Текст книги "Никто, кроме тебя...(СИ)"
Автор книги: ErmineWhite
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 30 страниц)
Жестом Андрей дал команду “расходимся”. За исключением заранее продуманных позиций, чёткого плана не было. Проработали несколько возможных вариантов, поспорили, взвесили все “за” и “против”, но ни к чему определённому так и не пришли. Оставалось одно – действовать по ситуации. На этом ещё по пути и порешили.
“С богом, мужики”, – проводив взглядом бесшумно растворившиеся в темноте силуэты, подумал он и, держа автомат наготове, двинулся к флигелю.
Дом стоял погружённым в полный мрак, но входная дверь оказалась не запертой.
Не теряя времени на раздумья, поднялся на второй этаж. Знакомая комнатушка, едва освещённая светом луны, пробивающимся сквозь штору, была пустой. Убедившись, что и в соседней комнате никого нет, стал спускаться вниз.
...Лестница, коридор, подсобка – ни звука, ни души... Дверь кухни приоткрыта. Вошёл внутрь, огляделся. Да только что в темноте этой непроглядной увидишь? А ощущение такое, что не один он тут... Что-то подсказывало об этом... что-то на уровне подсознания... Запах крови! Точно! И только подумать успел...
– Док? – окликнул из темноты знакомый голос.
Сергей обернулся. В трёх шагах от него, на полу, прислонившись спиной к ножке стола, сидел Семён, щурясь от направленного в лицо фонаря. В неестественной позе сидел и пошевелиться даже не пытался. В кулаке нож стиснут, а по дощатому полу расползалась тёмная, почти чёрная в скупом свете кровь. И рука исполосована от локтя до самого запястья. Вскрылся со знанием дела – вдоль вен, чтоб наверняка.
Светлов и сам толком не понял, за каким его торкнуло подойти.
– Что, не живётся, придурок? – поискав взглядом, сдёрнул с окна занавеску и, разорвав пополам, приподнял обвисшую плетью руку.
– Зачем, док? – заперхал Семён, – Мне всё-равно не жить – за девочку эту хоть тут , хоть там порешат!.. Так какой смысл?.. Оставь меня...Я лучше сдохну, как собака, но на зону не пойду! Хотя, один хер, меня и из сизо живым не выпустят, за ментовскую-то дочку!
– Молчи, идиот, – затягивая жгут, цыкнул Светлов. Семён поморщился от боли.
– И не боишься ведь, что у меня перо в руке...
– Я уже, Сём, своё отбоялся!.. – вставая, ответил Сергей.
– Мужик!.. – тихо выдохнул тот. Положив нож рядом с собой, с трудом дотянулся до кармана и вынул ключи. – Тут не ищи – в бане он... Да поторапливайся, если опоздать не хочешь!..
Светлов молча взял протянутую связку.
– Смелый у тебя пацан, Серёга! Настоящий пацан! Мне бы сына такого!.. – провожая взглядом удаляющийся силуэт, бросил Семён вслед.
В темноте негромко скрипнула закрывшаяся дверь.
“Это ж надо было, – усмехнулся он, – Уйти, чтобы вернуться!.. Кто тебя, док, после этого везунчиком назовёт!” – и, дотянувшись, развязал зубами затянутый на узел жгут.
Пространство от флигеля до бани удалось пересечь незамеченным: на руку играла темнота да ещё, пожалуй, то, что охранник на освещённой террасе караул нёс. В таких условиях шанс увидеть что– либо на расстоянии больше десяти метров сводился к нулю. Да только один ли он тут, охранник этот – вот в чём вопрос. Но Силантьевич условленных сигналов не подавал, значит оставалась надежда, что всё чисто.
Ключ из связки подобрал со второй попытки – уже, считай, повезло: наощупь ведь всё, вслепую... Опасаясь любого постороннего звука, приоткрыл входную дверь. Та не скрипнула даже: видать, Семён за порядком тщательно следил. Ступив в предбанник, огляделся: свет уличного фонаря, проникавший сквозь небольшое окошко, скупо освещал пустое помещение. Держа автомат наготове, открыл следующую дверь.
Здесь окон не было, и он позволил себе зажечь карманный фонарь. Берёзовые веники, развешанные под потолком, отбросили на стены какую-то зловещую лапчатую тень.
И тут, на деревянной скамье увидел его. Мальчонка спал, подложив под щёку ладошку. Он склонился над ним, собираясь взять на руки... и только сейчас заметил на другом запястье наручник, пристегнутый к лаге банной скамьи. Иных вариантов, как выломать её к чёртовой матери, не было. Но попробуй не устроить при этом шума!..
Коснувшись, провёл ладонью по волосам, тихонько позвав по имени. Илья открыл глаза: ни испуга, ни удивления. Улыбнулся только, да ручонкой за шею обняв, к щеке колючей прижался.
– Я знал, что ты придёшь... – и опять вырубился, толком так и не проснувшись.
Пришлось снова тормошить его. На этот раз попытка увенчалась успехом. Долго объяснять, что к чему, не потребовалось: в экстремальной ситуации у детей инстинкт самосохранения срабатывает чётко.
Сергей обмотал руку мальчика каким-то, подобранным здесь же полотенцем, чтоб хоть немного удар смягчить.
– Готов?
Илья кивнул.
С первой попытки лага не поддалась: прочный брусок – видимо, по всем правилам обработанный. Со второй чуть “задышала” и только. Зато грохоту наделал, будь она неладна! Поняв, что без подручного инструмента не обойтись, вернулся в предбанник. Теперь темно тут было, как в погребе. Всё потому, что фонарь уличный , тот, который стоянку ещё десять минут назад освещал, больше не горел. Хочешь – не хочешь – пришлось свой карманный включать. Буквально на несколько секунд, чтоб оглядеться.
Топор, стоявший в углу, бросился в глаза сразу. Самое то, что нужно! Взяв его, поспешил обратно.
– Сейчас, Илюш, высвободим тебя. Теперь уж точно получится...
С улицы донёсся звук какой– то возни: будто дверь входная открылась... или открыли...Видимо, блики света не остались незамеченными. Сергей потушил фонарь.
– Тихо! – шепнул он мальчику и, шагнув к двери, затаился у входа, держа ствол наготове.
– Что за чёрт!.. – послышалось за дверью, – Кто там? Ты, что ль, щенок, не угомонишься?
Из предбанника донеслись тяжёлые шаги. Мужика, появившегося на пороге, он встретил прикладом. Оглушённый, тот отшатнулся, но на ногах удержаться всё-же сумел. Светлов вовремя за руку его перехватил, ствол в сторону отведя. Короткая схватка вслепую, короткая автоматная очередь в деревянный пол (успел-таки, гад, выстрелить), крепкий мат... Второй удар по затылку утихомирил его окончательно.
Выдернув из ослабевших пальцев ствол, Сергей зажёг фонарь и, мельком взглянув под ноги, перешагнул распластавшееся на пороге тело.
– Как ты, Илюш? – окликнул он притихшего мальчика, – Порядок?
Тот кивнул.
– Молодца! Держись, боец! – вложив остриё топора, с треском сорвал лагу и высвободил браслет наручника. Но тут до слуха донеслись голоса. Сергей потушил фонарь и, велев Илье затаиться, вернулся к окну. Темнота – хоть глаз выколи! А оклики слышались всё отчётливей, совсем рядом – за стеной. Сняв автомат с предохранителя, он замер около двери.
Приблизившиеся было шаги снова отдалились. Выглянув в окно, увидел, как из-за изгороди от стоянки лесовозов поднимаются густые клубы дыма.
Уходить бы надо: недалеко ведь до того места за флигелем, где забор проще преодолеть, где Силантьевич в случае чего прикроет... А с улицы слышался шум – началась-таки в улье суматоха. Сам бы, может, и рискнул проскочить, но с ребёнком...
Время шло, медленно отмеривая минуты, которым, казалось, не будет конца. Подперев ручку входной двери топорищем, снова вернулся к окну. Переждать ещё немного, когда отдаляющиеся силуэты из виду скроются, и уходить...
Разыгравшийся ветер рвал в клочья клубы дыма, а по ту сторону забора уже светилось зарево. И вот в просветах между деревьями заплясали языки пламени. На ветки, свисающие над забором, огонь перекинулся быстро. Побежал извилистыми змейками по подсохшим листьям плюща, овившего изгородь. Дым, окутавший территорию, просачивался в помещение, а за бревенчатыми стенами уже горел сухостой.
С хриплым стоном шевельнулся
распластавшийся на полу охранник. Угомонив его ударом ноги, Сергей окликнул мальчика.
– Идём, Илюш, пора, – наощупь привлёк его к себе и подхватил на руку. И только топор из ручки двери выдернул, в нескольких десятках метров громыхнул раскатистый взрыв. С такой силой рвануло, что бревенчатые стены вздрогнули. Многократно сдетанировавшая внутри эпицентра канонада прокатилась рваной волной, дребезгом отразившись от оконного стекла.
“Ну, Волчара!.. Охереть у тебя отвлекающий манёвр!..” – едва сдержав ядрёный мат, подумал он.
С ближних деревьев с треском посыпались охваченные огнём ветки, а зацепившееся за кроны пламя, подгоняемое ветром, поползло во всех направлениях. От гари слезились глаза и першило в горле. Теперь уже медлить нельзя.
Окутанное смогом пространство они пересекли без помех. И только до крыльца флигеля добрались, за спиной громыхнуло во второй раз. Взметнулся по ту сторону забора огромный клубок огня: видимо баки тягача рванули. Пламя пока ещё полыхало в стороне, пожирая нависшие над забором ветви деревьев. Но ветер грозил изменить ситуацию в любую минуту.
За плотной пеленой дыма слышались перекликающиеся голоса, а в каком-то десятке метров, за флигелем, мечась по вольеру, выла обезумевшая от страха собака.
– Это Грета, – уткнувшись ему в плечо, прошептал Илья.
– А ты откуда знаешь? – прикрывая его собой, Светлов вглядывался сквозь рваные клубы дыма, выбирая оптимальный путь отступления.
– Знаю. Её так хозяин звал, когда меня к ней в вольер заперли, – прошептал мальчонка пряча лицо от дыма в ворот его куртки.
– Страшно было? – содрогнувшись от всплывшей перед глазами картины, Сергей ещё крепче прижал его к груди.
– Нет, она добрая. А её кто-нибудь из клетки выпустит?
Зарево от разгорающегося пожара уже освещало территорию. В такой суматохе о псине вряд ли кто-то вспомнит. Что в нём вдруг ёкнуло – непонятно.
– Ну-ка, солдат, прижмись ко мне покрепче...– держа автомат наготове, свернул за угол и, покрыв расстояние в несколько шагов, наощупь нашёл задвижку и рванул её на себя. Лязг распахнувшейся решётки утонул в гуле набирающего силу пожара. – Грета, сваливай уже, мать твою!..
Почуяв свободу, собака выскочила из клетки и тенью скрылась в клубах дыма.
– Пора и нам, Илюха, отсюда выбираться...
Миновав еще один открытый участок, свернул к забору и негромко свистнул. Из темноты послышался ответный свист.
– Ну что, пацаны, живые? – держа ружьё наготове, Силантьевич пропустил их впереди себя, – Давайте-ка сматываться, да пошустрей...
– Андрюха как? – обернувшись, спросил Сергей.
– В порядке, – проверяя на прочность перекинутую через забор верёвку, ответил Василий, – Видал, какой фейерверк , чертяка, тут устроил! В лесовозах-то, оказывается, помимо порошка и арсенал кое-какой припрятан был...
Едва Сергей подсадил мальчишку наверх, из темноты грохнул ружейный выстрел. Совсем рядом прошёл, чудом не зацепив. Ответил короткой очередью, успев заметить, как появившийся из пелены дыма силуэт, хаотично взмахнув руками, распластался на земле.
– Не бойся, сынок, прыгай, я ловлю, – торопил Силантьевич замешкавшегося мальчонку.
– Ты там как, Серёг? – окликнул из темноты Волков.
– Норма.
Утерев кровь с посечённого клинкерной крошкой лица, Светлов подтянулся на заборе... и только на землю спрыгнул, как из-за деревьев, радиусом в несколько десятков метров, вспыхнул слепящий галогеновый свет.
“ВСЕМ ОСТАВАТЬСЯ НА МЕСТАХ!!!ТЕРРИТОРИЯ ОЦЕПЛЕНА!!! ОРУЖИЕ НА ЗЕМЛЮ!!! ПОВТОРЯЮ: ВСЕМ ОСТАВАТЬСЯ НА МЕСТАХ!!!”
С раскатистым гулом в воздухе завис вертолёт. Верхушки деревьев зашумели, пригибаясь под потоком, отбиваемым мощными лопастями.
– Ё-ха-ный-по-го-ло-ве! – шёпотом протянул Волков, – Привели-таки, мы хвост!.. Да ещё какой!.. – усмехнувшись, положил автомат на землю, – ..И идти теперь нам с тобой, Светлов, по двести пятой лет, этак, на двадцать...за терроризм...
Издали, со стороны поселковой дороги уже слышался приближающийся вой сирен пожарных подразделений.
Влажный воздух был пропитан запахом гари. Ветер разгонял нависший над лесом смог, сквозь который проглядывало начинающее синеть небо. Брезжил рассвет.
Пожарные дружины, справившись с огнём, сворачивали свою технику. Быстро ребята отреагировали и сработали профессионально. Впрочем, не одни они: менты тоже нынче преуспели. Сколько ж их тут понаехало! С мигалками, с сиренами.
Из особняка, светящегося всеми окнами, собровцы выводили “постояльцев”. Одни молча шли, с вывернутыми за спину руками. Кое-кто пытался права свои отстаивать, политической неприкосновенностью размахивая, словно флагом – те, что к сливкам общества себя причисляли... Да толку-то: всех в один фургон автозака заталкивали: “В отдел доставим, а там разберёмся”.
Шлюх вывели. Не дешёвые бляди класса “эконом”– такими здесь не пользуются, а профессионалки... Можно сказать, элита своей касты. Саркастическими шутками перебрасывались, видать язычки не только под минет заточены. Им-то что: пристыдят и отпустят – работа у них такая и, как везде – не без издержек... А клиент... клиент новый всегда найдётся!..
Один чудила так в ночном бельишке перед законом и предстал: его под белы рученьки ведут, а он кричит на чистейшем английском, упирается...
– Иди уже, лорд Гамильтон, пошевеливайся, – подталкивая в спину, подгоняли его ребята-омоновцы.
Семёна из флигеля приволокли. Слабый, угаром надышавшийся, но живой. Не судьба, видать, была от правосудия на тот свет улизнуть. На нарах теперь поправляться будет... не исключено, что в камере по соседству...
Окружённые бойцами СОБРа, они стояли чуть в стороне. Видимо, распоряжения какого-то на их счёт ожидали. Илья, прижавшись к дяде, смотрел на разыгравшуюся вокруг суету: на собровцев, в полной боевой экипировке, на проституток, на носилки с трупом, которые мимо пронесли. Однозначно – не для детских глаз картина. Но держался молодцом – ни в чём мужикам не уступая. Действительно – настоящий пацан!
Из остановившейся неподалёку машины вышел человек. Светлов узнал его, несмотря на то, что видел всего-то один раз. Командир стоявших кольцом собровцев отдал честь.
– Вольно, капитан, – полковник кивнул, велев тому увести своих людей.
– Что ж вы, мужики, самосуд тут устраиваете? – Селиванов окинул взглядом едва не ставшую пепелищем усадьбу, – Общественно опасным-то способом! Такое ребячество дорого, порой, обходится. – Заметив мальчонку, держащегося за руку Светлова, улыбнулся, – Ну что, герой, ты ведь сегодня в настоящей боевой операции участвовал! Будет теперь что друзьям рассказать, правда?
Не в силах оторвать взгляд от обратившегося к нему человека в бронежилете, перед которым отступили даже этакие, не очень-то дружелюбно настроенные бойцы спецназа, Илья кивнул.
Полковник взлохматил его вьющиеся волосы.
– Молодчина!
Мимо провели господина Астахова. Тот и сейчас надменности своей не утратил.
Проводив его взглядом, Селиванов кивнул Сергею, отзывая в сторону.
– Хочу личное спасибо тебе сказать за девочку мою. Ты ведь самое дорогое, что в жизни у меня есть сберёг. Я теперь перед богом до гробовой доски тебе обязан. Век помнить буду!.. И ту минуту, когда пути ваши пересеклись, благословлять!..
Крепкие мужские ладони сомкнулись в дружеском рукопожатии.
Пару раз, чуть поодаль, промелькнул следователь Фролов, но подойти почему-то, так и не надумал.
– Что ты мечешься, Пал Григорьич? – заметив эти перебежки, окликнул полковник, – Отдел твой на все сто сегодня сработал: можешь гордо лавры успеха пожинать!
Тот только рукой в ответ махнул, и к машине своей направился: видно что-то, всё же, пошло не по его сценарию. Но... субординации никто не отменял.
– Ну что, парни, до дома вас подбросить? – кивнув в сторону служебных машин, спросил Селиванов.
– Нет, товарищ полковник, спасибо, – провожая взглядом отъезжающий фургон автозака, отозвался Волков, – Мы, как-нибудь, своим ходом...
С трудом различая в опустившемся на землю тумане просеку, Светлов вёл машину по направлению к поселку. Молочно-белая мгла окутала стоявшие по обе стороны деревья, а противотуманки обеспечивали видимость всего лишь в каком-то десятке метров.
Откинувшись на подголовник заднего сиденья, дремал Волков. Илья спал, положив голову ему на колени. Сидевший спереди Силантьевич, вглядываясь в туман, подсказывал дорогу.
Жаркая выдалась ночь, нечего сказать! Пузырь бы водки сейчас всадить и забыться... Чтоб, как сон дурной, всё из воспоминаний стёрлось. Только вот не время от действительности бежать!
Как там Аля? Она ведь, наверняка в себя уже пришла... Должна была прийти!.. И всё вспомнить. И терзаться в неведении наедине с собой... Такая впечатлительная! Только б глупостей никаких не натворила!.. Ни на минуту не оставлявшие его тревожные мысли болезненно точили изнутри.
Карпинскому позвонил бы, узнать – да рано ещё. Ничего, час-полтора, и они будут на месте. Презирая усталость, Светлов гнал машину по разбитому бездорожью.
Собаку, тенью вынырнувшую из тумана, он заметил в последний момент.
– Вот чёрт!..– резко выжав тормоз, мысленно перебрал самые непотребные выражения. Потом сделал глубокий вдох и медленно расслабил сжавшие руль пальцы.
В двух шагах от бампера стоял громадный белый алабай.
– Грета... – прошептал проснувшийся от неожиданного толчка Илья.
“...Будь ты неладна!..” – мысленно добавил Светлов, поворачивая в зажигании ключ. Монотонно заурчал работающий двигатель. Но собака даже не шелохнулась. Посигналив, джип медленно тронулся с места. Алабаиха отбежала на несколько шагов и легла, полностью перегородив проезд.
– Ты смотри, что, зараза, творит! – хлопнув дверью, Сергей вышел из машины, – Вали отсюда! Грета, домой! – да только напрасно руками размахивал: собака продолжала преспокойно лежать, внимательно следя взглядом за человеком, по-видимому пытающимся объяснить ей что-то важное.
– У неё ведь больше нет дома...И хозяина больше нет...– робко напомнил Илья, наблюдавший за происходящим через открытое окно.
Сергей обернулся на мальчика. Столько искренности в детских словах звучало, что ему, великовозрастному дядьке, стыдно должно было бы стать: о таких простых вещах не догадался!
Ну что ты будешь делать – ни одно, так другое! Оставив тщетные попытки “договориться” с развалившимся поперёк дороги волкодавом, Светлов обошёл джип и открыл багажник.
– Грета, ко мне!
И его услышали! Надо же, как всё, оказывается, просто! Подорвавшись с места, собака подбежала и остановилась рядом, недоверчиво глядя в глаза.
– Залазь уже, пока не передумал! – прикрикнул на неё Сергей.
Она как будто только и ждала команды. Оттолкнувшись мощными лапами, почти бесшумно запрыгнула в машину и затопталась на месте, мостясь поудобней в не очень-то просторном для неё багажном отсеке.
Стряхнув нацеплявшиеся на штаны репьи, Светлов вернулся за руль и завёл двигатель.
– Дамы и господа, пристегните ремни! Наше путешествие продолжается!.. – усмехнулся сидевший за спиной Волков.
Словно всплывая со дна глубокой бездны, она тянулась к свету, едва различимому в конце туннеля, который, по мере приближения, становился всё ярче и вот, заполнив всё пространство, уже слепил, причиняя боль привыкшим к темноте глазам. Наконец удалось разлепить веки.
...Светлые однотонные стены, белые жалюзи, мигающие дисплеи непонятных приборов... Попытка приподняться успехом не увенчалась: руки были привязаны к поручням кровати.
– Проснулась? – подошедшая к ней медсестра поправила свисающую вдоль штатива трубку капельницы, – Сейчас я доктора позову.
Бездумно глядя на закрывшуюся за ней дверь, Аля сделала глубокий вдох. Под рёбрами кольнуло и отдалось внутри ноющей болью. Девочка замерла, боясь даже пошевелиться.
Через какое-то время дверь снова бесшумно открылась. В палату, в сопровождении всё той же медсестры, вошёл врач. Высокий, широкоплечий, с лёгкой проседью в тёмных волосах. Придвинув стул, сел напротив.
– Ну что, красота, давай знакомиться. Я Роман Евгеньевич, а тебя как зовут?
Аля молчала. Ещё толком не придя в себя, подсознательно чувствовала, что должна о чём-то спросить. Но в голове был полный вакуум. Обрывок какой-то очень важной мысли всё время ускользал, словно рыбёшка, пойманная в ладони. Да ещё и медсестра, суетившаяся рядом со штативом капельницы, мешала сосредоточиться.
– ...Назови своё имя! – настойчиво повторил доктор.
Но Алина не отвечала, продолжая цепляться за размытые воспоминания.
...Такси... трасса... серый джип... Всплывшая в памяти картина ужасом отразилась в широко распахнутых глазах.
– Где Илья? – но окружающие, будто не слышали вопроса. – Где мой брат? – её участившееся дыхание стало прерывистым, голос сорвался на истерический крик, – Почему вы ничего не говорите?.. – Игнорируя боль, Аля заметалась по кровати, срывая трубки, проводки и датчики.
Сильные руки прижали её к жёсткому матрасу.
– Тише-тише-тише, – удерживая девочку на месте, врач дал какое-то распоряжение сестре. Лекарство, впрыснутое в трубку капельницы, подействовало почти сразу. Сознание снова погрузилось в вакуум...
Ну почему свет такой яркий? Он не даёт отключиться, чтоб не чувствовать боль, тянущую снаружи и внутри. Уж лучше и вовсе в себя не приходить! Капельница снята, а руки так и привязаны к поручням койки. Сколько времени она тут? Почему никто не отвечает на её вопросы? Делают вид, что не слышат! Как будто её не существует вовсе! Будь здесь крёстный – всё было бы по другому: шуршали бы сейчас все вокруг! И никто не посмел бы вот так – руки связывать!.. Но его нет. И он даже не знает, что произошло. Но ведь должен же хоть кто-то знать: Андрей Михалыч, отец Артура, менты, в конце-концов!..
Доктор что-то писал, сидя за столом. Как зовут-то его? Говорил ведь – не запомнила! А, впрочем, какая разница!
– Мне нужно позвонить! – хотела громко сказать, а получился какой– то предсмертный хрип, – Дайте, пожалуйста, телефон!..
– Это реанимация. Тут никаких телефонов не положено! – не отрываясь от писанины, ответил врач.
Вот значит как: принципиально!
– Моя фамилия Светлова... – тихим но чётким голосом произнесла Аля, наивно надеясь, что этот факт изменит ситуацию.
– Это хорошо, – хмыкнув, улыбнулся он, – Молодец, что вспомнила!..
– Моя фамилия Светлова!.. – повторила девочка, -... Мой дядя...
– Заведующий нейрохирургией, – спокойно ответил доктор, – И что?
– Вы его знаете?
– Достаточно хорошо.
– Он здесь был?
– Да.
– Он знает, что с Ильёй?.. – слёзы извилистыми дорожками покатились по её вискам.
– Если ты немедленно не успокоишься, – проигнорировав вопрос, ответил мужчина, – Я буду вынужден снова ввести тебе снотворное.
Аля замотала головой.
– Не надо!..
– Давай-ка поговорим о тебе, – он придвинул стул, усаживаясь напротив, – Ты в курсе о том, что беременна?
Её испуганный взгляд заметался по сторонам.
– Не говорите ему, пожалуйста!..
– Почему?
– Он... он не позволит!... Заставит избавится от ребёнка! – захлестнувшее отчаяние выплеснулось бурными рыданиями.
– Он обо всём знает.
– Нет! – девочка снова заметалась по подушке.
– Отставить истерику! – прикрикнул на неё врач.
Аля притихла: что толку буйствовать, когда тебя даже не слышат!
– Развяжите мне руки! – робко попросила она.
– Обещаешь себя хорошо вести?
Девушка кивнула.
Проведя ладонями по груди, Аля поняла, что кроме накинутой сверху простыни на ней ничего нет. Потом осторожно коснулась живота. Приклеенная пластырем повязка... ещё одна... Нащупав какую-то трубку, опустила взгляд. От ужаса кожа тут же покрылась пакостными мурашками.
– Что это? – жалобно заскулила она.
Собиравшийся уходить доктор вернулся. Бесцеремонно откинув простынь, поправил выходящий из-под повязки дренаж.
– Это не твоё, а моё! Руками не трогать! Ясно?
Девочка испуганно закивала, натягивая на себя тонкое покрывало. Кошмар какой-то! Проводив взглядом выходящего из палаты врача, она закрыла глаза, но уснуть мешали тревожные мысли, а ещё яркий свет, который никто так и не догадался потушить. Должен же быть где-то выключатель?
Приподнявшись на локтях, Аля огляделась. Потом прислушалась к своим ощущениям: больно не было – значит всё не так уж плохо! Свесив ноги с кровати, подтянулась за поручень и села, поправляя соскользнувшую с груди простынь. Немного переждала, пока прекратится шум в ушах и опустила босые ступни на прохладный пол.
С первой попытки встать не удалось: ноги, словно ватные, слушаться не хотели. Но упрямое желание добиться своего взяло верх. И вот, придерживаясь шаткого штатива капельницы, она сделала первый шаг. От омерзительного ощущения скользких, извивающихся словно черви трубок, потянувшихся следом, передёрнуло даже. И тут внезапно вернулась боль, нестерпимо отдавшаяся где-то там, внутри. Колени подкосились. Цепляясь ослабевшими пальцами за штатив, она услышала, как за спиной открывается дверь.
– ...Что ж ты творишь!.. – взволнованный низкий голос, быстро приближающиеся шаги – всё спуталось в голове. Гул в ушах, чёрные точки перед глазами, слившиеся в сплошное тёмное пятно... и тишина...
Резкий запах нашатыря привёл её в чувства, и первое, что бросилось в глаза – отнюдь не дружелюбный взгляд склонившегося над ней врача.
Комментарий к Глава 54. Уйти, чтобы вернуться Напалм – зажигательная смесь
====== Глава 55. Чужой крест ======
Аля с опаской покосилась на дверь, из-за которой слышались голоса. Сейчас нагрянут люди в белых халатах и начнётся!..От одних только уколов на ней уже живого места нет!..
Роман Евгеньевич заглянул буквально на несколько минут. Видно в хорошем настроении – улыбается.
– Ну что, Светлова, в палату тебя сегодня перевожу.
Вот уж это заботило меньше всего: какая разница, где мучиться! Гораздо сильнее глодал другой вопрос:
– Почему ко мне никто не приходит?
Доктор прищурился.
– Я прихожу – этого недостаточно?
Ну о чём можно говорить!.. С досадой скрипнув зубами, девочка отвернулась в сторону.
– Чего насупилась? – весело спросил он, – Посетителей сюда не пускают.
– Кто не пускает? Вы?
– Я, – но, увидев, как на её глаза навернулись слёзы, врач, видимо, сжалился, – Да приходил он, приходил. Будить тебя просто не стали, – и в ответ на умоляющий взгляд, добавил, – ...и братишка твой с ним.
Аля закрыла глаза и заплакала. По взрослому – молча кусая губы. Карпинский уже собрался что-то сказать, да, видимо, передумал – рукой махнул и направился к двери.
– Роман Евгеньевич, – окликнула она, – а когда вы меня выпишете?
– Ох ты ж шустрая какая! – отозвался он, задержавшись на пороге, – Недели две можешь об этом даже не мечтать, а потом я ещё на твоё поведение посмотрю!
Целых две недели! Не скоро-то как!..В универе скоро самое интересное начнётся: первые учебные дни, новые знакомства... А тут дичь полная!
Часы на стене у лифта показывали без четверти десять. По коридору отделения прохаживались выздоравливающие, сновал в рабочем ритме медперсонал. А тех, кого она ожидала увидеть, всё-таки не было…
– Прибыли, голубушка, – сообщила медсестра, открывая перед каталкой дверь.
Палата триста одиннадцать – прямо напротив поста. Женщина, застилающая бельём кровать, со спины показалась как будто знакомой. Когда же она повернулась…
–…Здрасте… – Алина запнулась, чувствуя, как заливается краской лицо.
Мама Дениса приветливо улыбнулась.
– Здравствуй, Аля, – и замолчала, видимо не зная, что ещё сказать.
– Давай-ка мы тебе на кровать перебраться поможем, – нарушила неловкую тишину суетившаяся рядом медсестра. С их помощью девочка перелезла с каталки на свежезастеленную койку. – Вот так-то лучше, – поправив подушку, подбодрила медичка, – Теперь отдыхай, сил набирайся.
Нащупав лежавшую рядом простынь, Аля потянула её на себя: что за порядки тут безбашенные – дверь нараспашку, и плевать, что человек совершенно раздетый!.. Заботливые руки помогли ей укрыться.
– Спасибо, – снова краснея, пробормотала девочка. В присутствии матери Дениса она чувствовала себя до такой степени неловко, что готова была сквозь землю провалиться. Та, похоже это понимала и с пустыми расспросами не лезла. Пока, шурша пакетами, она выставляла на тумбочку чашку-ложку-мыло и прочие атрибуты больничного быта, Аля огляделась. В отличие от реанимации, здесь, хотя бы, окна развешены. Две койки безо всяких поручней, душ – обстановка, действительно, более приятная. Но штатив от капельницы всё-таки приволокли: куда ж от неё! Разве Роман Евгеньевич такое допустит! При мысли о Карпинском у неё затикало внутри: все вокруг его “руки золотые” нахваливают, а с ней он, ну как гестаповец на допросе!
Марина, присев с краю кровати, вынула из пакета новую пижаму. Розовую с симпатичной вышивкой Кити.
– Я не знала, понравится тебе или нет...
– Да, мой любимый цвет...– тронутая заботой, Аля улыбнулась. Смущённо так. А в мыслях одно покоя не даёт: знает ли она о ребёнке?.. И напрямую не спросишь ведь!..
– Денис в выходные звонил, – помогая ей одеться, тихо сказала женщина, – Переживал, что ты не отвечаешь...
Алина бегло перебрала в памяти последние события: наверно это было в тот день, когда всё случилось!
– Он знает?..
Марина опустила глаза. – Нет. Я не смогла сказать... Прости...
– Слова богу, – с облегчением выдохнула Аля, – А вы можете набрать ему?
– Давай попробуем, – согласилась женщина, – да только вряд ли получится: им только по выходным звонить разрешено.
С замиранием сердца девочка поднесла к уху телефон: “Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети...” Вздохнув, она вернула мобильник Марине. До субботы далеко – понапридумывает ещё глупостей! Но так или иначе, а раньше выходных они вряд ли созвонятся. И телефона своего у неё теперь нет: на месте происшествия его так и не нашли...
– Если Денис позвонит, вы скажите ему, что я свой мобильник потеряла, – попросила она.
– Сама ответишь, – погладив её по волосам, подбодрила женщина, – а пока отдыхай.
Чуть слышно скрипнула входная дверь. Аля повернула голову. В дверной просвет просунулась плюшевая голова её любимого медвежонка Бумера. А у неё сердечко затрепетало.
– Привет, это мы!.. – послышался детский голосок. Илья, ринувшийся было навстречу, в нерешительности остановился. А она протягивала к нему руки, беззвучно хватая ртом воздух.
– Я скоро вернусь, – поправив подушку, Марина кивнула Светлову и вышла из палаты.
Сергей легонько подтолкнул мальчика вперёд. Обнимая прильнувшего к ней братишку, Аля плакала навзрыд.
– Я так боялась за тебя... так боялась...
Крёстный присел с краю койки. Не такой какой-то: на себя не похожий. Как будто старше стал, то ли на вид суровей. А взгляд тёплый... и улыбка, чуть тронувшая обветренные губы грустная и... усталая...
Не отрывая благодарных глаз от посечённого ссадинами лица, Алина наощупь нашла его руку.
– ...Спасибо тебе... – обливаясь слезами, она, как котёнок, тёрлась щекой о крепкую ладонь, -...Спасибо...
А он дрожь в пальцах унять не мог, нежно перебирая спутавшиеся пряди волос.
– Ну всё-всё-всё...не плачь... Уже всё позади... – наклонившись, поцеловал её в висок, – ...И...прости меня...
