Текст книги "Вопрос цены, цена вопроса (СИ)"
Автор книги: Эриссу
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)
– Адмирал, – еще раз кивнул в приветствии Спок.
– Коммандер, – тяжело вздохнул Барнетт, не поднимая взгляд. Затем, будто устыдившись, все же посмотрел на людей, которые ждали от него решения. – Руководство Звездного Флота ставит вас в известность о небольшой отсрочке, необходимой для принятия наиболее оптимального решения этой проблемы.
– Отсрочке? – чуть сдвинул брови Спок. – Данное решение нелогично, так как именно время является решающим фактором. Помощь необходима как можно скорее.
– Коммандер, я адмирал Флота, и вхожу в руководство, но не являюсь таковым единолично, – тяжело взглянул на него Барнетт. – Если бы это зависело от меня, то корабли уже летели бы в систему, но ваш капитан… Он слишком неоднозначная личность, поэтому они, – небрежный взмах рукой в сторону обозначил этих «они», – решили подождать, как Кирк решит данную проблему самостоятельно. Репутация, созданная им себе и своему кораблю такова, что в данный момент решается, а стоит ли вообще тратить ресурсы, если ваш капитан может решить эту проблему самостоятельно?
– Самостоятельно? – не понял Спок. – Адмирал, данная проблема не может быть решена силами только одного корабля и его экипажа, каким бы квалифицированным он не был. Элементарно не хватит ресурсов и людей. На Энтерпрайз сейчас 440 человек экипажа, в то время как внизу – почти 13 тысяч. Даже с учетом уже погибших, нас не хватит на всех. Данная задача не имеет самостоятельного решения.
– Коммандер, я вам уже сказал решение Совета… Тратить энергию на дальнейшее обсуждение не вижу смысла. Ждите.
Глядя в теперь уже безмолвный экран, Спок чуть нахмурился.
– Э… Мистер Спок, разве мы ничего не сделаем? – растерянно повернулся к нему Чехов.
– Лейтенант Ухура, общекорабельную связь, – не отвечая, отдал распоряжение Спок.
– Говорит и.о. капитана, коммандер Спок. Только что мы получили решение Звездного Флота о текущей ситуации. В данный момент решается вопрос о количестве и сроках помощи, а до тех пор все действия переложены на нас. Лейтенант Монтгомери, проверьте все репликаторы корабля, а также энергосистему – нам придется использовать их на износ. Связистам послать сигнал помощи в соседние системы – и запросить помощи у откликнувшихся кораблей. Это еще наш сектор, поэтому здесь должно быть от двух до пяти патрульных кораблей Звездного Флота. Медикам приготовиться к приему самых тяжелых раненых. Службе Безопасности так же повысить боеготовность – ожидаются беспорядки после нашего спуска на планету. Конец связи.
***
Уже возле самой каюты коммандера поймал Маккой.
– Спок, зачем? Людям и так тяжело, зачем ты сказал им, что наши толстожопые адмиралы решили протянуть время? – доктор отдавал себе отчет, что вулканец действовал не только по правилам, но и правильно, однако видеть растерянность своих подчиненных после таких вестей было тяжело. Внизу умирали люди, граждане Федерации, а эта самая Федерация ясно показала, насколько ей наплевать на них.
– Это логично, доктор, – не стал вступать в спор Спок. – Они должны знать, что внизу будет не только очень страшно, но и тяжело физически. Они не должны ожидать помощи, которая еще неизвестно, будет или нет. Но в первую очередь я говорил для капитана, где бы он сейчас не был.
– Джим? – вскинув голову, Боунз прищурился и почти сразу медленно заговорил. – Личное досье… я помню, ты как-то сказал, что оно – дело рук самого Джима. Скорее всего, так и есть, так как там нет ничего, что могло бы указывать на такую реакцию. А значит, ты просто хотел вывести его из шока своим сообщением, чтобы он наконец вынул голову из задницы и начал действовать, а не рефлексировать… Так?
– Если не брать во внимание использованные вами формулировки, то да, именно так. Доктор, прошу меня извинить, но мне необходимо помедитировать, чтобы иметь возможность и дальше выполнять все свои обязанности. А вам бы лучше отдохнуть заранее, так как неизвестно, когда таковая возможность выпадет вам в следующий раз.
Послушать ворчание Маккоя у Спока не получилось: дверь каюты коммандера распахнулась, и перед их глазами предстал довольно помятый и растрепанный Джим.
– Спок, ЧТО они решили?! – проигнорировав утвердительный кивок вулканца, чьи догадки только что подтвердились и изумленно поднятые брови Маккоя, чье мироощущение только что заметно пошатнулось, Кирк едва не взял за грудки Спока, который преступно медлил с ответом.
– Капитан, они решили подождать с помощью, – тихо произнес коммандер, и даже поднял руку, чтобы прикоснуться к плечу Джима. С его стороны это был неслыханный жест доверия и поддержки, который Кирку, впрочем, испытать не довелось – едва отзвучал последний звук, как он ринулся к турболифту.
Спок и Маккой примчались на мостик сразу после Джима. Вулканец был готов к истерике или драке, а Маккой – ко всему остальному, судя по тому, как он держал наперевес гипошприц. Чехов при виде Кирка вскочил со своего места, Сулу смотрел на капитана почти влюбленным взглядом, а Ухура быстро перебирала пальцами по пульту – видимо, Джим уже успел отдать какой-то приказ.
Когда на экране всплыла запись разговора с Барнеттом, стало ясно, какой. Когда экран потемнел, Джим оперся руками о спинку своего кресла и опустил голову. Потом поднял руку и сделал неопределенный взмах рукой, который Ухура поняла без проблем. Запись пошла во второй раз. Потом – в третий.
– Джим, пойдем, тебе надо отдохнуть, – мягко заговорил Леонард, когда Кирк замер. – Пойдем, ты сам знаешь правила, как бы от этого не отнекивался – тебе надо пройти обследование. Между прочим, ты сам виноват – кто тебя просил открывать рот и упоминать про этот чертов пункт?! Не хотел возиться со всем этим – пришел бы ко мне, я бы тебе прописал успокоительное и никаких проблем. А теперь я ни за что не упущу этот шанс и попробую сделать в твоих мозгах ревизию на наличие оных, а то в последнее время я начинаю сильно сомневаться в…
Прежде, чем Маккой закончил свою тираду, призванную не столько донести какую-то информацию, сколько успокоить привычными интонациями, Джим выпрямился и отдал приказ твердым голосом:
– Связь с руководством Звездного Флота. Немедленно.
– Джим, какого черта ты творишь! – немедленно взвился Боунз. – Тебе в твоем состоянии только и разговаривать с этими оловянными головами – чтобы они немедленно вынесли тебе какой-нибудь диагноз, который я оспорить уже не сумею, и после которого ты однозначно лишишься своего капитанства!
– Капитан, Джим, доктор прав. Тем более, что на данный момент вы не обладаете полномочиями, позволяющими отдать такой приказ. Только если он подтвержден мной, я этого не сделаю до тех пор, пока не буду знать его причину, – Спок тоже попытался успокоить своего друга доступным ему способом.
– Что я хочу сделать? – поднял на них почти черные глаза Джим. – Они вышлют помощь еще до окончания этих суток. Вот что.
– И как ты этого добьешься, если они до сих пор этого решения не приняли? – озадачился Боунз.
Вместо ответа Кирк начал кружить по мостику, не находя в себе силы стоять на месте. Он подходил к каждому члену экипажа, стоял несколько секунд за спиной и шел дальше. Молча, под внимательным темным взглядом своего старпома, который не стал отменять отданный Ухуре приказ. И с каждым кругом напряжение возрастало в геометрической прогрессии – к тому времени, как удалось установить связь, на мостике уже вполне ощутимо искрило.
– Капитан Кирк? – на экране возникла фигура адмирала Кормака. Самый неудачный вариант из возможных учитывая, насколько оный адмирал не любил Кирка. Даже скорее ненавидел. И теперь Джим сам собирался вложить в его руки оружие против себя.
– Адмирал, – склонил голову в совершенно непочтительном поклоне Кирк. – Могу я узнать, как скоро нам будет отправлена подмога?
– Капитан, хотя да, вы же сейчас не капитан, это вне вашей компетенции. Нам необходимо принять решение, которое бы максимально отвечало интересам Федерации, учитывая нынешнюю нехватку кораблей. Ваши бесконечные запросы это самое решение принять не помогут, – лицо Кормака осветилось ядовитым удовлетворением.
– Адмирал, – проигнорировал предыдущую речь Джим, – Вы сейчас один или полным Советом?
– Капитан Кирк, ваша наглость переходит все границы! – возмутился Кормак. – Какое Вам дело до нашего состава?!
– Да, капитан, мы в полном составе, – рядом с фигурой Кормака встал Барнетт. – Что вы хотели нам сказать такого, чтобы услышали мы все?
– Мое имя – Джеймс Тиберий Кирк, сын героя Федерации Джорджа Кирка. Мне 26 лет, и я уже дважды герой Федерации. Если мой отец спас всего 800 членов экипажа, пожертвовав своей жизнью, то я спас целую планету. Дважды. И я жив. Я молод, хорош собой, и я – любимчик прессы.
– Надо же, не думал, что Вы настолько самовлюбленная личность, – неприятно удивился Барнетт.
Но Кирк его будто не услышал, продолжив свою речь, как только закончил говорить адмирал.
– Пресса обожает героев. Больше героев она любит мертвых героев. А больше мертвых героев она любит несчастных героев. Так вот, господа адмиралы… – Джим оперся руками на спинку своего пустого капитанского кресла и чуть склонился вперед.
– Как Вы думаете, что скажет эта самая пресса, если я обнародую одну из самых позорных тайн Звездного Флота?
– Джим, о чем Вы говорите? – от неожиданности Барнетт перешел на имя. Он искренне не понял, о чем идет речь, судя по нахмуренному лицу. А вот до Кормака, который служил дольше, похоже дошло, настолько его перекосило от гнева. Но прежде, чем он смог заткнуть рот нежданному разоблачителю, правда прозвучала.
– Что скажет пресса, если я расскажу, что чудовищные события Тарсуса-IV готовы повторится, и по той же причине – промедление с помощью? Когда я поступил в Академию, я добрался до всех материалов, до которых смог – открытых и закрытых. Что они скажут узнав, что ваш долбаный совет, узнав о том, что творится на планете, вместо того, чтобы сразу выслать помощь, совещался, не желая брать на себя ответственность за расход ресурсов? Что вы тянули, сколько могли и только то, что об этом узнала общественность, сподвигло вас все-таки послать корабли? И что история повторяется снова…
– Капитан, Вы за это ответите перед трибуналом! – злобно воскликнул Кормак, пока Барнетт усваивал новую для него информацию. – Можете попрощаться со своими капитанскими нашивками! После такого вас не возьмут даже уборщиком на орбитальный мусоровоз!
– Вам не поверят, Кирк, – тяжело качнул головой уже Барнетт. – Дело Тарсуса уже история, и свидетелей…
– Один стоит перед вами, – подвижное лицо Кирка украсила ухмылка, от которой пот потек даже по спине Спока, а уж про других и вовсе говорить было нечего. – Рассказать вам, что там тогда творилось? Как матери убивали своих детей сами, чтобы те не умирали долгой мучительной смертью? Или может, рассказать о массовых расстрелах, которые утвердил наш доблестный лидер, чтобы не переводить остатки еды на бесполезных? Или о том, как составлялись списки, кому жить, а кому умереть? Кто в них попал и почему? Что творилось тогда с землей и водой, как палило солнце и как с каждым днем умирала надежда на помощь? В свое время я постарался сделать так, чтобы информация о моем пребывании на Тарсусе в тот период не дошла до общественности, но сейчас… Я это сделаю. И от этого дерьма Флот отмыться не сможет уже никогда, не так ли, адмирал Кормак? Вы ведь и тогда были среди тех, кто голосовал против, неужели прошлое Вас ничему не научило? Корабли с помощью должны вылететь до окончания сегодняшнего дня. Завтра о том, что было и что происходит сейчас, узнают все. Конец связи.
Стоило только экрану погаснуть, как Кирк чуть не упал, и только то, что его с двух сторон поддержали руки Спока и Маккоя, не дало это сделать.
– Капитан, но разве так можно? – растеряно проговорил Чехов с таким жутким акцентом, что понять его позволила только привычка. – Разве можно вот так решать, когда умирают люди?
– Те, кто становится адмиралами, перестают быть людьми. Они становятся политиками. Спок, побудешь еще капитаном? – устало выпрямился Джим. И без какого-то перехода задумчиво проговорил:
– Они мне все время чудились… Когда я бредил, или прятался от расстрельных команд, или искал себе еду…
– Что, Джим? – проигнорировав ту боль, что раскаленным валом прокатилась по его телу, Спок положил руку на шею Кирка. Судя по взглядам других, жест контактного телепата был оценен другими по достоинству, но сам Джим его не заметил.
– Яблоки. Боунз, я весь твой, – выпрямив спину и гордо развернув плечи, капитан Кирк покинул мостик под гробовое молчание своей команды.
***
– Доктор, где капитан? – это был первый вопрос, который задал Спок, как только пришел в лазарет. Ему потребовалось почти пятнадцать минут, чтобы проконтролировать исполнение своих приказов и освободить немного времени для Кирка. А теперь выясняется, что того нет в лазарете, и что он может натворить в таком состоянии оставшись один…
– Он попросил себе немного одиночества, Спок. Пошли, он сейчас на обзорной палубе, – тяжело встав из-за своего стола, Маккой, никого не стесняясь, вытащил бутылку откуда-то из глубин многочисленных шкафов и направился к выходу.
– Леонард, подождите! – возле самых дверей их остановил окрик старшей медсестры, Кристины Чэпел. Эта всегда величественная, немного высокомерная красивая блондинка прижимала к взволнованно вздымающейся груди небольшой пакет.
– Вот, это для капитана, – в воздухе поплыл сладкий аромат спелых яблок. – Скажите ему, что… что… Скажите капитану, что мы будем ждать его столько, сколько потребуется. Что…
И под взглядом изумленного Маккоя, не подозревавшего в своей помощнице таких сильных чувств, девушка смахнула слезинку.
– Скажите, что мы все гордимся, что именно он наш капитан.
Гордо развернувшись, она вернулась в общую суматоху, возобновившуюся, стоило только ей отойти от старших офицеров.
– Репликаторы работают на износ, и, тем не менее, я везде наблюдаю запасы яблок, – тихо заметил вслух Спок.
– Это Джим, – как само собой разумеющееся пожал плечами Боунз.
– Наш капитан удивительный человек, – только происходящими событиями можно было объяснить такую разговорчивость вулканца, не понимающего смысл бессмысленных разговоров.
– Такие, как Джим, рождаются редко, – согласно пожал плечами Маккой, замедляя шаг и проходя мимо турболифта. Судя по всему, он хотел сказать Споку что-то такое, что займет время, и что не должен слышать Кирк. – Счастье, если они находят в своей жизни цель, позволяющей направить тот огонь, что сжигает изнутри на ее достижение. Но чаще всего они обычно заканчивают свою жизнь в пьяных драках и проблемами с полицией. Или их ломает чужая жалость. Нашего Джима ждало бы тоже самое, если бы не Пайк. Когда-то именно такие авантюристы шли наперекор законам, искали дорогу к новым землям или путь к звездам…
– И нет им покоя, – после паузы, которую коммандер не стал нарушать, продолжил Леонард. – Их сердце принадлежит мечте, и чему-то или кому-то другому там места уже нет. Они ведут за собой даже тех, кто не желает того и горе тому, кто отдаст сердце такому – они не смогут ответить. А разлюбить их – проще умереть. И даже с тенью того огня не сможет сравниться никто и ничто.
– А если он ответит? – тихо спросил Спок, который понял, к чему ведет Леонард.
– А ты выдержишь не тень, но само пламя? – глядя непроницаемым, темно-зеленым взглядом, тихо ответил вопросом на вопрос Маккой. – Сумеешь выдержать весь его жар, всю тяжесть внимания, что обращено лишь на тебя?
Стоя возле дверей на обзорную палубу, Леонард глубоко вздохнул и, уже не глядя на вулканца, продолжил.
– Спок, когда-то, когда люди верили, что небо прибито к вышней сфере серебряными гвоздями, они шли за помощью к палачам. Знаешь, почему? Потому что именно палачи, в силу своей профессии знали секреты человеческого тела, и могли как убить, так и вылечить. Ты слишком часто был пациентом у меня в лазарете, чтобы я не разобрался, как устроено твое тело и твои мозги, поэтому, предупреждаю только один раз – если ты сделаешь ему больно, я позабочусь о том, чтобы ты жалел об этом всю свою долгую вулканскую жизнь.
***
Джим сидел на полу, прислонившись спиной к креслу, и катал в руке очередное яблоко. Не колеблясь, пришедшие сели рядом с ним. Мельком глянув на поставленную рядом бутылку, Джим дернул уголками губ и снова уставился на звезды за обзорным экраном.
Тишина, вновь воцарившаяся в помещении, имела горький привкус, но не напрягала. Первым сдался Боунз – он со вздохом взял в руки принесенную бутылку и сделал долгий глоток. После чего за спиной Джима протянул ее Споку. Чуть отклонившись назад, чтобы видеть доктора, вулканец недоуменно приподнял бровь, намекая на бессмысленность этого действа. В ответ Леонард угрожающе прищурил глаза, отчего коммандер со вздохом принял из его рук бутылку, понюхал содержимое, протер горлышко и все же сделал крохотный глоток. А опустив ее, наткнулся на ясный взгляд капитана, с интересом наблюдавшего за пантомимой.
– Джим, однажды ты меня точно в гроб загонишь, – ворчливо заметил Маккой, удобно откинувшись в кресле и закрывая глаза. – Ты – мое наказание за все мои грехи, забытые или еще не совершенные. То ты нарушаешь правила, а потом их вынужден нарушать вслед за тобой и я. То ты срываешься черт знает куда и тянешь меня за собой. То вдруг надумаешь умереть, из-за чего мне обеспечен месяц бессонницы, а когда оживаешь – делаешь что-то такое, что я сам готов тебя убить. А сейчас? Вот как нам теперь разбираться с той кашей, которую ты заварил?
– Если смотреть на нынешние события с точки зрения логики, то все правильно. Действия капитана не просто не противоречат Уставу, они впервые соответствую ему, – моментально не согласился с мнением доктора Спок.
– Спок, а ты и в постели ведешь себя по правилам? – ядовито вскинулся в ответ Леонард, для которого споры с коммандером были чем-то вроде отдушины.
– А почему вы думаете, что данная сфера деятельности не подчинена им? – чуть приподнял бровь вулканец. – Да, это не Устав, однако, я достаточно долго общаюсь с вами, людьми, чтобы вывести определенный алгоритм поведения, который иначе, как неписанными правилами, не назовешь.
– И после этого кто скажет, что вы не друзья? – печально хмыкнул Джим, который прекрасно понял, что его пытаются отвлечь.
– Мы не друзья, – хором отреклись оба.
Опять покатав яблоко в ладони, Джим опустил голову и глубоко вздохнул.
– Я только не понимаю, как вы могли там оказаться? – нарушил негласное молчание вулканец.
Будто ожидая этого вопроса, Джим медленно заговорил.
– Вайнона, моя мать, она не из тех женщин, которым можно иметь детей, – негромко начал он издалека. – Она очень красивая женщина, преданная, но вот в сердце у нее было место только для мужа. Нас с Сэмом она родила только потому, что так хотел отец, не она. Когда родился Сэм, она, как только смогла, оставила его на родню отца, а сама улетела с ним. А когда родился я…
Кирк замолчал, а сидящие рядом с ним не стали нарушать повисшую тишину.
– Она вышла замуж за Фрэнка через пять лет после гибели Джорджа Кирка, вышла без любви, просто потому, что… впрочем, не знаю я, почему. Оставила нас на него и тут же улетела в миссию. Фрэнк поначалу был неплохим мужиком, но быстро понял, что сам по себе он ей не нужен, и рассчитывать хоть на какие-то чувства с ее стороны просто бессмысленно. Она прилетала, проводила с нами где-то с неделю и улетала опять. Фрэнк быстро начал пить, а потом и распускать руки. Сэм сбежал, когда мне было двенадцать, оставив меня один на один с ним.
Взяв из рук Леонарда принесенную им бутылку, Джим поболтал ее содержимое, но передумал пить, поставил на пол и опять начал крутить в руках яблоко.
– Родители отца не прожили долго, оставив нас с Сэмом основными наследниками и Вайнону – нашим опекуном. Так как ее почти никогда не было дома, распоряжался деньгами Фрэнк, но сумма была небольшой, несмотря на солидный доход. На выпивку хватать перестало, и он решил продать машину отца. Сэм уже сбежал, а я… я просто не мог позволить ему этого.
– Этот факт в вашем досье есть, – кивнул Спок. – Ретро-автомобиль, дата выпуска – еще до Евгенических войн и Третьей Мировой.
– Я сидел за рулем, и у меня были считанные секунды, чтобы решить – падать мне в пропасть вместе с ним, или нет. Жажда жизни оказалась сильнее. Так же, как и чувство мести Фрэнка, лишившегося очень крупной суммы, за которую он договорился отдать машину. Матери как обычно не было на Земле, и меня отправили на Тарсус, уже к его родственникам. Поэтому никто и не соотнес мою фамилию с личностью тогда.
– Но как получилось так, как получилось? – чуть нахмурился Боунз. – Разве не было никаких признаков надвигающейся катастрофы?
– Были, но их никто не понял. Некому оказалось, – тяжело вздохнул Джим. – Там было всего-то четыре тысячи колонистов, большая часть – фермеры. Некоторое количество управленцев и учителей. В той системе не было ничего: ни аномалий, ни полезных ископаемых, ни-че-го. Обыкновенная аграрная планета с одним спутником и солнцем, находящимся в три раза ближе к планете, чем земное. Уже остывающем, и только потому планета была пригодна для жизни. В основном степная поверхность, невысокие скалистые горы, не было таких водных массивов, как на Земле. Только средней величины реки. Некому было зафиксировать аномальную вспышку на солнце, последствия которой оказались такими страшными.
– Первым начало сохнуть зерно. До сбора урожая было еще полтора месяца, но никто не понял сначала, в чем дело. Оно начало сохнуть, сереть и осыпаться. Решили, что это поле просто чем-то заражено. А потом пошло по нарастающей – одно поле, второе, третье… Очень быстро. Потом высохла земля. Не просто потрескалась сухой корочкой, она начала сыпаться между пальцев серой трухой. И на глазах стали высыхать реки. Вот тогда и поднялась паника. Продовольствие исчезло из свободного доступа в считанные часы, так же, как и вода. Кодос ввел военное положение, на основании которого реквизировал все репликаторы, бывшие на планете. Но все еще намеревался справиться своими силами, поэтому сигнала о помощи еще не был послан.
Джим сгорбился и уже обеими руками вцепился в изрядно помятое яблоко, за которое цеплялся, как за якорь.
– Но положение ухудшалось стремительно. А помощь, о которой запросили, надо было еще дождаться, как оказалось. И тогда он принял то самое решение – евгеника превыше жизни. Отбирались самые ценные экземпляры. Не люди. Экземпляры. Никто не знал поначалу, зачем гвардия Кодоса забирает людей и почему они не возвращаются. А когда узнали – воцарилась анархия. Людей уже никуда не увозили – их расстреливали на местах. Везло только тем, кто входил в список Жизни. И то, если они случайно оказывались среди трупов, наказание никто не нес – меньше ртов, больше еды для других.
– Капитан, а как же те, кто попал в этот самый список Жизни? Как они реагировали на то, что их родных убивали? Неужели им было все равно? – растерянно спросил Маккой.
– А мне откуда знать? – криво улыбнулся Кирк. – Я-то в тот список не попал…
– Почему? Капитан, у вас очень высокий уровень интеллектуального коэффициента, нестандартная логика и быстрое мышление. Да, тогда вы были младше, но настолько характерные признаки видны без всяких тестов, – Спок даже чуть отодвинулся, чтобы лучше видеть Кирка.
– Спок, ты кое-что забыл, – горько улыбнулся Джим. – Я. Был. Ребенком. Понимаешь? Ребенком. Физически я был слабее любого взрослого, а значит, не мог выполнять тот же объем работ. Зато еды растущему организму требовалось столько же. Плюс, ты забыл про мои аллергии. Их всего три явных, но зато каких! Вон, можешь у Леонарда спросить – он тебе такое понарасскажет. В списке Жизни не значилось ни одного ребенка, Спок. Мы все были в расстрельных списках. Кодос озаботился спасти генетически абсолютно здоровых взрослых, от которых можно было получить здоровое потомство потом, чем тратить ресурсы на тех, кто был в данный конкретный момент бесполезен.
– Гос-с-споди, – спрятал лицо в ладонях Маккой. Спок застыл памятником самому себе – его разум никак не мог совместить логику и понимание. Логика твердила, что действия диктатора отвечали ситуации, они были наиболее эффективны и практичны. Но вот чувства заходились в ужасе – он мог никогда не познакомиться с Джимом и понять, что…
На этом «что» чудовищным усилием воли Спок оборвал мысль.
– Капитан, но как тогда вы спаслись? – перевел он разговор на другую тему.
– Чудом, – тихо ответил Джим. – Я сходил с ума от голода, у меня уже начались галлюцинации, и я думал, что выйти к карателям самому станет освобождением. Я стоял тогда на коленях возле поля, которое еще совсем недавно колосилось зерном, и перебирал ту труху руками. В какой-то момент я понял, что у меня в пальцах крутятся несколько зернышек… Так я и выжил: ползал на коленях среди пыли и просеивал ее в руках ради жалкой горстки зерна. Потом возвращался в пещеру, в которой прятался все это время и растирал ее в муку. К вечеру как раз набирались полторы кружки воды, которая сочилась по стенам – видимо, где-то в скальной толще был родник, до которого та вспышка не добралась. Я быстро понял, что съедать получившуюся кашу лучше всего утром – если в обед, то утром сил уже не было. Вечером – и утром я опять голодный.
– Это зерно меня чуть и не сгубило, – после долгой паузы, во время которой Кирк тщательно изучал все вмятинки, оставленные им на многострадальном яблоке, продолжил Джим. – Я стоял на коленях, перебирал трясущимися пальцами количество собранного зерна и собирался спрятаться в схроне, когда поймал себя на том, что до пещеры я ползу на коленях. В своей жажде выжить я опустился куда ниже, чем те, кто оставался – они стали зверьми. Я стал животным.
Я тогда попытался рывком встать на ноги, и чуть не упал. Как оказалось, я слишком долго находился в таком положении, тело затекло и отказывалось подчиняться. Но в пещеру я пришел на своих ногах. Ведя себя, как животное, я и действовал также. Даже от жалкой горсточки, что находил, я умудрялся отделять буквально десяток зерен, и теперь у меня в особом месте была почти полная горсть заначки. Отделив от сегодня найденного сразу половину, я оглядел себя, насколько мог, и ужаснулся. Выпирающий рыхлый живот, тонюсенькие ножки и ручки и белесая кожа – я стал похож на мерзкую личинку. Надо было что-то делать, пока я окончательно не рехнулся…
– Такая диета никогда никому не шла на пользу, – под ворчанием Боунз прятал ужас и бессилие. – Отсутствие минералов, животных белков и малоподвижный образ жизни приводят именно к таким результатам.
– Ага, – приподнял уголок губ Кирк, но это не походило на улыбку даже отдаленно. – В тот вечер я переборол себя и лег спать голодным. Утром сделал свою обычную кашицу и выбрался в сторону ближайшего поселения. На Тарсусе не было такого, как здесь – все жили своим хозяйством, и крупных населенных пунктов не было. Дом, большой сарай, несколько хозпостроек – это было первым местом, куда я выбрался. И ушел домой с добычей.
– Потребовалось некоторое время, но я, не иначе как чудом в том своем состоянии, смог обнаружить довольно хитро спрятанное местечко, в котором сидел пацан младше меня. Я пожертвовал ему целых три глотка воды из своей фляжки на поллитра, и забрал с собой. Тогда моей добычей стали несколько печенек, которые никто не догадался искать в тех местах, что и я – у детей своя логика, горсточка сухофруктов и несколько картофельных палочек. И мальчишка. Уже в убежище, после того, как разделил с ним свою порцию каши, я чуть сам его не прикончил – его звали Джордж.
– Да уж, воистину – ирония судьбы, – пробормотал Леонард, перед глазами которого разворачивалась страшная картина.
– Его история была короткой. Мать забрали и она не вернулась, отец отреагировал быстро и организовал тайное место, где прятал его. Обычно он уходил на несколько дней, но прошло уже много дней, а он так и не вернулся. А выбраться сам Джо не смог. Зато он сдал мне настоящее сокровище, о котором забыл напрочь – незадолго до катастрофы они с соседскими ребятами собирались сбежать к соседней гряде скал и подготовились к походу. Парочка банок консервов, немного сухпайков и то, ради чего я его и спас… там была соль.
– А почему ребенок не рассказал про этот продовольственный запас своему отцу? Это было бы самым логичным поступком, повышающим шансы на выживание? – Спок уцепился за непонятный факт.
– Я тоже тогда этого не понял, но разговор с Джо прояснил, в чем дело. Мать была слаба, и была скорее, тенью мужа, чем хозяйкой дома. А отец был очень строгим и попросить у него эту еду значило нарваться на трепку. Джо просто боялся, а потом забыл, да и некому было рассказывать – его почти не было дома. Он приходил, кормил сына и снова уходил. А пока кормил, ругался на него, называл дармоедом и бесполезным балластом, не давая сказать даже слово. Если же Джо все же пытался что-то сказать, то получал только побои. Вот так просто. Он же мне и рассказал, что у других ребят была или похожая ситуация, или они просто хотели поиграть в тайну. По его подсказкам я нашел еще три схрона и мы стали богачами. Вместе с найденной едой я брал всю электронику, которую мог унести – я теперь отвечал не только за себя, но и еще за одного человека, который полностью от меня зависел. Джо начал выполнять мою работу по поиску зерен, но делал это только полдня. Вторые полдня мы шарились во всех домах, до которых могли добраться. А вечером я собирал приемник из деталей, объясняя ему, что я делаю. Или учил тому, что помнил и знал. Нам надо было сохранить свой рассудок, и для этого подходили все способы.
Однажды, когда я сильно задержался почти до ночи и возвращался с невероятной добычей в виде банки домашней заготовки, то понял, что пахнет мясом. Жареным мясом. Думал, что все, с ума сошел. Но все же пошел узнавать, что и где. Вдруг это помощь все же пришла, а мы этого не знаем? Оказалось, что это не помощь. Четверо беглецов облюбовали каменную впадину, где и жарили мясо. Я стоял за камнем, давился слюной и думал, что если отдам свою сегодняшнюю добычу, то может, нам дадут хотя бы один маленький кусочек?
– Это было опасно, капитан. Вы были ребенком, менее развитым физически, к тому же – сильно ослабленным голодом и нездоровой диетой. Они бы просто отобрали у вас все и вполне вероятно, что убили, – Спок сказал это, чтобы дать себе хоть немного передышки. Он понимал, что Джим вряд ли так сделал, иначе он сейчас не сидел рядом с ними, но логика голодного человека, тем более – ребенка – непредсказуема.
