Текст книги "The Symmetrical Transit (ЛП)"

Автор книги: everythursday

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

Ох, беззвучно прошептала она, зажмурившись и обхватив ушибленную руку. Ну вот почему всегда так? Всегда.

Потерла поврежденное место, вздрогнула и вскочила на ноги. Это было так громко. Слишком громко. Малфой точно слышал ее. Но всё в порядке. Она сейчас добежит до кровати, залезет под одеяло и… спрячется там? Да уж… нечего сказать: маленькая перепуганная девочка прячется под одеялом, потому что Большой Суровый Парень мастурбирует в ванной.

Она не была девственницей и кое-какой опыт в вопросах секса имела. И могла справиться с этой ситуацией. Да. Она просто будет вести себя так, словно всё в порядке. Они уже взрослые, и… и с ней всё нормально. Никаких одеял.

Гермиона с остервенением пнула помешавший ей ботинок. Выпрямилась, поплелась обратно к ванной и застыла. Тишина, тишина, всплеск воды, тишина, вода, тишина, и… Слепота. Гермиона приставила ладонь к глазам и сморщилась, словно это могло помочь.

Моргнула, – глаза постепенно привыкали к свету, – и Гермиона уже могла разглядеть Малфоя в дверном проеме. Он выглядел по-другому… довольным что ли, хотя, наверное, она так решила потому, что знала, что он только что испытал оргазм. Он все еще был красным от напряжения, и она могла поклясться, что от него пахло сексом.

Гермиона сглотнула и одновременно с этим попыталась выдохнуть, что вызвало лишь приступ кашля. Малфой молча смотрел на нее и ждал, пока она успокоится. Или ей только казалась, что он смотрел – на глаза навернулись слезы, из-за которых всё вокруг расплывалось.

– Что здесь случилось?

– Что?

– Шум. Ты свалилась с кровати?

Она вытерла лицо и посмотрела на Малфоя, но перед глазами стояли картины того, чем, судя по всему, тот только что занимался.

– Эммм… Ох, нет, я, мммм… Я шла в ванную и споткнулась о твой ботинок. Кстати, ты не мог бы не разбрасывать их посреди комнаты?

– Могла бы смотреть под ноги.

А он мог бы не мастурбировать ночью, когда ей нужно в туалет, и не сводить ее этим с ума.

– У меня карие глаза. Чем темнее глаза, тем хуже видишь в темноте.

– Неужели?

– Доказанный факт.

Он просто стоял, а она нервничала. Он заговорит об этом? И что ей сказать? На его скулах и шее все еще розовели пятна, и Гермиона подумала о том, как он мог выглядеть несколько минут назад. Каким был покрасневшим, вспотевшим. Просто любопытно, правда, никакого… интереса или чего-то еще. Его нижняя губа чуть припухла. Неужели он закусил ее, чтобы смолчать? Закусил, втянув в рот, откинул голову назад. Ох. Ох, ей и правда надо отправляться спать или… В комнате было слишком жарко! Наверное, надо будет открыть окно, когда она…

– Грейнджер, – его голос звучал хрипло, и она вспомнила о тех звуках, что он издавал.

Снова и снова проигрывала их в своей голове.

– Что?

– Мне надо убрать тебя с дороги силой?

Ох, действительно, в два часа ночи произошло что-то, что повредило ее рассудок. Действительно, действительно, действительно.

Вспыхнув, она быстро шагнула в сторону, давая ему выйти из ванной комнаты.

– Ой, прости. Я просто… устала. Только проснулась. И мне надо пописать.

Ей хотелось врезать самой себе. Да. Да, ей нужно пописать, будто ему интересны подробности, или это и так не понятно. Малфой помедлил, посмотрел на нее, и когда Гермиона перестала смущенно теребить свои волосы и подняла на него глаза, уголки его губ чуть дернулись в едва заметной улыбке.

– Ясно.

– Ясно, – она кивнула, и он прошел мимо нее. А Гермиона поняла, что Малфой тоже знает.

Должен был знать. И наверняка решил, что она подслушивала под дверью, как какая-нибудь извращенка. Или что она ханжа, которой становится плохо при мысли о том, что кто-то может сам себе доставлять удовольствие. А это было не так, потому что она всегда дружила с парнями больше, чем с девушками, а уж они-то время от времени вели себя неприлично, так что в такой ситуации не было ничего нового. Она никогда не заставала своих друзей за подобным, но не думала, что это бы так ее взволновало. А всё потому, что это Малфой. И это было так… интимно, и… и… Она не знала, в чем дело, но с ней творились странные вещи. Странные вещи, с которыми не стоит иметь дело ранним утром или хоть как-то связывать их с Малфоем.

Когда она вышла из ванной комнаты, Гермиона не сомневалась, что он не спит, и ступала аккуратно, но ботинка на ее пути больше не было. Вернувшись в тепло кровати, остро почувствовала Малфоя в темноте. Его присутствие, его бодрствование. И каждый раз, закрывая глаза, она слышала у себя в голове те звуки и видела либо его, стоящего в дверном проеме, либо же выдуманные ею образы.

Между ног стало некомфортно, но Гермиона лежала не шелохнувшись. Это все потому, что у нее очень давно не было секса, а она ведь не была бесчувственной. Любая нормальная здоровая женщина отреагировала бы на подобную ситуацию. Но если бы Гермиона что-нибудь сделала… скользнула рукой за пояс штанов и сконцентрировалась на кружившихся в голове мыслях, тогда это бы что-то да значило. Она будто бы признала что-то, в чем сама не была до конца уверена. Это было бы подобно проигрышу ему. А Гермиона когда-то давно пообещала себе, что такого никогда не будет.

Поэтому она просто лежала, пока ее не сморил сон.

День пятьдесят шестой; 15:42

– Что, черт возьми, ты делаешь?

Гермиона подпрыгнула, поворачиваясь, чтобы посмотреть на говорившего.

– Мммм… смотрю в окно?

– Ты ушла.

– Да, ушла. Удивительная наблюдательность.

– Грейнджер, ты в курсе, что в случае чего, даже не сможешь себя защитить?

– Я не могу все время сидеть в комнате! Мне скучно одной, а ты вечно исчезаешь.

– А когда появится Пожиратель Смерти и заметит тебя, как ты будешь обороняться? И когда умрешь или будешь корчиться под пытками, ты задашься вопросом, почему была такой дурой и ушла из комнаты?

– Эй, почему тебя это волнует? Я уже достаточно взрослая, чтобы принимать решения, так что отвали, – она моргнула, гоня прочь мысль, что сейчас говорит так же, как Рон.

– Меня не волнует, если ты попадешься, Грейнджер, но делай это в одиночестве. После стольких дней, что мне приходится тебя терпеть, и, прежде всего, ради того, чтобы мои поступки в том здании не были напрасны, – ты возвращаешься в Англию со мной. А вот потом можешь идти на все четыре стороны и влипать в любое дерьмо, какое захочешь. Но я к этому больше не буду иметь никакого отношения, поняла?

– Тебе придется смириться с этим, Малфой. Я не буду постоянно сидеть в этой комнате…

– А я не говорил, что ты должна…

– Нет, конечно же нет. Просто велел мне никуда не выходить одной, а вот когда уходишь ты, то даже слова не говоришь. В большинстве случаев пока я все еще сплю…

– Это не приглашение. Поднимай свою задницу и иди, если…

– Я устала от тебя, – Гермиона фыркнула и прошла мимо него, чтобы положить конец препирательствам.

Она не сделала и пары шагов, когда ее резко дернули назад, лишая равновесия. Она упала предположительно на Малфоя, и прямо перед ее носом промчался велосипедист – парень что-то прокричал, но даже не сбавил скорость.

Гермиона резко выдохнула и снова вдохнула, когда над ухом раздался голос:

– Продолжай в том же духе, Грейнджер. Это же очевидно, что ты сама можешь о себе позаботиться, – его грудь, прижатая к ее спине, вибрировала, а волосы пахли их шампунем из хостела.

Его рука соскользнула с ее плеча, и Гермиона почувствовала легкие прикосновения к пояснице. Наверное, она зацепилась за его ремень, когда Малфой рванул ее на себя. Не было бы преувеличением заметить, что Гермиона и так была достаточно неловкой, но когда в дело вмешивался Малфой с его рывками и дерганьем, все становилось только хуже.

– Следующим шагом я бы уже прошла его.

Малфой хмыкнул, и Гермиона отступила подальше от него и его самодовольства. Иногда она действительно его ненавидела. Прямо руки чесались врезать ему по морде.

Она хотела немного осмотреть город, но теперь от этого желания не осталось и следа. Вместо этого она побрела обратно в хостел, а ее надзиратель пошел за ней следом на некотором отдалении.

Придурок.

По возвращении в комнату, она не обращала на него внимание до тех пор, пока не увидела, что Малфой принес какой-то пакет. Который она не заметила раньше. Теперь ее врожденное любопытство не давало покоя. Скорее всего, Малфой это понял и специально дразнил Гермиону, намеренно пошуршав полиэтиленом и оставив сверток на видном месте. Да еще с таким видом, будто совершенно… Она злилась на него, а значит, могла думать всё, что заблагорассудится.

Гермиона продержалась один час и три минуты. Ровно до того момента, как Малфой вынул из пакета пачку бумаги, предположительно для оригами, а там еще что-то осталось. Именно тогда она и не выдержала.

– Что ты купил? – он закусил губу, загибая край листа. – Кроме бумаги.

Он кинул взгляд на Гермиону, посмотрел на свой лист, на сумку и затем снова перевел глаза на бумагу. Откашлялся и сделал еще один сгиб, прежде чем встать из-за стола. Схватив пакет, бросил его Гермионе на кровать – точнее на край, откуда тот тут же свалился на пол.

Она знала, что там, еще когда только поднимала сверток, но всё равно сомневалась, пока не вытряхнула содержимое на матрас. Книга. Толстая, интересно выглядящая книга. Девушка окинула ее жадным взглядом, прежде чем поднять глаза на Малфоя.

Тот снова откашлялся, переступил с ноги на ногу и чувствовал себя явно неловко. Гермионе же казалось, что он выглядит восхитительно… совершенно не по-малфоевски. Наверное, это было впервые, когда он делал что-то для кого-то другого, а не для себя… нет. Нет, это слишком грубо, она не будет никого осуждать, особенно учитывая то, что ему пришлось потрудиться, чтобы раздобыть ей этот талмуд. Лучше этого мог быть только билет до Англии.

Она улыбнулась ему. Так широко, что Малфой выглядел слегка ошарашенным.

– Я давно ничего не читал, а сегодня что-то появилось настроение… Это было лучшее, что они смогли мне предложить. Это о немом мальчике… И я подумал, что ты бы могла чему-нибудь научиться, прочитав ее, – он пристально посмотрел на Гермиону и вернулся на свое место.

Она продолжала улыбаться.

– Спасибо.

– Ага.

– Это оче…

– Грейнджер, ты же знаешь, я не делаю ничего, если мне нет от этого выгоды. Поэтому в конце концов… заткнись и читай. Ты должна занять свой огромный мозг хотя бы на несколько часов. Если только я не самый последний неудачник.

Она продолжала улыбаться.

День шестьдесят первый; 21:10

– Всё должно быть в равновесии.

– Что?

– В равных пропорциях, Грейнджер. Это как… как прыжок в воду. Да. В бассейн. Когда ты ныряешь, то вода вытесняется из него… выталкивается наверх. И таким образом уравнивается. Вытесненная вода равна массе твоего тела. В мире всё так же. Ну или подразумевается, что так.

– Малфой, какое это имеет отношение к личностному развитию?

– Не смейся. Я серьезно. Это то же самое и действует по тому же принципу. Если ты… Вот смотри: представь, что ты действительно боишься. Если в твоей жизни много страха, тогда должно быть и много безопасности. Должно быть что-то, что всё уравновесит. Как масса тела и вода. Потому что если вода не подстроится под твое тело, ты врежешься в поверхность, будто в асфальт. И если в твоей жизни много страха и нет безопасности – это как встреча с асфальтом. Ты становишься нервным, подозрительным, ненадежным параноиком. Так формируется твоя личность.

– Как у Волан-де-Морта? В его жизни было много ненависти и мало любви, поэтому он стал таким чудовищем.

– Что-то в этом роде. Но он – другое дело. Он не уравновешен в этом мире. В природе; так, как это должно быть. Иногда ты встречаешь людей, которые тебя уравновешивают. Люди, которые приводят в равновесие воздух вокруг тебя. Темный Ло… Волан-де-Морт. Волан-де-Морт высасывает воздух из помещения. Кислород. Он везде нарушает равновесие. В людях, в природе.

– Так ты говоришь, что все должно находиться в равновесии…

– Я говорю, это подразумевается. Все должно состоять из равных половин… чтобы сохранять равновесие. Солнце и луна; земля и небо; хорошие люди, плохие люди; ненависть и любовь.

– Инь и Янь. Две руки, две ноги… Родственные души…

– Именно, если ты романтик, – судя по тому, как он это сказал, Гермиона могла сделать однозначный вывод, что он таковым не был… Можно подумать, она не поняла этого раньше.

– Это не смешно. И соответствует твоей теории. Равновесие в людях… Равновесие в соединении любви двух людей… Если ты сейчас будешь надо мной смеяться…

– Это слишком сентиментально. Я не могу удержаться.

– Гм.

– Я никогда не думал, что ты такая.

– Ты понятия не имеешь, какая я… Почему ты так на меня смотришь?

– Ммм.

– Ммм? Малфой, я думаю… Мне больше не надо вина. Моя голова… Здесь слишком жарко.

– Ммм.

– Я имею в виду… действительно жарко. Тьфу-ты! Ммм, ладно. Ладно, хорошо… Так ты говоришь, для того, чтобы быть нормальными, людям нужно равновесие в эмоциях?

– Я говорю, так должно быть. Никто не нормален. В нас всех нет достаточного баланса. И остается только постараться найти его в других людях, мест…

– …Чт… Ой! Ой! Прости, пожалуйста, я думала… Я не знала, что это твоя рука. Я прав… Ну почему ты снова так на меня смотришь?

– Ммм.

– Опять это твое «ммм». Что это «ммм» значит? Почему ты улыбаешься?

– Ты выглядишь так, словно умираешь, Грейнджер.

– Просто… Здесь жарко. Очень, очень жарко.

День шестьдесят третий; 23:26

– Куда ты уходишь?

– Когда?

Без сомнения Малфой понимал, о чем она спрашивала, потому что уходил он всегда в одно и то же время.

– Когда уходишь отсюда. По утрам.

– А зачем тебе это знать?

Она пожала плечами, теребя страницу книги. Той самой, что была ее единственной собственностью. По крайней мере, той, что была у нее здесь. Она прочитала ее сразу же, как получила, и перечитала уже пять раз. Малфой заявил, что это лучшее вложение, которое он когда-либо делал.

Гермиона старалась игнорировать тот факт, что роман был куплен на украденные деньги. Учитывая то, кем был его отец, Малфою было не в новинку тратить сомнительные средства.

– Не знаю. Просто интересно.

– Я гуляю. Брожу по окрестностям, – он уже научился ей отвечать.

Раньше, чтобы помучить, он бы проигнорировал ее вопрос, но за последнее время они свыклись друг с другом. Сложно находиться рядом с человеком двадцать четыре часа в сутки и не идти ему навстречу хоть в чем-то. Но Гермиона твердо знала, что как только Малфой сжимает челюсти, спорить с ним бесполезно, она ничего не добьется и отступала.

– Посмотри на того парня. Он ведет себя странно, – Гермиона прижала палец к стеклу, и плечо Малфоя коснулось ее руки, когда тот наклонился вперед.

– Сексуальная неудовлетворенность.

– Что? Как ты… Да ладно.

– Та девушка заинтересовалась.

– Какая девушка?

– Вон там.

Гермиона осмотрела оживленную улицу, но ничего не увидела.

– Где?

– Внизу.

Она подалась вперед, но так ничего и не заметила.

– Ниже, Грейнджер.

Он взял Гермиону за подбородок и наклонил ее голову так, что та лбом уперлась в прохладное стекло.

– Да это проститутка.

– Неа, – засмеялся он. – Она слишком хорошо одета…

– Хорошо одета? – Гермиона недоверчиво на него посмотрела. – Да на ней крошечная юбка, а на улице такой холод. И она явно что-то вытворяет у фонаря и при этом не проститутка?

– Нет, – Малфой улыбнулся и повернул ее голову левее. – Вот это проститутка.

– О… боже.

День шестьдесят пятый; 15:25

– Какого черта с тобой творится?

Гермиона кашлянула и попыталась с невозмутимым видом похлопать себя по щекам, но без толку.

– Что? Уже вернулся? Я даже не слышала, как ты вошел.

Она прочистила горло, наклонила голову и схватила книгу с прикроватного столика. Раскрыв томик на первой попавшейся странице, подняла его повыше, чтобы спрятать покрасневшие глаза и щеки. Малфой стоял и смотрел на эти жалкие попытки. Гермионе от смущения стало жарко, ее руки немного дрожали.

– Что-то случилось? – его голос звучал настороженно, но спросил он это с такой небрежностью, на которую был способен только Малфой.

– Нет. Все в порядке, – дыхание перехватило, и она проглотила пару гласных. От этого вопроса ей всегда становилось только хуже.

Малфой молчал так долго, что Гермиона умудрилась взять себя в руки, привести в порядок мысли и чувства и даже прочитать две страницы, когда услышала шорох одежды. Она чуть опустила книгу, чтобы взглянуть на Малфоя поверх страниц, и увидела, что тот все еще на нее смотрит.

– Я иду на улицу. За горячим шоколадом, в то маленькое кафе.

– О, – шоколад там был просто отличным.

– Ага.

– Но ты же только пришел.

– А теперь ухожу, – он пожал плечами и сунул руки в карманы.

Малфой перекатился с пятки на носок и приподнял брови. Она не знала, что и подумать, поэтому вернулась к книге, пока на нее не рявкнули, что она слишком долго пялится.

– Слушай, я не… – она подняла глаза, и он замолчал, вздыхая. – Я не… Я не знаю, как…

Малфой покрутил рукой между ними, и Гермиона совсем растерялась.

Он откашлялся и отбросил с лица прядь волос.

– Ты идешь со мной?

Она моргнула дважды, прежде чем сообразила, что это была одна из лучших идей, что ей доводилось слышать в последнее время.

– Да. Да, звучит просто отлично.

========== Восемь ==========

День шестьдесят восьмой; 20:01

Щелкнул замок, и Гермиона подняла голову. Сползла с кровати и по пути к двери умудрилась дважды запнуться.

– Ну и что за хрень тут творится? – Малфой недоуменно нахмурился и потер руки.

– Не знаю! Я спустилась вниз и попыталась им объяснить, что в нашей комнате совсем не работает отопление.Что у нас холоднее, чем на улице, но никакой реакции! Думаю, они поняли, что я замерзла, но сюда никто не поднялся, хотя я пыталась донести до них эту мысль жестами. И… Что?

– На тебе моя мантия? – конечно он понял, что это именно она, потому что своей у Гермионы не было, а даже если бы и была – смотрелась по-другому.

– Да. Можешь выстирать ее, вычистить заклинаниями, делать, что хочешь, но мне было очень холодно… Я замерзала… и мне пришлось надеть на себя всё, что… Что?

Уголок его рта чуть приподнялся в улыбке, и Малфой покачал головой.

– Ничего.

– Нет, в чем дело? Со мной что-то не так? Я… – она недоуменно оглядела себя .

– Я просто не замечал раньше, какая ты маленькая. Как ребёнок в отцовской одежде. Ну или что-то в этом роде.

Гермиона подняла голову.

– Это не так уж и плохо.

– Не плохо. Но ты в ней утонула.

– Ну, да. Я невысокая, и, вопреки сложившемуся мнению, фигура у меня не мужская.

– Не знаю, у кого может быть такое мнение, – пробормотал Малфой, и Гермиона взглянула на него, чтобы удостовериться: он не шутил. – Даже я вижу, что у тебя есть грудь. И двухлетний ребенок сможет заметить: ты девушка, хотя любопытно, что это тебя так удивляет.

– Меня это не удивляет, Малфой. Меня удивляет сам факт: ты признал, что я выгляжу не только как лохматая морская свинка, или бурундук, или еще какая-нибудь зверушка, которая придет тебе в голову.

– Я не говорил, что ты на них не похожа. Просто заметил, что ты выглядишь, как девушка, – он ухмыльнулся, а она окинула его злым взглядом – всё, как обычно. – Я иду вниз узнать, что тут происходит.

– Хорошо, – он уже был на полпути к двери, когда Гермиона его окликнула. – Ммм, Малфой? Может, согревающие чары или что-то подобное?

– А они придут и решат, что я вру? – он тяжело вздохнул. – Иди в мою кровать. Там есть одеяло с подогревом.

Гермиона сверлила взглядом его удаляющуюся спину. Если бы она знала об этом два часа назад! А ведь все те ночи, что она мерзла, ей казалось, что он просто привык к холоду в своих слизеринских подземельях.

Постель пахла Малфоем. Шампунем, мылом и… Малфоем. В тепле было так хорошо и уютно, что Гермиона уже почти отключилась к тому моменту, как он вернулся назад. Но все же услышала, как Малфой чем-то недолго пошуршал, а потом остановился возле нее.

– Что? – выдавила она, приоткрывая глаза.

Он пожал плечами.

– Я раньше никого никогда не видел в своей одежде.

Гермиона прикрыла веки: она слишком устала, чтобы держать их открытыми.

– Хочешь, чтобы я ее сняла?

Ему пришлось бы раздевать ее самостоятельно: прикинув, сколько сил ей на это понадобится, Гермиона явно не была готова напрягаться.

– Они пришлют кого-нибудь починить отопление только через час… несмотря на все мои слова и предложения.

– Отлично.

– Ага, двигайся.

– Что? – а вот это стоило того, чтобы распахнуть глаза.

– Двигайся, Грейнджер, я чертовски замёрз.

– Я не собираюсь спать с тобой! – Малфой пару секунд смотрел на нее, затем усмехнулся, и Гермиона покраснела. – Я имела в виду… да ты знаешь, что я имела в виду.

Ее реакцию нельзя было назвать разумной. В конце концов, не могла же она не поделиться единственным источником тепла. Что такое кровать? Так, ерунда. Она спала на разных кроватях с разными людьми. Но если когда-нибудь решится произнести это вслух, то сформулирует свою мысль по-другому.

– Двигайся либо иди в свою постель без моего одеяла. Мне все равно, Грейнджер, но думай быстрее.

– Не двинусь, – пробурчала она себе под нос и всего секунду спустя почувствовала, как под нее скользнули крепкие руки.

Она очнулась гораздо быстрее, чем если бы на нее вылили ведро воды, и в ту секунду, когда Малфой ее приподнял, Гермиона уверилась, что сейчас полетит вниз. Она вскрикнула и вцепилась в его рубашку.

– Хорошо! Хорошо! Подвинусь, – сказать по правде, она уже двигалась, но как только Гермиона озвучила свое согласие, Малфой опустил ее обратно на матрас.

Ей бы отползти подальше и дать ему достаточно места, но руки сами крепко держались за мужскую рубашку. Гермиона резко выдохнула и подняла голову: Малфой сверлил ее нетерпеливым взглядом. Можно подумать, такое обращение было для нее в порядке вещей.

– Тебе стоило просто попросить! – она накинула на себя одеяло и откатилась на дальний край кровати.

– Я попросил, – он забрался в постель и укрылся.

Затем повернулся к Гермионе спиной, и та бросила на него свирепый взгляд, еще сильнее цепляясь за одеяло, которое Малфой потянул на себя. Дернула еще раз и смогла отвоевать себе немного материи. Впрочем, уже следующим рывком Малфой свел на нет ее преимущество. Гермиона сердито прищурилась и придвинулась так, чтобы укутаться в теплую ткань и тем самым вернуть украденные сантиметры. Ее сосед шевельнулся, вжимаясь в матрас, – она приготовилась к сильному рывку, который последовал незамедлительно: ее развернули и просто назло вытянули одеяло.

– Ох, а с тобой в постели не весело!

Повисла тишина, но уже в следующую секунду Малфой рассмеялся, а Гермиона сильно покраснела.

День семьдесят второй; 10:01

– Грейнджер, что ты делаешь? – он повернулся к ней, нахмурившись и подняв руку к затылку.

– Грейнджер здесь больше нет. Я Пожиратель Смерти, который пришел по твою душу.

– Что? Ты рехнулась? Это то, что… – подушка опустилась прямо ему на лицо. – Эй!

– У тебя не рот, а помойка, Драко Малфой.

– А ты… – Гермиона снова его ударила.

– Я сказала, молчи!

– Что? Ты не говорила… – удар.

– Говорю сейчас! – удар.

– Что… – удар. – Грейнд…

Удар.

– Я сказала…

– Ты… – удар. – Дай сюда эту чертову штуку…

Удар, удар, удар. Малфой попытался схватить подушку, промахнулся и резко дернулся вперед. Гермиона отскочила, притворившись, что уходит вбок, но извернулась и снова врезала Малфою по лицу.

– Ха-ха! – она увернулась от очередной попытки отобрать ее оружие, размахнулась и стукнула его по голове. – Ты никогда не победишь, Странные Пальцы!

– Что ты только что… – удар, удар. – Грейнджер!

– Признаешь свое поражение?

– Я признаю, что тебе надо повзрослеть и… – удар.

– Неправильный ответ! – он почти схватил подушку, но Гермиона отклонилась назад и со всей силы потянула ее на себя.

– Я собираюсь… – она снова стукнула Малфоя и, спасаясь, запрыгнула на кровать, после чего еще дважды врезала своему противнику, пока тот не приспособился к ее новой позиции. – Прекрати…

– Ой-ой-ой! Неужели малыш Драко разозлился?

Он усмехнулся, и только Гермиона успела победно улыбнуться, как очутилась на спине. Широко распахнутыми глазами уставилась в потолок, прижав свое оружие к груди и прерывисто дыша. Малфой отпустил ее ноги и схватился за подушку, подтягивая девушку в сидячее положение.

– Обманщик! – Гермиона перекатилась на коленки и дернулась назад, вырывая «снаряд».

– Всё честно, пелотка, – именно из-за этого слова он и получил по голове в первый раз.

– ХитрО, членоголовый, – Малфой так удивился, что Гермиона рывком выхватила подушку из его пальцев.

Но только успела замахнуться, когда Малфой забрался на кровать и бросился вперед.

– Ой! Эй! Это… Это не честно, ты не можешь…

– Мы только что, – проворчал он, хватая и пытаясь опустить руку Гермионы, – обсудили это.

– Ты же меня задушишь! – Малфой навалился на нее всем телом, и она явно проигрывала битву.

– Умираешь? – эта шутка ему очень нравилась.

Разжав одну ладонь, Гермиона заерзала, пытаясь выбраться.

– Умрешь ты, если не подвинешься!

Упершись в него, она извивалась, стараясь отстраниться от Малфоя. Тот с удовольствием наблюдал за этой борьбой. Потом приподнялся на одной руке, чтобы второй схватить подушку, и вот тут-то Гермиона рванулась.

Он ошеломлённо смотрел на свою противницу снизу, когда та победно ухмыльнулась и опустила подушку прямо ему на лицо, пользуясь тем, что Малфой еще находился в ступоре от того, как ловко его перевернули. Но она даже не успела слезть с его живота: крепко схватив ее бедра, Малфой сел и дернул Гермиону за ноги вверх, заставляя потерять равновесие и рухнуть назад. К тому моменту, как она смогла подняться, ее оружие уже перешло в руки врагу.

Она тяжело дышала, пытаясь сообразить, что произошло. Вот хорек! Была же уверена, что победила. Она отпрыгнула назад и, получив два раза подушкой по лицу, свалилась с кровати. Малфой на коленях придвинулся к краю матраса, и Гермиона вскочила на ноги. Следующий удар пришелся ей по затылку, и она рванула через комнату по направлению к собственной постели. Схватила еще одну подушку и, рвано дыша, повернулась лицом к Малфою, готовая к бою.

– Обманщица!

– Всё честно, Малфой! Готовься к… – удар.

День семьдесят шестой; 10:22

– Грейнджер.

– А? Ох, ммм… Подожди, что?

Судя по удивленному выражению лица Малфоя, Гермиона выглядела по-идиотски, но ведь она просто задумалась. И не ее в этом вина.

– Я сказал, собирай вещи.

– Что? Ты хочешь уехать? Я думала, мы ждем Бал в честь Дня Всех Влюбленных, где будет использовано много маскировочных и корректирующих чар, и мы могли бы проскочить… Нет? Неужели хочешь вернуться в Англию? Ты…

– Мы едем в Бельгию.

– Это… не то, чего я ожидала, – Гермиона чуть наклонилась и покачала головой.

– Несколько дней назад я вспомнил: в этом году в Бельгии в конце января проходит смотр претендентов. Чтобы набрать новичков, приедут все команды, так что Бакли тоже там будет.

– И мы будем участвовать в отборе? Как игроки в квиддич…

– Я буду. Мне казалось, ты говорила, что не играешь в квиддич.

– Не играю, но… Подожди, мы что же, уезжаем отсюда? Правда, уезжаем?

Малфой кивнул, словно не испытывал по поводу отъезда никаких эмоций, хотя Гермиона знала, это не так. Она захлопала в ладоши, не сумев сдержать своего восторга, и запрыгала, улыбаясь. Казалось, что если она будет спокойно стоять, ее просто разорвет от переполняющей радости. Порой воодушевление толкает на дурацкие порывы, но именно такие простые движения и доставляют истинное удовольствие.

– Это твоя лучшая идея! Это сработает! И Виктор! Малфой, Виктор! Мы доберемся туда, я с ним поговорю по поводу твоего участия, и нам не надо будет бояться, что тебя не пустят без нужных рекомендаций, или что там еще потребуется. И легкие маскировочные чары сработают, и..! И мы уезжаем отсюда!

– Больше никакого разглядывания людей или хорошего горячего шоколада.

– Или умопомрачительных фигурок оригами, разбросанных повсюду. И никакой скуки и сводящего с ума бездействия!

– Кстати, – Малфой ухмыльнулся и вытащил у нее из пальцев жутковатого лебедя.

Посмотрел на фигурку так, словно та могла его укусить, и вытянул ладонь, переводя взгляд на Гермиону. Та улыбнулась, слишком счастливая, чтобы обращать внимание хоть на что-то, но тут сердце ее болезненно екнуло, и она поняла, что собирается поцеловать Малфоя. Просто… просто поцелуй. Потому что момент был хороший – счастливый, – а она так долго хотела это сделать.

И сделала. Простой мимолетный поцелуй. Прикосновение, которое она не раз позволяла себе со своими мальчишками, беспечно промахиваясь, будучи нетрезвой, или же просто так. Да тут не было ничего такого, но как только она это сделала, до Гермионы дошло, что все-таки было. Потому что это Малфой. И потому что он не один из ее ребят, который ответил бы ей целомудренным поцелуем, и всё осталось бы в порядке. Потому что Малфой не закинул руку ей на плечо и не продолжил болтать какую-то ерунду. Он просто стоял. Окаменев. Человек из мрамора. Стоял и смотрел так, словно Гермиона вытянула из него душу и заморозила тело.

Она опустилась на пятки, ведь прижималась к его губам всего мгновение, а как только желудок резко крутнулся, в полной мере осознала, что же она делает. Осознала, какую глупость можно сотворить, поддавшись необдуманному порыву.

Гермиона смотрела на него, широко раскрыв глаза, и боялась моргнуть, словно опасаясь пропустить тот момент, когда же Малфой начнет на нее орать.

– Прости. Это… это просто маггловская традиция, когда кто-то… мммм… Когда кто-то… приносит хорошие вести, следует… поцеловать его на удачу.

Вот почему обманщица из нее была никудышная. Вот почему вранье никогда не сходило ей с рук. И вот почему Малфой продолжал стоять, смотреть и молчать. Наконец, он отмер и отвел глаза. Скользнул взглядом по ее лицу, словно там была написана вся правда, которую он теперь считывал. А насколько Гермиона знала, как раз так и могло бы быть.

– Традиция? – пробормотал он.

Гермиона сглотнула и кивнула:

– Традиция, да. Мы…

Она замолчала, когда Малфой подался вперед и, протянув руку, обхватил ладонью ее затылок. Сжав собранные в хвост волосы, отклонил голову Гермионы назад. Все еще пристально глядя ей в глаза, придвинулся и замер так близко, что качнись он чуть вперед – коснулся бы. Когда его выдох опалил кожу ее щек, Гермиона поняла, что и сама до жжения в легких сдерживала дыхание.

Она выдохнула, а в животе продолжал бушевать ураган. Сердце билось где-то у основания горла, и Гермиона истерично хихикнула. Его глаза были близко-близко, а челка чуть щекотала ей лоб. Он был теплым, сильным и так… рядом, что если бы сейчас Малфой не сделал хоть что-нибудь, ее бы разорвало на мелкие кусочки. Просто на клочки, которые осели бы кучкой на его странных пальцах.

– Закрой глаза, – от его шепота, который казался чужим, в голову ударила кровь.