Текст книги "Уличная магия 1: Бал (СИ)"

Автор книги: Эш Локи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

Приезжаю первым. Обычно Учиха старается перегнать меня даже в такой ерунде, но сегодня опаздывает. Мы не здороваемся, так привычнее. Хьюга, сдержанно кивнув, ведет нас в мастерскую и указывает на два приготовленных стула.

Ситуация похожа на первую встречу в «Каллапсо». И в то же время не совсем. Во-первых, потому что Саске одет шикарно и дорого. Издалека видно, что всё идеально выглажено. Чего это он прихорошиться решил? А как же «вы все недостойны»? Где твоя спесь, Учиха?

Я – наоборот. В поношенной рубашке, любимых мешковатых джинсах и потрепанных жизнью кроссовках. Вкупе с взъерошенной физиономией выглядит, наверное, красноречиво.

– Какой-то ты помятый, Узумаки. Проиграл и напился с горя? – тон напряженный. Как будто чьи-то бледные яйца зажаты между отбойным молотком и полом.

Ах, значит, он думает, что в тот раз победа осталась за ним?! Ну, всё. Держите меня семеро.

– Это была ничья, – естественным движением приподнимаю воротник повыше. – А отдыхать после работы я могу как угодно.

Саске внимательно следит за плавными движениями. Мне это и нужно. Как раз когда в его глазах появляется огонек подозрительности, Неджи кладет на стол четыре плаката. И одну фотографию, где я отпрыгиваю от паучьего выродка с ужасно смешным лицом. Учиха там тоже хорош, с закрытыми глазами и жуткой гримасой. И между нами сперматозоид-переросток в полете.

Первым делом осматриваю эту эпичную фотографию. Всеми силами стараюсь сдержаться, но даже Саске сдержанно смеется. Определенно заберу себе и повешу в рамочку напротив кровати, чтобы вставать и ложиться с хорошим настроением.

Плакаты очень красивые. Все четыре варианта мне очень даже нравятся, особенно яркий, с расплывчатыми очертаниями города на фоне. Саске, естественно, понравился черно-белый с мириадами звезд. Договариваемся с Неджи. Решили, что в ход пойдут все четыре. Перебросившись парочкой дежурных фраз с серьезным Хьюгой, прощаемся и вместе уходим.

Заметив, что кроме нас на первом этаже студии никого нет, останавливаюсь у выхода, чтобы заглянуть в телефон. Он ведь не пройдет мимо. Мы просто-напросто не можем проигнорировать друг друга.

– И как же ты отдыхаешь после работы, позволь узнать? – снаружи Саске выглядит мирно. Даже слишком. Боюсь узнать, что там прячется за красивым на первый взгляд фасадом. Стоп. Я подумал, что он красив? У-у-у, всё, пора к врачу.

– Хм? Тусуюсь с друзьями, а что? Я-то не живу в замке на окраине города и не сплю в гробу по ночам, – убрав телефон, задираю голову, чтобы смотреть на него свысока.

– Думаешь, я не умею развлекаться?

– Спорим?

Ой, зря. Это плохо кончится.

– Ты занят?

– Хм… – даю минутку понервничать. – Пожалуй, нет.

Схватив за запястье, Учиха силком вытаскивает меня на улицу.

Сегодня ветрено, хотя и тепло. Люди куда-то бегут, спешат на работу, машины перед студией залипли в пробке. А мою руку обнимает белый жуткий паук. Куда он меня тащит?

Вдруг Саске останавливается, протягивает лапу к моей шее. Ага, сработало. Я никогда не застегиваю рубашки на все пуговицы. Саске прекрасно это знает, несмотря на то, что видимся мы редко. Наигранно рассерженно хмурюсь, ощущая аккуратное прикосновение к коже. Отводит уголок воротника.

В его взгляде что-то неизвестное. Густое, как смола. Липкое.

– Трахался, хм?

Молчу, позволяя фантазии Саске поиграться с образами. Надеюсь, что у него с фантазией не хуже, чем у меня.

– Не выдержал напряжения, слабак? – вижу. Давит, душит эмоции на корню. А он сильный. Только вот, кажется, я влип. – Сегодня я заставлю тебя сказать: «я хочу тебя».

– И не надейся. Это скажешь ты.

Прохожие косятся на нас. Возможно, кто-то узнал двух непримиримых иллюзионистов. Плевать. Я доволен реакцией Саске, а Гаара был прав.

– Я-то вчера расслабился и не страдаю недотрахом, так что ничего у тебя не выйдет, Саске-чан, – прохожу мимо, игриво улыбаясь. Мне нравится. Как же мне нравится его взгляд!

Запрыгиваю на бордюр, легкомысленно шагаю на носочках, раскинув руки в стороны. Ветер запрыгивает под рубашку, лохматит и без того торчащие во все стороны волосы. Даже похмелье отпустило! Надо почаще играть на чувствах всяких мерзких тварюг.

– Это мы еще посмотрим, – слышу ехидную угрозу в низком голосе.

Да-да, Саске. Посмотрим, поглядим.

========== О высоте, сахарной вате и ледяной воде ==========

От автора: лично для меня эта глава (вернее поздняя ее часть) ассоциируется с двумя песнями. Это не значит, что в тексте говорится именно о них, но определенное настроение всё же есть.

Don Omar Feat. Lucenzo – Danza Kuduro (просто Омар. Вы всё поймете xD)

Dorian – La Tormenta De Arena (крыша)

– Итак, с чего начнем? – приостановившись, Саске испытующе смотрит мне в глаза. А я наблюдаю за тем, как ветерок играется с черной соломой.

– Я должен предлагать?

– День – твой, ночь – моя.

– Ты настолько уверен в своих силах? Думаешь, я так легко сдамся?

– Ночь не для секса, болван. Прогуляемся в одно классное место.

– Эм… я не хочу в ад, мне еще рано умирать!

– Придурок, – отвечает все же менее озлобленно, чем раньше. Сворачиваем в сторону парковки. О ужас, я собираюсь спуститься под землю с этим ходячим мраком? – Думай быстрее.

– Ты на своей машине?

– Да. А ты, судя по всему, нет?

– Мне нельзя за руль с больной головой, – наконец, равняюсь с ним. До машины идем молча.

Куда бы затащить Саске? Где заклинателю змей будет неуютно, а мне – весело? Парк аттракционов, зоопарк или кино? Хм… Кино не интересно. Просиживание нескольких часов на пятой точке результатов не даст. Зоопарк? Нет уж, мало ли натравит на меня своих змей! Или скинет в клетку с тиграми…

Я хотел бы увидеть, как иллюзионист-тень визжит от страха. Значит, парк аттракционов.

– Мы идем в «Вавилон».

– Узумаки, тебе что, пять лет? – насмешливый взгляд. Смейся-смейся, ты не знаешь, что тебя ждет!

– Чуть-чуть промахнулся. Не бухти и давай уже показывай, где твоя тачка.

Конечно, черная. Дорогая, красивая, блестящая, спортивная конфетка на четырех колесах. Стараясь скрыть восхищение и интерес, прыгаю в салон.

– Гробовозка. Так я и думал.

– Заткнись, тупица.

Темный властелин сегодня странный. Даже не знаю… умиротворенный? В голосе как всегда есть агрессия, но нет ярости и вечной злости.

Замираю, втянув носом воздух. Это место пронизано чудовищным запахом Саске, который на манер крюка подцепляет мою крышу и уносит в далекие дали.

– Если ты хотел провести день с молчаливым болванчиком, мог просто наклеить мою фотку на лобовое стекло, – складываю руки на груди, всеми силами стараясь скрыть румянец, так не вовремя набежавший на щеки. Боже, почему? Почему какой-то жалкий набор молекул, витающих в воздухе, напрочь выключает мой мозг? – И вообще, чего это ты вдруг?

– Захотелось, – ленивый ответ без ехидства. Зато честно.

Учиха заводит мотор. Пока мы выруливаем с парковки, я рассматриваю висюльку на зеркале заднего вида. Непонятная странная шаманская штука с грузиками и перьями на конце. Не могу оторвать взгляд от плавного покачивания пуховой части опахал.

– Почему именно парк? – наконец, нарушает тишину Учиха. – Ничего получше придумать не мог?

– Хочу послушать, как ты кричишь, – расстегиваю верхние пуговицы рубашки. Теперь не буду прятать оставленный Гаарой след.

– Это можно сделать по-другому, – пошло шутит Саске. Понимаю, что сморозил, и губы сами растягиваются в ухмылке.

– Я имею в виду полный ужаса крик, Учиха. Могу, конечно, затащить тебя на тарзанку.

Интересно, чего боится Магистр Ужасов? Вот сегодня и узнаем.

– А ты как-то вяло сопротивляешься, – придвигаюсь и внимательно слежу за реакцией.

– Еще раз повторить, что день – твой?

– А если бы я тебя в гей-клуб потащил? И отдал бы на растерзание? – в ярких красках представляю сию картину: Саске в своем дорогущем местами порванном свитере со страдальческим выражением лица растянут в центре зала и окружен крупными мускулистыми мужиками. В груди колет и жжется. Нет, такого зрелища я не выдержу.

– Думаешь, я там не бывал?

Черт. Этот раунд за ним. Внутри что-то переворачивается. Вкупе с яркими образами эффект лавиноподобный. Мне становится как-то совсем нехорошо.

– Так ты гей? – надеюсь, мой голос не звучит натянуто.

Молчит. Мы останавливаемся на светофоре. Почему я злюсь?

– Это неважно, – отвечает, наконец. Я прав, похоже, Саске спит с мужчинами.

– Учитывая нашу ситуацию, очень даже важно.

– А что такого в нашей ситуации? – крепче сжав руль пальцами, Учиха аккуратно поворачивает. Водит он уверенно, без напряжения, даже бережно. Вижу знакомый торговый центр. До «Вавилона» около пяти минут езды.

– Она странная, не находишь? Мы ведь терпеть друг друга не можем, но…

– Терпеть – можем, – Саске резко обрывает поток моих мыслей. – Не обязательно пытаться дать происходящему объяснение, Наруто.

Машина останавливается на большой парковке около парка аттракционов. Я в предвкушении выскакиваю из прекрасной гробовозки. Наконец-то свежий воздух. Та-а-ак, теперь приводим мысли в порядок. Оказывается, я тоже могу ревновать бледного засранца.

За вход платит каждый за себя. Вокруг много школьников, балдеющих на каникулах, парочек и небольших дружеских компаний. И мы, двое парней с противоположными по эмоциональному набору лицами. Саске делает вид, что недоволен выбором и хмурится. Я – лучезарно улыбаюсь прохожим, хихикаю над яркими вывесками.

– Ты все-таки не умеешь веселиться, – делаю вывод, пока стоим в очереди за билетами. – Расслабь ягодицы и получай удовольствие, иначе я подумаю, что ты боишься высоты.

Отводит взгляд. Я что, прав?! Всё еще лучше, чем можно себе представить!!!

– Купить тебе шарик, Узумаки? – Саске едко паясничает, с обреченностью наблюдая за тем, как я выбираю самые страшные аттракционы. Хм… Нам подойдут американские горки, колесо обозрения и еще парочка жутких штук.

– А, давай! – откровенно веселюсь, наблюдая за тем, как Учиха злобно щурится. – Можно еще персиковое мороженное?

Тихо переругиваясь, идем к американским горкам. Уже издалека аттракцион внушает некоторый трепет. Люди визжат от страха, а наблюдающие мерзко хихикают.

– Еще не струсил, малыш? – всё, раздражение Саске зашкаливает. В какую-то секунду начинает казаться, что он развернется и просто уйдет. Но я-то знаю, что отдавать победу так легко не в его стиле.

Американские горки люблю за то, что прокат начинается очень мирно. Пока едем вверх, вижу, как Учиха закусывает губу. Спрашивается, зачем ради меня идти на такие героические жертвы?

Чувствую, ночью мне не поздоровится. И забываю обо всем, потому что сердце ухает вниз вместе с нашей вагонеткой. Хохочу и кричу в голос на особо жутких поворотах. Мир вертится и вращается, но с соседнего кресла ни звука. Кое-как поворачиваю голову. Зажмурился. Во, дурень.

Когда мы останавливаемся, Саске еще несколько секунд сидит в неизменной позе, вцепившись пальцами в сидение и делая глубокие вдохи. Впервые вижу его настолько уязвимым. Рад? Даже не знаю…

– Эй, ты жив, трусишка? – касаюсь плеча. Вынырнув из забвения, Саске встает с сидения последним и на мой слабый выпад никак не реагирует. – Ладно-ладно, пошли на колесо. Там спокойнее.

– Ты просто не представляешь, что я с тобой сделаю, – грозно.

– Очень угрожающе, – фыркаю, и недолго борясь с собой, все-таки покупаю приторно-розовую сахарную вату. Хочу, чтобы он смущался. Хе-хе, и правда делает вид, что мы не знакомы. – Эй, Саске, хочешь ваты?

– Отвали.

– Да ладно тебе! Один кусочек? – грузимся в кабинку колеса обозрения. – Всего один?

– Не люблю сладкое, – сложив руки на груди, закидывает ногу на ногу. Самая закрытая поза из всех возможных.

– А что ты любишь?

– Безвкусное, слабосоленое и острое, – четкий лаконичный ответ.

– Я так и думал! Безвкусное это типа тофу, риса и овощей? – стараюсь удержаться от желания схватить вату пальцами. Как-то не хочется ходить с липкими руками. Приходится есть ртом.

– Ага.

Итак, мы наедине и висим достаточно высоко. Пора применять крайние меры. Бесстыдно облизываю губы, делая вид, что мучаюсь с ватой. Только спустя минуту замечаю на себе пристальный взгляд. Пронизывающий, пробирающий до костей, как в гримёрке.

– Все-таки хочешь? – с лукавой улыбкой демонстрирую жалкие остатки лакомства. – Мог не притворяться.

Саске продолжает молча разглядывать мою ехидную физиономию. После сладкого очень хочется пить. И почему я не подумал об этом?

– Чего ты хочешь от меня, Учиха? – пробую начать волнующий разговор.

– Как так получилось, что у такой язвы такое тело? – вместо ответа спрашивает Саске.

– Тебя интересует только секс, так?

– Тебя тоже, – хмыкает. – Просто признай.

– Ту фразу скажешь ты.

– Я никогда не скажу что-то подобное, поэтому ты можешь потерять шанс, – наконец, немного расслабляется. Все-таки высоты боится. Отлично, теперь я знаю хоть какую-то слабость великого и ужасного ведьмака.

– Шанс? Думаешь, ты так незаменим? – доев вату, аккуратно встаю и пересаживаюсь на соседнее сиденье. – Ошибаешься, Учиха.

И снова это вязкое, гадкое, горячее в его взгляде. Собственник что ли? Только вот смысл ревновать того, кто тебе не принадлежит, и принадлежать не будет?

– Ты здесь, – шепчет, придвинувшись близко-близко. – А мог уйти еще в студии.

Чувствую, что мы ходим по краю лезвия. Целовать первым не буду просто из-за упрямства, но… так хочется. Сжать, стиснуть, заставить признать мою правоту.

– Ты тоже.

Смешно даже. Два упрямца, не желающие сдавать позиции. Кабинка с тихим стуком проходит через самую высокую точку и движется дальше, но мы так и не даем похоти взять верх. Я сойду с ума. Вот ум, я иду, а вот сейчас сойду, потому что этот монстр просто невыносим!

***

На остальных аттракционах Учиха ведет себя точно так же, как и на горках, кусает губы, молчит и боится. Потом мы заходим в кафе, быстро перекусываем и двигаемся ко второй точке назначения. Наступает время Саске. Я испытываю смешанные чувства. Страшно, любопытно, интересно и волнительно.

Это оказывается закрытый клуб на окраине города. Большое темное четырехэтажное здание с насыщенно-фиолетовой вывеской. Что там такое написано прочитать мне не дают.

Внутри довольно уютно, но, на мой взгляд, мрачновато. Особенно после жизнерадостного «Вавилона». Такие уж мы. Контрастные сами по себе.

– Почему именно клуб?

– Не любишь танцевать?

– Боюсь, ты сильно ошибаешься. Люблю.

– Вот и замечательно, потому что танцевать мы не будем.

Громкий бит популярной мелодии бьет по барабанным перепонкам. Поднимаемся на второй этаж, где меньше народу.

Иду и удивляюсь, как так получилось, что мы собираемся отдохнуть в клубе… Да еще и столько времени провели вместе! Так спокойно и весело, при этом привычно переругиваясь. Странно.

Садимся на мягкий уголок в дальнем углу. Тут слишком далеко до танцпола, поэтому место не занято. Саске откидывает голову, явно наслаждаясь тем, что пытка аттракционами окончилась. Теперь он находится в своей стихии, как ястреб в небе.

– Все-таки ты не умеешь веселиться, – приходится склониться, чтобы грохот музыки не заглушил слова. – Совершенно.

– Отдых и развлечение – разные вещи.

– Мы ведь хотели определить уровень твоих умений? Я скажу. Твой ранг – «уныл и скучен».

Саске раздраженно пожимает плечами. Так не интересно. Разозлить его становится всё труднее.

Тут в колонках начинает играть совершенно идиотская музыка. Самый дурацкий мотив, который я когда-либо слышал. Веселенький, громкий и дурной. Беру Саске за руку, вытаскиваю из-за столика и без труда веду к танцполу. На лице Учихи удивление и непонимание, но он не сопротивляется. А зря.

– Если выдержишь одну песню, я поверю, что ты умеешь быть веселым, – громко говорю на ухо, как бы невзначай касаясь мочки губами.

Всё, прощайте. Он точно убьет меня за то, что я собираюсь сделать.

Саске то ли соглашается, то ли нет, понять не успеваю. Мы проскальзываем в самое сердце, в эпицентр веселья. Симпатичные девушки и атласные парни дергаются под ритм, лазерные блики периодически попадают в глаза. Отхожу от Учихи буквально на пару шагов.

Сперва танцую более-менее спокойно. Саске зажат, двигается сдержанно, стараясь никого не задеть. Он явно не в своей тарелке. Не любит такую музыку, наверное.

И тут я резко поднимаю его руки вверх.

– Танцуй как лобстер!

Глядя на выражение лица Учихи, начинаю судорожно смеяться. Кое-как успокоившись, продолжаю гнуть беспредельщину:

– Знаешь кто такой доктор Зойдберг?

Увидеть Саске, изображающим данного доктора и бегающим из стороны в сторону со знаменитым «убубубубу» хочется до дрожи в коленках. Это было бы как минимум эпично.

Судя по непонимающе приподнятой брови, Учиха данного персонажа не знает. Наглядно демонстрирую две клешни и творю какой-то дикий ужас. Скорее всего, эти десять минут – последние в моей жизни. Надо бы провести их с толком и довести магистра до ручки.

– Придурок! – орет Саске. Орет, ага! Успеваю порадоваться какие-то жалкие две секунды. Потом приходится убегать и прятаться от него всю оставшуюся часть песни.

Но на этот раз он оказывается проворнее. Возможно, потому что я прячусь и смеюсь, смеюсь и прячусь. Фантазия меня погубит, я вас уверяю.

– Хреновый из тебя омар, – Саске уводит меня с танцпола. Всю дорогу до лестницы наверх безостановочно смеюсь. – Только на чипсы пойдешь!

Учиха мои комментарии игнорирует. Поднимаемся на крышу. Странно, но здесь никого. Наверное, потому что прохладно. Справа от выхода есть небольшая лестница наверх. Меня всё еще тянут на буксире. В какой-то момент успеваю заметить ярко-голубой прямоугольник бассейна впереди и бесполезно взбрыкнуть.

Естественно он сталкивает меня в холоднющую воду. Поначалу так холодно, что даже больно. Не знаю, как я умудряюсь не нахлебаться воды. Веселье утихает, но ненадолго.

А Саске стоит, глядя на меня со смешинками в глазах. Собираю остатки сил, одним прыжком на манер дельфина выскакиваю из бассейна, хватаю его за джинсы и утягиваю за собой. И даже после этого, мы продолжаем барахтаться как божие коровки, попавшие в воду, пинать и толкать друг друга.

Не выдержав концентрации безумия за прошедшие двадцать минут, Учиха начинает смеяться. Искренне, легко, свободно и совершенно беззлобно. Мне нравится такой смех. Он пронизан нитями доверия.

– Какой же ты идиот! – сквозь смех выдает насквозь мокрый фокусник. Чуть-чуть успокоившись, Саске приглаживает назад мокрую челку.

Это простое движение завораживает почти как кардинг в его исполнении. Такое естественное и плавное…

– Тут ужасно холодно, Учиха, – поддавшись порыву, прижимаю засранца к стенке бассейна. Наши тела дрожат в попытке сохранить тепло. Саске всё еще посмеивается, а я буквально ловлю его смех.

Не могу больше. Поцелуй не будет означать проигрыш.

Учиха раскрывается сразу же. За день я настолько вымотал его морально и физически, что сил оставаться бесчувственным едким подонком просто не осталось. Саске обнимает мою шею ладошками. Собственнически, но без напора. Поцелуй такой долгий, дурманящий, нежность вперемешку с излюбленной игрой в соперничество. На поле битвы смешивается столько эмоций, что я мгновенно забываю про жуткий холод и дискомфорт. До безумия, до слез хочу большего.

И он тоже.

– Просто скажи это. Скажи, – говорит тихо, но властно. Наполненный страстью голос Учихи это тот еще звук. – Узумаки… черт…

– Ни за что.

Мы садисты-мазохисты. Лупим друг друга нещадно, до жгучей боли, рассекая кожу до костей, и в то же время подставляемся под удары как последние извращенцы. Хочется выть от глухой ярости и желания трахнуть его тут же. Зачем мы загнали друг друга в рамки? Зачем поставили ограничения? Чтобы потом разрушить, наверное?

– Почему ты такой упрямый? – Саске перехватывает инициативу, переходит на шею. Прикусывает кожу. Контраст горячего дыхания и ледяной воды бьет по нервам.

– Весь в тебя, – кажется, мой голос стал на несколько тонов ниже. Твою мать, как же он это делает… С раздражением и страстью жадно впивается в покрытую мурашками кожу. Шея не самое моё чувствительное место, но ласки Учихи – это что-то с чем-то.

Кое-как заставляю себя остановить его. Рывком выскакиваю из бассейна, следом вытягиваю Учиху. На воздухе хоть не так холодно. Одежда облепила тело словно водолазный костюм. Тру глаза, чтобы не смотреть на соблазнительного выродка. Пульс просто взбесился, сердце гоняет кровь как сломанный насос.

Саске, недолго думая, забирается рукой под мою липкую от воды рубашку. В каждом напряженном движении чувствую, каких трудов ему стоит сдерживаться. Глаза настолько дикие, что даже страшно немного. Он ведь и изнасиловать может, если окончательно голову потеряет…

Но нет. Оказывается, Учиха крепкий орешек с толстой скорлупой и манящей мякотью. Просто кокос какой-то.

– Это ведь только ты терроризируешь нас обоих, – почти рычу ему на ухо. – Просто признай…

– Не дождешься.

Не могу сдержать полного отчаяния стона. По телу носится крупная дрожь, паук хозяйничает под рубашкой, добавляя ситуации ещё больше дикости.

– Ненавижу тебя, – зажимаю между пальцев мокрые черные волосы. – Ненавижу.

– Взаимно.

Отрываемся друг от друга и затихаем, восстанавливая тяжелое дыхание. Обессиленно падаю на задницу, прямо на пол. Саске тоже садится.

Мы психи. Самые настоящие.

– Если простудишься, не буду за тобой ухаживать, – бросаю взгляд исподлобья.

– Боишься сорваться, слабак? – устало хмыкнув, иллюзионист передергивает плечами от холода. Знаете, когда за спиной Учихи Саске нет напыщенного павлиньего хвоста, он просто неотразим.

– Обойдешься.

– Когда ты сдашься… – приблизившись, замирает в паре сантиметров от моего лица. – Я трахну тебя так, что неделю ходить не сможешь.

– Кто кого, – скалюсь. – Это мы еще посмотрим.

Отлепившись от пола, молча топаем к выходу.

Вряд ли я когда-нибудь смогу забыть этот безумный день.

========== О похоти, любви и электричестве ==========

Стою в душе, прислонившись плечом к перегородке. Вода стекает по разгоряченной коже, ласкает шею, плечи и спину. Сердце быстро бьется о грудную клетку, болезненное возбуждение волнами поднимается по телу. Дыхание срывается, шум стекающей воды перебивает протяжный стон.

Рука быстро скользит по напряженному до предела органу. Сжимаю член до боли, до неприятных ощущений. В порыве ярости оттягиваю крайнюю плоть.

– Чертов Учиха! – глухо рычу, неравномерно толкаясь в руку. Мелкие вспышки танцуют перед глазами словно предвестники оргазма. Резко выдохнув, позволяю сладкой дрожи охватить тело и долго стою, наслаждаясь ощущением свободы.

А вернувшись с небес на землю бренную, соскальзываю вниз и прижимаюсь лбом к успевшей покрыться конденсатом дверце. Я больше не могу. Яйца болят, член ноет, но это сумасшедшее возбуждение не отпускает!

Он в моих мыслях, в моем теле, поселился всюду, проник во все уголки, затопил сознание. Я одержим. Эта жажда сжигает изнутри, рвет нежную плоть острыми когтями. Еще немного и я сорвусь. Потому что никто, кроме Саске, мне не нужен. На порно и женщин не встает. Зато всего одного секундного воспоминания достаточно…

Его злые губы. Грубые и поразительно нежные. Совиные глаза, обрамленные длиннющими ресницами. Облепляющие лицо черные пряди, похожие на разводы чернил на бумаге. И запах-запах-запах…

Отчаянно ною, чувствуя, как мягкая плоть снова наливается кровью. Предательское тело! Что мне с этим делать?!

Снова стискиваю член, провожу подушечкой пальца по головке, стирая остатки спермы. Дьявол тебя раздери, Учиха, когда ты окажешься здесь. Живого места не оставлю, порву на клочки.

– Зараза… Тварь… Ублюдок…

Не могу думать ни о чем другом. Когда-нибудь это должно закончиться?!

Из душа выползаю совершенно обессиленный. Как зомби дохожу до кровати. Падаю, прячу лицо в складке одеяла. Сил ноль, зато хоть немного отлегло. Может быть, переспать с Гаарой?

Понимаю что это бесполезно, потому что мне нужен только Саске. Даже если я займусь сексом с мужчиной, на следующее утро снова буду… вот такой, как сейчас. Вымотанный, уставший и неудовлетворенный.

Если бы демон сразу дал понять, что между нами ничего не может быть, я бы жил как прежде, в своем маленьком уютном лесу, со сказочными друзьями, фонтанируя добром во все стороны. Нет же, приспичило гаду влезть, заграбить лес, спалить полянку, разогнать единорогов, и напоследок срезать мои могучие ветки.

Несмотря ни на что… не хочу сдаваться! Будь он трижды неладен, мой враг…

Перекатившись на другую половину двухместной кровати, раскидываю руки в стороны. Я должен бороться. С собой. И с ним.

Только бы сил хватило.

***

– Утро бодрое, – на связи Киба. – Что-то не звонишь совсем. Жив хоть?

– К сожалению, да, жив, – обреченно вздыхаю, запустив руку в черт знает как высохшие волосы. – Но уже мечтаю о костлявой.

– Эй, чего это ты, Наруто? – веселый голос Инузуки мгновенно становится серьезным. Слышу на заднем фоне лай Акамару. – Мне приехать?

– Не волнуйся, я не брошусь во все тяжкие. Чтобы сохранить себя, мне нужен кристально-чистый разум.

Молчание.

– Скоро буду, – и короткие гудки.

Ну, здравствуй еще один день помешательства. Собираю себя в кучу не меньше часа. Самое тяжелое утро за последнее время.

К приходу Кибы я все еще разбитый, помятый, в ярко-зеленом халате и тапочках с пятнистыми собачками. Ему достаточно одного взгляда, чтобы понять, что со мной случилось.

– Влюбился?

Аж вздрагиваю. Ничего подобного. Нет, нет и еще раз нет. Влюбился? Между мной и Саске только похоть. Самая низменная и грязная связь. Любовь это что-то светлое, воздушное…

А то, что испытываю я – сплошные мучения.

– Не знаю, – отвечаю нехотя. Даже думать об этом не хочу.

– И какая она, дама, покорившая сердце Призрака? – пропустив огромного белого пса в коридор, Инузука быстро разувается и без промедления идет на кухню.

– Стервозная ублюдочная брюнетка с царскими замашками, кучей недостатков и сквернейшим характером, – криво усмехаюсь.

Рука Кибы замирает над чайником. Он, конечно, иногда притворяется болваном, но на самом деле не так-то прост.

– Чего-чего? – оборачивается через плечо. – Не хочешь ли ты сказать, что… Она – однояйцевый близнец Саске?

– Хуже, Киба. Она и есть Саске.

Дрессировщик отчаянно хмурится. Акамару поворачивает голову вбок, наблюдая за хозяином.

– Он пол сменил?

– Вроде нет, – с грохотом расползаюсь на стуле.

– Ты что, влюбился в парня?! – в голосе Инузуки море праведного ужаса. – И не просто в парня, а еще и в бледнолицего?!

Жмурюсь от омерзения.

– Да не влюбился я! Не знаю, что между нами происходит, но это совершенно точно не любовь!

– Наруто, – вдруг затихает Инузука. – У него же яйца есть.

– Стало быть, – роняю голову на стол. – Может быть, даже, о ужас, волосатые.

Слышу, как Акамару начинает скулить. Если бы мое отчаяние стало материальным, то над нами повисла бы большая серо-зелено-фиолетовая туча печали и угнетения.

Киба, не выдержав напряжения, начинает хохотать до икоты. Так его психика защищается от ужасов внешнего мира, я привык уже. А то, что происходит со мной – однозначно ужас всех ужасов.

Не меняя позы, устало наблюдаю за ним. Я точно знаю, что Киба не гомофоб. Так что такая реакция не связана с отвращением ко мне.

– Хватит ржать, зоофил, – втягиваю носом воздух. – Мне плохо вообще-то.

– Прости-прости, – кое-как успокоившись, продолжает пыхтеть над чайником.

Акамару тычется мокрым носом в мою ладонь. Погружаю пальцы в мягкий белый мех. Иногда кажется, что пес понимает ситуацию лучше, чем его хозяин.

– И что у вас там происходит?

– Я хочу его.

Киба вздрагивает. Потом долго обдумывает сказанное, наливает чай в кружки. Садится напротив.

– Ты это… по мальчикам что ли?

– Неа. Я по всем. А вот он – по мальчикам.

Выражение лица Кибы красноречиво говорит о масштабности трагедии. Хорошо, что он не знает, во что превратились наши игры в «царя горы».

– А он к тебе как?

– Та же фигня, – пододвигаю к себе кружку.

– И? – осторожно спрашивает Киба.

– Мы сражаемся, – флегматично наблюдаю за танцем облачков пара над горячей жидкостью. – Между нами дверь, а воспользоваться ключом не хотим из вредности.

– А это не идиотизм случайно?

– Он самый. Киба, я готов придушить его, понимаешь? Но как только представляю с кем-то другим, бешусь от ревности. Мы постоянно испытываем друг друга. И не хотим сдавать позиции.

– Да какая разница вообще, если всё дело только в… ну… в…

– В сексе, ага.

– Слушай, ты! Может быть, конечно, спец в таких вопросах, но для меня это – дикость! Он же мужик! Груди нет, нежного животика нет, матки нет, бедра костлявые, плечи широкие!

– Нормальные бедра, – невольно улыбаюсь.

– Да, давай обсудим бедра Учихи! Давай! – от возмущения Киба громко ставит кружку на стол. – Может быть, еще о заднице поговорим?!

– А почему бы и нет? Она такая…

– Наруто! Заткнись!

Акамару дополняет сказанное громким «гав!». Смеюсь. Обожаю Инузуку, он умеет поднимать настроение, хоть и не знает об этом. Наконец, отделяюсь от стола и зависаю над кружкой. В зеленоватой жидкости с ароматом граната отражается моя покоцанная физиономия. Сразу вспоминается бассейн. Холод воды, жар поцелуев…

– Если бы сам не испытал, никогда бы не подумал, что одержимость человеком действительно существует. Ки-и-и-иба-а-а-а… Что мне делать?

– Посмотреть на женщин! Наруто, это ненормально!

– Не помогает. Недавно я познакомился с очень милой, симпатичной девушкой, сестрой фотографа. Хината зовут. Она в моем вкусе. Скромная, милая, симпатичная, вроде добрая. Но тяги нет. Вообще.

– Хьюга? – Киба весь во внимании. – Хината Хьюга?

– Ага. Знаешь ее?

– Я пытался начать с ней отношения. Она слишком сдержанная, – хлюпает чаем. – Хотя и классная.

– И Сакура, – тру нос. – Красивая. Немного своенравная, но это терпимо. Она сразу мне понравилась. Но стоит на горизонте замаячить этому змею… всё. Я вижу только его.

– Не хочешь к врачу сходить?

– У меня уже есть врач, – делаю пару крупных глотков. Горячий чай обжигает горло. – Психолог-светотехник. Проблема в том, что никто не может понять, зачем мы это делаем, почему сопротивляемся. Да я и сам не знаю!

– Все-все, успокойся. Я понял твою ситуацию, она воистину чудовищна.

– Согласен, – снова бьюсь лбом об стол.

– Все еще хочешь быть лучше него?

– О чем ты?

– О фокусах.

– В этом плане ничего не изменилось.

– Так вот! Думай об этом! Может быть, всё разрешится само собой?

Не разрешится. Совершенно точно не разрешится.

Поймав мой обреченный взгляд, Киба чешет репу. Акамару снова скулит. Всё. Я совершенно точно не знаю, что теперь делать.

***

На следующей репетиции в «Каллапсо» все более-менее спокойно. Учихи нет примерно двадцать минут. Все присутствующие, кроме опоздавшего Хатаке, успевают понервничать. Я разговариваю с Сакурой и делаю вид, что мне всё равно.

Как только вижу его, маска равнодушия разваливается на кусочки. Саске никакой. Бледнее обычного, под глазами круги, смотрит как будто сквозь предметы. Наши взгляды встречаются. В его глазах появляется осмысленность и раздражение. Похоже, мучаюсь не я один.