Текст книги "Плацебо (СИ)"
Автор книги: Элинор Л
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)
Макдугл взял палец на ее правой руке и стал выгибать в другую сторону. Медленно, чтобы Симона как можно сильнее ощутила всю боль.
– Нет, стой! Хорошо! – вскрикнула Симона, почувствовав, что вот-вот ее палец хрустнет. – Я дам его тебе, но он не в моем кабинете!
Макдугл дождался, когда Рейли прекратит сопротивляться, и тогда ослабил хватку. Она прижала к груди ноющий палец и испуганно посмотрела на полоумного Макдугла. Он точно себя не контролировал. Полуправда, неведомо как открывшаяся перед его глазами, застелила его разум, и теперь словно остались сплошные животные инстинкты: срочно уничтожить все то, что пугает!
– Я разнесу здесь все до основания, если понадобиться, чтобы найти камень, но ты можешь спасти всех своих коллег, если будешь держать рот на замке.
– Я поняла тебя! – сказала она и посмотрела на припухший палец.
Симона подошла к книжной полке и, встав на носочки, дотянулась до темно-багровой книги, потянув ее на себя. Один из шкафов отъехал в сторону, и в образовавшемся проходе через стену виднелась винтовая лестница, уходящая далеко вниз.
– За мной, – сказала Симона, и Макдугл юркнул за ней. Оказавшись на лестнице, она дернула рычаг, и шкаф встал на место, закрывая проход. – Надеюсь, у тебя есть пара тем для разговоров. Идти придется долго.
– О чем с тобой говорить? Ты заодно с фюрером!
– С чего ты взял?
– Разве не ты устраивала эксперименты над людьми в Ишваре? Не ты создаешь химер и пустые доспехи с душами приговоренных к смерти? Я все знаю, лживая тварь! – Он снова прижал ее к стене, а Симона лишь смерила его спокойным взглядом, вскинув одну бровь, как будто ей нравилось, когда ее оскорбляют.
– Может быть и я. А может, и нет. Какое отношение к экспериментам имеет фюрер? По-твоему, ученые не могут делать это независимо от него? – спросила она, дернув плечом. Макдугл отпустил, и они снова двинулись вниз.
– Просто признай это!
– Я не обязана ни в чем признаваться, тем более питать твои иллюзии и «правду», которую ты считаешь истиной.
– Если бы я был не прав, сейчас мы бы не двигались за философским камнем.
– А с чего ты взял, что я веду тебя за ним? Сейчас мы двигаемся в газовую камеру. И когда мы дойдем до нее, мои сообщники тебя вырубят. Мы же все такие твари, изверги, лжецы…
– Не ёрничай!
– А если серьезно, откуда ты узнал «обо всем»? – спросила Симона.
Лестница закончилась, и Симона, не дождавшись ответа, толкнула дверь рукой. Теперь они оба оказались в темном сыром коридоре. Под потолком тускло светили редкие лампы, некоторые из них противно мигали. На крашеных стенах выступала влага и собиралась на бетонном полу. Симона двинулась вдоль по коридору, сворачивая на перекрестках. Окажись Макдугл в этом лабиринте один, наверняка застрял бы надолго.
– Не твое дело, – ответил Ледяной, постоянно озираясь по сторонам и запоминая дорогу.
– Просто такое впечатление, что «слышу звон, да не знаю, где он» про тебя. Либо твой информатор сам не знает всей правды, либо умело манипулирует тобой. Ты стоишь спиной к истине, светящей тебе в затылок, смотришь на собственную тень и думаешь, что познал все в этом мире. А в это время действие происходит прямо за тобой.
– Что ты пытаешься мне сказать? Что есть еще что-то?
– Всегда есть еще что-то. Тот, кто тебя надоумил заполучить философский камень, наверняка сам хочет завладеть им. А ты всего лишь пешка, которая даже не дойдет до середины. Что ты ему или ей обещал? Свергнуть фюрера? И ты действительно думаешь, что в одиночку сможешь сделать это с помощью одного камня?
Макдугл сжал челюсть и стал пыхтеть от злости.
– Я не один.
– О! – Симона вскинула брови и улыбнулась во весь рот, радуясь, что ее провокация работает. – Так это все меняет. И сколько вас? Двое? Трое? Тогда беру свои слова назад. Сколько бы вас ни было, вы, разумеется, выстоите против целой армии и отряда государственных алхимиков.
– Среди солдат есть те, кто готов пойти за мной, если я их позову. И среди алхимиков тоже. Брэдли не может уследить за всеми, слишком занят разрушением и войнами. Армия прогнила насквозь!
– Тогда ответь мне еще на один вопрос. Ты действуешь против фюрера, против всей армии, но до сих пор носишь свой майорский китель! И кто из нас лицемер?
Макдугл почувствовал, что слова застряли в его горле. Он хотел сказать, что глубоко предан этой стране, но не своему правительству. Хотел сказать, как сильно любит свой народ и готов умереть за него, но не за лживого и беспощадного фюрера. Макдугл понял, что бесполезно говорить о таких вещах с человеком, продолжающим многие годы работать на убийц. Поэтому остальную часть пути они шли в молчании, хотя Симона еще совершала несколько попыток расшатать его веру в свою истину. Но Макдугл был тверд и уверен. Некто действительно качественно промыл ему мозг, хотя и утаил большую часть правды.
– Пришли, – сказала Симона, остановившись у двери. Она открыла ее ключом из своей связки и вошла внутрь. Макдугл проскользнул за ней.
Рейли включила свет и подошла к единственному предмету, который стоял посередине комнаты – сейфу.
– Я дам тебе камень, а ты оставишь меня в живых, так? – уточнила Симона, опустившись на колени.
– Да, я оставлю тебя в живых, – откашлявшись, сказал Макдугл.
Симона, прищурившись, посмотрела на него, но набрала нужную комбинацию и открыла дверцу. Внутри на черной бархатной подушечке лежал багровый камень. Она взяла его в руки и протянула Ледяному, который с благоговейным трепетом принял сокровище. Безумным взглядом он смотрел на камень, словно пытаясь что-то увидеть в нем. Симона сложила руки на груди и, поджав губы, шумно вздохнула.
– Что, теперь пойдешь убивать всех, кого считаешь убийцами? – спросила она спокойным голосом. – Про себя не забудь.
– Не переживай, я начну с тебя, – ответил он, а Симона нахмурилась.
Макдугл сильно отпихнул ее и рванул к двери. Рейли от такого удара упала на бетон, приземлившись на руки. Ледяной захлопнул тяжелую дверь, и Симона увидела, как та застывает. Иней прорвался сквозь щели и пополз по влажным стенам. Рейли встала с пола и уселась на открытый сейф.
– Ты же обещал! Выпусти меня немедленно! – вопила она с безразличным лицом. – Лживый ублюдок!
– Вы все заплатите за то, что сделали и собираетесь сделать!
– Выпусти меня! – заорала Симона, начав разглядывать свои ногти на руках.
– Я оставил тебя в живых, как и говорил. Но не надолго, – ответил Макдугл.
Симона прислушалась, когда он замолчал. Звук его удаляющегося бега затих через несколько секунд, и она встала на ноги и подошла к заледеневшей двери.
– Идиот либо ты, либо твой информатор, – сказала она, производя преобразование.
Дверь рассыпалась, с грохотом обвалившись на пол, и Симона снова затихла, пытаясь услышать, не бежит ли Макдугл на этот шум обратно. Убедившись, что он все-таки ушел, Рейли торопливо двинулась обратно. Показывать ему свое владение алхимией бессмысленно. Победить ветерана ишварской войны, опытного алхимика у нее все равно бы не вышло, а лишь дало бы ему еще больше пищи для размышлений. Допустить утечку информации со своей стороны она не могла, поэтому решила дождаться более безопасного момента. Симона устало и поднималась по лестнице вверх, все мечтая сделать здесь лифт и думая о прошедшем дней. Он получился слишком безумный даже для ее жизни. Спустя еще два пролета Рейли стала перебирать все варианты, которые приходили ей в голову, что сказать Рассу, когда он узнает, что она отдала камень. В конце концов, это он виноват. По его приказу Энви шпионит среди военных, а Ласт и Глаттони разжигают восстание в Лиоре. Не ее вина, что она осталась без охраны.
Симона еще раз выругалась на Макдугла, когда обнаружила, что он не закрыл за собой шкаф. Если бы кто-то вошел в ее кабинет и увидел лестницу, ведущую глубоко под землю, этого человека пришлось бы убить.
Рейли спокойно подошла к телефону и набрала номер.
– Приемная фюрера. Говорит секретарь…
– Срочно соедините меня с фюрером. Говорит доктор Симона Рейли из Третьей научной лаборатории! Это срочно! – взволнованно сказала она, надеясь, что девушка поторопится, если говорить так, словно пожар.
– Одну минуточку, – противным голосом ответила секретарь. Симона закатила глаза и стала нервно постукивать пальцами по столу.
– Кинг Брэдли, я слушаю.
– О, фюрер. Я вас приветствую. Как поживаете? – спросила Симона, растягивая гласные, превращая серьезный разговор, на который была изначально настроена, в фарс.
– Вы что-то хотели? – сквозь зубы процедил Брэдли, услышав такой панибратский тон с ее стороны.
– Да, хотела попросить держать ваших безумных псов на цепи. – Симона продолжала говорить театральным голосом, потому что знала, что разговоры по основному телефону фюрера часто прослушивают его же подчиненные, исходя из мер безопасности. – Сегодня один из них вырвался и, угрожая мне расправой, забрал у меня украшение, подаренное папочкой на мое совершеннолетие. Вам оно, конечно, покажется не очень дорогим, но для меня это ценность. Пятикаратный рубин из старого сейфа. Хорошо, что я додумалась не хранить все яйца в одной корзине.
– Вы запомнили грабителя? Он из военных?
– Нет, я была в таком шоке, что уже ничего не помню. Но он определенно точно владел навыками алхимика. Он при мне намертво заморозил дверь, надеясь, что я умру в закрытой комнате. Хорошо, что он не знал, но у меня был способ выбраться.
– Кто-то был с вами рядом?
– Нет, как я не кричала, никто не пришел. Я так испугалась, что решила, лучше отдам ему то, что он просит, а потом немедленно позвоню вам. Ну что я могу сделать против такого опытного алхимика? Я всего лишь хирург.
– Хорошо, доктор Рейли, теперь можете не волноваться. – Брэдли ответил не сразу, а подумал несколько секунд. – Вы все правильно сделали. Я что-нибудь придумаю для вашей дальнейшей охраны. Грабитель может вернуться.
– Спасибо, фюрер, так приятно знать, что за вашей спиной можно почувствовать себя в безопасности.
– Да, разумеется. Он что-нибудь еще говорил?
– Да, сказал, что о папочкином украшении ему сообщил некто. Но при этом он совершенно не в курсе подробностей об истории этой драгоценности.
– Хорошо. Я вас понял, доктор Рейли. Молодец, что позвонили мне сразу.
– Разумеется. – Симона поджала губы и заговорила своим серьезным низким голосом. – И еще. Пожалуйста, проверьте всех, с кем когда-либо имел дело этот человек. У меня предчувствие, что он захочет переманить на свою сторону еще несколько людей.
Симона положила трубку, услышав, как Брэдли молчит и тяжело дышит от злости. Под его носом провернул дельце Ледяной алхимик, заполучив философский камень из-за допущенной оплошности в безопасности. Оставили Симону всего на несколько дней, и Макдугл вовремя рассчитал момент. Искать его будут везде, но до того, как поймают, он может распустить язык и наворотить много лишнего.
Рейли закрыла на замок свою дверь, расслабилась в кресле, почувствовав, что скинула со своих плеч ответственность, и преспокойно задремала.
========== Глава 9. ==========
Симона налила в кружку свежезаваренный кофе и вдохнула горячий ароматный пар. Она со спокойной душой выпроводила Лесажа в отель, оставшись на ночное дежурство в скорой помощи, лишь бы не врать о причине своего нежелания заниматься с ним сексом. Тишина в комнате отдыха случалась не так часто, как хотелось бы, но и минуты, когда можно выпить чашечку кофе, тоже бывали редко. И сейчас Рейли наслаждалась спокойствием.
Дверь приоткрылась, и Симона повернулась на звук.
– В третьей палате вас ждет пациент, ему надо зашить рану, – сказала медсестра, протягивая историю болезни. – Я уже полностью его опросила и все заполнила.
– Спасибо. – Кивнула Симона и взяла карту из рук медсестры. – Скажи, что я загляну к нему через пять минут.
Медсестра ответила, что передаст, и закрыла дверь. Симона развалилась в кресле и потягивала кофе, зажмуриваясь от наслаждения. Дверь снова открылась.
– Я же сказала, что пять минут! – нервно проговорила Рейли, не открывая глаз.
– А я пришел сюда не поторапливать тебя. – Над ухом зазвучал противный голос Энви. – Думал, что сразу узнаешь, но нет.
Симона открыла глаза и взглянула на него. Юная медсестричка, светловолосая, хорошенькая. Наивными большими глазами Энви смотрел на Рейли, но в то же мгновение криво заулыбался, выдав свою сущность.
– Зря ты принял такой облик. – Усмехнулась Симона, складывая ноги на журнальный столик. – Лучше не попадайся на глаза терапевту, Карлу. Он терпеть не может красивых медсестер. Они не хотят с ним спать.
– Вы людишки…
– …такие жалкие, – парадируя его голос, закончила Симона, а голова Энви чуть ли не задымилась от злости. – Когда же ты, жалкий гомункул, придумаешь что-нибудь более обидное.
Энви скрипнул зубами и хотел что-то ответить, но открылась дверь, и в комнату вошел мужчина. На халате у него висел бэйджик с именем: Карл Тамп.
– Сестра? – удивленно произнес он. – Это комната для докторов. Вам тут не следует находиться.
– Я всего лишь хотела напомнить доктору Рейли, что ее ждет пациент в третьей палате.
– Да, – подтвердил Тамп. – Этого пацана слышно из приемной. Иди уже, Симона, он всем действует на нервы.
Рейли издала неопределенный звук, выдавая недовольство назойливостью всех, кто ее окружает. Она сделала несколько глотков и поставила кружку на столик.
– Мой кофе не трогать, Карл, – сказала она, открывая дверь и выпуская Энви в коридор.
– Больно надо, – фыркнул Тамп.
Симона в сопровождении Энви направилась в нужную палату. На подходе к ней она заглянула в историю болезни.
– Элрик? – удивленно спросила она у Энви, а тот заулыбался.
– Вот это встреча, да?
– А чего сразу не сказал?
– Сюрприз.
Симона открыла дверь. Эдвард сидел на кровати, а Ал все пытался заставить его отдохнуть и не дергаться.
– Да кровь уже почти не идет! – вопил Эд, успокаивая брата. – О! А вы хирург, да? Будете меня зашивать?
– Да, – сказала Симона, выдавливая улыбку и разглядывая братьев. – Я доктор Симона Рейли. А эта медсестра, Анна, любезно принесет мне все инструменты, да?
– Да, – сквозь зубы проговорил Энви и вышел за всем необходимым.
Симона подошла к кровати Эда и поставила табурет рядом, садясь на него. Парень внимательно ее разглядывал, с любопытством наблюдая, как она читает его историю.
– Снимай пока свою футболку, – бросила Рейли, перелистнув страницу. – Тебе всего двенадцать лет, а ты уже государственный алхимик?
– Не думаю, что возраст тут имеет значение, – сказал Эдвард, отдавая футболку Альфонсу.
– Но это все равно странно. – Симона отложила бумажки на тумбу и пододвинулась ближе, посмотрев на раны. – Не многие взрослые люди способны пройти нужные экзамены.
В комнату вошел Энви, держа в руках емкости со стерильными инструментами и бинтами. Он положил все на тумбу рядом и встал за спиной Симоны. Та начала промывать рану, стирая засохшую по краям кровь. Эдвард молчал, и Альфонс не хотел говорить за брата.
– Кто это тебя так? – спросила Симона. – Уж не братец ли?
– Не важно, – буркнул Элрик, глядя на брата, а Симона приподняла одну бровь, показывая свою заинтересованность. – Я был при исполнении. Нам не разрешается разглашать подробности заданий.
– Вы разве не знаете, доктор Рейли? – заговорил Энви, делая тон голоса таким удивленным. Симона даже улыбнулась тому, как играет этот гомункул: настолько правдоподобными были его выступления, и это не исключение. – Сегодня один сумасшедший алхимик пытался напасть на центральный военный штаб! Говорят, что он хотел убить фюрера, вы представляете?! Братья Элрики такие юные, но смело бросились защищать своего лидера!
– Раз вы здесь, то, выходит, этого сумасшедшего схватили уже? – спросила Симона, разговаривая холодно и безэмоционально, в отличие от Энви, который охал и ахал, восхваляя Элриков.
– Не совсем, – произнес Альфонс, а Симона вколола Эду обезболивающее, чтобы зашить раны. – Мистера Макдугла убил фюрер.
– Алхимики все немного странные, – сказала Рейли, сделав вид, что не знает, о ком идет речь. Она посмотрела прямо в глаза Эдварду. – Вечно думают, что умнее природы, которая намного могущественнее.
– Алхимия тоже часть природы, глупо отрицать это, – сказал Эд, усмехаясь. – Мы всего лишь используем одну из сторон медали.
– Когда человек думает, что сильнее того, в чем даже не разбирается, он попадает в капкан собственного тщеславия. Не знаю ни одного алхимика, который бы хорошо закончил.
Братья напряглись и застыли, уставившись на Симону, которая невозмутимо начала зашивать раны Эдварда. Энви стоял, поджав губы. Он буркнул что-то невнятное и выскочил из комнаты. Элрики решили, что медсестра действительно вышла по делам, но Рейли знала, что этот зеленый червяк просто пошел гоготать в уединенное местечко.
– А много алхимиков вы знаете? – спросил Эд, когда полное осознание того, что сказала Симона закрепилось в его голове.
– Достаточно, чтобы судить, – ответила она, немного надавив на плечо, чтобы Эдвард повернулся спиной.
Дверь открылась, и в палату сначала проник огромный букет красных роз, а затем громадная детина Армстронг.
– Эдвард Элрик! – торжественно проговорил майор, протягивая розы. – Я узнал, что ты в больнице и поспешил сюда!
– Я зашиваю ему рану и… – начала Симона, но Армстронг ее перебил.
– И я развею твою тоску от постельного режима! – Он сбросил с себя китель, а братья начали громко орать.
Приподняв брови, Симона широко раскрыла глаза от возмущения и встала с табурета.
– Майор Армстронг! – громогласно и строго произнесла она. – Немедленно покиньте палату или прекратите себя так вести!
Майор тут же застыл и удивленно посмотрел на женщину вдвое меньше него. Он поднял с пола китель и быстро надел его обратно.
– Вы… – он прищурился, не веря своим глазам. – Доктор Симона Рейли?
Братья заглохли, поняв, что эти двое точно знакомы. Рейли его узнала, а вот майор на радостях, что с братьями все хорошо за исключением несерьезной раны Эда, не сразу признал Симону.
– Да, это я. – Спокойным голосом подтвердила она.
– А откуда вы друг друга знаете? – спросил Ал.
– Ты попал в хорошие руки, Эдвард Элрик, – сказал Армстронг серьезным тоном, не сводя глаз с Симоны. – Доктор Рейли оперировала раненых солдат на войне в Ишваре. И спасла многих, которые уже готовы были распрощаться со своей жизнью.
Братья удивленно уставились на нее, а Симона, продолжая держать невозмутимый вид, вернулась к ранам, делая завершающие стежки. В палате повисла тишина, которая вполне устраивала Рейли, но казалась давящей для братьев и Армстронга.
– Это все, Эдвард, – сказала она, откладывая инструменты в сторону. – Медсестра наложит тебе повязку.
Рейли заторопилась уходить, но остановилась перед дверью.
– Удачи вам, – сказала она, посмотрев сначала на старшего брата, а потом на младшего. – Пока вы есть друг у друга, держитесь за руки крепко.
Элрики удивленно смотрели на нее и, когда захотели поблагодарить, она выскочила из палаты. В коридоре ее ждал Энви, оставаясь в образе медсестры.
– Я думал, что лопну от смеха. Давала им советы? Ты?! – говорил он, еле сдерживаясь. – Может, ты произносила вслух то, в чем не хочешь признаваться себе?
– Ему надо повязку сделать, это работа медсестер, – сказала Симона, пройдя мимо Энви. – А я пошла свой кофе допивать, пока он окончательно не остыл. У тебя это займет всего несколько минут. Не думаю, что со мной за это время что-нибудь приключится.
Энви скрипнул зубами и захотел провопить что-то ей в спину, но из-за угла вышла педиатр и удивленно посмотрела на перекошенную от злости медсестру. Симона остановилась, не услышав в свой адрес оскорбления, и обернулась.
– О! Герда, – произнесла она, увидев педиатра. – Я уже осмотрела того ребенка и зашила раны. Пойдем, я тебе расскажу. – Женщина улыбнулась Энви и прошла мимо него к Симоне. Они продолжили идти к комнате отдыха вместе. – Оказывается, он государственный алхимик. В двенадцать лет, представляешь?
_____
Энви бросил книгу на стол Симоны, когда она заканчивала заполнять истории болезни. Они вдвоем были в ее кабинете в Третьей научной лаборатории. На окнах висели плотные шторы, и комнате стоял мрак. Лишь настольная лампа лила бледно-желтый свет. Рейли подняла глаза на гомункула, который поправил зеленые патлы, торчащие в разные стороны.
– Какая тупая книга, – проговорил он.
– Ты дочитал до конца? – спросила Симона, отложив фолиант на край, чтобы он не мешал.
– Таких людей не существует, – сказал Энви, падая в кресло напротив стола Симоны. – Никто из вас не может быть свободен от собственных пороков и чувств. Никто из людей не может быть таким, как…он, главный герой.
– В этом и смысл. Если ты не понял, главный герой не был человеком. – Симона ответила с легкой полуулыбкой, приподняв бровь.
– Хочешь сказать, он был гомункулом? – Энви хихикнул, а Симона отложила ручку, устроившись удобнее.
– Мы с тобой похожи больше, чем ты думаешь, но людям повезло, что век наш короток, – сказала Симона, не рассчитывая на его понимание. – У тебя есть Отец. И совершенно логично предположить, что и у нас тоже. У тебя есть задачи и миссии, ты воплощаешь в жизнь определенные грани своего Отца. И мы тоже, но только своего.
– Грани, говоришь? Только повод дай, вы перегрызете друг другу глотки. Любите власть и войны. Вами так легко манипулировать. И это грани вашего Отца? Не смеши меня. Мой Отец хотя бы отдает приказы мне лично или через моих напарников. А где все это время ваш? Где-то далеко на небе?
– Он ближе, чем кто-либо из нас думает, – улыбаясь, сказала Симона, почувствовав, что говорит с несмышленышем.
Черные тени зашевелились, и на стенах появился десяток больших и маленьких глаз. Энви и Симона нахмурились, заметив это.
– Прошу прощения, что перебиваю вашу бессмысленную беседу, но есть дело, – сказал Прайд. – Так вышло, что Ласт и Глаттони пришлось убить Корнелло в Лиоре. Отец недоволен, что мы допустили такое. Теперь Энви должен ехать туда, чтобы закончить все, как надо, пока Элрики в Юсвелле.
Энви тут же встал на ноги, приняв серьезный вид, а Симона с возмущением фыркнула.
– И я опять останусь одна? Чтобы пришел очередной «Макдугл»?
– Я буду приглядывать за тобой из тени, – ответил Прайд, сощурив глаза, а затем зрачки повернулись к Энви. – Выдвигайся немедленно! Если придется начинать в Лиоре с нуля, это может привести к неудобствам.
– Я понял, – сказал Энви и превратился в немолодого худощавого мужчину в крестьянской одежде. Он повернул голову к Симоне и бросил: – До встречи, человек.
Когда дверь за Энви закрылась, глаза Прайда нашли Симону.
– К тебе тоже есть задание. Номер 48 уничтожил своего напарника.
Симона закрыла веки и подняла брови, тяжело вздыхая.
– Хорошо, я сделаю ему еще одного, но, если и с этим возникнут проблемы, тогда надо будет уничтожить 48. Он доставляет нам слишком много хлопот. И я даже не представляю, кого использовать на этот раз. Может, кого-то из новеньких, что думаешь?
– Решать тебе, меня это не волнует, – сказал Прайд. – Но сделать это нужно сейчас.
Симона поднялась и подошла к вешалке, накидывая тренчкот.
– А я рассчитывала на выходной, – сказала она. – Имей совесть и не разговаривай со мной на людях. Сиди в своей тени смирно.
Глаза кровожадно прищурились, но уползли туда, откуда пришли.
Рейли вышла из кабинета и закрыла дверь на ключ. В коридоре было достаточно светло от заходящего солнца. Торопливо шагающие по коридору ученые и доктора здоровались с Симоной, и она отвечала тем же, но не спешила продолжать разговоры. Собственно, никто и не выказывал такого желания.
Симона дошла до парковки и села в свою машину, положив сумку на соседнее сидение. Некоторое время она смотрела в зеркало на свое отражение. Заметно осунувшееся лицо, серый цвет кожи. Проступившие морщины на лбу и возле глаз. Рейли вздохнула и завела машину.
– Добрый вечер, доктор Рейли, – поздоровался тюремщик с Симоной, открывая ей дверь. – Проводить вас до камер смертников?
– В этом нет нужды, – ответила она, мило улыбаясь. – Я поговорю с ними, а потом просто назову вам номер, и вы доставите приговоренного. Я уже определилась с некоторыми кандидатами, мне нужно лично поговорить с ними.
– Хорошо, я вас понял. Все наши знают вас, можете ходить спокойно, хоть вы и встретите новые лица.
– Новые лица? – удивилась Симона. – Почему это?
– Клэй и Митч, что охраняли камеры сидящих пожизненно, ушли в отпуск, а вместо них поставили новеньких, помните? Ну так оба отказались. Не могут выдержать.
– Зато честно признались. – Симона улыбнулась.
Она кивнула на прощанье и свернула в коридор. Рейли спустилась на лифте в подвал и прошла по знакомому маршруту через несколько коридоров. Перед каждым стояли решетки и охранники, которые здоровались с ней по имени. Она старалась выглядеть милой, но заметила, что ее они такой не считают, несмотря на вежливость. Все глядели на Симону с опаской, сторонились, хотя она абсолютно не выказывала никакой агрессии в их сторону.
Рейли шла по коридору мимо камер сидящих пожизненно. В коридоре негромко раздавался знакомый бубнеж. Симона шла предельно тихо, чуть ли не на носочках. Охранник заметил ее не сразу, но как увидел, подскочил со своей табуретки, уронив на пол газету. Болтовня тут же затихла. Тюремщик хотел поздороваться, но Симона поставила палец к своим губам и строго посмотрела на него.
– Что это там с тобой случилось, Дэйв, а? – спросил Кимбли.
– Газета упала с колен.
Кимбли замолчал, а Симона грустно отвела глаза в сторону, плотно сжав губы. Охранник замер и вылупился на нее.
– Тогда почему не поднимаешь газету обратно? – спросил Кимбли.
Симона беззвучно сделала шаг назад, чтобы позволить тюремщику собрать рассыпавшиеся по полу листки. Тот немедленно упал на карачки.
– От чего она упала? – задумчиво произнес Кимбли. – Кто-то рядом?
– Я один, – ответил охранник, заметив, как Симона помотала головой в стороны.
Кимбли замолчал, вслушиваясь в пространство. Симона поняла, что теперь, пока он пытается услышать что-то кроме шуршания газеты, уходить поздно. При ходьбе обувь может скрипнуть, а Рейли не хотела, чтобы тот узнал, что она была здесь. Все эти годы Симона ходила мимо его камеры, но ни разу не поздоровалась. А на что ей, собственно, сдался Кимбли? Слушать очередные замечания о том, что она неполноценная одержимая лесбиянка с комплексом Бога? Или чтобы снова ощутить странную тягу к человеку противоположного пола?
Симона облокотилась на стенку, решив выждать и усыпить его бдительность. Охранник удивленно посмотрел на нее и молча предложил табурет, но Рейли отказалась.
– Почему ты стоишь, Дэйв? – спросил Кимбли.
– С чего ты взял, что я стою? – возмущенно произнес тюремщик.
– Когда ты садишься, твой ремень издает странный звук, а табуретка скрипит. Почему ты вообще встал?
– Газета упала, я должен был ее поднять.
– Не пытайся обмануть меня, Дэйв. Газета упала после того, как ты подскочил. Значит, случилось нечто до этого.
По коридору послышались шаги и звук катящейся тележки. В сопровождении троих охранников, один из осужденных наливал в алюминиевую миску неведомую жижу. Надзиратели открывали решетку, тот подсовывал миску под вторую дверь в камеру заключенного.
– Знаешь, чего бы мне хотелось, Дэйв?
– Заткнись уже, Кимбли! – Тот стукнул по решетке резиновой дубинкой.
– Выпить хорошего виски в компании приятной девушки. В свое время я недооценил это мгновение.
Когда надзиратели и осужденный подошли ближе, они создали достаточно шума, чтобы Симона могла отойти от камеры Кимбли и остаться незамеченной. Хотя осадок в душе о том, что тот все понял, у нее остался. Но выяснять, так ли это, у нее просто не было времени. Она прошла еще несколько коридоров и вышла к камерам приговоренных к смерти.
– Мне нужно поговорить с номерами 62, 66 и 71, – сказала она тюремщику на входе, когда тот открывал решетку.
– Я проведу вас, – ответил он, закрывая на ключ обратно, когда Симона вошла.
В отличие от камеры, в которой сидел Кимбли, эти были открыты, и ожидающие своей смерти могли видеть все, что происходит в коридоре. Заметив Рейли, некоторые вытянули к ней руки, выкрикивая непристойности. Тюремщики, идущие сзади, били их по рукам дубинками, заставляя заткнуться.
– Номер 62, – сказал сопровождающий охранник, остановившись у одной из камер.
За решеткой в углу сидел немолодой мужчина. Высокий и худой. Он обратил внимание на Рейли и подошел ближе. Симона стояла достаточно далеко, чтобы он не смог до нее дотянуться, но тот и не желал.
– Добрый вечер, Норман Хоуп. Меня зовут доктор Симона Рейли.
– Приятно познакомиться, – сказал он, немного перенимая особенность Симоны в любой ситуации говорить спокойным и невозмутимым голосом.
– Я занимаюсь кое-какими исследованиями. И твои навыки вполне могут пригодиться.
– Навыки? – переспросил Норман.
– Да, именно. У тебя хорошие физические данные, ты здоров для своих лет, умен.
– Не очень, раз попался. – Хоуп усмехнулся, глядя на Симону.
– В любом случае, у тебя есть шанс выйти живым из этой тюрьмы, если согласишься мне помочь.
– Будешь использовать меня как подопытного кролика?
– Нет. – Симона помотала головой. – Я не могу рассказать тебе, пока ты не согласишься. Могу сказать, что ты будешь жить.
– И как я должен согласиться, милочка, если не знаю, на что подписываюсь?
– Либо так, либо смерть. Выбор у тебя не большой.
– Ты же читала мое дело, прежде чем придти ко мне. Не понимаю, с чего ты взяла, что я соглашусь.
– Ты любитель сделок. – Вздохнула Симона, почувствовав легкую усталость. – Предлагал своим жертвам выбор. Давал возможность уйти от тебя, если они смогут победить.
– И никто не смог уйти. Забавно, правда?
– Я даю тебе тридцать секунд на размышления.
– Я предлагал им мгновенную смерть прямо на месте. Либо возможность выиграть у меня в игру, и тогда они смогли бы уйти. Но в случае проигрыша их ждала бы долгая и мучительная смерть мне на радость, как победителю. Я только говорю это, а во рту аж слюна стала образовываться сильнее.
– Еще десять секунд, Норман. Каков твой ответ?
Хоуп посмотрел на нее внимательно, а она слегка наклонила голову к плечу в ожидании ответа.
– Я никогда не жульничал, доктор Симона Рейли. И сейчас не стану. Я проиграл, поэтому согласен умереть.
Симона поджала губы и повернулась к надзирателю.
– Ведите меня к номеру 66, – сказала она и снова посмотрела на Хоупа. – Прощайте.
Надзиратель двинулся дальше, и Симона пошла за ним, не услышав в ответ от Нормана ничего. Зато его соседи не стеснялись в выражениях. Когда надзиратель остановился возле другой камены, прямо около решетки, свесив руки, стоял широкоплечий крупный мужчина.
– О! Какая красотка! Если ты пришла убить меня, то я разрешаю! – завопил он, противно облизнув губы.
