Текст книги "Истинный враг (СИ)"

Автор книги: Erovin

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

– Оставайся, я скажу, чтоб тебя покормили здесь, – сказал Шай, затягивая шнурки на кедах, – там в чемодане наверняка есть, что почитать. И сделай уже что-то со своим «бойцом», – бросил омега через плечо. Ему хотелось бы самому заняться альфой, но сейчас на это нет времени. Вдруг его увидят местные, поймут, что не импотент и таки трахнут?

Он ушёл, а Холл думал, как омеге удаётся так легко притворяться нормальным человеком. Раз уж его оставили в комнате с телевизором, то грех этим не воспользоваться. Альфа включил новости. Прямо благодать – впервые за семь месяцев прикоснуться к цивилизации. Интерес заставил под бубнёж диктора всё же полезть в чемодан «дельтовца». Остаток дня Коул пребывал в глубочайшем потрясении от его содержимого. Ещё пара джинс и куча футболок с разными надписями на разных языках. Похоже было, что омега коллекционирует майки из разных стран. Судя по ним, Шайтан любил не только Берлин, но и Париж, Барселону, Токио, Москву, Нью-Йорк, Вену и морских котиков. На одной из футболок было изображено данное животное и цветными буквами значилась надпись «не убивайте морских котиков». Но что есть одежда по сравнению с тремя книгами, которые просто взорвали альфе мозг? «Гамлет» Уильяма Шекспира на английском языке, зачитанный почти до дыр, хотя год издания недавний. Закладка, представляющая собой старую марку с Юрием Гагариным, лежала почти у самого конца, на тридцатом сонете:

Когда на суд безмолвных дум своих

Воспоминанья прошлого влеку я,

Скорбя опять о горестях былых,

О дорогих утратах вновь тоскуя, —

Не плакавшие ввек глаза мои

Потоки слез тогда исторгнуть в силе,

И об умершей плачу я любви,

И о друзьях, исчезнувших в могиле.

От горя к горю вновь перехожу,

Печалюсь вновь печалями былого,

Страданьям давним счеты подвожу,

За что платил, уплачиваю снова.

Коул не верил своим глазам. Никогда, даже в самых смелых своих мыслях, он не мог бы предположить, что террористы увлекаются поэзией. Де ещё и такой! На этом сюрпризы не закончились. Французское издание Маркиза де Сада «120 дней Содома». Отличная последовательность! Светлые, искренние чувства, а следом – жестокость с сексуальными извращениями. И гробовой плитой для сознания и без того обескураженного Коула стал «Фауст» Гёте, на немецком. Именно так, по мнению альфы, и должен выглядеть набор любимых книг у человека с множественным расстройством личности. Холл чувствовал себя странно, перебирая в руках книги «дельтовца», которые он таскает с собой на задания. Все они были включены в его программу обучения, необходимы для многогранного развития личности. Но за время своего плена альфа не заметил, чтобы омеги здесь старались духовно обогатиться. Скорее наоборот, многие, не смотря на ум, были невежественны. Когда в плеере омеги он услышал вперемешку классику и тяжёлый металл, то практически не удивился. Зато повергся в шок, увидев на самом дне альбом для рисования. И ещё больше – открыв его. Нарисованные простым карандашом до жути реалистичные портреты. Самого Шайтана не было, зато другие омеги, очень красивые, некоторые повторялись, как, например, Макс Шеймт. Тот самый блондин с родинкой под глазом, которого допрашивал Коул ещё капралом, пока не пришёл полковник Ронвуд и не выпроводил его. Надо же! Как тесен мир! Множество альф, часть которых Холл также узнал, политики, военные, олигархи. Все они на памяти Коула каким-то образом помогали в борьбе с «Дельтой». Сейчас как минимум трое из них были мертвы. Кроме портретов в папке были графические пейзажи. Эйфелева башня, небо вокруг неё, трава были нарисованы так реалистично, что Холл присматривался, действительно ли это простой карандаш, а не принтерная печать. Кёльнский Собор, Кремль, Пизанская башня и множество других достопримечательностей со всего мира. Альфа потерял счёт времени, пока сидел на полу и рассматривал их, отдаляя, приближая, откладывая и снова возвращаясь. Он успел забыть, где находится, пока погрузился в изучение творчества «дельтовца». Диктор рассказывал об очередном теракте «Дельты» в Канаде. На этот раз подорвали один из вокзалов в Ванкувере, под обвалом погибло более трёх сотен человек.

– Нравятся мои рисунки? – раздался чуть насмешливый голос за спиной. Коул даже не заметил, как омега вернулся в комнату. Опять уставший и измученный. Таким выглядел Тони, когда они приехали на базу в Судане.

– Да. Красивые, – нехотя ответил альфа. Он вспомнил, кому они принадлежат, и теперь его раздражало собственное чувство восхищения, которое он испытывал, глядя на них.

– Пойдём курить, – позвал омега, переступая через разбросанные по полу вещи.

– Как они завербовали тебя? – решился спросить Коул. Его раздирали противоречивые чувства, и очень хотелось узнать, как этот парень оказался в «Дельте». Либо Коул ничего не понимал в этой организации, либо этот омега ей совсем не соответствовал.

– Играем баш на баш? – улыбнулся Шай, прикуривая. Дождавшись кивка, он ответил. – Меня не вербовали. Я с шести лет хотел попасть сюда.

– Странная детская мечта, – задумчиво произнёс Коул, делая себе пометку, что проблемы с головой у парня уже давно. Возможно, у него и правда множественные личности?

– Бывал в Ираке? – игриво спросил Шай, наблюдая за лицом альфы, стараясь понять, о чём он думает. Тот казался очень собранным, сосредоточенным на чём-то. Ни привычной для всех «дельтовских» альф трясучки, ни раболепия. От Коула буквально пахло силой и властью, но спрятанными, закрытыми дисциплинарным чипом. Такие не сдаются, всегда надеются на освобождение и… живут недолго.

– Бывал, – кивнул Коул, вспоминая первое учение, где он после контузии стал плохо слышать правым ухом и сильно обгорел.

– Райское местечко, правда? Особенно для омег. Вам в новостях рассказывают, что мы любим носить никябы, удовлетворять всю альфью часть семьи и когда нас продают в рабство? – голос у Шая был спокойным, все его переживания относительно детства давно уже переболели и остались в прошлом.

– И что? В шесть лет тебя продали в рабство? – Коул, поживший сам в качестве раба, плохо представлял себе, каково могло быть ребёнку. Даже стало жаль омегу. Там-то ему психику и сломали, видать.

– Нет. Моего брата продали, когда мне было шесть… Меня продали в десять. Твоя очередь! В каких войсках служил до того, как попал в плен? – Шай хотел побольше узнать о Коуле, ни один альфа ещё не нравился ему так, как он. То, что он выживал целых два года, говорило о том, что мозги в «коробочке» имеются.

– В «Тета», – Холл решил, что скрывать этого нет смысла. Тем более что омега даже не спрашивает, был ли он военным. А только хочет узнать, военным какого рода. Он был первым, кто за всё время спросил его об этом. Здесь, на базе, возможно, даже имени его не знали, называя всё время – «альфа».

– Коул… Холл? – Шай немного помолчал, сосредоточенно сдвинув брови и удивляясь такому знакомству. В том, что альфа кивнёт уже не было сомнений. Два года назад он пропал, его искала «Тета», а соответственно, и «Дельта». Макс тогда послал запрос на все точки, с приказом переправить Холла на главную базу, если он где-то объявится. Ронвуд, уверенный, что агент у них, предлагал очень выгодный обмен заложниками. А он всё это время был здесь, и никто не знал об этом. – Грёбанный пиздец! – ругнулся омега, встав на ноги. Он отодвинул тонкими пальцами ворот кофты альфы. Кто бы сомневался: если здесь был такой бардак с документацией, то не удивительно, что агент «Теты» просто потерялся среди другого «материала», поступающего сюда для исследований.

«Вот ведь, косоглазые суки! Вместо того, чтобы выполнить приказ – держали его здесь два года, искалечили! Кто станет теперь его обменивать?!» – злобно думал Шай, быстро переходя в режим убийцы.

Коул мог только догадываться, почему омега так резко вскочил и обозлился. Может, он убил кого-нибудь из его друзей? У «дельтовцев» ведь тоже бывают друзья, да? Омега выхватил из кармана джинсов мобильник и набрал какой-то номер.

– Макс, надеюсь, я тебя не сильно отвлекаю?.. Отлично! Скажи, ты посылал запрос на Коула Холла, агента «Теты», в Гонконг?.. Да! Представь себе!.. Они ему гортанные связки вырезали! – от волнения акцент становился ещё грубее, чем обычно. Теперь Шай вспомнил, что видел тогда фотографию Коула, которую прикладывали к запросам, и это точно был он. Омега не понимал, почему так распереживался, но желание убить тех, кто причинил альфе боль, становилось с каждой секундой всё отчётливее.

Коул не понимал, что происходит. Точнее – догадывался, но не был уверен. В душе появилась крошечная надежда, что его искали и, возможно, согласятся обменять. Хотя кому нужен агент, который проторчал на вражеской территории два года и, вероятно, за это время, уже десять раз предал «Тету» и переметнулся? Но там были Гарсия и Саммерс с Тони, они не позволят Коулу сдохнуть здесь! Если и не обменяют, то, быть может, вызволят как-то иначе?

– Макс, ты меня знаешь! Я могу сделать бомбу из подручных материалов, забрать Холла и полететь домой. А ты потом присылай сюда, кого хочешь, разгребать завалы! – рассердился Шай в ответ на какие-то слова начальника. Он яростно сверкал чёрными глазами, раздувал ноздри и морщился. У омеги неожиданно заболел живот, как будто без этого мало проблем. Шеймт велел никого не убивать и завтра лететь домой. Он пообещал, что организует им билеты и документы для альфы. И ещё раз попросил никого не убивать. Шай, не попрощавшись, прервал связь, подкурив новую сигарету.

– С бомбой помочь? – нервно усмехнулся Коул. Он старался не думать о хорошем, чтобы потом не впасть в депрессию. Что если его не хотят обменивать? Что если его захотят пытать, чтобы выяснить подробности работы «Теты»?

– Я окажу тебе одну услугу, Коул. Но не за просто так, – Шай приблизился к альфе и, поддавшись странному порыву, запустил ему под одежду руку. Наслаждаясь, прикасаясь к твёрдому прессу, глубоко вдыхая его запах и представляя уже в мыслях пошлые картинки.

– Переспать с тобой? – выплюнул Холл, не сдержав раздражения. Он был уверен, что сейчас омега взбесится окончательно, но тот отреагировал иначе. Отдёрнул руку и отшагнул, глядя на альфу даже немного обиженно.

– Я предпочитаю, когда меня хотят, а не ненавидят, – буркнул он, отвернувшись. Шай не понимал, что происходит с ним. Почему он хочет переспать с этим альфой, как течная сучка. Ведь ни разу в жизни у него не появлялось настоящее желание, как сейчас. Не ясно было и почему его обижает пренебрежение Холла. Как будто он мог рассчитывать, что альфа с удовольствием ляжет с врагом в постель.

========== Часть 20 ==========

Шай

Омега злился на паршивую ситуацию, в которой чёртовы азиаты запороли отличный обмен и беспричинно покалечили альфу. На альфу – за то, что он был таким красивым и так соблазнительно пах, но ненавидел Шая. И, безусловно, на самого себя – за то, что так сильно хотел его, но не мог просто приказать раздеться, как сделал бы с любым другим. За то, что от Холла хотелось взаимности, как какому-то романтичному кретину. Он вернулся в комнату, уничтожающе глянув на Коула напоследок, и принялся собирать назад чемодан. И с какой это стати, этот говнюк всё распотрошил? Он быстро собирал рисунки в папку, лишь бы как бросал одежду, сворачивал наушники. Раздражённо щёлкнув пультом, он заткнул, наконец, уродливого бету-диктора, который бубнил о взрыве в Ванкувере. Альфа наблюдал за ним из балконных дверей. Он не понимал вспышки омеги. Что, по его мнению, должно было пойти иначе? Не думал же он, что Коул на радостях заласкает его до смерти? Хотя если вспомнить, как себя здесь ведут альфы, то поведение Холла можно считать скорее неадекватным, чем привычным для избалованных «дельтовцев». Непонятное чувство стыда щипало его где-то изнутри. С чего это ему стыдиться террориста? Но пару минут назад в глазах Шая мелькнула человечность, несвойственная здесь слабому полу.

– Пошли, – бросил ему Шай, когда закончил с чемоданом, и, не дожидаясь ответа, вышел из комнаты. Он старался идти быстро и не смотреть по сторонам, дабы случайно не свернуть чью-то шею. В груди клокотала ярость, он тихо шипел себе под нос и фыркал. Холл следовал за ним молча, наблюдая, как омега нервно сжимает и разжимает пальцы. Они пришли в крыло лабораторий, где Коул начал жалеть, что спугнул хорошо настроенного омегу. Как бы он не решил теперь отрезать ему причину неповиновения. Подобное здесь практикуют. Шай вошёл в одну из комнат, и альфа следом.

– Съебал отсюда, – грубо бросил омега врачу, которого так сильно ненавидел Холл, ибо тот на протяжении семи месяцев проводил эксперименты на альфе. Вкалывал ему препараты от которых менялось физическое, а иногда и психологическое состояние, измерял уровень болевого порога, каждый раз усиливая болевые ощущения, испытывал нервную систему, активируя в мозгу отдел, отвечающий за память и вызывая самые страшные призраки прошлого, многократно вводил активные вакцины, которые ломали генетику Коула, выстраивали ДНК в новые цепочки, всё больше отдаляя альфу от его природного генофонда. Врач перевёл взгляд с Шая на альфу и быстро шмыгнул за дверь. – Раздевайся до пояса, Холл, и ложись, лицом вниз, – приказал араб, кивнув на кушетку. Он не следил за действиями альфы, уверенный в том, что Коул подчинится. Пока Холл медленно, раздумывая над происходящим, снимал одежду, Шай вымыл руки и выбрал из дезинфектора необходимые инструменты. Он выложил их на столик и подкатил его к кушетке, на которую улёгся альфа. Больше всего сейчас хотелось его побить. А потом поцеловать.

«Какого хрена происходит со мной?» – думал омега, натягивая перчатки. Он увидел грубый шрам в области шестого и седьмого грудных позвонков и обколол это место анестезией.

– Это только притупляет боль, не снимает полностью. Постарайся не шевелиться, – предупредил он. Лёгким движением он сделал разрез скальпелем. Он проделывал такие операции сотню раз и мог бы обойтись без всех этих санитарных норм. Ни один альфа под его рукой ещё не умер. Но сейчас было страшно причинить вред именно Коулу.

«Он снимает с меня чип! Твоего же анатэ! – Коул боялся даже дышать от своей догадки. – Чёрт, за это можно было бы и переспать с ним!»

Холл не испытывал боли до тех пор, пока омега не прикоснулся к чему-то. Значит ли поступок омеги, что его действительно отпустят? Или это такое изощрённое издевательство? Может, когда они прибудут на другую точку, там вживят новый чип? Короткий импульс, как от мелкого разряда тока, прошёлся по всему телу. На протяжении всей операции его пробило током двенадцать раз, каждый раз сильнее предыдущего. От последнего альфа мучительно застонал сквозь зубы и зажмурился до цветных звёздочек.

– Тише-тише, уже всё, только зашью, – мягко сказал Шай, слегка проведя по затылку тыльной стороной ладони. Мягко?! Почему это он вообще говорит таким тоном? Это совершенно не свойственно Шаю, жалость не то чувство, которое он умеет изображать, а уж тем более испытывать. Металлический звук, когда Шай бросил ненужный чип в алюминиевый поддон, свидетельствовал, что Коул свободен. Омега быстро и аккуратно заштопал рану, обработал и заклеил специальным пластырем, который поможет шву не воспалиться и быстрее зажить. К тому же его нужно менять только раз в две недели.

– Можешь потихоньку вставать, – разрешил он, отошёл от кушетки и стал стягивать с рук резиновые перчатки, испачканные кровью альфы. Раньше такой вид понравился бы омеге, но сейчас он быстро смял перчатки и выкинул их в мусор. – Утром полетим в Оклахому, если удастся договориться, то уже завтра будешь свободен, – мысль о боли, которую испытывал Холл, рушила всё его самообладание, он начинал нервничать и дёргаться, как в редких приступах каприза и раздражения.

Коул встал и, немного размяв спину, прислушался к своим ощущениям. В том месте, где раньше был чип, пульсировала лёгкая, приятная боль. Без этой дряни в позвоночнике к альфе вернулась львиная доля уверенности в себе. Как будто устройство подавляло его волю на подсознательном уровне. Коул теперь в несколько секунд осознал, что слышит шаги за дверью, которые раздаются с первого до шестого этажа, голоса, и при желании может разобрать о чём разговор, сердцебиение Шая, частое, взволнованное. Запахи заполнили разум альфы, они переливались, играли, но не смешивались, один горел особенно ярко, требовательно, желанно. Холл сделал единственный широкий шаг в сторону Шая и, ухватив того за руку, притянул к себе, впиваясь в губы жадным поцелуем. Альфа хотел продемонстрировать всю свою благодарность за эту операцию и будущий обмен, что бы там ни было дальше. Он так давно не целовался ни с кем, что думал – разучился. Но, нет. Поцелуй сладкий, до горечи, злой и нежный одновременно, как ещё можно целовать врага, который стал сейчас ближе друга, ближе любимого, пусть только на время. Изголодавшееся без секса тело требовало капитуляции мозга, требовало разрядки. Под кожей разливались волны возбуждения.

Омега отвечал на поцелуй резко, рвано, прикусывая губы, как будто и сам после воздержания. Для него этот поцелуй был таким желанным, что он хотел заскулить от удовольствия, прильнуть к сильному телу, снова коснуться пальцами живота. Никто не целовал его так раньше. Как «так» – объяснить сложно, но это «так» – лучше всего, что было прежде! Альфий запах окутывал его, и Шай потерял контроль. Никаких мыслей в голове больше, только чувства целой копной, все разом. За все годы эмоциональной пустоты. Беспомощность, вина, грусть, жалость, надежда, обида, нежность, страх, стыд – всё то, что омега никогда не ощущал, над чем смеялся вместе с Сашей, обсуждая свою психопатию. Он грубо отстранился от Коула, разрывая губы. Сердце стучало, как шальное, дыхание сбилось. Душу заполняла боль всех прожитых им лет, начиная с альфы в злосчастном узком переулке и заканчивая сотнями жизней, оставленных омегой под обвалом вокзала в последний раз.

Коул не мог отдышаться, но нахлынувшее возбуждение спало, стоило ему увидеть реакцию омеги. Глаза бегали по полу, нос болезненно морщился, задыхаясь, он глотал ртом воздух и дрожал всем телом.

«Паническая атака, как у меня тогда» – вспомнил Коул свой давний и единственный случай. Холл не понимал, что сейчас пошло не так, как, впрочем, и в тот раз.

– Эй, дыши глубже, – как можно спокойнее проговорил Коул, прикасаясь к плечу омеги и слегка поглаживая. Запрятанный в самую глубину инстинкт защищать омег вырывался наружу. Альфе стало наплевать, кто перед ним – друг или враг, его нужно было защитить, спасти, помочь. Забыв, что не может урчать, Холл захрипел, но даже не обратил на это внимания, он не мог контролировать своего необъяснимого порыва в сторону этого малознакомого парня.

Шай поднял на Холла затравленный взгляд, но видел не его, а всех альф, чьи жизни забрал, они мелькали, сливаясь в одно-единственное лицо, казалось, самое важное. Он будто искал в них всех только его черты.

«Дышать, дышать!» – мысленно приказывал себе Шай. Вдох-выдох, ещё раз. Теперь он чувствовал сильную ладонь на плече, видел участливый, обеспокоенный взгляд. Запах омеги, всегда очень слабый и плоский, густым, болезненным ударом растекся по бёдрам, пачкая джинсы. Живот свело судорогой, и мир поплыл перед глазами.

«Течка? Ни хрена себе реакция!» – удивился Коул, а после вдохнул течный запах и ему снесло крышу. Ни о чём больше не думая, он накрыл губы омеги новым поцелуем. Альфа получал удовольствие просто от того, что дышал этим ароматом, будто он заполнял в его душе невидимые пустоты, дополнял собственный запах и, сливаясь, становился другим – совершенным. На секунду Коулу показалось, что у этого запаха есть цвет, переливающийся, яркий, светлый.

Их руки блуждали по телам друг друга. Альфа был уже раздет до пояса, и Шай дрожащими пальцами расстёгивал, проклятые тысячу раз, пуговицы. Коул поднял свитер омеги и угрожающе захрипел, опять забыв о том, что рычать больше не может. Но Шай понял, отпустил так и не поддавшиеся пуговки и поднял руки, позволяя стянуть с себя свитер вместе с футболкой. Альфа жарко, жадно целовал подбородок и шею; ему было неудобно, ведь он гораздо выше омеги, с этим что-то нужно делать. Шай зашипел, он ненавидел уже осточертевшую спецовку альфы. Холл оттолкнул руки омеги и одним крутым рывком выдернул все пять пуговиц из гульфика. Шай со свистом вдохнул через зубы, довольный, что можно наконец стянуть брюки с Коула. Но раньше, чем он это сделал, его собственные джинсы грубо стащили через узкие бёдра, не удосужившись расстегнуть. Омега выпутался из них и белья, опустился на колени. Это будет, пожалуй, самый желанный минет в его жизни! Или нет?

– Что? Куда, бля? – сердито захрипел Холл и, больно схватив за подбородок, вернул лицо омеги назад, под свой поцелуй. Прикусил, как бы наказывая за самовольство. Прежде он никогда не чувствовал себя так. Казалось, будто он только теперь стал настоящим альфой, отпуская свои инстинкты из клетки разума, позволяя руководить своим телом, своими действиями и даже своими мыслями.

Странное, незнакомое прежде чувство и пошлые хлюпы в заднице заставляли Шая скулить, как настоящую шлюшку. Он был уверен, что за это станет ненавидеть себя завтра! Корить, что позволил себе такое поведение. Альфа подхватил его под бёдра, вызвав требовательный стон, и перенёс на кушетку, уложил на спину. Как приятно было бы зацеловать омегу всего. Дикая мысль пришла к нему в первый раз только пару часов назад, в комнате. Сейчас она казалась естественной. Он не хотел с ним секса, он хотел жаркой, взаимной любви, чтобы без остатка и только для него одного. Стояк болезненно ныл, но альфа продолжал выцеловывать каждый сантиметр тела Шая, тот выгибался, отвечая на поцелуи, лаская там, куда мог дотянуться. Он не казался неопытным девственником, наоборот, предугадывал желания альфы, ловил губы, находил на сильном теле «слабые» точки, вырывая хрипы наслаждения из горла Коула. Он не касался члена, очевидно, желая продлить сладкую пытку.

– Знаю я – опять меня обманет этот сон при первом блеске дня, – с придыханием от поцелуев Коула прошептал Шай на русском отрывок из стихотворения классика. Ему хотелось навсегда остаться в этом прекрасном мгновении, с Коулом, его запахом, силой и хриплыми стонами.

– Но пока печальный день настанет, улыбнись мне – обмани меня! – тихой хрипотцой, с сильным акцентом, но также на русском продолжил стих альфа. Коул повернул омегу на бок, спиной к себе, прильнул к губам Шайя, вдыхая его стон, и вошёл в его тело одним уверенным, неторопливым движением.

========== Часть 21 ==========

Коул/Шай

Кто сказал, что на узкой операционной кушетке вдвоём неудобно? Этим двоим было удобно! Шай мирно сопел в обожжённое плечо Коула, лёжа на нём сверху. Альфа медленно, легонько водил по его спине ногтями обеих рук, вызывая своими действиями мурашки. Они лежали так довольно долго, молча, каждый думал о своём. Но на самом деле об одном и том же.

«Выберусь отсюда и заберу его с собой. Плевать, кто он!» – решил Холл, вдыхая запах омеги, такой яркий, многотонный, терпкий. Он не мог думать ни о чём, кроме него. И хотя разум уже работал в прежнем режиме, альфа воспринимал Шая уже не как постороннего – теперь этот террорист был смыслом жизни.

«Никуда его не отпущу! Ну и что, что он из «Теты»!» – Шай уже придумал, как уговорит Макса, как обведёт Коула вокруг пальца, ведь он сам просил его обмануть. Если понадобится, он пойдёт на всё, чтобы быть рядом с Коулом!

И оба они с грустью осознавали, что их мысли – это только мечты. Холл вернётся домой, возможно, ему дадут время на реабилитацию. Но потом либо спишут в резерв, связав какими-нибудь обязательствами вроде семьи или преподавания в школе, или направят назад в «поле». А Шай продолжит работать на «Дельту», ненавидеть всех других альф, устраивать теракты, охотиться на врагов организации, вербовать новых людей и обучать «зелень». Уйти от своей прежней жизни невозможно для них обоих, она станет преследовать, пока не догонит. Их встреча впоследствии, скорее всего, закончится смертью одного. Либо омега умрёт во время пыток Коула, который будет допрашивать о будущих операциях и планах, либо альфа – попав в «черный список» «Дельты».

– А что было потом? Кому тебя продали? – спросил Холл, вместо всего того, что хотел бы сказать. Он решил закончить их утренний разговор и узнать получше того, с кем так или иначе придётся расстаться.

– Меня купил очень уважаемый и богатый альфа. Он обеспечивал мою жизнь и образование до первой течки, когда я должен был выйти за его внука, – спокойно ответил Шай, устроив подбородок на груди альфы. Он был рад немного отвлечься от тяжёлых мыслей, которые теперь вызывали неведомую раньше тоску. – А ты как загремел в «Тету»?

– Всегда к этому шёл. Отец грезил о военной карьере для меня. Отдал в военную школу. Потом я поступил в Высшую Военную Академию, а в конце третьего курса меня, как отличника учёбы, приняли в «Тету», – рассказал альфа. Лежать на спине становилось немного больно. Анестезия спадала, и недавняя рана начинала ныть. – Ты не вышел за него?

– В четырнадцать меня изнасиловали и помолвку расторгли. Отец продал меня в бордель, – теперь воспоминания об этом терзали душу и омеге приходилось всеми силами контролировать себя, чтобы говорить спокойно. Глаза вдруг защипало от дыма, который уничтожил его дом и родителей.

– Ты помнишь того, с кем провёл первую течку? – Коул и сам понимал, что это странный вопрос. Жить в борделе и запомнить всех, с кем был – нереально. Тем более что омега тогда был не в самом лучшем состоянии. Но слабому полу часто врезается в память альфа, который был с ними в самую первую течку.

– Конечно! С тобой, – улыбнулся Шай, ожидая реакции альфы.

– То есть? – Коул поднял голову и заглянул в чёрные глаза араба. Альфа помнил всех, с кем изменял Эдди во время заданий, и уж в притоне в Ираке точно никогда не бывал.

– Это – моя первая, – пояснил парень, наслаждаясь удивлением на лице Холла. Да уж, кто подумает, что у двадцатилетнего омеги никогда не было течек. Омега потянулся, чтобы поцеловать Коула в гладкий подбородок, и решил, что тому будет к лицу лёгкая щетина.

– Не понял, – объяснил Коул выражение своего лица. Он был действительно удивлён. Сейчас парень вдруг подумал, что они ведь не предохранялись, и как-то вспомнилась трогательная речь майора Элтона о том, что альфа несёт ответственность за сцепку. И хотя узел он не делал, всё равно кончил в омегу, а в течку и этого достаточно, чтобы забеременеть.

– Саша говорит, что после изнасилования произошёл какой-то сбой. Течек не было, запах был слабым, и сам я чужие запахи различал плохо, – сказал Шай, снова укладываясь щекой на грудь Холла и прикрывая глаза. С запахом вообще история странная. Он чувствовал их все. Различал по полам и мог распознать скорый гон или течку, но не понимал тонов. Не чувствовал влечения.

– Саша – твой альфа? – сердито спросил Коул, размышляя, что тогда неплохо бы его убить. Делиться своим омегой он не хотел ни с кем, никогда. Его даже не напугала собственная мысль об убийстве незнакомого альфы. Что ещё он должен делать, если какой-то урод покусился на его омегу?

– Ревнуешь? – усмехнулся Шай и возмущённо, несколько удивлённо вскрикнул от шлепка по голой ягодице, – он омега, русский. Мы познакомились в борделе, – хихикая сообщил араб, удивляясь тому, как быстро Холл из послушной собачонки стал собственником. Да нет, никогда Коул не был сломлен, просто вёл здесь игру на выживание по собственным правилам. А гормоны и препараты, которые вводили ему, сыграли на руку альфе, укрепив организм и психику.

– У тебя есть постоянный альфа? – не унимался Коул. Узнать это стало очень важным для него; он крепче обнял омегу, осознав, что сердца их бьются в унисон.

– А у тебя дома есть омега? – вопросом на вопрос ответил Шай, больно щипая альфу за руку, которой тот его шлёпнул. Это было так классно, чувствовать, что тебя ревнуют, будто бы ты действительно кому-то нужен.

– Был. Больше нет, – твёрдо ответил Холл. Этот вопрос в своей голове он давно решил. С Эдди он больше никогда не будет. Возможно, он постарается сделать так, чтобы и Тони ничего не связывало с ним.

– Умер? – Шай решил так по напряжённому голосу Коула, и этот тон задел за живое едва зародившуюся надежду, что он желанен. Был кто-то более желанный, кто сидит в сердце не первый год, и даже теперь не даёт покоя. Омега раздражённо зашипел.

– Для меня – да.

– Он из нашего брата, что ли? – догадался Шай. И почему ему попался такой принципиальный парень? Разве нельзя было быть просто красивым и обалденно пахнущим, но не таким принципиальным? Альфа кивнул. По лицу омега понял, что эта тема неприятна ему. А значит, рана ещё болит и тогда – стоит на неё подуть – Холл вернётся к бывшему, – не везёт тебе с омегами – все террористами оказываются. Давай вернёмся в комнату, – предложил он и начал подниматься.

– Нет. По двум причинам: нужно вставать и идти, – отказался альфа, возвращая омегу на прежнее место. Он так хотел продлить это прекрасное спокойствие.

– Да. По двум причинам: сигареты и второй раунд на кровати, – привёл убийственный довод Шай и вырвался у Коула из рук.

– А сколько ты можешь выдержать раундов? – заинтересовался Холл, привставая на локтях и широко улыбаясь. Он подумает обо всём завтра. О том, насколько безрассудно поступил, и будет корить себя за это и ненавидеть, возможно. Но сейчас он хотел быть просто счастлив, пусть и недолго. Это залог и оплата одновременно. За все годы, что он служил «Тете» и те, которые ещё будет служить.

– А ты? – омега натягивал на себя бельё и джинсы. Бросил одежду альфе и ждал, пока тот тоже оденется. Он мог бы оставить альфу себе, но решил, что ему не нужен несчастный возлюбленный. Пусть, уж лучше, будет свободен и счастлив.

Чемодан был собран, а постель разобрана. Стонами, шипением и хрипом они доказывали всей базе, что альфа совсем не импотент. Ради забавы они считали количество подходов. Шай вымотался раньше, и свою несостоятельность пришлось окупать ртом. Утром он выпил препарат от течки, который всегда лежал в чемодане, на всякий случай. Через полчаса желание трахаться с Коулом до потери собственного пульса отступило. И они отправились в аэропорт. Там их встретил бета с готовыми документами для альфы и ещё одного человека, очевидно того, на кого меняют Коула. Холл поразился тому, с какой скоростью преступники организуют фальшивые удостоверения: у них всё схвачено. Похоже, «Тета» совсем обленилась и не желает работать. Всё же так просто! Пока «Тета» использует военную технику и оборудование, «дельтовцы» спокойно летают гражданскими рейсами и маскируют свои базы под больницы. Что называется «слона-то я и не заметил». Во время перелёта Шай рисовал Коула. Он уже знал, что и после будет часто рисовать его. Но сейчас хотелось именно так – не по памяти, а вживую. Чтобы всё точно и наверняка, каждая черточка. Но это только первые четыре часа: ещё час они проторчали в туалете и плевать им было на запрет использования помещения не по назначению. Остаток пути они ссорились, потому что Шай считал, что Бог не должен был забирать душу Фауста в Рай, ведь он грёбаный грешник и погубил жизни людей. А Коул убеждал, что даже у человека, совершившего ужасные поступки, должен быть шанс. Альфа так сильно за это радел и сам не заметил, что спорят они уже совсем не о Фаусте… После приземления Коул и Шай поцеловались в последний раз. Нежно, медленно, безмолвно прощаясь.