Текст книги "Два одиночества (ЛП)"
Автор книги: emungere
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)
Ганнибал, вслепую повернув голову, поцеловал его ладонь.
– Говори за нас обоих.
Уилл смотрел на его закрытые глаза, на тонкую, чуть дрожащую кожу век. Он прикоснулся к нему и там, погладив кончиками пальцев его веки и брови.
– Иногда мне нравится смотреть, как ты страдаешь. Но я не хочу, чтобы тебе было больно. Для тебя это что-то значит?
– Да, – вздохнул Ганнибал. – Ты понимаешь. Быть причиной твоих страданий и лекарством от них. Именно этого я и хочу.
Уилл, продолжая гладить его волосы, поцеловал его в макушку.
– Тебе стоит побольше потрудиться над тем, чтобы стать лекарством.
На лице Ганнибала наконец-то стало заметно облегчение, и он чуть приподнял уголки губ.
– Сделаю все, что в моих силах.
*
Они раскатали медвежью шкуру по столу, вытягивая с разных концов, потирая по краям, чтобы смягчить. Воздух был сухим от жара дровяной печи, и в итоге весь этот процесс занял не так много времени, как Уилл боялся. Но все равно, занимаясь шкурой, они пропустили свое обычное время обеда.
Уилл повесил шкуру в коптильне, кожей снизу, чтобы дым, проходя через нее и соединившись с компонентами мозгового раствора, защитил ее от влаги. Когда он вернулся в дом, Ганнибал уже ставил на стол суп и клецки.
Плечо, руки и спина Уилла болели. У него чуть ли не свело суставы, едва он взял в руку ложку, так что ему пришлось снова положить ее и расслабить кисть. Только после этого он смог есть. Ганнибал выглядел бледным и сидел немного косо, чтобы не беспокоить рану еще сильнее. Они ели молча, и усталые ноги обоих переплелись между собой под столом, отдыхая.
– Я пару дней назад несколько книг нашел, – сказал Уилл, когда они закончили есть и вымыли посуду, а Ганнибал поставил кипятиться воду для чая.
– Я видел. Ты уже начал «Войну и мир»?
– Я мог бы снова начать. Если ты захочешь… – Уилл вдруг остановился на полуфразе, вдруг осознав, насколько странно это прозвучит. Почитать ее со мной. В доме ведь были и другие книги. Им необязательно читать одну и ту же.
– Да, с удовольствием, – ответил ему Ганнибал.
Взяв по кружке чая, они оба уселись на узкой кровати. В ней едва хватало места им обоим, даже когда они просто лежали. Сидеть же рядом, плечом к плечу, так, чтобы кто-то из них, переворачивая страницу, не заехал другому локтем в ребра, было невозможно.
– Встань на секунду, – попросил его Ганнибал. Уилл так и сделал. Лектер пересел на середину кровати и, раздвинув ноги, похлопал по участку кровати между ними, приглашая Уилла снова сесть.
– Должен быть другой вариант. Тебе же будет больно, – возразил Уилл.
– Ты не будешь давить своим весом на рану. Она же сбоку. Я дам тебе знать, если мне станет неудобно.
Уилл все еще продолжал неуверенно смотреть на него.
– Мне бы хотелось именно так, – сказал Ганнибал. – Думаю, тебе – тоже.
Он был прав. Одной из причин колебаний Уилла было постоянное нежелание поддаться и получить, наконец, то, что ему хочется. Часть его страстно желала именно этого: Ганнибала сзади, обнимающего его. Это – шанс ощутить подобное как безопасность, а не угрозу.
Немного зажавшись, он все-таки снова забрался на кровать, не глядя Ганнибалу в глаза, а потом чуть откинулся назад. Грудь Ганнибала была твердой и теплой. Он положил подбородок Уиллу на плечо и, обняв его, сложил руки у того на животе.
– Ты держи книгу, – прошептал он на ухо Уиллу, – а я буду держать тебя.
Уилл ощущал в горле почти болезненную теплоту, открывая книгу на первой странице.
========== Глава 15 ==========
На следующее утро Уилл забрал медвежью шкуру из коптильни. Он поднес ее к лицу и ощутил, какой мягкой и податливой она стала, глубоко пропахшая дымом. Уилл завернулся в нее, чтобы было не так холодно по пути назад в хижину, и в итоге вошел внутрь, одетый в нее, как в плащ.
Ганнибал, отвлекшись от своей чашки с кофе, с нескрываемым удовлетворением оглядел его с ног до головы.
– Тебе идет. Хочешь, приделаю застежку?
– Мне не нужен плащ из медвежьей шкуры, – оставив ботинки у входной двери, Уилл кинул шкуру на пол перед дровяной печью и, плюхнувшись сверху, растянулся на ней. – Так гораздо лучше.
Ганнибал, присоединившись к Уиллу, положил руку ему на живот.
– Может быть, из следующего, которого я убью.
– Лучше переходи на оленей. На вкус они приятнее, да и от их шкур гораздо больше пользы.
Ганнибал посмотрел на Уилла, медленно изучив взглядом все его тело.
– Мне и эта кажется восхитительно полезной.
Уилл увидел себя в глазах Ганнибала, обнаженного, растянувшегося на медвежьем мехе, разрумянившегося от жара печи. Облизнув губы, он заметил, как пристально Ганнибал проследил взглядом движение его языка.
– Мне снова просить? Или умолять? – спросил Ганнибал.
Уилл посмотрел на него, и его разум моментально прояснился. Ему хотелось ответить «да», согласиться на все, но он не мог этого сделать. Пока не мог.
– Что для тебя это будет значить? Почему ты этого хочешь?
– Обычно причина – в удовольствии. Этого недостаточно?
– Не для тебя. Если дело касается тебя, то причина не может быть на поверхности.
– И ты ищешь крюк, скрывающийся за наживкой? – Ганнибал какое-то время молчал с задумчивым лицом. – Почему ты наслаждался убийством Дракона, Уилл?
Уилл глубже запустил пальцы в медвежий мех. Ответ заполнил его разум, словно звон колоколов, столь очевидный и ясный, что он не смог сдержаться и все же произнес его вслух.
– Потому что я делал это с тобой.
Ганнибал улыбнулся ему.
– Да. Таков и мой ответ.
Уилл, схватив Лектера за рубашку, притянул его к себе. Ганнибал в несколько неудобной позе навис над Уиллом. Они целовались, соприкасаясь языками. Губы обоих потрескались от холода и сухости. У Уилла они еще и были до сих пор ледяными после улицы, хоть и быстро согревались от поцелуев Ганнибала. Они продолжали, пока у Уилла не заболела шея от запрокидывания головы, и тогда он, притянув Лектера ближе, заставил его улечься на бок рядом с собой.
Они придвинулись ближе. Ганнибал просунул голень между ног Уилла, и тот сжал ее ими, едва слышно простонав. Он начал тереться пахом о ногу Ганнибала, пока Лектер, сильнее прижимая к себе Уилла, скользил руками по его спине, пытаясь хотя бы вытащить его рубашку из брюк.
– Нам надо раздеться, – Уилл, пососав нижнюю губу Ганнибала, слегка прикусил ее.
– Да, – согласился Ганнибал. Вот только руки его постепенно переместились на задницу Уилла, и Лектер стал слегка сжимать ее, явно не собираясь отпускать.
– Так будет гораздо легче.
Опустив голову, Ганнибал стал целовать шею Уилла, посасывая кожу.
– Будет легче, – тихо пробормотал Лектер, не переставая целовать его, и Уилл кожей ощутил вибрацию его голоса.
Уиллу все же удалось отодвинуться достаточно, чтобы начать расстегивать рубашку Ганнибала, но влажные, горячие губы на его шее были слишком настойчивы, так что пальцы плохо его слушались. Наполовину расстегнув рубашку, Уилл просто положил руки на грудь Ганнибала, ощущая растущие на ней волосы, биение сердца Лектера и напряженность его мышц.
Зубы Ганнибала коснулись тонкой кожи Уилла на сонной артерии. Он вспомнил брызги крови на лице Ганнибала, когда тот впился в горло Дракона. От этого в желудке у Уилла словно что-то сжалось, а член начал пульсировать, и Грэм тут же начал вырываться, чтобы наконец-то избавиться от одежды.
Спустя несколько секунд Ганнибал понял намерения Уилла и отпустил его, чтобы тоже раздеться. Когда оба были без одежды, прижимаясь друг к другу, это ощущалось совсем как тогда, на обрыве. Не было ничего, кроме Ганнибала, и он был единственным, в чем Уилл нуждался.
Ганнибал притянул Уилла поверх себя. Коленями и ладонями Уилл упирался в густой мех, чтобы не давить своим весом на рану Ганнибала. Но Лектер тут же снова настойчиво дернул его на себя, и, потискав Уилла за задницу, скользнул руками ниже, царапнув внутреннюю сторону его бедер. Уилл тут же ощутил жар в руках и ногах, ослабевших, словно ставших ватными.
Всем телом прижимаясь друг к другу, они целовались, тяжело, горячо дыша, царапая друг друга щетиной на лице. Уилл ощутил, как толстый член Ганнибала, скользя, трется о его живот. Грэм потянулся к нему рукой, чтобы прикоснуться. Ганнибал под ним почти конвульсивно вздрогнул, вцепившись в плечи Уилла. Тот ощущал кожей каждый его ноготь.
– Как ты представлял себе это? – низким, хриплым голосом спросил Ганнибал. – Один, в своей лодке, пока пересекал океан, чтобы найти меня?
– Думал о том, как попробую тебя на вкус, – ответил Уилл, и это было правдой не только в переносном смысле. – Можно?
Ганнибал сильнее вцепился в его плечи и уткнулся лицом в изгиб шеи Уилла.
– Да. Пожалуйста.
– Раньше я никогда этого не делал, так что вряд ли получится очень хорошо.
– Так даже лучше. Одного тебя уже много.
Уилл не смог сдержать улыбку.
– Большинство людей говорит это совсем не как комплимент.
Взяв лицо Уилла в ладони, Ганнибал, раскрасневшийся, с широко распахнутыми глазами, посмотрел на него.
– Все, что я говорил тебе и еще когда-либо скажу – комплимент.
– Ерунда, – ответил Уилл, все же продолжая улыбаться.
– Это правда. Кажется правдой, – потянувшись к Уиллу, Ганнибал снова коснулся его обветренных губ своими. – Я чувствую, что это – единственное, в чем я точно уверен.
Уилл, с трудом сглотнув, снова его поцеловал. Забыв обо всем, чувствуя лишь его горячий, влажный рот, он понял, что сам уже толкается ниже, лишь когда Ганнибал сжал руками его бедра.
– Если хочешь попробовать меня на вкус, то лучше бы тебе сделать это поскорее, – сказал Ганнибал.
Подвинувшись ниже, Уилл устроился между бедер Ганнибала, гладя их нежную кожу. Он провел пальцами по курчавым волосам у основания члена Ганнибала. Лектер, приподнявшись на локте, наблюдал за ним, не моргая. Наклонившись, Уилл облизнул ствол его члена. Ганнибал тут же откинул голову обратно на медвежью шкуру, приоткрыв рот. Он сильнее сжал тело Уилла ногами, словно поймав в свою ловушку.
Для Уилла это оказалось даже приятно; он чувствовал себя в безопасности. Уткнувшись носом в основание члена Ганнибала, Уилл вдохнул его запах. Лектер пах сексом, а на вкус был как соль. Уилл снова и снова проводил по всей длине языком, и его рот постепенно заполнял горьковатый вкус предэякулята. Вкус этот не был особо приятным, но уже через секунду Уилл вдруг ощутил, что не в силах им насытиться, и стал с жадностью слизывать каждую новую каплю с головки члена Ганнибала. Он чуть отвел назад крайнюю плоть, чтобы обнажить головку сильнее, и начал посасывать ее, проводить по ней языком, желая большего.
Дыхание Ганнибала стало тяжелым и сбивчивым. Он сильнее вонзил ногти в плечи Уилла. Ерзая и извиваясь под весом Уилла, Ганнибал, в конце концов, обвил его ногами и, запустив пальцы в его волосы, замер.
– Пожалуйста, Уилл. Пожалуйста.
Услышав эту мольбу, Уилл вдруг снова смог переключиться на собственное тело, свой болезненно возбужденный, жаждущий член. Он осознал, что трется им о ковер, ощущая мягкий мех не только самим членом, но также животом и бедрами. Он посмотрел на лицо Ганнибала, на его темно-красный член. На вид казалось, что Лектеру уже больно от чрезмерного возбуждения. На секунду Уиллу захотелось продолжать в том же духе, держать его, их обоих, в таком состоянии настолько долго, как только мог бы, но это было уже невозможно. Не в этот раз.
Шире открыв рот, он вобрал так много, как смог: всего несколько дюймов, хоть и ощущалось, будто гораздо больше. Втянув щеки, он одновременно сосал и ласкал рукой член Ганнибала. Ощущалось немного странно, но темп был знакомым. Равно как и звуки, издаваемые Ганнибалом – по крайней мере, по фантазиям Уилла, хотя даже в них стоны Лектера не были настолько распутными.
Ганнибал безо всякого предупреждения кончил. Рот Уилла заполнила сперма. Он снова и снова рефлекторно сглатывал, даже не думая отстраняться. Он все продолжал полизывать головку, желая еще хотя бы немного, когда Ганнибал, зашипев, оттащил его за волосы. Уилл поднял взгляд на него. Лектер выглядел совершенно выжатым, с безумными, потемневшими глазами и ярким румянцем, таким же, как во время лихорадки.
Уилл все пялился на него. Потянувшись к собственному члену, он слегка сжал его в руке, надеясь хоть немного облегчить боль.
– Нет, – резко сказал Ганнибал. – Позволь мне.
Уилл опустил подбородок Ганнибалу на живот.
– Что ты хочешь со мной сделать?
Выражение лица Ганнибала на секунду или две стало почти нейтральным, пока он осознавал масштаб своих возможностей. Приоткрыв губы, он, уставившись на Уилла, моргнул. Грэм, поцеловав его живот, опустился на него щекой и рассмеялся.
Ганнибал мягко погладил его по волосам.
– Так много всего, – ответил он.
– С чего хочешь начать? – Уилл не мог лежать неподвижно, слишком приятным было ощущение скольжения меха по отчаянно нуждающемуся в разрядке члену.
Ганнибал наблюдал за ним.
– Лежи так, – сказал он Уиллу, выпустив его из хватки собственных ног, и устроился сзади него, распластавшегося на ковре лицом вниз, с опущенной на сложенные руки головой.
Уилл чувствовал себя так, словно из него вынули все кости. Ему было жарко от дровяной печи. Теперь, когда под ним не было Ганнибала, он вдобавок ощущал приятное прикосновение меха грудью и сосками. Извиваясь, он сильнее вжался в медвежью шкуру, и резко дернул бедрами.
Ганнибал опустился на колени сзади него. Раздвинув бедра Уилла, он заставил того их немного приподнять, чтобы согнутыми коленями и грудью тот все так же прижимался к шкуре медведя. Налитый, горячий член Уилла свисал между его ног, и мех касался ствола легкими, щекочущими, раздражающими прикосновениями. Он уже было хотел пожаловаться, но тут Ганнибал, схватив его за ягодицы, раздвинул их и облизнул его отверстие.
– Боже, – простонал Уилл. Он чуть не сказал это снова, снова ощутив скольжение горячего, влажного языка Ганнибала по чувствительной коже, но, открыв рот, не смог издать ни звука. Вцепившись руками в медвежью шкуру, он уставился на тени под кроватью, то приоткрывая, то снова закрывая рот. Ганнибал продолжал дразнить его, вылизывая, скользя кончиком языком по участку сжавшихся мышц, которым, казалось, теперь оканчивался каждый нерв в теле Уилла.
– Блять, – наконец сказал Уилл, сперва шепотом, а затем – громче, когда язык Ганнибала, пронзив его, словно копье, скользнул внутрь, – Блять, блять, Ганнибал…
Лектер снова, как и в самом начале, медленно провел языком по его коже, оставляя широкую влажную дорожку, а затем пососал. Уилл опять затих, лишь тяжело ловя воздух ртом, невидяще уставившись на покореженные половицы и комья пыли. Выгнув спину, он задрал бедра. Уилл терся о лицо Ганнибала, а тот позволял ему делать это. Уилл уже давно был возбужден до боли, и каждый раз, когда Ганнибал проводил по коже Грэма влажным, скользким языком, ему хотелось кричать от удовольствия.
– Пожалуйста, – сказал он, – пожалуйста, я не могу…
Не мог больше терпеть, не мог собраться с силами, чтобы кончить. Не мог делать ничего – только принимать.
Ганнибал, наконец сжалившись над Уиллом, обхватил его член, начал ласкать его рукой, скользкой от слюны и предэякулята. Его язык вновь толкнулся внутрь Уилла, и тот, кончив, изливался спермой, пока не начал видеть огни перед глазами.
Дрожащие ноги больше не могли его держать, и он, тяжело дыша, плюхнулся на бок. Ганнибал, обняв его сзади, уткнулся носом в его шею. Его подбородок и щеки были влажными. Схватив его за руку, Уилл отчянно поцеловал его, пытаясь в этот поцелуй вложить все, что чувствовал к Ганнибалу, который, в конце концов, оказался единственным, в чем он на самом деле все это время нуждался.
Он перевернулся на другой бок, так, что они теперь лежали лицом к лицу. Когда он открыл глаза, все вокруг слегка расплывалось от подступающих слез. Ганнибал положил руку на его затылок, а затем снова вцепился в волосы Уилла. Глаза Лектера тоже влажно блестели. Они так и лежали в тишине, долго не сводя взгляда друг с друга.
*
Уилл все так же лежал на медвежьей шкуре, укрытый одеялом, и наблюдал за тем, как Ганнибал вычищает из меха его сперму.
– Как продвигается? – спросил Уилл.
– Лучше, чем я предполагал, – закончив, Ганнибал отложил тряпку и снова уселся, поджав под себя ноги. Он все еще был раздет, и его член лежал на его бедре. Уилл не мог заставить себя смотреть куда-то еще. Ганнибал едва заметно ухмыльнулся, приподняв уголок губ.
– Еще?
– Боже. Нет. По крайней мере, не в ближайший час, – ответил Уилл. Перекатившись на спину, он потянулся. – Я могу только лежать здесь.
Ганнибал положил руку ему на живот.
– Пока я готовлю обед?
– А уже пора обедать?
– Ты голодный?
– Думаю, да. Я уснул?
– Мы оба уснули. Я не знаю, сколько времени, – Ганнибал, похоже, был этим даже доволен. – Прошлой ночью я забыл завести часы.
Они посмотрели на часы Фрэнка. Они постоянно тикали с момента их прибытия сюда и порой даже звенели. Теперь же их стрелки застыли на пяти минутах девятого.
– Тогда, думаю, будем есть, когда проголодаемся, – сказал Уилл. Он чувствовал себя оторванным от мира, словно, включив радио, услышал лишь помехи.
– И спать, когда устанем, – согласился Ганнибал.
И трахаться, когда возбудимся. Никто из них этого не произнес, но в этом и не было нужды. Уилл ощущал соблазн притянуть Ганнибала ближе и немедленно повторить, но он и в самом деле проголодался. К тому же он не был уверен, что выдержит еще один раз, не отдохнув как следует после первого.
Он легонько потыкал босой ногой бедро Ганнибала.
– Так что будешь готовить?
– Рагу из медвежатины, – ответил Ганнибал.
Уилл пихнул его в бедро снова.
– Звучит так, словно это нужно готовить слишком долго.
Ганнибал, поймав его ступню, стал осторожно держать ее в руках.
– У нас еще есть хлеб и сыр на то время, пока мы ждем.
– Хорошо. Я тут подумал, что, может быть, весной смогу сделать тебе что-то вроде духовки для хлеба. Из глины или чего-нибудь другого.
– Ты знаешь, как? – спросил Ганнибал.
– Без понятия. Можем попробовать разобраться сами. Правильно?
Ганнибал поцеловал подъем его стопы.
– Уверен, у нас все получится.
========== Эпилог ==========
Уилл смастерил им кровать побольше. Ее, конечно, тоже нельзя было назвать «двуспальной», но, по крайней мере, она была достаточно широка, чтобы они вдвоем могли лежать на ней бок о бок. Чтобы компенсировать недостаточную ширину матраца, они использовали запасные одеяла. Порой, когда мороз становился совсем суровым, а окна покрывались инеем, они укрывались медвежьей шкурой.
Они ели, спали и читали. Иногда гуляли. Когда озеро окончательно замерзло, Уилл стал заниматься подводной рыбалкой, чтобы немного разнообразить их рацион. Но постепенно, в течение зимы, стало слишком холодно даже для этого: легкие словно сковывало льдом от одного только вдоха. Выходили из хижины они лишь для того, чтобы воспользоваться уборной, и даже для этого все равно было слишком холодно. Уилл каждый раз ожидал, что его моча замерзнет до твердого состояния еще в воздухе.
Как тот медведь, они впадали в спячку. Многие из тех дней они, чтобы сберечь энергию, проводили в постели, обнявшись. Они часто занимались сексом. У Уилла не было его так много ни в один более-менее устойчивый период времени, даже когда он состоял в браке. Больше все равно делать было особо нечего.
Он лежал в постели, с Ганнибалом рядом, положившим голову Уиллу на грудь, и пытался вспомнить, каким на ощупь было завернутое в пластиковый пакет покупное мясо, или точный звук сигнала поворотника машины. Это оказалось сложнее, чем он бы мог поверить, словно вся его жизнь была сном, от которого он пробудился только сейчас.
Одной темной февральской ночью Уилл разбудил Ганнибала, потряся его за плечо.
– Что такое? – хрипло спросил Ганнибал. Прищурившись от тусклого оранжевого света, даваемого дровяной печью, он посмотрел на Уилла. – Кошмар приснился?
Уилл набрал в легкие воздуха, готовясь заговорить, но тут же снова выдохнул. Он облизнул губы.
– У меня не было кошмаров с самого прибытия сюда.
Ганнибал дотронулся до его щеки, выглядя довольным.
– Значит, ты разбудил меня не из-за этого.
– Нет. Я хочу похоронить Фрэнка. Весной. Я имею в виду, то, что от него осталось, – Уилл прикусил внутреннюю сторону щеки. – Насколько много осталось?
– По большей части – кости. Я собирался оставить их про запас на всякий случай, но могу сохранить их для тебя.
– Сохрани их для меня, – кивнул Уилл.
– Ты хочешь почтить его, – заметил Ганнибал.
– Да.
– Но добьешься ли ты этого погребением? Он и в самом деле хотел именно этого?
– Он хотел быть свободным, – ответил Уилл. – Потому и поселился здесь. После всего, что ему выпало на долю по долгу службы, он хотел быть свободным от мира, но мир пришел за ним.
– Быть заключенным под землей – вовсе не свобода.
Уилл отвел взгляд. Он знал, что Ганнибал пытался сделать. Тот же вопрос он задал Уиллу в ту ночь, когда они, разделав Рэндалла Тира, выставили его на всеобщее обозрение. Чего хотел Рэндалл Тир. Уилл тогда сразу же это увидел.
В его разуме тут же возникла ясная картина: «Музыка ветра»*, созданная из костей, подвешенная на ветке дерева у берега озера, поющая от малейшего дуновения ветерка.
Он знал, какого рода люди выставляли напоказ человеческие останки, знал все причины, позволявшие им верить, что они поступают правильно. Он не хотел быть одним из этих людей. И все же, Рэндалл Тир. Мужчина-светлячок. Фрэнк был уже мертв. А тяга поступить именно так – сильна.
– Уилл?
– Я не хочу быть убийцей, – сказал Грэм.
Ганнибал ничего не ответил. Возможно, чисто из любезности. Едва ли он мог сейчас сказать что-то обнадеживающее или успокаивающее. Не тогда, когда число людей, умерших от руки Уилла, все продолжало расти.
– Мы можем вычистить его кости? – спросил Уилл.
– Да, конечно. Утром я принесу их внутрь.
Было приятно думать об этом, словно что-то перестало давить изнутри черепа Уиллу на глаза. Он снова уснул, слыша в глубине разума глухой звук пения на ветру костей.
*
Они начисто выскоблили кости. Когда в апреле наконец-то потеплело (в том смысле, что лед на озере начал таять, а выход на улицу не сулил больше обморожения), они в проволочной клетке для кур вывесили кости снаружи дома, чтобы их еще сильнее очистили погода и насекомые – лес тоже понемногу начинал пробуждаться.
Отвязав веревку, Уилл посмотрел вверх, на клетку.
– Это похоже на религию, – сказал он. – Какую-то древнюю религию с обезглавливанием и кровью на камнях.
– Мы с тобой – верующие или боги?
– Я знаю, что бы ты предпочел.
Приобняв Уилла одной рукой за талию, Ганнибал притянул его ближе к себе.
– Мы могли бы стать здесь богами. Божествами этого леса. Забирать всякого, кто ступит на нашу землю, в качестве по праву принадлежащей нам жертвы. Живи мы всего столетие назад, люди, в конце концов, стали бы бояться нас и почитать.
– Но мы живем сейчас, а не сто лет назад. Теперь, если кто на нашу землю и ступит, то с оружием, вездеходами и вертолетами, – Уилл несильно пихнул Ганнибала локтем. – Я знаю, что ты улыбаешься. Перестань.
– Это был бы настолько же величественный конец, как тот, который ты пытался нам дать.
Закрыв глаза, Уилл позволил себе это увидеть. Они могли бы найти ближайший городок. Забирать людей. Возможно, по одному в год, прямо перед солнцестоянием. Они бы воскрешали солнце, как в старину, с кровью и костром. Он хотел бы испытывать отвращение от подобных мыслей – и все же не испытывал. Возможно, прошло бы очень много времени до того, как их бы все-таки поймали.
– Ты и в самом деле этого хочешь? – спросил Уилл.
Ганнибал прижался щекой к макушке Грэма.
– Я не знаю, – ответил он. – Ты заставляешь меня испытывать неуверенность во всем.
– Прекрасно понимаю, что ты чувствуешь.
*
С началом мая погода все больше и больше стала напоминать летнюю. Воздух был бодряще-свежим, так, что у обоих, когда они находились на улице, дыхание обращалось в пар, но теперь Уилл большую часть дня обходился без куртки. Ганнибал по-прежнему натягивал на себя так много одежды, насколько было возможно, и все же, отстраненно смотреть вдаль, словно оцепенев от мороза и вглядываясь в метель, заключенную в его собственном разуме, но скрытую от взора Уилла, перестал. Лицо Лектера было уже не настолько болезненно-серым, словно он только сейчас вышел из тюрьмы.
Уилл привел его с собой к озеру, чтобы они могли вместе подвесить кости Фрэнка. Часть из них Уилл распилил, в других проделал отверстия и, привязав, подвесил к предварительно покрытому воском и высушенному куску изогнутого поваленного дерева. Он надеялся, что ветер, подув на эти кости, подарит им голос.
Часть его осознавала, что все это вовсе не компенсировало то, что он забрал жизнь Фрэнка, заставил его провести последние ее мгновения в страхе и боли. Другая его часть с первой была совершенно не согласна. Закрыв глаза, Уилл слушал, как ветер шевелит подвешенные кости, и вдруг лицом ощутил солнце. В самой глубине его души что-то теплое и совершенно довольное свернулось клубочком.
– Хочешь рыбу на ужин? – спросил он Ганнибала.
– Да, было бы неплохо. Возможно, стоит проверить, смогу ли я найти к ней зелень или приправы.
Оставив Уилла у берега озера наедине с костями, он скрылся за деревьями. Закинув удочку в воду, сверкающую, словно голубое зеркало неба над его головой, он стал мечтать о лете.
Вечером, когда Уилл вернулся домой, Ганнибал уже готовил сморчки и побеги съедобного папоротника. Уилл потушил рыбу. Это был не самый сытный ужин, но, по их негласному соглашению, они питались только тем, что в этот же самый день удалось поймать или собрать в лесу, либо же выловить в озере.
– Нам стоит делать это каждый год, – сказал Уилл.
– Что-то вроде весеннего ритуала?
– Ага, – Уилл окинул взглядом хижину. – А еще нам стоит здесь прибраться. Посмотреть, что нам вскоре понадобится. Найти ближайший городок.
У них закончились мука и сахар, осталось совсем мало растительного масла и соли, и, похоже, в основном именно огромные запасы Фрэнка, состоящие из картофеля и консервов, помогли им продержаться зиму. Это – и еще тот факт, что, пусть Уилл раньше и не считал это биологически возможным, большую часть зимы они провели во сне, залечивая раны. Плечо Грэма до сих пор болело, особенно когда атмосферное давление падало. Ганнибал же двигался с такой легкостью, будто в него и вовсе не стреляли. Даже от выходного отверстия пули остался лишь относительно небольшой шрам.
– У нас нет денег, – сказал Ганнибал. – У нас ничего нет.
Уилл знал, что это – правда, что проблему эту им придется решить, и совсем скоро, но не мог заставить себя переживать из-за этого. Ему казалось, что у них было все.
– Возможно, нам стоит продать медвежью шкуру, – предложил Уилл.
Взгляд, которым Ганнибал одарил его, недвусмысленно намекал, что лучше бы ему придумать другой выход.
– Ну ладно, хорошо, – сдался Уилл. Может быть, они просто украдут, что им нужно. Воровство вовсе не казалось чем-то плохим по сравнению с тем… с тем, чтобы, убив человека, сделать «Музыку ветра» из его костей. Уилл потер ладонью глаза и затылок.
– Что такое? – спросил Ганнибал. – Если тебя беспокоит то, что я сделаю…
– Меня беспокоит то, что сделаю я. И то, что я могу счесть приемлемым. Я… черт. Мне нужно рассказать тебе кое-что. И для этого мне хотелось бы выпить чего-нибудь покрепче.
Ганнибал пару секунд смотрел на него, а затем, встав, потянулся к верхней полке, за пустой контейнер из-под муки. Бутылка виски сверкнула в руке Лектера, когда он вытащил ее на свет.
– Это подойдет?
– Где, черт подери, ты ее взял, и почему раньше ничего не сказал?
– Я нашел ее в первый же день, как мы здесь оказались. Полагаю, я берег ее для чего-то. Для празднования.
Из-за стола они переместились на медвежью шкуру у дровяной печи. Ганнибал налил им обоим виски в жестяные стаканы и поднял свой, провозглашая тост.
– За окончание зимы, – сказал он.
Уилл чокнулся своим стаканом о стакан Ганнибала. Они залпом выпили. Уилл налил им еще и поднял свой стакан. Он собирался сказать: «За Фрэнка». Или «За Эбигейл». Но имен в их списке было слишком много, а вот алкоголя – не очень.
– За мертвых, – наконец сказал он.
Они выпили и за мертвых, на этот раз – медленнее.
Уилл, все так же держа свой стакан, слегка взболтал в нем оставшийся виски.
– Я рассказал тебе, что Чио убила пленника.
– Да.
– После этого, я… – Уилл допил свой виски. Он не пил алкоголя после того вина в принадлежавшем Лектеру доме над обрывом, и ему уже стало немного жарковато.
Ганнибал налил ему еще.
– После этого?
– Он хотел быть свободным. Как Фрэнк. Но не совсем как Фрэнк. Фрэнк хотел жить. Пленник хотел умереть, – Уилл закрыл глаза, вспоминая Беверли. – Смерть делает нас ангелами и даёт нам крылья там, где были плечи, мягкие, как вороновы когти.
– Ты дал ему крылья, Уилл? – тихо спросил Ганнибал.
Открыв глаза, Уилл увидел, что Ганнибал подался вперед, напряженно, пристально глядя на него. Грэм кивнул.
– Расскажи мне, – попросил Ганнибал. – Расскажи мне все.
Уилл рассказал ему, как связал мертвого пленника, об улитках, о том, как разбивал винные бутылки и порезался ладонями о стекло. Весь подвал пропах кислым вином, смертью и кровью.
– Я зажег много-много свечей, – сказал он. – Лишь их свет освещал подвал и отражался в его крыльях, и мое лицо отражалось в его крыльях, и улитки ползали, и вино на полу было словно кровь, и…
И Ганнибал поцеловал его. Завалив Уилла на спину, он устроился сверху, целуя его чуть ли не после каждого слова, пока Уилл не добрался до последней, самой важной части.
– Я заставил его взлететь. Перекинув веревку через потолочную перекладину, я подвесил его высоко над землей и заставил его взлететь. Я… Я сделал это для тебя, – Уилл, уставившись на Ганнибала, вдруг почувствовал себя пьяным, но вовсе не из-за виски. – Я хотел показать тебе. Это было прекрасно. Это было прекрасно.
Голос Ганнибала дрогнул, когда тот прошептал имя Уилла. Лектер притянул его к себе. Они тут же потянулись к одежде друг друга, но, раздевшись, просто лежали в обнимку. Тело Ганнибала везде было теплым и твердым, и гораздо более знакомым Уиллу, чем его собственное. Он дотронулся до клейма на спине Лектера и поцеловал шрамы на его запястьях.
– Я хочу это увидеть, – сказал Ганнибал.
– Можем туда поехать.
– Я не планировал возвращаться туда никогда.
– А я никогда не планировал связывать мертвого парня и сажать на него улиток, – ответил Уилл. Он почувствовал, как Ганнибал, едва слышно рассмеявшись, выдохнул в его волосы. – Думаю, мы оба делали вещи, которые никогда не планировали, – чуть помолчав, он добавил: – Я хочу, чтобы ты его увидел. До этого момента я не понимал, насколько сильно.
