Текст книги "Никто, кроме тебя...(СИ)"
Автор книги: ErmineWhite
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 30 страниц)
Светлов вопросительно посмотрел на Иру. А у той даже взгляд оживился. Закивала в ответ, потом, как будто смутилась... Ну как тут устоишь перед такой обезоруживающей улыбкой!..
– Отдохни пока... Я скоро вернусь.
Иван разрубил на несколько частей говяжью кость, отставил топор и, обернув мясистый кусок газетой, протянул Сергею.
– Мимо вольера будем проходить, собаке кинешь, чтоб не брехала попусту, – после чего, взяв пустые вёдра, велел следовать за собой.
При виде приближающихся людей псина насторожилась, издавая утробное рычание.
– Грета, свои! – прикрикнул Леший.
Узнав его, та завиляла обрубком хвоста, но на “чужака” рычать не перестала. Лишь с запахом мяса, исходившим от свёртка, в руках Сергея, на неё снизошла благосклонность. Даже повизгивать начала, приплясывая с ноги на ногу.
– Щенная она... Как и все беременные бабы придурковатой стала, – проворчал Иван, – Видал, что творит, сука: за мосол и хозяина сдаст... Покорми и идём...
А ведь поручение-то, по меньшей мере странное: доверить подконвойному собаку сторожевую прикармливать – нелогично как-то! Но... с другой стороны, большой плюс иметь в “союзниках” этакого прирождённого блюстителя порядка.
Ёкнуло-таки внутри, когда вольер отпирал. И хоть результативность “положительного подкрепления” пищевого рефлекса ещё академиком Павловым доказана была, как-то некомфортно стало от близости радостно сопящей клыкастой морды.
Вспомнился приём, которым иногда изводил чуткую психику Пикника: в глаза смотреть не отрываясь. Обычно тот не выдерживал взгляда – отворачивался или вовсе удирал. Только ведь Пикачу – ласковый, одомашненный, затисканный детворой... А тут, бляха-муха, лошадь Пржевальского с волчьей пастью и крокодильим аппетитом!
Впрочем, Грета играть в “гляделки” и не собиралась вовсе. Её больше интересовал свёрток в его руке. Она облизывалась, не зная, с какой стороны лучше взять угощение.
– Держи уже, живоглот чёртов, – впихнув костомыгу вместе с газетой в хищную пасть, Сергей со вздохом облегчения захлопнул дверцу и задвинул засов.
Колонка находилась чуть в стороне от флигеля. Лязгая рукояткой, Иван прокачал насос и подставил ведро под хлынувшую струю.
– Ну что, доктор, с Гретой поладил? – с издёвкой спросил он.
– Как видишь – жив, – Светлов убрал наполнившееся ведро и обмыл липкие от мяса руки.
– ...Животина, она ведь интуитивно человека чувствует, – рассуждал Леший, – Хороший он или плохой...
– В плане гастрономических предпочтений? – усмехнулся Сергей, прислушиваясь к каким-то звукам, доносящимся со стороны флигеля. Как будто голоса... или еще что-то, нарушившее привычную тишину.
Иван ничего не ответил, и отлив воду из переполненных до краёв вёдер, прихрамывая двинулся к дому.
На подключенной к газовому баллону плите шипели капли конденсата, скатывающиеся в огонь со стенок эмалированного ведра. Сергей доедал любезно предложенный обед, когда из коридора послышался визгливый гомон Рамиля, с кем-то спорившего на ломаном русском, и тяжелые шаги по деревянной лестнице, гулко отдающиеся за дверью. Поступь не одной пары ног...
Предчувствуя что-то нехорошее, он подорвался из-за стола... И тут, сверху донёсся женский крик. Испуганный, переполненный паническим ужасом...
Леший с дробовиком в руках шагнул навстречу, преградив путь.
– Сядь! С места дёрнешься – покалечу! Можешь не сомневаться – не промахнусь!
– Сукин ты сын! – прислушиваясь к каждому звуку, доносящемуся сверху, прорычал Светлов, -Ты ведь всё это устроил, чтоб меня увести?!
– Сядь! – угрюмо повторил Иван, – Ей они ничего не сделают, а тебя, коль рыпнешься, сразу спровадят к праотцам! – не убирая пальцев с курка, он приоткрыл дверь и выглянул в коридор. Крики смолкли. Какое-то время сверху слышались лишь грубые голоса. Приглушённые – слов не разобрать. Только по интонации понятно – чего-то настойчиво требующие.
Скрипнув, захлопнулась сквозняком дверь. И снова тишина. Напряжённая, леденящая душу, бесконечная…
Безмолвный поединок двух буравящих друг друга ледяных взглядов, длился до тех пор, пока спускающиеся по лестнице шаги вновь не нарушили гнетущую тишину, постепенно растворившись за громко хлопнувшей входной дверью флигеля.
– Если с ней что-нибудь случилось, тебя, ублюдок, я первого голыми руками порешу!.. – сквозь зубы процедил Светлов, – Поэтому, советую сразу не промахнуться! – игнорируя направленный на него обрез, шагнул к двери и, задев плечом посторонившегося Ивана, вышел из кухни.
Забившись в угол, словно загнанный зверёк, переполненными ужасом глазами Ира смотрела на открывающуюся дверь. Сергей в три шага пересёк комнату и, присев рядом, обхватил ладонями её лицо.
– Что им было нужно?..
Ответа не последовало. Дрожащая, напуганная, она смотрела сквозь него – не видя... и только судорожно натягивала на поджатые к груди колени не по размеру длинную тельняшку.
Подняв на руки, он прижался губами к её виску.
– Прости... я не должен был оставлять тебя одну... прости... – Сергей бережно уложил девушку на кровать, с тревогой наблюдая за устремлённым в пустоту безжизненным взглядом.
За весь вечер Ира так и не проронила ни слова. Молча отказалась от еды, молча позволила осмотреть рану, а потом тихо уснула.
Эта встряска не прошла для неё даром: к ночи температура подскочила до сорока, и впереди были несколько часов изматывающей борьбы с лихорадкой. Приходилось силой удерживать мечущуюся по койке девушку, не давая ей сорвать трубку капельницы. В бессвязном бреду Ира то кого-то звала, прося о помощи, то плакала, умоляя оставить её в покое... Временами успокаивалась, впав в забытье, после чего всё повторялось по кругу. А потом вдруг откинулась на подушку и затихла... Рваное дыхание выровнялось, стало едва уловимым, и на заострившемся, словно у восковой фигуры лице заиграла улыбка. Пугающе красивая... и какая– то потусторонняя...
Ртутная нить термометра стояла на зловещей критической отметке.
При виде этой улыбки он впервые в жизни испытал суеверный ужас.
– ...Не смей, девочка моя... не смей уходить!.. Открой глаза!..
И хоть умом понимал – это типичная функциональная гипертермия – психосоматика, спровоцированная сильным стрессом, было до одури жутко.
Только под утро, когда удалось наконец сбить жар, он позволил себе немного вздремнуть. Впервые за двое с лишним суток.
====== Глава 50. Совершенно другой ======
Насчёт “неограниченной свободы” Астахов слово своё сдержал, только вот довольствоваться “привилегиями” приходилось исключительно в пределах флигеля. Впрочем, на большее он и не рассчитывал, да и надобности особой сейчас в этом не было. На данный момент, единственная задача – девочку эту вытащить... и защитить, чего бы это не стоило... Что будет потом – время покажет... Только вот есть ли оно, время это?..
Шли пятые сутки его здесь пребывания.
Контингент, с которым приходилось вынужденно сосуществовать, не изменился.
Семён, головой отвечающий за заложницу, или, как было принято говорить в этом тесном кругу – “гостью”, наведывался по несколько раз на день. Ни то чтоб заботливостью отличался, скорее опасался за шкуру свою, которую, случись что, “хозяин” живьём сдерёт. Сергею не составило большого труда добиться от него для своей подопечной чистого постельного белья и сменной одежды. Лекарства и перевязочный материал тоже доставлялись без проволочек.
Рамиль, приструнивший свою кавказскую гиперобщительность, даже если и попадался в поле зрения – ни во что не вмешивался, предоставив Семёну решать все насущные вопросы. И спиной не поворачивался никогда: видимо, в своё время приклад доходчиво объяснил степень риска.
Но самым энигматичным из всей этой компании был Леший. Про таких говорят “себе на уме”. Спокойная уверенность, проявляющаяся во всём, отличала его и от вспыльчивого Рамиля и от Сёмы тупоголового. Даже среди них он, казалось, не был “своим”. Его сдержанность, которая на первый взгляд воспринималась, как безразличие, порой казалось, таит в себе скрытую угрозу. Взгляд серый, холодный, как сталь и какой-то пронизывающий... С таким лишний раз сталкиваться не хочется... Но именно с ним-то и приходилось контактировать чаще остальных.
Ира его боялась. Это со стороны было заметно. То ли внешность дремучая её пугала, то ли грубый хриплый голос... Стоило ему появится на пороге, она съёживалась вся, словно предпочитая вовсе исчезнуть из поля зрения. Иван, видимо, это понимал и лишний раз своим присутствием старался не докучать, за что Сергей в глубине души был ему очень благодарен: эмоциональные перегрузки ей сейчас были ни к чему. Она вообще с того злополучного дня в себе замкнулась. На любой вопрос отвечала односложно: “да”, “нет”, “не знаю”. Сама ни о чём не спрашивала и, наверняка, предпочитала, чтобы ни о чём не спрашивали её.
За прошедшие двое суток никто из посторонних их не беспокоил. Складывалось впечатление, что кроме обитателей флигеля на этой оцепленной лесом территории нет ни души.
Последние летние деньки ещё радовали теплом. Но ночи уже были прохладными, как и рассветы, окутанные густым туманом от близких лесных болот.
Тикавшие над дверью часы показывали без четверти семь. Ира, просидевшая полдня на подоконнике, ставшим для неё единственным связующим звеном с внешним миром, вняв, наконец-то, его требованиям, легла в постель и очень быстро уснула. Эта её апатия изрядно беспокоила: копить в себе такой негатив, не давая ему выхода, хотя бы теми же банальными слезами, могло быть чревато очень нехорошими последствиями, вплоть до нервного срыва.
По неровным шагам, доносящимся с лестницы, понять, кто поднимается наверх, не составило труда. Скрипнув, приоткрылась незапертая дверь.
– Спит? – взглянув на свернувшуюся клубочком девушку, Леший окликнул Сергея, – Выйдем, поговорить нужно.
– Нет, – покачал головой Светлов, – Говори здесь, – наученный горьким опытом, он как можно реже оставлял девушку одну.
Хромая, Иван вошёл в комнату, прикрыл за собой дверь.
– Как её самочувствие?
– Могло бы быть значительно лучше, – зло бросил Сергей, – К чему вопрос-то?
Скрестив руки на груди, Леший повернулся к нему лицом.
– Уходить тебе надо… Сегодня, – хрипло сказал он, – Сёму с Рамилем я возьму на себя – проблем они не создадут... – кивком Леший подозвал его к окну, – Видишь старый сруб за лещиной виднеется? Справа от него тропинка вниз, к ручью ведёт. Пройдёшь по течению до запруды – с километр отсюда, там, часа через два, как стемнеет, я буду тебя ждать...
Внимательно слушая, Сергей скользил взглядом по кустистой поросли орешника. Потом посмотрел на Иру, которая, свернувшись под пледом, то и дело вздрагивала во сне.
– Мы придём. – твёрдо сказал, не тратя время на раздумья.
Иван, продолжая смотреть на чернеющие за изгородью деревья, покачал головой.
– С ней тебе такой марш-бросок не преодолеть: слабая она очень… и к тому же нужна она им! Тут такие деньжищи на кону стоят, что просто так уйти нам не дадут: в энном радиусе носа из лесу не высунем! А найдут – всех положат…
Светлов дождался, пока тот снова повернётся к нему лицом. Они были почти одного роста, схожие внушительной комплекцией, заросшие оба, словно черти, взгляды суровые – настоящие матёрые мужики! Таких в рукопашном свести – мало не покажется!
– Мы придём вместе. Леший коротко кивнул: похоже, другого ответа и не ожидал вовсе. Задумчиво взглянул из-под густых бровей.
– Ты уже не пацан, чем рискуешь, не можешь не понимать... и, знаешь, Серёж, жив твой отец или нет, он должен тобой гордиться!..
По едва уловимой тропе, они вышли на небольшую поляну, где поваленные буреломом замшелые стволы плотной стеной окружала молодая поросль. Внизу, меж корней журчал тоненький ручеёк.
– Сейчас привал устроим. Перекусить надо и водой запастись. – Леший сбросил с плеча рюкзак и, вытащив оттуда свёрток, протянул Сергею.
В пакете был кусок сала, несколько варёных картофелин, нож и хлеб, по-деревенски завёрнутый в холщовое полотенце.
Разложив немудрёную снедь на широком стволе, Светлов окликнул Иру.
– Иди, поешь. Неизвестно, сколько ещё блукать придётся, а тебе силы нужны.
– Не хочется, – послышалось в ответ.
Девушка прислонилась спиной к дереву и, закрыв глаза, повернула лицо к пробивающемуся сквозь листву солнцу. Тот отрезок пути, который они преодолели за ночь и полдня, стал жёстким испытанием. Она несколько раз готова была признаться в том, что у неё больше нет сил. Несколько раз посещала мысль остановиться, лечь на мох и не вставать... забыться сном. Но, несмотря на это, приходилось идти. Идти уже машинально, безропотно следуя за теми, кто взял на себя ответственность за её жизнь.
Его насторожил её осунувшийся вид. Воткнув нож в дерево, Сергей подошёл ближе. Проступивший на висках липкий пот, и лихорадочный румянец не предвещали ничего хорошего. Он коснулся её лба.
– Да ты вся горишь!
Ира кивнула и стала медленно оседать, сползая спиной по замшелому стволу. Подхватив, Светлов усадил её на землю, расстегнул ветровку и, не взирая на слабые протесты, размотал сбившийся с плеча бинт. Под повязкой зеленело нечто ботанического происхождения.
– Так! А это что ещё за гербарий? – он повысил голос, ставший на мгновение стальным.
– Подорожник… – чуть слышно ответила она.
– Ну и зачем он нам понадобился? – Сергей осторожно снял приложенные к ране листья. При виде воспалившегося шва выражение его лица не изменилось, только голос стал напряжённым.
– Почему сразу не сказала?
Девушка виновато улыбнулась.
– Думала обойдётся...
– Думала она! – передразнил Светлов. Потом быстро собрал жменю хвороста, поджёг и, потрогав пальцем лезвие ножа, сунул его в огонь. – Я только сниму шов, чтобы дать отток, – заметив в её взгляде страх, предупредил он, – ...Ты меня слышишь?
Кивая, Ира стала отступать назад.
– Иван, – тихо окликнул Сергей.
Обвившая талию ручища, стальным обручем сковала подреберье так, что стало трудно дышать. Ира замерла в оцепенении, потом дёрнулась, попытавшись высвободиться. Но железная хватка даже пошевелиться не позволила.
– Не бойся, у доктора лёгкая рука, – в грубом голосе Лешего улавливались мягкие нотки, – Нельзя сейчас, девонька, расклеиваться – не время! Вот вернёшься домой – тогда можешь сразу на бюллетень. А сейчас – нет!
Сам-то он хоть верит в то, что говорит?.. Вернёшься домой!... Надежда, теплившаяся в ней ещё вчера, постепенно угасла, растворившись в отчаянии. Как будто дурной сон. Как будто не с ней. Всё смешалось в водовороте блуждающих в голове мыслей.
Человек, о котором она грезила столько лет, предстал перед ней совершенно другим. Ни тот блистательный доктор, господствующий в операционной – хозяин, царь и Бог. Ни тот улыбчивый завсегдатай бильярдного клуба, потягивающий коньяк перед барной стойкой – эффектный такой, ухоженный... Другой. Теперь в нём было что-то пугающее... И, если прежде, ловя на себе его случайный взгляд, она чувствовала, как трепещет ликующее сердечко, то теперь оно сжималось. Съёживалось, слово зверюшка, попавшая в капкан.
Когда он приблизился, такой заросший, широкоплечий, значительно превосходящий её в росте, она стиснула зубы и, напрягшись всем телом, ещё сильнее вжалась в грудь державшего её Ивана.
– Ты что ж теперь, шарахаться от меня будешь? – Сергей смотрел на неё с улыбкой, и говорил так буднично, будто они на пикник пришли, а не блукали по бесконечному лесу, скрываясь от разыскивающих их бандюганов, – Если страшно – отвернись!...
Мозолистая ладонь Лешего накрыла её лицо, прижав щекой к куртке.
Рука у Светлова, действительно, оказалась “лёгкой”: он не причинил ей боли. И всё же, хоть и улыбался, стараясь подбодрить девушку шутками, вид у него был обеспокоенный.
– Ей отдохнуть нужно, – ответил Сергей на вопросительный взгляд Лешего. Тот согласно кивнул.
– К вечеру до старого урочища доберёмся – там и воды накипятить можно и перевязку сделать... там и заночуем.
Наконец, за стеной деревьев показались очертания бревенчатой постройки.
– Лет двадцать назад тут лесничество было. А срубом и доныне охотники пользуются, как перевалочным пунктом. Порядок поддерживают, у них тут и провианта запас кое-какой имеется всегда… – Иван сбросил рюкзак и, перекинув через плечо ружьё, велел им подождать. – Схожу, посмотрю – мало ли что…
Светлов довёл выбившуюся из сил девушку до поваленного дерева.
– Передохни чуток.
Ира кивнула, подняв на него виноватый взгляд.
– Замучились вы со мной…
– Слушай, – возмутился Сергей, – будь так любезна, «выкать» перестань!.. Слух режет, честное слово!
В ответ она только улыбнулась.
– Я попробую…
Леший вернулся минут через десять.
– Всё спокойно, пойдёмте.
Некогда добротный дом, выстроенный по принципу «без единого гвоздя», казалось, от старости врос в землю. Бревенчатая стена с одной стороны была полностью покрыта бархатистыми блямбами мха и лишайников.
Чтобы пройти через низкую дверь, пришлось пригнуться. Мрачная обстановка внутри – под стать суровости здешних мест. Железная кровать с продавленной сеткой, закиданная протёртыми одеялами, деревянные нары в углу. На дощатом столе – прикрытая пожелтевшими газетами кухонная утварь – две кружки, несколько железных мисок, закопчённый котелок. Пропустив их вперёд, Иван проверил на двери ржавый засов.
– Располагайтесь. Не «люкс», конечно, но для ночлега вполне годится, – потом снял с гвоздя старый, изъеденный молью тулуп, выйдя за дверь, выбил из него пыль и кинул поверх одеял. – Так, может, помягче будет…
Пошатываясь, Ира добрела до койки. От усталости она еле держалась на ногах. Заскрипела железная сетка, в нос пахнуло отсыревшей ветошью... но ей уже было всё равно. Едва щека коснулась жёсткой овчины, девушка повалилась в бездну глубокого и тревожного сна.
На примусе сердито клокотал закопчённый котелок. Иван выгреб из кармана жменю каких-то трав и листьев и бросил их в воду. Воздух, пропитанный крепким запахом замшелой древесины, наполнился лёгким ароматом мяты.
– Сейчас настоится чаёк – к утру всю её хворь, как рукой снимет.
Сергей коротко кивнул. Трудно было сказать, согласен он с этим или нет.
– Я смотрю, не очень-то современная медицина природе доверяет, – расценив его молчание, как сомнение, продолжил Иван, – А зря! Когда я на лесоповале работал, докторов у нас не было, только этим и спасались: чабрец, мята, боярышник – считай, вся аптека под рукой!..
Светлов, молча наблюдавший за ним, дождался, пока тот поднимет взгляд.
– Почему ты это делаешь?..
Леший помешал кипящий отвар, убавил в примусе огонь.
– ...Должник я твой, Серёжа. А долги кровные отдавать нужно – жизнь меня этому научила…
И тут он понял всё. Даже удивительно стало: почему раньше не догадался? Ведь чувствовал же – где-то встречались! Хотя, тот случай и встречей-то назвать нельзя… Рука машинально потянулась к вороту, под которым висел нательный крест.
Иван жестом остановил его.
– Не снимай – обидишь… Это ведь самое малое, чем я мог тебя отблагодарить… Только я б тебя и без него узнал… – подумав о чём-то своём, он грустно усмехнулся, – Не бойся – не краденый! Это ещё бабки моей вещица. Мать оберегом его считала, перед смертью мне отдала... – и, видя, что Серей внимательно слушает, продолжал, – У меня ведь в жизни теперь только сын и есть. Да и с тем восемь лет, как не виделись… Я за дело срок мотал: пять человек на мне числится… и пять лет колонии-поселения – по году за каждого…
– Что-то маловато для серийного, – усомнился Светлов.
– Может и маловато, да только не исчисляются такие вещи сроком. Мне этих ребят по гроб жизни хватит… Нас в забое во время смены завалило, девять человек… Пятерых – сразу насмерть – как мух. Остальные успели отскочить вглубь штольни. Мне тогда рухнувшей перемычкой ногу раздробило… Проход к нам разобрали только через три дня… Я бригадиром их был, вот и пришлось ответить за нарушение техники безопасности на взрывоопасном участке... Супруга после суда сразу сына забрала и уехала: не резон молодой бабе мужика пять лет дожидаться. Димке тогда одиннадцать было… Я как освободился – разыскал их в этом городе, да жена попросила ни её , ни сына не беспокоить... аргументы веские привела...А я, дурак, послушался – так и не осмелился на глаза ему показаться... Ещё слышал, Галка моя недавно замуж вышла... Что ж, пацан вырос, можно и о себе подумать. Меня это как– то не гложет: у неё своя жизнь, у меня своя... Жаль, только, с сыном повидаться не пришлось…
– Увидитесь ещё…
Иван с сомнением покачал головой.
– Расскажи мне о нём!
Светлов поведал ему то, что знал. По-видимому, тот остался доволен.
– Невеста, говоришь, есть? Это хорошо!.. Ну а у тебя – жена, дети?..
– Только дети… – тихо ответил Сергей, не отрывая застывшего взгляда от оранжевого пламени керогаза.
– Вдовствуешь, что ли?
– Что-то вроде того…
Иван понимающе кивнул и больше ни о чём не расспрашивал.
На койке, шепча что-то бессвязное, заметалась Ира. Сергей поставил в изголовье лампу и, взяв запястье, нащупал пульс. Тихо выругавшись, перевернул её на спину и обнажил плечо.
– Поставь воду закипать, – окликнул он Ивана, – Придётся-таки рану почистить.
Очнувшись от болезненного прикосновения, Ира из-под опущенных ресниц наблюдала за происходящим. Страшно вдруг стало до тошноты.
Она ведь ничего раньше не боялась: ни пауков, ни мышей... даже хулиганов местных в детстве не боялась, потому что знала: отец в обиду не даст!..
А тут всего и сразу: темноты, леса, боли...и этих двоих тоже боится!.. И неизвестно ещё – чего больше!.. Издеваются над ней, что ли? Почистить рану, до которой дотронуться-то невыносимо!..
Ощущая нарастающую панику внутри себя, она продолжала следить за движущимися силуэтами. Вот кто-то из них вышел, оставив приоткрытой дверь... другой отдалился к столу...
Подгоняемая страхом, девушка тихо поднялась с койки и, тенью прокравшись к двери, выскользнула наружу. Обойдя бревенчатую стену, наткнулась на заросли крапивы. Одёрнула от жгучих листьев засаднившую кисть и остановилась, прислушиваясь к доносившимся из дома голосам. Её окликнули по имени. Невдалеке под чьей-то ногой хрустнула ветка. Стараясь не шуметь, она отступила в тень чернеющих в нескольких шагах деревьев и не разбирая дороги, побежала прочь.
В ветвях над головой что-то утробно ухнуло. Хлопая тяжёлыми крыльями, перелетела на соседнее дерево какая-то ночная птица. Ира испуганно шарахнулась в сторону и упала, больно ударившись босой ступнёй о торчащий из земли пень. Потом села, обхватив коленки руками и, не в силах бороться с отчаянием, дала волю слезам.
– Во даёт!..– глядя на пустую кровать, сквозь зубы чертыхнулся Светлов, – Только что ведь была здесь!.. – он было шагнул к двери...
– Погоди, – остановил его Леший, – ...Может она по нужде пошла.
– Молчком? – усомнился он, глядя на брошенные под койкой мокасины.
– Ну не кричать же об этом на весь лес!..
Подождав пару минут, Сергей вышел за дверь.
– Ириш!..
В ответ – ни звука.
Всматриваясь в темноту, разглядел едва заметную тропу, огибающую дом. Шёл тихо, прислушиваясь к каждому шороху.
– ...Хватит уже в прятки играть, – понимая, что далеко двушка уйти не могла, снова окликнул он.
Тропинка сворачивала вглубь леса. Положившись на интуицию, продолжил путь в этом направлении. Свет луны, слегка затянутой перистыми облаками, едва пробивался сквозь листву, но глаза уже привыкли к темноте.
...Он скорее почувствовал на себе её взгляд. Потом расслышал прерывистое дыхание. В нескольких шагах, чуть в стороне от тропы различил силуэт.
Негромко кашлянул, чтоб не испугать ненароком.
– Вот ты где!.. – подойдя ближе, присел рядом, – Так ты ещё и бегать от меня будешь?..
– Вы на меня сердитесь? – чуть слышно спросила она, сознавая, как глупо выглядит её выходка со стороны.
– Нет, но я волнуюсь. Пойдём, – а у неё от этих слов внутри оборвалось всё. – Пойдём, – настойчиво повторил он и, взяв за руку, повёл за собой.
Переступив порог, Ира остановилась.
– Я не хочу!.. Это очень больно...– тихо всхлипнула она, понимая, что такой ничтожный аргумент вряд ли его разжалобит.
Сергей посмотрел как-то странно... Ну вот, сейчас ещё и отчитает, как дуру малолетнюю!.. А он долго взгляд не отводил... пристальный такой... И вдруг к себе её прижал.
– Ну что ты, как маленькая, ей-богу!..– его горячее дыхание коснулось волос, повергнув двушку в непонятный трепет.
А у самого от этого спонтанного порыва внутри перевернулось всё. Казалось, разожми сейчас объятья, и она исчезнет. Словно эльф, растворится среди лесных болот... Шевельнувшееся было животное чувство, испугало даже: возжелать девочку эту, им же самим измученную, не смеющую взгляд на него поднять!.. Сейчас!.. Здесь – в дебрях этих трижды клятых!..Это ж надо скотиной последней быть!.. Но, вопреки здравому смыслу, ещё крепче прижал её к груди... Дико хотелось поцеловать эти вздрагивающие ресницы, эти губы, пересохшие от вымотавшей её лихорадки... Утешить, защитить... и никому не отдавать... Но он позволил себе лишь коснуться лёгким поцелуем её волос... ненавязчивым, почти неощутимым... И когда в глубине широко распахнутых зелёных глаз увидел своё отражение, вдруг отчётливо понял, что она для него значит!..
– Вот так– то оно лучше, – закрепив повязку, Сергей легонько щёлкнул Иру по кончику носа, – А ты боялась!..
При виде смущённой улыбки на заплаканном личике, у него даже от сердца отлегло: впервые за столько-то дней взгляд ожил. – Давай договоримся, – взяв влажную ладошку в свою, внимательно посмотрел в глаза, – Больно тебе или страшно – не скрывай!.. Не доводи больше себя до такого состояния. А теперь постарайся уснуть... Иван! – окликнул он, – Тащи сюда своё чудотворное зелье!..
Напоив её травяным отваром, укрыл бушлатом и вернулся к столу.
Леший протянул ему кружку с самогонкой, источающей резкий запах, а сам принялся сворачивать из обрывка газеты самокрутку, начинив её раздобытым в хозяйских заначках табаком. Несколько глотков спиртного вернули мироощущения и как-будто придали сил.
– Сколько она без лекарств на ногах продержится? – кивнув в сторону девушки, спросил Иван.
– Трудно сказать... День, может чуть больше…
– Значит завтра надо выходить… Тут неподалёку деревня есть – Ольховка. Девятнадцать дворов – каждая собака друг друга знает… В полутора километрах – федеральная трасса. Там попробуем автостопом – с дальнобойщиками… – Леший подкурил самокрутку и откашлялся, – ...Но рискованное это дело, чёрт возьми! Наши приметы уже у каждого гаишника имеются...
– И немудрено, учитывая, кто здесь командует парадом...– равнодушно пожал плечами Светлов.
– Ты с ним знаком?
– С господином Астаховым? – Сергей усмехнулся, – Да, доводилось встречаться… Тот ещё ублюдок… Только вот какое отношение она, – кивнул он в сторону Иры, – к этой кухне имеет?
– А самое прямое отношение, – затянувшись крепким табаком, ответил Иван, – Груз у них в лесовозах серьёзный – лямов на десять в долларах – порядка тридцати килограммов высококонцентрированного героина. А отец её – начальник Управления ФСКН. Ребята из его отдела давно этот груз отслеживают. Наверняка уже установлены и схема поставок, и регионы сбыта... осталось только кое-кого из верхушки этого сообщества с поличным при получении товара задержать... Операция перехвата готова.
Астахов, конечно, в курсе всего: как-никак в замах у полковника Селиванова числится. Вот и мечется теперь, бедолага, между молотом и наковальней: и операцию отменить полномочий нет, и переметнуться нельзя: кому он он без своих погонов нужен? Да никому – ни поставщику, ни заказчику! А ребята эти серьёзные, и терпение – отнюдь не их конёк. Из-за его нерасторопности у них груз простаивает. Вот и решил он, надавив на отцовские чувства, «зелёный» коридор получить...
Сергей перевёл недоуменный взгляд с Ивана на свернувшуюся клубочком Иру.
– Дочь полковника ФСКН, говоришь? Так что ж она тогда в больнице за нищенскую зарплату медсестры вкалывает?
Леший затушил сотлевшую самокрутку.
– А вот в этом, Серёжа, и заключена извечная женская загадка!..
– Получается, что она может знать Астахова…
– Не исключено. Возможно поэтому он на глаза ей и не показывается: рассчитывает, в случае чего, сухим из воды выйти... Да и ты ведь тут не случайно...
– ...На мозоль я ему однажды наступил... – нехотя ответил Светлов, – После чего, видимо, стал объектом его навязчивых идей!.. А ты не в курсе, что у него с сыном-то случилось?..
– Как же, не в курсе – схоронил он его давеча... От передозировки, парень помер... Кириллыч по характеру и так не подарок, а после этого совсем с катушек слетел!
Сергей задумался: видел же он парня этого, даже разговаривал с ним... да и о таких вещах, как исколотые вены, с первого же дня его пребывания в отделении стало бы известно... Пусть даже самоуверенный наглец!.. Да кто угодно: пижон избалованный, развратник, “мажор”, как у молодёжи таких принято называть, но не наркоман!..
– Он-то, наркотой, и не увлекался вовсе... – словно отвечая на незаданный вопрос, продолжал Иван, – просто “в расход” парня пустили – в назидание нерадивому папаше... как бы правильней сказать – с целью предупреждения!.. В их мире завязанном так ведь всё и происходит!.. Бегал чудак от армии, бегал, деньжатами папашиными направо и налево сорил, а в итоге, когда тот сам его служить определил, в надежде, что под охраной государства тот хоть какое-то время в безопасности будет, там-то его и достали... Перед такими людьми все двери ведь открыты... Терять-то, по-сути, подполковнику больше нечего, кроме собственной дешёвой шкуры. Всё, что ему остаётся утешительного – отомстить. И тебе – в первую очередь, усмехнулся в бороду Иван, – ...За то, что главный козырь из-под носа увёл!
Поэтому начеку надо держаться, особенно с местным людом. Народец тут, хоть и деревенский – непритязательный, но и среди них отчаянные имеются: далёкие от законопослушного мира!.. Так что на глаза тут лучше никому не попадаться, иначе я не дорого ставлю на наши с тобой шкуры!.. – Иван достал из кармана шариковую ручку и, придвинув поближе керосинку, развернул лежащую на столе газету. – Смотри, сейчас мы находимся здесь… – на газетном листе Леший намалевал жирную точку, – Это последний квартал лесного массива. Западнее – Ольховка, считай, трёх сторон лесом окружена.
– Ну должно же тут быть хоть какое-то отделение связи?
– Отделение связи? – усмехнулся Иван, – Ты давно себя в зеркало видел?
Сергей провёл ладонью по заросшему шестидневной щетиной лицу.
– За беглого зэка в самый раз сойдёшь… Поэтому, – продолжал Леший, – Напрямую идти нельзя – на кого-нибудь обязательно нарвёмся. А народ тут суровый, и не очень-то сговорчивый. Чужаков, вроде нас, заметят – вмиг сообщат куда надо... Придётся немного вернуться и лесом, по южной окраине, деревню обогнуть. Там трасса, почитай у самой опушки проходит, по ней до райцентра километров сто пятьдесят, не больше. Только вот по болоту пошлёпать придётся...
