Текст книги "Горизонтальная война – снимая маски (СИ)"

Автор книги: Есения

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

Но ведь... покраснев, я прижала руки к груди. Он знает, что со мной сделал Домогаров. Именно Рома оплатил моё лечение, и именно ему я рассказала о дочери. Жгучий стыд накрыл с головой. Стоять перед ним в таком виде, после всего, что произошло было страшно и неприятно. Захотелось снова залезть под душ и до кровавых корок стирать следы Глеба со своего тела.

– К-как вы смогли выжить? И где дядя Вова? – выдавила я через силу, смотря теперь только на Сашу.

– Папа погиб, – опустила она глаза. – Он заходил в дом, когда произошёл взрыв. – Мы только въезжали в посёлок, поэтому и выжили.

– Но почему тогда и вас объявили погибшими?! Ведь по всем каналам крутили новости только о том, что умерла вся семья! Почему вы не сказали мне?! Вы знаете, сколько раз я приезжала на кладбище, чтобы удостовериться в том, что всё ошибка? – голос сорвался от крика. – Как вы могли так поступить?!

– Но ведь именно после твоего визита всё произошло, – убито сказал Рома. – Ты зашла в дом, тебя видела охрана, после чего и погибли мама, брат и отец.

– Ты же не думаешь, что это я виновата? – ошарашенно прошептала я, падая на колени. – Рома, ты же на самом деле так не думаешь?

– Я не знаю, что думать, – отвернулся он. – Мы уже три года следим за твоей семьёй. Я уверен, что к этому причастен кто-то из Звягинцевых...

– Идиот! Ты... – рычу, стирая новые слёзы, – ты хуже всех! Как ты мог подумать, что это я?!

– Именно поэтому мне и нужны твои воспоминания! – взъярился он. – Я знаю, что ты не могла так поступить! Но раз ты единственная выжила, то должна была видеть преступника!

– Я не видела, – обречённо прошептала я. – Я только слышала, как моя мать угрожала тёте Алисе. И взрыв произошёл со стороны кухни, ваша мама успела крикнуть – там газ! – и мы побежали к чёрному выходу. Она толкнула меня на улицу, но сама не успела и... Арсений тоже погиб.

– Что? – Саша схватила меня за руку и потянула на себя. – Мелания, расскажи всё, что помнишь, пожалуйста.

И я начала говорить. Я вспоминала любые мелочи, которые приходили на ум. Почему я выжила? Почему в новостях об этом не сказали? Потому что от взрыва меня контузило и часть воспоминаний пропала. Отец сказал, что я попала в аварию на снегоходе, замерзала в лесу. Меня нашли и отвезли в больницу. А через несколько дней сказали, что в доме Белоярцевых взорвался газовый котёл и никто не смог спастись. Помню, я тогда умерла вместе с ними, ходила как приведение, постоянно плакала и смотрела на фотографии. После выписки я почти поселилась на кладбище, меня оттуда выволакивали обессиленную. Мать с тех пор стала вести себя тише, почти как нормальная мама. В нашем доме стали чаще появляться братья Домогаровы, и я влюбилась в Бориса, а через год на выпускном мы договорились поехать на острова, чтобы отметить. Там у родителей близнецов была своя вилла. В одну из ночей всё и произошло, но на следующее утро я услышала, как Глеб Домогаров хвастался перед братом, что смог меня обмануть.

Не выдержав позора, я попросилась учиться за границей и уехала в Лондон.

– Лондон? – воскликнула Саша, поворачиваясь к Роме.

– Да. Я поступила в университет и по настоянию матери родила.

– То есть, это твоя мать настояла на родах? Но почему?

– Откуда мне знать, – отозвалась я. – Тогда она мне сказала, что убивать невинного ребёнка абортом совершенно невозможно. Она обещала помочь с воспитанием. Я согласилась, но при условии, что семья Домогаровых никогда не узнает, что Лиза имеет к ним отношение. В конце концов, мы прожили в Лондоне почти два года, а потом вернулись в Россию, к дню рождения Лизы. В тот год, Глеб впервые меня изнасиловал.

– То есть, – Рома сжал руки в кулаки, – это случалось раньше?

– Да, – кивнула я. – Мама... она всё знала на самом деле, но всегда закрывала на это глаза. Она очень хотела, чтобы я вышла замуж за Глеба, поэтому я ушла из дома в квартиру, которую купил мне отец. Мы стали жить с Лизой вдвоём, после окончания учёбы я пошла работать в «Мерис».

– Неужели ты никогда не заявляла на него? – изумилась Саша. – Почему?

– Он больше меня не трогал, только доставал периодически. Сорвал две свадьбы, отвадил всех, с кем я встречалась. Только Никита продержался целый год, я уже надеялась, что смогу обрести настоящую семью, но случилось то, что случилось, – я равнодушно пожала плечами, хотя мне очень хотелось кричать и крушить всё подряд.

– Ты слышал? – Саша повернулась к брату.

– Слышал, – пробормотал он и, резко подорвавшись, выскочил из комнаты.

– Саш, – я оторвалась от созерцания пустого прохода и повернулась к ней. – Я всё рассказала, теперь ваша очередь.

– Нет, милая, – она вздохнула, и коснулась пальцами моей щеки. – Ты ещё не поделилась своей болью. Расскажи мне.

– Не хочу.

– Это нужно сделать, пока ты носишь на сердце такой груз, никогда не сможешь отпустить ту ситуацию. Ты же кричишь ночами, я слышу. Поэтому и привезла Богдана Игоревича, хотела, чтобы он помог тебе. Ты кричишь и плачешь ночами, тебя постоянно мучают кошмары. Мне больно на это смотреть.

– Тогда закрой дверь. Я не хочу, чтобы Рома слышал про эту грязь.

– Почему?

– Потому что он был когда-то моим домом, а я не хочу пачкать свой дом. Не хочу, чтобы он слышал, как я стала грязной и опустилась на самое дно.

– Хорошо, – она поднялась и прикрыла дверь. – Я слушаю.

– Всё началось с того, что я узнала о тайном направлении в фирме отца. А, нет, ещё раньше. В день смерти вашей семьи, я всегда в это время хожу на кладбище. После посещения, мы втроём поехали в ресторан, чтобы поесть и символично отметить. Но именно тогда Ник сделал первую ошибку – он взял трубку, когда звонила мать и сказал, где мы будем отмечать. Но я-то знала, что она не для себя узнавала. К сожалению, мы не успели уйти и встретились с близнецами. Глеб сделал предложение, ну как сделал, – вяло усмехнулась я. – Просто предупредил, что заберёт нас с Лизой через два дня, а если я буду артачиться, то кто-то умрёт. А после этого, в пятницу умер отец и я до сих пор не знаю причин смерти. Прочла в новостях, что появились какие-то новые факты...

– Его отравили, – перебила Саша. – Нитробензол, в такой дозировке у него просто не было шанса выжить.

– Откуда...

– У меня есть знакомые в этой структуре, пришлось напрячь их. Пока неизвестно кто виновный, мы выясняем. Ты продолжай.

– Ладно, но ты мне потом всё обязательно расскажи, – попросила я. – В общем, в день смерти, с ним виделись Домогаровы, я застала их прямо на месте. После того, как уехала полиция, я распустила всех сотрудников и пошла в кабинет отца. Не знаю, что хотела там найти. Потом встретилась с Петровичем, мы с ним выпили и попрощались.

– А Петрович – это?..

– Николай Петрович, финансовый директор и давний друг отца. Он рассказал мне о том, что в «Мерисе» есть узконаправленное подразделение, данные о котором были закрыты даже для меня. Торговля оружием, в чём обвиняют Глеба, шла через холдинг, управляли всем этим Петрович, отец и Глеб Домогаров на правах партнёра. Но за полгода до этого Разумовский испугался возможных последствий и отказался над этим работать. Ещё и отец накануне смерти разорвал партнёрские отношения с Глебом и предупредил меня в записке.

– Какой записке?

– Люда, секретарша и любовница отца, передала мне её после смерти.

– Но в деле об этом ничего не было, – удивилась Саша.

– Правильно, – кивнула я, – потому что я не отдавала её полиции. В общем, отец просил быть осторожной, предупреждал, что Глеб сделает всё возможное, чтобы получить холдинг в свои лапы.

– А ты находила какие-нибудь странные документы у отца?

– Да нет, если только тот листок с адресом...

– Какой листок?

– Маленькая бумажка с адресом и цифрами кода, или что-то вроде. После пятницы она исчезла, а в понедельник ко мне завалились шестёрки Глеба, и требовали эту бумагу. Я сказала, что у меня ничего нет. Знаешь, – я постучала пальцем по губам, – как-то странно всё. Никита исчез в пятницу, и заявился только под утро, сказав, что помогал сестре. В тот момент, когда мне была нужна поддержка, он просто свалили и заявился под утро, как будто так и надо.

Саша на этих словах как-то странно на меня посмотрела, но промолчала. И я продолжила. Смысла скрывать всё больше не было. «Мерис» мне уже не принадлежал, я потеряла все деньги и связи. И если эта откровенность заставит Белоярцевых помочь мне с дочкой, то я готова продать хоть мать.

– А дальше?

– Ну что дальше... дальше я уволила любовницу отца, чтобы она не попалась под руку матери. Ах, да. Я пошла смотреть видеозаписи с пятницы с Меркуловым. Начальником безопасности.

– Зачем?

– Завещание пропало из сейфа. Да и мать приходила с Борисом, представляешь? – я усмехнулась. – Они привезли мне чемодан денег, чтобы я отказалась от наследства в пользу матери.

– А ты? – шёпотом спросила Саша.

– А что я? Выгнала их, конечно. Зря, наверное, – я потёрла шею и отвернулась к окну. – Я всё время думаю, что если бы тогда согласилась и взяла те деньги, то возможно, всего этого дерьма бы и не случилось. Всё моя гордость и обида на мать. Я её оскорбила, а она этого никому не прощает. Вот и мне не простила. Забрала всё, до чего смогла дотянуться.

– Ты не виновата в том, что она с катушек съехала, – зло бросила Саша. – Эта баба совершенно ненормальная.

– Так и что в итоге ты видела на камерах? – как-то нервно спросила она

– Мать. Она же и выкрала завещание. В общем, последнее, что я помню, это как просила Ника забрать Лизу со школы и сама вышла на улицу из «Мериса». Я торопилась домой, хотела увезти Лизу подальше.

– А как же компания? Неужели, ты бы её бросила?

– А она мне больше не принадлежала. Оказывается, отец хотел развестись с матерью, и в качестве отступных отдал ей холдинг. Но они не успели подать заявление на развод, так что мать заграбастала всё. В тот день она сказала мне, что у меня есть только два пути сохранить свою обычную жизнь: выйти замуж за Глеба и остаться работать в «Мерисе», или взять предложенные ею деньги. Но так как я отказалась от всего, то и вышло всё так, как вышло.

– Мел, скажи, – Саша взяла меня за руку и вздохнула. – Ты помнишь, что с тобой делал Глеб?

– Помню.

– Расскажи. Не обязательно вдаваться в подробности, но сбросить этот груз ты должна.

Перед глазами встала комната и потное тело Домогарова. Поёжившись, я обхватила плечи и начала рассказывать:

– Я очнулась в небольшой комнате. Перед глазами всё плыло, так что я плохо помню тот день. Сначала меня не привязывали, да и вообще, была какая-никакая, но свобода...

– П-привязывали? – ошарашенно прошептала Саша.

– Скорее пристёгивали, наручниками. И ноги, и руки. После первой попытки побега были только наручники, а вот через три дня он мне уже и кандалы надел.

– Мелания, – в глазах Саши появились слёзы, – что этот изверг с тобой делал?

– Подчинял. Знаешь, через неделю я уже хотела умереть, если честно. Держалась только ради Лизы. В-принципе, для меня подобное не было шоком, потому что я предполагала, что именно так и будет, если он до меня доберётся. После того, как я кусала или пыталась пнуть, он меня бил, не сильно, так чтобы рыпаться перестала. Раз в два-три дня приходил врач и ставил мне компрессы или мази накладывал. А через две недели, Глеб заставил меня отказаться от Ника, – глухо сказала я, сцепив руки вокруг коленей. – Он показал мне фото на телефоне, где оно бнимается с Лизой, понимаешь? Я доверила Нику самое дорогое, что у меня было, он знал, что я до смерти не хотела их контакта, но каким-то образом, Лиза оказалась в руках Домогарова. Глеб предупредил, что если я не скажу Нику то, что ему нужно, то он убьёт Лизу, а заодно и Никиту... – на этом мой голос сорвался, и я снова начала плакать. – Понимаешь, Саш? Я сдалась. У меня больше не было сил бороться с этим чудовищем, и я просто искала возможность умереть. Даже таблетки глотала однажды, но мне быстро промыли желудок. Глебу всё-таки удалось меня сломать. Если бы я могла, то удавилась прямо там же, но из-за скованных рук и ног это было невозможно сделать. Для меня дни слились в одну линию, я больше не понимала где день, а где ночь. А перед тем, как попасть в аварию я усыпила бдительность Глеба и вытащила у него таблетки из рубашки. Он всегда их с собой носит. Сожрала почти всю пачку и так меня торкнуло, что я больше ничего не помню. Даже не представляю, как оказалась в машине, да ещё и за рулём. Вот так.

– Прости, – уронила Саша, стирая слёзы ладошкой.

– Ты здесь не при чём. – Спасибо, что выслушала.

– Нет-нет, – она помотала головой. – В этом есть доля и нашей вины, мы были уверены, что ты в конце концов решилась на брак с Домогаровым.

– Но почему? – воскликнула я. – Разве я давала повод так думать?! Погоди... а кто это мы? И Саш, почему я оказалась в машине с Никитой?

– Чёрт, так и знала, что всё так выйдет, – она поднялась и пошла к двери. – Заходи.

Глава 17

Открыв дверь, Саша посторонилась. В коридоре стоял Рома, его руки были засунуты в карманы, а грудь тяжело вздымалась. Как будто он марафон бежал. На одном месте.

– Обманщица, – прошептала я. – Я же просила...

– Прости, Мел. Но брат должен был это услышать, иначе ничего не изменится.

– Ты... ты очень изменилась Саша, – прошипела я, поднимаясь и отходя в сторону.

– Десять лет прошло, Мелания. Все изменились.

К горлу подступил комок. Стало так обидно, что хоть волком вой, но снова плакать я не стану. Всё правильно. Рома с самого начал знал, кто я и что я. И именно он сказал Саше в машине, что избавится от меня сразу, как получит то, что ему нужно. Видимо, за эти годы растаяли как дым все чувства, что он когда-то испытывал. Здесь только я ещё храню воспоминания. Сжав руки в кулаки, я на миг опустила голову и процедила:

– Вы услышали то, что хотели. Теперь ваша очередь.

– Мелания, давай поговорим, – Саша взяла меня за локоть и развернула к себе. Мне пришлось приложить массу усилий, чтобы не сжаться в комок. Лишь вырвав руку, я смогла вздохнуть. – Я же не просто так позволила брату слушать.

– Прости Саша, – я посмотрела ей в глаза, – это моя ошибка, тебе не за что извиняться.

– Что ты имеешь в виду? – нахмурилась она.

– На какой-то миг я позволила вообразить себе, что вернулась домой. Но ты абсолютно права, прошло десять лет, изменился каждый из нас. Ты обещала, что расскажешь о том, что вы затеяли. – Я, наконец, взяла себя в руки и перестала дрожать. – Если вы не против, то поговорим на кухне. Этому врачу вы доверяете полностью?

– Абсолютно, – хрипло ответил Рома, рассматривая меня. – Но даже так ему не стоит знать, чем мы занимаемся. Я не хочу подвергать жизнь Богдана Игоревича опасности.

– Тогда отвези его в клинику, или пусть Аба отвезёт, – сказала Саша.

– Это опасно. Сегодня поступил запрос на всех пациентов.

– От кого? – ахнула Саша.

– От Домогарова. Старшего, – уточнил он, смотря мне прямо в глаза.

– А я здесь при чём? Что Виктору от меня нужно?!

– По слухам, он разыскивает дочь, – Рома продолжал сверлить меня взглядом.

– Ты с ума сошёл?! Какая к чёртовой матери я ему дочь?! У тебя ни капли совести и стыда нет, раз смеешь говорить при мне такое! – психанув, я пролетела мимо него, и быстрым шагом пошла на кухню.

– Нет, ты точно идиота кусок, – рявкнула Сашка и хлопнула со всей силы дверью, следуя за мной. – Мелания, подожди!

– Что? – равнодушно спросила я, стоя у подножия лестницы.

– Не записывай нас во враги, я же вижу, что ты снова закрылась, – запыхавшись, сказала она, почти бегом спустившись.

– Да какая разница, Саш. Когда всё разрешится, вы в любом случае уедете в Лондон, ведь так? Кстати, получается, что мы и там не встретились, хотя жили в одном городе, – я печально усмехнулась. – Видимо, действительно не судьба.

– Ты про что? – нахмурилась она.

– Незадолго до взрыва Рома сказал, что женится только на мне, – истерично хихикнула я. – Он ещё на дереве тогда слова вырезал: «Я люблю тебя больше жизни и ещё чуть-чуть». Смешно. – Я в последний раз хихикнула, вытирая выступившие слёзы. – Смешно и глупо, Саш. Вся моя жизнь одна сплошная ошибка. Как и сказала когда-то мать – я должна была сдохнуть на родовом столе.

– Дура, – отрезал Рома, незаметно появившись за спиной. – Идите в гостиную, я сейчас.

В полном молчании мы уселись на широкий угловой диван и уставились в мёртвый телевизор. Я крутила в голове фразы из воспоминаний. Мама говорила отцу, что её сводная сестра крутила роман с Витей, встряв при этом между ним и Ларисой. Неужели, она говорила о Домогарове? – ахнула я. А ведь и тётя Алиса упоминала свою дружбу с Ларисой Витальевной. Как же так?.. Получается, что я дочь этой Катерины и Виктора Домогарова и близнецы мне родные братья?

Зажав рот, я бросилась в ванную. Меня выворачивало долгих пять минут, пока в желудке не осталось даже желудочного сока. Вот дерьмо собачье. До какой же степени ты меня ненавидела мама, что готова была подложить под брата? А ведь она точно знала, что мы родня. Как же Лиза тогда родилась здоровой?

– Мелания? У тебя всё в порядке? – Саша зашла и закрыла дверь, щёлкнув замком. – Что случилось?

– Я опустилась на самое дно этого мира, – просипела я, полоща рот под краном.

– Это как?

– Рома упомянул, что Виктор ищет дочь. Так вот, его дочь по всей видимости я.

– С ума сошла? – она схватилась за сердце и села на край ванны.

– Нет, – я ополоснула лицо и вытерла воду полотенцем. – В день рождения десять лет назад, я подслушала разговор родителей, именно поэтому я и побежала к вам домой, чтобы предупредить вашу маму об опасности. Мама сказала, что я дочь её сводной сестры Екатерины и Виктора. И что моя биологическая мать встала между Витей и Ларисой. А я знаю только одну такую пару... это Домогаровы.

– То есть... ты хочешь сказать... – в её глазах отразилось понимание, и она скривилась. – Мария – полоумная стерва.

– Не буду отрицать, – я села на пол и прижилась головой к холодному кафелю. – Лиза результат инцеста.

– Твою-то мать, – простонала Саша, закрывая лицо. – Вот ублюдок!

– Эй! – крикнул из-за двери Рома, – чего застряли?!

– Не говори ему! – я схватила Сашу за руки и сжала со всей силы. – Слышишь? Не говори! Я в могилу с собой унесу этот секрет. Рома не должен знать! Обещай!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Хорошо, – Саша уронила голову и открыла щеколду, впуская брата.

– Разговор есть, – он отошёл с прохода и поторопил: – Ну! Чего ждём?

Вывалившись, а по-другому это и нельзя было назвать, из ванной, мы доползли с Сашей до дивана и одновременно на него рухнули. У меня же жизнь перед глазами пролетела. Если Рома узнает об этой порочной связи, об этом позоре... лучше умереть, чем открыть правду.

– Сегодня пришли результаты тестов, – Рома вытащил из сумки папку с документами и протянул мне. – Тебе нужно ознакомиться.

– Каких тестов? – опешила я. – Когда их заказывали?

– Кровь для этого теста была взята при последнем обследовании, – терпеливо ответил он.

Открыв папку, я уставилась на белый лист, испещрённый множеством незнакомых символов и букв.

Отчёт ДНК исследования

Предполагаемая мать: Звягинцева Мария Александровна (белая)

Ребёнок: Звягинцева Мелания Сергеевна

Предполагаемый отец: Домогаров Виктор Алексеевич (белый)

Результаты:

Вероятность материнства: 0%

Вероятность отцовства: 99,999996%

Вывод: Предполагаемая мать исключается как биологическая мать тестируемого ребёнка. Предполагаемый отец не исключается как биологический отец тестируемого ребёнка.

– Что это? – папка выскользнула из рук, упав на пол с глухим стуком. – Как это? Почему?

– Всё просто, – Рома поднял документ и отряхнул невидимую пыль. – Ты дочь Виктора, но не дочь Марии.

– Зачем?.. – опустошённая я подняла на него глаза и прошептала. – Зачем же ты это сделал? Рома?..

– Я заинтересовался этим вопросом, когда впервые увидел объявление о твоих поисках и сумму награды. Меня очень удивила ставка в десять миллионов. К тому же, тебя искал Виктор, а не один из братьев. – На этих словах меня ощутимо передёрнуло и желудок снова свело. – Мне пришлось изрядно потрудиться, чтобы достать биоматериал Марии, но Виктор сдал кровь добровольно.

– Зачем тебе это?

– Ты никогда не обращала внимания, Мелания, но вы с Виктором очень похожи.

– Боже мой, – я зарылась пальцами в волосами и оттянула их, чтобы прийти в себя. – Боже мой... что же я натворила... Лиза, девочка моя...

– Ты не все документы посмотрела, – Рома спокойно вынул из папки новые листы и протянул мне. – Прочти.

Свидетельство об усыновлении

Власов Глеб Даниилович

Дата рождения: 19 ноября 1980 года

Место рождения: Москва

усыновлён Домогаровым Виктором Алексеевичем...

с присвоением ребёнку фамилии Домогаров имени Глеб отчества Викторович

дата 7 декабря 1985 года

ЗАГС ______

Подпись_______

Трясущейся рукой, я открыла второй листок и прочла то же самое про Бориса.

– Что там? – Саша заглянула через плечо и вопросительно уставилась на брата. – Ром?

– Они не братья, – всхлипнула я. – Виктор усыновил их в шестилетнем возрасте. Усынови-и-ил, – завыла я в голос.

Усыновил... они мне не родня. Господи, какое счастье, – заплакала я от облегчения.

– Откуда эти документы? – строго спросила Саша. – Это копии, где ты их взял?

– Мне их дал Виктор Алексеевич, – Рома сел в кресло и сложил нога на ногу. – Для того, чтобы Мелания поверила.

– Что? Нет! Ни за что! Я никогда не стану частью этой поганой семьи, никогда!

– Извини, Мелания, – Рома откинулся на спинку и сцепил руки в замок, – но у тебя просто нет выбора. Чтобы вернуть дочь и бороться на равных с Марией, тебе нужны деньги и связи, равные её. У нас, конечно, деньги есть, но вот связей нет. Мы здесь сами по себе барахтаемся, – он развёл руками. – Я обещал помочь с возвращением дочери в обмен на воспоминания, и сдержал обещание.

– Ты сволочь, – шатаясь, я поднялась на ноги и окинула его презрительным взглядом. – Никогда бы не подумала, что превратишься в это.

Бросив бумаги ему на колени, я не оборачиваясь пошла наверх. Мне нужно было одеться и уходить. Здесь мне больше нечего делать.

– Это война, Мел, – крикнул он вдогонку. – Если ты ещё не поняла, то это – война. А на войне все средства хороши, когда до тебя это дойдёт – приходи. Мы обсудим варианты.

– Гори в аду, засранец, – тихо прошипела я.

Глава 18

Что за извращённая идея свести меня с Виктором Домогаровым?! – в сердцах я швырнула на кровать расчёску, и пригладила несколько торчащих волосков. Такое ощущение, что Роме не двадцать пять, а всё те же пятнадцать, и в его сердце ещё осталось место для чуда.

Всё-таки мы очень разные, и то время, что он жил в своё удовольствие за границей, я училась быть мамой и искала способ противостоять разрушающему желанию Глеба. Рома никогда не поймёт моей ненависти, пока сам не проживёт подобную жизнь.

– Мелания, – Саша постучалась в дверь и заглянула. – Что собираешься делать?

– Не знаю, – я с размаху села на кровать и уронила голову на руки. – Твой брат извращенец и идиот. Только ему могла прийти такая больная идея.

– Не надо так, – она вошла и прикрыла за собой дверь. – Ему тоже нелегко. Думаешь, так просто Роме было пойти на контакт с Виктором? Или найти биологические материалы Марии? Он же для тебя старается.

– Серьёзно? – хмыкнула я. – Да вы оба готовы пойти на что угодно... ай, – махнула я рукой. – Проехали. Всё равно мне до вас не достучаться. Если уж у вас хватило наглости и ума проникнуть в «Мерис», чтобы следить, то что говорить о подобных контактах, – сморщилась я имея в виду Домогарова старшего. – А кстати, – я вскинула голову и прищурилась, – что именно вы искали в холдинге? Ты мне так и не рассказала, чем вы занимаетесь, и откуда ты знаешь Ника...

– Кхм, – закашлялась она, – как раз об этом я и хотела поговорить, но Рома опередил с документами. В общем, Мел... Никита это...

– Замолчи.

– Что? – хором спросили мы, повернувшись к двери.

Рома выглядел очень злым и раздражённым, войдя в помещение размашистым шагом, он схватил сестру за руку и выволок её за дверь.

– Что ты делаешь?! – крикнула Саша, пытаясь вырваться. – Совсем с катушек съехал?!

– Больше никогда не говори о Нике, – рявкнул он, захлопывая дверь перед моим носом. – Слышишь? Дура болтливая, сказал же тебе молчать!

Приникнув к замочной скважине, я слушала их ругань и пыталась понять, что за хрень происходит? Неужто они наняли Никиту Лебедева, чтобы тот держал меня под присмотром?.. Если подумать, то это было бы логично. Сама Саша под видом его сестры Марины Лебедевой устроилась в «Штэрн» и следила за Домогаровыми, имея доступ к секретным документам, а так как Рома не хотел себя афишировать, то нанял Ника как актёра... меня будто водой ледяной окатило. Это же насколько нужно быть беспринципной сволочью, чтобы сыграть так. Я вспомнила день смерти отца, когда Ник срочно уехал на встречу с Мариной. Вернувшись под утро, он сказал одну фразу, которая выбила меня из колеи...

Я люблю тебя, Мел. Больше жизни люблю, и даже чуть-чуть больше.

Он почти слово в слово повторил то, что говорил мне когда-то Рома, и только тот, кто знал нас очень хорошо мог сказать это. Неужели, Рома сам поделился подобным? – я распахнула глаза, в ужасе смотря в стену. Белоярцев дал Нику способ мной манипулировать, надавил на самое болезненное и тяжёлое. Ведь услышав именно эти слова от Лебедева я сдалась и решила, что буду ему верить, ведь это точно должна была быть Судьба. Если близкий мне мужчина говорит слова, которые я столько лет хранила в сердце, то он должен быть тем, кто заменит мне потерянное...

– Ублюдок.

Поднявшись с колен, я рывком распахнула дверь и побежала вниз, туда, где всё ещё ругались Рома с Сашей. Застав их в гостиной, у искусственного камина, я выдохнула и, задержав дыхание, спросила:

– Где Никита?

– Что? – Саша замерла с поднятой рукой, которой отвешивала оплеухи младшему брату.

– Ведь на самом деле, это была ваша идея, да? Вы создали Лебедева, чтобы контролировать меня?

– Как ты... – она захлопнула рот и посмотрела на брата, лицо которого сейчас было скорее маской.

– Было не сложно догадаться, – рыкнула я, опираясь дрожащими руками на спинку дивана. – Ведь только так можно объяснить его холодность и равнодушие после аварии, и нежелание помогать с поиском Лизы. Он ведь просто играл свою роль, как Абдаллах – охранника в «Мерисе», ты – Марины Лебедевой в «Штэрне», а Никита Лебедев – моего возлюбленного? Да?!

– Да, – спокойно ответил Рома, отчего у Саши упала челюсть.

– Ты идиот или притворяешься? – набросилась она снова на брата.

– Заткнись, – резко бросил он, смотря на меня. – Мелания сама догадалась. Кто я такой, чтобы продолжать держать её в неведении?..

– Это была твоя идея, – дошло до меня. – Это ты придумал?

– Всё верно. Ты уже говорила, что Глеб Домогаров расстроил два твоих брака и отваживал ухажёров. Вот я и подумал – почему бы не создать образ такого мужчины, который будет не по зубам Глебу и понравится тебе?

Это мой Ад.

Его слова хлестали больнее плети. Человек, которого я любила, боготворила и желала снова увидеть, создал идеальный театр одного актёра.

– Кто он? – с трудом выдавила я. – Кто он такой, чёрт возьми?! – мой крик разнёсся по комнате.

– Профессиональный актёр и психолог, – ответил Рома, зажимая рот Саше.

– Актёр, – я покачнулась, изо всех сил цепляясь за диван. – Актёр...

– Мел! – Саша укусила Рому за палец и крикнула: – Не верь этому идиоту, всё не так!

– Ты слишком надоедлива сестра, – усмехнулся он. – Не вмешивайся. Это не твоё дело.

– Ты так сильно меня ненавидишь? – прошептала я.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Да.

И снова мне хочется умереть и не чувствовать пустоту.

– Почему?

– Потому что ты принадлежишь семье, которая уничтожила моих любимых родителей и младшего брата. Лишила меня всего, даже надежды на будущее.

– Мел, нет, – расплакалась Саша. – Не верь этому остолопу... не надо, девочка...

– Я... простите, мне надо побыть одной, – уронила я и, отодрав себя от дивана, пошла наверх.

«Актёр, – билось в ушах. – Психолог».

Ненависть. Меня всю жизнь окружала одна только ненависть, и единственный луч света стал мне недоступен.

Провалявшись на кровати до самого вечера, я, наконец, смогла определиться с тем, что мне нужно. В первую очередь и безусловно это – дочь. Во-вторую – свобода. Как бы мне ни хотелось признавать, но Рома был прав. Чтобы бороться с матерью я должна быть на одной с ней ступеньке, но одна только мысль, что мне придётся взять фамилию Домогаровой вызывала рвотный рефлекс. К тому же, как отреагируют на такой финт Глеб и Борис? Почему Виктор разводится с Ларисой, и когда мать вернётся в Россию? Не может же она всю жизнь прятаться заграницей, да и не станет. Вероятно, она ждёт результатов моих поисков.

А ещё мне надо наказать Глеба. Оставлять всё как есть и позволить ему избежать наказания за мои страдания я просто не могла. Душу жгла сильнейшая ненависть. Я готова была собственноручно убить его, и это-то больше всего и пугало. Что если я не смогу сдержаться и причиню ему физический вред? Тогда я стану такой же, как он. Но и доказательств плена и изнасилования у меня не было, кроме результатов обследований. К тому же, он всегда пользовался контрацептивами.

Все, кто служит в его доме, никогда не станут свидетельствовать в суде, потому что в этом случае их жизнь будет подвергнута опасности...

– Мелания, – в дверь аккуратно постучали. – Ты ещё спишь?

– Нет. Погоди минуту.

Натянув футболку, я влезла быстро в джинсы и открыла дверь. Лицо Саши опухло и глаза были красные. Плакала, что ли?

– Что ты хотела? – вздохнула я, пропуская её в комнату и на всякий случай оглядывая коридор.

– Его здесь нет, – тихо сказала она, опуская голову. – Мел, прости, он врёт, на самом деле...

– Мне всё равно, – равнодушно ответила я.

– А?

– Я говорю, что мне всё равно, – терпеливо повторила я. – Ты можешь просить за него сколько угодно, но мне достаточно того, что я слышала.

– Но подожди! – Саша схватила меня за запястье, заглядывая в глаза. – Он правда, такой ещё ребёнок! Сам не знает, что говорит!

– Да плевала я, Саш. Надоело постоянно выслушивать дерьмо. Надоело. У тебя нет причин защищать передо мной брата, мы давно уже чужие друг другу. Ты сама сказала, что вы здесь уже несколько лет, и за это время он ни разу не показался, не сказал, что жив, что ты жива. Да и ты тоже. Мы с тобой виделись несколько раз, ноты упорно играла свою роль, так что не проси меня о понимании. Я никогда этого не пойму и не приму.

– Прости, – прошептала Саша, отпуская меня и проходя к окну. – Мы действительно заигрались в конспирацию. Думали, что если ты будешь знать, что мы – это мы, то в конце концов выдашь. Не сможешь сдержаться, а этого позволить было нельзя. Иногда, принять решение очень больно, но от последствий этого решения никуда не сбежать. Я поговорила с братом. Он согласился помочь вернуть Лизу, но при одном условии.