Текст книги "Истинный враг (СИ)"

Автор книги: Erovin

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

========== Часть 1 ==========

Коул

Коул Холл не слишком жаловал членов своей семьи, скорее даже недолюбливал. Отца-военного, за то, что хотел реализовать за его счёт собственные несбывшиеся мечты в карьере. Марк Холл был старшим лейтенантом, грезил войной и боевыми действиями. Он таскал сына ещё ребёнком по горячим точкам, едва ли не на передовую. Анатэ*-мямлю, лишившегося личного мнения и характера, вероятно, вместе с девственностью. В большой степени именно из-за мягкотелости анатэ Коула до сих пор не покидали ночные кошмары, в них он слышал взрывы бомб, выстрелы, помогал перевязывать раненных солдат, вымазываясь их кровью. Деда-психопата, который последние двадцать лет укреплял бункер и таскал в него разного рода припасы на случай ядерной войны. В детстве Коул верил – страх деда реален. Ведь он видел войну своими глазами! Став старше, он понял – единственная опасность для него – его родня. Все они трое являлись чокнутыми извращенцами, каждый в своей стезе. Он радовался тому, что встречался с ними теперь лишь время от времени, в период длинных увольнительных или каникул. Его военная школа-интернат предполагала проживание на территории. Но, несмотря на сложный материал и тяжёлую физподготовку, узкая жёсткая постель, на которой нельзя было сидеть в форме, несравнимо удобнее грязного, вонючего мешка, набитого сухой соломой и листьями. А уроки за партами куда лучше помощи раненым в госпитале.

– Эй, Холл, ты идёшь сегодня в увольнительную? – от детских воспоминаний Коула отвлёк напарник по стрельбе – Энтони Нойс. Тот стрелял лучше всех в группе. Даже больше! Он во всём был первым. Ему и «тёмную» хотели устроить, а не получилось – отделал троих крепких старшеклассников и был таков.

– Собираюсь, а тебе-то какое дело? – буркнул Коул, не оборачиваясь, чтобы не привлечь внимание инструктора. Он знал – подобным вопросом начинаются любые просьбы о сигаретах, журнальчиках с омегами, сладостях. Но в училище всё это было под строгим запретом. Попасться с компроматом, означало лишиться увольнительных или получить отработку в виде мытья туалетов или уборки столовой.

– Мне братик посылку передаст, захватишь? – перешёл Нойс на заговорщицкий шёпот, не глядя выбивая десятку на мишени. Сейчас он смотрел на Коула, сверля его тёмными, хитрыми глазами. Холлу показалось, что однокурсник проверяет его, но как и зачем – неизвестно. Это ощущение было лишь предчувствием, но Коул за свою недолгую жизнь шестому чувству привык доверять. Вот и теперь насторожился и ушёл в отказ.

– Я не посыльный, – отрезал он, прицелился в мишень, выдохнул и выстрелил. Периферическим зрением он заметил, как Нойс в раздражении поморщил нос. Переведя взгляд на руку однокурсника, сжимающую пистолет, он решил, что побелевшие костяшки являются явным признаком внутренней борьбы, которую сейчас вёл Энтони: подкатить к другому со своей просьбой или вмазать этому прикладом по брови.

– Не бычь, Холл. Принеси посылку, а я тебя стрелять как следует научу, – зашёл с другой стороны Нойс. Он поднял пистолет, одновременно с Коулом, и выстрелил с ним разом. Ни одна из пуль мишени не достигла. Вместо этого обе они, слившись воедино, врезались в стену на два метра правее.

Коул покосился на Энтони, размышляя, что делает в школе, хоть и военной, этот парень. Ведь он профессионал. Сбить пулю на лету – немыслимо, такое только в книжках можно прочесть. Инструктор в это время отчитывал Войбора, не попавшего по мишени ни разу, ему не было дела до двух курсантов, тихо переговаривающихся в углу зала. Коул перевёл взгляд на свою цель – ни одной десятки. Всё вокруг да около. А вот в мишени Нойса был только один след от пули – аккурат в центре.

– Что там в посылке? – решил спросить он, дабы определить, стоит ли игра свеч. Научиться вот так стрелять – заманчивое предложение, можно было бы и рискнуть. Только сначала выяснить, кто из себя сам Нойс, вдруг он таким образом хочет подставить Коула? И не то чтобы в корпусе процветала подлость и предательство, просто Коул очень сложно доверял людям. Какая-то повышенная подозрительность, на грани с паранойей.

– Пара журнальчиков с омежками, сигареты, мобильник. Я поделюсь с тобой. Только пронеси в корпус, – будничным тоном отозвался Нойс.

Коул знал, что Нойсу никогда не дают увольнительных. Неизвестно почему, но он был буквально заперт в их школе. Коул даже думал, у Энтони нет родных, но раз он говорит о брате, то, видимо, Коул ошибался. Всех ребят тщательно обыскивали по возвращении из увольнительной, но курсанты давно придумали способ, с помощью которого удавалось обмануть взрослых. Его знал и Коул, пару раз у него уже получалось проносить сигареты, купленные в городе, так что подобное не вызовет затруднений.

– Где я должен с ним встретиться? – Холл стал разбирать пистолет. Обычная процедура после окончания стрельбы. Он не поднимал головы и не смотрел на собеседника, боковым зрением наблюдая за остальными присутствующими в комнате курсантами и инструктором.

– Я дам тебе адрес за обедом, там будет и время указано, – Нойс последовал примеру Коула и стал разбирать своё оружие. Он делал всё быстрыми, ловкими движениями, как будто играя в игру на моторику рук. – Спасибо, Холл.

***

Нужный дом Коул отыскал в корпусе, на карте. Новая застройка на окраине для социальных граждан – не лучшее место для школьника в кадетской форме. Пришлось нарушить ещё одно правило и достать сменку из заначки. Переодевшись в гражданскую одежду, он спрятал форму в тайник за парком и вышел на оживлённую улицу. Вспомнив уроки конспирации, Коул долго и хаотично блуждал по району, купил мороженое в киоске напротив супермаркета, познакомился с двумя омежками в метро и проехал с ними пару остановок, позвонил домой из автомата и сказал, что у него короткая увольнительная, а значит, времени повидаться не будет. Парень не стал уточнять, что встречаться с атэ и дедом, а тем более с отцом не входит в его планы и на длительных увольнительных тоже. До места Коул добрался только вечером, за два часа до возвращения в корпус. Он думал, забрать посылку не займёт много времени, и рассчитал точно, чтобы вернуться в корпус вовремя. Ещё раз убедившись, что никто не следит за ним, шмыгнул в подъезд и пешком поднялся на нужный этаж. Не то чтобы Коул думал, будто за ним кто-то шпионит, но притворяться агентом ЦРУ или «Теты» было довольно весело и интересно.

Дверь ему открыл омега, его ровесник, или чуть старше. И в нос Холлу тут же ударил сильный течный аромат. Он никогда ещё прежде не ощущал как пахнут омеги во время течки и не задумывался о том, как этот запах может сносить крышу. В первую же секунду ему захотелось втолкнуть паренька в квартиру и что-то сотворить с ним. Срочно. Однако что именно – Коул не очень понимал, ибо был девственником и раздетыми видел только раненных окровавленных альф в госпитале и однокурсников в школе, а омег на обложках журналов. Коул считал себя достаточно умным, но мысль понюхать или лизнуть, а ещё лучше сожрать незнакомого парня, как-то выбивала из колеи. Он прикрыл нос рукой, чтобы отгородиться от омежьего запаха и отступил на пару шагов.

– Ты от Тони? – задрожал парень, немного подаваясь навстречу Коулу. Сейчас Холл заметил, что омега одет в одну длинную майку и, судя по смазке, стекающей по стройным, белым ногам, был без белья. К вспотевшему лбу прилипли светлые, вьющиеся волосы, на виске пульсировала жилка.

– Да, он сказал… – Коул не успел договорить, когда омега схватил его за запястье и втянул в квартиру, ловким пинком захлопнув дверь. Потеряв ориентацию на секунду, Холл тут же опомнился и, вывернувшись, заломил руку парня за спину так, что тот прогнулся.

– Хочешь так? Отлично, только давай побыстрее, пожалуйста! Я не могу больше терпеть! – заныл омега, свободной рукой поднимая майку и оголяя влажный зад. Он прижался к Коулу и легонько потёрся о его бёдра, громко застонав.

– Что? Что ты делаешь? Я не хочу! – возмутился Коул, хотя, даже если сам он и не хотел, то член находился в полной боевой готовности. Он отпустил руку омеги и оттолкнул от себя, возвращаясь к двери и пытаясь открыть её, чтобы поскорее убраться. Желание сожрать первого встречного росло с каждым вдохом.

– Эй, ты чего? Брось, иди ко мне! Мне так плохо, ты должен помочь! – застонал омега, падая на колени и подползая к Коулу. Он нагло схватил парня за пояс и, быстро расстегнув джинсы, стянул их вниз. Маленькая ладошка накрыла бугорок на белье подростка, принявшись настойчиво его поглаживать. Омега выглядел безумно соблазнительно, облизывая приоткрытые пухлые губы и заглядывая Коулу в глаза голодным от вожделения взглядом.

– Я… мне нужно… – слабо сопротивлялся Коул, стараясь справиться с новыми ощущениями. Он попытался снова оттолкнуть парня, но тот резким движением стянул с него бельё и взял возбуждённый член в рот. Коул застонал, откидывая голову назад, и больно ударился затылком о дверь. Боль вернула его в реальность на несколько секунд. В тот же момент он успел заметить, как омега, которого он видел впервые в жизни, заглатывает его достоинство и ласкает себя сзади свободной рукой. Холл вспомнил о школьном уставе, о том, что увольнительная заканчивается через два часа, что за опоздание его непременно накажут, что он вообще пришёл сюда за посылкой для Нойса. Но все эти мысли улетучились, когда омега, отстранившись, принял коленно-локтевую позу прямо в прихожей и, широко раздвинув ноги, сладко прошептал:

– Теперь давай сам.

_______________________________________________________________________________________________

Анатэ* – родитель-омега.

========== Часть 2 ==========

Надар

В небольшой комнате царил полумрак и ярко ощущался запах пряных масел. Надар несказанно радовался, что в полном объёме этот аромат не пропускает к нему красивый шёлковый хиджаб*. Покров вообще внушал некое чувство безопасности, скрывая лицо и тело мальчика от холодных и расчётливых взглядов взрослых альф, собравшихся в этой комнате. Омега был достаточно умён, чтобы осознать одну жуткую вещь: сегодня его отец изъявит желание продать собственного сына будущему супругу. И тогда, возможно, Надар уже скоро переедет из родного дома в новый, или же придётся ждать, пока он созреет для брака. Всё это не было новостью для мальчика, ведь четыре года назад такая участь постигла его старшего брата – Латифа. Да и анатэ регулярно напоминал и готовил к тому, чтобы стать достойным супругом альфе, который купит Надара.

– Разреши нам посмотреть на него, эфэнди**? – вежливо попросил богато одетый альфа преклонного возраста. Надар решил – он ищет супруга не себе, а скорее сыну или даже внуку. Он был единственным из присутствующих, кто выглядел гораздо солиднее остальных. Мальчику казалось, такие альфы не могут выбирать себе омег подобным образом. В приличных, обеспеченных семьях заключают брачные контракты, а с разрешения отца омеги даже получают возможность ухаживать и видеться с женихом до свадьбы.

Отец немного помедлил. Он часто говорил сыну, что тот не одарён красивой внешностью. Показать всем его лицо – рискованно, ведь тогда и цена могла значительно упасть. Но на прямую просьбу уважаемого господина ответить отказом невежливо. Мужчина подошёл к сыну и ловким движением сдёрнул мягкую ткань, открывая взглядам детское лицо, ничуть не беспокоясь о чувствах ребёнка. Надар заметил, как несколько мужчин поморщились, а трое сразу покинули комнату. Конечно же, отец скажет, что всё это из-за мальчика. Сам парнишка думал, что взрослым альфам довольно проблематично представить в своей постели десятилетнего ребёнка.

– Сколько же ему лет, эфэнди? – снова заговорил самый старший. Он встал и подошёл ближе, чтобы лучше рассмотреть чадо, которое предпринимали попытки продать как будущего супруга. Старик не выглядел злым или жестоким. Его лицо, бывшее некогда красивым, покрывала плотная сеть морщин. Волосы, в отличие от бороды, уже не были столь густыми, но такими же полностью седыми. А в серых глазах блестел ум и интерес, но не грязный, похотливый, свойственный многим альфам, а отеческий.

– Десять. Скоро будет одиннадцать! Его старший брат созрел к четырнадцати годам и в семнадцать подарил своему супругу альф-тройняшек! – стал быстро хвастаться отец, желая немного отвлечь присутствующих от внешности и возраста сына, акцентируя внимание на хорошей наследственности. Мальчик с грустью вспомнил Латифа. С тех пор как отец продал его, вот уже четыре года Надар не видел брата, только от анатэ слышал, что тот живёт в доме своего альфы вместе с двумя старшими супругами-омегами. Латиф, в отличие от Надара, очень красивый и примерный омега. За него отец получил кругленькую сумму на выкуп, а потом ещё раз, в качестве благодарности от семьи супруга за рождение альф-тройняшек. Надар знал, что рождение тройни большая редкость, а уж если все они альфы – тем более. Таких омег очень уважали даже в их, суровом для слабого пола, мире.

– Могу я поговорить с ним? – старший альфа поравнялся с отцом, но взгляд был устремлён только на Надара. Прямо в глаза. Мальчик не понимал, что именно мужчина хочет ему сказать или о чём спросить. Отец всегда говорил – чем больше омеги молчат, тем лучше им живётся. Дождавшись, пока отец кивнёт, старик приблизился к мальчику и обратился к нему. – Ты скучаешь по своему старшему брату?

Вопрос застал омегу врасплох. Он ожидал, что его спросят о том, умеет ли он подчиняться, или танцевать, или готовить. Но причём здесь Латиф? Как правильно ответить на это? Надар перевёл взор на отца, но тот, видимо, тоже не понимал, по какой причине именно отношения со старшим интересуют старого альфу.

– Я иногда думаю о нём и молюсь о благополучии Латифа, его супруга и их детей. Анатэ говорит, у него всё хорошо, и я несказанно рад, – нашелся Надар. Он также помнил, что нельзя смотреть альфам в глаза, но сейчас уже был не в состоянии отвести взгляда, словно прикованный он рассматривал старика, говорившего с ним.

– А твой анатэ счастлив с твоим отцом? – от взрослого альфы разило властью и силой. Так, как никогда от отца. Его вопросы смущали мальчика. Он явно чувствовал, что отвечать правдиво нельзя, но и врать опасно. Что ж, придётся действовать привычными всем омегам методами – юлить и недоговаривать.

– Мой анатэ – очень хороший омега, он заботится о папе и обо мне, – Надар снова посмотрел на отца, чтобы уловить по его мимике, правильно ли он ответил.

Тот не вмешивался, если он и чувствовал что-то сейчас, то по лицу невозможно было различить, что именно. Остальные альфы, желая лучше услышать разговор, приблизились, сужая кольцо вокруг маленького омеги. Надару казалось, будто он попал в какую-то западню. Ведь ему всегда твердили, что он всё делает неправильно, значит, и сейчас тоже всё идёт не так. В любом случае в планы отца не входило ни открывать его лицо, ни уж тем более позволить кому-то говорить с ним. Всё происходящее непременно выйдет ему боком!

– Ты ходишь в школу? – на этот раз заговорил другой альфа, высокий, с крупными, грубыми чертами лица. Надару он напоминал хищную птицу, и совсем не хотелось, чтобы именно этот человек купил его. В чёрных глазах мелькали искорки опасности и жестокости. Альф с подобными взглядами мальчик видел на площади, во время публичной порки провинившегося омеги. Они смотрели на страдания того парня, с трудом пряча восхищённую улыбку, а иные и не сдерживались вовсе.

– Да. Я хорошо учусь, – не дождавшись от родителя никаких намёков и подсказок, омега решил действовать на своё усмотрение. Школа ему нравилась, и слова отца, о том, что когда он созреет, то бросит её, всегда расстраивали. Будет прекрасно, если супруг позволит Надару завершить обучение.

– Хочешь закончить школу? Учиться дальше? В университете? – заинтересовался третий альфа, моложе двух предыдущих и гораздо красивее. Но он тоже не импонировал омеге. В общем-то Надар был убеждён, что самые достойные альфы вышли, как только осознали его возраст.

– Я люблю школу, там интересно. Если моему супругу будет угодно, я мог бы работать учителем или воспитателем, – сказав это, мальчик заметил, как отец расширил глаза и раздул ноздри в ярости. Как же он мог забыть, своё предназначение – рожать и ублажать альфу, а не реализовывать собственные интересы! Это была серьёзная ошибка!

Больше никто ни о чём не спрашивал. Надару показалось, что он всё испортил. Напрасно он упомянул о работе, отец тысячу раз говорил – альфы не любят, когда омеги работают, особенно обеспеченные. Мужчины отвернулись от него, принимаясь обсуждать что-то с отцом, предоставляя мальчику возможность остаться наедине со своими мыслями.

Он переминался с ноги на ногу и вспоминал, как только сегодня утром отец говорил ему, чтобы он всё время смотрел в пол, а Надар вместо этого, наоборот, откровенно рассматривал альф. Что он не должен говорить, а уж тем более о его дурацкой школе. И что же? Он стал заявлять о работе учителем. Если сложить всё это и добавить к тому, что, в отличие от Латифа, Надар совсем не красив, то получалось – никто не захочет заплатить большой выкуп, а его самого отец непременно накажет вечером. Анатэ тоже достанется, раз он не научил сына вести себя должным образом.

«И почему мир такой несправедливый? Почему альфы могут всё, а омеги ничего?» – с досадой подумал Надар за секунду до того, как разговоры альф поутихли, и они один за другим стали покидать комнату. Омега тоже горел желанием поскорее уйти, ибо запах сильно бил в нос, и от этого кружилась голова, начинало тошнить.

– Закрой лицо. Идём! – небрежно бросил отец мальчику, проходя мимо и задержавшись возле небольшого расписного столика, чтобы забрать свою сумку и куфию***.

Надар поторопился исполнить приказ. Ему показалось, что отец не очень-то раздражён, и, возможно, кто-то всё же предложил приличную цену за сына. Тогда мужчина не будет злиться на него и не накажет. Разве что для профилактики, не сильно.

Он выбежал за отцом на многолюдную узкую улочку и крепко схватился рукой за дишдашу****. Он всегда передвигался подобным образом по улице, чтобы отец чувствовал, что сын не потерялся, но не приходилось бы за ним смотреть и отвлекаться.

***

– Отец сказал, что Зуфрат-эфенди предложил за тебя очень хороший выкуп! – восторженно рассказывал сыну анатэ после совместной вечерней молитвы, – Даже больше, чем за Латифа! Ты ему понравился!

– А кто этот Зуфрат-эфэнди? – Надар, конечно, не знал кто кем являлся. Он запомнил их лица, но сообщать ему свои имена никто и не собирался. Омега надеялся, что это не тот альфа, похожий на птицу. Он показался мальчику особенно злым и опасным, хотя и обмолвился всего парой слов. В голове Надара не укладывалось, как он вообще мог кому-то понравиться? Ведь он вёл себя абсолютно неправильно, да и к тому же отцу пришлось открыть его лицо!

– Это очень уважаемый господин, Надар, он занимается торговлей и выбрал тебя для внука. Вы с ним почти одного возраста, он старше всего на пару лет. Они заберут тебя в свой дом, когда ты созреешь для брака. А до тех пор будут обеспечивать нас и оплачивать твоё обучение в школе! Разве не прекрасно? – улыбаясь от счастья и едва не хлопая в ладоши, рассказал анатэ. Он всегда казался Надару слишком наивным и глупым. Конечно хорошо, что ему не придётся выходить за пожилого альфу и семья его будущего супруга не против, чтобы он закончил школу. Но, несмотря на радость и воодушевление анатэ, мальчику как-то не было весело. Менять одну клетку на другую, только больше и, возможно, немного богаче – не самая приятная перспектива. Всё это анатэ мог бы понять, если бы имел привычку думать своей головой, а не слепо подчиняться супругу во всём.

– Да, это прекрасно, – уныло ответил мальчик. Он не хотел портить настроение старшему омеге. Как объяснить анатэ, что нет ничего хорошего и прекрасного в том, чтобы всю жизнь подчиняться кому-то? Однако, эти мысли были не свойственны для омег, ведь они всегда существовали только для обеспечения комфорта альф, со всеми вытекающими последствиями. Надар втайне ненавидел анатэ, за то, что он никогда не пытался объяснить отцу, что их сын не вещь, его нельзя продать, им нельзя распоряжаться, словно скотом. Даже бетам живется проще! И почему он не родился бесплодным родом? Тогда уж точно закончил бы школу, его выкупил бы какой-нибудь университет или высшая школа, он смог бы работать наравне с альфами и был бы сам себе хозяин. Но это только мечты. Которым, увы, не суждено сбыться никогда. Хотя… Может быть, у него появится шанс сбежать! Если попасть в «Дельту» – там Надар будет свободен! Он слышал по радио, что в «Дельте» омеги главные. Они руководят бетами и даже альфами, принимают все решения. Если не забывать об этом, то остаётся крошечная вероятность настоящей жизни, а не существования.

Омега, в силу своего возраста, не мог в полной мере понимать значение слов «идейно-террористическая организация». Он забрался на кровать и, укутавшись тонким одеялом, достал старый, потрёпанный учебник английского языка. В одной из радиопередач он слышал, что главные силы «Дельты» базируются в США, значит, чтобы попасть к ним, он должен выучить их язык. Во что бы то ни стало! Надар уже был лучшим в классе и мог легко объясняться с учителем, но ему занижали оценки из-за явного акцента, от которого он никак не мог избавиться.

«Я, может, и стану супругом внука этого эфэнди, но как только накоплю достаточно денег – сбегу!» – думал мальчик перед сном, повторяя заветные слова, как молитву, с ещё большей силой заставляя себя в это поверить. В их омежьей ванной, в шкафчике анатэ со средствами гигиены во время течек, Надар хранил все накопленные им деньги. В маленькой коробочке, которую отец никогда даже не подумает взять, ведь на ней изображены специальные тампоны, для использования во время течек. Отец предпочитал вообще не посещать омежью ванную, а анатэ верил, что сын копит на новый красивый хиджаб.

_______________________________________________________________________________________________

Хиджаб* – Исламский женский платок и широкая одежда, скрывающая фигуру, запястья рук и шею женщины.

Эфэнди** – вежливое обращение к мужчине в некоторых исламских государствах.

Куфия*** – мужской головной платок, популярный в арабских странах.

Дишдаша**** – традиционная мужская долгополая рубаха с длинными рукавами у арабов.

========== Часть 3 ==========

Коул

Коул знал, что сегодня он и Тони могут напиться до беспамятства, оставаясь безнаказанными. Их, вместе с парой отличников, зачислили в Высшую Военную Академию и предоставили короткий четырехдневный отпуск. За это время они должны были перевезти все свои личные вещи в корпус ВВА и оформить перевод. Сумки их были собраны еще неделю назад, так как ни Холл, ни Нойс не сомневались в удачных результатах тестирования, а бумажную волокиту предприимчивый Тони перепоручил менее удачливым однокурсникам. Ребята вполне могли бы отказать ему, но никто не захотел неприятностей. Нойс – личность в корпусе известная, в основном тем, что в любой ситуации остаётся безнаказанным. Так что сегодняшним утром, прихватив сумки с немногочисленными вещами, двое выпускников военной школы вышли в «мир» и впервые за последние семь лет вздохнули свободно. Дураку понятно, что в ВВА нагрузка будет в десятки раз больше, и школа там покажется курортом, как обещал офицер-воспитатель. Только такие мелочи мало интересовали семнадцатилетних альф.

Эдди посигналил им, привлекая внимание, и выскочил из машины. Такой стройный, тонкий, омега с удовольствием срывал восторженные взгляды и наслаждался, поддразнивая окружающих спущенным с одного плеча свитером.

– Эй, болваны! Тащите ко мне свои задницы! – весело крикнул Эдди размахивая руками и улыбаясь во все тридцать два зуба. Он не смог дождаться, пока они вальяжным и медленным шагом соизволят приблизиться, поэтому рванул навстречу. Джексон ждал ребят около получаса и уже порядком подрастерял терпение. Как и любой омега, он считал, что ждать – вовсе не прерогатива слабого пола.

– За болванов ответишь, ясно тебе? – в шутку пригрозил Энтони и попытался отвесить другу щелбан. Его пальцы перехватил Коул и, немного сжав, коротко рыкнул, оголяя верхние зубы. Никакой агрессии, просто старая игра. Он приобнял омегу, скидывая руку Тони, тут же появившуюся на заднице Джексона.

Впервые встретившись с Эдди у него в квартире четыре года назад, Коул подумал, что он брат Нойса, и ему было дико стыдно рассказать, что они переспали. Но когда вместо братского негодования Коул увидел на лице Тони настоящую ревность – всё запуталось ещё сильнее. Для альфы это был первый сексуальный опыт, и он произвёл сильнейшее впечатление на парня. Холл попросту влюбился в Джексона.

***

Холл провёл тогда в квартире Эдди гораздо больше двух часов, остававшихся до окончания увольнительной. Возвращался в корпус уже ночью. Расслабленный после первого в жизни секса мозг не желал соображать, и Коул просто на автомате плёлся к станции, а потом к парку, где находился тайник с его формой. Перед глазами постоянно мелькали сцены последних нескольких часов. Только шагая в сторону тайника мысли парня более-менее сфокусировались на реальности. Он опоздал, его ищут, наверняка уже следят за ним и теперь увидят, где он прячет свои вещи, если он полезет туда за формой. Остановившись напротив кабинок для переодевания Коул огляделся. Плевать, что он в гражданской одежде, у него и так уже возникнут проблемы, а вот что делать с коробкой, в которой посылка Эдди для Нойса?

«Нужно спрятать коробку так, чтобы никто не нашёл. Заберу в следующую увольнительную. Без дурацких сигарет и шоколадок Нойс не захочет учить стрелять!» – мозг парня функционировал худшим образом. Куда же запрятать посылку, чтобы она пролежала нетронутой достаточно долгий период времени? Ведь теперь выход в «мир» будет надолго закрыт для парня.

Офицер-воспитатель поймал его как раз, когда Коул хотел заскочить в кабинку, чтобы проверить в ней вентиляцию: возможно, там не часто делают профилактику и достаточно места для небольшой коробки. Схватил его за шкирку, как нашкодившего щенка, и потащил к школе. Курсантов, не вернувшихся вовремя из увольнительной, всегда искали. Пятнадцать минут задержки – и на поиски отправляют наряд, от которого ещё никто не уходил. Все уроки конспирации из головы вылетели, и парень даже не потрудился выяснить, наблюдает ли за ним кто-то, или попробовать запутать «поисковиков».

– Где ты был, паршивец? Отвечай! – рычал офицер, больно сдавливая шею подростка, вынуждая болезненно морщиться.

Коул молчал. Боль возвращала в реальность, и теперь стало понятно: каждое слово, сказанное им, обернётся против него. Он должен молчать о том, где был, с кем общался, от кого посылка и кому. Злосчастная коробка по-прежнему была у него в руке. Туда Эдди положил журнал “PlayAlfa”, вполне определённой тематики, целый блок сигарет, две плитки шоколада и мобильник с несколькими сменными симками. За каждый отдельный предмет можно было нажить достаточно неприятностей, а за всё вместе, да ещё с опозданием из увольнительной и в гражданской одежде, Холл мысленно готовился к позорному отчислению. Нужно было что-то придумать, встреча с отцом, да ещё и при таком раскладе, не сулила парню ничего хорошего.

Офицер приволок его в кабинет ректора и поставил перед ним, встряхнув напоследок, как собачонку. В комнате царила тишина, ректор тяжёлым, суровым взглядом смотрел на Коула. Он не проронил ни слова, пока кабинет не наполнился другими офицерами, и только тогда на подростка посыпались обвинения и угрозы. Его расспрашивали касательно того, где он был, что делал, по какой причине опоздал. Хотя ответ всем и так был очевиден. От парня буквально за версту разило омежьим запахом. Из рук вырвали коробку и вывалили содержимое на ректорский стол. Подросток не видел смысла отвечать на глупые вопросы взрослых. Что это? А разве не очевидно? Почему опоздал? И так ясно! Он стоял там, всё ещё не слишком хорошо соображая и приняв единственную возможную оборонительную позицию – молчание. Как бы там ни было, а своей увольнительной он был доволен. Более чем.

– Сколько правил ты нарушил, Холл? – спросил ректор. Он встал и обошёл свой стол, придвинувшись вплотную к парню. Грозовая туча, не иначе. Сдвинутые брови, твёрдый взгляд, губы сжаты в тонкую линию. Всё же Коулу казалось, что злость и даже простое недовольство должно как-то отражаться в мелкой моторике и мимике. Если он что-то понимал, то ректор не был так уж сильно сердит, скорее строил из себя грозного и строгого руководителя.

– Три, сэр, – сразу же ответил Коул, ему приходилось смотреть генералу прямо в глаза, а этот взгляд выдержать оказалось довольно проблематично, но возможно. Старший альфа нависал над ним, как лезвие гильотины – ошибка, свист, хруст и голова с плеч. Он бы и теперь отмолчался, но прямой вопрос ректора игнорировать невозможно.

– Три? Всего-то? Я, похоже, разучился считать, Холл, – угрожающе рыкнул офицер-воспитатель – лейтенант Руд. Он был ответственным за класс Коула и парню оставалось только предположить, что его гнев вызван выговором, который офицер получит за выходку своего подопечного. Его лицо покраснело, и рот непроизвольно дёргался, он был действительно зол.

– Запрет проносить в корпус предметы из «мира», запрет на ношение гражданской одежды и задержка из увольнительной, сэр, – перечислил самые очевидные нарушения Коул. Он уже придумывал как выкрутиться из ситуации, которая всё меньше казалась безвыходной. Чем больше ему давали времени на раздумья и задавали наводящих вопросов, тем очевиднее становились лазейки.

– А курение? – не сдавался Руд. Он, видимо, решил избавиться от проблемного ученика и добиться его отчисления. В корпусе курили больше половины парней и почти все взрослые. Однако запрет на курение стоял едва ли не первым в списке и за него грозил карцер, а за целый блок…

– Я не курю, сэр, – не моргнув и глазом, солгал парень, стараясь контролировать свою мимику и мелкую моторику. Не хватало сейчас начать мять майку или разминать пальцы. Он подумал о том, что уже не раз обманывал Руда прежде, сможет и сейчас. Ну и что, что кроме него в кабинете ещё шестеро офицеров? Значит Коул обманет их всех.

– Зачем же ты пронёс в корпус целый блок сигарет? – на этот раз заговорил полковник Гарсия. Он был известной личностью в школе, его класс – самый успешный во всём корпусе, а полковника он получил явно не по выслуге лет, он был даже моложе Руда.

– Это случайность, сэр. Я не собирался проносить их в корпус, я опаздывал, и у меня не было времени вернуть посылку хозяину, сэр, – на ходу плёл Коул, судорожно соображая, что ответит на следующий вопрос полковника, который был вполне очевиден. Тем не менее он был благодарен Гарсии, ведь тот своим вопросом предоставил возможность отвертеться от одного нарушения.