Текст книги "Два одиночества (ЛП)"
Автор книги: emungere
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)
– Паспорт, пожалуйста?
Уилл подал ей паспорт, и она начала его пролистывать. Не было похоже, что она заподозрила в Грэме находящегося в розыске преступника, скорее, он просто был единственным, кого она видела за целый день.
– Как тут тихо, – сказал Уилл.
– Поэтому нам здесь и нравится. По работе или на отдых?
– На отдых. Просто захотелось уехать ненадолго.
– В поход? – спросила женщина, посветив фонариком на заднее сидение.
– Ага. В направлении Лабрадора.
– Там довольно-таки дикая местность. Уверены, что у вас достаточно бензина и питьевой воды?
– Да, достаточно, – заверил ее Уилл. – Никаких проблем.
И все же женщина сомневалась.
– Кто-нибудь знает, куда вы направляетесь? Когда вы собираетесь вернуться? – нахмурившись, спросила она.
Он, несмотря на боль, заставил себя улыбнуться.
– Ну, теперь вы знаете. Я планирую вернуться в воскресенье вечером.
– Откуда вы? Назовите конкретный город.
Уилл чуть напрягся: конкретный город. Нет, она все же его не подозревала, во всяком случае, не предполагала ничего страшнее, чем то, что Уилл – городской пижон, уставший от всего и решивший броситься в омут с головой.
– Вашингтон, округ Колумбия, – ответил он.
– Политик или юрист? – спросила она, удивленно приподняв брови.
– Ни то, ни другое, честное слово.
– Что ж, это, конечно, не мое дело, но вы должны сказать кому-то, хорошо? Не полагайтесь на мобильную связь: вашу задницу она там не спасет. В городе-то телефоны едва ловят, не говоря уж о том, как там дела обстоят.
Уилл уже открыл рот, собираясь ее успокоить. Они всего-то проедут через границу, и все на этом, никаких проблем. Именно так, как и хотели. Если, конечно, Уилл действительно хотел именно этого.
– Вообще-то, – вдруг услышал он собственный голос, – мне бы хотелось позвонить от вас, вы ведь не против? Я тут и в самом деле сигнал поймать не могу, а вам будет спокойнее. Кто-то должен знать.
– Да, конечно, заходите, – одобрительно кивнула она. – Я как раз чай заварила. Не хотите выпить чашечку?
– Было бы очень мило с вашей стороны, – сказав это, Уилл последовал за ней. Ключи он оставил на переднем сидении. Ганнибал может поступить, как сочтет нужным.
Внутри «пограничный пункт» оказался таким же уютным, как и снаружи. Было похоже, что это и в самом деле просто жилой дом.
– Вы здесь живете? – спросил он Мишель.
– Да, точно. Продолжительный рабочий день, но в субботу и воскресенье у меня выходные. Честно говоря, мне тут ежедневно едва ли пять машин доводится пропускать. Вам чай с молоком и сахаром? Телефон вон там.
– Да, пожалуйста, – сказал он, выходя в коридор. Телефон стоял на столике рядом с лестницей. Аппарат был старомодным: тяжелым, черным, с дисковым набором. Уилл медленно набрал номер Зеллера, не позволяя себя слишком задумываться, что он творит.
Ему ответили после третьего гудка.
– Йо, Зеллер.
– Ты всегда отвечаешь на звонки вот так? – чуть помолчав, спросил Уилл.
– Когда у меня хорошее настроение, – не задумываясь ответил Зеллер, но его разум тут же осознал, что именно происходит. Испуганный, Зеллер не говорил больше ни слова, только дышал в трубку.
– Ты не рассказал Джеку, – очень тихо произнес Уилл, покосившись в сторону кухни.
Зеллер все молчал. Затем, недовольно фыркнув, он наконец-то ответил:
– Пока не рассказал Джеку. А насчет того, что ты мне тогда наговорил… он и в самом деле возьмет тебя с собой, или же всадит и тебе, и Джеку пулю в затылок и оставит вас гнить где-нибудь в канаве? Это же ФБР. Наша задача – сажать преступников в тюрьму, а не устраивать серийным убийцам свидания со смертельным исходом.
– Я мог бы солгать тебе, – сказал Уилл. – Манипулировать тобой – и результат был бы тот же.
Зеллер с шумом втянул носом воздух.
– Да-да, конечно. Так я тебе и поверил. Уж точно не в том состоянии, в каком ты был тогда, – по звуку Уилл понял, что Зеллер плечом прижал телефон к уху. – Я думал, вы оба убьетесь в автомобильной аварии.
– Надеялся на это? – спросил Уилл.
Зеллер бросил трубку.
Уилл тщательно стер свои отпечатки пальцев с телефонной трубки краем рубашки, а затем тоже вернул ее на аппарат. Несколько секунд он просто стоял, не двигаясь, ощущая атмосферу уюта и спокойствия в этом маленьком доме. Где-то неподалеку лаяла собака. Затем Уилл услышал, как в соседней комнате Мишель громко топала тяжелыми форменными ботинками. Фарфор клацнул, когда она начала разливать чай.
Уилл нашел ее в гостиной. На подносе уже стояли две наполненные чашки. Молоко Мишель тоже уже добавила. А вот кусковой сахар лежал в стоящей рядом небольшой мисочке.
– Я не знала, сколько сахара вы предпочитаете, – сказала женщина.
– Спасибо, – Уилл добавил один кубик сахара. – Это ваша собака?
– Нет, соседская. Рáсти. Хороший пес, вот только вечно воет на луну, даже когда ее не видно.
Уилл снова подумал о Долархайде.
– Был у меня знакомый с похожей проблемой.
– С тобой все в порядке, сынок? – вдруг обеспокоенно спросила Мишель.
Уилл быстро кивнул в ответ.
– Как я и говорил, просто хочу ненадолго сбежать от всего этого.
Ненадолго. А может быть, навсегда.
Пока он допивал чай, Мишель все болтала об их городке. У Уилла становилось все тяжелее на сердце. Это место, как и многие другие, конечно же, тоже повидало на свою долю человеческой жестокости, но прямо сейчас Уилл чувствовал себя вирусом, загрязняющим местный воздух одним своим присутствием. Он настоял на том, чтобы самостоятельно вымыть свою чашку. Он проследил, чтобы на ней также не осталось его отпечатков, да и по пути на улицу старался ни к чему больше не прикасаться – отчасти, чтобы эксперты-криминалисты ничего не нашли, а также – чтобы следы его пребывания здесь не навредили Мишель.
Вновь усевшись за руль, Уилл помахал женщине на прощание. Мишель помахала ему в ответ.
Ганнибал ничего не сказал. Если он, конечно, все еще был в машине. Если не сбежал, решив, что Уилл собирается сдать его властям. Слишком слабая надежда, вернее, вообще никакой надежды. Ганнибал и не думал покидать его. Уилл это ясно понимал. Если Уилл вообще хоть что-то понимал в этой жизни.
Как только Уилл решил, что они оказались на достаточном расстоянии от границы, он остановил машину у обочины, чтобы убрать вещи, которыми обложил Ганнибала. Ничего из них на него не давило, да и воздуха у него там должно было быть достаточно, и все же ему, скорее всего, там было жарко и не очень удобно. Убрав вещи, Уилл увидел, что на лбу у Лектера выступила испарина. Забравшись на заднее сидение, Уилл склонился над ним. Ганнибал не шелохнулся, все так же лежа на спине. Рубашка на нем была наполовину расстегнута, обнажая его шею и живот.
Внутренней стороной запястья Уилл коснулся лба Ганнибала. Он показался ему слишком горячим, даже с учетом того, что Лектер больше получаса провалялся под двумя спальными мешками.
Губы Ганнибала чуть изогнулись в призрачной улыбке.
– Переживаешь за меня?
– Я, кажется, видел в одной из этих коробок градусник.
– Если это тебя хоть как-то успокоит, то давай, – согласился Ганнибал.
Уилл решил, что да, успокоит. Его разум был в полном беспорядке. Он ожидал, что переход через границу внесет какую-то ясность, проведет четкую линию между его прошлым и будущим. Но ведь и от обрыва он тогда ожидал того же самого. Найдя градусник, он заставил Ганнибала взять его под язык. Хотя бы минуту Лектер помолчит.
Градусник пискнул, и Уилл взглянул на дисплей. Тридцать семь и пять. Он показал результат измерения Ганнибалу.
– Когда организм находится в состоянии стресса, несильный жар – обычное дело. Мой – однозначно в состоянии стресса.
– Это все, что ты можешь сказать? – спросил Уилл.
– Пока не будет заметного улучшения или ухудшения моего состояния – больше ничего.
Уилл пялился на цифры, пока дисплей термометра, моргнув напоследок, не погас.
– Поездка на машине вряд ли пошла тебе на пользу.
– Разумеется, нет, но она ведь уже почти закончена. Ну или, по крайней мере, мы скоро сделаем перерыв. Можешь ехать дальше?
– А у меня есть выбор?
– Выбор есть всегда, – ответил Ганнибал. – Можем остановиться здесь. Можешь убить меня и продолжить путь в одиночку. Можешь вернуться на границу и сдать меня. Но если ты имеешь в виду, можно ли выбрать что-то, что окажет лучшее влияние на безопасность, здоровье и свободу нас обоих, то – нет.
Уилл медленно кивнул.
– Да, я понял. Как долго еще ехать?
– Монреаль примерно в полутора часах пути. Можем остановиться в отеле, поесть нормально, выспаться и приготовиться ехать дальше.
– Хорошо. Полтора часа, – Уилл ожидал худшего. Вернувшись на водительское сидение, он снова вывел автомобиль на дорогу.
После Вашингтона Монреаль был самым крупным городом из всех, что они проезжали. Огни фонарей, казалось, светили на Уилла со всех сторон, до боли ослепляя своей яркостью. Фары встречных машин били Уиллу по глазам, и он даже испытал прилив благодарности, когда Ганнибал показал ему строение из стали и стекла, которое и было нужным им отелем.
Не пользуясь услугами парковщика, они сами отогнали машину на крытую автостоянку. Заглушив двигатель, Уилл сидел в темном салоне.
– Я сниму нам номера, – сказал Ганнибал.
– А ты вообще дойдешь так далеко?
Номера. Множественное число. Уилл не мог определиться, испытывал он облегчение или разочарование. А затем вдруг осознал. Одна только мысль о том, чтобы выпустить Ганнибала из поля зрения…
– Один номер, – выпалил он.
– Два смежных номера, – ответил Ганнибал. – Ты будешь моим личным секретарем.
– Все еще Уильям Рим?
– Нет. От этой личности необходимо будет избавиться, – Ганнибал отдал Уиллу новые документы. Затем показал ему собственное удостоверение. У обоих – обычные имена, по крайней мере, Уилл в них никакого скрытого смысла не увидел.
– И да, я вполне дойду, – добавил Ганнибал. – Я, конечно, буду счастлив наконец-то лечь в постель, но и то, что я в машине поспал сегодня, тоже помогло.
Он переоделся прямо на заднем сидении, в тусклом свете парковочных фонарей, медленно надевая вещь за вещью, которые брал из сумки, куда Уилл покидал все, что нашел, перед тем, как покинуть дом над обрывом. Его костюм не был похож на те, что он обычно носил: из темной шерстяной ткани с синеватым отливом, строгого покроя и слишком облегающий, возможно, дорогой, но не слишком броский. К нему – бледно-голубая рубашка, которую он застегнул на все пуговицы. Никакого галстука. Образ уставшего бизнесмена, который мог прибыть откуда угодно.
– Откуда мы? – спросил Уилл.
– Вашингтон вполне подойдет, но не думаю, что кто-то станет об этом спрашивать. У меня нет никакого желания покидать номер, пока мы не будем готовы сдать ключи и ехать дальше, – он взглянул на Уилла и продолжил: – Ты не должен привязываться к нашим временным личностям, Уилл. Мы – не эти люди. Мы едва ли на время надеваем их маски, а затем движемся дальше.
– Говоришь так, словно мы призраки.
– Мы и есть призраки. Ты нам это обеспечил. Мы мертвы для мира, который знал нас раньше. Теперь наше существование в любой форме – лишь теоретическое предположение, пока мы не обозначим себя явственнее, – чуть помолчав, Ганнибал добавил: – Могу я одолжить твое кольцо?
Уилл перевел на него отсутствующий взгляд.
– Что?
– Твое обручальное кольцо. Имеет смысл сделать вид, что я – женатый бизнесмен, крутящий интрижку с собственным секретарем. Никто не удивится смежным номерам, если мы сразу же дадим им повод подумать самое худшее.
Уилл продолжал пялиться на него. Где-то неподалеку зеленоватый луч света отразился от потолка, и одна из ламп издала тихий жужжащий звук. Хотя, возможно, это лишь мысли, роящиеся в голове Уилла, начали жужжать, словно пчелы. От зеленоватого света осунувшееся лицо Ганнибала приобрело болезненный оттенок, кажущийся в тот момент совершенно уместным.
– Использовать мое обручальное кольцо, чтобы… Нет. Нет, Ганнибал. Нет, не можешь.
Ганнибал в ответ лишь кивнул, взял самую легкую из сумок и направился к лифтам.
Уилл, оставшись в темном салоне автомобиля, опустил взгляд на кольцо, которое теперь тоже поймало зеленоватый отблеск. Оно не потерялось даже после того, как они упали в Атлантический океан. Уилл сознательно его не замечал. После того, как он носил его так долго, отсутствие этого кольца будет иметь за собой слишком глубокий подтекст. Теперь он размышлял, а не стоило ли тогда отдать это кольцо Зеллеру, чтобы он вернул его Молли? Но нет, он же уже проходил через что-то похожее? Он не помнил. Разве не думал он, глядя на мертвого Дракона, оставить кольцо с ним? Бросить его в крылья из крови, словно памятный подарок? Или это был лишь очередной сон наяву?
Наклонившись вперед, он, закрыв лицо руками, с силой надавил ладонью на раненную щеку. Было больно. Уиллу хотелось, чтобы было больно.
Он так и сидел, не шелохнувшись, пока Ганнибал не вернулся и не открыл дверь у водительского кресла. Лектер положил руку на ноющую спину Уилла.
– Я не должен был просить тебя об этом, – сказал он Уиллу.
– Да, не надо было этого делать.
– Но мы должны жить в соответствии с действительностью, жить, принимая себя такими, какие мы есть, а не ориентируясь на сожаления и призраки прошлого, – Ганнибал, погладив Уилла по спине, переместил руку выше, на его затылок. – Хочешь, чтобы я ушел? Я выживу. Я знаю этот город. Смогу найти кого-нибудь, кто, не сболтнув лишнего полиции, окажет мне медицинскую помощь. Можем разойтись, если хочешь.
– Выживешь? В самом деле? – Уилл чуть повернул голову, достаточно, чтобы увидеть лицо Ганнибала, обрамленное, словно нимбом, зеленоватым светом лампы. – Потому что я не знаю, выживу ли я.
Ганнибал, взглянув на него, кивнул.
– Тогда, наверное, нам стоит подняться в отель и заказать что-нибудь поесть.
Это заняло какое-то время. Ганнибал не хотел, чтобы их видели вместе, а Уиллу еще нужно было напялить на себя что-нибудь, выглядящее к месту в роскошно убранном вестибюле отеля. Ганнибал уже ушел, и Уилл в конце концов решил, что сменить рубашку будет достаточно. Ему все равно не нужно было ни с кем говорить. Уилл уже получил от Ганнибала ключ-карту. Все, что ему оставалось сделать – затащить себя на восьмой этаж, зайти в номер, рухнуть в постель и проспать ближайшие двенадцать часов.
Первая часть плана прошла как по маслу. Во многом Уиллу помогла повязка, скрывающая почти половину его лица: люди, едва взглянув от него, тут же отводили глаза, то ли не желая показаться грубыми, то ли инстинктивно избегая любого напоминания о боли, даже от незнакомца. В любом случае, до номера Уилл добрался без каких-либо происшествий.
Номер был оформлен в изысканных бежевых тонах. Сшитые из стеганой ткани занавески не пропускали солнечный свет. Портили все только безвкусные картины на стенах. В центре комнаты – огромная двуспальная кровать, на вид чуть ли не хрустящая от чистоты, так, что до нее даже страшно было дотрагиваться.
Кинув свою сумку на кровать, Уилл толкнул дверь, соединяющую его номер с номером Ганнибала. Тот, как оказалось, уже отпер ее своим ключом. Свою сумку Ганнибал привез на специальной складной тележке для багажа, и теперь стоял посреди комнаты, на вид такой же недосягаемый, как и кровать. На костюме Лектера не появилось ни складки, волосы все так же были тщательно уложены, но по легким морщинам в уголках губ и мешкам под глазами было заметно, насколько сильно он был изнурен.
– Ложись давай, – сказал ему Уилл.
– Сначала я бы хотел раздеться, – ответил Ганнибал, усевшись на край кровати и опустив взгляд на свои туфли.
Уилл видел, как Ганнибал, переодеваясь на заднем сидении, чуть ли не пополам складывался от боли, прижимая руку к своей ране. Он не понимал, как Лектеру удавалось не закричать. Ножевая рана в плечо Уилла была всего сантиметра четыре глубиной, но боли причиняла столько, что Уилл едва смог натянуть рубашку.
– Тебе помочь? – спросил он Лектера.
Ганнибал все так же не сводил взгляда со своих туфель, словно мог снять их одной лишь силой мысли. В конце концов, он кивнул Уиллу.
– Пожалуйста. Если тебя это не затруднит.
Уилл опустился на колени рядом с кроватью. Толстый светло-бежевый ковер на полу оказался очень мягким. Устроившись поудобнее, он, поставив ногу Ганнибала себе на колено, развязал шнурки на его туфле и снял ее. Затем проделал то же самое со второй туфлей. Ганнибал все еще был в носках Зеллера. Уилл снял и их тоже.
– Тебе придется встать, чтобы снять брюки, – сказал Уилл.
Поднявшись на ноги, Ганнибал расстегнул ремень и ширинку. Его брюки упали. Уилл подал ему руку, и Ганнибал, опираясь на нее, окончательно выпутался из штанин. Уилл сложил брюки, а Ганнибал тем временем начал расстегивать пуговицы на рубашке. У него получалось совсем медленно, и Ганнибал, хмурясь, смотрел на свои пальцы так, словно не понимал, почему они так плохо его слушаются.
Поднявшись на ноги, Уилл заставил его усесться обратно на кровать. Закончив расстегивать пуговицы, он помог Ганнибалу снять рубашку.
– Вот, теперь ложись, – сказал ему Уилл.
На этот раз Ганнибал, не сказав ни слова, подчинился. Забравшись под одеяло и опустив голову на подушку, он выдохнул с таким облегчением, что звук этот словно эхом отозвался в костях Уилла. Хотел бы он сейчас быть на месте Ганнибала.
– Еще что-нибудь? – спросил Уилл. – Может, мне… – он обвел комнату совершенно пустым взглядом.
– Табличку «Не беспокоить» повесь, – пробормотал Ганнибал. – И все на этом. А потом ты тоже должен отдохнуть.
Уилл повесил таблички на двери обоих номеров, сперва себе, затем – Ганнибалу. Затем задержался в дверном проеме между их номерами. Ему нужно было наконец-то лечь, закрыть глаза и выспаться. Он с самого детства ни в чем так отчаянно не нуждался. В последний раз так же плохо ему было, когда он, будучи ребенком, голодал в те несколько недель, когда его отец сидел без работы. Тогда Уилл был готов вымаливать еду у незнакомцев, вот только отец не позволял ему унизиться настолько.
Он не мог двинуться с места. Не мог выйти из комнаты Ганнибала.
Ганнибал, чуть приоткрыв глаза, наблюдал за ним. Едва заметно он поманил Уилла пальцем.
– Иди сюда, – позвал он его.
Уилл резко сделал шаг по направлению к нему. А затем – еще один. Расстегнув свою рубашку, он кинул ее на пол. Так же поступив с ботинками и джинсами, он улегся в кровать рядом с Ганнибалом, не прикасаясь к нему, но достаточно близко, чтобы почувствовать тепло его тела. Он и сам не заметил, как закрыл глаза и уснул.
За всю ночь он проснулся лишь раз. Ганнибал, лежа сзади него, крепко обнимал Уилла за талию одной рукой, прижимая его к себе. Дважды моргнув в темноте, Уилл снова провалился в сон.
Комментарий к Глава 3
* “Поле его мечты” (“Поле чудес”, “Поле грез”) – американский фильм 1989 года о фермере, который вдруг начал слышать голос в голове, советующий ему на месте кукурузных полей построить бейсбольную площадку. “Построй его и он придет” – фраза из этого фильма, которая в дальнейшем очень часто цитировалась в американском кинематографе.
========== Глава 4 ==========
Уилл проспал до одиннадцати часов, пока не зазвонил телефон. Как оказалось, это работник службы уборки номеров хотел узнать, требуются ли им сегодня услуги горничной. До этого к ним постучались в десять утра, но не получили ответа. Уилл сказал им, что нет, повесил трубку и снова вырубился.
Во второй раз, проснувшись, он чувствовал сильный голод, жажду и желание сходить в туалет. У него раскалывалась голова, и всей кожей он ощущал въевшуюся грязь.
Оставив спящего Ганнибала, Уилл отправился в ванную. Позаботившись обо всем, кроме голода, он, завернувшись в гостиничный банный халат, уселся на край кровати, изучая меню доставки еды в номер. Ассортимент блюд был ближе к обеду, чем к завтраку, поэтому Уилл заказал и то, и другое: куриный суп с лапшой и хлеб – Ганнибалу, яичницу с беконом, картофелем и тостом – себе.
Пока Уилл заказывал, Ганнибал, проснувшись, наблюдал за ним из-под полуприкрытых век.
– Все нормально? – спросил Уилл, повесив трубку.
– Суп будет ужасным. Почему ты так упорно пытаешься накормить меня супом, который на вкус как шлифованный алюминий?
– Извини, но я не могу тебе тут по-быстрому организовать мусс из ягод годжи, или как там они называются. Если хочешь что-нибудь другое, я им перезвоню.
Ганнибал, прищурившись, посмотрел на Уилла из-под растрепавшейся челки.
– Тост и яйца пашот.
Перезвонив, Уилл поменял заказ.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил он Ганнибала.
Ганнибал, вытянув руку, перевернул ее ладонью вверх.
– В меня стреляли. Я потерял много крови, а потом участвовал в двух энергозатратных боях за собственную жизнь, один из которых был против Атлантического океана. А он – гораздо более опасный противник, чем любой человек, независимо от того, является он Великим Красным Драконом или нет. Я чувствую себя плохо.
– Сейчас я дам тебе антибиотики, – сказал Уилл. – Подожди секунду.
Сделав это, Уилл заодно выпил и свои. После этого он уселся на кровати, прислонившись спиной к изголовью, и уставился в стену напротив. Ганнибал, похоже, собирался делать то же самое, вот только смотрел он на потолок.
– Прошлой ночью, на границе, мне показалось, что ты передумал, – сказал Ганнибал.
– Я не передумал. Просто позвонил Зеллеру.
Несколько секунд Ганнибал молчал.
– Ты понимаешь, что им даже не пришлось бы отслеживать звонок? Номер можно определить по идентификатору вызывающего абонента.
– Я проработал в правоохранительных органах двадцать лет, Ганнибал. Я знаю, как работает определение номера по идентификатору.
– Тогда ты должен понимать, что твои действия указывают на определенную двойственность мыслей.
– А ты думал, что у меня этой двойственности не будет? – спросил Уилл, покосившись на него.
Ганнибал закрыл глаза. Его губы приоткрылись, словно он хотел сказать что-то в ответ, но в итоге решил этого не делать.
– Я достану чистые бинты, – сказал Уилл.
Встав с кровати, он начал искать их в одной из сумок, на десять процентов заполненной одеждой и на девяносто – медицинскими принадлежностями. Рана Ганнибала подсохла настолько сильно, что бинты прилипли к его коже, пропитавшись желтоватым гноем и кровью. Уилл посмотрел на лицо Ганнибала, надеясь понять по его выражению, хорошо это, плохо или нормально, но так и не получил никаких подсказок. Что ж, это было предсказуемо.
– Я надеялся, – сказал Ганнибал, наблюдая за тем, как Уилл очищал его рану от вязкой массы гноя.
– На что?
– Я надеялся, что в твоих мыслях больше не будет двойственности. Не ожидал этого, но надеялся.
После этого оба надолго замолчали, Уилл – занимаясь раной Ганнибала, Лектер же – погрузившись в глубины своего разума. Уилл очистил и выходное отверстие пули, а затем наложил новую повязку, разглаживая бинты на теплой коже Ганнибала такими легкими прикосновениями, какими только мог.
Пока Ганнибал лежал на здоровом боку спиной к Уиллу, тот изучал его клеймо. Детали на нем были уже не настолько различимы, как, наверное, было в тот момент, когда его только поставили. Мэйсона не волновало, как оно в итоге заживет. Время на заживление Верджером было вообще не предусмотрено. Уилл вдруг задумался, оставил бы Мэйсон это клеймо, содранное со спины Ганнибала, себе на память, если бы мог. Возможно, повесил бы на стену, куда-нибудь на видное место. Подумав это, Уилл тут же вздрогнул, потому что его разум снова породил мысль, которая, если попробовать сейчас высказать ее вслух…
Вовсе не покажется шокирующей. Потому что это ведь Ганнибал. Не Молли, Алана, или, например, Джек – уж он-то точно наградил бы Уилла своим фирменным взглядом «да что за херня у тебя вообще в голове творится». Взгляд вроде этого люди обычно стараются скрыть. Но не Джек.
Ганнибал же никогда не посмотрит на Уилла, как на сумасшедшего.
– Как думаешь, он собирался сохранить это клеймо на память? – спросил Уилл, прикасаясь к краю метки, словно желая проверить, как Ганнибал отреагирует на его слова.
– Я об этом не задумывался, – ответил Ганнибал, но по его тону было ясно, что эта мысль ему показалась интересной. Он явно не считал, что Уиллу место в смирительной рубашке. – Может быть. Сделал бы подушку, как Гаррет Джейкоб Хоббс? Нет, ему бы это не подошло. Обивка для кресла. Это более вероятно. Интересно, распространялись ли таланты Корделла на выделку кожи?
Уилл рассмеялся. Смех его звучал жутковато и хрипло, но все-таки это был именно он.
– Один из приятелей моего отца занимался дублением кож животных с применением масел из их мозга. Он говорил, что у каждого животного ровно столько мозга, сколько будет достаточно на выделку его шкуры. Мне кажется, у тебя его слишком много. Слишком большое соотношение мозга к коже.
– Подозреваю, что у Мэйсона, в любом случае, были совсем другие планы на мой мозг. Он, похоже, собирался поглотить столько моей плоти, сколько было возможно.
– Ага. Наверное, – пальцы Уилла вновь скользнули по клейму на спине Ганнибала. – До сих пор болит?
– Нет. В центре моя кожа почти совсем потеряла чувствительность. А по краям… – Ганнибал вдруг замолчал, как только Уилл приложил к метке раскрытую ладонь.
– А по краям?
Уилл ощутил под своей рукой, как Ганнибал сделал медленный, глубокий вдох.
– По краям – гораздо чувствительнее, чем я ожидал.
– Хочешь, чтобы я перестал? – Уилл уже знал ответ. Ему хотелось, чтобы Лектер произнес его вслух.
– Нет, я не хочу, чтобы ты перестал, Уилл. Делай все, что тебе захочется. Пожалуйста.
Нервная дрожь прошла по позвоночнику Уилла, едва он это услышал. Большим пальцем он провел по верхнему краю метки.
– Ощущается, как обычное прикосновение?
– Нет. Ощущается… грань между чувствительностью и ее отсутствием создает своего рода эффект новизны.
– Говоришь так, словно тебя это удивляет.
– Моей кожи никто не касался с тех пор, как метка зажила. Ни здесь, ни где-либо еще.
Целых три года. Пока Уилл каждую ночь ложился в постель вместе со своей женой, пытаясь погрузиться в ее жизнь.
В дверь постучали. Уилл тут же отдернул руку.
– Доставка еды, – сказал Ганнибал. – Иди. Я все заберу.
Уилл, чувствуя благодарность, ускользнул в свою комнату и закрыл дверь, соединяющую их номера, чтобы избежать необходимости разговаривать с персоналом отеля.
Несколько минут слышно было лишь скрип тележки, на которой в отеле привозили еду. Затем Ганнибал снова открыл дверь между их номерами и жестом пригласил Уилла к себе. Поднос с едой уже стоял на небольшом круглом столике у окна, едва помещаясь на нем. Два стула стояли по обе стороны столика, оба – с кожаными сидениями. Уилл снова с легким злорадством подумал о Мэйсоне и его метке. Взглянув на Ганнибала, Уилл увидел, что тот тоже усмехнулся.
Уилл раздвинул шторы, впуская в комнату солнечный свет. Небо над Монреалем было обычного для осени холодного голубоватого оттенка. На крышах соседних зданий лежал слой снега, тонкий, словно пыль. Ганнибал тут же сделал недовольное лицо, потому что от света ему пришлось щуриться. Усевшись очень прямо, он разрезал желтки своих яиц пашот и стоически макнул в них тост.
– Хлеб из супермаркета, – пожаловался он.
– Похоже, Алана тебе хлеб заказывала в какой-то пекарне высшего класса, где они до сих пор готовят закваску по рецепту, которым пользовались в Старом Свете.
– Закваску производят из местных дрожжей. Неважно, по рецепту какой местности ее готовят. Очень скоро результат не будет отличаться от закваски, приготовленной по рецепту местности, где теперь этот хлеб выпекается.
– Ты сейчас за километр ушел от смысла того, что я сказал, – Уилл взял кусочек арбуза, который почему-то подали ему вместе с беконом, откусил от него и тоже недовольно поморщился.
– Вот видишь? – сказал ему Ганнибал. – Когда ты уже привык к истинному вкусу того, что ешь, нельзя испытать то же удовольствие от жалкого подобия настоящей еды, которым большинство людей довольствуется.
Уилл проигнорировал подтекст, чуть ли не капавший со слов Лектера, будто кровь с лезвия ножа.
– Я бы не сказал, что привык к хорошим арбузам. Как ты и говорил, супермаркеты, жалкое подобие.
– Но самые лучшие как раз растут в Джорджии. В большинстве южных штатов. Для арбузов идеальны длительный вегетационный период и жаркий климат.
– Ребенком я их тоже нечасто ел. Они были слишком дорогими, – сам не понимая, зачем, Уилл вдруг добавил: – Однажды я один украл.
– Ради развлечения или из-за голода? – спросил Ганнибал.
– Я все время голодал, – ответил Уилл. Голос Молли, которая часто говорила, что у него – преступный разум, снова зазвучал в его голове. Сам того не желая, он мысленно сравнивал ее с Ганнибалом, и сейчас сравнение было не в ее пользу. Благодаря тому, что Ганнибал так легко воспринял эту информацию, пусть и, скорее всего, из-за недостаточного количества собственных моральных принципов, Уиллу не пришлось пересиливать себя, чтобы добавить: – Но это было весело. Совсем немного.
Ганнибал в ответ одарил его снисходительной улыбкой.
– Я часто воровал яблоки у соседа. Один раз даже взял с собой сестру. Когда сосед нас заметил, пришлось бросить яблоки и нести ее. Он гнался за нами гораздо дольше, чем я от него ожидал.
– Сколько ей было?
– Ей тогда только-только исполнилось три, – улыбка исчезла с лица Ганнибала. – Она настаивала, что уже достаточно большая, чтобы пойти со мной. Не только воровать яблоки. Повсюду. Она даже в школу пыталась идти со мной.
– Каково это? – спросил Уилл. – Когда у тебя есть…
– Сестра?
– Нормальная семья. Дом.
Ганнибал налил себе апельсинового сока из стеклянного графина и поднес стакан к окну. Уилл так и не понял, остался ли Ганнибал доволен, когда разглядел на свет в соке крохотные кусочки мякоти.
– У тебя должно быть какое-то представление об этом. Из книг, телевидения. В СМИ нашли свое отображение семьи почти всех типов.
– Ситкомы. Мелодрамы. Документальных фильмов о семейной жизни не так уж много.
– И ты никогда ни у кого не спрашивал.
Краем вилки Уилл разломал свой бекон на кусочки.
– Это не тот вопрос, который можно так легко задать и получить ответ. Люди обычно спешат тебя заверить, что от отсутствия этого ты ничего не лишаешься. Мне плевать, чего я лишаюсь. Я просто хочу знать.
Ганнибал сделал глоток сока и, поморщившись, поставил стакан обратно на стол.
– Это был в высшей степени обычный опыт. А я не был обычным ребенком, скорее, совсем наоборот, слишком холодным и отчужденным. Возможно, я был бы не настолько далек от мира, если бы вырос, как ты, лишь заглядывая в семейную жизнь, но находясь вне ее. Или же я мог бы стать еще отчужденнее.
– Ты бы изменил что-то в своей семье, если бы мог?
– Нет, – ответил Ганнибал. – По крайней мере, ради блага Миши, если уж не нашлось других причин. Мой жизненный опыт был бы беднее, если бы у меня не было ее. И гораздо беднее, если бы я не видел смерть своих родителей.
