Текст книги "Вопрос цены, цена вопроса (СИ)"
Автор книги: Эриссу
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)
– Джим, я не понимаю, – Спок был настолько оглушен этой ночью, что у него уже не оставалось сил на сохранение контроля над эмоциями.
– После Нарады нас едва не расформировали, – горько хмыкнул Кирк. – Мы были слишком молоды, и к тому же еще не закончили обучение. Я тогда едва не надорвался, пытаясь закончить курс, получить диплом, отстоять наших и не допустить расформирования экипажа. Боунз может тебе рассказать, сколько раз у меня шла носом кровь от переутомления, и сколько раз я едва не падал в обморок. И хотя прошло столько времени, у нового руководства это желание так и не пропало.
– Мы едва ли не лучший экипаж Звездного Флота, чем может быть обусловлено столь нелогичное решение? – не понял Спок.
– Средний возраст члена экипажа? – быстро спросил Кирк.
– 27,8 лет, – автоматически ответил коммандер, начиная понимать смысл вопроса. Но капитан озвучил его сам.
– Сам понял? А на тот момент мы вообще были кадетами последнего и предпоследнего года обучения. 85% всего экипажа. Молокососы, сразу севшие в офицерские кресла. Вспомни хотя бы Сулу, который забыл про инерционные гасители. Мы создали прецедент, который сулит в будущем проблемы для тех, кто не любит нового. А таких большинство в руководстве. И если со мной что случится, они воспользуются моментом. Не дай им этого сделать. Пожалуйста. Ты сам хоть немного понимаешь, насколько мы необычны?
Сулу. Рулевой, который проведет корабль, не шелохнув ни одну звездную пылинку, и который никогда не скажет: «Это невозможно».
Чехов. Самый юный из нас, но при этом – самый взрослый.
– Почему? – не понял коммандер, которого захватила такая открытость Джима, и который был готов поддерживать разговор столько, сколько захочет сам Джим. Лишь бы эта ночь не кончалась.
– Потому, – грустно усмехнулся Джим. – Я уточнял – Чехов тоже из глубинки. А ты не представляешь, насколько могут быть жестоки дети, когда кто-то отличается от них. Выделяется. Их злобная фантазия не идет ни в какое сравнение со взрослыми. Да и сами взрослые… Они понятия не имеют, что делать с таким ребенком. В их привычках сюсюкаться с ним, но не слишком считаться с его мнением думая, что они взрослые, и потому им лучше знать. А Паша умный. Очень умный. И потому он юн только возрастом. Его разум сильно опередил его взросление и потому между первым и вторым есть существенный разрыв. Он почти НЕ чувствует эмоции так, как положено. Он просто научился имитировать то, чего от него ждут. Так что, не обольщайся на его счет. И доверяй.
– Ухура. Та еще ведьмочка, но лучшего лингвиста Флот еще не видывал. И настолько талантливого.
– Про Скотти и Маккоя я промолчу. За таких офицеров любой капитан душу дьяволу продаст. И если нас расформируют, то постараются затолкать остальных так далеко, чтобы они не смогли выбраться из тех дыр до конца жизни. А вот Скотти… Его, скорее всего, запрут в каком-нибудь секретном центре и будет он изобретать до конца жизни. И звезды ему будут только сниться, потому что его вряд ли когда выпустят за пределы планеты. А ты… Ты будешь слишком неудобен, напоминая людям о легендарной Энтерпрайз. И чтобы затереть эту память, тебя вежливо спровадят на Новый Вулкан на какую-нибудь незаметную должность, с глаз подальше. И спустя с десяток лет мы останемся в памяти очередными картонными героями, чьими устами будет говорить политика…
От людей на поляне не было слышно ни звука. Они знали, что их капитан – человек не самый простой, но даже близко не предполагали, насколько. Он знал их – о них – больше, чем они о себе знали сами. Эту тишину не нарушили даже две луны, постепенно разошедшиеся и уходящие за горизонт, готовясь уступить место рассвету.
Тихо вздохнув, Кирк потянул Спока на себя, заставляя того склониться над ним.
– Я слишком разговорился сегодня, чего совсем не хотел, – тихо выдохнул он в губы вулканца, неотрывно глядя в темные глаза. – Я не хотел этого, но теперь мне требуется хоть что-то для себя, а не для других. Поцелуй меня…
Эта просьба прозвучала с такой тоской и печалью, что Спок не выдержал – последние дюймы между их губами сократились, и они наконец-то дали себе волю. Первые секунды их первый поцелуй был абсолютно невинным соприкосновением губ и только потом они начали осторожно изучать друг друга. Несмотря на горящий в них обоих огонь, они никуда не торопились, будто в их распоряжении было все время мира.
Поцелуй все длился и длился, прерываясь только на несколько секунд, когда им обоим требовалось вздохнуть, и продолжался дальше. В какой-то миг Джим переплел пальцы Спока со своим и поднес их руки к своему лицу, намекая коммандеру на полную свободу. И Спок не сумел отказаться, прижимая пальцы к точкам мелдинга и проваливаясь…
… в космос. Недаром доктора за голову хватались, изучая психику капитана. Взрыв сверхновой и черная дыра. Завихрения туманностей и звездные скопления… И во всем этом чувствовался какой-то свой, упорядоченный хаотичный порядок. Странный, но удивительно яркий и притягательный. А где-то под всем этим ощущалось тепло. Доверие. Любовь. Страсть. Спокойствие. Желание. Вера. Жажда жизни, знаний, чего-то нового, неизведанного. И все это было связано именно с ним. Без оглядки наслаждаясь всем этим, Спок зацепил почти незаметную черную нить и потянул на себя. Его окутало сожаление, печаль, тоска и… прощание?
Едва ощутив последнюю эмоцию, коммандер вырвался из того дурмана, в который погрузил его Кирк.
– Джим? Что происходит?
Кряхтя, Кирк подал ему руку, в безмолвной просьбе о помощи и с трудом встал на ноги.
– Спок, ты знаешь, какое самое страшное наказание для человека? Это сожаление. Сожаление о том, что могло бы быть, но уже никогда не случится, потому что ты струсил. Не смог признаться самому себе в своих желаниях. Мне не о чем жалеть – у меня было все. Я любил, я ненавидел. Я убивал и я прощал. Я клялся себе, что стану самым молодым капитаном и я это сделал. Единственное, о чем я могу пожалеть здесь и сейчас – это о том, что не решился поцеловать тебя раньше.
– Капитан, о чем вы говорите?! – коммандер вцепился в плечи Джима, уже понимая, что услышит в ответ.
– Теперь ты – капитан Энтерпрайз. Ведь именно глава несет наказание за свои ошибки.
В саду раздалось несколько хлопков, которые команда встретила на ногах, надеясь неизвестно на что. Но сделать что-то они бы вряд ли смогли, даже если бы не было камер – их опять парализовало так, что они только и могли, что наблюдать, как их капитан, выпрямив гордо спину, сам подходит к тому самому чужаку, что первым прибыл на корабль. Уже когда тот взял его за локоть, Джим обернулся, окинул своих людей грустным взглядом и светло улыбнулся.
– Спок, постарайся не задушить себя сожалениями и бесполезным раскаянием. Проживи эту жизнь так, чтобы перед смертью ты мог честно сказать себе: «Я ни о чем не жалею». Проживи ее за нас обоих.
Подняв руку в вулканском салюте, Джим медленно произнес по-вулкански:
– Думай сердцем. Чувствуй разумом.
И с тихим хлопком поляна, залитая алым рассветом, опустела.
Примерно через пятнадцать минут совершенно неожиданно все преграды исчезли, а коммуникаторы взорвались трелями вызовов.
Отрывисто бросив в свой «Поднимайте», Спок нервно стиснул руки. Оказавшись на платформе транспортатора с привычной группой, он ждал, когда поднимут капитана. Пока поднимали остальных, Маккой успел наорать на своих подчиненных и вызвать экстренную группу в транспортаторную. Но вот, на корабль подняты все, а капитана все нет. Бесцеремонно оттолкнув дежурных, Чехов и Скотти лихорадочно искали сигнал Кирка и не находили его.
Но гений Скотти и Чехова победили – с невнятным возгласом они что-то сделали, и на платформе появился сам капитан. Лежа на спине, положив руку на раненный бок, он будто спал с легкой улыбкой на губах.
Подскочив к нему, Маккой первым делом кинулся щупать пульс. Кинув на Спока полубезумный взгляд, Леонард умчался вместе с бригадой в медотсек. Следом за ними последовал и коммандер, впервые в жизни оставив экипаж без ответов на многочисленные вопросы.
***
Заменив дежуривших на мостике, бывшие пленники с тревогой ждали новостей из лазарета. Прошло уже полтора часа, а от доктора или коммандера до сих пор не было никаких новостей. Вздрагивая от каждого шороха и звука, они, тем не менее, пропустили появление коммандера.
Выйдя из турболифта, коммандер секунду постоял на месте, после чего с прямой, как палка, спиной проследовал к капитанскому креслу. Опять замерев возле него, вулканец как-то странно сломался прямыми углами: колени, бедра, локти, легшие на подлокотники. От всей его фигуры веяло странной хрупкостью. И таким же ломко-хрупким был его голос, когда он заговорил по громкой связи.
– Звездная дата: 2260.31. Сегодня утром, в 5.45 утра по корабельному времени капитан Кирк погиб. Отчет прилагается. Отчет главы медицинской службы – прилагается. Приступаю к исполнению обязанностей капитана на постоянной основе. Конец связи.
В повисшей тишине был хорошо слышен судорожный вздох Ухуры. Но он не смог разбить траурную тишину, повисшую на мостике: люди услышали, что Кирк умер. Но осознать этого пока еще не смогли. И вряд ли когда-нибудь смогут…
========== Часть 3. Обретение. ==========
Часть 3. Обретение.
Застыв ровными шеренгами, как куклы, обряженные в парадную форму, старший офицерский состав Энтерпрайз безразличными лицами и ненавидящими взглядами провожал высокую фигуру Рейса, почтившего корабль собственным присутствием. Чужак неспешно вышагивал по коридору к рубке и так же неспешно что-то негромко говорил новому капитану.
– Ваш капитан был настоящим воином, достойным хорошей смерти. Он не просил за себя, только за своих людей, а это поведение достойного лидера. Именно поэтому он понял меня, когда я объяснил, что у меня нет выбора: либо он, либо вы. Мы живем до тех пор, пока нас убьют, а это долго. Очень долго… Задумайтесь, капитан, что может придти в голову тем, кто обременен скукой при весьма обширных возможностях?
Спок промолчал. Он понимал Рейса, но простить его не мог. Внутри все онемело до звона, и казалось, что вот-вот из-за угла вывернет сам Кирк, проказливо улыбаясь особо удачной шутке.
– Вы можете рассказать о нас своему правительству, но посылать к нам кого-то не стоит. Вам нечего предложить нам ничего такого, чтобы мы согласились. В звездолетах мы не нуждаемся. В предметах роскоши – это мы сами способны взять. Ваши правители обязательно предложат мне вступление в вашу Федерацию, но это мне не подходит. Они захотят, чтобы мой мир подчинялся вашим правилам, а для нас это – вашей смерти подобно. Совсем другой мир, другое воспитание и другой менталитет. Мы старше вас, и это никогда не изменится. Поэтому… улетайте и никогда не возвращайтесь.
С этим жизнеутверждающим напутствием Рейс исчез. Вслед за ним «ушла» и его свита из трех чужаков, среди которых был гонец – Райссин.
Стоило экипажу остаться одним, Спок окинул невыразительным взглядом сломавшуюся шеренгу и так же невыразительно скомандовал:
– Дежурной смене занять свои места согласно расписанию. Мы улетаем как можно быстрее.
***
Когда Спок связался с руководством Звездного Флота и объявил о смерти капитана Кирка, там поначалу в это не поверили. Один раз Кирк уже умирал, и что в итоге? Так может, и сейчас та же ситуация? Но, увы, отчет, посланный командованию, был совсем не шуткой, и потому маршрут Энтерпрайз был немного откорректирован. Они должны были зайти на ближайшую станцию ЗФ, чтобы дать людям увольнительную, но самое главное – передать криокапсулу с телом капитана. Увы, но те, кто уходит в космос, имеют слишком мало шансов быть погребенными в родной земле, поэтому, раз имеется возможность вернуть тело самого прославленного за последние двадцать лет капитана на родную планету, этим следовало воспользоваться.
Закончив свою смену, Спок, вместо того, чтобы заняться делами, направился на обзорную палубу. Замерев у экрана, вулканец застыл. В его памяти промелькнул тот миг, когда у него был шанс, а он струсил. Как же были правы те, кто говорил, что самая страшная кара – это сожаление… Он так усердно цеплялся за свое вулканское наследие, что теперь вся память, которая ему осталась – это один недопоцелуй, один поцелуй и разговоры. Осторожные, в которых только намеки на чувства, которые Джиму приходилось сдерживать и прятать, чтобы иметь возможность проводить с ним время… Как прав был старый Спок, когда говорил ему самому выбирать дорогу, не полагаясь на чужое мнение.
Коммандер настолько погрузился в свои нерадостные мысли, что упустил тот момент, когда рядом с ним оказался Леонард.
– Вы собираетесь напомнить мне об ошибочности моего мнения? – холодно спросил он, не оборачиваясь.
– Нет, Спок, – устало выдохнул на это обвинение Леонард. – Что толку? Чтобы я не сказал, корить себя больше, чем сейчас, ты все равно не сможешь. Смысл? Сделать тебе еще больнее?
– Тогда зачем вы пришли, доктор? – Споку меньше всего хотелось сейчас видеть именно этого человека.
– Ты потерял… кого-то очень близкого. А я потерял самого лучшего друга, который у меня был. Я не судья, чтобы обвинять, и не палач, чтобы казнить. Мы остались вдвоем, с памятью об очень дорогом нам обоим человеке. И меньше всего я хочу сейчас воевать или искать виноватых…
– Вы верите, что Джим так просто… умер? – наконец обернулся к Боунзу Спок.
– Я уже столько раз снимал показатели и делал анализы, что со счета сбился, – вздохнул Леонард. – Я не верю, и вряд ли когда-нибудь смирюсь, но это надо принять. Все мы смертны, и у Джима была еще не самая плохая смерть.
– Вы еще можете иронизировать на эту тему? – приподнял бровь вулканец.
– Спок, все люди разные, – тихо заметил на это Боунз. – Будь на месте Джима кто другой, он мог бы и оставить нас на смерть. Или повести себя так, что нам самим не захотелось бы служить под началом такого капитана. А Джим… Это больно признавать, но мальчишка… он так и не смирился с тем, что однажды выжил. Он все время считал, что его жизнь дана ему взаймы, и потому так безрассудно ей рисковал. Ему просто не… – Леонард оборвал себя на полуслове, но Спок и так понял, что доктор не договорил.
– Он всегда был готов умереть за кого-то. Но вот того, ради кого он остался бы жить, рядом с ним не оказалось. Вы это хотели сказать, Леонард?
– Не смотри на меня таким взглядом, будто я пнул щенка! – разозлился Маккой. – И не трать жертву Джима на самокопание и соплежуйство – тебе теперь жить за вас обоих!
***
Внимательно глядя на экран, Спок действовал по классической схеме. Уклонение, ответный залп, уклонение… Команда выполняла его команды без вопросов, но будучи хоть и очень слабым, но телепатом, коммандер чувствовал их глухое сопротивление: капитан Кирк действовал бы совсем иначе. Вулканец знал это так точно и явно, будто Джим стоял за его плечом и насмешливо комментировал его действия на всю рубку. Это ощущение было настолько явным, что Спок не выдержал, и оглянулся. Ожидаемо, что кроме экипажа на мостике никого не было. Но, стоило только вернуть все внимание текущей ситуации, как ощущение присутствия за спиной вернулось.
Корабль клингонцев, который они совсем не ожидали встретить всего в двух месяцах полета от границы, был почти одного размера с Энтерпрайз. Только отличная реакция, натренированная Кирком, позволила экипажу Энтерпрайз нанести удар первыми. И на этом удача закончилась – они маневрировали, обмениваясь ударами, но одержать победу не могли.
Азартно-разочарованное давление за спиной не утихало, и Спок, внезапно для себя, поддался ему.
– Стрелкам – огонь волной, мистер Сулу, как только будет последний залп – уходите резко вниз и поворачиваете корабль боком, как только мы встаем ребром – стрелкам огонь фокусом в одну точку.
Не выказав даже толики удивления от такого маневра, экипаж без малейших колебаний принялся за выполнение приказа. Маневр был выполнен настолько быстро и безупречно, что огненный цветок, распустившийся на месте противника, оказался неожиданностью.
– Вызов от адмирала Барнетта, сэр, – неожиданно обернулась к нему Ухура.
– Принять, – коротко кивнул ей Спок.
– Капитан Спок, мы получили от станции GRT-24 сообщение о том, что вы посетили их, однако когда мы послали им запрос, оказалось, что вы не оставили им криокапсулу. Объясните причину.
– Сэр, мы находимся в двух месяцах полета от активных границ Федерации, поэтому я счел невозможным оставить капсулу в таком месте. Мы только что вышли из боевого столкновения с клингонской птицей, и я бы не хотел, чтобы тело капитана Кирка попало в их руки. Когда мы улетали, за капитана была объявлена награда «за живого или мертвого». Станция не сможет выставить защиту высокого класса, и для персонала будет совершенно логично пожертвовать одним мертвым, чем умирать всем. Когда мы войдем в пределы исследованного космоса, то вполне сможем передать тело капитана Кирка на тот корабль, который сменим.
– Клингоны? Так далеко? Да… – выделил самое главное на данный момент Барнетт. – Обнаглели они. Но это ненадолго. А насчет Кирка… Полагаю, вы правы. В таком случае, вас будут ждать на форпосте планеты Тарун. Вам почти не придется делать крюк к Границе. И вы молодцы. Конец связи.
Кивнув уже погасшему экрану, Спок спокойно продолжил дежурить смену, будто стычка с враждебным кораблем – совершенно обычное дело. А вот команда нет-нет, да косилась на вулканца: они совершенно не ожидали от логичного до мозга костей коммандера действий, больше присущих капитану Кирку.
***
– Спок, если ты пришел ко мне все с той же просьбой, то я отправлю на проверку уже тебя, – не оглядываясь, с угрозой произнес Леонард.
– Леонард, это странно. Сегодня, если бы я точно не знал местонахождение капитана, то с уверенностью сказал, что он стоит за моей спиной. Меня обманывают все мои органы чувств. Это не просто нелогично, это уже странно, как говорите вы, люди.
– А принять тот факт, что просто сходишь с ума? – с интересом наконец обернулся к нему Маккой.
– Вместе со всем кораблем? – приподнял бровь Спок. – Будь у меня хоть малейшие сомнения в собственной психике, то я бы без колебаний передал полномочия капитана следующему по старшинству офицеру. Но вспомните «Нараду», Леонард. Если исключить то, что невозможно, все, что останется, должно быть истиной.
– Слушай, если ты о тех слухах, что ходят по кораблю, то неужели ты им веришь? – глухо спросил Боунз, отворачиваясь от проницательного взгляда и сутуля плечи.
– Да. О том случае, когда мистер Скотт едва не погиб под компрессором и только то, что к нему подкатилась мультиотвертка при совершенно ровных поверхностях, спасло его жизнь. Когда энсин Энли упал прямо перед транспортаторной платформой и только поэтому не погиб из-за магнитной волны, которая бы расщепила его необратимо. Споткнулся из-за невидимой подножки. Ваша помощница, Кристина Чэпел, которая прибежала в лазарет из-за измучившей ее фантомной щекотки, и только поэтому вовремя обнаружившая грибок с обследованной планеты, который уже развился. Еще бы три-четыре часа, в течение которых она не собиралась на рабочее место, и ее бы уже ничего не спасло. Или вы, Леонард. И три разбитых бутылки алкоголя, которые сами по себе упали. Стоявшие у стенки шкафов, и загораживаемые двумя рядами медикаментов. Поэтому считайте это приказом капитана: проверьте тело капитана Кирка на предмет жизненных импульсов.
– Я проверял!! – сорвался Боунз. – Проверял!! Тебе сказать, сколько раз я это делал?! Он мертв, Спок, мертв! Когда же ты в это поверишь?
– Я поверю, когда перестану верить, – абсолютно нелогично заявил на это вулканец. – Я знаю, что я нахожусь в здравом уме, знаю, что абсолютно нелогично верю в то, что вы, люди, называете чудом. Но Джим верил, что в космосе возможно все. Сколько раз мы с вами, весь экипаж, были свидетелями невозможного? Так почему бы этому не случиться и сейчас?
– Потому что, если я разморожу тело Джима и оставлю, то оно начнет разлагаться, – жестоко заявил в ответ Маккой. – А разложение означает смерть. Полную и окончательную. Был только один человек, который умел воскрешать, вот только, он мертв уже три тысячи лет. А я не Христос, и воскрешать не умею.
– Вы не Христос. Но однажды вы воскресили человека, – тихо сказал Спок.
Леонард осекся на полуслове. По настоянию Спока за все это время он сделал шестнадцать анализов клеток Джима. Первые пять раз в нем жила та же надежда, что и в вулканце. Когда счет подошел к десятку, оставалось упорство. Когда же количество перевалило за полтора десятка, в нем осталась бессильная ненависть к Споку, на Джима, на весь экипаж за то, что они никак не могут отпустить мертвеца, заставляя его, Леонарда, продолжать сомневаться: а все ли он сделал? И тогда, и сейчас…
– Спок, уйди, – сжав кулаки, сквозь зубы потребовал он у коммандера.
– Леонард, последний факт, – остался тот стоять за спиной доктора. – Я солгал командованию о причинах, которые заставили меня оставить криокапсулу с телом капитана на борту.
– Да? И в чем же? Тебя толкнули под руку? Неведомые микробы нашептали тебе, что ты еще недостаточно вынул из меня душу и намотал нервы на кулак? И как только ты это сделаешь, Джим оживет. Так? – Маккой был готов к убийству.
– Нет. Я забыл.
– Что? – мгновенно растерялся Леонард, ожидавший любого ответа, но только не такого.
– Я забыл, – послушно повторил Спок, глядя безмятежным взглядом. – Когда мы подошли к станции, я абсолютно не помнил о второй причине нашего там присутствия. Только после того, как все люди получили увольнительные и мы уже отошли на пять световых лет, я вспомнил о криокапсуле. При этом я не ощущал ни малейшего дискомфорта или расстройства психики, которое могло бы напомнить мне о забытом или как-то объяснить произошедшее.
– Спок, ты понимаешь, что если кто-то это услышит, или узнает, то на твоей карьере капитана можно поставить крест? – Леонард был ошарашен.
– Понимаю. И именно поэтому я прошу вас выполнить мою просьбу. Я не верю, что капитан мертв. Он не тот человек, который так просто с ней смирится, и точно так же я не верю, что весь экипаж Энтерпрайз страдает галлюцинациями или расстройствами психики. А вот если допустить, что катра капитана каким-то образом осталась на корабле и закрепилась, то все произошедшие события становятся абсолютно логичными.
– Я сделаю, все сделаю, – обреченно опустился на свой стул Маккой. – Только сейчас уйди.
Несмело сжав плечо доктора рукой, на этот раз вулканец подчинился.
***
– Капитан Спок, объясните мне причину, по которой вы на этот раз не оставили криокапсулу на форпосте? – на Спока требовательно смотрел адмирал Воронов.
Спок молча смотрел в ответ. До Нейтральной Зоны оставалось лететь всего неделю, космическое пространство было уже обследованным, и подконтрольным Федерации, поэтому прошлая отговорка Спока о нежелании оставлять тело капитана сейчас вызвала бы только недоумение. Поэтому оставалась только правда.
– Я забыл, сэр.
– Простите? – никто и никогда не слышал таких слов от вулканца.
– Я забыл, сэр, – спокойно повторил Спок.
– Вы же вулканец, капитан… Как вы смогли что-то забыть? – Воронов все никак не мог опомниться.
– Я не смог занять каюту капитан Кирка, сэр, а лейтенант Сулу, принявший на себя должность старшего помощника, также отказался переехать в нее. Помня о предыдущей попытке передать тело, я запрограммировал компьютер напомнить мне о данном обязательстве.
– И в чем дело? Почему вы забыли? – запутался адмирал в объяснениях.
– Я запрограммировал компьютер в каюте капитана, сэр.
– Я правильно вас понял? Вы живете в своей каюте, а напоминание запрограммировали на капитанском компьютере?
– Так точно, сэр.
– Капитан Спок… Я отдаю себе отчет, что вы до сих пор скорбите по капитану Кирку. Что его потеря является для вас огромным ударом. Но подобное заявление… Вы понимаете, что вас ждет обследование по возвращении на Землю?
– Да, сэр, – невозмутимо кивнул коммандер, не обращая внимания на изумленные взгляды команды.
– В таком случае, ставлю вас в известность. Капитан Деккер, командующий «Созвездием», вступил в контакт с неизвестной расой. Как он сказал, телепатов. И их глава со свитой летит на Землю. Ваши пути сблизятся через пять недель. Вы отклонитесь от курса, как и «Созвездие», после чего передадите на него криокапсулу. Озаботьтесь внести напоминание о данном действии в корабельный компьютер. Так же я передам этот приказ на другой корабль. Мне жаль Кирка, но цепляться за него – это привести к гибели всех остальных, – сожалеющее покачал головой адмирал и отключился.
– Мистер Спок, значит, вы тоже верите, что капитан Кирк стал ангелом-хранителем Энтерпрайз? – жизнерадостно поинтересовался Чехов.
– Нет, мистер Чехов. Я просто забыл, – ровно ответил Спок.
– Ну, забыли, так забыли… – пробурчал себе под нос Паша, оставшись при своем мнении. Они все много раз видели, как коммандер оборачивается, будто на кого-то, и что он отказался занять каюту капитан Кирка, и что он все время требует у доктора Маккоя сделать анализы… Что это, как не вера в то, что капитан жив?
***
К точке встречи корабль Спока пришел первым. Вторыми явились две клингонские птицы – слишком близко находились они к Нейтральной Зоне, и слишком ослабленной была Федерация, чтобы держать своих извечных противников в узде. Хладнокровно прикинув шансы, Спок увел Энтерпрайз в глубокое пике, позволив взять его корабль в клещи. Будто поняв, что бегство бесполезно, легендарный уже корабль замер, приготовившись к сдаче. Но при этом игнорируя все вызовы. Бестрепетно начав сближение, клингоны ожидали всякого, но не того, что Энтепрайз внезапно включит импульсные двигатели на всю мощность и рванет назад не разворачиваясь. А на ее месте материализуется немалых размеров метеорит, который разорвет на миллион осколков сразу тремя фотонными торпедами и эта смесь осколков сделает из птиц решето.
Откинувшись в капитанском кресле, Спок гладил самыми кончиками пальцев подлокотник и безразлично смотрел на экран, наблюдая за агонией уже мертвых кораблей. А дежурная смена спокойно вела проверку всех систем, будто не было только что скоротечного боя с абсолютно нехарактерными приказами вулканца. Которые больше подошли бы капитану Кирку, но… Слухи о том, что капитан стал ангелом-хранителем корабля перешли из категории слухов в уверенность после почти трех десятков случаев, которые ничем иным объяснить было нельзя. И каждый из этих случаев был чьей-то спасенной жизнью. Так что… Даже космос не истребил в человечестве веру в чудо.
***
Решительно перешагнув порог лазарета, Спок уверенно открыл дверь кабинета Маккоя и не дрогнул ни единым мускулом, когда в лоб ему уставилось дуло фазера, выставленного в смертельный режим.
– Убирайся. Я не буду делать никаких анализов. И можешь делать со мной что хочешь, я готов даже под трибунал пойти за угрозу капитану, но я не стану ничего делать, – мрачный взгляд Леонарда не оставлял никаких сомнений в серьезности слов.
– Мне все равно, кто это сделает, – равнодушно ответил на это заявление вулканец. – Если потребуется, я вас скручу, и поставлю главной мисс Чэпел. Но это будет сделано, хотите вы того, или нет. Мне все равно, что случится со мной после, однако происходящее сведет меня с ума намного быстрее, чем любые угрозы. Леонард, в последний раз.
– Что ты там надеешься увидеть, Спок? Прошло четыре месяца, а ты все никак не поймешь, что люди не оживают по желанию. Иначе бы никто не создавал Хана, будь мы бессмертны, – уронил руку с фазером на стол Боунз, ссутулив плечи.
– Я знаю, – вулканец сжал кулаки. – Но… Только что… мы имели боевое столкновение с двумя клингонскими птицами. И я действовал без малейших раздумий или колебаний. Но не как вулканец. Я действовал, как говорил мне Джим.
– Срань Господня… У тебя окончательно поехала крыша, – откинувшись на спинку стула и запрокидывая голову, простонал Леонард, закрывая глаза предплечьем.
– Мне все равно, – упрямо повторил Спок. – Мой приказ как капитана: разморозьте тело капитана Кирка и проведите все анализы, которые доступны на корабле. Все. Любые. Даже те, которые бы вам самому в голову не пришли никогда. Он жив, пусть даже в это верю только я. Мы просто пока не знаем, как вернуть его.
Оставшись один, Боунз сделал долгий вздох и такой же долгий выдох. Сев прямо, он покосился на лежавший на столе фазер и только спустя минуту задумчиво покачал головой.
– Ох, Джим, бедовая твоя голова… Я же предупреждал парня, что ты принесешь ему только беду, если он подпустит тебя близко. Ты спалил его дотла, лишив даже надежды на будущее…
Тяжело встав, он еще пару секунд постоял, опираясь на стол, а потом вышел в основной отсек.
– Приготовить криокапсулу к разморозке, – отдал он невероятный приказ непривычно жестким тоном.
Уже привычные к появлениям капитана Спока, после которых доктор делал анализы капитана Кирка, сотрудники не удивились. Удивились они тому, что этот приказ прозвучал лишь спустя столько времени. Поэтому они без суеты взялись за его исполнение.
***
Первое, что бросилось в глаза Рейну Деккеру – это обломки. Большое количество обломков. И сияющий диск Энтерпрайз, спокойно зависший чуть в стороне. Глубоко вздохнув и проведя по лицу открытой ладонью, капитан «Созвездия» припомнил того самоуверенного парнишку, который так врезался ему в память. И чье тело ему вменялось в обязанность забрать и доставить на Землю. Капитан, ставший легендой, все же нашел свою смерть, такую же героическую, как и его отца, как вся его служба.
По протоколу при посещении другого корабля полагалось надеть парадную форму. А тут совпало сразу несколько факторов: посещение, новая раса, изъявившая желание посетить тот же корабль, и печальная миссия. На «Созвездии» служил не один десяток кадетов, которые помнили Кирка таким же учеником, какими были они совсем недавно. Кто-то считал его засранцем, кто-то – задирой и пьяницей, кто-то думал, что Кирк просто пользовался славой своего отца… Но это было тогда. А сейчас уже вся Федерация знала, как и почему умер символ победы. Умер. Деккер покачал головой, не в силах представить себе брызжущего энергией и какой-то внутренней силой Кирка мертвым. Лежащим в ледяном гробу без движения, дыхания. С погасшими глазами цвета летнего неба, по которым вздыхала больше половин особ женского пола Земли, да и не только женского.
Еще раз глубоко вздохнув, Деккер встал с капитанского кресла, одернул парадный китель и отдал глухим голосом приказ:
– Траурному конвою, приготовиться к переходу на Энтерпрайз. Группе сопровождения так же приготовиться к переходу.
Окинув напоследок взглядом мостик, капитан Деккер направился в транспортаторную своего корабля. Там его уже ожидала довольно обширная группа. Девять офицеров, которые должны будут принять криокапсулу с телом капитана Кирка и сопроводить его уже на Созвездие. И еще девять офицеров, которые сопровождали четырех невысоких женщин, укутанных в невесомые белые ткани, скрывающие тело от горла до кончиков обуви и кистей, оставляя открытыми голову и лицо.
