Текст книги "Плацебо (СИ)"
Автор книги: Элинор Л
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)
– Кимбли-сан, не приближайтесь к зданию! Там опасно!
Багровый замер, буравя взглядом пустую крышу. Глупо было бы умереть вот так, попав под обломки разрушенного ишваритом здания.
– Нам лучше укрыться, подполковник Кимбли, – обратился к нему один из солдат. – Поднимается буря.
Ветер действительно усилился. Это остудило горячую голову Багрового. Одно неверное движение, как можно погибнуть в этой схватке. Кимбли никогда особенно не планировал свои действия во время войны, больше полагаясь на чутье, потому что ни за чью жизнь, кроме собственной, он не волновался. Но теперь он чувствовал ответственность за Рейли и не мог позволить себе умереть.
Когда все укрылись в одном из заброшенных зданий, Кимбли уединился в одной из пустых комнат и прикрыл глаза, погружаясь в свои размышления.
Уинри ускользнула от охраны и ринулась за Элриками. На нее похоже, ведь точно так же она помчалась за ними в Централе, когда Шрам напал на братьев. Кимбли тяжело вздохнул. Если бы не его зацикленность на спасении Рейли, он смог бы понять это еще раньше и предотвратить похищение девчонки. С другой стороны Элрики по-прежнему будут работать с ним и искать Шрама, чтобы вытащить свою подругу, и неважно у кого именно в заложниках она будет: у ишварита или у Кимбли.
Багровый еще раз прокрутил в воспоминаниях момент со встречей Уинри и Шрама в Централе. Эдвард так самоотверженно ринулся к ней, когда ишварит попытался причинить ей вред. Пацан забыл все на свете, потерял инстинкт самосохранения. Словно сама мысль о существовании в мире, где не будет Уинри Рокбелл, заставила его подставиться под удар в тот момент. Но в таком случае, что же ему помешало сделать это сейчас? Он разлюбил девчонку? Или она неожиданно оказалась достаточно глупой, чтобы в таком момент попытаться отомстить ишвариту, и подобралась к нему слишком близко? Нет. Ни то, ни другое не подходит, и Кимбли отбросил эти идеи. Здесь что-то другое. Возможно, в сам момент битвы Элрик оказался далеко и не смог предотвратить захват Уинри.
Кимбли все еще чувствовал неудовлетворение от этих размышлений. Картинка все еще не клеилась, хотя на вид казалась верной. Зная Элриков, они ценой своей жизни не позволили бы кому-то причинить вред Уинри, так что случилось в том здании? Почему после того, как Шрам схватил девчонку, братья побежали вниз, а он – наверх? Ведь взрыв фасада произошел только тогда, когда ишварит уже был на крыше с заложницей. И через секунду Элрики появились на улице. Что заставило их не преследовать Шрама, а выбежать на улицу?
Кимбли задумчиво потер подбородок, направив взгляд в пространство. Единственная причина, по которой они позволили Шраму утащить Уинри – это сговор на почве общей цели. Кимбли не особо беспокоило отсутствие Рокбелл, ведь Элрики все равно будут работать на него. Он больше задумывался о том, что может объединять этого ишварита-убийцу и юных алхимиков. Элрики одержимы только одной идеей – вернуть свои тела. Так неужели у Шрама появился способ?
Ответ оказался таким простым и понятным, как это обычно бывает со сложными вопросами.
У Шрама в заложниках два доктора-алхимика и неизвестная девочка из Ксинга, которая знает восточную алхимию. Элрикам не нужен ишварит, им нужны эти трое, чтобы те помогли в поисках решения их проблемы с возвратом тел.
Кимбли облегченно вздохнул и потер переносицу. Когда истина складывалась перед ним, он испытывал такое же наслаждение, как и от взрывов. Равноценный обмен не обойти, но в такие моменты Багровому казалось, что это неправда. И если его умозаключения верны, то и майор Маэлз и его команда так же замешаны во всем, а значит, в любой момент нужно быть готовым к нападению. Солдатам Бриггса нельзя доверять.
– Подполковник Кимбли, – до него донесся голос подчиненного. – Буря утихла, можно выходить.
Багровый с нескрываемой улыбкой вышел в коридор и направился на улицу. Пройдя мимо Маэлза он почувствовал то, чего так давно ждал. Запах ненависти и страха. Кимбли сдержался, чтобы в голос не рассмеяться в лица наивным глупцам. Они все еще убеждены, что он ни о чем не догадывается. Но такие эмоции от него не скрыть. На войне он научился многому, но прежде всего – выживать.
========== Глава 20. ==========
– Что это за «Расаяна», о которой он пишет? – спросил Марко у Шрама.
– Название снадобья, продлевающего жизнь, – меланхолично ответил тот, пристально следя за Симоной. Впрочем, делать этого было уже не нужно, она давно смирилась с тем, что ей не удастся улизнуть. Но Шрам не расслаблялся, постоянно ожидая от нее подвоха.
Рейли внимательно изучала записи, периодически менялась бумажками с Марко и Мэй, но даже так это была сплошная белиберда. Элементарные понятия этот братец путал, мешал основания и причины. А самые простые вещи объяснял так, что даже такой опытный алхимик как Марко не мог разобрать. Рейли понимала, что все это часть какого-то шифра, что нужно искать между строк, но все смешивалось в кашу. Она не могла сосредоточиться и перечитывала одно предложение по несколько раз.
– Интересно, не имеет ли он ввиду философский камень? – задумчиво произнес Марко. – Посмотрим. «Обращает железо в золото, а стариков делает молодыми». Что это за «Аврелиан»?
– Так мы называем золото.
– В основном речь в тексте идет о бессмертии и золоте, – заключил Марко.
– Может быть, это из-за того, что брат Шрама-сана сильно увлекался восточной алхимией Ксинга? – пролепетала Мэй.
– В смысле?
– На моей родине бессмертного называют «истинным существом». Выражаясь буквально – «идеальным существом». А так как золото – идеальный металл, порой мы называем «идеальное существо» – «золотым».
– Понял. – Марко вздохнул. – Значит, идеальное существо – это золотое существо.
– Говорят, это потому, что тот, кто принес алхимию в Ксинг, был бессмертным мужчиной с золотыми волосами и глазами, – гордо произнесла Мэй.
– Ого, – удивленно воскликнула Уинри. – Золотые волосы и глаза? Совсем как у Эда и Ала!
Симона не сдержала улыбку, и Шрам, нахмурившись посмотрел на нее. Остальные так же обратили на эту эмоцию внимание, ожидая объяснений от Рейли.
– Говори, что знаешь! – рявкнул Шрам.
– Симона, тебе что-то известно об «идеальном существе»? – заинтересованно спросил Марко.
– Уинри, – Рейли повернулась к девушке, а та удивленно вылупилась на нее. – Ты знакома с Ваном Хоэнхаймом?
– Отец Эда и Ала? – уточнила она. – Я очень плохо помню его.
Рейли снова улыбнулась, но уже только на одну сторону, и прикрыла глаза.
– Я лично с ним не знакома, но благодаря Энви и Ласт, которые добыли всю информацию о нем, я знаю довольно много. – Рейли говорила очень спокойно, чем насторожила всех вокруг. Они были достаточно взволнованы и напряжены, но она сохраняла хладнокровие в голосе. – Дело в том, что «идеальное существо» и Ван Хоэнхайм – это одна и та же личность.
Раздались удивленные возгласы наперебой. Лицо Мэй вытянулось, Уинри даже подпрыгнула на месте от изумления. Две химеры, созданные Рейли, начали говорить, что это невозможно. Марко задумчиво произнес «Невероятно». И только Шрам молча хмурился, буравя взглядом Симону. Она поймала его глаза и не стала отводить. За столько времени она привыкла к этому лютому, полному злобы и ненависти взгляду, что он уже не оказывал на нее такого воздействия.
– И что это значит? – спросил Шрам.
– А то, что Хоэнхайм такой же винтик во всем этом, как и каждая ценная жертва.
– Как он смог добиться бессмертия? – спросил Марко, пытаясь понять что-то из бредовых записей ишварита.
– В этих бумажках может и есть ответ, но я не вижу его, – ответила Рейли и положила на землю несколько листов. Она сцепила руки на груди и прикрыла глаза. – Но если просто подключить логику…
– С помощью философского камня можно регулярно восстанавливать свой организм, грубо говоря, омолаживать его, – сказал Марко.
– Когда ты сам являешься философским камнем, тебе не нужно делать это специально, – спокойно произнесла Рейли, а на ее губах была легкая, едва уловимая улыбка.
Снова поднялась волна возмущения, удивления и непонимания. А Шрам продолжал хмуриться.
– Ты хочешь сказать… – начал Марко.
– Люди Ксеркса не исчезли в «никуда». Энергия их душ заключена в Хоэнхайме. То же самое хотят провернуть в Аместрисе.
– Как это возможно? – спросил Марко, быстро прокручивая у себя в голове мистическую историю Ксеркса. – Я думал о том, что они хотят создать философский камень, но…
– В момент преобразования он стоял в центре, поэтому энергия сконцентрировалась в нем и в…
– Я помню… Человека… – неуверенно произнесла Мэй. Было видно, что ее трясет от тех воспоминаний, что скользят в ее голове. – В Централе. У него была такая чудовищная ки, какой я никогда не встречала.
– Это не человек, Мэй, – ответила Симона. – Это Отец гомункулов. Он так же находился в центре преобразования. Поэтому души разделились между ним и Хоэнхаймом.
– Расскажи обо всем подробнее, – потребовал Марко. – Этот Хоэнхайм замешан в делах гомункулов?
– Нет, он играет против них. О нем ничего не слышно уже много лет, поэтому я не представляю, что он сейчас делает и где находится. Просто меня в свое время предупреждал о нем Энви.
– Ты думаешь, Хоэнхайм как-то связан со всем этим? – спросил Марко.
– Есть те, кто видел Истину, а есть те, кто и есть Истина. Ван Хоэнхайм больше чем просто сверхсущество. По сравнению с нами, он – Бог, хотя по факту им и не является. По природе он человек, но возможности его безграничны.
– И ты все это знаешь, потому что… – начал Шрам, но Рейли осмелилась перебить его.
– Потому что я знаю Отца. Они с Хоэнхаймом связаны. Похожи, как близнецы. И способности у них практически одинаковые.
– Практически? – уточнил Марко.
– Сложно ответить на этот вопрос, – произнесла она с горькой усмешкой. – Просто я не знаю предела их возможностей, поэтому не могу судить, насколько они одинаковы.
– И как же нам тогда остановить этого Отца? – пробубнил Марко. Его плечи опустились, а пальцами он сильнее сжал дневник брата Шрама.
Рейли поджала губы и опустила взгляд в пол. Единственный способ выжить – сбежать из страны. Но такой ответ никого из собравшихся вокруг нее не удовлетворит. Поэтому она просто молчала, давая понять, что не знает.
– Надо еще покопаться в этих записях, – задумчиво произнес Марко.
– В этих записях ничего путного нет, ты это понимаешь, – отрезала Симона. – Нужно разгадать шифр, и только тогда, но ничуть не раньше, эта околесица станет внятной. Если здесь вообще есть шифр. Знаешь, сколько в свое время я встречала горе-алхимиков, которые путались в собственных словах, пытаясь найти то, о чем они не имели представления?
– Шифр должен быть, – прохрипел Марко, в надежде перечитывая то, что практически выучил наизусть.
Рейли закатила глаза и встала на ноги, намереваясь отойти в сторону от огня. Ее за плечо схватил Зампано и грозно посмотрел. Джерсо стоял рядом и щетинился так же, как и его приятель.
– Куда собралась? – процедил он.
Рейли смерила его усталым, полным сарказма взглядом. Но тот этого не понял и по-прежнему ждал ответа. Он сильнее сдавил ее плечо, желая и вовсе сломать его, но Симона даже не дернулась от боли. Зампано ее подопытный, и пусть Рейли находилась в очень шатком положении, но он для нее так и остался тем человеческим материалом, из которого она делала химер. Ее немного веселила вся эта ирония, что теперь они довлеют над ней, поэтому даже позволяла им в какой-то степени испытать все краски власти. Но у всего есть предел, и Рейли почувствовала, что он настал. Ее взгляд переменился, и Зампано и Джерсо теперь узнали в нем ту самую садистку, что сделала из них химер.
– Забавно, что именно вы двое больше всего строите тут из себя моих жертв. Беспощадная докторша, – Рейли подняла брови «домиком» и заговорила театрально жалобно, – изувечила ваши праведные жизни, превратив в монстров… – Она сделала паузу и добавила уже своим более низким тоном: – Я права? Хотите рассказать всем, какая я ужасная? Так это уже не новость. Лучше поведайте о том, кем были до того, как стали химерами, и почему именно вас выбрали на эти роли. Но еще более любопытны те вещи, что вы начали творить уже после своего перевоплощения. – Рейли снова сделала паузу, чтобы каждый понял и проанализировал ее слова. Зампано слегка расслабил хватку, потому что внутри у него все начало дрожать от вины и добивающего взгляда Симоны.
– Пусть идет, – бросил Шрам. – Далеко все равно не сможет.
Рейли тяжело сглотнула, но виду не подала, что согласна с ишваритом. Из этих туннелей действительно только один выход, и Йоки его ищет, и нет никакого шанса на то, чтобы Симона наткнулась на него случайно. А сбежать по пройденным ходам в лапы Кимбли, который привезет ее обратно в Централ на плаху, она тоже не хотела. Оставаться сейчас в этой странной и разношерстной компании сейчас наиболее выгодно для нее. Шрам все это понимал, в отличие от глупых химер.
Зампано отпустил ее, и Симона торопливым шагом двинулась за угол, чтобы побыть одной. Она прижалась к стенке и сползла по ней на землю, пряча лицо в ладони. Положение у нее незавидное, но лучшее из того, что сейчас может быть. Рядом со Шрамом и остальными у нее хотя бы есть шанс добраться до границы, Симона это понимала. Она не представляла, как будет справляться в чужой стране без документов и визы, но в Аместрисе ей оставаться опасно. Кимбли идет по пятам. И рано или поздно, он ее настигнет, а, значит, поймает и привезет в Централ. Против него у нее нет шансов.
– Думаешь о том, чтобы сбежать? – над ней раскатистым голосом проговорил Шрам. Рейли резко подняла голову вверх, а тот опустился на землю рядом с Симоной. За все их знакомство Шрам несколько раз хотел убить или покалечить ее, но Мэй всегда успевала предотвратить худшее. Но Рейли было страшно не того, что он все же убьет ее. Со временем он привык к ее надменности, сарказму и хладнокровию. Она боялась, что он за всем этим увидит то, чего на самом деле нет.
– А ты думал я с вами останусь бороться против Отца? Вам его не победить. И чем раньше вы в этом признаетесь сами себе, тем лучше. Останется больше времени на побег.
Шрам плотно сжал челюсть, да так, что желваки пришли в движение. В темноте Симона слабо могла различить выражение его кровавых глаз, но знала, что он смотрит на нее осудительно.
– Единственная надежда – это дневник твоего брата. Но ты же понимаешь, что он не алхимик со стажем. Даже если мы разгадаем его шифр и сможем понять все наработки, нет гарантии, что эта теория сработает на практике.
– Но ты даже этого не хочешь делать.
– У Марко опыта больше, чем у меня. А в восточной алхимии разбирается только Мэй. Сначала я думала, что в этих записях реально есть что-то, но я вижу только бред.
– Некоторых вещей Марко не знает, а они могут быть полезны.
– Ты о Хоэнхайме? Теперь ты знаешь о нем, но что изменилось?
– Если он против гомункулов и Отца, возможно, он захочет быть на нашей стороне. А по твоим словам этот человек особенный.
– Одиночка стал искать команду? – усмехнулась Рейли. – Все время ведь ты работал один. А тут вдруг тебе понадобился кто-то еще.
Шрам ничего не ответил, а просто отвернулся, уставившись в стену перед собой. Рейли видела, что он хотел что-то сказать, но или не решался или не мог подобрать правильных слов. Будто у Шрама были какие-то очень веские доводы, которые заставят Симону остаться и помогать в полную силу.
– Я понял, что ты чувствуешь. Я и сам когда-то чувствовал так же. – Шрам снова повернулся, но Рейли все равно не видела его глаз. – Когда-то я познал предательство и потерю близкого человека. Мой брат… Сначала я был страшно зол, что он оставил меня здесь одного. Он тот, кто должен был выжить из нас двоих, но… Потом пришло опустошение и обида на него. Мне проще было умереть, чем знать, что существую ценой его жизни. А затем пришла такая ненависть… Я не мог спать из-за нее, не мог жить, раз за разом прокручивая в голове все события в Ишваре. И ненависть переросла в желание отомстить всем государственным алхимикам, а потом и добраться до того, кто затеял эту войну. И я жил только этим.
– Почему ты рассказываешь мне это? – спросила Рейли, хотя прекрасно смогла сопоставить себя с ним. Предательство Кимбли уже истощило ее, и Симона была в шаге от того, чтобы начать ненавидеть его.
– Борясь в одиночку, я зашел в тупик из-за собственных неправильных решений. И понял это благодаря маленькой девочке и ее другу. Но многие мои ошибки уже не исправить. У тебя есть шанс не наделать еще больше глупостей в этой жизни.
Рейли поджала губы, решив промолчать.
– И я знаю, какого это, – продолжил ишварит, – когда всю твою жизнь оценивают по самым худшим поступкам, зачеркивая все хорошее, что ты сделал. Но еще хуже, когда ты сам ставишь на себе крест, отказываясь идти вперед.
– Я не из тех, кто борется до последнего.
– Да? – рыкнул Шрам, но Рейли даже не дернулась. – То есть это кто-то другой поубивал сотни подопытных, чтобы найти лекарство от рака? У тебя есть возможность пусть и не исправить ошибки, но приложить руку к тому, чтобы спасти множество людей. Но вместо этого ты хочешь трусливо сбежать, чтобы сгнить потом в собственной ненависти.
Ишварит встал на ноги и подошел к повороту. Свет от огня теперь подсвечивал его, и Симона внимательно смотрела на Шрама.
– Ты здесь больше не пленница, и если захочешь, ты сможешь уйти в любой момент. Но помни о том, что я тебе сказал.
– Ты тоже помни про то, что, скорее всего, проиграете.
– Лучше я умру, сражаясь за то, во что верю, чем останусь жить, зная, что предал свои принципы.
Еще несколько секунд кровавый взгляд буравил Симону, и она как завороженная не могла оторваться, пытаясь упорядочить перекопанные мысли и чувства. Но Шрам ушел, оставив ее одну принимать решение. Рейли перевела взгляд на пустую стену. Если она останется, рано или поздно ей придется столкнуться с Кимбли. Столкнуться с тем, кого она никогда не могла победить.
========== Глава 21. ==========
Багровый проваливался в снег почти до середины икры, шагая по хвойному лесу в направлении деревни ишваритов. За ним плелся Энви, что-то бубня про жалких драхмийцев, которые повелись на сладкие речи Кимбли, но тот его практически не слушал, а внимательно разглядывал окрестности в поисках следов. Но в этом месте практически каждый день шел обильный снегопад, и можно было только догадываться по небольшим вмятинам на чистой целине, что здесь кто-то когда-то проходил.
– …но в целом Расс доволен, хотя Шрам еще жив, – заключил Энви. Кимбли в последнее мгновение остановил себя, чтобы не сжать кулаки со злости, иначе этот гомункул сразу догадается о шибко разбушевавшихся эмоциях алхимика по поводу живого Шрама. Багровый резко выдохнул, но и это Энви расценил верно: – Злишься, да? Особенно после того, как меня послали тебе помогать, потому что сам ты ни хрена не можешь сделать. Да?
– Я поставил метку, как и приказывали.
– С подачи Прайда. Это была его идея. Ты сдаешь, Багровый, стал рассеянным, забывчивым и не видишь очевидных вещей.
Кимбли ничего не ответил, а лишь ускорил шаг, увеличивая дистанцию между ним и Энви.
– Кого ты на самом деле ищешь, а, Кимбли? – выкрикнул Энви. Багровый услышал звук преобразования, но не обернулся. – Может, меня? – раздался голос Симоны за его спиной.
Кимбли обернулся и перед ним на снегу стояла Рейли в сексуальном белье, с макияжем и пышной прической. Энви сделал несколько шагов ближе, и его губы расползлись в улыбке. Он положил одну руку на плечо Багрового, пододвинувшись к нему ближе, и коленом провел вверх по внутренней части его бедра. Взгляд Кимбли при этом даже на секунду не дрогнул, остался таким же беспощадным и холодным, как и был.
– Меня, конечно, надо найти, но намного важнее прикончить Шрама. – Энви указательным пальцем провел по скуле Кимбли к его подбородку, при этом смачно облизнув губы.
– Хреновый из тебя имитатор, – проговорил он. – Она бы в жизни так не оделась.
Переодевшись в черную мешковатую майку и мужские треники, которые любила носить Симона, Энви остался стоять в такой же позе. Макияжа почти не осталось, волосы теперь лежали естественными волнами.
– А так?
Кимбли грубо отпихнул Энви-Рейли, и стал стремительно идти дальше.
– Ты же видишься с ним, да, Энви? – заговорил гомункул пьяным голосом Симоны. Багровый остановился, но не стал оборачиваться. Смотреть на этого жалкого актера было тошно. Особенно, когда он знал, на что надавить. – Иногда прихожу проверить, чтобы он сидел смирно, – добавил он своим скрипучим голосом. – Это неправильно, что я так к нему и не пришла за столько лет. Кимбли… Он ведь был прав, черт его возьми. Вслух он ничего не произносил, но и так все ясно. Я ненавижу, что он прав, но это так! И что? Я прямо сейчас поеду и скажу ему все. Жалкая идиотка. Это ничего не изменит. Он будет сидеть под замком, пока не понадобится нам. Может еще год, а может и пять. Думаешь, пообщались вы пару дней, так ты сразу изменила всю его жизнь? Ха-ха-ха! Наивная жалкая дура. Багровому наплевать на всех, кроме него самого. Думаешь, он думал о тебе, когда соглашался на сделку со мной, а? Думаешь, он думал о тебе, когда с радостью и счастьем на лице прикончил все свое командование? Ты не можешь знать, о чем он думал! Хочешь сказать, я не прав? Тогда давай, поехали в тюрьму, и я с удовольствием понаблюдаю за тем, как он раздавит тебя как букашку. Но, впрочем, ты ею и являешься, так что…
Кимбли обернулся, и Энви сразу же замолчал, искривляя губы Симоны в злорадной усмешке.
– Думаешь, я этот спектакль устроил, чтобы показать, что она на самом деле хотела навестить тебя, но это я не позволял?! – Энви ждал ответа, но Багровый молчал, глядя на гомункула исподлобья. Энви превратился в себя и продолжил: – Нет! Хотел показать, как ты изменился. Тот Багровый алхимик, что был раньше, в Ишваре, давно подох. И теперь ты настоящий растяпа, не способный ни на что. Упустил Стальную креветку, Шрама, даже девчонку Рокбелл. И все почему? Из-за идиотки Рейли. И этой вашей дурной человеческой любви. Все ваши книжки насквозь ею пропитаны. И ее определений придумано столько, что никто из вас, ничтожных насекомых, не может внятно сказать, что же она такое. Но зато я знаю, в кого она вас превращает…
– Гомункул пытается понять природу человека? – Кимбли вскинул бровь, не приняв всерьез слова Энви о его потере хватки.
– Тут и понимать не надо. Стоит вам почувствовать любовь, – на этом слове Энви кривлялся чуть больше обычного, – как вы тут же становитесь вот такими же жалкими, мягкотелыми неудачниками, как ты сейчас. Все потому, что эта ваша любовь на самом деле палка о двух концах. Чтобы полюбить, надо доверять человеку так сильно, чтобы полностью открыться перед ним. И в этот момент, когда ты становишься уязвим, ты меняешься.
– Впервые слышу от тебя что-то достойное полноценного разговора со мной. Но сейчас время не ждет, гомункул. – Кимбли с усмешкой поправил шляпу и развернулся. Улыбка моментально пропала с его лица, и он всерьез задумался над тем, что сказал Энви. Так ли сильно он доверял Рейли, что смог полюбить ее? Или просто того доверия, что было, оказалось достаточно?
Кимбли остановился на перепутье, и гомункул догнал его, встав рядом.
– Я – налево, а ты – направо, – сказал Багровый и устремился в своем направлении.
– Я сам поймаю Шрама, Марко и Рейли, – бросил Энви уходящему Кимбли. – А ты постой в сторонке и посмотри, как это делают профессионалы.
Кимбли обернулся, и на месте Энви уже стоял ишварский подросток с ехидной ухмылкой на лице. Багровый не стал утруждаться ради улыбки в сторону гомункула, поэтому просто развернулся и еще быстрее пошел в направлении, которое казалось ему наиболее верным.
Снег уже основательно забился в ботинки, и онемевшие от холода ноги еле передвигались. Все тело давно окоченело, хотя Багровый отказывался себе в этом признаваться. Кимбли уверенно шел, пытаясь переключится на внешний мир, пытаясь усмотреть в округе что-то похожее на следы людей. Все, что было нужно – найти поселение ишваритов. А дальше Кимбли решил не полагаться на какой-то конкретно план. Даже на крайний случай ему подошло бы оказаться в плену. Легко подстроить свое ранение, а потом просто дождаться момента, когда к нему придет Рейли, чтобы вылечить. Он был уверен, что она вместо Марко вызовется его подлатать, потому что знал, как она любит испытывать не только других, но и себя.
Нога провалилась ниже, чем Кимбли ожидал. Он потерял равновесие и рухнул в сугроб еще глубже. Снег забился за шиворот и в рукава, шляпа отлетела в сторону. Колючий снег царапал лицо и обмороженные уши, и Багровый торопливо поднялся на окаменевших ногах. Он надел шляпу обратно, стряхнув с нее белые комья, и поправил свое безупречное пальто. Внутри Кимбли был даже рад, что сейчас один и не слышит издевательского смеха Энви. Но будь то холод или жара, Багровый во что бы то ни стало должен первым найти Рейли. И погода – это последнее, что может ему помешать.
Он забрался на небольшой холм практически ползком, и осторожно выглянул. В эту же секунду сиплый смех вырвался из глубины его груди. Кимбли не знал, где находился Энви, но деревня ишваритов была прямо перед его глазами. Со своей обычной суетой ишвариты сновали от дома к дому, каждый занятый своими делами. Дети играли неподалеку от деревни, но оставались в поле зрения своих мамаш.
Целина с другой стороны холма была не тронута, поэтому Кимбли спустился обратно, чтобы ее не нарушить и не вызвать тем самым подозрение у живучих ишваритов. Багровый даже решил, что это неплохо объединяет его и их: они всегда умели выживать в любых условиях, как и он.
Рейли глотнула темную горячую жидкость, которую здесь называли кофе, и снова поморщилась. Привыкнуть к холоду и даже к этой странной компании она смогла, но только не к тому, как здесь готовили еду и напитки. Пока все разошлись по своим делам, Симона в тайне снова открыла дневник, в надежде, что ее осенит, и она сможет понять, как какой-то ишварит без образования, без соответствующих навыков смог найти обратный круг, объединив аместрийскую и восточную алхимии. Попробовать его в деле пока не представлялось возможным, но все казалось достаточно простым и понятным.
Рейли снова отхлебнула жижу и поморщилась.
– Симона, – над ее ухом раздался голос Йоки. – Я уже зову-зову тебя.
– Что случилось? – она вскинула голову, пряча дневник под медвежью шкуру, которой укрывалась.
– Посмотри, что сделали эти поганцы, ты посмотри! – Йоки начал тыкать ей в лицо свою руку, где торчала крупная заноза. – Это место хуже ада, я здесь долго не протяну. Рано или поздно они прикончат меня.
Рейли резко выдернула занозу, и Йоки завопил визглявым голосом.
– Жить будешь и еще достанешь всех по полной. У Шераза возьми спирт и промой рану, – сказала она, кутаясь сильнее.
Йоки стал прижимать к груди руку, надув губы похлеще девчонки. Симона смерила его снисходительным взглядом, едва сдерживая улыбку.
– Иди уже и не мешай, – она махнула на выход, сделав вид, что собирается вздремнуть.
– Если бы пришел к тебе Шрам, ты б сама все обработала…
– Он бы не пришел с занозой. Только если бы у него какая-нибудь конечность отвалилась. И то не факт.
– Если бы эти дети доставали тебя, ты бы знала… – начал бубнить Йоки, двигаясь к выходу. Он вышел, и занавесь из плотной ткани с шорохом закрылась за ним.
Рейли сначала хотела снова достать дневник и начать читать, но последние слова Йоки дали слишком сильный резонанс в ее душе. Мысль когда-нибудь обзавестись детьми даже не посещала ее всерьез, пока она не пожила бок о бок с ишваритами. Они были абсолютно нищими, живущими на территории Аместриса на птичьих правах, но каждый из них крепко держался друг за друга. Знать, что где-то в мире есть семьи, в которых люди любят друг друга несмотря ни на что, одно. Но совсем другое – оказаться непосредственно в этой большой семье, понять, что при невозможных условиях, убогости жизни в целом, они не переставали радоваться каждому дню и любить друг друга. Рейли поняла, что при тех возможностях, что были у нее, она могла бы обзавестись семьей не хуже. Но все эти возможности она развеяла по ветру в тот день, когда согласилась работать с гомункулами. Не успев начать жалеть о совершенном выборе, Симона поняла, что эти твари с ней или без нее воплощали бы в жизнь свои планы – нашли бы другую отчаявшуюся помешанную идиотку. Но сейчас она хотя бы находится в таком положении, в котором может что-то изменить.
Занавесь шелохнулась.
– Я же сказала тебе, Йоки, – ленивым голосом произнесла она, – проваливай.
Рейли открыла глаза. Она вздрогнула и замерла, забыв как дышать. На пороге стоял Кимбли, с кривой усмешкой глядя на нее из-под полей свой белоснежной шляпы. Он поправил перчатки на руках и медленно стал двигаться к лежащей на кровати Симоне. Она оставалась неподвижной, будто один только его вид гипнотизировал ее. Кимбли плавно приземлился рядом, усаживаясь поверх медвежьей шкуры, а Рейли отодвинула ноги, чтобы он их не прижал, и приподнялась, облокотившись на коротенькое изголовье. Внутренняя дрожь выбивалась наружу, но притвориться, что ее трясет от холода, не получится, пока она укрыта шкурой. Взгляд Багрового менялся с каждой секундой, и Симона едва могла его понять. Сначала он казался Рейли стальным и беспощадным, словно Кимбли готов был вырубить ее на месте и утащить обратно в Централ. Но потом ей на мгновение почудилось, что он всего лишь сдерживается от нахлынувших нежных чувств, открытое проявление которых всегда считал верхом слабости.
Кимбли медленно, не сводя глаз с Симоны, поднес ладони к своему лицу, и теплым дыханием начал их согревать. И Рейли только после этого заметила, как обморожено его лицо и шелушится побелевшая кожа на щеках.
Его веки медленно закрывались и открывались, но Кимбли не решался отвести свой взгляд, чтобы Симона не исчезла подобно миражу. Он практически не чувствовал конечностей, только острое покалывание говорило ему, что они еще есть. Кожу на лице стянуло, и казалось, она пойдет трещинами от любой неосторожной и резкой эмоции. Каждое движение в теле отзывалось жгучей болью, словно обморожение дошло до самих костей. Кимбли знал, что это не так, но не мог себе представить, какого это, если даже сейчас он чувствует, будто его тело ему не подчиняется. Он едва мог пошевелится, но не потому, что страшно замерз. Багровый столько раз по пути сюда рисовал в голове эту встречу. Столько раз планировал, как поведет себя при той или иной реакции Симоны. И вот он здесь перед ней. Она не пытается удрать, как и в одном из десятка его сценариев. Но все, что мог делать Кимбли, так это насильно выдавливать из себя суровый взгляд, чтобы пригвоздить им Рейли. Только лишь потому, что боялся накинуться на нее и прижать ее к себе.
