Текст книги "Горизонтальная война – снимая маски (СИ)"
Автор книги: Есения
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)
Мать хочет забрать Лизу любой ценой, и всё это она делает только ради этого. Даже без психологов и экстрасенсов было ясно, что Лиза для неё больше, чем просто внучка. Она для неё всё. А для того, кто занял все места в твоём сердце и душе, человек совершит любой, даже самый низкий поступок. Учитывая власть, которой обладала мать, тягаться с ней самостоятельно у меня не получится. Лизку надо прятать.
Вылетев из кабинета, я поймала на шестом этаже бухгалтершу и проорала:
– Немедленно рассчитайте Людмилу Овечкину!
– Что случилось? – сухая женщина с мелированными волосами строго поправила стопку папок на руке. – Мелания Сергеевна, мне нужен приказ. Это документы...
– Вот вы приказ и напечатайте! – рявкнула я. – Немедленно! По собственному желанию, с сегодняшнего дня без отработки. Выплатите ей зарплату за три месяца вперёд!
– Мелания Сергеевна, я понимаю, у вас горе, но так...
– Я ведь могу и вас уволить, – прошипела я, – за неисполнение обязанностей... хотите?
– Н-нет, – женщина прижала к груди бумаги и охнула. – Всё будет готово через десять минут.
– Наличкой выплати. И нечего такие глаза делать, – нахмурилась я. – Я всё знаю про двойную бухгалтерию! Всё поняла? Через десять минут мне нужен документ. Я буду в кафе.
– Слушаюсь, г-госпожа директор.
Кивнув, я полетела к лифту, надеясь, Люда не успела далеко уйти. По дороге в кафетерий я набрала Ника и взмолилась всем богам, которых знала, чтобы он поднял трубку.
– Алло, – в ухе прозвучал уставший голос.
– Ник, Никита, – всхлипнула я, зажимая рот. – Родненький, забери Лизку из школы, прямо сейчас. Я не успею до неё доехать, сейчас пробки, а там...
– Мел? Что случилось?
– Ник, пожалуйста, – я едва сдерживала рыдания. – Моя мать, она... она чудовище, – в этот момент двери лифта разъехались в стороны, ожидавшие его девушки опустили головы и отошли на шаг назад.
Вытерев слёзы, я улыбнулась, и нажала кнопку закрытия дверей.
– Мелания! – громко позвал Ник, – что с Лизой? Кто ей угрожает?!
– Не ей, – я вытерла нос, – мне. Мать хочет забрать Лизу. Ты привезёшь её домой? Я тоже сейчас поеду.
– Да. Конечно, – поспешно ответил Ник. – Я в двадцати минутах езды от школы.
– Спасибо, встретимся дома.
Отключившись, я повернулась к зеркалу и быстро поправила потёкший макияж. Когда двери лифта снова открылись я была уже собрана и готова сражаться.
Зайдя в кафе я сразу увидела плачущую Люду с которой сидел Иннокентий Васильевич. Он по-отечески хлопал её по плечу и что-то говорил. Удостоверившись, что мы одни, я попросила официантку закрыть на десять минут кафе.
Усевшись напротив бывшей секретарши и любовницы отца, я дождалась пока она обратит на меня внимание. Меркулов молчал, но своё отношение показывал глазами. А будто я сама не знаю, как всё это выглядело. Но теперь уже молчать смысла нет.
– Люда, через десять минут будет готов приказ о твоём увольнении, ты должна пройти в кассу и получить зарплату наличными. Поняла?
– Можно было так и не спешить, – она поджала губы и отвернулась.
– Нужно было, – с нажимом ответила я. – Мне жаль, что я позволила себе такие слова в твой адрес, в конце концов, личная жизнь отца не моё дело.
На этом Люда удивлённо подалась вперёд, даже Меркулов рот открыл. Но говорить больше я не имела права. Поднявшись, я позвала начальника охраны:
– Иннокентий Васильевич, вы подготовили то о чём я вас просила?
– Да, Мелания Сергеевна, – мужчина повеселел, но всё ещё не спешил идти со мной.
Вздохнув, я мрачно сказала:
– Иннокентий Васильевич, мой отец вам доверял, так что буду и я. В конце концов, у меня просто нет выбора. Мне нужны эти записи, сейчас.
Через пять минут мы стояли в кабинете охраны. По десяткам мониторов сновали офисные сотрудники и клиенты. Но Меркулов прошёл дальше, в каморку за стеллажами и поставил на компьютере запись камер с пятницы.
После трёх часов дня и до восьми часов вечера ничего не происходило. Дмитрий делал обход здания, как и положено. Но ровно в девять, в здание вошла маленькая фигурка, затянутая во всё чёрное.
– Это кто? – ткнула я пальцем в монитор. – В это время никого не должно быть. Откуда у неё пароль от чёрного входа?
– Я не знаю, сам удивился, – Меркулов прошёлся пятернёй по волосам и буркнул: – Вы дальше смотрите.
Нажав кнопку, я смотрела, как незнакомка преодолевает один лестничный пролёт за другим, в итоге оказываясь на седьмом этаже. Камера проследила её путь вплоть до кабинета отца. Услышав какой-то звук, взломщица замерла и настороженно оглянулась. Удостоверившись, что на этаже кроме неё никого нет, лёгким нажатием на ручку открыла кабинет и скользнула внутрь.
– Это всё? – повернулась я к Меркулову. – У кого столько наглости, чтобы прийти в охраняемое здание почти ночью и переть напролом? Она что, не знала, что везде камеры?
– Понимаете, – неожиданно замялся Иннокентий Васильевич, – по пятницам у нас перезагрузка системы. Обычно это происходит с девяти ноль ноль до девяти ноль пяти, но Дмитрий замешкался и перезагрузку включил на час позже.
– Смотрите, – я снова ткнула в экран, – она выходит.
Мы проследили обратный путь воришки. На втором этаже её спугнул Дмитрий, он как раз обходил кабинеты. Замерев, она поправила платок.
– Не может быть, – простонала я, упав на стул и схватившись за голову. – Этого не может быть!
– Вы её узнали? – Меркулов уткнулся носом в монитор и покачал головой. – я не могу разобрать лица, оно скрыто платком и шапкой.
– Не её, – обречённо выдохнула я. – Её брошку. Это моя мать.
Глава 9
Новгородская область
02:32
Вдох-выдох.
Вдох... а-аах...
Выдох... хаа-а...
Успокоиться. Выбраться из машины.
Я ещё дышу.
Пальцы плохо слушаются. Шум в ушах не даёт сосредоточиться. Надо отстегнуть ремень. Щёлк. Звук замка повис в мёртвой тишине. Щёлк. Сердце сбилось с ритма. Щёлк.
С третьей попытки я смогла освободиться. За окном сплошная темень, ни черта не видно. Где я? Который час? Поворачиваться страшно, ещё страшнее неизвестность. Как я сюда попала?
Медленно повернув голову, я различила искорёженную пасть правой двери. Ошмётки стекла валялись в салоне. Среди торчащих осколков застряли куски ткани. Вытащив ноги из-под торпеды, я полезла на пассажирское сиденье. Неужели, со мной кто-то был? Подцепив пальцами кусочек ткани, поднесла его к носу и зажала рот. Острый запах металла въедался в ноздри, залезал под кожу и скручивал внутренности.
Вдох-выдох.
Нужно только успокоиться.
Ветер свистел в проломанной крыше, кружил перед лицом большие хлопья снега. Завывал, ища выход среди обезображенных кусков металла и лопнувшей обшивки. На глаза упала горячая капля. Растерев её между пальцами, я ощупала лоб и нашла глубокий порез над левой бровью. Зеркало заднего вида разбилось, наверное, им и поранилась.
Пассажир...
Лиза! – Сердце глухо стукнулось в горле.
Лиза... Лиза... Лиза...
На глаза навернулись слёзы. Нет, невозможно. Только не она.
Лиза.
Схватившись за крышу, выбралась наружу и упала носом в грязь. Сил встать не было, но лежать на земле совсем не вариант. Вдруг бак повреждён.
– Кто-нибудь, – сжав пальцами ледяной комок, расплакалась. – Кто-нибудь, пожалуйста...
– Я здесь, Мел, – голос Ника сорвался, – я здесь.
– Никита! – сжав зубы, заставила себя подняться и пошла на голос.
Его выбросило далеко от машины. Почти десять метров. Ник лежал в одной рубашке и джинсах, без обуви и куртки. Нащупав его ноги, я села и завыла в голос.
Десятью часами ранее
– Ты всё понял?
– Понял, – Борис сжал губами неизменно-ментоловую сигарету и взвесил на руке связку ключей. – Что с этим делать? – кивнул он на лежащего без сознания любовника Мелании.
– Туда же.
– Если Глеб узнает, убьёт.
– Ничего. Никто не узнает, Боря, – Мария Звягинцева ласково погладила мужчину по руке и улыбнулась. – В твоих же интересах сохранить это в тайне от любимого брата, не так ли? – в глазах Марии вспыхнули понимание и сочувствие.
– Не пожалеете? – Борис затушил сигарету и спрятал окурок в пластиковый пакет.
– Её-то? – Мария бросила взгляд на валявшуюся на холодном бетоне дочь и поморщилась. – Никогда не любила это отродье. С тех пор как Сергей притащил её в дом, заставив называть дочерью.
– Знаете, откуда взял?
– Не то чтобы, – помолчала она. – Догадываюсь, но пусть тебя это не беспокоит.
– Почему же Лиза для вас так важна? – холодно улыбнулся Борис, подтягивая Меланию за ноги к машине и загружая в багажник.
– Потому что в ней течёт моя кровь, Боря. Моя и ваша. Передай маме, что я уеду на некоторое время. Нужно вывезти Лизавету из России, пока всё не уляжется. Хорошо, что твой брат жаден до денег, – усмехнулась Мария. – «Мерис» больше не моя забота. В права наследования я вступила согласно закону. Это, – она проследила за пыхтящим племянником, – последняя проблема. Не подведи меня, Боренька.
Замерев на долю секунды, Борис сложил ноги Никиты так, чтобы они не мешали закрывать багажник и обернулся к тётке. Вот уж кто зверь. Что его забавы по сравнению с чёрной душой этой женщины. Повезло ещё, что она родственница, не то и их бы не пожалела. Но для Марии Звягинцевой кровь значила всё. Ради неё она готова была идти по трупам.
– Не подведу. – Хлопнув багажником, он прошёл к водительской двери и обернулся. – Хорошей поездки, тёть Маш. Вы уж берегите себя в дороге.
Улыбнувшись, женщина молча проследила за отъездом чёрного внедорожника и вытащила телефон:
– Лизонька, к сожалению, я не смогла уговорить твою маму. Нам придётся ехать без неё, дорогая. – Выслушав ответ внучки, она рассмеялась: – Нет, малыш. Я уверена, что Мелания догонит нас. Она ведь никогда не бросит свою любимую доченьку... не так ли, милая?..
Глава 10
– Лиза...
Мне снится, что я бегу, изо всех сил пытаясь догнать дочь, цепляюсь за её тонкие пальчики. Спотыкаюсь, падаю и снова бегу. А она оборачивается на несколько секунд, улыбается и вновь исчезает из виду.
Лиза. Я должна тебя поймать. Должна.
Сквозь сон я чувствую, что меня пытаются поднять, тормошат, бьют по щекам, но открыть глаза и упустить её я не могу.
– Да очнись же ты, наконец! – на этих словах образ дочери рассыпался на сотни маленьких бабочек, которые стремительно разлетелись кто куда.
– Нет, не уходи, Лиза... – сквозь зубы выдавила я.
– Хватит валяться на холодной земле, – раздалось сверху. – Боже, ты пострадала меньше, чем брат, а валяешься в обмороке, будто по тебе каток проехался.
Открыв глаза, я поморгала, пытаясь разглядеть лицо говорившей. Брат? Ах, да. Я же была с Ником...
Ник!
– Где он? Где Никита? – Чёрт, похоже я отключилась, пока ждала помощь.
Повертев головой, я вскользь отметила, что уже наступило утро. Голые деревья острыми пиками вспарывали пространство, пугали корявыми ветвями и скрипели в такт кружившему по верхам ветру.
– Его осматривает врач, – ответило тёмное пятно справа.
– Слава богу.
Сцепив зубы, чтобы не кричать, я растёрла затёкшую шею и размяла холодные руки. Каждая клеточка тела буквально взрывалась болью. Живот сводило, лёгкие горели, да и руки почти не слушались. Сквозь звон в ушах до меня донеслись чьи-то голоса.
– Кто вы? – хрипло спросила я.
– Марина, – резко бросила женщина. – Я сестра Никиты. А ведь я говорила ему не ехать за тобой. И снова из-за тебя у брата проблемы! Скажи спасибо, что он почти не пострадал, иначе я тебя удавила бы, – бросила она злобно. – Если бы не маячок, предусмотрительно мной поставленный, то вас бы не нашли.
– Проблемы из-за меня? – слова давались с большим трудом. Челюсть болела, и в горле першило, наверное, простыла лёжа на земле. – Как мы здесь оказались?.. Ничего не понимаю, – я повернула голову и прищурилась, чтобы рассмотреть лицо Марины. – И на будущее, не стоит со мной так разговаривать. Мне плевать, что вы его сестра, и кстати, здесь – это где?
– Новгородская область, старая, почти не используемая трасса.
– Ах, – я согнулась от резкой боли в рёбрах. – Чертовщина какая-то. Где Ник?
– Подожди, – остановила она меня. – Пусть сначала врач тебя осмотрит, мне не нравится твой вид.
– Да плевать, – прошипела я. – Не больно то вы волновались, пока трясли меня как мешок с дерьмом. Я должна убедиться, что с Ником всё в порядке.
– Жить будет, – буркнула Марина.
Пригнув голову к коленям, я запоздало удивилась, и со скрипом начала подниматься. Женщина продолжала что-то говорить, подставляя свои руки для помощи, но я слушала в пол-уха. С трудом повернув голову, нашла глазами сидящего на багажнике одной из машин Ника и, пошатываясь, пошла к нему.
Между нами было всего несколько метров месива из грязи и камней, но почему-то каждый шаг наоборот отдалял меня. Его глаза, смотревшие раньше с любовью, больше не искали меня, его голос, тёплый и бархатный звучал остро и резко. Он не был напуган или обеспокоен, на его лице читалась лишь усталость и скука. И это после аварии?
Окружающее пространство вытянулось в длинную линию, смешиваясь в грязно-серый цвет. Ветер сбивал с ног, забирался под тонкую мокрую кофту, выстуживал тело. Но сейчас меня волновало не это. Перед глазами стояло лицо Ника и кривая улыбка, расчертившая бледно-серую кожу с потёками крови, в ответ на реплику врача.
Меня будто и не было. Я брела к нему совсем как во сне за Лизой, стараясь догнать, заставить смотреть на себя. С трудом разлепив сухие губы с корочками, я выдавила его имя.
– Никита.
Я здесь, посмотри. Стянув края кофты, я поёжилась и упрямо пошла вперёд. Я никогда не сдавалась. Не сдамся и сейчас. Но в тот момент, когда наши глаза встретились, я поняла, что что-то изменилось. На месте улыбки осталась только упрямая линия рта, плотно сжатые губы и тень раздражения.
Никита?
– Ты очнулась.
Простая констатация факта, но это сбило меня с толку больше, чем все эти незнакомцы с бандитскими рожами, приехавшие по какому-то маячку, в глушь, с оружием и аппаратурой, назначение которой я так и не поняла.
Где мой Ник? Где моя дочь?
До тех пор, пока я не вцепилась дрожащими пальцами в его коленку, он даже не повернул головы.
– Что происходит? – поражённо спросила я.
Медленно повернув ко мне голову, он с плохо скрываемым отвращением отцепил мои руки и заставил сесть рядом. Прошло несколько минут прежде, чем Ник смог ответить:
– Авария.
Это что, шутка?
– Ты считаешь, что я сама не смогла этого понять? – нахмурившись, спросила я. – Я спросила, что происходит с тобой.
– Ничего. – Он выдохнул клубочек пара и усмехнулся. – Со мной ровным счётом ничего не происходит.
Мне определённо не понравился этот разговор. Вместо того, чтобы благодарить провидение за то, что мы остались живы, я всё больше ощущала безграничную пустоту, что с каждой секундой разделяла нас.
Пропасть. Чёрная дыра поглощала меня, разбивая вдребезги логику его действий. Мы попали в аварию, я пострадала меньше, чем он. Из-за этого такое отношение? Но почему? За рулём была я, неужели, не справилась с управлением? Это просто невозможно, – меня уже лихорадило. Невозможно, я больше десяти лет за рулём, училась экстренному вождению, да и дорога без наледи.
Сердце глухо стукнуло.
– Ник, а где Лиза?.. – слова вырвались прежде, чем я смогла осознать их значение.
– Лиза?
– Да, – я сжала руки в кулаки на коленях и поёжилась от пронизывающего ветра. – Ты же забрал её из школы, как я просила? – потерев лоб, я обескуражено выдохнула: – Я совсем ничего не помню. Почему мы оказались за городом? Ехали на какую-то встречу?
– А Лизы нет, – Ник смотрел с недоумением.
– Что? – с трудом спросила, чувствуя, как подгибаются ноги. – Где мой ребёнок? – замёрзшие пальцы дрожали и плохо слушались, но я упорно цеплялась за его куртку. – Никита?! Я... я ничего не понимаю, – всхлипнув, задержала дыхание и мотнула головой. – Пожалуйста, только не говори, что она... – слово застряло в глотке.
Ник замолчал, смотря в одну точку на земле. Сжав руки в кулаки, я ударила по машине:
– Отвечай!
– Хватит. Твоя дочь жива, если ты об этом. – Марина возникла из-за спины и положила руку на плечо Ника. – Нам пора, скоро здесь будет полиция.
Жива, – я упала на колени, хватаясь дрожащими пальцами за промёрзшую землю. Жива. Моя Лизонька жива. Господи...
– Всё готово? – он тяжело поднялся и стиснул зубы. – Мелания, мы уезжаем.
– Да пошёл ты, – всхлипнула я, понимая, что только что избежала разрыва сердца. – Скотина бесчувственная! Да я за эти минуты едва не уверилась в том, что потеряла дочь!
– Её нет в городе, – холодно ответил он, заставляя меня согнуться как от удара.
Да что же это... Хватая ртом воздух, я пыталась вздохнуть, но лишь скривила лицо от раздирающей боли. Мать не могла так поступить, она бы никогда не посмела украсть ребёнка. А может это Глеб?
– А? – вскинув голову, я вглядывалась в лицо мужчины, ставшего для меня когда-то опорой. Да только сейчас я видела перед собой лишь восковую маску. – Где же она? Никита?
– В Париже, – бросила Марина, подставляя плечо брату. – Её забрала твоя мать.
– Уходим, – отрывисто бросил он и отвёл глаза.
Все группы, что прибыли вместе с Мариной, быстро собрались, и словно муравьи поспешили к машинам. Меня подняли с земли и заставили сесть на заднее сиденье той, что послужила стулом для Ника. Какой-то парень с непроницаемым лицом пристегнул меня ремнём безопасности и устроился рядом, щёлкнув затвором пистолета. Следом в машину усадили Ника, правда, на переднее сиденье. Водитель заблокировал двери и завёл двигатель, одновременно переговариваясь по рации. Когда «добро» было получено, машина взвизгнула шинами и понеслась вперёд, раскидывая комья грязи.
Через несколько минут со спины послышался оглушительный взрыв. Вздрогнув, я обернулась, пытаясь рассмотреть:
– Что это?
– Мы должны уничтожить все следы, – не поворачиваясь ответил Ник. Хотя было слышно, что он с трудом говорит.
– Следы? – прошептала я. – Я... я ничего не понимаю. Как мы здесь оказались, что происходит?..
– Нас пытались убить, – Ник бросил взгляд в зеркало заднего вида.
– Кто? – выдохнула я, забывая сделать вдох, и вцепилась в кресло.
– Твоя мать, – процедил он, поморщившись. – И Домогаровы.
– Не понимаю, – я мотнула головой, всё ещё не веря. – Моя мать, конечно, та ещё дрянь, но она бы никогда не пошла на убийство, да и зачем близнецам это?
– Издеваешься, да? – прошипел он.
– Нет! – я закашлялась и привалилась к двери, тяжело дыша. – Я правда ничего не понимаю.
– Посмотри на свои руки.
Опустив голову, я с трудом подвернула рукава кофты и застыла. На моих запястьях отчётливо виднелись яркие полосы и ссадины. Как от наручников. Руки опухли, в некоторых местах сияли тёмно-фиолетовые пятна.
– Что это? – ошарашено прошептала я.
Никита уставился на меня через зеркало заднего вида и нахмурился. Он долго молчал, как будто сражался с самим собой за право сказать правду. Наконец он открыл рот:
– Это последствия жизни с Глебом Домогаровым.
Его слова повисли в воздухе, а я почему-то стала задыхаться. В горле встал ком, и ни один глоток воздуха не попадал в лёгкие. Жизни с Глебом? О чём он говорит?
– Ник, – прохрипела я. – Какое сегодня число?
– Пятое апреля.
Нет.
Кажется, я забыла что-то очень важное.
– Эй-эй!.. Босс, она потеряла сознание!
Особняк Домогаровых
Кабинет Глеба, 05:40
– Сэр, мы не нашли её, – мужчина в форме охранника встал в дверях и склонил голову.
Глеб Домогаров бесновался с самого вечера. Его любимая игрушка исчезла, оставив после себя шлейф ненависти и страха. Стоило только уехать на два дня, чтобы решить некоторые проблемы с поставками. Услышав ответ охранника, он смял в руке пустую банку энергетика и швырнул в подчинённого:
– Меня не волнует где и как, но вы должны её найти, – закричал он, сверкая глазами. Если только эта дрянь доберётся до Лебедева...
– Сэр, – мужчина вытянул руки вдоль тела и сглотнул, – мы обследовали каждый сантиметр особняка и близлежащей территории, Мелании Сергеевны нигде нет. Её сумка и документы также исчезли.
– Вон, – тихо произнёс Глеб, поднимая со стола тяжёлую статуэтку и швыряя её в подчинённого.
Молча шмыгнув за дверь, охранник облегчённо выдохнул и закрыл кабинет. Глеб прошёл к стене справа от двери и остановился напротив большого портрета.
– Ну же, Мелания, куда ты сбежала?.. – проведя пальцем по золотой раме, он скрипнул зубами и сорвал картину, швыряя её об пол. – Сука!
Тяжёлое дыхание старшего близнеца сбилось, по телу прошла дрожь и подкосились ноги. Тяжело осев на пол, он вытащил из кармана пачку с таблетками и вытряхнув из блистера несколько штук, отправил в рот. Через несколько минут на его лице расцвела блаженная улыбка и глаза подёрнулись поволокой. Вяло махнув рукой, он откинулся головой на стену и рассмеялся.
– Сбежала. Из охраняемого особняка и запертой комнаты... Ты заплатишь за это. Я выжму из тебя все соки, девочка моя, – взгляд Глеба задержался на лежащей картине. – Ты заплатишь мне за все эти годы. И начну я, пожалуй, с твоей драгоценной дочери...
– Я вернулся! – дверь кабинета распахнулась, впуская Бориса. – Не понял, – он хмуро осмотрел брата и поверженную картину. – Что здесь происходит?
– Она сбежала, – хихикнул Глеб, откидывая со лба распущенные волосы. – Сбежала.
Сохраняя невозмутимость, Борис присел на корточки и подцепил пальцем расколотый край рамы:
– Как?
– Не знаю, – мутный взгляд Глеба остановился на брате. – Никаких следов не... нашл... – последние слова он произнёс с большим трудом, едва выталкивая их через приоткрытый рот.
Борис подхватил уснувшего брата и вздохнул. Наконец-то. Они свободны. Больше не будет этой сумасшедшей гонки за какой-то бабой, и Глеб станет прежним. И пускай, в его постели будут сотни женщин, но душа и сердце отныне принадлежат только ему, Борису. Удобно устроившись на полу, он аккуратно опустил голову Глеба на свои ноги, и проведя пальцем по мертвенно-бледной щеке, прошептал:
– Теперь ты только мой, брат. Нас больше никто не сможет разлучить, – по холодной щеке Бориса скатилась одинокая слеза. – Только мой...
Совсем скоро разбитую машину должны будут обнаружить. Он позаботился о том, чтобы раньше времени никто не проехал этой дорогой. В конце концов, это было старое направление, практические не используемое. Он специально рассчитал всё так, что если они и выживут каким-то чудом, то с ранами и на таком холоде всё равно сдохнут.
«Подумать только, – Борис довольно улыбнулся, ласково гладя Глеба по голове, – эта тварь наконец-то сдохнет. Сколько нервов она вымотала, сколько раз его сердце едва не останавливалось, когда он замечал взгляд брата, направленный на эту шлюху. Хорошо, что тётка помешалась на этом маленьком выродке и увезла её подальше, иначе Глеб, узнав о смерти возлюбленной, наверняка бы занялся этим ребёнком».
Брр, – Бориса перетряхнуло. Этот мусор хоть и выглядел как ангел, но был прямым продолжением суки, так что совсем не жаль, что малявка отправилась за пределы страны. Даже имея чёрные как бархат ночи волосы и такие же синие как у Глеба глаза, чертами лица она всё равно походила на мать. И если бы Мария не забрала девку с собой, то ему бы пришлось избавиться и от неё.
– Я избавлю тебя от всего, что может потревожить твоё сердце и мысли, – прошептал Борис, целуя Глеба в висок. – Ты единственный заставляешь моё сердце биться так быстро. Не отнимай у меня этого, брат.
Удостоверившись, что Глеб спит, Борис вытащил из внутреннего кармана своего пиджака помятый лист бумаги и развернул:
Для сравнения профилей ДНК были использованы следующие образцы:
Предполагаемый отец ____________
Ребёнок___________
Пол: женский
Вероятность отцовства: 99,98148587%
– Тупая шлюха, – Борис никак не мог убрать взгляд от процентов. – Я бы никогда не позволил тебе разрушить мою семью.
Через несколько часов перед особняком Домогаровых остановился лимузин. Изящная туфелька и полы длинной шубы гостьи не были испорчены слякотью благодаря спорой работе уборщиков, что вычистили двор к приезду Ларисы Витальевны. Поправив съехавший рукав, она быстро выскользнула из машины и прошла к дому, нервно сжимая маленькую сумочку в напряжённых пальцах. На голове всегда элегантной и свято соблюдающей собственный «кодекс внешности» женщины сейчас был творческий беспорядок. Из макияжа мадам Домогарова успела наложить только помаду, да и с той промахнулась, выехав за контур. На щеках матери близнецов горел нездоровый румянец, а в глазах стояли слёзы. С силой вдавив кнопку звонка в корпус, она притопнула ногой и заколотила в дверь:
– Открывайте, сейчас же!
– Мадам? – дворецкий отскочил в сторону от разъярённой женщины.
– Вы должны немедленно открывать дверь! – взвизгнула женщина, залетая в дом и проносясь мимо пожилого дворецкого чёрным вихрем. – Где мальчики?!
– В кабинете господина Глеба, – склонил голову дворецкий.
– Приготовь чёрный кофе и фрукты, – Лариса Витальевна махнула рукой и немного сбавив шаг, направилась к сыновьям.
– Мама? – Борис поднял голову, придерживая Глеба. – Что случилось?
Лариса Витальевна смахнула прядь волос с глаз и уставилась на бумагу, которую всё ещё сжимал Борис.
– Я боялась этого, – женщина вздохнула, и наклонившись, аккуратно высвободила листок, поднося к глазам. – Это ведь тест на отцовство Мелании? Как ты понял?
– Отец слишком волновался после её пропажи, – помрачнел Борис. – К тому же, он всегда искал повод поучаствовать в её судьбе.
– Я... должна была рассказать вам раньше, но не могла. Одержимость Глеба этой девицей выходила за все рамки, – Лариса Витальевна подвинула стул и села напротив братьев.
– Ты знала с самого начала, не так ли? – глаза Бориса наполнились тьмой и ненавистью.
– Да. Мелания дочь Виктора и сестры Марии по отцу, – мать близнецов сложила пальцы в замок и вздрогнула.
– То есть, – Борис тихо рассмеялся, задрав голову, – мы всё-таки родня.
– Очень дальняя, седьмая вода на киселе, – поморщившись ответила Лариса Витальевна. – Мать Мелании умерла при родах, и Витя забрал её. Он отдал её на усыновление в семью Звягинцевых, потому что Маша не могла родить.
– Мам, – Борис усмехнулся и посмотрел на мать: – Зачем ты приехала?
– Ваш отец собрался признать Меланию, – пальцы женщины сжались ещё сильнее, натягивая кожу.
– Боюсь, – Борис довольно улыбнулся, глядя в потолок, – признавать уже нечего.
Глава 11
Лязг наручников вытягивает из чёрной, беспросветной мути, будто петля, накинутая на шею. Я барахтаюсь в собственных воспоминаниях, как висельник, которому неудачно затянули верёвку. Меня снова ждёт кошмар? Сколько я здесь? Голова такая тяжёлая. Не могу пошевелить рукой. Нашатырь... тошнит...
Уже сегодня, или ещё вчера?
Не помню.
– Просыпайся крошка, – медленный тягучий голос проникает под кожу, словно едкий яд, вскрывая едва затянувшиеся раны. – Крош...ка, – он пробует новое прозвище на язык, забавляясь с каждой буквой. – Кро-оо-шка. Вкусно. Хочу ещё.
Моё измученное тело снова в его власти. Холодные и жалящие будто северный лёд пальцы, скользят по груди собирая кожу.
Это не я.
Не хочу просыпаться. Если открою глаза, этот кошмар станет реальностью.
– Ну же, Мелания, – он тянет каждую букву, смакуя их как гурман дорогое вино. От звуков его голоса дрожит каждая клеточка. – Посмотри на меня, девочка. Время отдыха закончилось, моя прелесть, настал черёд вознаграждения. Я был добр, как ты и просила, – влажные губы накрывают мои, требуя ответа.
Я не просила.
Нет.
Остановись.
Он ненавидит, когда я сопротивляюсь.
Голос больше не слушается.
Не хочу.
Оставь меня в покое.
Не чувствую ног, это не я...
– Не плачь. Ну же, – он говорит жёстче, требовательнее. – Хватит! Заткнись! – от удара голова взрывается новой болью.
И снова он ласков, манит спокойствием и почти свободой. Но я знаю этому цену. Не хочу.
– Ты непослушная, Мелания, – шепчет Глеб в ухо, впиваясь пальцами в бёдра, но боль тупая, я научилась её не замечать. – Скажи.
– Ммм, – моё горло горит, каждый звук рождается на пределе возможностей.
– Говори.
– Сдохни... тварь. Умри. – Я открываю глаза и, не мигая, смотрю в синюю бездну.
– Неправильный ответ.
Он бьёт наотмашь. Ему плевать на синяки и оставленные раны, потому что вечером зайдёт доктор и наложит мази. А я больше не плачу. Внутри пусто, если я буду послушной куклой, он перестанет меня бить?
Стена справа вся исчерчена полосами оторванных обоев. Это уже третья комната ,которой потребуется ремонт. Но ему всё равно. Он лишь подписывает чек, платя за комфорт и молчание.
Глеб терзает меня каждый день, каждую ночь, словно ненасытное животное, чудовище без совести и чести. Мой самый страшный кошмар, то от чего я бежала, но не смогла спрятаться.
– Посмотри на меня, – рычит он, хватая за волосы.
Молчу.
– Посмотри, – Глеб с силой дёргает голову, заставляя повернуться. – Ты всё равно это скажешь. Я очень терпеливый, девочка моя, – его улыбка похожа на оскал сумасшедшего. Даже зрачки сузились до точек, оставив лишь ненавистный синий океан, в глубине которого плещется безумие и жажда. А ещё ненависть. И всё это он прячет за красивой улыбкой и ласковыми речами, чтобы в один момент ужалить ядом, как ядовитая оса.
Я знаю эту жажду. Он хочет меня сломать.
– Я никогда этого не скажу, – шепчу из последних сил, слизывая с губы кровь. – Лучше умру.
– О, нет, милая. У меня на тебя другие планы. Ну же, – Глеб припадает ко мне, как к источнику в пустыне, жадно впиваясь в рот. От него несёт алкоголем. – Одно слово и всё закончится, – оторвавшись, он смотрит мне в глаза, ища один ему известный ответ.
– Я ненавижу тебя, – поднявшись на локтях, сплёвываю слюну и хрипло смеюсь. – Ты не заставишь меня сказать обратное.
– Упрямая сука! – кричит он, придавливая к матрасу. – Ну ничего, – и тут же смеётся приглушённо, – я всё равно получу то, что хочу. Скоро не только твоё тело, но и душа будут принадлежать мне. Ты сама виновата, – некогда красивые губы уродует садистская усмешка. – Сама. Я же просил тебя быть послушной, посмотри, что ты наделала, – он разводит руками, намекая на наручники и цепь на ногах.
– Никогда.
Молча встав, он достаёт из кармана телефон и подносит к моим воспалённым глазам. Я отворачиваюсь, но он давит на скулы, поворачивая голову.
– Смотри.
Не хочу, но глаза сами выхватывают знакомые черты из общей массы пятен. Моя Лиза... а рядом Домогаров.
– Не смей, – кричу, захлёбываясь страхом. – Не смей её трогать, падаль! Убью, убью же, мразь. – Волна ненависти поднимает меня над подушкой, но я вновь падаю на скользкое бельё, и кусаю губы от боли.
– Какие отвратительные слова появляются из твоего рта, – кривится Глеб. – Ты сама доводишь меня до неизбежного, чего теперь орёшь? – удивляется он и пролистывает картинки на экране одну за другой.
