о встрече не нужно, приезжай в любое время. Главы семей, входящих в род, имеют такое право. И обязанность собираться для решения общей сложной ситуации.

– Всё понятно.

– Пока не решится окончательно вопрос с фирмой наёмников и собственностью, конкретных задач для вас нет. Разве что ты согласишься провести пару занятий для молодёжи рода. Многим интересно, как стать мастером в двадцать лет. Дай пару советов, мотивируй, этого будет достаточно.

– Не попросите, чтобы я учил кого-нибудь укреплению тела?

– Нет, – он покачал головой. – Геннадий говорил, насколько это опасно. Поэтому заставлять не буду. Молодёжи сейчас нужна мотивация и цель. Ну и ещё. Отношения между родами Российской Империи всегда были сложными, а сейчас тем более. Я предупреждаю всех в роду Наумовых, чтобы серьёзно относились к семейным вопросам. Особенно если они ещё не женаты или только собираются. Насчёт тебя не беспокоюсь и твой выбор супруги всецело одобряю. Таисия талантливый и одарённый мастер. Дети родятся здоровые и такие же одарённые, как родители. Брат у тебя, насколько я знаю, ещё не женат. Я с ним на эту тему поговорю. Сейчас смущает только решение вашей сестры. Войдёт ли она в род Трубиных или останется Матчиной? Супруг её, Николай, главный наследник рода. Я к Трубиным отношусь равнодушно, но союзниками видеть не хочу. Хотя бы из-за того, что случилось двадцать лет назад, – голос у него был серьёзный.

– Понимаю, – кивнул я. – Они сейчас в Японии. Поговорю с ними в ближайшее время. Зная сестру, может случиться так, что они останутся в стороне и от нашей семьи, и от рода Трубиных.

– Да, судьба бывает коварна, – добавил он. Помолчали. Пётр Сергеевич встал, прошёл к столу и вернулся с небольшой бутылочкой чешского ликёра. С щелчком свернув крышку, налил немного в каждую из чашек. – Раньше его продавали как желудочное лекарство.

Напиток приобрёл травянистый, но очень необычный привкус. Немного остывший кофе мы выпили одним глотком.