Текст книги "Уличная магия 1: Бал (СИ)"

Автор книги: Эш Локи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

Мягко приземляемся на пол рядом со столом. Спина отзывается болью, но я не обращаю на это ровным счетом никакого внимания. Орочимару в террариуме словно бы понимает, что происходит. И наблюдает за нами. Гад ползучий…

Усевшись мне на бедра, Учиха изящно выпрямляется. Протягивает руку, берет со стола одну из колод.

– Узумаки, я покажу этот фокус только один раз. Больше ты никогда его не увидишь.

– Почему? – я заинтригован. Приподнимаюсь на локтях и внимательно наблюдаю за самой обычной тасовкой.

– Скоро поймешь, – перестает тасовать, разворачивает веером и протягивает мне картонки рубашками вверх. – Выбери любую карту.

Послушно тяну карту из середины. С трудом удерживаюсь от истеричного смеха. В моей руке туз с алеющим сердечком.

– Положи на пол и накрой ладонью.

Действую. Саске мешает колоду, подносит ее близко к моему лицу. Показушно вытаскивает карту из центра и поворачивает. Туз.

– Как? – щупаю картонку рукой. Она же на месте лежит! Когда он успел подменить?

– Давай повторим, – Саске серьезно кивает. Подсовывает туз мне под пальцы, поверх той карты. Помешивая, хитро ухмыляется. – Держи крепко.

Закусываю губу в ожидании. Учиха снова выуживает карту из центра. Медлит. Смотрит на нее, делает огорченный вид.

– Не получилось? – понятия не имею, что в этом фокусе меня так волнует.

Саске показывает карту. Снова туз!

– Как?!

– Все проще, чем ты думаешь… – Учиха с самодовольно ухмылкой разворачивает веер и демонстрирует его. Смеюсь. Вся колода состоит только из тузов. Я ведь даже не подумал об этом…

– Ловко… – улыбка резко сползает с моего лица. Учиха серьезен.

– Я решил, что никому и никогда не покажу этот фокус, – Саске поднимает веер вверх и осыпает меня червонными тузами. Странная у него романтика. Но… характерная что ли?

– Спасибо, – приподнимаюсь, стряхивая карты с головы. Целую и легко подминаю фокусника под себя. Не ожидал, что он может выкинуть что-нибудь подобное. Такое ощущение, что Саске решил расковырять мое сердце до самого основания. Пробраться в глубины и поселиться там навсегда, как вирус. Опасный и смертельный вирус.

Черт, до чего же меня заводит смирение. Его податливость очень странная. Словно грозный хищник склоняет голову. Преданность, признание и уважение. Не слабость.

Встаю. Ничего не объясняя иду в сторону его спальни, из тумбочки достаю смазку и презервативы. У Орочи сегодня будет настоящее представление. Возвращаюсь.

Только сейчас замечаю символичность композиции: Учиха в своей темной одежде валяется на полу, вокруг в хаотичном беспорядке разбросана куча тузов. Это выглядит завораживающе, как покачивание маятника в руке гипнотизера. Саске умеет говорить и без слов. А я, наверное, выгляжу до смешного счастливым, потому что все это предназначено мне одному.

Интересно, когда он перестанет бояться искренности?

Сай совершенно точно прав – мне нравится доминировать. Вторгаясь в личное пространство, нарушаю философскую идиллию Учихи. Стягиваю его футболку. Мог и не надевать, показушник.

Провожу ладонями вниз, старательно изучая каждый сантиметр горячо любимого тела. Больше всего меня привлекают заманчиво выпирающие тазовые косточки. Изучая их пальцами, покрываю поцелуями чертовски сексуальный живот. Никогда бы не подумал, что буду думать так о мужском прессе. По центру проходит впадинка, аккуратные кубики прижимаются друг к другу, тонкая полоса волос начинается от пупка и интригующе ползет вниз. Хочется схватить фотоаппарат. Запечатлить.

Мимолетом касаюсь значительной выпуклости между ног. Саске не издает ни звука, только выгибается и двигается по-змеиному мягко.

Между нами остались какие-то жалкие барьеры, сломить которые можно только одним способом. Я хочу, чтобы он не сдерживался, не боялся выглядеть человеком. Никогда еще во мне не было столько безбашенной смелости.

Смело раздеваю его. Хаотично цепляюсь за одежду, тяну, между делом отвожу руки, чтобы Саске мог снять с меня рубашку. Хорошо, когда ваш партнер – ловкий фокусник. Пуговицы в безопасности.

Расправившись с рубашкой, его рука путается в моих волосах и больно тянет назад. Сопротивляюсь, опускаю голову вниз. Как всегда боремся, то ли пытаясь подчинить друг друга, то ли просто играясь.

В комнате быстро становится жарко. Мы доводим друг друга до самой грани, близко-близко, в упор. Только почувствовав это, начинаю более активные ласки: ладонью обнимаю его член, поглаживаю нежную кожу, обвожу набухшие венки. Саске молчит – и это злит меня до зубного скрежета. Сам напросился.

На минуту отрываюсь от него, чтобы обильно смазать пальцы. Злорадно растираю холодное вещество между тугих ягодиц. Учиха не смотрит вниз, прислушивается к ощущениям и шумно дышит.

Медленно ввожу указательный палец. Гладкие стенки сжимаются, так туго… Добавляю средний. Как я собираюсь осуществить задуманное? Черт знает, но я попробую. Только ради раскрепощения. Приостанавливаюсь и мысленно наполняю чашу терпения. Я жуткий извращенец.

Долго, мучительно долго растягиваю Саске. В глазах темнеет из-за возбуждения, моим членом можно доски ломать – никакая йога не нужна.

Пристально наблюдая за реакцией, ввожу три пальца. Лоб Саске покрылся испариной, темные пряди кое-где прилипли к коже. Сексуальный упрямец.

Я уже готов бросить гиблое дело на полпути, но извращенец внутри меня шипит от негодования и заставляет продолжить. Главное не торопиться. Медленно добавляю мизинец. Учиха, кажется, понимает, что я что-то задумал. Наконец-то опускает взгляд, смотрит испытующе и настороженно.

– Наруто?.. – голос невероятно приятный. Такой хриплый. – Что ты…

– Тише, – плавно двигаю рукой, изучающе скользя пальцами по гладкой плоти. Нащупав внутри простату, нежно поглаживаю. – Не больно?

Саске не отвечает. Продолжая наблюдать за мной, немного напрягается. Вот он, барьер, который так меня раздражает.

– Ты можешь остановить меня в любую секунду. А еще можешь кричать, если больно. Или если хорошо, – ехидство дается с невероятным трудом, зато действует как надо. Саске воспринимает мои слова как личный вызов. Теперь я на сто процентов уверен, что логика у него работает от обратного. Мозг непрошибаемого придурка наверняка переработал информацию в «не останавливать и не кричать».

Благодаря массажу простаты добиваюсь сдавленных стонов. Намеренно не притрагиваюсь к его члену и сразу пресекаю любые попытки ласкать себя. Мое собственное возбуждение чуть-чуть утихает, и я полностью концентрируюсь на поставленной задаче. Выдавливаю еще немного смазки на большой палец. Хорошо, что Учиха этого не замечает – лишняя паника мне не нужна.

Черт, так туго. Плавно проталкиваю кончик большого пальца. Мой внутренний извращенец вопит от счастья, только вернувшиеся единороги разбегаются кто-куда. Саске выгибается, мычит, мнет в пальцах подвернувшийся червонный туз. Таким беззащитным его не видел еще никто – и это возбуждает еще сильнее. Мягко двигаю рукой. Чуть-чуть глубже.

– Стой, погоди… черт… – наконец-то начинает раскрываться. – Я не… могу…

Другой рукой обхватываю мошонку, бережно перекатываю яички. Только сейчас чувствую, как сильно напряжено мое тело. Спина ноет, ноги затекли, по лицу стекают капельки пота.

Мне мало жалкой порции слов. Поэтому я продолжаю поглаживать простату, нажимать на чувствительный бугорок, буквально силой выгребая протяжные стоны.

– Ты доверяешь мне?

– Да… господи, Наруто, да… хватит…

– Скажи это.

– Я доверяю…

– Громче.

– Доверяю! – острый взгляд. О, я смог вытолкнуть его за грань. Жаль, что таким способом, а как иначе?

– Что-нибудь еще?

Саске быстро сглатывает. Кивает.

– Возьми меня, сволочь, – на выдохе. Два раза просить не нужно. Теперь барьер полностью разрушен.

Медленно вытаскиваю руку. Стоит ли говорить, что мне этот опыт понравился до одури? Я понимаю Сая. Разрушение маски – стоящее зрелище.

Всё. Теперь я качусь по наклонной, с каждым мгновением набирая скорость. Благополучно забываю про презерватив, рывком придвигаю Саске к себе, член легко проскальзывает в сжимающийся и покрасневший анус. Наслаждаюсь стоном, наполненным сладкой мукой. Еще одна маленькая победа…

На моем счету уже много побед. Ему не отыграться.

Секс? Нет, это уже не просто движения в такт. Я ощущаю себя частью целого. Все верно, так и должно быть. Мы инь и янь, два кусочка мозаики.

На этот раз управление полностью в моих руках. Хочу – ускоряю темп, хочу – мучаю Саске неторопливыми или, наоборот, резкими толчками, хочу – целую долго и настойчиво. Властно дернув к себе, заставляю с хриплым стоном сесть сверху и почувствовать меня до конца.

Учиха одаривает не предвещающим ничего хорошего взглядом, поддернутым дымкой удовольствия. Потом отомстит. Хорошенько отомстит. Ну и пусть.

Раз уж сходить с ума – то основательно. Скользнув ладонями по спине Учихи, смахиваю карты, прилипшие к влажной коже. Огладив задницу, не спеша проталкиваю вместе с членом еще два пальца.

– Я… убью… тебя, – неразборчиво шипит, жмурясь, выгибаясь, сдаваясь мне на милость.

Теперь существует только темп, который задает сам Саске и разливающееся по телу удовольствие. Остатки разума машут платочком, в ушах появляется писк. Напряжение невыносимое, болезненное, дикое. Я точно перестарался…

Оргазм разбивает меня на части. Собрать не получится, не стоит и пытаться.

Учиха кончает следом. Более-менее осознав ситуацию, теряюсь в беспокойстве. Надеюсь, я ему не навредил.

– Саске, ты как?..

Вскрикиваю, почувствовав сильнейший укус в плечо. С ним всё в порядке. А мне пора прощаться с друзьями и писать завещание.

– Убью.

– Хорошо, только давай вымоемся сначала? Не хочу таким скользким умирать.

Тихо хмыкает. Пожалуй, сил на препирательства не осталось. Хорошая терапия.

Надо будет повторить.

========== О непредсказуемости, предвкушении и счастье ==========

Саске умеет быть непредсказуемым. Его невинное лицо на следующее утро пугает меня сильнее, чем привычное равнодушное. Для завершения картины я добавил бы надпись на лбу: «не влезать – придумываю месть». Однако, он довольно быстро отбрасывает эмоции, чтобы как следует подготовить меня к совместному выступлению. Мы больше не можем тратить время на личные разногласия. Теперь есть только работа, которую нужно сделать блестяще.

Сотрудники «Каллапсо» удивляются, узрев наше творение. Шикамару даже хвалит. Остальные довольны, а Какаши хитро и загадочно ухмыляется. Может быть, он вообще затеял все это только ради того, чтобы мы, наконец, перестали мучить друг друга? Концерт – просто операция по сплочению двух непримиримых лагерей? Нас и наших фанатов. Что ж, стоит отдать должное, он добился своего.

Все оставшееся время до концерта мы отрабатываем мудреный фокус. Отказываемся от выступлений, работаем без перерывов. Что касается опасности, Саске ставит на максимум. Каждое движение и элемент не просто иллюзия, а рискованный трюк. Нет даже переходов от фокуса к фокусу, в эпизоде сражения всё происходит быстро и по-настоящему. Иногда Учиха использует меня, чтобы скрыть свой реквизит, иногда это делаю я. В определенные моменты приходится пригибаться, чтобы он мог дыхнуть полосой огня над моей головой. Мы добавили и обычные удары, легкие боевые приемы. Получилось зрелищно.

Кто мог знать, что мы способны действовать настолько слажено? Признаюсь честно, я уже не могу вспомнить, что делало нас врагами…

За что я ненавидел его? За ярко выраженные черты характера? За непреодолимую тягу к самосовершенствованию? Учиха такой, он будет до посинения работать над собой, забывая и про еду, и про сон. В этом мы похожи, но моё рвение все равно разбавляется легкомысленностью и детской радостью.

Между делом Саске демонстрирует некоторые фокусы с новым реквизитом. Особенно пугает фокус с отрезанием руки. Простой и весьма шокирующий. В концертную программу он не попал, Шикамару посчитал, что кто-нибудь может и сознание потерять. Да, наблюдая за тем, как лезвие с кровавыми разводами тонет в плоти, я чуть не рухнул в обморок. У Саске всегда так. Ты знаешь, что это не по-настоящему, а нож всего лишь качественная игрушка, но веришь своим глазам. Мы всегда верим глазам, кто бы что не говорил. Видим только то, что показывают, не пытаясь разглядеть поближе. Конечно, существуют люди, которые осмеливаются копнуть. И нередко случается так, что под слоем непонятной материи они находят просто техничный фокус…

Однажды я открываю глаза, сползаю с посапывающего Учихи и понимаю, что с того дня, как мы пришли в «Каллапсо», прошел целый месяц. Я изменился. Саске тоже. Все словно встало на свои места, художник закончил картину, поместив свою подпись на полотно нашей жизни.

Осталось только рамку добавить. Сегодня тот день, ради которого мы работали все это время. И мне, почему-то волнительно как никогда. Хотя я бесконечное множество раз выступал перед публикой… но на этот раз, я буду не один и это всё меняет.

– Что я вижу… – хрипловатый ехидный голос мгновенно выдергивает из омута тревоги. – Задумался?

– Что тебя разбудило на этот раз? – тру глаза.

– Ты слишком громко думаешь, – хмыкнув, Учиха приподнимается и укладывает голову на моем плече. – О боже, сегодня же концерт! Вдруг я облажаюсь?

Стоит заметить, что пародировать меня у Саске получается очень даже неплохо. Корчась в муках, в нем умирает блестящий актер. Только теперь понимаю, что большая часть так нелюбимых мною недовольных мин – совершенная игра на уровне мастера притворства.

У него вообще много забавных вещей зарыто под тонной неприступности. Кто мог знать, что иллюзионист-тень до безобразия слаб перед лаской в виде почесывания спинки? Что он душу готов продать за килограмм помидоров? Что он может часами дотошно складывать фигурки оригами?

Странное такое увлечение, которое Саске прячет даже от меня. Теперь я знаю, что он делает это, когда чем-то обеспокоен. А потом складывает бумажные поделки в «магической комнате», в тумбе рядом с террариумом Орочи.

Ползучий гад, кстати, оказался не таким уж и страшным. Я даже решился взять его на руки. Под пристальным надзором Учихи, конечно же. Это ощущение холодного гладкого чешуйчатого тела на ладони даже приятно. Слава богу, во время нашего совместного номера кишка будет дрыхнуть в коробочке за кулисами…

– Ты специально что ли?

– Угу… – Саске хрустит шеей и мягко соскальзывает с постели. В последнее время мы всегда ночуем у него, но из-за изнуряющих тренировок спим как убитые. Провожаю заинтересованным взглядом задницу, скрытую темной тканью трусов. Ничего, после концерта у нас будет море времени, чтобы насладиться друг другом.

– Что будешь? – облокачивается о косяк.

– Чай. Не хочу есть.

– Трус, – хмыкает и, махнув рукой, исчезает в коридоре.

Да, может быть. Я волнуюсь. Даже спал плохо из-за беспокойства. Если я допущу ошибку, он может пострадать. Учиха обставил все таким образом, что каждый трюк может быть прерван им самим. Перетянул одеяло на себя. Такая вот забота.

Собираемся тихо, размеренно, стараясь ничего не забыть, и практически не разговаривая друг с другом. Так спокойнее. Сейчас, когда впереди маячит общая цель, снова можем схлестнуться в споре. Вспоминаю первую встречу и злое лицо Учихи. Злость ему идет. Злость и презрительность. Хотя и улыбка тоже смотрится неплохо…

Чем ближе «Каллапсо», тем сильнее хочется сбежать. Почему? Сам не нахожу ответа. Никогда такого не было. Я же один из лучших иллюзионистов! Столько времени провел на сцене! Боюсь так, словно это мой первый выход…

В концертном зале как всегда переполох. Сегодня – особенный. Все относительно вежливы, никто не хочет ругаться, потому что сейчас это почти самоубийство. Никогда еще не видел Сакуру такой умиротворенной, похоже, она выжрала пару баночек валерьянки.

Мне бы тоже не помешало, но я должен быть активен и бодр. Репетируем, прогоняем все номера по нескольку раз. Мой выход с голубями, выход Учихи с картами, небольшое введение с участием Сакуры, основная часть моего выступления, основная часть выступления Саске с Харуно в роли жертвы, бой, и напоследок – совместный выход. Все идет ровно, удачно, вроде бы аккуратно…

И все равно я схожу с ума. Руки не дрожат, но почему-то так тревожно…

Саске старается подбодрить меня. Подколками, мимолетным вниманием, слабой усмешкой. Это спасает, частично снимает напряжение, но ненадолго.

А время летит быстро.

Многие задумывались о переменчивости времени. Почему когда ты ждешь чего-то, время ползет как особо медлительная улитка, а когда вот-вот должно произойти что-то страшное, время скачет короткими семимильными прыжками?

Я опираюсь на стол и рассматриваю себя в зеркало.

– Ты как будто кирпич съел, Узумаки, – рука Саске мягко ложится на плечо. Сейчас Учиха такой самоуверенный, сильный и смелый, что без шуток хочется спрятаться где-нибудь за прямой спиной.

Он умеет скрывать себя настоящего. Я – нет.

– С голоду, – фыркаю, привычным движением поправляю половинчатую маску, обрамленную золотистой каймой. Мы уже в образах. Учиха – маг-разбойник, я – придворный защитник. Как по иронии мы поддерживаем образы, не соответствующие нам самим. На самом деле Саске первый встанет на мою защиту, а я не так уж и смел.

– Осталось полчаса. Готов? – чуть склоняет голову, оценивающе разглядывая мое отражение. Думаю, сейчас он тоже особенно остро чувствует изменения, произошедшие за последнее время.

– Хм… Пожалуй… уже да, – мягко киваю, втянув носом ставший родным одурманивающий запах парфюма.

– Поверь, как только ты увидишь их предвкушающие лица – забудешь обо всем.

– О тебе – вряд ли, – хмыкаю, совсем как мой любимый выродок. – Тебя забыть нереально.

– Посмотрим.

Кто мог знать, что он окажется прав? Публика принимает нас как редких и диковинных птиц. Начинается все неожиданно быстро и резко. И как часто бывает в такие секунды, я перестаю следить за тем, что происходит. Теперь существует только зал, полный людей, следящих за каждым моим движением. Еще реквизит, благодаря непростым манипуляциям превращающийся в магические атрибуты, и сцена, ради которой я могу и жизнь отдать.

За кулисами мы сталкиваемся с Неджи, снимающим мероприятие «изнутри». Рок Ли в небольших перерывах приводит нас в порядок. Даже Сакура работает на все сто процентов.

В зале, среди множества лиц, я замечаю Джирайю и Цунаде. Их присутствие снимает волнение окончательно.

Чувство эйфории сливается с тревогой и биением адреналина. Я боюсь ошибиться, и в то же время хочу выложиться на максимум. Саске идеально изображает моего злейшего врага – и притворяться не нужно. Мы знаем, каково это быть врагами и вести самую настоящую войну в мирное время.

Но все-таки ни одно мероприятие не проходит без проблем. На этот раз моя ошибка дороже любой ранее совершенной…

Пальцы соскальзывают с рукояти ножа. Я не успеваю даже испугаться, а Учиха хватает оружие за лезвие в процессе полета. Кровь просачивается между длинных ловких пальцев и капает у моих ног. Я почти забываю, что нахожусь на сцене. Дальше идет чистейшей воды импровизация. Саске должен быть побежден, а вместо этого трагически умирает у меня на руках, пафосно прижимая окровавленную ладонь к груди. Зрители хлопают, восторгаясь нашими талантами, а я действительно схожу с ума от беспокойства.

Только за кулисами мне удается встряхнуть его, не беспокоясь о том, как это выглядит со стороны.

– Зачем ты поймал нож?! – рычу, судорожно сжимая сильные плечи. Сакура суетится с аптечкой, пока я пытаюсь унять свое бешенство. – Мог пропустить! Трюк из-за этого почти не изменился бы!

Саске пожимает плечами, стараясь при этом выглядеть максимально равнодушным. Но теперь-то я знаю, что это значит. Он злится. И не потому что я допустил ошибку. А потому что я так сильно беспокоюсь, что позволяю себе задерживать всех.

Феерия. Ажиотаж. Всплески аплодисментов, какие-то крики, улыбки, радость, вспышки, беспокойство. Эйфория и легкая дрожь. Я теряюсь в мире благодарности и радости. Наше совместное выступление производит настоящий фурор. На мгновение всё сливается, смазывается, как в палитре, яркими пятнами.

Мы долго работали, чтобы сделать этот концерт практически совершенным, но наскоро забинтованная рука напоминает мне о допущенной ошибке. Я должен был послушаться и сразу отмести эту идею. С другой стороны, работать с Саске в команде – это очень, очень здорово.

– Как рука? – Какаши без стука проникает в гримерку, прямо в процессе нашего молчаливого переоблачения в смертных людей. – Я не понял, вы что-то изменили в сценарии или…

– Это я виноват, – сразу обрываю поток неверных размышлений директора. – Я нарушил последовательность и выронил нож…

– Все в порядке, – Саске накидывает рубашку на плечи. Напряжение между нами нарастает с каждой секундой.

– Хм… хорошо. Я буду ждать вас в понедельник – получите свою выручку. Надеюсь на дальнейшее сотрудничество, – даже не глядя на Какаши чувствую его довольную улыбочку из разряда «я знал, что все пройдет отлично».

Как только Хатаке покидает гримерку, мы обращаем внимание друг на друга. Первым делом я подхожу ближе, чтобы помочь Саске застегнуть пуговицы на рубашке. Как только открываю рот, чтобы извиниться, он резко и озлобленно обрывает меня:

– Если ты скажешь еще хоть слово по поводу этой царапины, я тебе врежу. Это случайность. Всё, закрыли тему.

– Я просто хотел извиниться.

Учиха приближается и замирает. Кажется, этот миг длится несколько минут. Испытующий взгляд долго бродит по лицу. Что Саске хочет увидеть? Не знаю. Может быть, как всегда вывернуть меня наизнанку.

– Кхм-кхм.

Я вздрагиваю и делаю резкий шаг в сторону. Ну кто еще мог нас застать, кроме флегматичного и слегка раздраженного Хьюги?

– Если вам нужны фотографии, найдёте меня в студии.

Далее у нас нет времени побыть наедине, потому что гримерку атакуют все сотрудники «Каллапсо». Кто-то достает бутылку вина и саке, кто-то притаскивает пластиковые стаканчики. И наше тихое негодование сменяется расслабленностью и спокойствием. В конце концов, всё закончилось хорошо.

Несмотря ни на что, я вряд ли когда-нибудь смогу забыть день, навсегда объединивший нас. И даже если бы он стал последним в моей жизни – я умер бы самым счастливым человеком на Земле.

========== О магии ==========

После посиделок в гримерной, уставшие и относительно довольные, мы расходимся по домам, решив, что надо немного отдохнуть друг от друга. Поэтому следующий день я встречаю один в своей квартире. Уже непривычно. Хочется услышать раздраженное: «черт, ты ужасно шумный». Поцеловать уголок надменных губ. Почувствовать тепло любимого человека.

В полной мере осознав это желание, принимаю решение. Нужно просто собрать вещи и переехать к Саске.

Все-таки любовь – это зависимость. Болезнь. Стадия неизлечимая, больному уже ничего не поможет. Так зачем мучиться?

Приняв прохладный душ и собравшись, отправляюсь за коробками для вещей. На улице холодает. Приближается осень, на окружающих нападает хандра. Хотя лето еще не кончилось, на душе почему-то немного тоскливо. Потому что Учихи нет рядом? Возможно. К хорошему быстро привыкаешь.

Вздрагиваю, неожиданно услышав телефонную трель. Мягко щелкаю блокировкой и подношу мобильник к уху.

– Я был груб, – без приветствия начинает Саске. На лице против воли расползается улыбка.

– Как твоя лапа, злодей? – останавливаюсь, дожидаясь смены значка светофора. Интересно, Саске делал оригами? Хе-хе, теперь я знаю, чем этот говнюк страдает, пытаясь себя успокоить.

– Уже почти не болит, – фыркает. – Приедешь?

– Я иду за коробками. Если ты поможешь мне с вещами, то приеду быстрее, – хотя Учиха прямым текстом предлагал переехать, я еще ни разу не давал такого четкого согласия. Затишье в трубке заставляет усмехнуться еще шире. – Через час встретимся у…

Это происходит так резко, что я не успеваю выдохнуть скопившийся в легких воздух. Неожиданное, резкое, сильное и страшное движение. Первый толчок землетрясения мгновенно нагнетает панику среди прохожих, замерших рядом с дорогой. Кто-то падает, кто-то хватается за рядом стоящих. Не знаю, каким чудом я удерживаю телефон в руке.

В паре метрах от дороги начинает плакать ребенок. Тряска повторяется, люди вскрикивают. Сквозь муть паники слышу настороженное:

– Узумаки?

В ту же секунду почти теряю равновесие. Спасает стоящая неподалеку машина, на которую я буквально заваливаюсь. Краем глаза вижу, как людей словно веником сметает к середине дороги. Визг тормозов бьет по нервам, страх стальными тисками сковывает горло. Почему-то в этот момент я думаю только о том, чтобы не выронить телефон. Вцепляюсь в несчастную технику белыми от напряжения пальцами и резко вскрикиваю, больно врезавшись бедром в капот.

Улица ходит ходуном и всего за пару секунд превращается в каменное месиво. Раздваивается дом, построенный без защиты от природного катаклизма подобного рода. Неужели я в эпицентре землетрясения?

Замерев, с ужасом наблюдаю за черной ломаной змейкой трещины, ползущей по дороге в сторону вскрикивающих пешеходов. Взгляд натыкается на плачущего мальчика, мать которого отчаянно держится за столб. В перерывах между сильнейшими ударами она успокаивает ребенка и не смотрит по сторонам. Пытаюсь предупредить о трещине, но слова застревают в горле и вместо фразы получается какой-то жалкий стон.

– Наруто! – шумит динамик. Мое имя, выкрикнутое Учихой – последнее, что он издает. Трубка все-таки выскальзывает из пальцев и громко разбивается об асфальт, когда я срываюсь с места. Тело срабатывает неосознанно, как пружина, выстреливает, срывается к женщине с ребенком.

Дорога расползается практически у самого тротуара. Обрушение. Я едва успеваю схватить маленькую ручку в воздухе. Мальчик громко кричит от страха и непонимания происходящего. Пытаюсь вытянуть его наверх. Не знаю, откуда берутся силы на резкий рывок. Сердце ощутимо ухает в груди, бьется в горле и висках, вокруг творится хаос, ребенок надрывно плачет, прижимаясь к моему плечу, люди кричат…

И я понимаю, что совершил ошибку. Я должен был позволить инстинкту самосохранения сработать. Должен был остаться там, около машины. Не знаю, что толкнуло меня вперед. Это неправильно. Совершенно неверно.

Но я рискнул жизнью, чтобы спасти этого мальчика. Жаль только… бессмысленно.

Асфальт покрывается мелкими трещинами. При всем желании я не успеваю отползти назад. Оглушительный грохот, сливающийся со стонами зданий, практически полностью глушит меня. Мы падаем в дыру, следом за женщиной. Далее я осознаю происходящее обрывками…

Приземляюсь на твердую поверхность подземной парковки и теряю ориентацию в пространстве. Все тело обжигает резкая боль. Мальчик судорожно впивается пальчиками в ткань моей толстовки. Маленький клочок голубого неба без облаков затемняется падающей сверху плитой.

Я кричу от страха, но не могу закрыть глаза.

А потом приходит тьма.

***

Холод. Первое, что я могу ощутить – это холод. Мерзкий, противный, режущий холод…

Разлепив ресницы, тут же жмурюсь из-за пыли, попавшей в глаза. Кашляю. Ребенок едва ощутимо вздрагивает на моей груди. Мы попали в воздушный карман…

Несколько лучиков света проникают в нору сквозь мелкие проемы между кусками дороги. Я пытаюсь выглянуть наверх, но не вижу ничего, кроме маленькой голубой полоски света. Землетрясение прекратилось, и мы чудом остались живы.

Света недостаточно, чтобы полностью осмотреть доставшееся нам пространство, но хватает, чтобы видеть друг друга. Мальчик поднимает голову и кашляет совсем как я секунду назад. Ему лет двенадцать. Совсем еще ребенок.

С ужасом замечаю в нескольких сантиметрах от его ноги, вывернутую женскую руку. Это… та женщина…

– Кто… ты? – хрипло лепечет пацаненок. Я тут же отвлекаю внимание на себя.

– Меня зовут Наруто, – пробую пошевелиться. Аккуратно приподнявшись, опираюсь спиной об острый выступ.

– А где мама? – мальчик немного сползает вбок и садится рядом со мной.

Закусываю губу. Что я могу сказать? Лишь бы не заметил этого… лишь бы…

– Мама наверху. Она обязательно поможет нам, – пытаюсь улыбаться. Саске бы не поверил, но для ребенка этого достаточно. – Как тебя зовут?

– Коно… Конохамару, – я едва могу рассмотреть испуганные глаза. Услышав имя, поднимаю голову вверх и снова выглядываю в маленькую щель. Нужно позвать на помощь. Может быть, спасатели уже где-то рядом?

– Помогите! Здесь люди! – кричу. Голос хриплый. Во рту грязь и пыль. Так хочется пить…

Конохамару осовело осматривается. У меня в голове как будто что-то щелкает. Не задумываясь беру небольшой осколок асфальта, лежащий рядом. Прокручиваю в пальцах и показываю мальчику.

– Гляди… – раз, и осколок исчезает из поля зрения. Пальцы дрожат, на глаза наворачиваются слезы безысходности и боли, но я улыбаюсь.

– Ты… волшебник?..

– Да. Да, я волшебник. И… мои друзья помогут нам. Обязательно вытащат отсюда. Вот увидишь…

– А… что это? – слезинки смывают с бледного лица мальчишки тонкий слой пыли. Шмыгнув носом, свободной рукой треплю темные грязные волосы.

– Это магия, Конохамару. Уличная… магия… – пытаюсь смеяться. Получается фальшиво.

Нам повезло. Мы все-таки живы, пусть и заперты в ловушке.

Теперь все, что у нас есть – ожидание. Иногда Конохомару с интересом наблюдает за моими простенькими манипуляциями, иногда надрывно плачет. У него сильный стресс.

Через несколько часов пацаненок выключается у меня на груди.

Мучительно хочется пить. Воздух в воздушном кармане сухой, спертый, с запахом крови. Отвратительный. В какой-то момент начинает казаться, что вся моя жизнь – всего лишь сон. Может быть, я всегда сидел в этой норе…

Не было болезни, унесшей жизни моих родителей. Не было периода выживания. Никаких драк. Не было фокусов. Кибы, Гаары и Сая тоже. Сакура – просто плод воображения…

Но Учиха… только мира без него я не могу представить. Он был. И есть. И будет, верно?

Липкий страх прокрадывается в душу. До этого момента я всеми силами старался оградить себя от размышлений подобного рода.

Саске сильный. Даже если я погибну здесь, он всё выдержит. Не сломается. Не будет этого никогда.

Но стоит вспомнить его глаза, я сам себе не верю. Так страшно, что Учиха опустит руки… Он ведь не сдастся, пока не увидит мое тело? Или меня. Живым…

Размышления заводят в тупик. Я не знаю.

Не знаю…

Это ужасно. Ужасное, томительное ожидание, разбавленное надеждой. Я не могу кричать – горло пересохло. Шок отступил и при малейшем движении тело пронзает боль. Может быть, сломаны ребра. А может быть это повреждения иного рода.

Очень скоро теряю ощущение времени и проваливаюсь в неясное забытье вместе с Конохамару.

Выныриваю, чтобы понять, что я все еще в западне. Пару раз пробую сдвинуть неподъемный кусок, накрывший нас справа. Естественно, сил одного человека недостаточно. Скорее всего, там несколько тонн. А если все это схлопнется до того, как подоспеют спасатели? О боже…