Текст книги "Истинный враг (СИ)"

Автор книги: Erovin

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

– Отпусти его, – скомандовал знакомый голос возле уха. Надар не сразу понял, что говорят не на арабском. А поняв, разжал зубы и мотнул головой, возвращая в неё ясность.

Перед ним валялось два бесчувственных альфьих тела, а третий скулил, свернувшись в комок и лелея свой полуоткушенный орган. Возле альф стоял рыжий омега из молитвенного магазина. Склонив голову набок, он не отрывал взгляда от рвано дышавшего Надара и слегка улыбался. В его глазах было что-то опасное, почти безумное. На секунду младшему омеге показалось, что его убьют эти двое – рыжий и блондин, присевший рядом с парнишкой на корточки.

– Мне тоже не понравилась вонь в магазине, – на чистейшем арабском сообщил блондин, протянув ошарашенному омеге его разорванный химар.

– Надо же, какой Шайтан, откусил бедному альфе член, другому глаз выдавил, а в магазине таким порядочным показался, – с ухмылкой заговорил рыжий, тоже на арабском.

– Я бы и второй выдавил, – зашипел Надар, корчась от боли и дрожащими руками натягивая на голое тело покров. Всё происходящее казалось нереальным, как будто произошло не с ним. И это не его кровь стекает по бёдрам, не его боль дёргает тело судорогами, не его палец выдавил альфе глаз и не его зубы искалечили другого. Ему вдруг показалось, что он смотрит на всё со стороны, даже на себя самого.

– Выдави, – подхватил блондин, его синие глаза засияли холодным, даже жестоким блеском. Надар понял – он тоже псих, как и рыжий, – давай, малыш, тебе же теперь ой, как плохо придётся из-за этой мрази, а он повязку на глаз наденет и будет хвастаться, как оттрахал тебя, – подтрунивал омега, в то время как рыжий ухватил одноглазого альфу за волосы и подтащил ближе к подростку. Он приподнял его, казалось, без малейшего труда и поровнял их с Надаром лица.

В голове парня появилась вторая осмысленная мысль за последние пятнадцать минут. Двое иностранцев-омег, говоривших на английском, они поняли его фразу на испанском возле магазина, оба изъясняются без акцента на арабском, хотя строили из себя идиотов перед местным альфой. Стоят с возбуждённым блеском в глазах в переулке, где валяются двое бесчувственных альф, а третий забился в угол и скулит, как паршивая собака.

«Они из «Дельты»!» – думал Надар, – «идеальные, сильные, умные омеги, не боящиеся альф, не подчиняющиеся им!»

Он протянул окровавленную руку к лицу своего обидчика ещё раз и, не дрогнув, вогнал палец, словно в мокрое тесто, во второй глаз. И только теперь понял, что мужик-то уже мёртв. Он упал бесчувственным мешком похоти и самодовольства на землю, а в душе Надара ничего не шелохнулось. Ни раскаяния, ни страха. Чувство власти, абсолютной – он волен забрать чужую жизнь, даже жизнь альфы.

– Улыбается, глянь-ка, истинный Шайтан, – засмеялся блондин, кивая второму на ползущие вверх уголки губ Надара, – мы уходим. Будь хорошим омегой, Шай, выживи. Мы вернёмся за тобой, когда будешь готов, – затем он быстро переместился к рыдающему альфе и лёгким, коротким движением провёл по его подбородку, слегка дёрнув. Альфа перестал ныть, глухой хруст в шее прервал его страдания. Вместе с жизнью.

_______________________________________________________________________________________________

Никяб* – мусульманский женский головной убор, закрывающий лицо с узкой прорезью для глаз.

Химар** – традиционная мусульманская женская одежда чёрного цвета в пол.

========== Часть 6 ==========

Коул

Холл и Нойс приехали к своему офицеру-воспитателю с намерением поговорить о Джексоне. Его предложение выбивало их обоих из колеи, но Гарсия должен был посоветовать что-нибудь дельное. Рассказывал Коул кратко и лаконично, только фактами, но с самого начала. Полковник слушал молча, не задавал вопросов и не менялся в лице на протяжении всего повествования. Парни знали его как человека тысячи настроений, так что ожидать от него можно было чего угодно.

– Я только уточнить хотел, вы оба спите с ним? Коул по нечётным, а Тони по чётным дням? – спросил Гарсия, когда Коул закончил. Нойс кивнул, на что полковник вздёрнул брови. – Да вы извращенцы, парни. Не понимаю, почему триал для вас стал проблемой, – честно ответил полковник.

Он догадывался, что у этих троих странные отношения, но не ожидал, что настолько. Ему были знакомы несколько триалов, но ни в одном не было двух альф. У него, в силу специфики работы, никогда не было постоянных партнёров, но когда он с омегой – другому альфе рядом не место. Опасно для жизни, особенно в период гона. Но у парней гона ещё не было, нужно было решать этот вопрос до того, как они готовы будут убивать всё, что приблизится к выбранному омеге. Психологическое и добровольное согласие вполне могло преодолеть природный барьер, тогда подростки не будут воспринимать друг друга в образе соперников. Но это может повлиять на их дальнейшие отношения, с другими омегами.

– Потому что чувства настоящие, – недоумённо пояснил Коул, уже жалея, что решился излить душу бесчувственному офицеру. Ничегошеньки он в любви не понимает!

– Парни, помните, что я говорил? По статистике, один из трёх агентов погибает на задании. Вас трое, проблема решится сама собой, – равнодушно сообщил Гарсия довольно-таки неприятную новость, – а что до искренности Джексона, не думайте, что он спит только с вами. В их школе тренируют первоклассных шпионов, и техники соблазнения доводят до совершенства… и до конца. Но только с вами он спит постоянно. Делайте выводы, шевелите извилинами, решайте сами.

Сложно сказать, что слова полковника хоть немного успокоили ребят, но действительно появилась тема для размышлений. Полковник тем временем поднялся со своего места. Он прошёл к противоположной стене и достал из верхнего ящика комода небольшую белую коробочку.

– У меня есть для вас прощальный подарок, парни, – сообщил Гарсия. Открыв коробочку, офицер вытащил из неё маленькую, чёрную серьгу-колечко. Быстрым резким движением, без предупреждения, он проткнул ей левое ухо Коулу. А через несколько секунд проделал аналогичную махинацию Энтони с помощью другой такой же серьги. Парни прокрутили «подарок» в мочке, не скрывая удивления.

– Мне кажется, или отслеживающее устройство – немного халтурный подарок? – усмехнулся Нойс, быстро сообразив, что в его ухе не обычное украшение. Да и прощаться с парнями Гарсия явно не планирует, тотальный контроль ещё никто не отменял.

– Скажешь мне это, Нойс, когда окажешься на настоящем задании, – усмехнулся Гарсия. Эти двое были его любимчиками, и он не собирался позволить идиотам из ВВА погубить их.

– То есть слетать в Италию Вам за круассанами во время учебного года, даже не в удо и не попасться – это не настоящее задание? – с сомнением поинтересовался Коул, вспоминая их с Эдди и Тони прошлогоднее приключение. Им с ребятами пришлось едва ли не наизнанку вывернуться: омега соблазнял всех налево и направо, Тони выкрал их паспорта из сейфа ректора, а Коул через нелегалов организовывал билеты. С нелегалами их, к слову, познакомил сам полковник.

– Пара дельных советов: держитесь обособленно друг от друга, заводите себе других компаньонов, продержитесь хотя бы два курса без серьёзных заданий. Как только в Вышке поймут, что вы сработавшаяся команда – сразу же присядут на шею. И ни в коем случае не показывайте там своих слабостей. У Саммерса-старшего навязчивая идея, что клин клином выбивают. Как только вас раскусят, Коула сразу отправят «под прикрытие» в «тему», а тебя, Тони, тушить пожары, – Гарсия вернулся на свой стул и наблюдал, как лица парней перекосило при упоминании об их самых сильных страхах. Он мысленно прикинул, кто из этой троицы слабое звено, и не без раздражения признал, что это Нойс. Джексон спокойно сядет между полуразложившимися трупами и поест, или помастурбирует – у этого омеги железобетонные нервы, Гарсия читал дело. Его мальчикам до Эдди расти и расти. Холл, при всём его презрении к «теме» и страхе быть преданным, – отличный игрок. Он может обмануть кого угодно, и соблазнить тоже. К тому же у него незаурядный ум и феноменальная память. А Энтони одарён от рождения – ему всё, за что он берётся, даётся легко, без усилий. Он силён, умён и смел. Смел больше, чем умён. И это в конечном итоге непременно погубит его. От размышлений полковника отвлекло странное поведение Коула, который вдруг неровно задышал, стал морщиться, словно от сердечной боли, глаза потерянно забегали по полу прямо перед ним.

– Что случилось, Холл? – спросил офицер, внимательнее всматриваясь в парня. Тот глотал ртом воздух, на лбу проступил пот. Полковник нахмурил брови и подался чуть вперёд к Холлу.

– Не знаю, – задыхаясь, дрожащим тоном ответил Коул, вцепившись руками в сидение своего кресла. Перед глазами мелькали чёрные точки, воздуха катастрофически не хватало.

– У него сердце стучит, как сумасшедшее, – пожаловался ошарашенный Тони, как и Гарсия, присматриваясь к другу и прислушиваясь к его сердцебиению. Он положил ладонь на часто и хаотично вздымающуюся грудь Коула, отсчитывая ритм.

– Коул, что ты чувствуешь? – спокойно спросил мужчина, уже догадываясь, что происходит с подростком, – что хочется сделать?

– Не знаю, рычать, кричать, плакать, всё сразу, – потеряно ответил Холл, неожиданно даже для себя вскакивая на ноги и затравленно оглядываясь. Ему хотелось бежать куда-то и одновременно с тем накинуться на стену и как следует её избить. Его колотила внутренняя дрожь, спину холодил непонятный страх.

– Тони, бегом за успокоительным. Коул, дыши, дыши спокойнее, у тебя паническая атака, – успокаивающим тоном уговаривал Гарсия, встав и немного приблизившись. Нойс выскочил из комнаты на кухню, где была аптечка с успокоительным.

– Нет, не подходите! Я… я… боюсь Вас, и ненавижу, – сам не веря своим чувствам, озвучил парень, пятясь от офицера. Гарсия заменил ему отца, он доверял ему больше, чем Тони, больше, чем себе! Эти эмоции были ненастоящими, не могло быть иначе! Коул закрыл глаза, вспоминая все хорошие моменты, которые у него были с полковником, всё, чему он его научил, все оплошности, которые простил. Голова закружилась, и парня вырвало.

Вернулся Тони и, резко запрокинув голову друга, влил ему в рот успокоительное. Он не обратил внимания ни на рвоту, ни на истерическую дрожь. Нойс сел на пол, утянув за собой Коула, и прижал спиной к своей груди, обхватив руками. Холл трясся в его руках, в первые пару секунд появилось желание вырваться, как будто Тони тоже мог представлять для него какую-то опасность.

– Всё нормально, Коул, дыши, тебе нужно отвлечься, хочешь, я тебя поцелую? Это отвлечёт, – залепетал Тони на ухо другу, вспоминая их утренний разговор и дикий смех над этой шуткой. Он не давал Коулу вырваться из рук, но при этом старался не причинять боли. Из всех возможных Нойс выбрал самый спокойный и доброжелательный тон.

– Я весь в блевотине, милый, – страдальчески улыбаясь, ответил Холл, усилием воли возвращая себе ровное дыхание. Голос друга возвращал его мозг из бессознательного состояния. Тони друг, а не враг! Его, как и Гарсию, нет причин бояться, особенно сейчас, здесь.

– Я тебя любым люблю, – продолжил игру Тони. Он знал, что сейчас нужно отвлечь друга от панических мыслей, так что его любимая методика должна помочь. К тому же сердцебиение успокаивалось, – давай трахнем сегодня этого паршивца Джексона вместе? – нахально предложил альфа, заодно и озвучивая созревшее в нём решение, но в несерьёзной форме, если Холл вдруг упрётся.

– Хрен тебе! Сегодня нечет – мой день! – приступ довольно быстро отступал, хотя Коула всё ещё трясло. Он перевёл взгляд на полковника и больше не почувствовал страха и ненависти по отношению к нему.

– Согласен, ты трахнешь Эдди, а я тебя! – бодро предложил Нойс.

– Я общаюсь с одними придурками! Один предлагает секс втроём, другой его поддерживает, но трахнуть хочет меня! Ты давно на мой зад облизываешься, Нойс, – засмеялся Коул, окончательно возвращая себе первоначальное состояние. Внезапно начавшийся приступ так же неожиданно прекратился, не оставив в теле никаких следов. Только завтрак на полу и форме. Гарсия присел перед ними на корточки, и вопросительно махнул головой, – сумасшествие какое-то. Сейчас всё, как прежде – никакого страха и ненависти, – ответил Коул на немой вопрос, освобождаясь от рук друга и поднимаясь на ноги. Нужно было срочно что-то делать с запахом рвоты и грязной формой. Это сейчас волновало альфу гораздо больше, что ему самому казалось странным.

– Такое бывало раньше? – серьёзно спросил полковник. Если что-нибудь подобное случится в неподходящей компании, то Холла пошлют на задание в один конец или попросту спишут. Нужно непременно разобраться в ситуации.

– Нет, мне снятся кошмары из детства иногда, Вы знаете. И подозрительность накатывает. Но вот это – впервые, – честно ответил парень, наскоро снимая с себя испачканный пиджак и рубашку, оставаясь в нателке.

– Я переговорю со знакомым психиатром, устрою вам встречу, – заявил Гарсия, рисуя себе крестик на запястье шариковой ручкой. Мнением ученика он, как всегда, интересоваться не планировал.

– Я не псих! – тут же возмутился Коул. Он тоже прекрасно понимал свои перспективы в случае, если у него обнаружат нарушения психики. Даже при самых малейших отклонениях со службой в армии можно распрощаться, а Холл уже попросту не представлял своей жизни без неё.

– Я не сказал, что ты псих! Я сказал, что тебе нужно будет встретиться с одним моим другом, Холл. И заткнись, пожалуйста. Иди лучше прими душ, переоденься, – отмахнулся Гарсия, не желая иметь дело с юношеским максимализмом. Никаких серьёзных потрясений в последнее время у Коула не было, а детские проблемы не могли аукнуться столько лет спустя, тем более что для их выплеска психика парня уже создала кошмары. Паническая атака была ничем не обоснована, во всяком случае, по мнению альфы, но он не был специалистом в данной области.

– Это херово, да, Хью? – спросил Тони, когда Коул вышел из комнаты. Гарсия позволял Нойсу называть себя по имени и на «ты». Холлу тоже разрешал, но тот не мог к этому привыкнуть. Нойс не скрывал своего беспокойства, ему отчаянно захотелось пожалеть Коула, утешить. Совсем не свойственные чувства для сильного пола в отношении других альф. Но секунду назад, Холл не казался таким уж сильным, скорее напуганным ребёнком.

– Хорошего мало. Он сильно переживает из-за Джексона? – задумчиво спросил полковник, открывая в комнате окно и прикуривая сигарету. Комната быстро наполнилась едким дымом.

– Не настолько, – отрицательно покачал головой Тони, закурив собственную сигарету. Припадок друга совсем не нравился Нойсу. Коул всегда был эмоционально сильнее его – может, это потому, что он выплеска эмоциям не даёт?

– Вы не ходите в спортзал? – поднял одну бровь Гарсия, усевшись на подоконник с ногами, став при этом похожим почти на подростка. Он откинул затылок на оконную раму и крепко затянулся. У него тоже были панические атаки лет десять назад. Но он тогда с заданий не вылезал, жил «на колёсах», в передышках между боевыми действиями занимался разведкой и работал «под прикрытием». Лет пять ни единого выходного. Утром одна роль, вечером другая, ночью третья; нервы и физические возможности на пределе. Спасался только сексом и лёгкими наркотиками, которые тоже пошатнули психику. А Холл? Пара-тройка проверок и экзаменов, ничего серьёзного. Что вызвало такую реакцию? – Кстати, идея трахнуть Джексона на пару теперь кажется мне удачной. Наверняка это поможет вам всем троим расслабиться.

========== Часть 7 ==========

Шай

«Мы вернёмся за тобой, когда будешь готов» – эта фраза стала смыслом жизни для Шая. Он больше даже в мыслях не называл себя прежнем именем. Омега блондин с родинкой под глазом назвал его «Шайтан» – Дьявол в переводе с английского на арабский. Шай решил, что это и будет его новое имя, и он собирался ему соответствовать. В тот день, когда он встретил двух омег из «Дельты», всё изменилось. Его, конечно же, нашли. Поруганного омегу и три альфьих трупа. Отец был готов убить его прямо на месте тут же подобранным камнем. Спасло только то, что отец был не один. Вместе с ним жениха внука искал Зуфрат-эфенди. Он остановил обезумевшего родителя и настоял на том, чтобы всё прежде выяснить. На парня он не смотрел, и Шай решил тогда, что все старания альфы не ради него, а в угоду Всевышнему, который осуждает самосуд. Кадию* Шай признался, что альфы пытались изнасиловать его и он убил их. Истины он открывать никому не собирался и про двоих омег не рассказал, будто бы и не было их там. Убийство мусульманина – грех. Изнасилование – позор! Вот и весь вывод к которому пришёл кадий.

Отец не убил Шая только потому, что ещё собирался получить от него хоть какую-то выгоду. По его мнению, сын – шлюха, а шлюхам место в борделе. Отцу опять повезло. В местных притонах не часто видели омег-арабов. Всех, опозоривших семью, зачастую убивали, а купленные иностранцы уже не могли удовлетворить извращённых требований. Так что хозяин не поскупился и заплатил за парня кругленькую сумму. Заир – так звали хозяина борделя, стал в «чёрном списке» Шая вторым после отца. А третьим – Лаххам, тот самый альфа, похожий на хищную птицу, который был на смотре вместе с Зуфратом-эфэнди. Он был частым клиентом омеги, пока однажды и вовсе его не выкупил. По сравнению с ним, жизнь в притоне можно было даже назвать приятной. Парень не боялся альф, он ненавидел их, всех… кроме Мустафы.

***

Шай был привязан за руки к перекладине в изголовье кровати – Заир боялся, что он может причинить вред его клиентам, а это, следовательно, подпортит репутацию заведения. Знакомый запах омега почувствовал сразу же, а увидев продавца книг едва не разрыдался от гнева и бессильного желания свернуть книжнику шею. Кого он не хотел бы увидеть здесь – так это его. Омега шипел и бранился на всех известных ему языках, проклинал этого сына шакала, был готов занести его в свой список первым номером.

– Успокойся, успокойся, Надар, я не трону тебя. Перестань кричать, – спокойно заговорил альфа на французском. Он не пытался приблизиться, так и стоял в дверях комнаты и старался не обращать внимания на наготу парня, – Я развяжу тебя, только не делай глупостей. Я подойду, хорошо?

Шай не очень понимал, зачем он пришёл, если не собирается переспать с ним, но утих, ожидая действий. Мужчина накинул на омегу покрывало и после этого развязал руки, но сразу же отошёл. Он был очень смущён всем происходящим, равно как и местом, в котором находился.

– Зачем ты пришёл? – зашипел парень, растирая разболевшиеся запястья и пристально наблюдая за альфой. Он был готов убить его, если попытается дотронуться. Отцу, Заиру, альфам, приходившим поиздеваться над ним, Шай собирался мстить долго и изощрённо, но Мустафа – дело другое. Он был ему почти другом.

– Мне жаль, что это случилось с тобой, я не в состоянии ничего изменить, но могу приносить тебе книги, как-то смягчить твоё пребывание здесь, – печально проговорил он. Альфа не поднимал глаз и всё печально вздыхал, как идиот.

– Ты неправильный мусульманин, если говоришь сейчас правду! – резко заявил омега. Какую жалость можно испытывать к омеге-шлюхе? Только брезгливость и пренебрежение. Так устроен мир омеги, и оставалось только надеяться, что не весь Мир вообще.

– Я ещё и человек, Надар. Никто не заслуживает твоей участи, особенно ты сам.

***

Мустафа не был очень богатым человеком и мог приходить не чаще двух раз в месяц, но он всегда приносил сладости, книги, новые журналы. Они говорили на французском и испанском, обсуждали прочитанное, альфа периодически рассказывал что-то интересное. Эти три часа в месяц вдыхали в омегу энергию, чтобы не сломаться, не потерять себя, не забыть о своей цели.

Первое время Шай кричал, шипел, сопротивлялся, но вскоре осознал свою ошибку. Поведение альфы помогло ему тогда в переулке, но теперь только мешало. Сейчас самое время вести себя, как и положено омеге: играть на первобытных инстинктах сильного пола, ведь у каждого из них, пусть и в самой глубине, заложен инстинкт – защищать омег. Значит, необходимо вызвать в них жалость, разбудить потребность оберегать слабого. Очень скоро клиенты стали с ним нежны и ласковы, дарили подарки, обхаживали. Он угадывал любое желание, любой каприз был готов исполнить. Тело стало инструментом в достижении целей. Правда, подростковый возраст не делал его красивым. Он мало ел и спал, а частые физические контакты до наступления половой зрелости сбили гормональный фон. Течка не пришла ни в пятнадцать лет, ни в шестнадцать. Секс не приносил удовольствия, но это было на руку омеге, сохраняло здравый разум. Хотя даже сам Шай признавал, что здоровым его не назовёшь. Он достаточно изучил психологию и понимал, что в его голове с самого детства было не всё в порядке, а после изнасилования что-то сломалось окончательно. Он не чувствовал ничего. Ни страха, ни возбуждения, ни жалости, ни раскаяния. Даже к Мустафе он не испытывал привязанности, он отдавал себе отчёт в том, что просто использует альфу, манипулируя им, как и своими клиентами. Глядя на себя в зеркало, Шай видел в своих глазах то же, что и в том переулке у омег – бессердечие. И это заводило его, заставляло улыбаться, верить в свои силы и их бесконечность.

Когда он стал примерной шлюхой, Заир разрешил беспрепятственно передвигаться по помещениям, общаться с другими омегами. Альфа считал, что это будет проблематично из-за языка, но только не для Шая. Ему общение с разноязычными людьми – самый смак. Ещё и потому, что Заир не мог их понимать. Со временем парень отыскал подход почти ко всем омегам в борделе – кто-то любил сладости, кому-то выплакаться нужно, с третьего Шай снимал нагрузку, уводя его клиентов. Он подсказывал им, как себя вести, разрешал конфликтные ситуации, выгораживал перед Заиром. За два года парень освоил разговорный испанский и французский, только с русским возникла проблема. В притоне был только один русский омега, и он был совершенно диким, не подпускал к себе никого, ни с кем не общался. Шай много раз пытался найти с ним общий язык, но никак не удавалось, вероятно, что-то он делал неправильно. Парень не оставлял попыток, и однажды лёд тронулся, можно даже сказать – лопнул.

– Эй, Саша, хочешь отомстить? – тихо шепнул Шай на ломаном русском, подсев к нему, когда им раздали обед. Сам Шай никогда не ел полностью, делился с вечно голодным итальянцем, не из любезности, конечно. Просто никогда не знаешь, кто и как может пригодиться. Русский напрягся, но ничего не ответил. – Кому? Заиру? – Стал угадывать араб, по поведению Саши было ясно что ему снится по ночам.

– Уйди, – шикнул парень, не отрываясь от своей тарелки.

– Это можно устроить, – соблазнял Шай, присматриваясь к тому, как русский сжимает челюсти, сдвигает серые брови. Именно серые. У парня был очень необычный цвет волос – точно мышиный.

– Понимаешь по-русски? – спросил он, откладывая ложку и переводя взгляд светло серых глаз на Шая. Ну совершенно бесцветная мышь, но опасная, это стояло в его взгляде – злость и угроза.

– Немного, – подтвердил омега, решив, что они смогут теперь наладить диалог, пусть и не сразу. Но теперь он знал, что русский себе думает втихаря.

– Встань-съебись-в-туман-или-я-тебе-твой-уродливый-шнобель-скривлю-ещё-сильнее, – отделяя каждое слово, чётко проговорил Саша, угрожающе глядя на Шая исподлобья. Омега растерялся и не знал, как реагировать. Как минимум потому, что не понял значения нескольких слов, но по взгляду русского стало ясно, что сейчас разговор лучше прервать, прежде, чем он перерастёт в драку.

Русский пришёл к нему сам, утром, когда все спали после тяжёлой ночи. Шай, к слову, тоже спал. Он проснулся от сильного чувства тревоги и, открыв глаза, увидел Сашу, сидевшего на краю его кровати. Под глазом у русского красовался свежий синяк, и распухшие губы были разбиты. В руках он ловко крутил нож-бабочку.

– Я тебя послушаю, муслик. Но если мне не понравится то, что ты скажешь – я вскрою тебе глотку. Понимаешь слово «глотка»? – склонив набок голову и ухмыляясь, спокойно заговорил Саша. Его поведение, взгляд, манера говорить – всё буквально кричало о том, что даже у тараканов в его голове не все дома.

– Понимаю, – кивнул Шай. Этот парень был уже его. Готовый безумец. С ним на пару можно горы свернуть, – ты слышал о «Дельте»? – дождавшись кивка, Шай продолжил. – Я собираюсь убить Заира и ещё пару собак, тогда мы сможем примкнуть к «Дельте» и жить свободно, – русский давался Шаю тяжело, он говорил медленно и выговаривал слова с трудом, особенно потому, что разговорной практики не было.

Но с того дня практики стало больше. Русский оказался полным психом, на его счету тоже был откушенный детородный орган и ухо, он отлично владел своей бабочкой и изуродовал ею не одного альфу. Всё это было там, в России, а здесь Заир запугал его, пообещал продать извращенцу-садисту, если не будет слушаться. Саша оказался достаточно умён, чтобы не рисковать и затаиться на время. Вдвоём они строили планы мести и побега, но выбраться из борделя можно было только двумя способами: вперёд ногами или если кто-то выкупит. Перебирая своих клиентов, Саша качал головой – никто из них не захочет купить себе шлюху, большинство приходили к нему не больше пары раз, а единственный постоянный альфа был бедным, влюблённым студентом, который экономил на обедах в университете ради встречи с русским.

– Где он учится? – заинтересовался Шай, решив, что и из этого можно изъять выгоду.

– Забудь, он философ, ебёт не только в задницу, но и мозг, – отмахнулся русский, раскинувшись на кровати Шая рядом с ним и закинув руки за голову. Они часто встречались здесь. Заир хотел, чтобы такой расчудесный Шай научил дикого омегу правильно себя вести. За два года все забыли, как именно сюда попал сам Шай. И что научить-то он может, но не тому, чего ожидает альфа. Дверь распахнулась, и на пороге появился сам хозяин борделя. Он придирчиво осмотрел омег и, мотнув головой, обратился к Шаю:

– Пошли со мной.

Парень повиновался, поднялся с постели и вышел из своей комнаты, глянув напоследок на нахмурившегося Сашу. Уже в комнате Заира он понял, что напрягся русский не зря, так как предчувствовал что-то. На мягких подушках сидел Лаххам, раскуривал кальян и опасно усмехался, глядя на омегу. Этот птицеподобный был единственным альфой, на кого не действовали манипуляции Шая. Он был с парнем груб и жесток, всегда причинял боль и отрешённо бил. От его ухмылки в голове омеги скользнула жуткая догадка, которую хозяин борделя сразу же и подтвердил, кивнув на альфу и сказав:

– Твой новый хозяин.

_______________________________________________________________________________________________

Кадий* – мусульманский судья-чиновник, назначаемый правителем и вершащий правосудие на основе шариата.

========== Часть 8 ==========

Коул

Сдержать данного Гарсии обещания – не выделяться из серой массы – у Коула и Тони не получилось. На первом же экзамене была поставлена задача разыграть ситуацию: европейская страна, гостиница, необходимо выкрасть документы у агента противника. На выполнение давалось двадцать минут, и парни разбивались на команды по четыре человека. В команду Тони и Коула попал младший брат полковника Гарсии, Ленд, и Норман Уокер, тогда ещё малознакомый, но уже раздражающий всех и каждого своими шуточками и вечной болтовнёй.

Мозговым центром, как всегда, был Холл, и он ни на секунду в успехе не сомневался. А уж когда офицеры-преподаватели, распахнув рты, смотрели, как Ленд, он же воображаемый любовник, раскладывает полураздетого Коула-омегу на полу воображаемой гостиницы, и тут прибегает ревнивый супруг – Энтони, и начинается самый настоящий мордобой, где каждый из парней полностью отыгрывает свою роль. То есть Ленд и Тони лупят друг другу морды и рычат, а Коул бегает вокруг, кричит, просит их прекратить, зовёт на помощь, хватается руками за лицо и рыдает во все глаза. По лицам комиссии было видно, что они уже сомневаются: нет ли у Нойса и Гарсии личных счётов и не спит ли Холл с ними обоими и в реальной жизни? Глава комиссии возмутился, когда парни неожиданно прекратили цирк и выстроились в одну шеренгу перед преподавателями.

– И что? Устроили представление, а толку? – строго спросил он, задерживая взгляд на раскрасневшемся лице и растрёпанной форме Коула.

– Мы закончили, сэр, – отрапортовал он, вытянувшись в струну и заложив руки за спину.

– Что закончили?

– Выкрали документы, сэр, – уточнил Коул и кивнул головой в сторону Нормана. Уокер, смущённо улыбнувшись, продемонстрировал комиссии экзаменационный лист, который прежде лежал на преподавательском столе, прямо перед носом у офицеров.

Со следующей недели всех четверых перевели в подгруппу «В», где они оказались самыми младшими из обучающихся. А в конце этой недели трое из них хорошенько огребли от разгневанного полковника, который в ярости избил их, постоянно повторяя: «Я, блядь, сказал не выделяться, бараны!». Под конец, немного успокоившись, он врезал и Норману, для порядка. В подгруппе «В» готовили универсальных агентов для «Теты». Лейтенант говорил, что, если бы была возможность, они бы их и рожать научили, но альфы никчёмные, ни на что не годны. Особенно странно это было слышать от другого альфы.

Первый год обучения в ВВА Коул озаглавил для себя, как: «беспрерывная муштра».

История всех стран, которые преподаватель, чёрт его дери, находил на карте. Система путей сообщения, структура и методы работы спецслужб разных стран, уставы армий – это то, что курсантам полагалось знать наизусть. Слово в слово! Они должны были запоминать массу карт, чтобы при необходимости без труда ориентироваться на местности, учили сразу несколько арабских и европейских языков. Кроме этого, были практические занятия по обработке донесений, шифров, изготовлению поддельных документов. Тони шутил, что лучше бы они научили их делать фальшивые деньги, тогда он изготовил бы их, сделал себе пластику и свалил из ВВА на Майорку. Но всё это только цветочки. Ягодки начинались после обеда, вместе с занятиями по стрельбе, приёмам нападения и защиты. На протяжении этого года Коулу ни разу не приснился кошмар. Он решил, что его организм просто в шоке и немножко не знает, как ему себя вести.

Второй год Коул назвал: «муштра с перерывом на учения».

Ко всем прелестям первого года добавили лётную практику, где курсантов, выживших в первый год и не отчисленных, учили управлять различного рода воздушным транспортом. От Боингов и военных самолётов нового поколения до кукурузников и оросителей. Норман обожал летать, он вытворял в воздухе такие пируэты, что их инструктор нервно курил в сторонке. Парашютное дело, включающее ночные прыжки и свуп. В один из таких прыжков, неудачно приземлившись, Ленд сломал обе ноги. Он провалялся в госпитале два месяца и учился ходить заново. Раз в сезон они по тревоге отправлялись на учения сроком в две-три недели на горячие точки, где им, наравне со всеми, выдавали армейское обмундирование и выпускали в бой. Вот тогда-то кошмары и вернулись к Коулу. Снова кровь, искалеченные трупы и постоянные взрывы и выстрелы. Он будто бы вернулся в детство, только перевязывал на этот раз не он, а его. После контузии он временно оглох на правое ухо. Правая рука, плечо и часть спины были теперь покрыты уродливыми ожогами. Первый раз убивать было страшно, дрожали руки, сбивалось дыхание. Он видел в прицеле не мишень, а живых людей. Выстрел. И нет человека. Он не получал удовольствия от убийств, ему в голову не бил адреналин во время боя, как Тони, Норману и Ленду. Это прошло. Во время вторых учений в Сирии на их взвод вели снайперскую охоту. Днём, ночью, где бы парни ни находились, в них летели пули. Снайперы положили половину взвода, капитана, командующего им и… Нормана. Для Коула, который к тому моменту уже сдружился с весельчаком Уокером, это стало серьёзным потрясением. Он вместе с Тони и Лендом по прибытии отправился к семье погибшего друга, чтобы вручить родителям его форму и Орден Доблести посмертно. Ещё долго ребята нервно замолкали, неосторожно вспомнив одну их его шуток. Третьи учения стали антитеррористической операцией в рядах силовых подразделений США. Там он впервые столкнулся с «Дельтой». Никого более безумного, чем эти люди, он не видел. Им ставили ловушки, шли в прямое противостояние, прорабатывали отвлекающие манёвры, но главное – ни один не давался в плен. Если кого ловили, то он раскусывал ампулу быстродействующего яда. Все они были альфами, но, как показалось Коулу, совершенно зомбированными. Оттуда он вернулся с твёрдым отвращением к этой самой «Дельте». На четвёртом выезде он, как самый эмоционально стойкий, устроил между ребятами взвода соревнование: кто больше убьёт врагов. И сам же случайно и победил.