Текст книги "Никто, кроме тебя...(СИ)"
Автор книги: ErmineWhite
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 30 страниц)
– Я, пожалуй, пойду.
– Да… Впечатлительная девочка…– пробормотал Олег Павлович, настраивая сканер, – Алин, ты всех докторов так не жалуешь, или только меня?
– Всех! – ответил за неё Карпинский.
Варшавин что– то негромко сказал, видимо, в её оправдание.
– Всегда бывает первый раз! И никто, пока что, из-за этого не умер! – съязвил в ответ Роман Евгеньевич, потом обошёл кушетку и встал напротив. – Слушай меня внимательно! – чеканя каждое слово начал он, – Чтоб через двадцать минут была в своей палате! И попробуй только к вечернему обходу куда-нибудь слинять! Ясно тебе, маленькая нервомотательница?
– Опять будут уколы? – бросив исподлобья хмурый взгляд, спросила девочка.
– В этом можешь даже не сомневаться! – забирая со стола её историю болезни и распечатанные УЗИ-снимки, ответил врач.
Выйдя из смотровой, Сергей окинул глазами вестибюль отделения. Денис, ожидавший неподалёку, шагнул к нему навстречу.
– Это Марина Борисовна тебе сообщила? – мрачно взглянув на остановившегося напротив парня, спросил он. По глазам увидел, что так оно и есть. Этих странных женщин не поймёшь, мамаш особенно: сперва просят никому ничего не говорить, а потом сами же всё и выкладывают. Парадокс какой-то, честное слово! – И что теперь делать будешь с тремя-то сутками самоволки?
– На губе отсижу, – безразлично сказал Денис.
– Детский сад, бляха-муха!.. – тихо выругался Светлов. – Не уж-то бошки на плечах нет подумать, что гауптвахта не самое худшее из вытекающих последствий?
– А мне плевать! – не отводя взгляда от полных осуждения глаз ответил парень,– Что с Алей?
– Её осматривает врач.
Дэн с тревогой обернулся на вновь открывающуюся дверь.
– Как такое вообще могло произойти?
– Могло, значит, – до сих пор винивший себя во всём случившемся, раздражённо бросил Сергей.
Застёгивая на ходу ворот рубашки, в дверях показался Карпинский.
– Это чёрт знает что! – стянув с шеи развязанный галстук, сунул его в в карман халата, – Сочувствую тебе, Светлов! И тебе, юный папаша, тоже!.. Это чудище какое-то!
– Может, стоит быть с ней помягче? – вступился за девочку Сергей, – Она ж тебя боится!
– Пусть боится! – рявкнул тот, – Хоть кого-то! А то, глядишь, совсем скоро на голову сядет и ноги свесит!
– Она ещё ребёнок!.. – начал было оправдывать её Светлов, ловя себя на мысли, что совсем ещё недавно сам ребёнка этого чудовищем называл.
– Химию глотать не хочет! – взвинтился Роман, – На процедуры – хочу приду, хочу не приду – всем отделением её ищем! А по интенсивке отправиться гулять через сутки после операции! Да у меня чуть сердце не остановилось, когда я это увидел!..
Денис, слышавший эти обоснованные негодования, помрачнел. Но стоило только представить её, боявшуюся всего, что причиняет боль, хрупкую, испуганную, дрожащую один на один перед таким грозным мужиком, стало не по себе, и тут же нашлись оправдания всем её выходкам.
– А ничего, что ей, действительно, страшно!.. – вмешался он в столь содержательный монолог, даже не пытаясь скрыть раздражения. – Как врач, вы должны это понимать и принимать во внимание!..
– А ты вообще помолчи! – рявкнул Карпинский, – Предохраняться сперва научись, потом меня воспитывать будешь!
Роман взглянул на часы и, поняв, что возвращаться на конференцию уже нет смысла, догнал направляющегося к лифту Светлова.
– Да, Серёж, даёт нам всем твоя девчонка прикурить, однако... Ты чего сбежал-то? Побоялся травмировать её чуткую психику, или впасть в немилость?
– А как думаешь? – усмехнулся он.
– Ой-ой, и с каких же пор мы такие чувствительные!
Сергей замедлил шаг.
– Знаешь, Ром, она ведь моя дочь...И я только сегодня об этом узнал...
Карпинский остановился, по всей видимости, усомнившись – не ослышался ли он. Постоял немного, переваривая информацию, потом медленно повернулся: лицо у Серёги серьёзное, да и какой смысл ему так шутить! Подохерел сперва, прикинув в уме этакое хитросплетение внештатной ситуации, но виду не показал. Потом выразительно откашлялся, подбирая более или менее уместные слова.
– Ну-у-у, Светлов... – не сумел-таки от улыбки удержаться – искренне расплылся во все тридцать два, – ...В таком случае, поздравляю!..
– Всех разогнала? – улыбнулся Олег Павлович, когда они остались одни, – А знаешь, о чём я подумал: давай-ка парнишку твоего позовём. Наверно, ему интересно будет на ребёночка-то взглянуть!
Повернув монитор так, чтобы им было удобней смотреть, доктор увеличил изображение. В мерцающем секторе прорисовывались какие-то расплывчатые тени, не то, чтоб бесформенные – скорее непонятные, но, определённо, движущиеся – живые.
– Смотрите – это плод, – указав на светлые контуры в центре тёмного овала, объяснял врач. Сейчас его размер всего лишь два с половиной сантиметра – не больше виноградинки. Но у ребёночка уже есть ручки и ножки – вот они. И он шевелится, просто из-за мизерных размеров ты этого пока не чувствуешь.
Налюбовавшись крошечным пупсиком, теперь уже отчётливо различимым в чёрно-белом поле экрана, Аля украдкой посмотрела на Дениса. Трудно сказать, насколько впечатлило его увиденное, но, играющая на губах полуулыбка исчезла, как только он перевёл взгляд с монитора на её заклеенный повязками живот, по которому скользил датчик.
“Наверняка, он придёт в ужас при виде этих шрамов”, – огорчённо подумала Аля и тут же отвернулась в сторону дисплея, испугавшись устремлённых на неё глаз.
Олег Павлович, наверно, говорил что-то интересное, но она, то и дело, теряла нить его рассуждений, мысленно пытаясь угадать, о чём думает Денис. Их взгляды пересеклись, и его губы тронутые тёплой улыбкой, беззвучно повторили: “Я тебя люблю”.
– Ну всё, Алюшка, теперь, наверно, Дениса мы отпустим, а я, котёнок, тебя посмотрю.
Девочка подняла испуганный взгляд.
– Там? – указав в сторону ширмы, за которой виднелось гинекологическое кресло, обречённо спросила она.
Варшавин кивнул.
Едва ступив за дверь. Алина оказалась в объятьях Дэна.
– Ну как ты, маль?..
Это ужасно! – уткнувшись ему в грудь, всхлипнула она, – Ты даже не представляешь, как!
– Ну, а что доктор сказал?
– Я не помню, – честно призналась девочка. Да и где тут, после такой уёбищной процедуры, что-то упомнить!
За спиной щёлкнула открывающаяся дврь.
– К себе в отделение без приключений доберёшься, или проводить?
– Доберусь, – кивнула она.
Олег Павлович протянул заполненную карту.
– Если ничего не будет беспокоить, жду тебя через неделю.
Приближался вечерний обход.
Дежурная сестра, по обыкновению, выпроваживала посторонних из палат. Вцепившись в руку парня, Аля семенила следом.
– Денис, миленький, забери меня отсюда! Давай сбежим!
– Ну, куда ж мы, дурёха, сбежим?
– Куда угодно, лишь бы ни здесь! – двушка беззвучно заплакала, уткнувшись ему в грудь.
Позади кто-то выразительно кашлянул. Денис с Алей обернулись. В паре шагов от них, скрестив руки на груди, стоял завотделения, одним своим видом нагоняя страх.
– Свидание окончено! – чеканя каждое слово, произнёс он: наверняка услышал про “сбежим”.
Аля бросила на врача полный упрёка взгляд и ещё крепче прижалась к парню.
– Я неясно выразился? – холодно спросил Карпинский, – Быстро в палату!
Сжав трясущиеся от рыданий плечи, Денис отстранил девушку от себя.
– Маль, надо слушаться доктора…
Но Алина была уже не в состоянии сдерживать вскипевшую ярость.
– Вы... Вы... Чурбан вы чёрствый, вот вы кто! – в сердцах выкрикнула она.
– В палату! – теряя терпение, повторил Карпинский.
За время своего здесь пребывания, для себя Аля чётко поделила окружающих людей на добрых и злых. Не на хороших и плохих, а именно на добрых и злых. Исключением стала соседка по палате: та, вне списка, значилась просто „дура“.
Доброй была мама Дениса. Заботливая, ласковая, что бы она без неё делала в самые первые дни!.. Серёжа тоже был добрым, как ни странно это признавать. Точнее, стал добрым… почему-то. К этой, не столь многочисленной группе, можно было бы отнести и Олега Павловича.
А злым был Карпинский! Один. Но настолько злым, что в своём единственном числе превосходил по весомости всех остальных!
Первая серьёзная стычка с ним произошла еще в отделении интенствной терапии, когда, придя в себя после наркоза, она, по-сути, не получившая никаких разъяснений по поводу правил пребывания в реанимации, решила самостоятельно пройтись по палате. То, что было, когда он застал её за этим занятием, сравнимо с апокалипсисом. Нет, он не кричал. Он просто отчитывал её в таких изысканных выражениях, что после этого она проплакала несколько часов.Стоило ей сделать что-то не так, начиналось светопредставление! А уж за то, чтоб сказать что-то не подумавши!..
Слово „больно“ для него не существлвало в принципе: каждый обход, а их было по два на день, Аля ждала с ужасом: ну что за дурацкая необходимость давить туда, где болит?! Назначения он тоже делал садистские – от бесконечных уколов на стенку хотелось лезть! Короче – злой, и точка!
Проревевшись в подушку, Аля лежала отвёрнутая к окну и размышляла над происходящим.
Роман Евгеньнвич! Когда он говорил, молчали все. И это, видимо, был закон! Вступиться за неё никто даже не пытался! Приходилось отдуваться самой. Нет, она могла понять всё: здесь, как и везде, свои правила, с которыми „пришлым“, типа неё, надо считаться! Но мириться с несправидливыми выпадами!..
Вчера отхватила только за то, что к ней пришли друзья! Если не брать во внимание, что пришли они в окно и посреди тихого часа, то все остальные формальности были вполне соблюдены: халаты, бахилы… Бизон даже маску на всякий случай нацепил! Ну кто ж знал, что Карпинскому в обед приспичит заявиться? А сдала ведь их, наверняка, соседка по палате – сука недорезанная! Она всегда её сдавала: когда ушла, куда ушла, температуру не домерила… Оно ей надо? Ни её температура-то! А её после этого – под капельницу на несколько часов!
В принципе, ко всему этому ещё можно было бы отнестись философски, но не сегодня! Любой, сохранивший хоть крупиночку человечности, это поймёт! Но только не он! Узурпатор самовлюблённый! Что и говорить – хозяин положения! И как с таким жена живёт? Какой-то час считанный они могли бы побыть вместе! А он пошёл на принцип: „Свидание окончено!“ – так только на зоне с зэками поступают!
И даже Денис не вступился. Не послал его к чёртовой матери! А надо было! Надо! Таким, как Карпинский, правду надо говорить в лицо!
За спиной скрипнула входная дверь.
– Тебя заведующий к себе зовёт, – промычала соседка по палате, шумно запивая сдобную булку йогуртом из тетрапакета.
Поборов гадливое чувство неприязни, Аля встала с койки, наощупь сунула ноги в шлёпанцы и, шаркая подошвами по свежевымытому полу, поплелась к кабинету Карпинского. Постучав, дождалась ответа. Роман Евгеньевич сидел за столом, заполняя какие-то бумаги.
– Заходи, – коротко отрезал он, даже не подняв головы, – Садись.
Но Аля так и осталась стоять у порога, с вызовом глядя на него, в ожидании очередной взбучки. Он резко поднялся из-за стола и, подойдя вплотную, заставил её буквально вжаться в стену.
– Ответь мне, Алина Сергеевна…
– Владимировна, – сухо поправила Аля.
– …Точно, Владимировна, – согласился он, —До каких пор будут продолжаться все эти выкрутасы?
– До тех пор, пока вы не перестанете меня прессовать! – негромко, но твёрдо произнесла она.
– Да? – выразительно вскинув брови, протянул Карпинский.
Девушка кивнула. Нужно на своём стоять – это закон выживания! Особенно, когда являешься причиной его невроза.
– Тогда слушай меня внимательно, – склонившись к её уху, чеканил он, – Я несу ответственность за тебя и твоего ребёнка, поэтому здесь ты обязана подчиняться моим законам! Ясно?
Она судорожно сглотнула, смело выдержав буравящий её взгляд.
– Я тоже отвечаю за своего ребёнка! Да, может я в чём-то и не права: я не знаю правил вашего заведения, я рада приходу своих друзей, пусть даже и не вовремя! Я не могу есть эти больничные помои! И уколы я ненавижу! Ну ненавижу и всё! Радуйтесь – будет чем меня изводить! Но прогонять его вы не имели права! Он пришёл не к вам, а ко мне! Приехал чёрт знает откуда на несколько часов, а вы… – её губы дрожали, но голос оставался твёрдым, – Вы бессердечный! Типичный бессердечный мужлан, который никогда не любил!.. Можете сколько влезет рычать на меня, срывать на мне своё плохое настроение: я вас не боюсь! – её глаза пылали негодованием. Сейчас, сгорающая от страха, но, тем не менее, упрямо не опускающая взгляда, эта девчонка напоминала воинственного ангела мести. Уже бесспорная красавица: одни глаза, мечущие молнии, чего стоят! К тому же с характером, да ещё с каким!.. Определённо, в будущем она обещала стать НАСТОЯЩЕЙ женщиной!
Его губы дрогнули, подавляя улыбку, а от уголков глаз пролегли тонкие лучики морщинок.
– Возвращайся в палату, бесстрашная ты моя!.. – на что Аля ответила непокорным взглядом.
„...Милая моя девочка, – рассматривая гордо вздернутое личико, думал он, – Что бы ты ответила, если б узнал, а что этот чёрствый чурбан сам тебя боится!..”
***
“Сука-сука-сука! Не боли!..” – прижавшись лбом к холодной поверхности зеркала, чуть не плакала Аля. Ну всё, блять, один к одному: Денис ни разу не позвонил, Карпинский не выписал, хотя и говорил «возможно»… А потом: «Оставлю-ка я тебя ещё на недельку». Урод! А тут, в добавок, ещё и этот паскудный зуб!..
А всё из-за соседки по палате, так аппетитно хрумкавшей купленными в больничном буфете фисташками. У нее внутри как завопило всё: хочу! Сейчас! Немедленно! Аж рот слюной наполнился. Даже спрашивать ни у кого не стала, можно или нет. Раз организм так требует, значит можно! И вот, когда с пачкой было покончено, на последнем, самом маленьком, нераскрытом и, как впоследствии выяснилось, самом крепком орешке, который было решено победить во что бы то ни стало, хрустнул зуб.
Как же ж он теперь, сука, болел – хоть на стенку лезь! Надо хоть анальгина у медсестры спросить, что ли! Но, персонал здешний, похоже, без ведома руководства шага ступить боиться! И вместо утопавшей за таблетками медсестры, в палату заявился Карпинский.
– Зачем тебе анальгин?
– Нужен.
– Я задал вопрос!
– Вас это не касается!
– Меня касается всё! Ясно? – напомнил он – Так что у тебя болит?
– Уже ничего, – хмуро ответила девочка, – проехали!..
– Ты считаешь, что я не узнаю? -удивился Роман Евгеньевич, – Ставишь под сомнение мою компетентность? – в его голосе звенело плохо скрытое раздражение. – За мной в смотровую! Быстро! – он направился к двери.
Отчаяние, подпитанное царившей вокруг несправедливостью, выплеснулось наружу.
– Что вы привязались? Зуб у меня болит! – выкрикнула она ему вслед.
Карпинский недоверчиво прищурился. Потом вернулся, приподнял пальцем её подбородок.
– Показывай.
– Что?
– Больной зуб.
Пришлось подчиниться.
– Понятно. Сейчас дуй в поликлинику к стоматологу – первый этаж, кабинет сто семь. Зайдёшь без очереди, скажешь – от меня.
– Я никуда не пойду! – решительно ответила Аля.
– Почему?
– Я боюсь!
– Что, тоже первый раз? – похоже, он собирался съязвить что-то ещё, но девочка рухнула на кровать и разразилась рыданиями.
– Ну что вам, таблетки жалко, да? Ну хоть укол сделайте, что ли!
– Ого! – искренне удивился Роман Евгеньевич, – Видать тебя и вправду припекло! Ладно, – миролюбиво согласился он, – сейчас что-нибудь придумаем.
– Сергей Александрович, – послышалось в трубке умышленно подчёркнутое привествие, – Как освободишься, спустись, пожалуйста. У нас тут апокалипсис!
Алю он застал зарёванной. Судя по тому, что Роман сидел в расслабленной позе, закинув ногу на ногу – опасаться было нечего...но всё же…
– Что случилось?
– Зуб у нас болит! – взяв на себя роль посредника, объявил Карпинский. В подтверждение его слов с койки донеслись жалобные завывания.
Его губы тронула улыбка.
– Ну и что в этом криминального? – присев рядом, он потянул Алю за руку, зставляя повернуться, – У нас здесь прекрасный стоматолог!..
– Тоже твой друг? – взвыла девочка, – Хватит! С меня довольно!
Предоставив им возможность побеседовать наедине, Роман пошёл по своим делам.
– И как долго ты собираешься терпеть? – пригладив растрепавшиеся волосы, спросил Сергей.
– Как получится! – всхлипнула Аля, – Я по-человечески просила обезболивающего, нет же – фиг!
Подавив вздох, Сергей приготовился к долгой и обстоятельной беседе.
Дойдя до середины коридора, ведущего в поликлинику, Светлов остановился.
– Такое впечатление, что я на убой тебя веду.
– Хуже, – буркнула девочка.
– Ох, девчонки, как же с вами тяжело, – вздохнув, обобщил он.
– А с вами? – искренне возмутилась Аля. – Конечно! Вы самоуверенные, сильные, и пользуетесь этим! И всегда делаете по-своему, как вам нравится!..
– Как нужно, – мягко поправил Сергей, – И Роман Евгеньевич…
– Который, кстати, тоже твой друг!.. – перебила девочка, – ...Только за что он меня ненавидит?
– Глупая! Ты даже представления не имеешь, как он за тебя беспокоится, и сколько он сделал, чтобы спасти твою жизнь и жизнь твоего ребёнка. И умудряешься выкидывать такие фокусы, которые морально неподготовленному человеку трудно принять!..
– Я не специально... Правда!.. Просто…почему-то так получается...– потупившись, вздохнула она. – ...Надо будет обязательно извинения у него попросить...– исчерпывающий ответ – что тут скажешь! Сергей смотрел в распахнутые чёрные глаза и видел своё отражение… Раньше он этого не замечал, всегда искренне считая, что Аля похожа на мать… Ан нет! Взгляд-то его! И губы… И что-то ещё, едва уловимое, заметное только со стороны... И теперь, каждый раз, глядя в это лицо, находил новые черты: его… словно в зеркале…
Она что-то говорила, а он просто смотрел на неё и улыбался, ловя себя на мысли, что подобной эйфории не испытывал ещё ни разу в жизни.
–...И ничего смешного!.. – прозвенел возмущённый голосок.
Поняв, что пребывая в водовороте своих мыслей, пропустил какую-то, безусловно значимую часть очень содержательного монолога, Сергей обнял её за плечи и притянул к себе.
– Идём уже, дуреха.
Отстранившись, Аля гневно сверкнула глазами. Вот и сейчас, она ведь говорит серьёзнве вещи! А он улыбается! И самое досадное – не слышит! И смотрит так, как будто видит её в первый раз!
– У тебя такой взгляд, будто я твой кровный должник! – не подобрав иного сравнения, выпалила она, – Хотя...так ведь оно и есть!..
“И характер твой! – с удовольствием отметил он – Признай, Светлов! Такая же вспыльчивая, экспрессивная! Просто сдерживать пока еще себя не умеет, в силу возраста!”
Он скользнул пальцами по её щеке. Очертив полукруг, взял за подбородок, заставляя поднять взгляд.
– Ты мой подарок! – и, не взирая на протесты, снова притянул к себе, утонув поцелуем во взъерошенной копне волос.
====== Глава 57. Только моя ======
– Я вот думаю – не мешало б тебе, Антон Михалыч, в колледж к будущим выпускникам с агитационной миссией наведаться. Кадры-то от нас разбегаются – через полгода работать не с кем будет. Ко мне сегодня ещё одна молодуха наша подошла – третья на этой неделе: «Сергей Александрович, а я беременная!..» И, главное, с таким загадочным видом, как будто я к этому причастен!..
– Да кто тебя знает! – рассмеялся Артемьев. – А девчонки молодцы – вносят свой посильный вклад в улучшение демографической ситуации!
– У меня тут своя демографическая ситуация в упадке: медперсонала катастрофически не хватает: Елена Васильевна на пенсию просится, считай, лучшей операционной сестры лишаемся, одной процедурной уже давно нет, а теперь вот, в ближайшем будущем, ещё минус три декретницы. С кем останемся?
– Ну, а Иринка?.. Она-то хоть уходить не собирается?
– А я откуда знаю!.. – даже раздражения в голосе скрыть не сумел: от одной мысли нервы сдетанировали.
– Наслышан, вы совместный отпуск провели… не совсем удачно…
“…На курорте в стиле “кантри”, – мысленно закончил Сергей, вслух же попросил:
– Антох, давай не будем об этом…
Он не видел её с того самого дня, как отвёз домой, но из разговоров, шёпотом расползающихся по отделению, знал, что она собирается ехать в санаторий.
Хотел позвонить, спросить, как дела, даже телефон из личной карточки в отделе кадров переписал, но на вызов автоответчик равнодушно произнёс: «Набранный вами номер заблокирован».
Так тоскливо на душе стало, а ничего не поделаешь! Хотя через Титову Ира, всё-таки, передала, что какое-то время пробудет на больничном.
А он увидеть её хотел безумно. Но перезванивать больше не стал: ещё раз убедиться, что она сменила номер и, при этом, подсознательно считать причиной тому себя, было выше его сил. В какой-то момент не выдержал, у Елены Васильевны телефон-таки уточнил, и, оказалось, он прежний. Видимо, со саязью какие-то катаклизмы в тот раз случились. И, тем не менее, даже теперь запросто набрать «вызов» так и не смог – необъяснимая внутренняя робость помешала. Не смог позавчера, вчера… и, чем больше проходило времени, тем, казалось, сделать это всё труднее. Мотивировалась такая неуверенность, скорее всего, отсутствием каких-либо встречных действий с её стороны.
– Разве она к тебе не заглянула?..– удивлённый голос Антона вывел его из раздумий, – Странно, здесь ведь была…
А у него даже сердце от этого известия чаще застучало.
– Я до обеда оперировал, – наивно понадеявшись, что именно это стало причиной их несостыковки, начал было Светлов.
– Так я её совсем недавно в отделении видел – с полчаса назад, не больше, – продолжал подливать масла в огонь Антон, – Они в сестринской с девчонками о чём-то чирикали.
– Ну, так это ж подружки! От них отделаться не так-то просто! – понимая, что самообман не лучший способ утешения, в душе он всё-равно пытался оправдать причину игнора с её стороны.
Артемьев ушёл, оставив его наедине со своими мыслями. Взялся, было, журнал по расходованию медикаментов просмотреть и закрыл – не читается: мозг в другом направлении работает. Пойти обход сделать? Так ведь рано ещё! А в голове одно тикает: она здесь! Совсем рядом! А вот зайдёт или нет?..
Неопределённости этой не выдержал – направился в сестринскую. Остановившись перед дверью, прислушался: хихикают девчонки, что-то весело обсуждают. Для приличия дал о себе знать – к женщинам всё-таки без стука вламываться нетактично даже начальнику, и открыл дверь.
Смех тут же стих. Зашуршали чертовки, торопливо прибирая со стола чайные чашки. Впрочем, он не для того сюда пришёл, чтоб шухер наводить.
– Мне сказали, Ира Селиванова тут… – хотя сам уже успел воочию убедиться – её здесь нет. – Если появится, пусть ко мне зайдёт. – Блин, ну почему так официально-то всё прозвучало?!
– Она в хирургию собиралась, – услужливо оповестили его в ответ, – Подругу проведеать.
Он кивнул, ещё раз окинул взглядом сестринскую и, велев смеяться потише, вышел, оставив их уже шёпотом обсуждать предполагаемые причины столь неожиданного визита. Вернувшись к себе, бросил на стол забранные с поста результаты томографии и опустился в кресло. Облокотившись о столешницу, запустил пальцы в волосы: «Чего ты тормозишь, как пацан? Иди туда! Иди! Даже повод у тебя есть, коль он так уж тебе, идиоту, нужен!..» Непривычное состояние, прямо-таки аномальное – на девчонку запасть, да ещё как!
Негромкий стук в дверь заставил поднять голову.
– Можно? – она стояла на пороге, такая красивая, светящаяся своей юностью и такая… долгожданная…
– Привет...– он встал из– за стола, с трудом сдержав порыв сразу шагнуть навстречу. Неловкое молчание затянулось. – ...А говорили, ты в санаторий уехала… – зачем-то бумаги, разбросанные по столу, в стопки собирать начал, как будто они мешали.
– Нет, – опустив взгляд, покачала головой девушка, – Я передумала.
Светлов снисходительно улыбнулся, потом обошёл стол и, остановившись напротив, взял её за руку.
– Почему, глупенькая? После таких похождений стресс снимать надо. Природа, чистый лесной воздух только на пользу бы пошли!..
– Ненавижу лес! – тихим, но твёрдым голосом выдохнула она, наконец-то решившись поднять взгляд.
Он понимающе кивнул.
– Ну, а вообще, как ты? Кошмары ночами не мучают?
– Бывает иногда, – призналась Ира, – А ты… вы… – запнувшись на полуслове, тут же поправилась она, – …Так и не отдохнули ни дня?..
…Ну вот и снова плавно перешли на «вы»…Он нехотя разжал пальцы, выпуская изящную ладошку.
– Да вот, как-то не отдыхалось… вдали от тебя… – думал в шутку ответ перевести, а голос дрогнул. А она встрепенулась вся, будто и впрямь ей не всё равно. Недоверчивый вгзгляд, устремлённый на него, одним мгновением душу наизнанку вывернул. Поздно на попятную идти, да и глупо.
– …Я скучал, правда… – ну почему, порой, так трудно признаться в самом простом и очевидном?
Буря противоречивых чувств, отразившихся в зелёных омутах взволнованных глаз, утопила в своём водовороте последние сомнения: так смотрят только безумно любя! Сильная рука коснулась струящихся по плечам белокурых волос.
– Я очень скучал…
Долгое мгновение, замерев, она не сводила с него взгляд. Трогательный до боли, затуманеный поволокой навернувшихся слёз. Шаг навстречу и, забыв обо всём на свете, Ира бросилась в его раскрытые объятья.
Джип летел по свободной трассе, и только монотонное урчание двигателя нарушало тишину. Оторвав взгляд от дороги, он, в который раз, посмотрел в её сторону. Накрыл ладонью лежавшую на подлокотнике руку.
Девушка повернула голову. Лёгкая улыбка тронула чувственные губы, чуть припухшие от поцелуев. Всё равно куда, хоть на край света! С ним! И это главное!
Едва переступив порог, она оказывается прижатая к стене. Словно добыча, пойманная хищником – беззащитная
во власти мужского превосходства. Во власти жадных губ, не позволяющих опомниться, настойчивых рук, сметающих на своём пути любое сопротивление.
...Отброшенный в сторону джинсовый пиджачок-болеро, облегающий топ, рывком снятый через голову, соскользнувшая вниз по бёдрам шифоновая юбка... Волнующее ощущение контраста прохлады и горячих мужских рук на обнажённом теле. Легко, словно куклу, он подхватил её на руки. Освобождённая от одежы она пряталась на его груди.
...Ступени наверх, знакомая комната, просторная коровать… Как и тогда, год назад, только теперь по-настоящему...
Бережно опущенная на прохладный шёлк простыни, Ира замерла. А сильные руки скользят по телу, методично избавляясь на своём пути от кружев нижнего белья.
Её дыхание становится частым, прерывистым. Глубокий поцелуй завладевает приоткрым ртом, не оставляя времени осмыслить происходящее, не давая опомниться. Игнорируя робкое сопротивление, его ладонь накрывает влажное лоно, после короткой борьбы пальцы проскальзывают внутрь... и… сталкиваются с преградой…
Испуганный вскрик тонет в его губах.
Он разорвал поцелуй и отстранился, недоверчиво прищурясь.
– Не может быть!.. – удивлённо так, скорее обращаясь к самому себе… А ошарашенный взгляд напротив говорит об обратном: похоже, может! С играющей на губах полуулыбкой, мягко разводит сжатые колени, наблюдая, как её лицо заливается румянцем, и продолжает ласки. Уверенные пальцы, словно играючи, опять доводят её
до исступления, заставляя теряющее контроль тело двигаться навстречу, и снова проникают во влажное тепло… На этот раз осторожнее и не так пугающе глубоко. Широко распахнувшиеся глаза снова подтверждают неоспоримый факт.
– …С ума сойти! Неужели всё ещё?..– удивлённо приподняв бровь, пресекает очередную попытку свести колени. Беззащтная в своей наготе, она смущённо прекрывает ладонью грудь.
– В прошлый раз ты была гораздо смелее, – улыбнувшись воспоминаниям, Сергей отвёл дрожащую руку в сторону и припал губами к затвердевшему соску.
– В прошлый раз… всё не зашло так…далеко… – рвано выдохнула Ира.
– Как далеко? – хитро прищурился он, – Так? – погружает пальцы чуть глубже, заставляя её судорожно втянуть воздух, -…И неужели за этот год…
– За три года… – тихо поправила она, – Я ждала тебя три года…
Он посерьёзнел, но руки не убрал, вынуждая девушку извиваться при малейшем движении пальцев.
– …И тебя не пугает то, что я старше?.. – другая ладонь, накрыв грудь, заскользила по совешенным рельефам.
“Нет” кивнула, а у самой взгляд умоляющий, как у ребёнка, ожидающего наказания.
– …Намного старше… – допытывался он, не прекращая изводить её сладострастными ласками.
– Мне другой никто не нужен…
– …И то, что я сейчас хочу тебя безумно и теперь уже возьму, даже если ты передумаешь, тоже не пугает?.. – настойчивая ладонь скользит по изгибам тела, изучая каждый его сантиметр, каждую точку, чутко реагирующую на прикосновение.
– Не передумаю. Я тебя люблю… – и в этом робком шёпоте звучит такая, сводящая с ума искренность, что хочется слышать его снова и снова… Хочется до боли стиснуть в своих объятьях это хрупкое, дрожащее от возбуждения и страха перед неизвестным тело.
Непрерывный поцелуй от груди спускается ниже. Пугающе ниже. С её губ срыаается удивлённый стон.
Легкие касания к чувствительным точкам становится жёстче, настойчивей, заставляют изгибаться тело, кусать губы, сдерживая крик… А в зелёных глазах немой вопрос отражается: ну зачем всё так откровенно?
Совсем в своих ощущениях запуталась. Не хочется ведь отстраняться! Хочется продолжения, такого пугающего и манящего одновременно, а колени сами собой сжимаются.
А если для него это всего лишь увлечение? Что тогда?..
Ну и пусть! Но первым у неё будет ОН! Этот мужчина. Уверенный, опытный, терпеливый, наверняка знающий, каким должен быть…первый раз… И всё-равно боязно…
Тонкие пальчики приятно скользят по спине, плавно переходят на плечи, шею, тонут в волосах и снова возвращаются к плечам, изящно очерчивая рельефы мышц. Эти несмелые прикосновения заводят сильнее, чем страстные ласки искушённой любовницы.
Опершись на локти, Сергей навис над ней, наблюдая, как вздрагивают длинные ресницы. И тут необузданное животное желание взяло верх над мнимым благородством.
– Хочу тебя...– хрипло выдохнул он, впиваясь в губы ревнивым, почти болезненным поцелуем. Даже в жар бросило от этого спонтанного порыва. Буквально вдавив девушку своим весом в лоснящийся шёлк, ощутил дикую потребность обладать ей. Немедленно. Не задумываясь, дать волю своему превосходству. Но стоило пряжке ремня на джинсах коснуться разгорячённого тела, Ира сжалась в комочек. Стоп! Не готова она ещё!.. Обуздать свой пыл, хоть и с трудом, но, всё-таки, удалось. Его губы стали мягче, руки терпеливее.
Видя, что она хочет что-то сказать, Сергей разорвал поцелуй и, опершись на локоть, убрал упавшую на её лицо прядь.
– Спрашивай.
Не ожидавшая такой проницательности, Ира растерялась.
– Рассказывай, что тебя так пугает. Только честно! – уже настойчивее велел он. А у самого внутри заскребло таки: как выдаст сейчас – «разница в возрасте», будешь, Светлов, знать, как провакационные вопросы задают! Любая искушённая женщина, наверняка, на её месте призадумалась бы…о будущем!
