Текст книги "Гвенделл, лучший ученик"

Автор книги: Эмис Блаулихт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

Гилберт не подпускал к себе мысль, что интересуется не просто потому, что хочет узнать гнездовых получше.

Здание оказалось почти таким же большим, как и термы, только сколочено из досок. Перед амбарными воротами находилось небольшое стойбище для караванщиков и торговцев с их лошадьми. Несколько телег уже стояли, а рядом балакали извозчики. Легкий ветер трепал им волосы.

Гнездовые прошли внутрь – в заставленный ящиками ангар, разделенный на несколько площадок заборчиками, по бокам от которых воткнули таблички с номерами отсеков – и поднялись по лестнице в помещения для рабочих. Там встретились с матерью Пижона – Алинсией, – и получили от нее задание:

– Перетаскайте товар из сектора Л-09 тем господам на входе, пташеньки.

Крупная, длинные курчавые волосы, иссиня-черные и блестящие, как изюм. Больше всего на лице выделяется большущая родинка на подбородке. Тоже как изюм. Пахло от Алинсии прогорклым маслом.

Гилберта прямо пленило слово “пташеньки”. Он даже задержался рядом с ней, когда остальные спустились в ангар, а они вдвоем остались на площадке.

– Вы с Терри всегда тут жили? – спросил он.

– Нет-нет. Мы приехали из Солитьюда, когда он еще совсем маленький был. Вы с ним дружите? – она лучезарно улыбнулась. Берту жутко захотелось ее обнять или вовсе расплакаться. Было бы так здорово иметь такую маму!

– Пока нет, – он пересилил резь в глазах, губы сами растягивались в той же теплой улыбке. – Но очень хотелось бы.

– Я могу сказать ему, ч…

– Нет! Нет, не надо, пожалуйста. Я просто спрашиваю.

– Извини, – Алинсия снова одарила его нежной улыбкой. – Ты знаешь, я все время боюсь его отпускать, а то время неспокойное сейчас… Но вы, мальчики, так быстро растете. Скоро уже за девочками бегать начнете. Ему и не до нас с папой будет.

Берта изнутри кольнула странная горечь. Он вежливо улыбнулся и ответил:

– Неправда. Вы очень хорошая. Даже если он начнет бегать, я…

“Что? Что я?”

– … Я скажу, что ему очень с Вами повезло.

Уголки губ Алинсии задрожали. Она отмахнулась от него и положила руку на необъятную грудь.

– Ну, что ж ты… Спасибо. Ох, ну вот теперь мне идти за платком? – Алинсия усмехнулась и потрепала Берта по плечу: – Иди уже, пока я совсем не расклеилась.

Он пошел к остальным, но ему казалось, что ноги парят над полом. С лица не сползала блаженная улыбка. Склад казался самым солнечным и теплым местом на свете, а снующие туда-сюда рабочие и гнездовые – милейшими людьми. Берт нашел товарищей в отсеке с табличкой “Л-09”.

– Ну, наконец-то! – воскликнул Кислый и кивнул на ящик возле себя. Надпись мелом: “селх. инстр. ПР!” – Потащили этот.

Они ухватились под днище, подняли со взаимным “ох!” и понесли к повозкам.

– О чем ты там с ней трещал? – пропыхтел Лейрен.

– Да так, просто.

– О Пижоне что ли?

– Нет! Зачем?

– А я откуда знаю? Она так разнюнивается, только когда о Терри с ней заговоришь.

Берт стал судорожно думать, чувствуя, как горят щеки.

– Нет, я… Она на тетю мою похожа. Сказал ей, а она почему-то про Пижона начала.

Кислый промычал. Вместе они дотащили ящик и задвинули его в повозку. Когда возвращались за следующим, Гилберт спросил:

– А Седой здесь?

– Не-а, – Лейрен оглянулся на стойбище. – Но должен скоро быть.

Через полчаса все товары отгрузили, и Алинсия предложила заняться другими секторами. Берт снова задержался, когда все спустились.

– Вы знаете Седого?

– Конечно. Он с караваном от нас в Фолкрит часто ездит.

– А с Гильдией Воров Вы…

– Тш-ш, – Алинсия наклонилась, положив пухлую руку ему на плечо. Берт смотрел ей в голубые глаза и ощущал полный покой, впервые за долгое время. Если вообще когда-нибудь ощущал. Алинсия помолчала, а потом улыбнулась и шепнула: – Да. Только молчок. Хорошо?

– Хорошо.

– Вот и молодец, – она погладила его плечо большим пальцем и легонько подтолкнула: – Иди, пташенька.

На складе гнездовые провозились до самого полудня. Алинсия заплатила Красотке восемьдесят дрейков, а вдобавок дала еще десять «за пташеньку». Ребята спустились в ангар и пошли к выходу, переговариваясь и смеясь. Берт заметил, как Красотка отошел в угол склада и пожал руку щуплому старому орку с длинными, но редкими пепельными волосами. Один глаз у него затянуло бельмо. Одежда сидела на нем, как на вешалке.

Берт отщепился от товарищей и направился к ним. Орк заметил его единственным видящим глазом, но даже не повернулся, а передал Красотке какой-то список. Тот стал читать, а потом поднял глаза на Берта:

– Да, подойди, это Седой.

– Расскажите про Гильдию Воров, – сходу попросил Гилберт, когда подошел ближе.

– Что мальчик хочет знать? – прогнусавил Седой.

– Что Вы там делаете? – затараторил Гилберт. – И как все это выглядит? Где это?

Седой пожмурился, будто от боли в голове, и прижал пальцы к заросшим вискам.

– Мальчик слишком быстро и много говорит!

– Да просто расскажи ему про Рифтен, – сказал Красотка, изучая список.

Седой устало вздохнул и пробурчал:

– Гильдия в Скайриме, в Рифтене. Город в осеннем лесу. Я торгую с Гильдией уже много лет. Зачем мальчик спрашивает?

– Может, я захочу туда попасть.

– Мальчик еще юн и низок. Мальчику нужно ждать.

– Да, я подрасту сначала! – глаза Берта заблестели. – Мне только надо было узнать, что она правда есть! А Вы видели Серого Лиса? А Джентльмена Джима Стейси?

Седой снова страдальчески застонал и стал ворчать на своем языке.

– Отстань ты от него, – усмехнулся Красотка, убирая список за пазуху. – Зря я не сказал тебе, чтоб ты с ним был поспокойнее.

– Мальчик хочет много знать, – заговорил Седой, – Но мальчик должен знать, что в Гильдии не любят тех, кто много говорит. А я еще дорожу своей головой. Мальчику стоит подумать, прежде чем идти туда.

Гнездовые у ворот зашумели, а потом оттуда кто-то громко свистнул. Седой, Красотка и Берт оглянулись. Сердце у него застыло.

Навстречу шел Бушень, за ним – двое парней. Гилберт их узнал – они же и были в купальнях. Красотка втянул воздух через сжатые зубы:

– Чтоб меня…

– Ты уже отдал им заказы? – Бушень поравнялся с ними и стал переводить взгляд с одного на другого. Он был выше всех, даже Красотки.

– Я говорил, мне все равно, кто будет их выполнять, – рыкнул Седой и пошел мимо него и двух шестерок к выходу.

Бушень посмотрел ему вслед, а потом повернулся к Красотке и Берту. Когда они с ним встретились глазами, губы Бушеня растянулись в злорадной улыбке:

– Помнишь, о чем мы говорили, мелкость?

Берт потупился, а Красотка шагнул вперед.

– Давай не сегодня.

– Это не тебе решать, – Бушень выставил перед ним указательный палец, прямо как в купальнях. – Чтоб ты знал, я твои яйца в кулаке держу. Так что отдай бумажку, и свободен.

– Нет, – Красотка улыбнулся с ядовитой сладостью. – Кто первый встал, того и тапки. Раньше надо было приходить. Или занят был?

Бушень открыл было рот, чтобы (как показалось Берту) сказать, что он и правда был занят: лобызал его подружку Фифу. Но сразу закрыл, и Гилберт выдохнул.

– Да, были кое-какие дела. Отдавай.

– Ни*уя, – снова улыбнулся Красотка и выхватил с пояса меч. Так быстро, что Гилберт даже подпрыгнул от неожиданности. Лезвие выскользнуло из ножен зо звонким “ф-ф-фть!” – Я тебе мало в прошлый раз грудак пырнул? Еще хочешь?

Дружки Бушеня насторожились и взялись за оружие, а сам он положил руку на древко топора. Бушень помолчал, глядя то на Красотку, то на Берта. Тот почувствовал, что язык к небу присох.

Тут Бушень резко наклонился, сцапал его за руку и прижал к себе спиной. Берт вскрикнул, вдавившись затылком в его плотный, как кора, живот. Брови Красотки дернулись.

– Отдавай, или я ему башку отсеку прямо здесь, – невозмутимо произнес Бушень, прижав лезвие топора к горлу Берта. В ушах застучало.

– Совсем плохо с деньгами? – медленно проговорил Красотка, выплавляя каждое слово. Они с Бертом смотрели друг на друга. За спиной Бушеня перешептывались его товарищи.

– Не твое, бл*дь, дело. Список отдал.

– Ты бы не стал такое творить, если бы не особо нужна была работа, – Красотка пристально посмотрел ему в глаза.

– Ты думаешь, я хочу этого щенка вскрыть, только чтоб тебя напугать? – улыбнулся Бушень и наклонился к Берту, дохнув прямо в лицо: – Мы же оба с тобой знаем, почему, да? Ничего личного, просто страхуюсь.

– Бу….!

Крик одного из его товарищей оборвался, когда Красотка влетел в плечо Бушеня и пихнул его в сторону. Берт сразу отскочил. Из-за своих размеров Бушень пошатнулся, как каменная глыба, но не упал, зато выронил топор. Красотка пнул его к стене, и приставил лезвие к груди Бушеня.

– Какой же ты, сука, тупой, – прошипел он. – Меньше пи*деть надо.

Бушень резко толкнул его меч локтем и схватил Красотку за воротник. Шестерки застыли с вытаращенными глазами, а Берт рванул на стойбище, крича:

– Красотка с Бушенем дерутся!

Гнездовые побежали в ангар, а с верхнего этажа выглянула Алинсия и испуганно закрыла рот ладонями. Красотка с Бушенем бодались, а потом Бушень завалил его на пол и попытался сжать пальцы на шее. Красотка пинался и упирался в него коленями. Меч и топор валялись рядом.

Подбегающих ребят тормозили шестерки Бушеня, размахивая перед ними мечами и крича. Алинсия на лестнице вопила:

– Перестаньте! Перестаньте! – а потом заорала в глубь ангара: – Карцит! Баглер! Где вы все?! Охрана!!!

Из-за ящиков послышалась брань и лязгание доспехов. Выбежали четверо стражников с дубинами наперевес. У одного был арбалет. Бушень и Красотка пыхтели, втаскивая друг другу кулаками. Остальные верещали и трясли оружием.

– Разойтись! – взревел охранник.

Двое вцепились под руки Бушеню, а третий стал вытаскивать из-под него Красотку. Оба пытались пнуть друг друга напоследок. Четвертый разогнал орущих гнездовых и шестерок из Улья.

– Я вас обоих покромсаю! – кричал Бушень, вырываясь из рук охраны. – Тебя и мелкого!

– Сам ты мелкий, пи*ор! – вопил Берт.

– Пошел ты! – гавкнул Красотка. – Мы ваш Улей взорвем на*уй!

– Взорвем!!! – подхватили несколько гнездовых.

Охрана выгнала всех на улицу – сначала ульевых, потом гнездовых. Проследила, чтобы они не сцепились на стойбище.

Перед тем, как выйти, Берт обернулся на Алинсию. Она стояла на лестнице и теребила платок. Гилберт подумал, что даже хорошо, что Терри не пошел с ними. Алинсия бы такого не пережила.

***

Вечером перед ужином, когда гнездовые накрывали на стол, Берт сидел перед Носиком и чухал ее за ухом. Она смешно поскуливала и кряхтела, как бабушка с тоненьким голоском. Гладить ее было куда удобнее, чем огромную дворняжку Фишку. Носик оперлась обеими лапами ему на колени и задрала голову, подставив белую грудку.

– Вы с Селли ходите на охоту, Носик? – улыбался он, вороша ей шерстку. – Ходите?

– Ходим, – откликнулась Фифа, раскладывая чашки. – Что, с нами хочешь?

– Да, я уже одного оленя с другом завалил в Корроле. И в степи Хелкори охотился.

– Носик? Что скажешь? Возьмем его?

Носик чихнула и завиляла хвостом. Фифа фыркнула и подошла к ним.

– Ладно, договорились. Только…

Она замолкла и хмуро посмотрела Гилберту в глаза. Тот прекрасно ее понял и ответил таким же взглядом. Носик беспокойно обернулась на хозяйку и пискнула.

– Чтоб ты знал, я могу приказать ей откусить тебе пол-лица, – Фифа понизила голос и указала на лису пальцем. – Или Коричке укусить тебя во сне. И еще много кому.

– Злая ты.

– Да, злая, вот и не забывай.

Берт смотрел ей в лицо и ощущал дрожь во всем теле. Но не от страха, а от какого-то томящего восторга. Фифа становилась дико притягательной, когда угрожала. Просто дико.

– Крюк, пошли отойдем, – сказал Красотка, подойдя сбоку.

Гилберт нехотя оторвал от Селли взгляд и посмотрел на него. Заметил, что глаза он еще ярче подвел, так что теперь они смотрелись огромными на его болезненно-сером лице. Но, скорее всего, он прятал синяки после потасовки на складе.

Красотка отвел Берта к окну подальше от ребят и спросил:

– В ангаре Бушень спросил тебя, помнишь ли ты какой-то ваш с ним разговор. Что вы обсуждали?

Берт замялся и посмотрел в окно. Улицу уже покрыли сумерки. В голове стали беспорядочно роиться мысли.

– Он просто спросил, правда ли я из Гнезда.

– Так.

– И…

Гилберт снова умолк и мельком глянул на Фифу. Та замерла у стола и смотрела на них с Красоткой ошалевшими глазами. “Я убью тебя, и Носик убьет, и Коричка убьет, и все живые твари в этом городе убьют”, говорили ее глаза. И Берт полностью им верил. В животе заворочались черные щупальца страха.

– Крюк?

– И он сказал, чтобы я не лез ему под ноги, – язык Берта еле шевелился.

Красотка сомнительно опустил на него глаза. Гилберт заметил, как над губой у него краснела царапина.

– С чего бы ему такое говорить такой, – скажу прямо – мелочи, как ты?

– Не знаю.

– Он сказал, что хотел тебя пришить не просто ради шантажа.

– Я…

Щупальца в животе развернулись во всю длину. Берт судорожно бегал взглядом по крышам нищенских лачуг в темноте. На стекле он видел отражение очага, кушеток, ребят, Фифы и Красотки – оба смотрели на него.

– Я вроде его обозвал, вот он и залупился. Я сказал: “буду лезть, куда хочу, уе*ина.”

Берт заметил, как отражение Красотки чуть улыбнулось, а Фифа облегченно повернулась к столу.

– Неплохо, конечно, – вздохнул Красотка. – Хотя Бушень никогда особо обидчивым не был…

– Может, разозлился потому, что я…

– Слишком малой? Да, наверное.

Они помолчали. Берт ощущал, как щупальца постепенно сворачиваются и замирают. Красотка смотрел в окно, а потом сказал:

– С Бушенем тоже будь потише, как и с Седым.

“Он говорил то же самое про вас.”

Берт натужно улыбнулся и кивнул. Красотка положил руку ему на плечо и отошел к остальным:

– Ну что, мы скоро?

Он стал помогать раскладывать еду, а Фифа с Носиком подошли к Гилберту.

– “Уе*ина”? – улыбнулась Селли, низко наклонившись к нему. Берт ощутил ее карамельный запах, и сердце замерло. – Ты бы Бушеню в лицо такое сказал?

– Скажу, если надо будет, – Берт повернулся к ней, их лица оказались совсем близко. Берт увидел, как зрачки Фифы расширились, а улыбка стала довольной.

– Я бы тебя хоть сейчас угандошила, – прошептала она. – Но иногда ты хорош.

– Ты тоже.

Гилберт снова едва заметил, как слова вылетели изо рта. Но уже не удивился, а замер в восхищении самим собой. Он с удовольствием смотрел, как глаза Фифы начали блестеть, и ее губы сказали:

– Дурачок.

Она выпрямилась и сделала шаг прочь, но Гилберт перехватил ее за локоть. Кожа гладкая и теплая. Фифа удивленно обернулась.

– Зачем ты ходишь и с Красоткой, и с Бушенем? – едва слышно шепнул он.

Селли оглянулась по сторонам, а потом снова наклонилась.

– Вы в своей Империи ничего не понимаете. Каждый может ходить с кем и со сколькими хочет, понял?

Берт недоуменно смотрел ей в глаза.

– Но они же враги.

– И что?

– Это… Это же предательство. Ты же это скрываешь от Красотки.

– Подрасти сперва, – усмехнулась Фифа и высвободила руку.

Берт видел, как она пошла к Красотке, как он поцеловал ее и приобнял за талию. Они стали о чем-то говорить, пока остальные рассаживались на кушетках и начинали брать со стола еду. Затем Берт заметил среди ребят светловолосую голову Терри. Тот сидел между Кислым и Джагой.

И все мысли о Фифе с ее выходками улетучились.

По рукам пробежали мурашки. Берт вдохнул и пошел к ним, следя за каждым своим шагом. Так же, как вчера, когда брел с Фифой по рынку.

Он устроился рядом с Кислым, который отщипывал ягоды от грозди винограда. Берт потянулся за вином, чтобы налить в чашку. Терри проводил его руку взглядом, и Берт это заметил. Кисть сразу же задрожала.

– Чего там от тебя Красотка и Фифа постоянно хотят? – спросил Кислый, кладя в рот виноградину.

– Про Бушеня расспрашивают, – ответил Гилберт, стараясь отмерять слова. Горло будто сжалось от волнения. – Не знаю, почему.

– Хорофо, фто ты не обдуффя, когва он фебя схвафил, – прошамкал Кислый.

Щеки вспыхнули. Берт украдкой посмотрел на Пижона. Тот улыбался, наливая воду в чашку.

– Да херня, – сказал Берт. – Он мог бы что-нибудь и поумнее придумать.

– Например-р? – спросил Джага. – Ср-разу вспор-роть тебе бр-рюхо?

– Тогда нечем было бы запугивать, – заметил Терри. Гилберт удивился тому, что у такого смазливчика оказался глубокий размеренный голос, прямо как у взрослого.

Берт поднес чашку к губам дрожащими руками.

– Зато меньш-ше пр-роблем. Нет тела – нет дела. Я слыш-шал, как в тер-рмах пр-роизош-шла не самая пр-риятная беседа.

– Вы с ним там не подрались, как Красотка сегодня? – Терри не поднимал взгляд от чашки.

– Нет, – Берт не отрывался от своей.

– И не надо.

– Конечно, не надо! – усмехнулся Кислый. – Такой бычара переломит тебя, как прутик.

Гилберт бегло глянул на Терри и встретился с его глазами.

Не смог отвернуться.

***

Гнездовые убрали со стола, потушили камин, заперли на ночь двери, умылись на заднем дворе и начали расходиться по комнатам. Берт поднимался по лестнице и услышал из гостиной:

– Крюк?

Голос Терри. Гилберт замер. Сердце подскочило в горло. Он оглянулся и увидел Пижона, стоящего возле прихожей.

– Что?

Терри кивнул в сторону. Берт подошел и уловил от него запах чернил. Наверное, богачи так и пахнут. Берт и Терри стояли в полной темноте, потому что на ночь зашторивали все окна. На втором этаже глухо бубнили.

– Просто хотел сказать, что мама о тебе говорила.

Берт закрыл глаза и приложил руку ко лбу. “Я же просил! Зачем она так?!”

– Ты ей понравился, – продолжал Терри, глядя в сторону. – Еще она отметила, что…

“Нет, не говори, умоляю”. Берт не двигался и боялся дышать.

– Ты хотел со мной дружить.

Мир застыл. Берт готов был поклясться, что в жилах даже кровь замерла. Он смотрел в темноту под закрытыми веками и хотел просочиться сквозь пол.

– Не надо было тебе говорить, да? – смутился Пижон.

– Да ничего, – пролепетал Гилберт застывшим языком.

Терри помолчал, а потом Берт услышал в его голосе улыбку:

– К слову, я тоже хотел.

Сердце ожило и заколотилось. Гилберт открыл глаза, и в темноте увидел, как Терри смотрит на него исподлобья.

– Но я прихожу только вечером, – сказал он.

– Я знаю. А…

Берт замолк и опустил глаза. Слова мигом забылись.

– Что? – улыбнулся Терри.

– А ты весь день учишься?

– Нет. В полдень у меня перерыв между географией и политологией. Примерно полтора часа.

Гилберт прерывисто вздохнул. Спину обдало жаром. Он спросил, не поднимая головы:

– Мы бы могли пересечься в городе?

– Да, – тихо ответил Пижон. Потом помолчал и добавил: – Давай возле магазина “Розовые поля Краглорна”. Это парфюмерная лавка недалеко от рынка. С пурпурным навесом.

– Ага.

Терри робко кивнул и пошел к двери. Берт услышал, как Пижон скрежетнул замком, поднял засов, и створка скрипнула, впустив в прихожую прохладу и отдаленные голоса с улицы. Потом дверь закрылась, а по брусчатке побежали легкие шаги.

Гилберт защелкнул за ним замок, опустил засов и поднялся в комнату. Кислый уже сопел. Перед сном Берт думал о Пижоне и вспоминал лицо бедняги Джеаро, которого поколотили в Корроле.

Его оторванное ухо. Сломанный нос. Заплывший глаз. Его пропавшего (или убитого) приятеля.

К горлу подступал горький ком. Берт смотрел в потолок через влажную пелену и говорил себе: “Мы просто будем дружить”.

Этой ночью он не видел ни одного сна.

***

К полудню гнездовые разбрелись по городу, оставив четверых сторожить дом. Джага и Кислый позвали Гилберта пойти повозиться к цирюльнику, но тот сказал, что заглянет с другими в “Жирного жаба”.

День выдался очень жаркий, солнце припекало голову, и народ старался ходить в синих тенях зданий. Через рынок было страшно идти из-за давки, поэтому Берт срезал путь до богатого квартала по подворотням, расшугивая кошек и обходя засохшие лужи мочи. Было совсем не противно. Его мысли парили где-то высоко в облаках. Он с улыбкой смотрел на голубое небо над крышами и думал, что мог бы взлететь, рассекая руками воздух и ощущая ладонями прохладный ветер.

Он завернул на улицу с парфюмерной лавкой и замер. Терри уже стоял там, держа дипломат с торчащими бумагами. На светлой брусчатке, под тенью пурпурного навеса. Внутрь то и дело входили и выходили женщины в ярких платьях, в чалмах, с бусами и браслетами. Они шли мимо Терри, цокая каблуками и тряся украшениями, и мимо Берта, оставляя шлейф самых разных духов.

– Алинсия часто сюда ходит? – спросил Берт, подходя ближе. Он еле сдерживал улыбку.

– Да, каждую неделю, – ответил Пижон и просиял: – Так непривычно слышать ее имя. Мы как будто обсуждаем нашу с тобой общую подружку.

Они побрели в сторону гостевого района, не выходя из тени.

– Вы ведь из Скайрима, там не говорят про “общих подружек”, – Берт искоса наблюдал за ним.

– Мама и об этом сказала, да? – улыбнулся Пижон. – Раз так, то ты знаешь, что я этот Скайрим почти не помню. Так что какая разница, про что там не говорят?

– Да никакой. Мне уже тоже все равно, что творится в Сиродиле.

– Кислый говорил, что ты оттуда сбежал. Совсем плохо было?

– Да. Не то, чтобы совсем отстой, но… Было плохо.

– Здесь получше?

Берт повернулся к нему, заглянул в голубые глаза и улыбнулся уголком губ.

– Еще как, – он сразу отвернулся, ощутив жар на щеках. – Здесь хотя бы никто ничего не запрещает.

– Это пока мы не выросли, – сказал Терри и осекся: – Ой, Кислый говорил, чтобы мы так не думали. В Гнезде все взрослые. Хорошо это или плохо.

Гилберт завороженно слушал его и поражался, что он и правда говорит как взрослый. Взрослым голосом, взрослые мысли. И ему захотелось быть таким же. Это желание встало во весь рост рядом со смущением и выпихнуло его.

“Чума тоже был взрослым. И Красотка, и Бушень взрослые, Фифа потому с ними и таскается. Сразу с обоими, даже если они готовы глотки друг другу рвать. Она – их общая подружка.”

– И у взрослых часто бывают общие подружки? – заискивающе спросил Берт, ощутив подъем смелости. Может, даже солнцем напекло.

Терри усмехнулся и покачал между собой и ним дипломатом:

– Меня бы мама этой папкой бы и пришибла за такое.

– Она у тебя не злая!

– Ты ее дома еще не видел, – смеялся Пижон. – Может, тебя она и приласкала, но нас с папой по струнке водит. Это она меня к стольким учителям пристроила, а мне бы и пары уроков в день хватило. По грамоте и, скажем, по истории. А остальное я из книг бы вычитал.

У Берта загорелись глаза.

– И какая твоя любимая книга?

Они нарезали круги возле гостевого квартала, заходили в местный парк и таскались по маленьким скверам, разговаривая о книгах. Терри рассказал, что он любит цикл “Королева-Волчица”, потому что эта королева Потема царствовала в его родном Солитьюде. Еще Берт узнал, как оба любят “Поучения благой Альмалексии”, но Пижон заметил, что “книге не хватает описательности, но для своего жанра она хороша”.

Когда они вышли на площадь, Пижон посмотрел на часы на башне замка Элинхир.

– Мне через полчаса идти на занятия.

Берт смотрел в другую сторону. На вывеску с лютней и бутылкой напротив “Жирного жаба”. Только тогда он разглядел на доске надпись: “Флюид”. У входа стояла группка мужчин и ворковала с двумя девчонками в полупрозрачных струящихся хитонах. Одна в зеленом, вторая – в белом.

– А там ты был? – Берт указал взглядом на здание.

– В борделе? – у Терри подпрыгнули брови. – Нет, конечно.

– Давай зайдем?

Пижон нерешительно глянул сначала на него, потом на людей у двери.

– А нас не выгонят?

– Красотка сказал, что я могу туда заходить, – Берт сразу почувствовал прилив азарта. Подумал, что пусть даже выгонят, они хотя бы увидят, что там.

Терри помялся, перебирая пальцы на дипломате. Потом покосился на Гилберта. Щеки горели румянцем.

– Давай.

Когда они проходили мимо компании у дверей, Берт глянул на просвечивающиеся под платьями спины девчонок. Посмотрел бы и ниже, но ягодицы им прикрывали более плотные повязки с бусинами. Потому это равняться не могло с тем, что он видел у Фифы в купальнях. Совсем не могло. Гилберт заметил, что Терри на них даже краем глаза не посмотрел. Может, Алинсия его и правда дома чихвостит?

Зал “Флюида” усеивали круглые столики, колонны, кушетки с бахромчатыми покрывалами алого цвета, вазоны с тигровыми лилиями и деревянные подиумы, на которых танцевали девушки в одинаковых платьях. Здесь было полумрачно из-за штор на окнах, свет давала единственная люстра и свечки на столах гостей – их ставили в маленькие круглые плафоны из разноцветного стекла. В конце зала находилась барная стойка с несколькими высокими стульями, а позади на стене висел большой гобелен с цветочными орнаментами. Рядом расположилась небольшая сцена, а на ней играли трое менестрелей – скрипка, флейта и лютня. Нежная, но ритмичная мелодия. Воздух пропитался сладковатым запахом – смесью вина, духов работниц и ароматом лилий. Было душно из-за кучи гостей и жары на улице. Народ занял треть мест, зато к вечеру тут, наверное, будет не пройти.

Берт и Пижон осторожно пошли вглубь зала. Если Берт разглядывал извивающихся в танце девчонок, то Терри вперся глазами в гобелен за стойкой. На лица ложились пестрые блики от свечей на столиках. Никто из гостей на мальчишек даже не смотрел, зато пара девчонок оглянулись и захихикали. Гилберт улыбнулся и заметил, что Терри не смотрит.

– Мы по-твоему зачем сюда пришли, Пижон? – он пихнул его под локоть.

Терри нехотя обвел девочек взглядом и хмыкнул.

– Папа говорил, это все для недалеких…

Он задержал взгляд на бедрах одной из девушек, раскрыв рот. Берт улыбнулся и тоже посмотрел.

– Охереть можно, скажи? – шепнул он.

– М-м-может быть, – промямлил Терри. Он прижал дипломат к груди и выдохнул: – Я забыл, какое у меня должно быть… Занятие.

– Забей, – Гилберт зачарованно наблюдал, как таз девочки выписывал круги в такт музыке. Бусины подпрыгивали на бедрах и тихо бряцали. ОН был вне себя от счастья.

Гилберт и Терри замерли напротив стойки, их увидел трактирщик и буднично сообщил:

– Самая молодая у нас пока занята, парни. Выберите другую или подождите минуток десять.

Они вздрогнули и обернулись.

– А… А сколько ей? – еле выговорил Берт. В голове все таяло.

– Будет тринадцать послезавтра.

Пижон выдохнул и снова прижал к себе дипломат.

– Даже видеть ее не хотелось бы, – шепнул он.

– А я бы посмотрел, – Берт отошел с ним в угол зала и сел на кушетку возле сцены, поджав ноги к груди. Чтобы ОН не беспокоил. Отсюда было видно всех девчонок. – Интересно, как она выглядит.