Текст книги "Забытые грехи (СИ)"

Автор книги: Elli Sansone

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

У дверей отирался Поттер. Завидев меня, он приподнял брови.

– Доброе утро, сэр! Как вы узнали?

– Птичка на хвосте принесла, мистер Поттер, – сухо сказал я, – я должен увидеть мисс Браун. Так вышло, что у неё никого нет, кроме меня. Я должен понять, чем смогу помочь.

В зелёных глазах сына Лили плескалось неподдельное сочувствие.

– Она очень плоха, сэр. С ней сейчас целитель Сметвик. Проходите, но… – он замялся… будьте готовы, что вам будет… неприятно.

Видимо, на моем лице отразилось замешательство, раз Поттер захлопнул рот и приоткрыл дверь, пропуская меня вперед. Я не спросил, зачем здесь сотрудник аврората, но обязательно выясню это позже.

Лаванда лежала на больничной койке, над её головой парила полупрозрачная сфера, дающая нужный свет, диагностическая схема светилась в полумраке, а Сметвик делал непрерывные пассы палочкой, сведя кустистые седые брови в одну сплошную линию. Я судорожно выдохнул, увидев перебинтованное горло, плечо и повязки на руках, пропитывающиеся алой кровью буквально на глазах. Целитель закрывал раны, менял повязки и начинал всё снова. Разрез на шее было как у меня… на том же месте. Теперь я понял, почему Поттер мялся и краснел. Рука против воли взметнулась к старым шрамам.

– Северус, – отрывисто бросил Сметвик, – рад видеть. Но предпочёл бы не при таких обстоятельствах.

– Что я могу сделать? – спросил я тихо, глядя на бледное лицо Браун, на ссохшиеся обескровленные губы. Моё горло сжалось. Только не умирай, девочка, слышишь? Ты слишком многое пережила, чтобы вот так сдаться.

– В лаборатории уже готовят нужные зелья. Раны на горле и плече не смертельны, их закрыли и дали ей кроветворное. Ткани нарастим. А вот руки… Проклятье! – Сметвик неожиданно витиевато выругался. – Это тёмная магия. Нож был непростым. Ни одно из известных мне контрзаклятий не работает, а ткани прорезаны слишком глубоко. Она тут же теряет всю кровь, что я ей возвращаю. Если ты знаешь хоть что-то, то говори.

– Это фамильные кинжалы, – я прокашлялся – горло свело спазмом при воспоминании о Белле и её излюбленных пытках, – должен быть ритуал, чтобы тот, кто проклял жертву, вернул ей жизнь. Это то, что я знаю. Возможно, Руквуд знает больше. Было два кинжала – один у Беллы, второй у Долохова. Лаванда – сквиб… нужно изменить дозировки зелий.

– Сквиб? Понятно, – пассы палочкой продолжались, но не с той амплитудой и параллельно Сметвик дернул за какой-то шнурок на стене, – тогда я немного изменю рисунок… Ага! – в его голосе я ощутил явное торжество, когда кровь наконец-то перестала течь так обильно.

Явился домовой эльф в лимонном полотенце.

– Дозировки поменять, соотношение один к десяти, – велел целитель, – слёзы феникса убрать, лунную траву заменить цветком фиалки. Немедленно.

– Слушаюсь, целитель, сэр, – эльф исчез с негромким хлопком.

– Слава Мерлину, что ты здесь. Иначе мы потратили бы пару часов на бесполезные зелья вместо тех, что принесут нужный эффект сразу. Зря ты не согласился на меня работать, – Сметвик слегка улыбнулся и от этого ледяные тиски, сжимающие моё сердце немного разжались.

– Так что, нам нужно, чтобы убийца провел ритуал? Ну тогда аврору Поттеру и его команде придется поторопиться, – целитель вернулся к тому, что я говорил, – иначе мы тут до второго пришествия провозимся.

– Я думаю, что мы можем попробовать провести его сами… я могу попробовать, но мне понадобится помощь, – выговорил я. – Её внутренняя магия могла бы помочь при проведении ритуала, но её нет.

– А что Руквуд? Согласится говорить? – Сметвик наконец-то облегченно выдохнул и присел, разминая кисть, когда Лаванда задышала чуть ровнее. – Кровь остановилась, но раны не схватываются, видишь?

– Вижу. Они будут периодически открываться… нанесены очень… искусно, – злость в моём голосе нарастала. – Руквуд поплатится своей шкурой, если ничего не сделает. Поттер! – позвал я громко.

Встрепанная, как в детстве, голова начальника аврората тут же возникла в дверном проеме.

– Как она? Что-то нужно?

– Патронус в Азкабан. Или отправьте кого-то… опытного. Нам нужен Руквуд и всё, что он знает о фамильных кинжалах Лестрейндж и о том, как снять проклятие, – отрывисто велел я. Сметвик покосился с весёлыми искорками в светлых глазах, но мне было не до церемоний и расшаркиваний.

– Вы просите привезти его сюда? – недовольно осведомился Поттер. – Это невозможно.

– Не обязательно. Его нужно подробно допросить и всё зафиксировать. Я знаю сам ритуал, но его должен проводить убийца, – я поморщился, – а его или её, так понимаю, вы не нашли?

Аврор тут же поскучнел.

– Пока нет. Гермиона и Джордж занимаются этим.

– Тогда узнайте у Августа, есть ли иные варианты. И времени у нас мало, мистер Поттер. У Лаванды так его почти нет, – более спокойно произнёс я.

– Отправлю Гермиону, – Поттер собрался было прикрыть дверь, но я придержал створку, шагнув вперед так быстро, как только мог.

– Не Грейнджер, – прошипел я, – отправьте Уизли или кого-то другого… желательно, мужчину. А ещё мне очень интересно, что вы делаете здесь, господин начальник аврората. Соблаговолите объяснить?

– Охотно, сэр, – Поттер прищурился, – если вы прекратите говорить со мной, как со школьником. Гермиона – наиболее компетентный специалист и я не вижу причины…

– Отправьте Уизли, – повторил я.

При одной только мысли о том, что она окажется в Азкабане, пусть и без дементоров, я приходил в ярость. Руквуд – самая хитрая сволочь из всей пожирательской шайки, пусть и не такая отвратительная, как Долохов и безжалостная, как Лестрейндж, но безусловно, опасная. Умная. Изворотливая. Обаятельная.

Поттер вдохнул и выдохнул, на миг прикрыв глаза. Похвально. Кажется, наконец-то научился сдерживать свои эмоции.

– Если я это сделаю, то вы ответите на мои вопросы?

Ого. Удар ниже пояса, но я ждал чего-то подобного.

– Да, – кивнул я, – а сейчас я хочу… побыть с Лавандой.

– Жду вас в кабинете Сметвика через полчаса, – мальчик-который-выжил смерил меня взглядом, – Гермиона будет вне себя…

– Если узнает, – добавил я многозначительно.

Я вернулся в палату и сел рядом с Браун, неотрывно глядя на её бледное лицо. Сметвик вышел, но дежурный эльф замер в уголке, не сводя огромных глаз с пациентки, готовый по первому зову звать на помощь. Руки девочки выглядели скверно, необходимо было действовать срочно. Белла… проклятие. Даже из могилы твоя безумная ненависть отравляет всё вокруг, отравляет меня так, что впору впасть в отчаяние, но я не могу. Все мои сожаления и чувство вины придется загнать поглубже, пока ты не будешь вне опасности. Я должен тебя спасти. Я не пошёл с тобой, а ты, безрассудная, как и все гриффиндорцы, отправилась одна. Откуда ты знала, куда идти и что искать? Я замер, захваченный интересной мыслью – Лаванда не просто так говорила, что кажется, знает, где рукопись Риты, у неё были догадки, подкреплённые чем-то… или кем-то.

– Если бы ты могла говорить, Лав, – прошептал я, – сколько важного ты могла бы нам сказать…

========== 15. Преступление ==========

Всё внутри меня запульсировало, а старый шрам на руке налился болью, едва я вспомнила безумный хохот Беллатрисы, ледяную сталь клинка в её руке, свою агонию на полу Малфой-мэнора. Но Лестрейндж мертва, её муж поцелован дементором, как и Долохов. Единственной ниточкой оставалась Ариадна, если, конечно, это её настоящее имя.

– Джордж, а кому достались деньги Лестрейнджей и их имущество? – спросила я.

Уизли почесал в затылке.

– Надо поднять архивы, но я полагаю, что Малфоям. Нарцисса – единственная оставшаяся в живых из рода Блэк. Рабастан Лестрейндж был убит, Рудольфус поцелован дементором, из их семьи больше в живых никого не осталось.

– А Андромеда Тонкс? И эта Ариадна, назвавшаяся племянницей? – что-то не клеилось в моей голове, но миссис Малфой могла развеять эти сомнения. Почему мы сразу не спросили её про Ариадну, идиоты. Она должна знать! Кроме того, у Малфоев точно уцелел семейный гобелен.

Джордж хитро прищурился, цокнув языком.

– Андромеду выжгли отовсюду, так что она, считай, мертва для Блэков. Так-так, мисс-я-больше-не-аврор, кажется, вы намереваетесь покуситься на святая святых в цитадели чистокровных?

– Именно, – отрезала я, – пора поболтать с Нарциссой.

– Мне пойти с тобой?

– Нет, лучше тет-а-тет, возможно, она будет откровеннее. Миссис Малфой стояла рядом, пока её сестрица пускала мне кровь, так что мы почти сроднились, – фыркнула я немного презрительно, от этих воспоминаний сердце против воли начинало стучать чаще, но умирающая в больнице Лаванда и посеревшее лицо Северуса, до сих пор стоящее перед глазами, не давали погрузиться в жалость к себе. Потом. Всё потом.

В Малфой-мэнор почти ничего не изменилось, отметила я, ступая по изогнутой дорожке, посыпанной белоснежным песком. Исчезли павлины, но фонтан всё так же взрывался сверкающими на воздухе струями воды, тенистые деревья и клумбы с редкими растениями были ухожены, а двери мне открыл домовик в безукоризненном белоснежном полотенце с гербом Малфоев на груди. Окинув существо взглядом, я убедилась, что эльф выглядит сытым, на тонких ручках нет ни следа побоев, а в огромных глазах не таится страх. Я помнила Добби и его жертву, его дрожащие уши и покрасневших нос, а ещё затравленное выражение милой мордочки.

– Добрый день, миссис Уизли. Хотя нет, прошу прощения, мисс Грейнджер, верно? – тягучий напевный голос Люциуса Малфоя совершенно не изменился за прошедшие годы, взгляд его бледно-голубых глаз был так же остр, а платиновые волосы аккуратно уложены. Только исчезла трость, а ещё он немного прихрамывал, ступая мне навстречу и отпуская домовика небрежным щелчком пальцев. – Надеюсь, в вашем кармане нет носков или другой одежды?

– Боитесь за своих слуг? – я против воли вздернула подбородок, смело встречая его ледяной взгляд.

– Скорее боюсь лишиться последней привилегии, которая мне дорога, – мягко произнес Малфой, – Нарцисса ждёт вас в библиотеке, я провожу. Нечасто сотрудники Министерства наносят нам визиты, но за последний месяц это уже второй. Польщён, но не могу не спросить, чем вызван такой интерес?

Я покосилась на Люциуса. Его предельная вежливость настораживала. Конечно, я не видела его много лет после суда, он отсидел срок, но волки не превращаются в овец, а годами взращиваемые предрассудки не отступают в один миг.

– Я не сомневаюсь, что мистер Снейп сообщил вам обо всём, что произошло в клубе «Эйфория» несколько недель назад, – чуть резче, чем планировала, начала я, – так что давайте без спектаклей, мистер Малфой. Совершено ещё одно нападение, и мы уверены, что не обошлось без одного предмета, о котором ваша жена может и должна мне рассказать.

– Ещё одно? – сглотнул блондин. – Кто пострадал? Северус в порядке?

Я против воли чуть улыбнулась, отчетливо распознав беспокойство. Как трогательно. Они по-прежнему друзья… после стольких лет. После всего, что было. Мерлин, а ведь мы будем пересекаться, если я и Снейп… в любом случае будем. Он скорее всего, захочет познакомить дочь с крестником и его семьёй… моя Роуз окажется среди тех, кто ненавидел меня и звал грязнокровкой. Мир изменился, это правда, но изменились ли те, кто стоял у истоков войны?

– Поймите меня правильно, мисс Грейнджер, – Люциус откашлялся, распахнув перед мной двойные тяжелые двери библиотеки, – я беспокоюсь не меньше вас. Мы привыкли существовать в нынешней реальности, нас всё устраивает. Мой сын живёт в Лондоне, среди магглов, работает с ними, и пусть я не совсем это одобряю, но не вмешиваюсь. Северус Снейп – мой друг, мой… единственный друг, и он отказался от прежней жизни и почти оборвал все связи с волшебным миром после случившегося, и его трудно в этом винить. Мой внук пойдёт в Хогвартс через несколько лет, и я не хотел бы слышать шепоток и презрительные прозвища. Внезапное появление Игоря после стольких лет всколыхнуло то, что почти позабыли. И чем скорее вы разберетесь во всем происходящем, тем скорее всё это уляжется. Понимаете меня?

Я кивнула. Что ж, его аргументация выглядела правдивой. Сын Драко не виноват в ошибках отца и деда. И мне ли осуждать бывших Пожирателей, ведь именно я родила ребёнка от самого близкого к Воландеморту соратника. Подавив нервный смешок, я прошла к креслу у камина и уселась.

– Добрый день, миссис Малфой, – поприветствовала я Нарциссу.

– Добрый, мисс Грейнджер, – безукоризненный выговор аристократки, гордо поднятая голова и безупречное серое закрытое платье, подчёркивающее тонкую талию и длинные ноги – мать Драко выглядела так, словно мы виделись лишь вчера, а не восемь лет назад – и ни следа морщин на породистом лице. Я поневоле бросила взгляд на висящее над каминной полкой зеркало.

– Оставлю вас, – Люциус кивнул мне и легко дотронулся губами до щеки жены, – если понадоблюсь, то я у себя в кабинете.

Смерив меня внимательным взглядом, Нарцисса поинтересовалась:

– Могу предложить вам чай?

– Спасибо, не откажусь, – помедлив, сказала я. У меня во рту маковой росинки не было со вчера. Ночь, наполненная возвращающейся памятью, ссора с Северусом и дурные вести не способствовали аппетиту. Я не успела выпить даже кофе, не то, что позавтракать. Надеюсь, что миссис Малфой не отравит меня по старой памяти. Беозар в сумочке я носила постоянно, так что вытащить успею.

– Не беспокойтесь, – Нарцисса стиснула холёные руки, – я не сумасшедшая, чтобы вредить вам, мисс Грейнджер. И это не в моих интересах. Война закончилась, мы выбрали свою сторону давно. Там, в лесу, щупая пульс Гарри Поттера, я предавала Тёмного Лорда и знала, на что иду. Драко был лишь марионеткой, а мой муж давно отдал свои долги.

– Кстати, о сумасшедших, – я дождалась, пока другой эльф в отутюженном полотенце подаст мне чашку чая и пирожное, и улыбнулась ему, пригубив горячий напиток, – не буду ходить вокруг да около. У вашей сестры Беллатрисы был заговорённый кинжал. Где он теперь?

Руки Нарциссы слегка дрогнули и она закусила губу.

– Тот, что подарил ей Родольфус на свадьбу? Я полагала, что он похоронен вместе с… с эльфом, которого она убила.

– Его звали Добби. Нет, это не так. Он исчез из хранилища аврората много лет назад, я навела справки, пока ждала вашего согласия встретиться со мной, миссис Малфой. А именно вы помогали работать с темномагическими артефактами, как одна из лучших специалистов страны, с наследственным даром Блэков, – чуть тише проговорила я, сверля её взглядом, – вы украли его, не так ли? Зачем?

Нарцисса прикрыла глаза.

– После смерти Беллы и падения Тёмного Лорда всё, что хранилось в сейфе Блэков, Лестрейнджей и нашем подлежало тщательной проверке, – хрипло произнесла она спустя пару минут, – никто, кроме меня не мог касаться этих вещей, ведь род Блэков прервётся после моей смерти. Я… последняя. Драко принадлежит к роду Люциуса. Всё было конфисковано, всё, что несло хотя бы след тёмной магии. Я… я с радостью отдала деньги Беллы и Родольфуса на восстановление Хогвартса. Вы это знаете, ваш друг мистер Поттер унаследовал всё остальное, как крестник Сириуса Блэка и также передал в аврорат библиотеку и артефакты. У меня ничего не осталось на память о сестре. Мне нужно было хоть что-то, чего касались её руки, – миссис Малфой вскинула на меня сверкающие глаза, – кинжал сам по себе безвреден. Опасны только нанесённые им раны. Я забрала его и подменила на такой же. Можете осуждать меня, но я никому не говорила, что он у меня. Даже мужу.

– Где он, Нарцисса? Сегодня утром этим самым кинжалом была ранена Лаванда Браун, и клянусь Мерлином, если вы имеете к этому отношение… – прошипела я, вставая, – вам не поздоровится.

– Что? – Нарцисса поспешно вскочила. – Это невозможно! Кинжал заперт в шкатулке. Заперт моей кровью, мисс Грейнджер. Никто не откроет её. А я не покидала дом, эльфы могут подтвердить. И мой муж. Я ни за что не причинила бы вреда Лаванде, упаси Мерлин! Сев привязан к девочке всей душой, а я обязана ему всем! Если бы не он, Драко бы погиб!

– Покажите, – велела я холодно.

Она принесла узкую длинную шкатулку, украшенную сверкающими изумрудами и резьбой и, надрезав ладонь, прижала её к крышке. Та, распахнувшись с тихим треском, явила моему взору тот самый кинжал. Я словно во сне протянула руку и зашипела, когда мой шрам обожгло болью.

– Можете взять его. Проверить, что ни капли крови девочки на нём нет, я клянусь своей жизнью, – пробормотала Нарцисса.

– Проверим, – я осторожно закрыла крышку, лишь бы не видеть орудие пытки, – придёте лично и расскажете всё, что знаете о нём.

– Да, – миссис Малфой склонила голову и вдруг нахмурилась, – а ведь их было два…

– Как два?

– Кинжалы. Они парные. Родольфус подарил один Белле на свадьбу, а второй отдал Долохову. Я вспомнила. Он был при нём всё время, – Нарцисса прижала пальцы к губами, – я это точно знаю потому, что однажды… однажды он пригрозил, что порежет меня им и плевать, что я жена Люциуса. Муж тогда был в опале и если бы не Северус, Антонин украсил бы моё лицо не одним разрезом, чтобы я, как он хотел, улыбалась…

– Северус отобрал кинжал? – мой голос едва не дрогнул.

– Нет.

Я глубоко вздохнула. Не первый раз Антонин Долохов всплывает в расследовании, но он давно сидит в Азкабане с навечно застывшей на лице нелепой гримасой. Оболочка, лишённая души. Тело, которое ничего не чувствует. Его родственников мы не нашли. Кто-то говорил, что у него была жена, но она умерла в первую магическую войну. Были ли у них дети, никто не знал.

– Вам знакома Ариадна Лестрейндж? – задала я следующий вопрос.

– Знакома, разумеется, не лично, но… – миссис Малфой смутилась. – О ней не принято было говорить вслух, она же…

– Кто она?

– Бастард, – тихо отозвалась Нарцисса, – Родольфус приходил в ярость, едва звучало её имя. Брат его отца изменил жене с другой, и это считалось в то время величайшим позором. Мне никогда не было её жаль, но когда бедная девочка покончила с собой, я хотела сходить на её похороны, но Люциус не позволил. Никто не знал, а ней, откуда вам известно это имя?

– Так она умерла? – пораженно произнесла я. – Давно?

Нарцисса прошлась туда и обратно по персидскому ковру, покрывающему пол библиотеки, отчего её шаги вообще не были слышны.

– Кажется, лет пятнадцать назад, – наконец проговорила она, – вроде бы в тот год, что Драко пошёл в Хогвартс.

Прекрасно. Кто-то притворяется давно умершей женщиной, чтобы навещать Лестрейнджа. Зачем? Или… или не его? Ведь там же находятся Долохов и Руквуд. Они сидят в одной секции Азкабана, в соседних камерах. Поцелованным можно принимать гостей без охраны, Руквуду же только под надзором. К кому же ходит эта таинственная якобы Ариадна?

– Спасибо, миссис Малфой, вы, несомненно, помогли. Кинжал я заберу, а вас жду завтра утром у себя в кабинете.

Я уже направилась к выходу из библиотеки, когда Нарцисса тихо спросила:

– Гермиона… – её голос ощутимо надломился. – Мисс Грейнджер… вы вернёте мне его? Это всё, что осталось от Беллы. Да, она была монстром, но и моей родной сестрой тоже…

– Я подумаю, что можно сделать, – бросила я ровно, хотя мне было очень жаль миссис Малфой. Я по себе знала, каково остаться сиротой. Да, у неё были муж и сын и ещё одна сестра, но Андромеда не желала знать свою младшую сестру после гибели Нимфадоры и Ремуса, и трудно было её за это осуждать.

Трансгрессировав к дому Уизли, я полной грудью вдохнула ароматы пищи, витающие даже возле двери, и мой желудок протестующе заурчал. Надеюсь, Молли простит мне наглость и накормит. На самом деле я хотела увидеть Рози и поговорить с ней, объяснить ей всё, быть… честной. После откровений Северуса моя душа разрывалась от боли, но дочь не должна была испытывать ничего подобного. Ни в коем случае. Я и так заставила её страдать, оставив у Уизли, которые даже не были ей роднёй. Как же девочка с таким тонким восприятием, с замашками Северуса Снейпа, копируемыми ею бессознательно, смогла тут прижиться?

Я постучала.

– Гермиона! Вот так сюрприз! – Молли обняла меня и втащила в дом. – Я только хотела связаться с тобой, как ты узнала?

– Что узнала? – я забеспокоилась. – Что-то с Роуз?

Миссис Уизли замялась, пряча глаза.

– Она… на самом деле ничего страшного, в её возрасте свойственны магические выбросы. Она больше испугалась, чем мы. Я всё же вырастила семерых, такого навидалась… Но это, конечно, шедевр…

– Она пострадала? Что-то сломала? Я всё компенсирую, Молли, мне так жаль… – я уже бежала вверх по лестнице, чтобы увидеть дочку.

– Сама увидишь! – крикнула мне вслед бывшая свекровь.

Я осторожно постучала и тут же распахнула дверь, и слова замерли на моих губах, когда я увидела то, что сотворила моя девочка.

– Мерлин и Моргана… – выдохнула я.

Роуз Уизли явно была расстроена, когда её магия вырвалась наружу, поскольку стены комнаты стали каменными, как и пол, с потолка капало, а ещё, кажется, в углах притаились летучие мыши. Меня передёрнуло. Подземелья, как они есть. Причём в самом их мерзком проявлении. Вся мебель исчезла, кроме одного кресла, в котором клубочком свернулась Рози, держащая на коленях альбом и что-то выводящая карандашом. Она увидела меня, но вместо того, чтобы бросится на шею, лишь сощурилась и вернулась к рисованию. Меня словно с размаху ударили в грудь чем-то тяжелым.

– Роуз, не хочешь со мной поздороваться… для начала? – спросила я, запирая за собой дверь и накладывая силенцио одним взмахом волшебной палочки.

– Здравствуй, мама, – пробубнила она, – я пробовала вернуть всё назад, но не смогла.

– Это был выброс, так что сил ты потратила немало, на обратную трансфигурацию точно не хватит, – я медленно приблизилась к креслу, – что тебя так расстроило?

Девочка закусила губу и промолчала, повернув голову набок. Её волосы, против обыкновения, распущенные, закрывали лицо так, что из такого положения я не видела его выражения.

– Роуз? – позвала я. – Поговори со мной.

– Нет, – девочка помотала головой, – не хочу.

– Почему? – я присела рядом с креслом, поморщившись от ощущения ледяного камня под собой и наложила на него согревающее и амортизирующее заклятия, иначе мой зад превратился бы в ледышку уже через пять минут.

– Я обещала, что не буду влезать тебе в голову и сделала это, – монотонно пробормотала дочь, – я плохая. Я чудовище.

Я закашлялась от неожиданности.

– Кто тебе сказал?

– Никто. Я сама. Чудовища живут в пещерах и к ним никто не приходит. Уходи.

– Роуз, ты не сделала ничего плохого, – я лихорадочно соображала, как и что я могу сказать ей, чтобы не расстроить ещё больше, – у меня заболела голова, это так. Но ничего страшного не произошло. Я не злюсь на тебя. Я люблю тебя, бусинка.

Она наконец-то вскинула на меня тёмные глаза, ошеломлённо моргая.

– Правда?

Моё сердце сжалось от её тонкого голоска и звучавшей в нём надежды. Что же я за мать, если дочка сомневается в том, что я люблю её больше всех на свете? Как я дошла до такого?

– Правда. Никогда не сомневайся в этом, Роуз. Я люблю тебя, и всегда буду. То, что случилось… ты научишься с этим справляться. Это дар. Северус поможет тебе, – торопливо заговорила я, – он обладает тем же, что и ты, он… понимает.

– Северус… – повторила девочка. – Мама, а он… он…

Её щечки раскраснелись, она смутилась и замолчала, не сумев договорить то, что хотела спросить, но я и так поняла. Пора было признаться во всем. Она заслуживает знать правду.

– Он – твой папа, бусинка, – промолвила я дрожащим голосом, – я всё тебе объясню, но ты пока не должна никому об этом говорить. Ни одной живой душе, хорошо? Это только твой и мой секрет. Бабушка Молли и дедушка Артур ничего не знают и очень расстроятся, когда я им расскажу. И… твой папа Рон должен узнать первым.

Рози уставилась на меня, приоткрыв рот, но в самой глубине глаз что-то сверкало, она часто дышала, стиснув кулачки и выронив свой рисунок и карандаш. Выражение маленького личика изменилось с испуганного до понимающего, а затем и радостного. Всё это время я почти не дышала и не замечала, что по щекам струятся слёзы, пока дочка не сползла с кресла и не дотронулась до моего лица.

– Не плачь. Ты расстроилась, что папа… не мой папа? – серьёзно спросила она.

Я кивнула, глотая слёзы.

– Я очень сильно любила Рона… и я думала, что ты его дочь, Рози. Но недавно я узнала, что это не так и это очень сильно меня удивило. И да, немного расстроило тоже.

– Почему? Северус любит тебя, а ты его не любишь? – от наивного, но такого верного вопроса девочки я с силой втянула воздух, на миг закрыв глаза.

– Это сложно, бусинка. Нам нужно привыкнуть к этой мысли, к тому, что Северус – твой папа.

Роуз нахмурилась.

– А он знает? Он хочет… быть моим папой?

И как прикажете отвечать на этот вопрос? Я понятия не имела, чего хочет и не хочет Снейп, мы толком и не обсудили то, что касалось Роуз. И нас с ним. Мне, конечно же, хотелось верить, что наличие дочери не стало для него ударом и неприятным сюрпризом. Профессор Снейп ненавидел студентов, ненавидел преподавать и презирал гриффиндор – это я знала точно. Но ещё я знала, что он закрыл собой меня, Гарри и Рона от оборотня, что он принес непреложный обет, чтобы защитить Драко Малфоя и убил за него Дамблдора, что он готов был умереть, но не дать Воландеморту победить. Вся его жизнь состояла из исполнения долга и искупления грехов. Лили не простила его, оставила этот груз на его плечах. Я и Роуз не станем обузой. Я этого не допущу. Он сам сказал, что хочет участвовать в жизни девочки, и я дам ему это сделать так, как он это понимает. А не приносить очередную жертву во имя чего-либо. Северус Снейп был идеалистом. И в его мире не существовало слова «выбор».

– Он знает и я думаю, что ты ему очень понравилась вчера, – тщательно подбирая слова, ответила я, – но вы мало знаете друг о друге, чтобы делать какие-то выводы. Вам нужно познакомиться получше. Может, ты сама не захочешь, чтобы он был твоим папой…

– Я хочу! – перебила меня Роуз, снова заливаясь румянцем. – Он такой же, как я. Он улыбается, когда думает, что на него не смотрят. От него пахнет лесом и травами. И в его голове зеркало! Я тоже хочу, чтобы в моей голове было зеркало и никто не мог увидеть, о чём я думаю и не смеялся надо мной, как Мари-Виктуар и Тедди.

Я обняла дочь, укачивая в своих объятиях. Осталось последнее – забрать её домой. Вот только я… боюсь. Я до смерти боюсь, что наврежу ей. Я боюсь признаваться Рону и Молли, что Роуз им не родная. Я боюсь, что Лаванда умрёт и это сломает Северуса. Я боюсь, что моя дочь разочаруется во мне и в своем отце и будет несчастна. Я боюсь, что Снейп не захочет быть со мной. И боюсь, что захочет.

Я, Гермиона Грейнджер, ещё никогда в жизни не чувствовала себя настолько испуганной.

========== 16. Наказание ==========

Когда я появился в кабинете Сметвика, то обнаружил там не только Поттера, но и нескольких сотрудников аврората и самого министра магии. Не скажу, что был очень удивлён, но всё же не ожидал, что на меня будут смотреть почти что с уважением, причём не так, как в Хогвартсе – с затаённой ненавистью и страхом, едва прикрытым смирением с тем фактом, что это чудовище, профессор Снейп, никуда не денется и проклясть его не получится, даже если очень постараться, а так, как будто я был… своим. Не думал, что бывший шпион и Лаванда Браун, давно вышвырнутая магическим сообществом, вызовут такой резонанс. Расположившийся за столом главного целителя Бруствер кивнул мне на стул подле себя:

– Садись, Северус.

– Давно не виделись, профессор Снейп, – Финч-Флетчи просиял и почти протянул мне руку, но мой выразительный взгляд заставил его изобразить внезапное почёсывание правого уха и неловкий кашель.

Поттер ухмыльнулся, заметив манёвр аврора, но ничего не сказал. Он стоял у окна, опираясь спиной на стекло и скрестив руки на груди, выживший близнец Уизли, судя по его встрёпанному виду, только что вывалился из камина – на плечах видны были остатки сажи.

– У нас консилиум? – я уселся и обвел присутствующих ехидным взглядом, пряча смутное беспокойство. Уизли выглядел расстроенным, а если именно он был в Азкабане, то значит, Август отказался сотрудничать. Это было очень плохо – я сам знал ритуал приблизительно, да и рисковать Лавандой не хотелось, если что-то пойдёт не так.

– Почти. Ждём Гермиону и начнём, Сметвик любезно предоставил нам свой кабинет на час, – проговорил Кингсли, потирая ладонью лоб. Поттер вытащил палочку и запер дверь, попутно наложив заглушающее заклятие.

У министра был измученный вид, очевидно, он, как и присутствующие в этой комнате, прошлой ночью почти не спал. Я выпил бодрящее зелье, собираясь к Грейнджер, но его эффект скоро выветрится и тогда мне лучше будет прилечь. То, что я сейчас увижу Гермиону, меня обрадовало бы, если бы я так не терзался всем случившимся между нами, да и умирающая наверху Лав мучила раскаянием. Если бы я пошёл с ней… или пошёл сам… ничего бы не случилось.

– А зачем нам мисс Грейнджер? – поколебавшись, всё же спросил я. – И что, меня больше ни в чём не подозревают, раз я присутствую?

– Вот за что вы мне всегда нравились, профессор, так это за постоянную бдительность, подозрительность и анализ ситуации, какой бы она ни была, – Джордж Уизли улыбнулся мне с таким восторгом, что я почти поверил в его искренность.

– А я думал, что за продвинутые зелья и одну любопытную книжицу, – не удержался я от шпильки.

– Вы учили продвинутым зельям Уизли?! – Поттер приоткрыл рот. – Добровольно?

Я не выдержал и рассмеялся.

– Мистер Поттер, вопреки расхожему мнению, не все студенты одинаково бездарны в зельеварении, например, ваша жена и мисс Грейнджер на моих уроках показывали средний уровень знаний, вполне достойный, а Фред Уизли… – я на миг запнулся. – Фред был талантом. То болото посередине замка, да и начинки для сладостей требуют умений. Не так ли, мистер Уизли? Я до сих пор помню ваши экспериментальные зелья.

Джордж прокашлялся, его глаза подозрительно блестели.

– Верно. Фредди обожал ваши уроки, профессор. Я больше интересовался скучными вещами – упаковкой, изготовлением, бухгалтерией, а он… он был затейником. Ему было бы приятно услышать ваши слова.

Со стороны камина раздался треск, и на ковёр кабинета Сметвика вступила Гермиона.

– Добрый день всем, – она улыбнулась Поттеру и кивнула министру, Финч-Флетчи подскочил к ней, помогая выбраться из камина, за что она благодарно сжала его руку. Я попытался прогнать приступ ревности. Не имею права. На меня она взглянула украдкой, но в глубине карих глаз было только беспокойство, злость пропала. Я вздохнул с видимым облегчением.

– Итак, – Кингсли побарабанил пальцами по столу, – на сегодняшний день произошедшее с Каркаровым, Скитер и мисс Браун крайне волнует общественность. Если вы видели, все издания уже написали о возвращении Пожирателей, новом витке войны и прочее. Мы должны пресечь подобное и поскорее, поэтому я здесь. Дело находится под моим особенным контролем, Гарри.